айте незамедлительно, какая была погода в день преступления? - Не помню... - Еще бы! Уверен, вы не помните даже, присутствовал ли там Цицерон и запасся ли он зонтиком или слуховой трубкой, прибыл он в коляске или на такси... - Не помню... - снова пролепетал Цурлетти, но наконец пришел в себя. Он почувствовал поддержку товарищей, которые, видя, какие титанические усилия ему нужны, чтобы выдержать натиск инквизитора, знаками подбадривали его. Он вскинул голову и заявил: - Вы не выжмете из меня ни слова! Аудитория взорвалась аплодисментами. - Тихо! - возмутился Угрозный. - Или я прикажу очистить помещение! Но тут последние силы покинули Цурлетти, и он упал в обморок. Угрозный велел позвать служителя, и тот вылил на несчастного ведро воды. Цурлетти открыл глаза и жадно слизал капли: - Господи, вода-то соленая! Муки его достигли предела. Профессор Угрозный тем временем вытянулся до самого потолка и набил себе шишку. - Признавайся, разбойник! Иначе я возьму твою семью в заложники! - Ах, только не это, только не это... - Нет, будет именно это! Служитель! Сейчас же появился служитель. Он втолкнул отца Цурлетти, почтового служащего тридцати восьми лет. Руки у него были связаны за спиной, голова опущена. Едва слышным голосом - его не хватило бы даже, чтобы произнести "Алло!" в телефонную трубку, - он сказал сыну: - Признайся, дорогой Альдуччо! Сделай это ради отца твоего! Ради матери, что обливается слезами! Ради сестер-монашек... - Хватит! - загремел профессор Угрозный. - Уходите! Цурлетти-отец ушел, постарев прямо на глазах. Пряди седых волос бесшумно сыпались с его головы. Студент Цурлетти громко всхлипнул. Тогда поднялся со своей скамьи великодушный, как всегда, студент Цурлини и твердо заявил: - Профессор, я согласен отвечать! - Наконец-то, - облегченно вздохнул профессор. - Наконец-то вы все скажете мне. Студенты пришли в ужас при мысли, что вскормили у себя на груди фискала. Они еще не знали, на что способен великодушный Цурлини. - Юлий Цезарь, - произнес он, притворяясь, будто краснеет от стыда, - скончался, получив двадцать четыре удара кинжалом. Профессор Угрозный так изумился, что не в силах был даже шевельнуть губами. Его рост мгновенно уменьшился на несколько дециметров. - Как? - пробормотал он. - Разве их было не двадцать три? - Двадцать четыре, ваша честь! - не колеблясь, повторил Цурлини. - Но у меня есть доказательства! - возразил Угрозный. - В моем сейфе хранится ода нашего прославленного Поэта, где он описывает переживания статуи Помпея в тот миг, когда Цезарь упал, сраженный кинжалами заговорщиков. Вот точная цитата, прямо из подлинника: Недвижный мраморный Помпей Шептал неслышно: "Ах, злодей! Он ранен. Боже! Посмотри, Ты видишь, Цезарь, двадцать три!" Вы слышите - двадцать три! - повторил профессор. - И нечего наводить тень на плетень своими выдумками!.. Но студенты, сообразив, в чем дело, поддержали Цурлини и хором закричали: "Двадцать четыре, двадцать четыре!.." Теперь наступила очередь Угрозного испытать муки сомнения. Рост его стремительно уменьшился. Он стал ниже преподавательницы математики. Да что там - его лоб оказался уже на уровне кафедры, и, чтобы видеть студентов, ему пришлось привстать на цыпочки. Это зрелище не могло не тронуть золотое сердце студента Альберта, о котором все говорили, что в Новый год он получит премию за доброту. - Профессор, - робко заговорил он. - Показания статуи Помпея можно легко проверить. Достаточно провести учебную экскурсию в Древний Рим, поприсутствовать при убийстве Цезаря и самим сосчитать раны, которые он получит. Угрозный охотно схватился за якорь спасения. Он немедленно связался по телефону с агентством "Хроно-Тур", и через минуту студенты уже садились в машину времени, а пилот настраивал приборы на март 44 года до нашей эры. Достаточно было всего нескольких минут, чтобы пересечь века, которые не