зни за школьной партой,  он
настолько вырос, что оказался как бы прикованным к месту. Пришлось позвать
школьного сторожа, чтобы тот помог освободить пленника.
   На следующее  утро  его  посадили  за  парту  побольше,  но  в  полдень
Бенвенуто снова не смог встать, потому что и  новая  парта  оказалась  ему
мала. Он был похож на мышь, попавшую в мышеловку.
   Пришлось на сей раз звать плотника, чтобы тот разобрал парту.
   - Придется завтра взять парту  из  пятого  класса,  -  сказал  учитель,
почесывая затылок.
   И он приказал принести в класс одну  из  самых  больших  парт  во  всей
школе.
   - Ну а теперь как?
   - Очень удобно, - радостно ответил Бенвенуто.
   Как бы желая доказать учителю, что  ему  действительно  удобно,  он  то
вставал, то снова садился за новую парту.
   Но когда в полдень прозвенел звонок, и эта  парта  оказалась  настолько
мала, что снова не обошлось без плотника.
   Директор школы и мэр города начали протестовать:
   - Что же такое  у  вас  творится,  господин  учитель?  Может  быть,  вы
разучились поддерживать дисциплину в классе?  В  этом  году  у  вас  парты
ломаются, как щепки. Вам нужно быть построже с вашими сорванцами, ведь  мы
не можем каждый день покупать новые парты.
   Старьевщику пришлось  отвести  сына  к  известному  в  городе  врачу  и
рассказать ему, как обстояло дело.
   - Ну что же, посмотрим,  -  сказал  врач,  нацепив  очки,  чтобы  лучше
разглядеть необычного пациента. Он измерил Бенвенуто вдоль и поперек.
   - А теперь садись, - приказал он. Бенвенуто  сел  на  стул,  а  доктор,
подождав минуту, вновь приказал ему:
   - Вставай!
   Бенвенуто поднялся со стула, и доктор снова измерил его  рост  и  объем
груди.
   - Гм, - заметил он, протирая очки платком,  чтобы  удостовериться,  что
стекла чистые и не мешают зрению, - присядь-ка снова.
   Он несколько раз заставлял Бенвенуто  вставать  и  садиться  и  наконец
сказал в заключение:
   - Случай очень интересный. У этого мальчика новая болезнь,  которая  до
сих  пор  не  встречалась  в  медицинской  практике.  Заключается  она   в
следующем: когда мальчик сидит, он катастрофически быстро  стареет  -  для
него минута, проведенная сидя, равняется целому прожитому дню. Как  лечить
этот странный недуг?  Мальчик  должен  быть  всегда  на  ногах,  иначе  за
несколько дней он превратится в старичка с седой бородой.
   После заключения врача жизнь Бенвенуто в корне изменилась. В школе  для
него смастерили специальную парту - без сиденья,  чтобы  у  него  не  было
соблазна присесть. Дома ему теперь приходилось есть стоя.  Достаточно  ему
было присесть у печки, как тут же раздавались удивленные голоса:
   - Ты что, решил состариться раньше времени?
   - Вставай, вставай, если не хочешь, чтобы у тебя поседели волосы!
   "Но спал-то он на кровати?" - спросите вы. Ни  о  какой  кровати  он  и
помышлять не мог,  если  не  хотел  проснуться  наутро  с  седой  бородой.
Бенвенуто пришлось научиться спать стоя, как лошадь.  Вот  почему  кумушки
прозвали его "Бенвенуто - Не Сидящий Ни Минуты", и это  прозвище  осталось
за ним на всю жизнь. В  один  печальный  для  семьи  день  отец-старьевщик
тяжело заболел и был при смерти.
   - Бенвенуто, - сказал он сыну перед тем, как навсегда закрыть глаза,  -
теперь тебе придется помогать матери. Она  старая  и  не  может  работать.
Займись каким-нибудь  честным  трудом  и  старайся  делать  любое  дело  с
удовольствием. Работая, ты сохранишь свою молодость, так как тебе  некогда
будет даже присесть.
   На следующий день после похорон отца  Бенвенуто  отправился  на  поиски
работы, но повсюду его поднимали на смех:
   - Работу для тебя, сынок? Ты что же думаешь, мы здесь развлекаемся  или
в бирюльки играем? Ты еще не дорос, чтобы работать на фабрике.
   - Ты хочешь у нас работать? Да нас оштрафуют, если мы  примем  тебя  на
работу - труд малолетних запрещен.
   Бенвенуто не стал ни с кем спорить и продолжал упорно  обдумывать  свое
положение. Ему не терпелось поскорее заняться каким-нибудь полезным делом.
   После тщетных поисков он вернулся домой,  сел  перед  зеркалом  и  стал
ждать.
   - Доктор говорил, если я буду сидеть, то быстро  состарюсь.  Посмотрим,
насколько он прав...
   Через несколько минут он заметил, что стал расти - ботинки  становились
тесными. Он вынужден был  разуться  и  принялся  разглядывать  свои  ноги,
которые удлинялись прямо на глазах. Потом он снова взглянул  в  зеркало  и
поначалу очень удивился.
   - Интересно, кто этот  черноусый  юноша,  в  упор  смотрящий  на  меня?
Сдается мне, что я знаю его и уже где-то видел это лицо...  -  Наконец  он
догадался и весело рассмеялся своему отражению: - Да ведь это я  сам!  Как
же я быстро повзрослел! Ну а теперь пора вставать  на  ноги.  Стареть  мне
никак не хочется.
   Можете себе представить, как изумилась его  мать,  увидев  перед  собой
высокого широкоплечего юношу с усами, как у бравого жандарма, да  вдобавок
говорящего басом.
   - Бенвенуто, сынок, как ты изменился и вырос! - Все  к  лучшему,  мама.
Вот увидите, теперь-то я смогу найти себе работу.
