лица, -- сказал Дубов. -- Проникнуть в самое логово неприятеля и подтачивать его изнутри. -- Жаль только, что мне во всей этой истории отведена роль подсадной утки, -- вздохнула Чаликова. -- Лично я подсадной уткой быть не собираюсь, -- громогласно заявил Селезень. -- Если что, я их трам-тарарам... -- Вот этого-то я и опасаюсь, -- озабоченно покачал головой Дубов. -- Вы, Александр Иваныч, как всегда, не сдержитесь и сорвете всю операцию. Поэтому очень прошу вас -- больше дела, меньше эмоций. -- Ладно, ладно, -- примирительно проворчал майор. -- Будем, значится, посдержаннее. Да и чего это мы все о делах -- давайте о чем веселом поговорим. -- Ну-с, если хотите, -- подхватила баронесса, -- могу еще поразвлечь вас документами из городского архива. -- Опять всякие гадости, -- пробурчал Селезень. -- Я же чего действительно веселое имел в виду. А тут снова эти пасквили. -- Нет, исторические документы, -- с важностью поправила баронесса и, снова пошарив в многочисленных нижних юбках своего "фрейлинского" платья, извлекла рулончик пожелтевшей бумаги. -- "Сегодня посланец князя Григория разговаривал при мне с боярином Губиным и гадости всяческие про нашего царя-батюшку рассказывал. Де, на встрече его с князем Григорием целовались они взасос аки бабы, и водку вместе распивали в количествах немеренных, и в дружбе вековечной друг-дружке клялись. А после князь Григорий посуду на счастие бил, а царь токмо улыбался, на все эти бесчинства глядя. Я схватил негодяя посланца за бороду, да боярин Губин вступился за него. И сказал, что правда это все и что токмо польза от дружбы с князем будет. Что, объединившись с нашим царем, они изгонят инородцев зловредных, от коих хиреет земля кислоярская. Я сказал ему, что ложь сие и клевета зловредная, так как доподлинно знаю, что царь наш батюшка Дормидонт ни с какими мужиками никогда в жизни не целовался и делать этого не будет, так как противно ему сие. Но посланец поганый настаивать стал, что сам при том присутствовал и своими глазами видел, как князь с царем лобзались и водку распивали. Я уж не знаю, что бы я сделал с ним, вражиной, да тут подошел к нам князь Владимир и, услышав об чем спор, окатил меня медовухой из кружки со словами, что я-де сам инородец и под дуду инородцев пляшу. И еще окатить хотел, да промахнулся и окатил медовухой посланца и извиняться перед ним начал, и кафтан с него стянул, сказав, что заменит ему на новый. Но посланец, за свой кафтан ухватившись, заорал неблагим матом, что, мол, его грабят, и хотел ударить князя Владимира, да тот увернулся ловко, и попал посланец прямиком в ухо боярину Губину. А поспевший тут боярин Андрей ударил крестом своим Губина, да по башке, и закричал голосом дурным, что де боярина Губина враги убивают. А уж что дальше было, я не упомню, так как и меня по голове чем-то стукнули сильно. И шишка потом была с кулак, но обида не в том, а в напраслине, на нашего царя-батюшку возводимой. Боярин Куняев." -- Полный дурдом, -- махнул рукой майор. -- А я так не думаю, -- задумчиво заметил Василий и, обратясь к баронессе, спросил: -- И это все? -- Да все, собственно, -- отвечала та, -- разве что тут еще приписка есть, явно другой рукой сделанная. -- Какая? -- спросила Надя. -- Да всего одно слово, -- пожала плечами баронесса. -- "Дурак". -- И все? -- удивилась Надя. Но за баронессу ответил Василий: -- И этого более чем достаточно. Госпожа Хелена, позвольте вам задать нескромный вопрос. -- Для меня как историка не существует нескромных вопросов, -- горделиво ответила баронесса. -- Меня интересует, как к вам попали все эти манускрипты. Баронесса чуть смутилась: -- Ну, если не вдаваться в подробности, то я применила тот же способ, который не решилась использовать на базаре, ну, вы помните, с историческим кувшином. -- А если конкретнее? -- попросил Дубов. -- Когда архивариус Саввич вышел в соседнее помещение, я схватила с полки первую попавшуюся бумагу и сунула под юбку. -- И Саввич ничего не заметил? -- несколько удивился Василий. -- Не совсем, -- ответила баронесса. Как раз в тот момент, когда я прятала бумагу, он неожиданно вошел в комнату и не мог не заметить моего замешательства. Но мне показалось, что он улыбнулся мне как сообщник и после этого несколько раз покидал комнату, оставляя меня наедине с документами. Ну и я, сами понимаете... -- Баронесса смущенно замолкла. -- Я вас прекрасно понимаю, дорогая баронесса, -- усмехнулся Дубов. -- Ясно, что эти документы вам просто подбросили. Но настолько ловко, что вы этого даже не поняли, а считаете, что сами их, гм, слямзили. Остается только выяснить, кто и с какими целями их вам столь виртуозно подкинул. -- Не надо меня утешать, Василий Николаевич, -- вздохнула баронесса. -- Как бы там ни было, я их все-таки слямзила. Но я это сделала исключительно в интересах науки! Чтобы как-то