десь человек совсем новый и толком ни с кем еще не знакома. Может быть, Ваше Величество подозреваете кого-то из обитателей замка в склонности, так сказать, к людоедству? Король немного подумал: -- Да, я понял вашу мысль. Никто извне попасть сюда не мог -- ведь нас затопило весьма основательно. A что касается обитателей... Ну, уж в своих слугах я могу быть уверен -- они служат уже долгие годы, многие помнят еще моего покойного батюшку... -- A все эти творческие личности? -- осторожно поинтересовалась Чаликова. -- По-моему, вчера они отличились отменным аппетитом. Особенно господин Диоген. -- Ну, вы уж скажете!.. -- запротестовал Александр. -- Нет, Ваше Величество, вы уж как хотите, но для себя всю эту публику я оставляю под подозрением, -- решительно заявила Надя. -- Ну что же, -- уныло пожал плечами король. -- Я не верю, что среди них есть настоящие, а не словесные людоеды, но голову в залог не поставил бы... -- A тот господин во фраке? -- припомнила Надя. -- Кто -- Иоганн Вольфгангович? -- Король протестующе замахал руками. -- Нет-нет, это же знаменитый поэт, к тому же просвещенный европеец. Когда он появился в замке, то предъявил рекомендации от высоких лиц Европы. И из Лютеции от короля галлов Луи XXV. И от саксонского курфюрста Готфрида. Да это все пустяки -- его лично знает даже мой давнишний друг, ливонский рыцарь Йохан Юргенс, порядочнейший человек, истинный знаток и ценитель искусств! -- Да, но Иоганн Вольфгангович, насколько мне известно, прибыл сюда совсем недавно, -- напомнила Чаликова. -- Как и вы, сударыня, -- учтиво возразил Александр. "A Его Величество отнюдь не такой уж небожитель не от мира сего, каким кажется", -- отметила про себя Надя. Вслух же деланно возмутилась: -- Ну что вы, Ваше Величество, разве такая хрупкая девушка способна съесть молодого здорового парня? -- Да не обижайтесь, Надя, я же пошутил, -- вновь вздохнул король и подлил себе еще вина. x x x В здоровенном камине, сложенном из неотесанных валунов, весело потрескивали дрова, каждое размером чуть не с бревно. Славный рыцарь Беовульф сидел, развалясь в мягком кресле. Одет он был по-домашнему просто, в кожаную жилетку, украшенную металлическими шипами на плечах, кожаные штаны с бляхами на коленях и красные сапоги с высокими каблуками. И естественно -- толстенная золотая цепь на шее. -- Я вам прямо скажу, боярин Василий, -- говорил хозяин, почесывая волосатую грудь, -- я вообще люблю прямоту. Так вот, мне ваша затея нравится. Кому-нибудь башку оторвать там, или шкуру там спустить. Это я всегда пожалуйста. Вот как, помнится, прошлой осенью пришел тут ко мне славный рыцарь Августин и говорит, мол, слушай, Беовульф, тут на меня Стефан наезжает, кусок дороги оттяпать хочет. Ну, я, как водится, сразу меч в ножны и... Хотя нет, это происшествие не осенью было, да и вообще оно не так уж, э-э-э, гладко закончилось. Ну и бог с ним. Главное, я вам скажу, если кому там чего, так я всегда с удовольствием. Но не сейчас. -- Извините, не понял? -- склонил голову набок Василий. -- Ну, видите ли, -- неожиданно несколько смущенно прогудел Беовульф, -- я как раз сейчас не могу. Тут такая женщина. Ну такая. -- При этом он изобразил ее изящную фигуру в воздухе своими огромными лапищами. -- В общем, не женщина, а мечта настоящего мужчины. То есть меня. Я как ее в первый раз увидал, что-то меня словно в задницу стукнуло -- вот она, твоя судьба! -- При этом славный рыцарь покраснел от смущения. -- Нет, ну вы не подумайте там чего. Бабы -- это дело десятое. Мне бы лучше мечом помахать, скакуна резвого объездить. А там все эти поцелуйчики и обжиманчики -- это не для сурового воина, закаленного в смертельных схватках с врагами. Но тут вся закавыка в том, что эта женщина в опасности. И я не могу оставаться в стороне. И наблюдать, как этот гад Грендель за ней охотится. А что как он ей горло перегрызет? Это непорядок. В моих землях только я могу головы отрывать. Ну и немножечко король. А этот оборотень так вокруг нее и увивается. И если бы не я, так давно бы на нее напал. И вообще, я до него точно доберусь и спущу с него эту волчью шкуру и постелю ее вот здесь у камина. Спущу точно. Как-нибудь. Сейчас, правда, некогда. Потом. Но непременно... И вдруг несколько неожиданно могучая голова Беовульфа упала на грудь и... раздался богатырский храп. Василий тихо встал со своего кресла и вышел из залы. x x x За обедом король Александр без обиняков завел речь о том, что происходит в замке: -- Господа, все окрестности опять затопило, и мы самое меньшее на два дня отрезаны от внешнего мира. Это, конечно, если опять не польет. Мне доподлинно известно, что людоед, чьей жертвой стал Касьян, до сих пор находится где-то в замке. A может быть -- и среди нас! "Прямо как в классическом детективе", -- подумала Чаликова, которая в наряде пажа, как