   Но он не стал ее долго искать, а вытащил из сарая отцовскую  тележку  и
пошел с нею бродить по улицам города, крича нараспев:
   - Старье берем, старье берем! Услышав его  звучный  голос,  из  окон  и
дверей выглянули соседские кумушки.
   -  Какой  красивый  и  статный  юноша!  Откуда  вы?  -  спрашивали  они
наперебой.
   - Бенвенуто - Не Сидящий Ни Минуты! Неужели это вы?
   - Я, тетушки. Можете не сомневаться. Нечаянно я заснул, сидя на  стуле,
и проснулся уже с усами.
   Так Бенвенуто начал работать. Все  любили  его.  Да  он  и  не  мог  не
нравиться - всегда на ногах, постоянно в движении, каждую  минуту  готовый
помочь другим и неизменно занятый каким-нибудь  делом.  Однажды  его  даже
хотели избрать мэром города.
   -  Нам  нужен  именно  такой  человек,  как  ты,  который  не  очень-то
засиживался бы в своем кресле...
   Но Бенвенуто отказался от столь лестного предложения.
   Через несколько лет умерла его мать.
   "Теперь я остался один-одинешенек, - подумал Бенвенуто.  -  Сидеть  без
дела я все равно не могу, иначе быстро постарею. Пойду-ка я лучше  поброжу
да посмотрю, что нового на свете".
   Сказано - сделано. Взял он тележку со всяким тряпьем и пошел бродить по
свету. Он мог идти без устали днями и  ночами  -  поэтому  много  видел  и
беседовал с самыми разными людьми.
   - Какой он приятный и учтивый юноша! - часто  говорили  о  Бенвенуто  и
предлагали ему: - Присядьте с нами на минутку, поговорим немного.
   -  Говорить  можно  и  стоя,  -  обычно  отвечал  Бенвенуто.   Так   он
ходил-бродил повсюду и продолжал оставаться  молодым  и  сильным.  Как-то,
проходя мимо одной лачуги, он стал свидетелем зрелища, от которого у  него
сжалось сердце, - в постели лежала больная женщина, а рядом на полу сидела
куча ребятишек, плакавших навзрыд один громче другого.
   -  Молодой  человек!  -  позвала  его  женщина.  -  Если  вы  не  очень
торопитесь, зайдите сюда на минутку. Я не могу сдвинуться с  места,  чтобы
успокоить ребятишек, а каждая их слеза для меня - нож острый.
   Бенвенуто вошел в убогое жилище, взял на руки одного из ревущих малышей
и, расхаживая с ним взад и  вперед  по  комнате,  убаюкал  его.  Таким  же
способом он успокоил и остальных. Только самый маленький никак не  умолкал
и продолжал громко плакать.
   - Присядьте на минутку, - попросила его больная женщина, - и  подержите
его немного на руках. Он привык засыпать, когда его укачивают сидя.
   Бенвенуто подошел к печке и  сел  на  стоящую  около  нее  скамейку,  и
ребенок сразу же перестал плакать. Это был  на  редкость  красивый  малыш;
когда он улыбался, бедная лачуга  как  бы  преображалась.  А  улыбался  он
потому, что Бенвенуто старался всячески его успокоить и развеселить. Потом
он спел малышу песенку, и ребенок в конце концов заснул.
   - Благодарю вас от всего сердца, - сказала женщина._ Если бы не  вы,  я
готова была умереть от отчаяния.
   - Прошу вас, не говорите так даже в шутку, - ответил Бенвенуто.
   Уходя, он случайно посмотрел в зеркало, висевшее на  стене,  и  увидел,
что у него появились седые волосы.
   "Ведь я совсем забыл,  что,  когда  сижу,  быстро  старею",  -  подумал
Бенвенуто. Но тут же расправил плечи, взглянул в последний раз  на  спящих
детей и пошел дальше своей дорогой.
   В другой раз, проходя ночью по улице  небольшого  селения,  он  заметил
свет в одном окошке. В комнате за прялкой  сидела  девочка.  Работая,  она
горько вздыхала.
   - Что с тобой? - спросил ее Бенвенуто, войдя в дом.
   - Да вот уже три ночи кряду, как я не сплю. Мне нужно кончить работу  к
завтрашнему дню. Если я не успею ее доделать, мне не заплатят ни  гроша  и
моей семье придется голодать. К тому же у меня отберут тогда прялку. Я  бы
сейчас, кажется, все на свете отдала, лишь бы поспать хоть полчасика.
   "Полчаса - это всего тридцать минут, - подумал  Бенвенуто,  -  пожалуй,
тридцать минут и я мог бы поработать за девочку".
   - Послушай, - сказал он, - ложись-ка спать, а я заменю тебя. Мне  очень
хочется попробовать посидеть за этой прялкой. Она  такая  красивая  и  так
славно работает. А через полчасика я тебя разбужу.
   Девочка прилегла на лавку и сразу же уснула, свернувшись клубочком, как
котенок. Бенвенуто сел за прялку, да так и не решился  разбудить  девочку.
Каждый раз, когда он  глядел  на  спящую,  ему  казалось,  что  ей  снятся
прекрасные сны.
   И вот наступил рассвет, взошло солнце и разбудило девочку.
   - Боже мой, я проспала всю ночь, а вы за меня работали!
   - Ничего, ничего, мне было очень интересно, да и  работа  спорилась,  -
старался успокоить ее Бенвенуто.
   - Да у вас же вся голова побелела,  словно  от  пыли!  "Как  знать,  на
сколько лет я постарел за эту ночь?" - подумал Бенвенуто. Но он не испытал
при этом никакого огорчения, так  как  успел  кончить  работу,  порученную
девочке, лицо которой теперь так и сияло от радости.
   Однажды  на  своем  пути  Бенвенуто  повстречал  несчастного   старика,
которому пришло время умирать.
   -  Какая   жалость,   -   говорил,   вздыхая,   старик,   -   и   какая
несправедливость, что придется умереть так ни с кем и не сыграв напоследок
партию в шахматы. Все мои друзья уже отправились на тот свет.