замять неловкую паузу, майор выразительно глянул на часы: -- Ого, уже почти двенадцать. Ну что, будемте укладываться? Но в этот миг по церкви пробежал невесть откуда взявшийся ветерок и загасил все свечи. -- Ой, не к добру, -- вздрогнув, прошептала баронесса. Майор старательно захлопал себя по карманам в поисках зажигалки, но ему на помощь пришел Чумичка: он щелкнул пальцами, и несколько свечек вновь загорелись. В их неверном свете постояльцы увидели, как из углов церкви к ним стекаются какие-то темные существа, напоминающие бесов, вурдалаков и прочих персонажей из фильмов ужасов. Схватив кадило, Чумичка размахнулся и швырнул его в один из углов, где движение нечисти казалось особенно активным. Бесы бросились врассыпную, но вскоре вернулись в боевой порядок и походным строем двинулись к алтарю. Баронесса стремительно раскрыла свою сумочку, чуть не сорвав пряжку, и высыпала все ее содержимое на пол. Извлеча из кучи предметов красный фломастер, она быстро нарисовала на полу круг, внутри которого и укрылись от агрессивной нечисти царевна Танюшка с сопровождающими ее лицами. И очень вовремя -- еще минута, и полчища в растерянности остановились перед фломастерной линией, не решаясь или будучи не в состоянии ее перейти. Так они и стояли, мерзко скалясь, бесстыдно высовывая длинные языки и кровожадно лязгая клыками. -- Боюсь, фломастерная линия -- не слишком-то надежное укрытие, -- с опаской заметила Чаликова. -- Будем пробиваться к выходу! -- предложил майор. -- Ничего не получится, -- безнадежно махнула рукой баронесса, -- они же нас просто растерзают!.. -- Надо читать какую-нибудь молитву, -- вдруг сказал Чумичка. -- Сам я не имею права. Поскольку все четверо воспитывались в духе советского атеизма, то в молитвах были, мягко говоря, не слишком сильны. Однако Чаликова, с трудом вспоминая, а порой и перевирая слова, все-таки принялась читать "Отче наш". Майор Селезень на манер заправского дьякона заревел на всю церковь: "Господу Богу помо-о-олимся!!!", а госпожа Хелена стала творить на все стороны крестное знамение. Эти действия привели к тому, что орда медленно отступила на оборонительные позиции вдоль стен. -- Придется выходить с боями из окружения! -- оценил майор ситуацию на поле боя. Схватив свечу и громче прежнего заведя "Господу Богу помолимся!", Александр Иваныч первым решительно двинулся к выходу, но эта попытка прорыва блокады едва не кончилась весьма плачевно: едва он покинул пределы круга, авангардный отряд вурдалаков очень быстро выскочил ему навстречу, и Селезню пришлось ретироваться обратно. -- Вывод -- языческого круга они боятся больше, чем христианских песнопений, свечей и "Отче наш", -- с некоторым удивлением резюмировал Дубов. -- Надо продержаться до утра, -- добавила Чаликова. -- Только, боюсь, главные сюрпризы еще впереди... Так оно и случилось -- неожиданно раздался неприятный скрип. Он исходил от продолговатого темного предмета неподалеку от алтаря, то ли поначалу ими не замеченного, то ли невесть каким образом там оказавшегося. При более внимательном рассмотрении предмет оказался гробом. Скрип усилился, и с гроба свалилась крышка. А следом за нею с таким же неприятным звуком из гроба приподнялась и его обитательница -- женщина с растрепанными светлыми волосами. -- Проклятая ведьма! -- вне себя закричал Чумичка. Сомнений не было -- в гробу сидела та самая трактирщица, что давеча столь негостеприимно обошлась со своими клиентами. Тем временем ведьма встала в гробу в полный рост. Дубов отметил, что на сей раз весь ее наряд составлял просторный белый саван. -- Ну что, милые мои, -- зловеще зазвучал по церкви ее тихий голос, с мертвящей гулкостью отдаваясь где-то под куполом, расписанном ангелами и херувимами, -- не захотели вы у меня погощевать, так я сама к вам пожаловала! -- Загробный смех ведьмы громом прокатился по церкви, поддержанный из углов отвратительным хрюканьем вурдалаков и мелких бесов. Но на этом, разумеется, кошмары не кончились: гроб заскрипел пуще прежнего и тяжело поднялся в воздух. Сделав несколько неуверенных кругов, сей летательный аппарат взлетел к куполу, а затем резко взял на снижение и пошел на таран. Но тщетно -- невидимая стена охраняла Дубова и его спутников, и гроб, ударившись об нее, резко отлетел в сторону. Гроболетчица злобно зашипела и затопала ногами, отчего гроб произвел под куполом церкви какой-то уж совершенно немыслимый маневр. -- Петля Нестерова, -- уважительно прогудел майор. -- Высший пилотаж! -- Рано радуетесь! -- крикнула ведьма, и тут небо за окном озарилось вспышками. Еще минуту спустя зазвенело стекло, и в одном из окон храма появилась огнедышащая голова на длинной, как у жирафа, но зеленой шее. В церкви запахло перегаром, а затем разбились еще два окна, и еще две точно такие же головы заглянули вовнутрь. -- А вот и ужин! -- тоненьким