умела, прислуживала Александру. -- Да-да, -- спокойно продолжал король, когда первые бурные эмоции утихли, -- и пока мы не выясним, кто он, этот злодей, тень самых страшных подозрений будет лежать на всех нас. И прежде всего -- на мне как на хозяине этого дома. Участники трапезы внимательно слушали речь своего покровителя, не совсем еще понимая, куда тот клонит. -- Все мы благородные люди, -- оглядев сидевших за столом, с некоторым сомнением произнес Александр, -- и первым делом я предлагаю виновнику, если он здесь находится, добровольно признаться в содеянном и тем самым снять пятно со всех остальных... В этом нет ничего смешного, -- добавил король и строго посмотрел на Перси, который, не выдержав, чуть было не фыркнул со смеху. -- Как я вижу, никто признаваться не хочет, -- нахмурился Александр. -- Ну что ж, тогда я лично займусь поисками истины. Господа, может быть, кто-то из вас прошедшей ночью видел или слышал нечто, выбивающееся из общего порядка вещей? -- Король украдкой глянул на пажа -- тот еле заметно кивнул, мол, все в порядке, Ваше Величество, следствие ведут знатоки. Над столом повисло тягостное молчание. Александр вытащил свою коробочку с леденцами и стал крутить ее длинными пальцами. Наконец заговорил Иоганн Вольфгангович: -- Ваше Величество, я точно не уверен, но мне показалось, что я ночью слышаль какие-то шаги... Как будто кто-то ходил по коридору. -- И что же? -- Александр поставил коробочку на стол. -- И все, -- ответил Иоганн Вольфгангович. -- Да, не густо, -- с сожалением констатировал король. -- Господа, я понимаю, что это очень личное. И если кто-то хотел бы сообщить что-то важное не при всех, то милости прошу -- я буду у себя. Король уже поднялся было, чтобы покинуть трапезную, но тут со стула вскочил Диоген: -- Хватит делать вид, что мы не при чем! Все мы виноваты -- все его ели! И какая разница, кто довел это подлое дело до конца. -- Диоген в возбуждении влил в себя бокал вина и резко опустился на место. -- Про себя говорите, а остальных не впутывайте, -- проворчала госпожа Сафо. -- Что-то я не понял, дружище Диоген, -- пробормотал синьор Данте, -- это вы что, признались? A Диоген, как-то неожиданно ссутулившись, тихо прочел: -- Отшумев, растаяла в тумане Буря, бушевавшая в стакане, И душа по-прежнему чиста, Трепетно внимающая звуку, Как рука, сжимающая руку. Как к устам прижатые уста. Мы все ищем зыбкую свободу, Все мутим измученную воду, Но за штормом вновь приходит штиль, Оставляя после урагана Муть на самом донышке стакана И в карманах ветер, соль и пыль. -- Да, такого поэта съели, -- вздохнула дама богемного вида, которую все величали донной Кларой, хотя на донну ее внешность никак не тянула. Кроме разве что больших темных глаз. -- Если хотите знать, то стихи покойника, при всех недостатках, куда выше, чем все, что мы, с позволения сказать, пишем! -- вновь воспрял Диоген. Выкрикнув это, он опять вскочил и, опрокинув несколько стульев, выбежал вон. x x x Бывший гроза Кислоярских лесов Соловей-разбойник, а ныне просто Петрович, уборщик на конюшне князя Григория, сидел пригорюнившись в своем грязном закутке и сам с собой рассуждал: -- Эх, не задалась жизнь! Кем я был -- и кем стал. A все по собственной глупости. Хотел-то как лучше, чтобы у богатых отобрать и все поделить по справедливости. A вышло-то черт знает что -- полонили наемники Григория и привели прямо в Белую Пущу, будто я невесть какая важная птица, а не душегуб и лиходей. Хорошо хоть князь Григорий определил на конюшню, все лучше, чем в расход... -- Эй, Петрович! -- оторвал его от горестных раздумий грубый голос старшего конюшенного. -- Опять, бездельник, сидишь, а дерьмо не убрано! -- Иду, иду! -- Петрович вскочил с деревянной чурки, служившей ему стулом. -- Ну не дадут покоя старому больному человеку... Однако же, когда Петрович выбежал из своей коморки, то с удивлением увидал, как его грубиян-начальник вежливо раскланивается с каким-то плешивым господином: -- Да-да, князь, пожалуйста... A, вот и он сам! Последние слова конюшенного относились явно к Петровичу. Он настороженно глянул на незнакомца: -- Чем могу служить? Тот дружелюбно улыбнулся: -- Всегда приятно встретить земляка на чужбине! -- Кто вы такой? -- еще больше забеспокоился Петрович. -- И побыстрее, если можно. У меня там навоз неубранный... -- Скажите, уважаемый, где мы могли бы поговорить с вами наедине? -- еще шире расплылся в улыбке незнакомец. -- Где? -- призадумался Петрович. -- Ну, хоть у меня. -- Да уж, неважное жилище для столь достойного лиходея и душегуба, -- покачал головой гость, окинув взором скудную обстановку петровичевой коморки. -- Я, пожалуй, попрошу князя Григория, чтобы он предоставил вам другое помещение. -- Да кто ж вы наконец такой? -- не выдержал Петрович. -- Прекратите заговаривать мне зубы! -- A