создают никакого трения ни, в воздухе, ни в воде. Студенты вместе с профессором оказались в толпе возле Сената, где ожидалось прибытие сенаторов. - А Юлий Цезарь уже прибыл? - спросил Угрозный какого-то незнакомца, которого звали Кай. Тот не понял его и обратился к своему приятелю: - Что надо этому чудаку? Угрозный вспомнил, что в античном Риме говорили на латинском языке, и повторил вопрос по-латыни. Но древние по-прежнему ничего не понимали и только усмехались: - Интересно, откуда взялись эти дикари? Явились в Рим и даже не потрудились выучить ни одного слова по-римски! Очевидно, школьная латынь не годилась для общения с античными римлянами и помогала не больше, чем миланский диалект или каракалпакский язык. Студенты откровенно посмеивались. Не все, однако. Цурлини был весьма озабочен. Он солгал, чтобы спасти Цурлетти, а сейчас все узнают, что кинжальных ударов было на самом деле двадцать три. Он будет выглядеть лгуном и обманщиком. Что делать? Вот Угрозный уже нарисовал в блокноте двадцать четыре кружочка и держал карандаш наготове. С каждым ударом он будет зачеркивать кружочек... Мамбретти, известный шутник, надул двадцать четыре воздушных шарика. Он будет прокалывать их по одному с каждым ударом и записывать звук лопающихся шариков на магнитофонную ленту... Зубрилы прихватили с собой японский калькулятор на транзисторах... Брагулья приготовил кинокамеру с двойным фильтром и телеобъективом, чтобы снять происходящее на цветную пленку. "Что же делать?" - думал Цурлини. Но тут на сцену ввалилась целая толпа американских туристов. Они очень шумели, жевали резинку и подняли такой гвалт, что заглушили даже сигнал трубы, объявивший о прибытии Цезаря. Внезапно возникла группа итальянских телевизионщиков. Они намерены были снимать документальный фильм для рекламы кухонных ножей. Режиссер энергично распоряжался: - Эй вы, заговорщики, давайте левее! Переводчик повторял его приказы на древнеримском языке. Сенаторы протискивались вперед, чтобы попасть в кадр, и махали ручкой: "Чао, чао!" Юлию Цезарю вое это порядком надоело, но он ничего не мог сделать. Теперь он больше не командовал здесь. Режиссер приказал слегка попудрить его, а то он слишком бликовал. А затем события стали разворачиваться еще стремительнее. Заговорщики выхватили кинжалы и нанесли Цезарю ужасные удары. Но режиссер остался недоволен. - Стоп! Стоп! Зачем так столпились? Не видно даже, как льется кровь. Все сначала! - Какая досада! - проворчал Мамбретти. - Напрасно истратил тринадцать шариков. - Мотор! - раздался голос. - "Смерть Юлия Цезаря". Дубль два. - Начали! - скомандовал режиссер. Заговорщики вновь нанесли удары. И опять все было испорчено, потому что кто-то из американских туристов выплюнул на землю жевательную резинку. Брут поскользнулся на ней, упал у ног какой-то дамы из Филадельфии, и та, испугавшись, уронила сумочку. Все сначала! "Черт побери, надо же!" - ругался про себя Цурлини. Но тут его мучениям неожиданно пришел конец. Студенты вновь оказались в машине времени и направились в двадцатый век. - Предательство! - вскричал профессор Угрозный. - Ошибаетесь, - ответил пилот. - Контракт был заключен на час, и время истекло. Наша фирма не виновата, если вы не увидели все, что хотели. Требуйте возмещения убытков от телевидения. Так или иначе, у меня есть для вас приятная новость. Фирма "Хроно-Тур" предлагает вам в качестве подарка пятиминутную остановку в средних веках, где вы можете присутствовать при изобретении пуговиц. - Пуговиц? - удивился Угрозный. - Вы предлагаете мне пуговицы вместо кинжалов? Но какое нам дело до ваших пуговиц? - Ну как же, это очень нужная вещь, - спокойно объяснил пилот. - Не будь пуговиц, вы потеряли бы свои брюки. - Хватит! - зарычал Угрозный. - Немедленно доставьте нас в наши дни. - Что касается меня, так я с большим удовольствием, - ответил пилот. - Раньше