голоском пропищала средняя голова, с любопытством осмотрев Дубова, Чаликову, баронессу, Чумичку и майора. -- Завтрак, -- глубоким басом возразила правая голова, а левая лирическим баритоном подытожила: -- Конечно, ночью кушать вредно, но если в меру, то можно. -- Вот черт! -- тихо выругался майор. -- А я уж думал, это вранье все. Ан вот он, гад летучий. -- И очень даже убедительно выглядит, -- так же шепотом ответила ему баронесса. -- Испепели их, Змей Горыныч! -- истерически зашипела Баба Яга. -- Преврати их в уголь, в пустое место! -- Ну зачем в уголь? -- благодушно хмыкнул Змей Горыныч. -- Уголь -- это невкусно. Но маленько поджарить их, конечно, не помешает. -- С этими словами все три головы набрали ноздрями побольше воздуха. Однако выпустить огонь Змею Горынычу так и не удалось. Где-то за стенами храма явственно прокукарекал петушок, и мелкая нечисть, в панике давя друг друга, попятилась к выходу. -- Ну, ваше счастье! -- сквозь зубы процедила ведьма. С этими словами она отшвырнула гроб в угол и, схватив помело, валявшееся под иконостасом, вылетела из храма, разбив при этом еще одно окно. -- Да не больно-то и хотелось, -- перегарно вздохнул Змей Горыныч и отправился следом за Бабой Ягой. Наскоро прихватив свои нехитрые пожитки, путники поспешили к выходу. На улице уже светало, и капли росы, будто маленькие жемчужинки, блестели на траве и листьях. На шум вышел старичок сторож: -- Каково почивала, царевнушка, солнышко наше ясное? -- Спасибо, прекрасно, -- ответила Чаликова, и путники поспешили погрузиться в карету, чтобы скорее уехать подальше от этого храма -- памятника зодчества середины двенадцатого века. x x x Не раньше как проехав пару верст, путешественники более-менее пришли в себя и смогли связно излагать мысли и эмоции. -- Ну, слава богу, все хорошо, что хорошо кончается, -- облегченно вздохнула Надя. -- Это только начало, -- откликнулась баронесса. -- Однако же, -- сладко зевнул Селезень, -- выспаться нам так и не дали... -- Ничего, у князя Григория отоспимся, -- беспечно махнул рукой Дубов. -- А как отоспимся, приступим к выполнению своей благородной миссии. -- Подъезжаем к заставе! -- крикнул с кучерского места Чумичка. Государственная граница не представляла из себя чего-то особенного -- ни вспаханной полосы, ни вышек, ни охранников с собаками видно не было. Лишь вблизи дороги на небольшом возвышении стоял пограничный знак, сделанный из толстенного ствола векового дерева. Вокруг него суетились два субъекта вурдалаческой внешности и пытались распилить символ государственной границы кривой ржавой пилою. Увидев карету, оба пильщика оторвались от процесса и низко поклонились. -- Что сие значит? -- удивилась Надя. -- Элементарно, -- невесело усмехнулся Василий. -- Нечистая сила уже проведала, что князь Григорий женится на царевне Танюшке и что таким образом его княжество и Кислоярское царство естественным способом соединятся. Вот они заранее и пилят пограничные столбы в знак скорейшего объединения и совместного пития кровушки обоих братских народов. -- А, ну понятно, -- загромыхал майор Селезень. -- Вот почему они нашу карету так приветствовали! Представляете картину -- бесы и вурдалаки маршируют по Царь-Городскому кремлю под командованием князя Григория, а царь Дормидонт вынужден подобный парад принимать! За столь милыми разговорами они проехали еще несколько верст. В отличие от Кислоярского царства, в княжестве Григория вдоль дороги стояли аккуратные каменные столбики с количеством верст до замка главы государства. Дорога вилась через поля и перелески и в конце концов завела в деревеньку с небогатыми, но вполне добротными избами. При выезде из деревни очередной столбик указывал, что ехать осталось пятьдесят восемь верст. -- Похоже, мы идем с опережением графика, -- заметил майор Селезень, -- так что не мешало бы нам все-таки где-нибудь передохнуть. -- Да, неплохо бы, -- согласилась Чаликова. -- Да и лошадки наши, кажется, подустали... Еще через три версты близ дороги показался постоялый двор -- здание из красного камня, окруженное конюшнями, сараями и амбарами, среди которых бегали люди и громко ржали лошади. -- Ну вот, на пару часиков здесь и расположимся, -- предложил Дубов. -- А потом уже без остановок -- и до конца. Чумичка остановил тройку прямо у входа, и тут же из дома вышла статная девушка с черной косой и в ярко-синем сарафане. -- Добро пожаловать, -- нараспев говорила она, низко кланяясь гостям, выходящим из кареты. Когда последний из них вошел в дом, узорчатая дверь с неожиданным лязгом захлопнулась, и гости оказались в кромешной тьме. -- Ловушка, -- со спокойной обреченностью сказал Дубов. А Чумичка горестно прибавил: -- Опять я, дурак, дал обвести себя вокруг пальца! -- Ничего, пробьемся, -- оптимистично прозвучал в темноте уверенный бас майора. Чаликова начала было