разве я еще не представился? Князь Длиннорукий. -- Градоначальник, что ли? -- Бывший, -- со вздохом уточнил гость. -- Теперь я такой же изгнанник, как и вы, уважаемый Соловей Петрович. -- Такой же, да не такой же, -- проворчал Петрович. -- Вы и вам подобные наживались на страданиях простого люда, а я у вас отбирал награбленное и возвращал взад беднякам! -- И Петрович вновь пригорюнился, вспомнив былые лихие денечки. -- Ну, это не совсем так... -- заметил Длиннорукий, но тут коморку сотряс крик конюшенного: -- Эй, Петрович, да где ж ты там?!! -- Бегу! -- Петрович вновь вскочил с чурки и кинулся на зов. A его гость, цепким взглядом окинув закуток, подошел к стенке, завешанной старой попоной. Откинув ее, Длиннорукий увидел запыленную дверцу примерно с половину человеческого роста. Поддев щепкой замочную скважину, он попытался потянуть дверь на себя, но та не поддавалась. -- Ну, это дело поправимое, -- пробормотал князь и, поспешно вернув попону на прежнее место, вышел из закутка. x x x Грендель, в отличие от Беовульфа, был не очень высокого роста, стройный. Хотя вернее было бы сказать -- он был его полной противоположностью. Когда Василий вошел в убогую хижину, Грендель сидел за скромным столом, устремив затуманенный взор куда-то вдаль и жуя кончик гусиного пера. И уж никак он не укладывался в образ коварного оборотня. Хотя, конечно, что-то в облике Гренделя могло показаться странным -- его лицо было вытянуто и обрамлено бакенбардами с пробивающейся в ней сединой, похожей на волчью шерсть. Дубов как-то невнимательно слушал Гренделя, машинально кивал, а про себя размышлял о том, что дело закончилось, собственно, так и не начавшись. Было немного грустно, но что уж тут поделаешь -- с такой публикой каши не сваришь. Ну не судьба. -- Едва я увидел ее, как в моей душе мгновенно поднялась невиданная доселе буря. Я посвятил этой женщине свои лучшие стихи, -- задумчиво вещал тем временем Грендель, даже не обращая внимания, слушает ли его гость или нет. -- Я видел чудное виденье... Прекрасно, не правда ли? Дубов, погруженный в свои невеселые мысли, сказал то, что подумал: -- Боюсь, что это уже устарело, господин Грендель. Господин Грендель надулся, нахохлился. Вскочил со стула и заметался по хижине, бормоча себе под нос: -- Вот и она говорит -- устарело... Все говорят -- устарело... А какое было вдохновение! Василий не имел никакого желания утешать влюбленного оборотня с душой возвышенной и тонкой. А потому он поднялся с табуретки, вежливо откланялся и удалился из его хижины. Хотя, похоже, хозяин этого даже и не заметил. x x x После обеда король Александр и Надежда Чаликова уединились в королевских покоях, чтобы обсудить дальнейший ход следствия, или, как высокопарно выражался ново-ютландский монарх, установления истины. -- Мне показалось весьма подозрительным поведение Диогена, -- заметила Чаликова, с интересом оглядывая некогда роскошное, а теперь неотвратимо ветшающее убранство -- ковры, портреты и пейзажи на стенах, медные канделябры в углах широкого, заваленного всякими ненужными вещами стола. Прямо на бумагах спал Уильям, подергивая во сне хвостом. -- Да, таким я его никогда не видел, -- как-то неопределенно заметил король. -- Но хладнокровный убийца, да еще людоед, не стал бы себя так выдавать. -- В том-то и дело, что Диоген отнюдь не хладнокровный убийца, -- возразила Надя. -- Он, столько раз "евший" поэтов в переносном смысле, решил попробовать это дело на практике. И вот теперь страдает угрызениями совести. Или несварением желудка. -- Ну, Наденька, тут уж вы малость хватили, -- вздохнул король. -- Это же только предположение, Ваше Величество, -- напомнила Чаликова, -- и чем больше версий мы выдвинем, тем вероятнее, что одна из них окажется близкой к истине. A поскольку других зацепок у нас пока нет, то я намереваюсь проследить за господином Диогеном. Кажется, он проживает в бочке? -- Все так говорят, -- осторожно заметил король, -- но сам я этой бочки ни разу не видел. -- Тут в дверь постучали. -- Заходите! -- крикнул Александр, и на пороге возник пожилой слуга в выцветшей протертой ливрее: -- Ваше Величество, Его Высочество Виктор просит принять его. -- Да, Теофил, скажите ему, пускай заходит, -- небрежно махнул рукой Александр и, когда слуга вышел, вздохнул: -- Ох уж эти государственные мне вопросы, нет от них покоя. -- При этом Его Величество выудил из своей коробочки леденец и быстро отправил себе в рот. -- Честное королевское, ушел бы в монастырь, кабы там можно было предаваться не молитвам, а высокому искусству. Хорошо, хоть племянничек согласился хозяйственными делами заняться. В комнату вошел молодой человек в самой что ни на есть цивильной одежде, резко отличающейся от пестрых одеяний, столь любимых творческими приспешниками Александра. Украдкой взглянув на портрет, Надя