освобожусь и успею побриться, прежде чем идти в кино. - А что вы собираетесь смотреть? - спросили студенты. - "Фантомас разбушевался". - Потрясающе! - вскричали студенты. - Профессор, а что, если и нам махнуть вместе с ним? Профессор Угрозный явно колебался. Что-то в это утро было сделано неверно. Но что именно? Может быть, в таинственной полутьме кинозала он сможет поразмышлять над этим и найдет верный ответ... - Ладно, идем на Фантомаса, - вздохнул он. Цурлетти и Цурлини обнялись. Остальные издали восторженные крики. Альберти, золотое сердце, как раз в этот момент, когда они пересекли границу прошлого века, потихоньку выбросил из машины свой охотничий нож, которым собирался продырявить Цезарю двадцать четвертую рану, чтобы не обнаружилась ложь Цурлини. Замечательный человек, этот Альберти! И если в Новый год ему вручат премию за доброту, это будет очень хорошо, просто прекрасно! ПРИШЕЛЬЦЫ И ПИЗАНСКАЯ БАШНЯ Однажды утром синьор Карлетто Палладино пришел, как всегда, к подножию Пизанской башни продавать сувениры. И вдруг, взглянув случайно на небо, увидел, что высоко в воздухе висит огромный золотисто-серебристый космический корабль, а от него отделяется какой-то предмет, скорее всего вертолет, и опускается прямо на знаменитую Пизанскую Площадь Чудес. - Смотрите! - воскликнул синьор Карлетто. - Космические пришельцы! - Спасайся кто может! - закричали туристы на всех языках. Но сам синьор Карлетто и не подумал бежать. Как же он может бросить свой лоток, на котором аккуратными рядами стоят десятки миниатюрных копий Падающей башни, сделанных из гипса, мрамора и алебастра. - Сувенир! Купите сувенир! - закричал он, предлагая космическим пришельцам свой товар, и они приветливо замахали ему сразу двенадцатью руками, хотя из космического корабля вышло всего трое. У каждого, оказывается, было по четыре руки. - Бегите сюда, синьор Карлетто! - звали его издали другие продавцы сувениров, притворяясь, будто тревожатся за него. На самом же деле они досадовали, что у него, возможно, купят сувениры, а у них нет. Но подойти ближе, чтобы предложить гостям свои статуэтки, они не решались. - Сувенир! Купите сувенир! - Ладно, пизанец, подожди! - ответил вдруг ему космический голос. - Сначала надо познакомиться. - Карлетто Палладино, к вашим услугам. - Дамы и господа, - продолжал голос с великолепным итальянским произношением. - Просим извинить нас за беспокойство. Мы прилетели с планеты Карп, которая находится от вас на расстоянии тридцати семи световых лет и двадцати семи сантиметров. Мы пробудем здесь всего несколько минут. Не бойтесь нас, потому что мы тут в командировке по торговым делам. - Я-то сразу это понял, - заметил синьор Карлетто. - Деловые люди всегда быстро находят общий язык. Усиленный невидимым громкоговорителем космический голос несколько раз повторил обращение, и вскоре туристы, продавцы сувениров, ребятишки и любопытные выглянули из укрытий, куда спрятались поначалу, и, постепенно набираясь храбрости, стали подходить ближе. С воем сирен подлетели машины полиции, карабинеров, пожарных и городских стражников, чтобы поддержать общественный порядок. Прибыл и мэр города - верхом на белой лошади. - Дорогие гости! - произнес он, после того как трижды протрубили фанфары. - Мы рады приветствовать вас в древнем и прославленном городе Пиза у подножия древней и прославленной колокольни. Если б мы знали заранее о вашем визите, мы устроили бы вам встречу, достойную древней и прославленной планеты Карп. К сожалению... - Спасибо, - перебил его один из космических пришельцев, двигая двумя из своих четырех рук. - Вы не беспокойтесь. Дела у нас самое большее на четверть часа. - Не хотите ли вымыть руки? - предложил мэр. - Я как раз принес вам несколько гостевых билетов в дневную гостиницу. Космические пришельцы, не обращая на него никакого внимания, направились к колокольне