   - Ну, если дело только в этом, - сказал Бенвенуто, - в  шахматы  играть
умею и я.
   Они приступили к игре. Бенвенуто начал было делать первые ходы стоя, но
старик упрекнул его:
   -  Ты  вот  стоишь  и  мешаешь  мне  обдумать  верный  ход.  Видно,  ты
обязательно хочешь выиграть и пользуешься тем, что я больной и  несчастный
старик.
   Бенвенуто уселся на стул, да так и не вставал до окончания  партии.  Он
был настолько растерян, что путал ходы и фигуры, и старик выиграл  партию.
Победитель радостно потирал руки,  как  мальчишка,  который  залез,  и  не
безуспешно, в чужой сад за грушами. у - Сыграем еще,  -  весело  предложил
старик. Бенвенуто хотел было подняться, ведь сидение на стуле  отнимало  у
него дни, месяцы, а может быть, и целые  годы  жизни.  Но  ему  было  жаль
огорчать беднягу старика. Он остался сидеть  и  сыграл  еще  одну  партию.
Старик, казалось, помолодел от радости.
   - Его годы перешли ко мне, - вздохнул Бенвенуто,  взглянув  на  себя  в
зеркало, висевшее у старика в комнате.
   Волосы Бенвенуто побелели, словно запорошенные снегом.
   - Нечего сожалеть. Кто знает, сколько лет старик мечтал  выиграть  хотя
бы одну партию в шахматы.
   И так  всякий  раз,  когда,  желая  помочь  кому-нибудь  наш  Бенвенуто
садился, волосы у него седели. Потом и спина начала  гнуться,  точь-в-точь
как деревья под порывами ветра. Да и глаза уже не видели  так  зорко,  как
прежде. Бенвенуто - Не Сидящий Ни Минуты  продолжал  стареть,  и  в  конце
концов у него не осталось ни одного темного волоса.  Те,  кто  хорошо  его
знал, говорили:
   - Какая тебе была выгода делать добрые дела? Если бы ты больше думал  о
самом себе, то и сейчас прыгал бы, как воробышек.
   Но Бенвенуто - Не Сидящий Ни Минуты  был  другого  мнения.  Каждый  его
седой волос напоминал ему о каком-нибудь хорошем поступке.  Зачем  же  ему
было раскаиваться?
   - Ты мог бы продлить жизнь самому себе, вместо того чтобы раздавать  ее
всем понемногу, - не раз говорили ему соседки-кумушки.
   Но в ответ Бенвенуто, улыбаясь, качал головой и думал, что каждый седой
волос дарил ему нового друга, сотни и тысячи друзей, рассеянных  по  всему
свету. А много ли друзей у вас? Хотелось бы вам иметь повсюду  столько  же
друзей, как у Бенвенуто?
   Бенвенуто продолжал бродить  по  свету,  хотя  теперь  ему  приходилось
опираться на палку и все чаще  останавливаться,  чтобы  передохнуть.  Так,
странствуя, он попал в Страну лжецов, где,  по  примеру  своего  покойного
отца, стал старьевщиком и тем зарабатывал себе на жизнь.
   - Вы побывали в стольких странах, -  возразила,  прервав  его  рассказ,
Кошка-хромоножка. - Неужели вы не могли выбрать себе места получше?
   Бенвенуто - Не Сидящий Ни Минуты улыбнулся:
   - Как раз здесь люди больше всего нуждаются в помощи. Что говорить, это
самая несчастная страна на земле, а стало быть, самое подходящее для  меня
место.
   - Вот он, правильный  путь!  -  воскликнул  Джельсомино,  слушавший  со
слезами на глазах рассказ старика. - Теперь-то я знаю, что  мне  делать  с
моим голосом. Вместо того чтобы ездить повсюду и оставлять после себя одни
разрушения, я постараюсь своим голосом дарить людям радость.
   - Но это тебе будет нелегко сделать,  -  заметила  Кошка-хромоножка.  -
Например, если ты примешься напевать колыбельную песню детям, то помешаешь
им заснуть.
   - Но иногда можно творить добрые дела и разбудив людей,  которые  глухи
ко всему и беспробудно спят, - ласково ответил ей Бенвенуто.
   - Я решу эту задачу! - сказал Джельсомино, ударив кулаком об пол.
   - А пока, - заметила Хромоножка, - тебе нужно вылечить коленку.
   И действительно, коленка у Джельсомино все больше распухала,  и  он  не
мог уже ни стоять, ни ходить. Решено было оставить его до выздоровления  в
доме у Бенвенуто. К тому же добрейший Бенвенуто -  Не  Сидящий  Ни  Минуты
никогда не спал  и  мог  присматривать  за  Джельсомино  ночью,  чтобы  он
случайно не запел во сне и вновь не привлек внимание полиции.



   <b>Узнаете вы, как и почему Наш Бананито угодил в тюрьму</b>

   Бананито - как вам нетрудно будет вспомнить - вышел из дому рано  утром
в поисках счастья. Никакого определенного плана у него не  было  -  просто
ему хотелось показать людям свое мастерство живописца.
   Город еще только просыпался.  Дворники  поливали  из  шлангов  улицы  и
перекидывались шутками с рабочими, которые ехали на своих  велосипедах  на
фабрики и заводы и то и дело рисковали  принять  холодный  душ.  Это  было
ласковое и безоблачное утро, и Бананито, остановившись  посреди  тротуара,
почувствовал, как в его голове, словно цветы, расцветали прекрасные мысли.
Он даже ощущал их запах, словно вокруг него прямо на  асфальте  неожиданно
распустились миллионы фиалок.
   - А ведь это замечательная идея! - с радостью решил он.
   И, не сходя с места, прямо у ворот фабрики, возле которой он очутился в
тот момент, художник пристроился на тротуаре,  вынул  из  коробки  цветные
мелки и начал рисовать. Несколько рабочих сразу обступили его.