неуверенно читать "Отче наш", но липкая мохнатая лапа грубо заткнула ей рот... x x x Через несколько минут, немного привыкнув к темноте, путники обнаружили, что находятся в каком-то затхлом помещении, куда через узкие мутные окошки в верху стены проникает тусклый свет. Вокруг них прямо на каменном полу сидели какие-то совсем уж фантастически отвратительные существа и с любопытством разглядывали своих пленников. -- Это упыри князя Григория, -- шепнул Чумичка стоявшей рядом с ним баронессе. -- По сравнению с ними наша кислоярская нечисть -- просто невинные ребятишки. -- Что же нам делать? -- опечалилась баронесса. -- Ждать смерти и надеяться на чудо. Мое колдовство против них бессильно. -- Ну что ж, -- сказал один из упырей, по виду главный, -- Чумичка прав: положение у вас безысходное. Эх, упьемся мы сейчас вашей кровушкой... Однако Чаликова не собиралась так легко сдаваться: -- Как вы смеете! Да известно ли вам, кто мы такие?.. -- Известно, известно, -- плотоядно заурчал упырь. -- Люди вы полнокровные, будет у нас пир горой! -- Да известно ли вам, что я -- царевна Татьяна Дормидонтовна, а это -- мои слуги и приближенные! -- Брехня все это! -- выкрикнул один из упырей. -- Все они так говорят, самозванцы! -- Да нет, не спешите, -- протянул главный, -- похоже, эти-то как раз и не брешут. Царевна-то ведь и вправду должна была ехать на свадьбу. Так что приведите-ка сюда этого, как его, ну, ученого нашего. -- Сейчас приведем! -- Несколько упырей с трудом отодрали от пола каменный люк, отчего в помещении стало еще затхлее и смраднее. Вскоре на поверхность вылезла совсем уж мрачная личность с веками, волочившимися по полу. -- Поднимите мне веки! -- загробным голосом велел выходец из подполья, и упыри стали усердно выполнять его приказание. -- Отпустите, это те самые, -- определил он, внимательно оглядев пленников. -- И лошадей верните -- слышьте вы, оболтусы! Веки мрачной личности опустились на прежнее место, и их обладатель лихо спрыгнул назад в подполье. -- Ах, извините, царевна, обознались, -- рассыпался мелким бесом главный упырь. -- Знаете, многие тут проезжают, всех не упомнишь... Отворите двери! -- велел он своим подчиненным. Те кинулись к стене, и вскоре в ней с лязгом образовался проем, в который путники и поспешили выйти. Сразу же за последним из них проем захлопнулся. Жмурясь от яркого света, все пятеро озирали окрестности -- не было никакого постоялого двора, никаких сараев и конюшен: вокруг простирались кресты и надгробия, изредка перемежающиеся часовнями и склепами. Неожиданно в могильной тишине заслышалось знакомое ржание -- и по его звуку путники вышли к дороге, где их ожидали лошади и карета. x x x -- Ну что ж, до замка князя Григория осталось уже не так далеко, -- заметил Дубов, когда лихая тройка пронесла золотую карету мимо верстового столба с цифрами "48". -- Будем надеяться, что хотя бы этот остаток мы проедем без происшествий. -- Конечно, проедем, -- заверил Селезень, -- если только не будем сворачивать в сомнительного рода заведения -- всякие церкви, трактиры и постоялые дворы. -- Да уж, господа, не знаю, как вам, а с меня хватит, -- чуть поежилась Чаликова. -- А мне это даже по-своему нравится, -- вдруг заявила баронесса. -- Погружаешься в другую эпоху, соприкасаешься с ее реальными носителями... -- Хороша эпоха, -- фыркнул майор, -- и хороши носители: ведьмы, упыри и драконы! -- А ведь они -- это мы, -- задумчиво произнесла Чаликова. -- И кто знает, Александр Иваныч, может быть, Змей Горыныч -- это параллельный вы! -- А что, -- ничуть не обиделся Александр Иваныч, -- я совсем бы не прочь быть Змеем Горынычем. Но Горынычем положительным -- строгим, но справедливым. -- Но в том-то и правила игры, что майор Селезень может быть строгим, но справедливым, а Змей Горыныч -- нет, -- глубокомысленно заметил Василий. -- Так сказать, майору -- майорово, а Горынычу -- горынычево... -- С этими словами Василий застучал в стенку кареты, и тройка медленно остановилась. -- В чем дело, Васенька? -- удивилась Надя. -- Там кто-то лежит, -- указал через окно детектив, -- нужно помочь. -- Помочь-то, конечно, нужно, -- согласилась баронесса, -- но не очередной ли это подвох? -- Подвох, не подвох, а выручать человека надо, -- подытожил майор. -- В конце концов, мы же не какие-нибудь Бабы Яги и Змеи Горынычи, а цивилизованные люди. И потому действовать будем цивилизованно, а как -- мое дело... -- Александр Иваныч, мы не на предвыборном митинге, -- напомнила Чаликова. -- А и то верно. -- Селезень и Дубов вылезли наружу, схватили пострадавшего за руки-ноги, внесли в карету и осторожно положили на скамью. Чумичка медленно тронул экипаж. -- Так это вообще женщина! -- воскликнул Дубов, внимательно разглядев находку. -- Даже вроде и не ранена, но без сознания... -- А, ну сейчас приведем. В смысле в