и, подойдя ближе, потрогали ее, словно проверяя, действительно ли она существует. Потом они заговорили о чем-то между собой на языке, очень напоминающем каракалпакский, но в то же время и не очень отличающемся от кабардино-балкарского. Судя по лицам, видневшимся в скафандрах, гости, как все настоящие карпианцы, очень походили на краснокожих индейцев. Мэр опять обратился к ним с любезным предложением: - Не хотите ли встретиться с нашим правительством, с нашими учеными и прессой? - Зачем? - удивился главный из трех пришельцев. - Зачем мы будем беспокоить столько важных людей? Мы заберем башню и улетим. - Заберете... что? - Башню. - Извините, синьор карпианец, я, наверное, плохо вас понял. Должно быть, вы хотите сказать, что вас интересует башня. Вернее, что вы и ваши друзья хотите подняться наверх, полюбоваться панорамой и заодно, чтобы не терять время, провести несколько научных экспериментов с падением тела? - Нет, - снова терпеливо разъяснил карпианец, - мы прилетели сюда для того, чтобы ЗАБРАТЬ башню. Нам надо отвезти ее на нашу планету. Видите вон ту синьору? - И он показал на одного из своих спутников. - Это синьора Болл-Болл, которая живет в городе Бульон, в нескольких километрах от столицы Северной Карпианской республики. Космическая синьора, услышав свое имя, живо обернулась и встала в позу, думая, что ее собираются фотографировать. Мэр извинился, что не умеет фотографировать, и снова заговорил о главном: - При чем тут синьора Болл-Болл? Речь идет о том, что без разрешения начальника управления по охране памятников искусства вы не смеете даже пальцем тронуть башню, не то что забрать ее! - Вы не поняли меня, - объяснил главный карпианец, - синьора Болл-Болл выиграла Пизанскую башню в нашем конкурсе покупателей. Постоянно покупая знаменитые бульонные кубики "Брик", она набрала миллион очков, и ей полагается вторая премия, то есть ваша Падающая башня. - Вот как! - воскликнул мэр. - Неплохо придумано! - Вообще-то мы немножко иначе выражаем эту мысль. У нас говорят; "Какой шик, этот бульон "Брик"!" - Д-да... А первая премия что собой представляет? - Какой-то остров в Средиземном море. - Ничего себе! У вас, я вижу, особое пристрастие к нашей Земле. - Да, ваша планета у нас очень популярна. Наши летающие тарелки отсняли ее вдоль и поперек, и многие фирмы, производящие бульонные кубики, намеревались предлагать разные земные вещи в качестве призов на своих конкурсах. Но фирма "Брик" сумела добиться у правительства монополии на это. - Теперь я вас понял как нельзя лучше! - воскликнул мэр. - Я понял, что Пизанская башня, по вашему мнению, ничья! И ее может взять каждый, кто захочет. - Синьора Болл-Болл поставит ее у себя в саду. Она будет иметь, конечно, успех, большой успех. К ней станут съезжаться карпианцы со всей планеты, чтобы посмотреть на башню. - Моя бабушка! - вскричал мэр. - Видите, на этом снимке моя бабушка. Я дарю вам его! Пусть синьора Болл-Болл поместит его в своем саду, чтобы похвастаться перед приятельницами. Но башню трогать нельзя! Вы меня поняли? - Видите? - спросил глава космических пришельцев, указывая на одну из пуговиц своего костюма. - Вы это видите? Стоит нажать, и вся ваша Пиза, вместе с башней разумеется, взлетит на воздух и больше никогда не вернется на Землю. Мэр окаменел от изумления. Толпа вокруг тоже замерла в жутком испуге. Слышно было только, как на другом конце площади какая-то женщина звала: - Джорджина! Ренато! Джорджина! Ренато! А синьор Карлетто Палладино подумал про себя: "Вот как очень вежливо можно добиться чего угодно!" Он не успел закончить эту важную мысль, как башня... исчезла, и на ее месте осталась ямка, в которую со свистом устремился воздух. - Видели? - спросил глава космических пришельцев. - Все очень просто. - Что вы наделали? - вскричал мэр. - Да вот же она, - сказал карпианец. - Мы только немного уменьшили