   - Бьюсь об заклад, - сказал один из них, - что этот бродячий  художник,
как всегда, нарисует парусный корабль или какого-нибудь святого с  сиянием
вокруг головы. Только где же собака  с  шапкой  в  зубах,  которая  обычно
собирает милостыню?
   - А мне пришлось видеть и такое, - сказал другой рабочий. - Как-то  раз
уличный художник нарисовал на асфальте красную черту, а все вокруг  стояли
и ломали себе голову, пытаясь разгадать, что бы это значило.
   - Ну и что же оказалось?
   - Спросили самого художника, и он ответил так: "Да вот хочу посмотреть,
сможет ли кто-нибудь из вас пройти под этой чертой,  а  не  по  черте".  А
потом нахлобучил шляпу и ушел. Наверное, у него не все были дома.
   - Ну этот-то не помешанный, - заметили в толпе. - Посмотрите сами.
   Бананито, не поднимая головы, рисовал с такою быстротой, что  глаза  не
успевали следить за движением его руки. И на тротуаре словно  оживала  его
недавняя мечта - вырастала пышная клумба прекрасных  фиалок.  Правда,  это
был всего лишь рисунок, но такой красивый, что в конце концов в воздухе на
самом деле разлился нежный аромат фиалок.
   - Мне кажется, - удивленно прошептал один из рабочих, - что я  чувствую
запах фиалок.
   - Называй их лучше кабачками, - заметил его товарищ, - если не  хочешь,
чтобы тебя упекли в тюрьму. А впрочем, ты прав, запах чувствуется.
   Вокруг Бананито царило полное молчание. Слышно было только,  как  мелок
тихонько царапал по асфальту, и с каждым новым штрихом  фиолетового  мелка
аромат фиалок становился все сильнее. Окружившие художника тесным  кольцом
рабочие были потрясены. Они перекладывали из одной руки в другую свертки с
завтраками, делали вид, что проверяют, в порядке ли шины у велосипедов, но
не пропускали ни одного движения Бананито и с удовольствием вдыхали запах,
радовавший их сердца.
   Раздался гудок, но никто из рабочих не двинулся с места, чтобы пойти на
фабрику. Слышались возгласы: "Вот молодчина!"  Бананито  поднял  голову  и
увидел глаза своих зрителей. В них он  прочел  такое  восхищение,  что  от
неожиданности очень смутился. Поспешно собрав свои мелки, он пошел прочь.
   Один из рабочих догнал его:
   - Что же ты делаешь? Почему удираешь? Еще минута, и мы отдали  бы  тебе
все деньги, которые у нас были с собой. Ведь мы никогда  не  видели  таких
прекрасных рисунков.
   - Спасибо, - пробормотал Бананито.  -  Мне  ничего  от  вас  не  нужно.
Спасибо.
   И перешел на другую сторону улицы, чтобы побыть одному.
   Сердце у него билось так сильно, что было  видно,  как  куртка  в  этом
месте  приподнималась,  словно  там  был  спрятан  котенок.  Художник  был
по-настоящему счастлив!
   Долго он бродил по городу, не решаясь взяться за новый  рисунок.  Сотни
идей приходили ему в голову, и все казались  неподходящими.  И  вдруг  ему
попалась на глаза собака. Его охватило подлинное вдохновение. Он присел на
корточки на тротуаре, на том самом месте,  где  эта  мысль  пришла  ему  в
голову, и принялся рисовать.
   Всегда найдутся люди, у которых иного дела нет, как разгуливать  то  по
одной, то по другой стороне улицы, - прохожие по профессии, а может  быть,
просто безработные. И вот снова вокруг Бананито собралась толпа зевак.
   -  Вы  только  посмотрите,  какой  оригинал  -  рисует  кота.  Уж  если
кому-нибудь захочется посмотреть на кота,  то  их  предостаточно  в  нашем
городе в живом виде.
   - Это не простой кот, - весело ответил Бананито.
   - Слыхали? Он, оказывается, хочет нас удивить. Что же это будет за кот?
Может быть, в сапогах?
   Но разговоры сразу же, словно по волшебству, прекратились, когда собака
на рисунке Бананито, едва он дорисовал ей хвост, вскочила  на  все  четыре
лапы  и  радостно  залаяла.  В  толпе  раздались  возгласы  удивления,   и
немедленно к месту происшествия прибежал полицейский.
   - Что такое? Что у вас здесь происходит? А, вижу, вижу! Вернее,  слышу:
лающая кошка. Мало нам мяукающих собак! Чья эта кошка?
   Толпа быстро  рассеялась  -  никому  не  хотелось  отвечать  на  вопрос
блюстителя порядка. Только один  из  прохожих,  стоявший  рядом,  не  смог
увернуться от полицейского, так как тот крепко ухватил его за руку.
   - Кошка его, - прошептал бедняга, указывая на художника.
   Полицейский отпустил его и схватил за руку Бананито:
   - Эй ты, пойдем со мной!
   Бананито не дал себя долго упрашивать. Он  положил  мелки  в  карман  и
последовал за полицейским, не теряя хорошего расположения духа. Собака же,
задрав хвост трубой, убежала по своим делам.
   Художника посадили в одиночную камеру, где ему  пришлось  ждать,  когда
начальник полиции соблаговолит лично  допросить  нарушителя  общественного
порядка. Но у Бананито  руки  просто  чесались  от  желания  работать.  Он
нарисовал птичку и пустил ее летать по камере. Однако пичужка не  захотела
улетать от него - она села художнику на плечо и стала ласково  поклевывать
его в ухо.
   - Все понятно, - сказал Бананито, - ты голодна. И он  быстро  нарисовал
несколько зерен проса. Это напомнило ему самому, что он еще не завтракал.
   - Пожалуй, мне хватит яичницы  из  двух  яиц.  Неплохо  бы  еще  съесть
напоследок сочный персик.
   Он  нарисовал  все,  что  ему  было  нужно,  и  вскоре  запах   яичницы
распространился по  всей  камере,  проник  за  дверь  и  защекотал  ноздри
часового.