отметила некоторое сходство между Виктором и его отдаленным пращуром. Уильям немедленно проснулся и стал исподлобья наблюдать за Виктором. -- Здравствуйте, дядюшка, -- поприветствовал короля Виктор. И, бросив выразительный взор в сторону Перси, добавил: -- У меня к вам личный разговор. -- Это мой новый слуга, -- ответил король, -- можешь говорить при нем. Если, конечно, речь не пойдет о государственных тайнах. -- Какие уж там тайны, -- энергично махнул рукой Виктор. -- A если по большому счету, то какое там государство! -- Какое уж ни есть, -- вздохнул Александр. -- A не нравится, так поищи себе другое. -- Нужно благоустраивать то, что есть, -- возразил Виктор. -- A у нас просто жабам на смех: дождик закапал, и королевский дворец на три дня отрезан от мира! -- Ну и что ты предлагаешь? -- Для начала выкопать вокруг замка болотоосушительные канавки, а потом... -- A средства где возьмешь? -- перебил дядюшка. -- Лопаты у нас есть, -- деловито заявил племянник, -- вот пускай ваши бездельники за них и берутся. Чем всякой дурью маяться и людей лопать!.. Да хоть бы съели какого-нибудь лодыря вроде вашего любимца, этого, как его... -- Диогена? -- подсказал Александр. -- Вот именно. A съели простого работящего парня, хоть и с поэтической придурью. Нет чтобы съесть кого-то из ваших дармоедов, у которых за душой кроме этой самой придури ни черта нет! -- Я попросил бы тебя, Виктор, -- повысил голос король. -- Эти люди -- мои друзья! -- Простите, дядюшка, погорячился, -- слегка поклонился Виктор. -- Да речь-то не об этом. Главное -- начать, а тогда уж дело закрутится. Я уверен, что и князь Григорий нам поможет, он ведь, какой бы ни был, но толковые начинания всегда готов поддержать! -- Так-то, может быть, так, но не хотелось бы попасть в еще большую от него зависимость, -- тихо вставил Александр. -- Да мы и так уже во всем от него зависим, -- с жаром продолжал Виктор, -- а вот если осушим болото, поднимем земледелие, заведем ремесла, так уж и не придется во всем глядеть из рук князя Григория или кого бы то ни было еще!.. Извините, дядюшка, если был слишком резок, -- как-то внезапно успокоился Виктор. -- Просто для меня это невыносимо -- сидеть тут и любоваться на болота! -- Ну так приходи к нам вечерком, стихи послушаешь, -- предложил король. -- Да нет, лучше уж лягушек, -- хмыкнул Виктор. -- A еще лучше ловить их и отправлять в Галлию. Лягушек, конечно, а не господ поэтов -- там этого добра своего хватает. И нам польза, и им. В смысле галлам. -- A ты не боишься ненароком отправить туда княжну Марфу? -- усмехнулся Александр. -- Я в сказки не верю. -- Почтительно приложившись губами к изумрудному перстню Государя, племянник покинул его покои. -- Вот так вот и живем, Наденька, -- печально произнес король, когда двери закрылись. -- Я ведь тоже по молодости надеялся все перестроить, переделать, порядок навести, да потом понял -- болото оно и есть болото. И никакая мы не Новая Ютландия, а самое настоящее Мухоморье! Может, Виктору удастся?.. -- A вдруг это он и съел Касьяна? -- смекнула Надя. -- Ведь Его Высочество явно недолюбливает ваших поэтов и даже не скрывает этого. -- Что? -- вскинул брови Александр. -- Виктор... съел... -- И неожиданно король разразился столь громким и веселым смехом, что даже дверь приоткрылась, и в покои заглянул испуганный слуга. А Уильям укоризненно уставился на хозяина. -- Ха-ха-ха, ведь это ж готовая поэма -- "Королевич-людоед"! Да, Надежда, рассмешили вы меня, -- уже успокаиваясь, произнес Александр. -- Это ж надо же... "Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно", подумала Надя, в глубине души понимая, что малость хватила лишку, но радуясь, что смогла хоть на миг рассеять неизбывную печаль ново-ютландского короля. -- A кстати, Ваше Величество, -- как можно непринужденнее спросила Чаликова, -- что это за сказка о княжне, как ее, Марфе? То есть вообще-то Надя немало была наслышана об этой истории, интересовавшей ее и с чисто практической стороны, но она надеялась услышать от короля что-то такое, чего раньше не знала. -- A, ну это дело совсем давнее и довольно темное, -- охотно откликнулся Александр. -- Два столетия назад, после таинственной смерти последнего из правителей Белой Пущи, князя Ивана Шушка, его бывший постельничий Григорий женился на княжеской дочке Ольге. Уж не знаю, как он этого достиг -- колдовством ли, каким ли зельем -- но, став ее супругом и как бы соправителем Белой Пущи, он быстро прибрал всю власть к себе в руки. Потом Ольга умерла -- тоже, как говорят, не своей смертью -- и Григорий воцарился единолично. Так до сих пор и княжит. A чтобы утвердить свое право на престол, всех оставшихся в живых князей Шушков извел под корень. Одна княжна Марфа, двоюродная сестра Ольги, успела убежать из Пущи, чтобы найти прибежище у моих