ее, чтобы легче было транспортировать. А потом, когда установим в саду синьоры Болл-Болл, снова увеличим до нормальных размеров. И действительно, на том месте, где только что высилась Падающая башня, стояла совсем крохотная башенка, совершенно такая же, как на лотке синьора Карлетто Палладино. Толпа испустила долгое: "О-о-ох!" И в то же время с другого конца площади снова донесся голос женщины, которая звала своих детей: - Ренато! Джорджина! Синьора Болл-Болл наклонилась было, чтобы взять мини-башню и положить ее в сумочку, но тут кто-то, а точнее синьор Карлетто Палладино, опередил ее, кинувшись на жалкие остатки древнего и прославленного памятника, подобно тому как собаки (во всяком случае, так говорят) бросаются на могилу хозяина. От неожиданности и удивления карпианцы замерли на мгновение, но затем всеми своими многочисленными руками легко подхватили синьора Карлетто, приподняли и отставили подальше. - Ну вот, все в порядке, - сказал глава пришельцев. - Теперь у нас есть башня, а вам остаются многие другие красивые вещи. Дело, по поводу которого мы прилетели сюда в командировку за счет фирмы "Брик", закончено. Нам остается только поблагодарить вас и попрощаться. - Идите вы к черту! - вскипел мэр. - Пираты! Вы еще пожалеете об этом! Рано или поздно у нас тоже будут летающие тарелки... - А бульонные кубики и конкурсы покупателей уже есть! - добавил кто-то из толпы. - Вы еще пожалеете об этом! - повторил мэр. Громко щелкнул замок сумочки, которую синьора Болл-Болл захлопнула с чисто карпианским темпераментом. Громко заржала лошадь мэра, но неясно было, что она хочет этим сказать. А затем все услышали робкий голос синьора Карлетто: - Извините, синьор карпианец... - Ну что еще? - У меня к вам просьба... - Прошение? Тогда, пожалуйста, с гербовой маркой. - Но это совсем пустяк! Поскольку синьора Болл-Болл уже получила свою премию... Может быть, вы... - Что еще? - Видите ли, у меня тут есть небольшая модель нашей прекрасной колокольни. Мраморная безделушка, как видите. Вам ведь никакого труда не составит увеличить ее до натуральной величины. А у нас таким образом останется приятное воспоминание о нашей башне. - Но это же будет подделка, не имеющая никакой историко-художественно-падающей ценности? - удивился глава пришельцев. - Это все равно что пить цикорий вместо кофе. - И все-таки, - настаивал синьор Карлетто, - нас это устроит. Глава пришельцев объяснил странную просьбу своему коллеге и синьоре Болл-Болл, и те рассмеялись. - Что за глупость! - возмутился мэр. - Не нужен нам никакой цикорий! - Подождите, синьор мэр, подождите! - попросил его синьор Карлетто. - Ладно, - согласился глава пришельцев, - давай сюда! Синьор Палладино вручил ему свою модель. Глава пришельцев поставил ее на то место, где прежде высилась башня, направил на нее пуговицу своего костюма (другую, не ту, которая взрывает) и... Вот она! Готова! Пизанская башня снова оказалась на своем месте. - Тоже еще! - продолжал возмущаться мэр. - За версту видно, что фальшива, как Иуда. Сегодня же прикажу снести этот позор. - Как вам угодно, - ответил глава пришельцев. - Ну, а мы полетели. До свидания, и привет семье! Карпианцы сели в свой вертолет, вернулись в золотисто-серебристый космический корабль, и в тот же момент в небе остался лишь одинокий воробьишко, который подлетел к башне и уселся на самом верху. А затем произошла совсем странная вещь. На виду у всей этой огорченной толпы, прямо перед рыдающим мэром синьор Карлетто Палладино затанцевал тарантеллу. - Бедняжка, - сказал кто-то. - Он сошел с ума от огорчения. - Это вы сошли с ума! - вскричал синьор Карлетто. - Глупцы и недоумки - вот вы кто! И такие же невнимательные, как лошадь мэра. Вы и не заметили, как я подменил башню под самым носом у карпианцев? - Но когда? - Когда упал на маленькую башню, притворившись, будто кидаюсь, словно