   - Гм... какая прелесть! - сказал парень, жадно втягивая  носом  воздух,
чтобы не упустить столь аппетитного благоухания. Но потом у него  возникло
подозрение. Он приоткрыл смотровой глазок в двери  и  заглянул  в  камеру.
Увидев  заключенного,  который  с  удовольствием   уплетал   яичницу,   он
остолбенел, и в этой позе, с выражением крайнего изумления  на  лице,  его
застал начальник полиции.
   - Вот это новость! - закричал он вне себя от возмущения. -  Это  просто
неслыханно! Оказывается, мы носим заключенным кушанья из ресторана!
   - Да я... да он... - пробормотал, заикаясь, часовой.
   - Ты что, устава не знаешь? Хлеб и вода, вода и хлеб, и больше ничего!
   - Я не знаю, как это получилось, -  сумел  наконец  внятно  проговорить
часовой. - Может быть, он принес яйца в кармане.
   - Ну хорошо, а плита? Я вижу, что в  мое  отсутствие  у  вас  появились
новшества: камеры с кухней.
   Но в этот момент начальник полиции воочию убедился,  что  в  камере  не
было никакой плиты. К тому же Бананито, чтобы выручить из беды ни в чем не
повинного часового, решил сам признаться, каким  путем  он  раздобыл  себе
завтрак.
   - Ты меня за дурака принимаешь, -  сказал  начальник,  выслушав  его  с
недоверием. - А что ты будешь делать, если я прикажу тебе  нарисовать  мне
камбалу под белым соусом?
   Не говоря ни слова, Бананито взял лист чистой бумаги и тотчас нарисовал
заказанное кушанье.
   - С петрушкой  или  без  петрушки?  -  спросил  он  весело,  заканчивая
рисунок.
   - С петрушкой, конечно,  вкуснее,  -  ответил  начальник  полиции,  зло
ухмыляясь. - Ты действительно принимаешь меня за круглого дурака. Когда ты
кончишь рисовать, я заставлю тебя проглотить весь этот лист бумаги.
   Едва Бананито кончил рисовать,  как  с  листа  бумаги  пошел  щекочущий
ноздри запах жареной камбалы под белым соусом, и через несколько мгновений
перед вытаращенными от удивления глазами полицейского на  столе  появилось
дымящееся блюдо, щедро сдобренное листьями  петрушки,  которое,  казалось,
так и говорило: милости просим, отведайте меня на здоровье!
   - Приятного аппетита, - сказал Бананито. - Кушать подано.
   - Мне что-то расхотелось есть, - пробормотал начальник полиции,  глотая
слюну и понемногу приходя в себя от изумления. - Камбалу съест часовой.  А
ты пойдешь со мной.



   <b>Министром Бананито стал, но вскоре потерпел провал</b>

   Hачальник полиции не был глупым человеком.  Напротив,  он  был  большим
хитрецом. "Этот художник, - рассуждал он, препровождая Бананито к  себе  в
кабинет, - стоит столько золота,  сколько  сам  весит,  а  может  быть,  и
значительно больше. А коль скоро у  меня  имеется  довольно  вместительный
сейф, то почему бы не спрятать в нем  несколько  килограммов  драгоценного
металла? Там его никто не тронет, и до него не доберутся никакие  грызуны.
Король наверняка щедро меня наградит".
   Но хитрец обманулся в своих  ожиданиях.  Узнав  о  случившемся,  король
Джакомон тотчас приказал доставить к нему художника. Холодно распрощавшись
с начальником полиции, он пообещал ему:
   - За ваше открытие вы получите медаль за особые заслуги.
   - А что я буду делать с этой медалью? - недовольно ворчал себе под  нос
начальник полиции. - У меня уже накопилось двадцать четыре штуки. И все до
единой из картона! Будь  у  меня  колченогие  столы,  я  бы  мог  под  них
подкладывать эти дурацкие медали, чтоб столы не шатались.
   Но пусть он  сетует  на  судьбу  и  идет  своей  дорогой.  А  мы  лучше
посмотрим, как проходила встреча Бананито с королем Джакомоном.
   Художник без всякого волнения  предстал  пред  всемогущим  королем.  Он
спокойно отвечал на вопросы, не переставая любоваться прекрасным оранжевым
париком, который ослепительно сиял у  короля  на  голове,  как  корзина  с
апельсинами, выставленная на рынке.
   - Что это вы так внимательно разглядываете?
   - Я любуюсь вашими обворожительными волосами, ваше величество.
   - А вы смогли бы нарисовать точно такие же? Джакомон  втайне  надеялся,
что художник сможет нарисовать прямо на лысине настоящие красивые  волосы,
которые не нужно будет перед сном снимать с головы и класть в комод.
   - Столь красивые, как у вас, вряд ли мне по силам, - ответил  Бананито,
думая таким ответом доставить королю удовольствие.
   В глубине души  ему  было  жаль  беднягу,  которому  лысина  доставляла
столько хлопот и огорчений. Хотя многие  стригутся  совсем  наголо,  чтобы
избавить себя от необходимости каждый день причесываться.  Да  и  судят  о
людях не по цвету их волос. По правде говоря, будь у Джакомона  даже  свои
собственные красивые волосы, темные или светлые, все равно он  остался  бы
жуликом и пиратом, каким его все знали.
   Вздохнув, Джакомон решил отложить на  время  заманчивую  идею  украсить
свою лысину копной настоящих волос Но зато  он  решил  вовсю  использовать
редкий талант Бананито, чтобы самому  войти  в  историю  и  обрести  славу
великого правителя.
   - Я произведу вас в министры королевского  зоопарка,  -  сказал  он  на
прощанье художнику. - Зоопарк есть, да вот  зверей-то  в  нем  нет.  Вы  и
должны будете их нарисовать.  И  прошу,  чтобы  всякого  зверья  там  было
вдоволь.