пращуров, но ее настигли прямо на болоте, и некий злой колдун, сподвижник князя Григория, превратил ее в лягушку. И в этом виде она, должно быть, до сих пор и обретается -- в ожидании некоего Ивана-царевича, который один может вернуть ей прежний облик. -- И что же, вы верите в эту легенду? -- деланно равнодушно пожала плечами Надя. Король на минутку задумался: -- Даже и не знаю, Наденька, что вам ответить. Но мне кажется, что доля истины во всем этом есть -- доподлинно известно и то, что Марфа бежала в нашу страну, и что Григорий снарядил за ней погоню, и что она исчезла бесследно. Так что считайте сами -- верить или нет. -- Спасибо, Ваше Величество, -- чуть разочарованно сказала Чаликова. Ничего нового для себя из рассказа Александра она не узнала. И вообще, Наде было известно куда больше, чем ей поведал король. A знала она об этих драматических давних событиях, что называется, из первых уст -- от самой княжны Ольги, которую она встретила во время своего предыдущего визита в параллельную действительность. Правда, и Ольга, как выяснилась, уже две сотни лет существовала в облике средней головы страшного Змея Горыныча, в которого княжну и еще двоих противников Григория, а именно воеводу Полкана и боярина Перемета, превратил заморский колдун Херклафф. Причем сделал он это настолько "не по правилам", что даже царь-городский чародей Чумичка не был в силах расколдовать Ольгу и ее товарищей по несчастью. "Ну что ж, значит, надо будет заняться Марфой, -- размышляла Надя, выходя из королевских покоев. -- Чтобы избавиться от Григория, нужно, чтобы борьбу возглавил кто-то из легитимных наследников, то есть из рода князей Шушков. И если не Ольга, то хотя бы Марфа. A уж Ивана-царевича мы найдем..." x x x Корчма представляла собой большую покосившуюся хибару в два этажа, сложенную из грубо обтесанных валунов, густо поросших вековым мхом. Вход в сие почтенное заведение был подстать -- низкая громоздкая дверь, сколоченная из толстых дубовых досок. Василий толкнул ее рукой. Дверь не шелохнулась. Тогда он пнул ее ногой -- с тем же успехом. Тогда он, недолго думая, навалился на нее плечом. И дверь поддалась... Да только не так, как это положено делать приличной двери. Она просто ввалилась вовнутрь. И, соответственно, заодно с ней и Василий. -- Кхе-кхе. Добро пожаловать, -- услышал Дубов, лежа на двери. Когда глаза его привыкли к сумраку, царившему в этом обширном и сыром помещении, он разглядел, наконец, стоявшего за широкой стойкой мужичка. Судя по всему, хозяина корчмы. А мужичок был худ, сутул, а лицо и руки его были темны, будто покрыты сосновой корой. -- Кхе-кхе. С прибытием, -- ухмыльнулся хозяин, хитро щуря глаза под мохнатыми бровями. -- Надолго ли к нам? Василий, ничего не отвечая, поднялся с двери и стал старательно и даже нарочито отряхивать кафтан. И тут он заметил вторую фигуру, сидящую на колченогом стуле за не менее колченогим столом. Этот посетитель был так же странен, как и хозяин. Весь он был какой-то одутловатый, с круглым невыразительным лицом и мутными белесыми глазами. Время от времени посетитель наливал себе из кувшина в кружку некую мутную жидкость и одним движением отправлял ее в свой большой рот. И при этом с нескрываемым интересом наблюдал за Дубовым. -- Кто может задержаться надолго в такой дыре? -- произнес он неожиданно высоким голосом. -- А тебя не спрашивали, -- бросил ему корчмарь. -- А что, это не правда? -- язвительно отвечал посетитель. -- Послушай, не мешай, -- взвился хозяин, -- разве не видишь, я с постояльцем разговариваю. -- И, уже обращаясь к Дубову: -- Вы, уважаемый, не обращайте на него внимания. Вечно несет всякую чушь. А кстати, где ваша поклажа? Может, принести сюда? -- Нет-нет, -- поспешно отозвался Василий, вспомнив о Кузьке, спящем в сумке, -- я сам принесу. А вы пока подготовьте для меня комнату. Когда уже начинало смеркаться, Дубов сквозь подслеповатое окошко увидел, как полный посетитель нетвердой переваливающийся походкой вышел с черного хода корчмы. Он подошел к краю болота, подступавшему к самому дому, обернулся, помахал Дубову рукой и... прыгнул в болото. x x x Наступил вечер, и Надежда Чаликова приступила к наблюдению за господином Диогеном. То есть не то чтобы она подозревала его больше остальных обитателей замка, просто надо было с кого-то начать. Впрочем, Диоген особо и не скрывался -- сразу после ужина он отправился в королевские подвалы, где, кроме всего прочего, хранились и бочки с вином. -- Ну ясно, в одной из пустых бочек он, видимо, и поселился, -- сообразила Надя, стараясь как можно бесшумнее ступать по сырому полу сумрачного подвала. Но тут полусгнившая доска предательски скрипнула, и Диоген резко обернулся, едва не выронив чадящую свечку: -- Перси? A ты что тут делаешь?! -- Н-наблюдаю за вами, господин Диоген, -- пролепетал паж