собака, на могилу хозяина. Я подменил ее одним из моих сувениров. В сумочке синьоры Болл-Болл лежит фальшивая башня! А настоящая - вот она! И они даже снова увеличили ее до прежних размеров. И еще посмеялись над этим. Да посмотрите, посмотрите! Почитайте надписи, которые вы нацарапали на ней... - Это верно! Верно! - закричала какая-то женщина. - Вот имена моих детей - Джорджины и Ренато. Они написали их шариковой ручкой как раз сегодня утром! - Ай да молодцы! - заявил городской стражник, внимательно осмотрев надпись. - И в самом деле шариковой ручкой. А вы, синьора, штраф уплатите сейчас или счет прислать домой? Но штраф на этот раз великодушно оплатил из своего кармана синьор мэр. А синьора Карлетто Палладино все стали превозносить до небес. Впрочем, для него это была только пустая трата времени, потому что он терял покупателей, - ведь туристы покупали сувениры у его конкурентов. ДЛЯ КОГО ПРЯДУТ ТРИ СТАРУШКИ Ох и зловредные же были боги в древних мифах! Однажды, например, Зевс обидел Аполлона, просто так, из прихоти. Аполлон не забыл этого и, как только представился случай, отомстил ему - убил нескольких циклопов, одноглазых чудовищ. Спрашивается, что общего между маслом и железной дорогой и какое отношение имеют циклопы к Зевсу? Имеют! И самое прямое! Ведь они поставляют ему молнии. Зевс надышаться на них не мог. Ведь не было другой фирмы, которая производила бы молнии такого же отличного качества, как эта. Когда же ему сказали, что из-за Аполлона приостановилось их производство, Зевс не на шутку разгневался и послал ему обвинение в преступлении. Пришлось Аполлону предстать перед Зевсом - все-таки как-никак царь богов. - Так, мол, и так, - сказал Зевс. - В наказание отправишься в ссылку. На землю. На семь лет. И все это время будешь прислуживать, словно раб, Адмету, королю Фессалии. Аполлон не стал спорить с Зевсом. Он был парень сильный, здоровый, умел расположить к себе. С Адметом они жили в согласии и даже подружились. А спустя семь лет Аполлон вернулся на Олимп. Идет он домой, а его приветствуют с балкона какие-то старушки, которые сидят там и прядут пряжу. - Как поживает ваш ревматизм? - вежливо осведомился он. - Не жалуемся, - ответили три старушки - три Парки. (Догадались? Ну да, те самые богини, от которых зависит судьба каждого человека на земле - с самого рождения до смерти. Каждому человеку они прядут нить его судьбы, а когда обрезают ее, то человек, значит, уже может писать завещание.) - Вижу, работа у вас продвинулась, - заметил Аполлон. - Что верно, то верно. Эту нить мы уже, пожалуй, закончили. А знаешь, кстати, чья она? - Нет. - Короля Адмета. Нам осталось прясть всего два или три дня. "Черт возьми! - подумал Аполлон. - Вот не повезло бедняге. Я оставил его в добром здравии, а он, оказывается, вот-вот умрет". - Послушайте, - сказал он старушкам, - Адмет мой друг. Не могли бы вы дать ему пожить еще несколько лет? - Каким же это образом? - удивились Парки. - Мы ничего не имеем против него. Прекрасный человек! Но раз пора, значит, пора. Смерть должна взять свое. - Но ведь он не так уж и стар! - Дело не в возрасте, сокровище наше! А ты что, очень дружен с ним? - Ну да, я же сказал вам, что мы большие друзья! - Пожалуй, мы могли бы сделать так. Мы могли бы оставить его нить на некоторое время в покое и не рвать ее, но при одном условии - если найдется человек, который согласится умереть вместо него. Согласен? - Еще бы! Спасибо большое! - Не за что! Аполлон даже не забежал домой посмотреть почту, а сразу же вернулся на землю и поспешил к Адмету, Тот как раз собирался в театр. - Послушай, Адмет, - сказал он. - Так, мол, и так и так далее. Словом, ты был на волосок от смерти, но теперь зато надо устроить другие похороны. Найдешь кого-нибудь, кто согласится лечь вместо тебя в гроб? - Да уж наверное, - ответил Адмет, наливая себе рюмочку вина покрепче, чтобы