   "Лучше быть министром, чем сидеть в тюрьме", - подумал Бананито.  И  до
наступления вечера он на глазах у тысячи любопытных  горожан  нарисовал  и
сделал живыми сотни животных разных видов, пород и мастей. Тут были  львы,
тигры, крокодилы,  слоны,  попугаи,  черепахи,  пеликаны.  И  конечно  же,
собаки: сторожевые,  охотничьи,  гончие,  борзые,  шпицы,  таксы,  которые
подняли ужасный лай, к великому неудовольствию придворных.
   - Что же с нами теперь будет, если  его  величество  разрешает  собакам
лаять? - ворчали они. - Это же противозаконно! Если у людей перед  глазами
будет столь дурной пример, людям придут в голову опасные мысли.
   Но Джакомон приказал не мешать Бананито и предоставил художнику  полную
свободу действий. И придворным не оставалось ничего другого, как  подавить
свое возмущение и смириться.
   По мере того как Бананито рисовал, звери занимали в клетках свои места.
Так, в бассейне оказались белые медведи, тюлени,  пингвины,  а  на  аллеях
зоопарка появились даже ослики с повозками для катанья ребятишек.
   В этот вечер Бананито не смог вернуться на ночлег  к  себе  на  чердак.
Король предоставил ему комнату во дворце и поставил  перед  дверью  десять
часовых, боясь, как бы художник не сбежал.
   На следующий день в зоопарке больше  нечего  было  делать,  и  Бананито
назначили министром продовольствия, или, как было принято говорить, первым
писчебумажником государства. Ему приготовили стол и все необходимое, чтобы
он рисовал прямо перед  входом  в  королевский  дворец  и  граждане  могли
обратиться к нему с различными просьбами и получить все то, что им  только
захочется поесть.
   Вначале кое-кто остался разочарованным. Если у Бананито просили чернил,
что означало хлеб на языке лжецов, он тут же рисовал пузырек с чернилами и
говорил незамедлительно:
   - Получите. Дальше, следующий.
   - А на что мне чернила? - ворчал незадачливый проситель. - Не могу же я
их пить или есть.
   Но скоро люди поняли, что, если хочешь получить  у  Бананито  желаемое,
нужно называть вещи своими именами хотя это и было строго запрещено.
   Возмущение придворных достигло предела.
   - Дела идут все хуже и хуже, - шипели они, позеленев от злости.  -  Это
не приведет к добру. Никто не будет больше врать и станет  говорить  сущую
правду. Что же стряслось с нашим королем Джакомоном?
   А король Джакомон  все  никак  не  мог  осмелиться  попросить  Бананито
нарисовать ему настоящие волосы, чтобы гордо носить их на голове, не боясь
ветра.  Пока   же   он   позволял   художнику   делать   все,   что   тому
заблагорассудится. Придворные были крайне недовольны, глотая  эти  горькие
пилюли. Они уже набили ими полные животы.
   Генералам тоже приходилось несладко.
   - Вы только посмотрите, - недовольно говорили они. -  Вот  наконец  нам
попался такой настоящий умелец, как живописец этот, и что же мы  позволяем
ему творить? Яичницы, кур на вертеле, жареную  картошку,  леденцы,  плитки
шоколада. Пушки  следовало  бы  делать,  пушки!  Мы  смогли  бы  снарядить
непобедимую армию и расширить границы королевства!
   Самый воинственный генерал пошел прямо к королю Джакомону и изложил ему
эту идею.
   Старый пират, слушая генерала, почувствовал, как у него кровь  закипает
в жилах.
   - Пушки! - воскликнул он. -  Великолепно!  Ну  и  корабли,  самолеты  и
прочее оружие! Немедленно позвать ко мне Бананито, дьявол его побери!
   Давно уже приближенные Джакомона не слыхали, чтобы он поминал  дьявола.
А это было самое любимое его ругательство в те памятные времена, когда он,
стоя на капитанском мостике  своего  корабля,  держал  речь  перед  шайкой
пиратов, прежде чем послать их на абордаж.
   Раздача продуктов была сразу же прекращена.  И  вот  Бананито  предстал
пред королем и его генеральным штабом. По  стенам  в  приемном  зале  были
развешаны большие географические карты, а  послушные  слуги  уже  принесли
коробку с флажками, чтобы отмечать места будущих сражений.
   Бананито спокойно, никого не  прерывая,  выслушал  все  пламенные  речи
военачальников. Но когда ему дали бумагу  и  краски,  чтобы  он  сразу  же
принялся на свой лад создавать пушки, он посередине листа  крупно  написал
печатными буквами "НЕТ" и прошелся с листом по всему залу, дабы убедиться,
что все прочли его ответ.
   - Господа, - сказал он, - если желаете хорошего кофе, чтобы  прочистить
свои мозги, я готов вам его приготовить менее чем  за  одну  минуту.  Если
каждому из вас захочется иметь по лошади для охоты на лисиц  и  зайцев,  я
вам нарисую самых чистокровных рысаков. Но о пушках вам  придется  забыть.
От меня вы их никогда не получите!
   Тут поднялся невообразимый шум. Все  разом  принялись  кричать  и  бить
кулаками по столу. А Джакомон, чтобы  не  причинить  себе  боли,  подозвал
слугу и хватил его со всей силы кулаком по спине.
   - Голову, голову, - послышались крики, - отрубить ему голову!
   - Поступим так, - произнес  наконец  Джакомон.  -  Голову  отрубить  мы
всегда успеем. А пока дадим ему время одуматься. Коль скоро это гениальный
художник,  он  не  совсем  нормален.  Посадим  его  на  несколько  дней  в
сумасшедший дом.
   Придворные подняли ропот,  считая,  что  приговор  слишком  мягкий.  Но
быстро умолкли, зная крутой нрав Джакомона.
   - Покамест же, - продолжал  Джакомон,  -  провинившемуся  художнику  не
разрешается рисовать ни карандашом, ни красками.