первое, что пришло в голову. Диоген подскочил к Перси и чувствительно схватил его за плечо: -- Ага, ты хочешь меня съесть! Или кого-то наводишь на мой след? Говори, на кого работаешь! Лошадиное лицо Диогена вплотную приблизилось к лицу Чаликовой, и она с некоторым удивлением прочитала в его глазах прямо-таки животный страх. -- Да нет, сударь, вы не так поняли, -- поспешно проговорил Перси, с трудом высвободившись из цепкой хватки мудрого мыслителя. -- Я просто хотел посмотреть, как выглядит бочка, в которой вы имеете честь проживать... -- Ах, вот оно что, -- с облегчением протянул Диоген. -- Да нет, понимаешь ли, мой юный друг, одной постоянной бочки у меня нет, тем более что и принадлежат они отнюдь не мне, а Его Величеству Александру... -- A где же вы тогда спите? -- несколько удивился паж. -- Видишь ли, -- чуть смутился Диоген, -- про меня распускают слухи, будто я сплю в бочке, ну а я их и не поддерживаю, и не отвергаю. Тем более что это не так уж далеко от истины -- я сплю хоть и не в бочке, но рядом с бочкой. -- A заодно и прикладываетесь к ее содержимому? -- Ну, не без этого, конечно, -- сознался Диоген. Он даже улыбнулся, и это говорило о том, что ему уже удалось справиться со своим страхом. -- Да я короля не обопью, мне много не надо. Я ж не пропойца какой. -- C этими словами великий мыслитель откинул крышку у одной из бочек, и тут же в нос Чаликовой ударил резкий запах затхлой кислятины. -- Не желаешь? -- Паж отрицательно покачал головой. -- A я с твоего позволения. Ну, будь здоров! -- И Диоген, зачерпнув полную деревянную кружку размером с добрый ковшик, влил содержимое себе в глотку. -- A под такое винцо хорошо бы и закусить, -- с тонким намеком подпустила Надя. -- Не закусываю! -- то ли поняв, то ли не поняв намек, уже слегка заплетающимся языком заявил Диоген. -- Ежели закусывать, то надо вдвое больше выпить, а ежели я буду потреблять вина вдвое больше, то наш обожаемый Государь и покровитель перекроет мне доступ в подвал. Я ведь, видишь ли, друг мой, не трогаю всяких дорогих галльских да гишпанских вин, а употребляю исключительно здешнюю гордость -- ново-ютландское вино "Старый замок". Да ты только попробуй, и ничего другого пить не захочешь! Перси зачерпнул из бочки немного вина и, стараясь не нюхать, сделал глоток -- этого хватило, чтобы чуть не потерять сознание. "Старый замок" отдавал всеми дарами здешних болот -- клюквой, бузиной, тиной, ряской и, кажется, даже мухоморами. -- Правда, прекрасный вкус? -- спросил Диоген. - Д-да, замечательно, -- пробормотал Перси, стараясь удержаться на ногах. -- Пойду понемногу. Спокойной ночи, господин Диоген. -- И паж, несмотря на уговоры философа выпить еще, поспешил прочь из затхлого подвала. Лишь когда Надя очутилась в своей комнате и приоткрыла окно, действие "Старого замка" частично прошло и мысли журналистки немного прояснились: "Похоже, что Диоген -- заядлый выпивоха. И что же из этого следует -- разве пьяница не может быть людоедом? A если другое -- он под воздействием этого, с позволения сказать, вина реализует свои подсознательные желания, а потом ничего не помнит? Жаль, нет поблизости Серапионыча, он бы тут же определил биохимический состав этого пойла..." В неясных, но тревожных предчувствиях Надя постелила кровать и провалилась в мрачную бездну сна. x x x Высокая темная фигура выплыла из мрака и оказалась в качающемся круге света, исходящего от ночного фонаря, который был подвешен над входом в один из амбаров внутри Белопущенского кремля. Скинув с головы капюшон и выудив из-за пазухи увесистую связку ключей, незнакомец безошибочно выбрал нужный и со скрежетом открыл слегка проржавевший замок. Занятый этим делом, он не заметил, как из-за угла амбара выглянул один из стражников князя Григория. Неизвестный вошел в амбар, но дверей за собой закрывать не стал -- снаружи продолжал светить уличный фонарь, хотя незнакомец, кажется, и без того знал, что ему нужно и где это лежит. Пройдя мимо наваленной прямо на пол старой рухляди -- каких-то дырявых ковров, пыльных тряпок и ржавых доспехов -- он поднял с пола несколько темных предметов, отдаленно напоминающих головные уборы, только очень уж ветхие. -- То, что надо, -- удовлетворенно пробормотал злоумышленник, но тут на пороге возник охранник: -- Стоять на месте! Кто такой?! Вместо ответа неизвестный схватил первый попавшийся под руку меч и неожиданно легко запустил им в охранника. И хотя снаряд пролетел мимо, страж упал на пол, а злоумышленник, не забыв прихватить то, за чем залез в амбар, выскочил наружу. Убедившись, что он цел и невредим, стражник вскочил с пола и бросился к выходу, но тут вновь заскрежетал ключ в замке, и он остался запертым один в темном сыром амбаре. x x x Василий Николаевич лежал на мягком песочке городского пляжа. Невдалеке ласково плескались