прийти в себя от испуга. - Король я или не король? Моя жизнь слишком важна для государства! Черт возьми, ты, однако, заставил меня поволноваться! - Что поделаешь! Се ля ви! [Такова жизнь! (фр.)] - Нет, нет! Тут как раз наоборот... - Ну ладно, чао! - Чао, Аполлон, чао! Даже не знаю, как и благодарить тебя. Пошлю тебе ящик того вина, которое так нравилось тебе когда-то. "Черт возьми! - подумал Адмет, едва остался один. - Надо же, как получается! Хорошо еще, что у меня есть знакомства в верхах!" И он велел позвать своего самого верного слугу, рассказал ему, как обстоят дела, дружески хлопнул его по плечу и велел приготовиться. - К чему, ваше величество? - И ты еще спрашиваешь? К смерти, разумеется. Не откажешь ведь ты мне в этой услуге?! Разве я был плохим хозяином для тебя? Разве не платил тебе всегда сверхурочные, не давал ссуды и тринадцатую зарплату? - Конечно, конечно. - Вот и я так думаю. Так что поторопись, не теряй времени даром. Ты подумай о смерти, а я позабочусь обо всем остальном - похороны по первому разряду, мраморное надгробие, пенсия вдове, стипендия сыну... Согласен? - Согласен, ваше величество. Завтра утром буду готов. - Почему завтра утром? Никогда не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня! - Мне нужно написать письма, сделать кое-какие распоряжения... - Ну ладно, завтра утром. Только пораньше. - На рассвете, сир, на рассвете. Однако на рассвете верный слуга был уже далеко в море, на финикийском корабле, который увозил его в Сардинию. И нельзя было даже напечатать его фотографию в газетах под рубрикой "Кто его видел?", потому что газеты тогда еще не были изобретены. И фотография тоже. Для Адмета это был тяжелый удар. Он даже заплакал. Вот и доверяйся после этого верному слуге в трудную минуту. Адмет велел подать карету и отправился к родителям, которые жили за городом в прелестной вилле с паровым отоплением и прочими удобствами. - Что ж, - сказал он, - вы единственные люди, кто по-настоящему любит меня. - О да, в этом ты можешь не сомневаться! - Вы единственные, к кому я могу обратиться с любой просьбой! - Хочешь попробовать эту прекрасную редиску с нашего огорода? - осторожно спросили старики. Когда же они узнали, что ему нужно, у них начался нервный тик. - Адметик, - сказали они, - мы дали тебе жизнь, а теперь ты хочешь взамен взять нашу. Вот так благодарность! - Но вы ведь одной ногой и так уже стоите в могиле! - Вот придет наш час, тогда и умрем. А пока еще рано. И тогда мы не станем просить тебя умереть вместо нас. - Понимаю, понимаю. Очень вы меня любите, конечно, очень... - И он еще недоволен! Это после того, как мы оставили ему трон и виноградник. Адмет машинально взял редиску с тарелки, которую мать поставила перед ним, и положил ее в рот. Потом выплюнул ее, вскочил в карету и вернулся в свое королевство. Одного за другим стал он вызывать своих министров, генералов, адмиралов, придворных, мажордомов, адвокатов, нотариусов, астрологов, драматургов, богословов, музыкантов, поваров, егерей... И все они один за другим отвечали: - Ваше величество, я бы со всей радостью умер за вас, но у меня три старые тетушки! Что будет с ними?! - Сир, хоть сию минуту, немедленно! Но я только вчера ушел в отпуск... - Хозяин, поймите бога ради, я же должен закончить свои воспоминания... - Подлецы! - вскричал Адмет, топая ногами. - Выходит, все вы так боитесь смерти? Я прикажу отрубить вам головы! Мне это все равно не поможет, потому что только доброволец может спасти меня, зато я по крайней мере умру не один... И мы всей компанией отправимся в ад. Придворные заплакали, застучали от страха зубами. Адмет приказал сунуть всех до одного в самую мрачную камеру, а палачу велел наточить топор. Сам же тем временем пошел к жене выпить апельсинового соку, чтобы утолить жажду. - Альчести, дорогая, - сказал он ей с обреченным видом, - нам