сознание. -- Майор Селезень достал бутыль с остатками самогона и поднес к носу потерпевшей. -- А? Что? Где я?! -- немедленно вскочила та со скамьи. -- Не волнуйтесь, сударыня, мы хотим помочь вам, -- мягко заговорила госпожа Хелена. -- Если вы в состоянии, то расскажите, что с вами стряслось, -- попросила Чаликова. Женщина медленно переводила глаза с одного на другого: -- На меня напали, ну, эти бритоголовые, из отряда особого назначения князя Григория. Втроем, изнасиловали и бросили. -- Вы смогли бы их опознать? -- деловито спросил Дубов. -- Нет-нет, ни за что! -- в неописуемом ужасе воскликнула женщина. -- Тогда они убьют и вас всех, и меня, и моих родных, и... Ведь этот князь Григорий такая гадина!.. -- Между прочим, сударыня, вот эта девушка -- невеста князя Григория, -- совершенно спокойно сообщил Селезень. -- Ах, пожалуйста, не выдавайте меня, забудьте, что я сказала... Но как мне вас жаль! -- вырвалось у женщины. -- Я сама была его наложницей и знаю... Вы с ним никогда не будете счастливы. -- Потерпевшая в изнеможении закрыла глаза. -- Давайте мы вас подвезем до дома, -- предложил Василий. -- Да, благодарю вас, -- открыла глаза женщина. -- Собственно, я уже почти дома. Выпустите меня, пожалуйста. Дубов постучал в стенку, карета остановилась, и женщина с неожиданной прытью выскочила наружу и побежала через поле к ближайшему перелеску. -- Да уж, дикие нравы у князя Григория, -- заметила баронесса, когда экипаж вновь стронулся с места. А Чаликова в это время внимательно перебирала багаж. -- Так и есть! -- воскликнула она. -- Так я и думала! -- Что -- так и есть? -- удивился Дубов. -- То и есть, что больше нету. Было шесть позолоченных стаканов, а осталось пять! -- Значит, все это фуфло?! -- почти радостно загоготал майор Селезень. -- Опять нас обвели, как малых детей... -- И, погрустнев, добавил: -- Вот и делай после этого добро людям! Василий же был настроен куда серьезнее: -- Между прочим, в этом эпизоде, как в капле воды, отразилось все то, что мы видели и в чем участвовали в параллельной действительности. Включая убийство князя Владимира и многое другое. -- В каком смысле? -- попросили уточнить его спутники. -- В самом прямом. Не знаю, как это называется здесь, но у нас обычно определяется как самая элементарная провокация. -- А мне кажется, что тут все сложнее, чем просто игра на чувстве сострадания, -- заметила Чаликова. -- Вы заметили, как она перед нами, в сущности чужими людьми, бранила князя Григория и его похотливых сатрапов? Похоже, что эта дама -- агент князя Григория и была заслана, чтобы выведать что-то о нас! -- Хорошо еще, что мы при ней лишнего не болтали, -- озабоченно проворчал Василий. -- Погодите, -- вмешалась баронесса, -- но если она -- шпионка, то зачем стакан стянула? -- Маскировалась под мелкую воришку, -- объяснила Надя. -- Но зачем ей маскироваться под воришку, если она маскировалась под изнасилованную? -- Элементарно, -- прогудел майор. -- Шпионила она по профессиональному долгу, а воровала -- по душевному призванию! Тут карета вновь остановилась. -- Ну что там, снова кто-нибудь на дороге валяется? -- сладко зевнул Василий. В карету заглянул Чумичка: -- Скоро подъедем к замку князя Григория. Надо обговорить, что делать будем. -- В каком смысле? -- деловито схватился за блокнот Василий. -- Я перед отъездом встречался с одним царь-городским звездочетом, и он сказал: "Смерть ждет князя Григория в ночь его свадьбы, и изойдет она из волчьей пасти". -- Что за дикие предрассудки! -- возмутилась Чаликова. -- И вообще, астрология -- это лже-наука. -- Ну хорошо, пусть так, но где ж мы волка-то возьмем? -- задалась практическим вопросом госпожа Хелена. -- В лесу поймаем, -- беззаботно ответил Селезень. -- Хотя тут и лесов-то негусто. -- В лесу? -- хмыкнул Чумичка. -- Что ж, можно, конечно, и в лесу. А можно и иначе... Через несколько минут тройка вновь катилась по дороге, оставляя позади перелески, поля, деревни и верстовые столбы. Последнюю небольшую остановку путники сделали уже на подступах к княжескому замку, когда его мрачные башни и бастионы почти явственно проглядывались в обширной долине, окруженной холмами, поросшими редким лесом. x x x ГЛАВА ЧЕТВРТАЯ ЧЕРНАЯ СВАДЬБА Карета катилась вниз с холма, и все четче становились очертания замка, окруженного глубоким рвом, над которым нависал подъемный мост на массивных ржавых цепях. Несмотря на некоторую тряску по неровной дороге, майор Селезень усердно наблюдал через полевой бинокль за въездом в замок, где рядом со спущенным мостом стояла группа людей. -- Интересно, кто из них есть ху? -- громогласно вопросил майор. -- Конечно, приношу пардон за выражение. -- Позвольте мне. -- Дубов настроил бинокль. -- Похоже, тот, что в центре -- князь Григорий. А вон там, третий справа -- о, это же собственной персоной господин Каширский! За