волны Кислоярки. -- И не скучно вам тут, Васенька, загорать безо всякого дела? -- услышал он знакомый голос. Детектив нехотя приоткрыл один глаз -- и прямо над собой увидел такое знакомое, такое милое лицо Нади Чаликовой. Она была просто восхитительна в синем купальнике, который ей очень шел. Впрочем, Наде шло все, что бы она ни надела. -- C вами, Наденька, мне никогда не скучно, -- томно ответил Василий. -- A скучать нам, кажется, не придется, -- обворожительно улыбнулась Надя. -- Смотрите, кто к нам в гости! -- Неужели Серапионыч? -- Дубов нехотя повернул голову и увидал, что к ним, осторожно переступая через многочисленных загорающих, торопится собственной персоной инспектор милиции Лиственицын. -- Ну что, дорогой коллега, опять наша доблестная милиция нуждается в помощи частного детектива? -- поприветствовал Дубов инспектора, когда тот устало опустился рядом на песочек. -- Василий Николаевич, вставайте! -- судорожно схватив детектива за плечо, выкрикнул Лиственицын. -- A что такое? -- живо заинтересовалась Надя. -- Произошло что-то экстраординарное? -- Еще не произошло, -- быстро проговорил инспектор, нервно оглянувшись по сторонам, -- но может в любой момент. Готовится покушение! -- На кого? -- Остатки сладкой истомы слетели с Василия, и в неверном свете ущербной луны, проникавшем в комнату сквозь небольшое окошко, он разглядел домового Кузьку, который отчаянно тряс его за плечо. -- Что такое? Случилось нечто экстраординарное? -- спросонья пробормотал Василий. -- Чего-чего? -- не понял Кузька. -- Вставай скорее, иначе нам конец! -- C чего ты взял? -- Василий нехотя поднялся с кровати. -- Я этих лиходеев за версту чую. Еще когда у деда с бабкой жил, всегда упреждал, ежели какой тать к ним на двор залезет. A тут самый истинный убивец! -- Из корчмы уйти успеем? -- деловито спросил Дубов. Он уже окончательно пробудился и был готов к любым поворотам судьбы. -- Едва ли, -- скорбно покачал головой Кузька. -- Эх-ма, семь веков на белом свете прожил, и так бестолково погибать!.. -- Погоди паниковать, -- перебил Дубов. -- Из любого положения можно найти выход. -- Детектив подошел к огромному сундуку, мрачневшему в углу горницы, откинул крышку и принялся выкидывать его содержимое -- какие-то старые затхлые одеяла, перины и подушки. Все это он навалил на кровать, а сверху накрыл одеялом. Сообразительный Кузька тут же бросился ему помогать, и уже через минуту нельзя было отличить, спит ли на лежанке живой человек или это всего лишь грубо сработанная имитация, особенно при почти полном отсутствии освещения. -- A теперь прячемся! -- распорядился детектив, и они с домовым залезли в опустевший сундук. И очень вовремя -- через мгновение скрипнула дверь, и в комнате послышались шаги. Затем раздался неприятный звук ("Это они меня кинжалом" -- шепотом пояснил Дубов), потом опять шаги, скрип двери, и вновь воцарилась тишина. Выждав на всякий случай несколько минут, Василий и Кузька вылезли наружу. И тут же расчихались -- по горнице летал перинный пух. -- Да, проткнули чуть не насквозь, -- пробормотал детектив, с трудом разглядев дыру в своем "двойнике". -- Придется нам доночевать на сундуке -- я должен осмотреть место происшествия, а свечу теперь зажигать нельзя. Если они наблюдают за корчмой и заметят свет в окне, то тогда нам действительно крышка. x x x ДEНЬ ВТOPOЙ За завтраком король и его сотрапезники изо всех сил старались делать вид, что все в порядке, а если и не все, то они отнюдь не собираются идти на поводу неблагоприятных обстоятельств. -- Похоже, что дождь не возобновится, -- деланно бодро заметил король, -- и уже завтра-послезавтра вода сойдет. -- Александр внимательно осмотрел сидевших за столом. -- Кажется, не все в сборе? По-моему, кого-то не хватает. Гости принялись оглядывать своих соседей, и вскоре выяснилось, что за столом нет Диогена. -- В бочке утонул, -- предположила донна Клара. Король поглядел на нее укоризненно: -- Я полагаю, сударыня, что ваши шутки неуместны. Надо бы сходить его позвать. -- Ваше Величество, разрешите мне, -- вызвалась Чаликова, которая по-прежнему прислуживала королю в облике пажа Перси. -- Я знаю, где он ночует. -- Ну, сходи, -- дозволил король, и Надя поспешно выбежала из трапезной. -- Любопытно бы узнать, откуда сему отроку ведомо местопребывание нашего друга Диогена? -- отправляя в рот кусок сыра, задался вопросом синьор Данте. -- Что за дурная привычка обсуждать отсутствующих, -- с досадой заметила госпожа Сафо. -- Однако, сколь я заметил, херр Диоген никогда к фрыштику не опаздывал, -- аккуратно заправляя салфетку за белоснежный воротничок, произнес Иоганн Вольфгангович. -- Да, вы правы, -- задумчиво вздохнул Александр. -- A что касаемо до ваших намеков, синьор Данте, то вынужден вас огорчить -- я сам лично посоветовал Перси побеседовать с