придется проститься раз и навсегда. Так, мол, и так. Парки и так далее. Аполлон - настоящий друг и тому подобное. Все очень любят меня, но никто не соглашается умереть вместо меня. - Из-за этого ты так расстраиваешься? А меня почему не спросил? - Тебя? - Ну конечно! Я умру вместо тебя. Это так просто. - Ты с ума сошла, Альчести! Я не перенесу этого! Ты не представляешь, как я буду плакать на твоих похоронах! - Поплачешь, а потом все пройдет. - Нет, не пройдет. - Да уж поверь мне, пройдет, и ты еще будешь долго жить, счастливый и довольный. - Думаешь? - Уверяю тебя! - Ну тогда... Если так... Раз ты так хочешь... Они расцеловались на прощание. Альчести ушла в свою комнату и умерла. Королевство огласилось плачем и криками. Адмет рыдал громче всех. Тем не менее выпустил на свободу министров, поваров и всю прочую компанию, велел звонить по усопшей и приспустить флаги, вызвал представителя похоронного бюро и договорился с ним о похоронах. И когда он обсуждал, какие должны быть ручки у гроба, слуга объявил ему, что пришел гость. - Геракл, друг мой! - Чао, Адмет! Я тут шел мимо, по пути в сады Гесперид, где мне надо украсть золотые яблоки, и решил заглянуть к тебе ненадолго. - И прекрасно сделал! Я б тебе не простил, если б ты не зашел ко мне. - Кстати, - сказал Геракл, - я вижу, у вас траур. - Да, - ответил Адмет торопливо, - умерла тут одна женщина. Но тебе незачем огорчаться. Гость для нас дороже всего. Я велю приготовить тебе хорошую ванну, а потом мы поужинаем и вспомним старые добрые времена. Легендарный гигант отправился принимать ванну, Это было весьма кстати. Постоянно совершая свои героические подвиги, убивая чудовищ, чистя Авгиевы конюшни и делая разного рода другие тяжелые и трудные работы, он, конечно, не часто имел возможность принять душ. Он с удовольствием потирал себе спину щеткой и напевал любимую песенку: О, Геракл, Мой Геракл, Ты силен, как Геракл, Ты... - Господин, - шепнул ему слуга, - вам бы не следовало петь, ведь умерла наша добрая хозяйка. - Что? Кто умер? Словом, Геракл все узнал и очень удивился, что Адмет не сказал ему, как обстоят дела. Бедная Альчести! И бедный Адмет! Он чуть не расплакался, когда подумал... - А зачем, собственно, плакать! - воскликнул он, выскочив из ванны. - Тут надо действовать, а не плакать! Эй, кто там... Слуга! Где моя палица? Кажется, я оставил ее в прихожей, рядом с зонтиком. Геракл схватил свою палицу, побежал на кладбище и спрятался у могилы, где должны были похоронить Альчести. И когда увидел Смерть, бесстрашно набросился на нее и давай дубасить своей палицей. Смерть защищалась ударами косы, но так как она была умна, то быстро поняла, что Геракл сильнее ее, и пошла на попятную. Геракл радостно рассмеялся и, напевая песенку, вернулся в королевство. Люди неодобрительно смотрели на него: кто же поет, когда в стране траур! Но он знал, что делает. - Адмет! Адмет! Все в порядке. - Что в порядке? - Я прогнал эту старуху с косой! Альчести будет жить! Адмет побледнел так, что белее уже и нельзя быть. И страх вновь обрушился на него. Он услышал чьи-то шаги. Обернулся... Это была Альчести! Живая! Она шла к нему с таким видом, будто хотела попросить прощения... - Так вы недовольны? - растерялся Геракл. - В чем дело? Давайте же веселиться! Но где там! Казалось, похороны только начались, Адмет упал в кресло и задрожал так, что на него было жалко смотреть. Альчести стояла, виновато опустив глаза. - Ну так я же... - сказал Геракл, вытирая со лба пот. - Я же хотел порадовать вас, а выходит вроде наоборот... Да, в наши дни не всегда угадаешь, как вести себя с друзьями! Ну ладно, я, пожалуй, пошел... Пишите, если что... И он ушел недовольный, помахивая своей палицей. Адмет прислушался. Ему показалось, он слышит какой-то очень далекий шум... Где-то далеко, на своем балконе три старушки прядут... Прядут. Интересно для кого...