этими наблюдениями царская карета все приближалась к замку князя Григория. Но Дубову казалось, что это не они приближаются, а замок надвигается на них всей мрачной громадой высоких нелюдимых башен и черных стен, ощетинившихся торчащими из бойниц пушками. Кони лихо процокали по деревянному настилу моста, и карета остановилась перед въездом в замок. Первым из нее вылез майор Селезень и с заученным галантным поклоном подал руку царевне. Следом за ними выбрались и все остальные. Ради такой встречи Татьяна Дормидонтовна оделась в лучшее свое платье -- пурпурное с длинным шлейфом, который сзади поддерживала баронесса Хелен фон Ачкасофф. Последним с козлов соскочил кучер. Из толпы встречающих выдвинулся князь Григорий -- высокий худощавый господин в рыцарских доспехах и начищенных до блеска кожаных сапогах. Василий машинально отметил в нем светлые пустые глаза, длинные усы, прикрывавшие уголки тонких губ, и темные с проседью волосы, старательно зачесанные на плешь. -- Нет, не юноша, конечно, но двести или триста лет ему никак не дашь, -- как бы угадав мысли Дубова, шепнула ему баронесса. Царевна низко поклонилась своему жениху: -- Здравствуй, князь-батюшка, ваше сиятельство, наше красное солнышко! Однако "красное солнышко" лишь мельком глянул на невесту. -- Приехали? Очень хорошо, -- сказал он негромким скрежещущим голосом, обращаясь к своему окружению. -- Царевну ко мне у койку, а этих, -- он небрежно кивнул в сторону свиты, -- у круглую башню. -- Как это так?! -- бурно возмутился майор. -- Эдак мы не договаривались! -- У башню, -- повторил князь Григорий. -- И дальнейшая ваша участь будет зависеть только от уважаемой Татьяны... э-э-э... Дормидонтовны. Удовлетворит она меня у койке -- немедля усех выпущу. A нет -- будете сидеть до особого распоряжения. -- За что?! -- не выдержала и баронесса. -- За незаконный переход границы. -- Князь противно захихикал, обнажив под усами пару желтых клыков. -- Уведите. Из-за спин княжеского окружения выступили несколько молодых бритоголовых парней в черных рубахах. Они без лишних слов грубо схватили царевнину свиту и, втолкнув в дверь прямо в крепостной стене, повели вверх по полуобвалившимся ступенькам. Вскоре пленники оказались в обширном круглом помещении с маленькими зарешеченными окошками, через которые виднелось закатное небо с редкими кучевыми облаками. Оставив узников в этом малоуютном месте, чернорубашечники молча покинули темницу. В дверях с громким скрежетом повернулся ключ. -- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, -- только и мог вымолвить майор. -- Этого следовало ожидать, -- совершенно спокойно сказал Дубов. -- Ведь знали же мы, куда и к кому едем. Но, с другой стороны, мы все-таки официальные представители царя Дормидонта! Мог ведь он хотя бы из уважения к будущему тестю принять нас соответственно рангу, а не запирать в этой дурацкой башне. -- Ну и что же по этому поводу говорит ваш знаменитый дедуктивный метод? -- не без некоторой доли ехидства поинтересовалась баронесса. -- Возможны несколько вариантов, -- охотно откликнулся Дубов. -- Наиболее вероятный -- что это своего рода психологическая атака на царя Дормидонта. В таком случае наш арест носит чисто символический характер и будет весьма кратковременным. Потом мы вернемся в Царь-Город и доложим Дормидонту Петровичу, как обошелся князь Григорий с его приближенными. -- И с царевной, -- добавил майор. -- И с царевной. И тогда Государь окончательно поймет, что с Григорием шутки плохи. Другое объяснение -- Каширский узнал, что под видом царевны и ее свиты едем мы, и сказал об этом своему покровителю. Или просто, безо всяких объяснений, попросил отправить нас в темницу. В таком случае, конечно же, ничего хорошего нас не ждет. И если ближе к истине окажется моя первая версия, то утром нас, скорее всего, отпустят. А уж если вторая... -- Василий помрачнел. -- Если вторая, то очень возможно, что до утра мы просто не доживем. -- Предлагаю третью, -- вдруг заявил майор Селезень. -- Князь Григорий решил через нас повоздействовать на царевну, чтобы лучше работала "у койке". -- Браво, майор, -- совершенно искренне зааплодировал Василий. -- О таком варианте я и не подумал. Что ж, если так, то долго нам здесь не томиться. -- Ну, царевна ему покажет класс! -- ухмыльнулся Александр Иваныч. -- Вся надежда на Чумичку, -- вздохнула баронесса. -- Ладно, раз уж сидим тут без дела, давайте-ка я вам еще почитаю из исторических анналов. -- И баронесса принялась шурудить по своим многочисленным юбкам, а Селезень не удержался от майорских шуток: -- Закрома родины! -- И сам же захохотал так, что задребезжали немногочисленные стекла, а может, и решетки. -- А я бы сказал -- филиал царь-городского архива, -- усмехнулся Василий. Баронесса тем временем с невозмутимым видом выудила нужный свиток и развернула