   И вот Бананито тоже посадили в сумасшедший дом в одиночную  камеру.  Он
был лишен возможности иметь при себе бумагу, карандаши, краски и кисти.  В
самой камере  не  было  ни  кусочка  кирпича  или  мела.  Пожалуй,  только
собственной кровью можно было рисовать на обитых войлоком стенах. Бананито
пришлось волей-неволей  смириться  с  мыслью,  что  пока  ему  не  удастся
поработать над созданием новых произведений.
   Он растянулся  на  нарах,  положив  руки  под  голову,  и  уставился  в
свежевыбеленный потолок. Перед ним проносились пестрой чередой  прекрасные
видения. Это были картины, которые он воплотит  в  жизнь,  когда  вырвется
отсюда А в том, что он вырвется из неволи, он не сомневался ни минуты.
   И он был прав, потому что кое-кто уже старался прийти  ему  на  помощь.
Имя этого спасителя у вас, наверное уже вертится  на  кончике  языка:  ну,
конечно же, наша давняя и добрая знакомая Кошка-хромоножка.



   <b>Идя на жертву, Кошка-хромоножка спасает узника через окошко</b>

   Когда в доме Бенвенуто - Не Сидящего Ни Минуты, где  Джельсомино  лечил
разбитое  колено,  стало  известно,  что  художник   сделался   министром,
Кошка-хромоножка решила пойти к нему и  подать  прошение  об  освобождении
тетушки Кукурузы и Ромолетты. К сожалению, она явилась  во  дворец,  когда
счастливая звезда Бананито уже закатилась - быстрее, чем луна на ущербе.
   - Если хочешь увидеть Бананито, - сказали ей  стражники,  ухмыляясь,  -
тебе следует сходить в сумасшедший дом. Но кто знает, пропустят  ли  тебя?
Вот разве если ты ненормальная...
   Хромоножка долго раздумывала,  как  ей  поступить:  прикинуться  ли  ей
помешанной или постараться проникнуть в сумасшедший дом иным путем.
   - Лапки мои, выручайте, - решила она  наконец.  -  Теперь  вас  у  меня
четыре, и вам будет легче карабкаться по стенам.
   Вскоре она оказалась перед мрачным и массивным, как крепость,  зданием,
которое, ко всему прочему, было окружено широким рвом, наполненным  водой.
Кошке-хромоножке пришлось примириться с  купанием.  Она  нырнула  в  воду,
переплыла ров, вскарабкалась по стене и шмыгнула в первое  открытое  окно,
оказавшееся кухонным. Повара и прислуга  -  все  отправились  на  боковую,
кроме одного мальчишки, который мыл полы. Увидев кошку, он завопил:
   - Пошла прочь, дрянь эдакая! Не знаешь разве, что здесь  нет  объедков?
Брысь!
   И действительно, бедняга всегда  был  так  голоден,  что  подъедал  все
остатки, вплоть до бросовых рыбьих костей. Прогоняя кошку,  чтобы  она  не
стянула у него  последние  объедки,  он  второпях  открыл  дверь,  которая
выходила в длинный коридор. По обеим его сторонам были расположены  палаты
для умалишенных, или, вернее, заключенных. Сумасшедшими они не были, и вся
их вина заключалась в том, что однажды они осмелились сказать правду и, на
их беду, были услышаны жандармами короля Джакомона.
   Некоторые палаты были  отделены  лишь  крепкой  решеткой.  Другие  были
заперты массивными железными  дверями,  в  которых  открывалось  маленькое
окошко для подачи пищи.
   В одной из таких палат Хромоножка увидела котят тетушки Кукурузы  и,  к
своему большому удивлению, доброго Барбоса. Они спали, положив  головы  на
хвост друг другу, и кто знает, что им снилось.  У  Хромоножки  не  хватало
смелости разбудить их, ведь сейчас она все равно не могла им ничем помочь.
В той же палате, как вы помните, был помещен и  Калимер  Вексель,  который
еще не спал и, едва завидев Кошку-хромоножку, начал слезно ее просить:
   - Сестричка, принеси мне мышку, ведь ты же  на  свободе!  Всего  одного
мышонка! Сколько уж времени, как в мои когти ни один не попадается.
   "Вот этот действительно спятил", - подумала Хромоножка.
   В конце коридора находилась общая палата, в которой спали,  по  крайней
мере, сто человек. Среди них были тетушка Кукуруза и  Ромолетта.  Если  бы
здесь горел свет, Кошка-хромоножка, вероятно,  смогла  бы  их  увидеть.  А
тетушка Кукуруза, если бы не спала, схватила бы по своей  старой  привычке
Хромоножку за хвост. Но свет был погашен, и все заключенные крепко  спали,
включая и Ромолетту. Хромоножка прошла  на  цыпочках  через  весь  длинный
коридор и очутилась на лестнице,  которая  вела  на  верхний  этаж.  После
долгих поисков и блужданий  по  коридорам  она  наконец  нашла  палату,  в
которой был заключен Бананито.
   Художник спокойно спал, положив руки под голову,  и  во  сне  продолжал
видеть изумительные картины, которые  намеревался  в  будущем  нарисовать.
Вдруг на одной из картин  образовалась  пустота.  Посреди  дивного  букета
цветов  перед  Бананито  появилась  голова  кошки,  мяукающей  совсем  как
Хромоножка. От неожиданности художник проснулся и, бросив взгляд на дверь,
понял, что все еще находится в неволе. Но смотровое окошко  в  двери  было
открыто, и  через  его  маленькое  отверстие  на  него  смотрела  мордочка
Кошки-хромоножки, которая продолжала мяукать уже наяву.
   - Бананито, Бананито! Ну и здоров же ты спать!
   -  Кого  я  вижу!  Даю  голову  на   отсечение,   если   это   не   усы
Кошки-хромоножки!
   - Проснулся, соня? Ну конечно же это  я,  Кошка-хромоножка,  да  еще  с
лапкой, которую ты сам мне пририсовал.  Надо  сказать,  действует  она  на
славу.