Диогеном о философических предметах, дабы набраться жизненной мудрости. Но тут в трапезную, едва не сбив с ног старого слугу Теофила, влетел Перси. Вид у него был совсем очумевший. -- Ну, друг мой, где же Диоген? -- поинтересовался Александр, теребя в руках коробочку с леденцами. -- Уж не в бочке ли утонул? -- хихикнула Сафо, не без доли ехидства глянув на донну Клару. Перси обвел всех обезумевшим взором и одним духом выпалил: -- Диоген съеден! x x x Василий Дубов внимательно осматривал свою постель, а Кузька, забравшись с ногами на сундук, тоскливым взором наблюдал за священнодействиями Великого Детектива. -- Так-так-так, работал профессионал, -- бормотал Василий Николаевич, исследуя "рану". -- Настоящий мастер плаща и кинжала. -- A хорошая была перина, -- хозяйственно вздохнул Кузька. -- Мягкая, добротная. -- Старый отсыревший хлам, -- возразил Дубов. -- Ну да перину-то и зашить можно, а вот если бы меня... -- Василий глубже засунул руку в дырку, и его пальцы наткнулись на небольшой твердый предмет. Детектив сжал его в кулаке и незаметно для Кузьки сунул за пазуху. -- A ведь они тоже не дураки, -- заметил Кузька. -- Узнают же, что на постоялом дворе никакого убивства не было, и сызнова придут. Пора, Василий, уходить отседа. Эх-ма, что за жизнь, нигде покою нету... -- Меня самого это тревожит, -- покачал головой Василий, -- но уходить пока еще нельзя. Обстоятельства требуют моего присутствия именно здесь. -- Что, в корчме? -- В Новой Ютландии и в Белой Пуще. По меньшей мере два дня, а уж потом и уйдем, коли живы будем. A вот в корчме оставаться опасно, тут ты прав. Слушай, Кузька... -- Кузьма Иваныч, -- обиженно поправил домовой. -- Извини, Кузьма Иваныч, как бы мне попасть в замок к Беовульфу, но чтобы не засвечиваться на дороге? -- Что бы ты без меня делал! -- радостно проскрипел Кузька. -- Ну да это не беда, попросим водяного, он тебя по болотам проведет. -- Какого еще водяного? -- несколько удивился Дубов. -- Ну, помнишь того мужичка, что давеча весь вечер воду хлобыстал. Это он и есть. -- Ах, вот оно что! -- рассмеялся Василий. Теперь ему стало ясно странное поведение корчемного завсегдателя. И посерьезнел: -- Слушай, Кузьма Иваныч, а дело-то нешуточное. Я на сегодня выключен из большой игры, так что теперь от тебя, именно от тебя зависит дальнейшая судьба Белой Пущи. И не только ее. -- Что-что? -- не разобрал Кузька. -- Чегой-то ты, Василий Николаич, больно мудрено изъясняешься. -- В общем, от тебя теперь зависит, сможешь ли ты вернуться к бабке на печку, или по-прежнему будешь скитаться без дома, -- перевел Дубов свою мысль на язык понятий, более привычных для домового. -- A, ну так бы сразу и говорил, -- протянул Кузька. -- И что же я должон делать? Дубов на минутку задумался: -- Тут неподалеку в избушке живет одна дама с прислугой... -- A, знаю! -- перебил Кузька. -- Это, видать, та, что с двумя мужиками в любовь крутит. Ой, лихая баба... -- Откуда ты знаешь? -- Да я тут вчерась с двумя кикиморами болотными встренулся, они-то мне про ту бабенку много чего понаплели. -- Ну вот и прекрасно. Проследи за ней и за ее слугой и вообще постарайся собрать побольше информации. -- Инфо... чего? -- Ну, что они делают, с кем встречаются, о чем говорят. A вечером, как стемнеет, встретимся здесь. Но если случится что-то непредвиденное, то непременно дай мне знать. -- Понятно, -- кивнул Кузька. x x x Князь Григорий мрачнее черной тучи слушал утренний доклад барона Альберта: -- ... И тогда он выбежал из амбара и запер дверь. И только утром мы услышали стук и вопли изнутри, а когда открыли, то там оказался наш стражник. -- Прекрасно, -- процедил князь Григорий. -- По моей вотчине ходит незнамо кто, отпирает амбары своими ключами, а наша милая стража и не чешется. Эдак скоро и меня украдут, и никто не заметит. Сегодня же поменять все замки! -- Будет исполнено, Ваша Светлость, -- угодливо закивал Альберт. -- Только позвольте вам заметить, что смена замков на дверях всегда почиталась дурным знаком. Вот, помню... Но князь, не слушая глупых возражений, продолжал: -- И провести наистрожайшее разыскание. Этот горе-стражник хоть запомнил, как вор выглядел? -- Он говорит, что в потемках не разглядел. Но по очертаниям изрядно напоминает Вашу Светлость. -- Очень определенная примета, -- хмыкнул князь. -- Что за амбар и что пропало? -- Двадцать первый, -- немного замявшись, ответил барон Альберт. -- A что пропало, не могу знать, потому как учет никогда там не проводился. -- A вот это уж совсем худо, -- еще больше помрачнел князь Григорий. -- В нашем деле без учета никак нельзя. Стало быть, так. Повесить на двадцать первый амбар два, нет, три замка и глаз с него не спускать. -- Я возьму этот вопрос под свой личный надзор, -- пообещал Альберт. -- Вот-вот, возьми. И если что, головой ответишь. --