первый лист: -- Ну что, отсмеялись? А документы тут очень интересные, им ведь уже, судя по датам, более двухсот лет. Вы готовы слушать? Тогда зачитываю: "До вашего сведения довожу, что третьего дня скончался князь Иван Шушок, сидящий на Белой Пуще. И как ни старались остальные сородичи оного, Шушки, но нехорошие слухи поползли через их холопов. Что-де не своею смертию умер князь Иван, а убит был ночью неизвестным злодеем. Но тут слухи разные имеются: то ли зелье ему в ухо было влито, когда он опочивал, то ли горло ему перегрызла тварь неведомая и кровь всю его испила. Последним живьем князя видел его постельничий Григорий, коему злые языки постыдную связь с хозяином приписывают, но он ничего о смертоубийстве не знает, так как произошло оно после полуночи. Когда слуги в соседней комнате услышали крики сдавленные и вбежали, князь был еще жив и постель его вся кровью залита. И говорят, прошептать успел он одно слово "оборотень", да на том и дух испустил. Всем слухам этим невероятным верить трудно, так как сильно странны они, да и, как известно, нерадивые слуги всегда глупости всяческие про своих господ говорят, а постельничему Григорию, в любимцах у Ивана ходившему, просто завидовали. Дьяк Посольского приказа Блинов". Так, а теперь еще документ, продолжающий тему: "...Странным нам показалось сразу то, что мало гостей на свадьбу приглашено было, а простой народ и вовсе стрельцы отогнали подальше. А про жениха княжны Ольги, дочери Ивана Шушка, говорили только гадости всяческие, и что-де из постели в постель перелез, и родовитости он сомнительной, а иные чернокнижником его за глаза называли. В глаза же говорить опасались, так как злопамятен он. И в пример приводили как смерть князя Ивана, так и погибель странную воеводы Полкана, и боярина Перемета, и еще других, кто Григория в глаза не жаловал. И те же языки добавляли, что с тех пор как покойный князь приблизил к себе оного Григория, так среди людей его верных смерть лютая своей косой прошла. И умирали все странным образом, по большей частию с горлом перерезанным, а то и с кровью испитою. И будто бы повинен во всем некий заморский чародей, Григорием зело привечаемый. А княжна же Ольга при венчании гляделась будто спящей на ходу, и Григорий ее вел под венец своею рукой, а родственники шли сзади, чего раньше не бывало. А еще, с людьми разговаривая, слышал, что по местным лесам много всякой нечисти в последние годы объявилось и что управы на нее нет. Боярин Петухов, Царь-Городский посланник при Белой Пуще." Майор открыл рот, по-видимому, чтобы сказать: "Брехня", но, подумав, рот закрыл и промолчал. А баронесса вдохновенно продолжала: -- И еще документик: "К самим похоронам никто из гостей допущен не был и потому княжну Ольгу только в гробу сыздаля при отпевании видали. Но ничего особливого не заметили. Слухи всякие промеж людей ходили, что-де сам Григорий сгубил ее, вместе с заморским колдуном, дабы на Княжий престол воссесть. Но слухи эти могли и другие из рода Шушков распускать, дабы Григория скинуть и самим править. И говорили они, что княжение после Ивана перешло к дочери его Ольге, а после ее смерти к Григорию перейти не может. Но все это слухи темные, и ходит их множество, и иные до чудных дел договариваются. И все это шепотом, потому что власть Григория сильна и строга. И Григорий множество сторонников имеет и среди бояр, и стрельцов, и простого люда. А князья Шушки любовью у холопов своих никогда не пользовались, потому как только о своем благе пеклись и, когда нечисть народ донимать стала, токмо обещали изгнать ее из Белой Пущи, да ничего не делали. А Григорий уже войско сильное набирает и отменно вооружает его, и все видят, что он об общем благе печется и править будет твердою рукой. Не в пример Шушкам, одними разговорами пробавлявшимися. Князь Рыжков". Вдруг в тишине, наступившей после прочтения последнего документа, ясно заслышались какие-то звуки, долетевшие сквозь толстые стены башни. Узники прислушались. -- Что там, режут кого-то, что ли? -- предположил майор. -- Свадьбу играют, -- уверенно заявил Василий. -- Странная какая-то свадьба, -- с сомнением покачала головой баронесса. x x x Василий был прав -- до них действительно долетели звуки свадебного пира. Но по-своему права оказалась и баронесса -- свадьба князя Григория с царевной Танюшкой мало походила на подобного рода церемонии в их традиционном виде. В мрачном зале, скупо освещенном факелами, был накрыт длинный стол для дорогих гостей. А дорогими гостями были всяческие бесы, упыри и вурдалаки, чей противный визг и омерзительное хрюканье разносилось под высокими гулкими сводами. На закопченных стенах висели не менее закопченные щиты с замысловатыми гербами в виде красного витязя на белом поле. Со стен, опутанные паутиной, свисали боевые знамена, местами до дыр проеденные молью. А