   И, говоря это, Хромоножка  вся  сжалась,  чтобы  пролезть  через  узкое
окошко, прыгнула в камеру и, подбежав к Бананито, лизнула ему руку.
   - Я пришла, чтобы помочь тебе.
   - Я тебе очень благодарен. Но как ты это сделаешь?
   - Пока не знаю. Думаю, что мне удастся выкрасть ключи у охранников.
   - Они могут проснуться.
   - Тогда постараюсь прогрызть дверь и помогу тебе выбраться отсюда.
   - Да будь в твоем распоряжении лет десять, тебе не удалось бы прогрызть
дырку в железной двери. Тут нужно совсем другое.
   - Что же?
   - Напильник. Вот если бы ты  смогла  раздобыть  мне  его,  остальное  я
сделал бы сам.
   - Тогда я побегу искать напильник.
   - Все было бы значительно проще, - сказал Бананито, - если  бы  я  смог
нарисовать такой напильник. Но эти разбойники не оставили мне даже огрызка
карандаша.
   - Ну, если за этим дело, - воскликнула Хромоножка, - тогда воспользуйся
моими лапами! Не забывай, что у меня три  нарисованы  мелом,  а  четвертая
масляной краской.
   - Да, я помню. Но, боюсь, как бы они у тебя совсем не стерлись.
   Кошка-хромоножка не хотела слушать никаких доводов.
   - О чем печалиться? Ты всегда мне сможешь нарисовать другие.
   - А как нам спуститься из окна?
   - Нарисуешь парашют.
   - А как перебраться через ров с водой?
   - А что тебе стоит нарисовать лодку...
   Когда Бананито кончил рисовать все  необходимое  для  побега,  от  лапы
Кошки-хромоножки остался совершенно непригодный ни  к  чему  огрызок,  как
будто ей произвели ампутацию.
   - Видишь, -  засмеялась  Кошка-хромоножка,  -  как  хорошо,  что  я  не
изменила имя. Хромоножкой я была, хромоножкой и останусь.
   - Хочешь, я тебе сейчас же нарисую новую? - предложил Бананито.
   - У нас нет больше времени. Скорее за дело, пока не проснулась стража.
   Бананито  принялся  работать  напильником.  К  счастью,  он   нарисовал
напильник, который резал железо, как мякоть банана. За несколько  минут  в
двери образовалась широкая брешь, и наши друзья смогли выйти в коридор.
   - Давай зайдем и возьмем  с  собой  тетушку  Кукурузу  и  Ромолетту,  -
предложила Хромоножка. - Заодно захватим и котят.
   Но шум разбудил  стражников,  и  они  начали  обход,  чтобы  обнаружить
виновных. Бананито и Кошка-хромоножка  услышали  торопливые  шаги  охраны,
начавшей обход всех коридоров.
   - Постараемся добраться до кухни, - прошептала Хромоножка. - Раз нельзя
убежать всем, то спасемся хотя бы мы двое. На свободе мы  принесем  больше
пользы, чем в неволе.
   Когда они появились на кухне, мальчишка, который уже домыл полы,  вновь
набросился на Кошку-хромоножку:
   - Ты опять пришла сюда, обжора, и хочешь стащить  у  меня  хлеб?  Брысь
отсюда! Вот окно - убирайся вон! Если утонешь, туда тебе и дорога.
   Он так обозлился на кошку и так боялся, что она стащит у него  объедки,
что не обратил внимания на  Бананито.  Бананито  тем  временем  пристегнул
парашют, приготовил лодку и взял на руки Кошку-хромоножку.
   - Бежим!
   - Да, да, убирайтесь-ка прочь, - сердито прикрикнул мальчишка, - и чтоб
ноги вашей больше здесь не было!
   Лишь когда Бананито выпрыгнул вместе с Хромоножкой из  окна,  мальчишка
заподозрил что-то неладное. "А это еще кто такой?" - подумал он, почесывая
голову. И чтобы не нажить себе неприятностей, решил промолчать:  он,  мол,
никого не видел и ничего  не  слышал.  Найдя  в  куче  отбросов  капустную
кочерыжку, он поспешно принялся за ее уничтожение.
   Побег  Бананито  был  вскоре  обнаружен.  Из  окон  сумасшедшего   дома
выглядывали стражники и кричали:
   - Тревога! Сбежал опасный  сумасшедший!  Бананито  и  Кошка-хромоножка,
согнувшись в лодке в три погибели,  гребли  что  было  сил,  чтобы  скорее
переплыть ров. Но им не удалось бы далеко уйти, если бы не поджидавший  их
наготове со своей тележкой Бенвенуто  -  Не  Сидящий  Ни  Минуты,  который
разгадал намерения Кошки-хромоножки.
   - Скорее сюда! - прошептал старик.  Он  усадил  беглецов  в  тележку  и
прикрыл их кучей тряпья.
   Подоспевшим стражникам он указал рукой в противоположную сторону:
   - Ищите его в том направлении. Я сам видел, как он туда побежал!
   - А ты кто такой?
   - Я бедный старьевщик и остановился здесь передохнуть.
   Чтобы показать стражникам, что он действительно устал старьевщик присел
на ручку тележки и закурил трубку. Бедняга Бенвенуто!  Ведь  он-то  хорошо
знал, что это прибавит ему лишние седые волосы, и кто знает,  сколько  лет
жизни он потеряет за эти несколько минут. Но такой уж был Бенвенуто.
   "Годы, которые я теряю, продлят жизнь кому-нибудь другому",  -  подумал
он и пустил струю дыма в сторону стражников.
   К несчастью, как раз в это время у Кошки-хромоножки защекотало в  носу.
Дело в  том,  что  лохмотья,  в  которые  она  зарылась  с  головой,  были
полнехоньки пыли. Пожалуй, лишь носорог  мог  бы  назвать  их  ароматными.
Хромоножка попробовала зажать нос передними лапами, чтобы не  чихнуть,