понизу стояли, будто мумии, ржавые рыцарские доспехи, которые "дорогие гости" использовали в качестве мишеней при швырянии костей и объедков. На полу за эти кости грызлась мелкая нечисть. Царевна, сидевшая во главе стола, покрытого пурпурной скатертью, откровенно скучала, зато восседавший рядом с ней князь Григорий был весьма весел и оживлен. Жених был одет в черный камзол, поверх коего красовалась массивная золотая цепь со здоровенной блямбой герба князей Шушков, в который было внесено небольшое изменение -- к красному витязю приделана черная волчья голова. -- Да вы угощайтесь, дорогие друзья, -- потчевал он своих гостей, -- за усе уплочено! Гости не заставляли себя упрашивать -- они лакали красное вино прямо из кувшинов, а еду жадно слизывали с тарелок длинными смрадными языками. -- Предлагаю выпить за молодоженов! -- выкрикнул один из мелких бесов, вскочив на стол и ловко отчебучив копытцами нечто вроде канкана. -- Дельное предложение, -- благодушно отозвался князь Григорий, -- и ради такого случая, дорогие товарищи бесы и вурдалаки, мы выпьем из моих старинных запасов.-- Хозяин хлопнул в ладоши, и слуги внесли на подносе огромную запечатанную бутыль в окружении множества граненых бокалов. -- Хорошая кровушка, -- со смаком осушив свой бокал, похвалил пожилой вурдалак. Это был как раз один из тех, кто обманным путем затащил Дубова и его спутников в склеп. -- Видно, что благородная и приличной выдержки. -- Между прочим, это кровь моего почтенного тестя князя Ивана Шушка, -- не без гордости откликнулся князь Григорий. -- Ей более двухсот лет. -- Выпив содержимое до последней капли, он торжественно грохнул бокал об пол, а следом за ним и все гости. -- Значит, все-таки это ты, князь Григорий, Шушка ухайдакал? -- не без ехидства подпустил почтенного вида упырь с другого конца стола. -- А хоть бы и я! -- ухарски подкрутив усы, ответил князь. -- Зато я порядок у стране навел. Леса эти дурные вырубил, и теперь у меня тишь да благодать. Правда, уважаемая Татьяна Дормидонтовна? Вот царевна не даст соврать, у ее батюшки леса густые да непролазные, а у тех лесах разбойников да лиходеев больше, чем елок. А я усе елки да березки повырубил, и никаких лиходеев не стало!.. -- Горько! -- неожиданно завопил один из бесов, пробудившись из огромной лоханки с салатом, в которой он заснул всей мордой. -- Горько!!! -- подхватила вся честная компания. Молодожен как бы нехотя поднялся из-за стола и чуть не насильно увлек за собою невесту. И, несмотря на отчаянное сопротивление Танюшки, запечатлел страстный поцелуй на ее стыдливых девичьих устах. -- А что, княже, с царевной лобызаться поприятнее будет, чем с ее батькой? -- заплетающимся голосом пробормотал один из гостей, но князь Григорий смерил его таким взором, что тот сполз под стол. x x x А в круглой башне продолжались исторические беседы. -- Ну что ж, теперь нам понятно, как князь Григорий власть захватил, -- подвел черту Дубов. -- Да, жук тот еще, -- пробасил майор. -- Ну ладно, это все были частные донесения, -- сказала баронесса, -- а вот, пожалуйста, официальный документ -- переписка высокопоставленных лиц обоих государств. Интересно, что они находились в одном пакете с вышеприведенными тремя донесениями, как будто их кто-то нарочно вместе сложил. Здесь даты нет, но имеется пометка, что данная переписка относится к генварю -- иулию одиннадцатого года правления царя Дормидонта. -- И баронесса приступила к чтению: -- "Главе Царь-Городского Потешного приказа князю Святославскому. На ваш запрос относительно участи царских скоморохов отвечаю следующее..." -- Что за чушь! -- перебил майор. -- Какой еще Потешный приказ? -- Ну, это, наверное, что-то вроде нашего министерства культуры, -- не очень уверенно предположила баронесса. -- Так, на чем я остановилась? Да, "...отвечаю следующее. Скоморохи, приехавшие в Белую Пущу потешить честной народ, заявили два представления: древнегреческую трагедь "Офигения в Авлиде" стихоплета Еврипида и комедь собственного измышления "Просто Маруся" со слезами, песнями и плясками. Однако, поимев успех изрядный, вконец распоясались и стали по своему почину играть представление без названия, коего начало записали служивые тайного приказа. "ГЛАВНЫЙ СКОМОРОХ. Милостивые господа, Слушайте сюда! Мы вам покажем представление Всем на удивление. А коли смотреть не хотите, То, пожалуй, и не смотрите. Представляем вам князя Шушка -- Благородного старичка. А вот его дочка, княжна Ольга, Что княжила ладно, да жаль -- недолго. А это князев постельничий Григорий, После сам ставший князем который. А уж как овладел он престолом княжьим -- Про то мы и расскажем, и покажем. КНЯЗЬ ШУШОК. Ох, чего-то мне недужится, Нога болит и голова кружится. Скорей бы конец этому горю! ГРИГОРИЙ (про себя). Его тебе я живо ускорю. КНЯЖНА ОЛЬГА. Батюшка, я несу лекарство.