бого города? - Вероятно. - Если уничтожить Координатор, сможете ли вы освоить хотя бы основы управления городом? Скажем, транспорт, питание, связь. - Капитан уже не скрывал тревоги. - Я не знаю, можно ли уничтожить Координатор, - задумался Фью, от чего речь его сразу утратила быстроту и уверенность. - Но вопрос должен быть поставлен иначе. Если уничтожить Координатор, остановится ли процесс уничтожения всего живого и мертвого на планете? Ответ: не знаю. - Значит, единственный путь к спасению - это воздействовать на Координатор, ввести новые элементы в программу? - Да. Но мы не знаем как. Любому замечательному открытию всегда предшествует неожиданная, озаряющая мысль. Именно такая мысль и возникла у Библа в этот страшный миг обреченности. - Есть предположение, - сказал он просто. - Что такое Координатор? Машина, действующая по заранее заданной программе. Кем? Учителем и его группой. Перестраивалась ли в дальнейшем эта программа, дополнялась ли? Думаю, да. Известно о постоянном обмене информацией между Координатором и супермозгом, вобравшим в себя всю нейронную сеть создателей этой цивилизации. Много ли их было? Вероятно, меньше, чем здесь присутствующих. Это наводит на мысль: что, если каждый из нас сейчас в одну и ту же единицу времени пошлет Координатору один и тот же мысленный приказ? Возникнет информационный поток почти той же или даже большей энергетической силы, который, возможно, и заменит мысленную волну супермозга. Мы уже применили нечто подобное, вызывая вас. Своего рода эмоциональное эхо. Пусть им будет приказ Координатору: остановить разрушение! Переводите. Фью просвистел несколько встревоженных трелей. Все смолкло. - Настроиться, - сказал Библ. Фью перевел. - Приготовились. Фью перевел. - Начали! Ни одного звука в ответ. Только головы всех синхронно, как в строю, повернулись в одном направлении. Никто никого не переспрашивал, никто никому не заглядывал в глаза. "Остановить разрушение!" - беззвучно приказал единый мысленный поток. Несколько секунд, а может быть, и минут стояла почти космическая тишина. Только далекое, едва слышное жужжание "улиц"-дорожек возвращало к действительности. И вдруг словно лопнула перенатянутая струна, хотя и струны не было, и звука не было, но спроси Капитана в эту минуту: лопнула ли струна, он не удивится и не спросит в ответ, какая струна, а скажет: да, лопнула, все слышали, правда? И Библ, и Малыш, и Алик не усомнятся - все слышали, и тут же заявят, что напитавшее, казалось, самый воздух нечеловеческое напряжение снято, все кругом расслабилось, и Фью, сняв шлем, совсем по-человечески вытер ладонью взмокший от пота лоб. - Сигнал принят, - сказал он. - Разрушение приостановлено. Координатор подчинился, не отреагировав на подмену. - Но ведь он знал о гибели Мозга, - встрепенулся Алик, - ведь по его сигналу сработало автоматическое устройство, выпустившее питательную жидкость из аквариума. - Координатор - машина, - повторил Библ, - машина, запрограммированная на подчинение мысленному потоку определенной энергетической силы. Координатор не рассуждает, а действует. Как я и предполагал, эксперимент удался. Вы получили ответный сигнал? - вопрос был адресован уже Фью. - Да, - подтвердил тот. - Все слышали? - Все. - Кроме нас. - Мы же мыслим быстрее, - сказал Фью. - Другие частоты, другие волны. Уничтожен весь материальный мир в лиловой и синей фазах и частично - в зеленой. - Что уцелело? - Только необитаемая лесистая часть. Но мы имеем возможность расширить и перестроить ее. Все лабораторные и автоматические системы управления в наших руках. - Пока же весь ваш супермашинный парк должен будет работать вхолостую, - заметил Капитан, - регулировать механизмы телекинеза и телепортации, которые уже не нужны за пределами города, а внутри его бесполезны, создавать праматерию для изготовления вещей, которыми вы сами не можете воспользоваться да и которые никто уже не востребует, мчаться на дорожках-"улицах" туда и сюда с ощущением бессмысленности поездок. Нельзя сразу сломать машинерию Координатора, да и ломать ее, конечно, не нужно: она вам самим в свое время понадобится. И все же я не советую во всем полагаться на Координатора. Присматривайтесь сами. Учитесь. Расставьте своих людей по всем точкам управления. Кстати, как вы сами отличаете их специальность? - По цвету волос и глаз. Синтезаторы - брюнеты, связники - седые, натур-техники - рыжие. В подгруппах - по глазам: физики-пространственники - черноглазые, у химиков-пищевиков глаза зеленые. Много примет. - Скотский способ, - вздохнул Капитан. - В будущем научитесь различать людей иначе. Уважительней и умнее. Многому придется учиться. Ведь вы заново рождаетесь сейчас, как человеческое общество, как социальный организм, ячейка разумной жизни в Галактике. Избегайте ошибок и заблуждений: многие могут оказаться непоправимыми. Он запнулся и подумал о парадоксальной ситуации, в которой оказалось это новорожденное общество. Все, чем оно обладает, ему не принадлежит. Надо и работать по-новому, растить и готовить смену, познавать и перестраивать мир, превратить труд в творчество и вернуть Координатор с Олимпа на службу людям, как мощную, но послушную им кибермашину. Нет, нельзя сейчас оставить это маленькое человечество без совета и помощи. Не кончена их миссия на Гедоне, она лишь приобретает новые масштабы и формы. Капитан оглядел поникшие фигурки в голубых курточках и в глазах ближайших прочел надежду и зов. - Не тревожьтесь, - прибавил он, - главное сделано: создан супермозг, коллективный мозг здесь присутствующих, который и сумел подчинить себе Координатор. Пусть этот коллективный мозг и будет главой вашего нового общества, его верховным советом. Собираясь регулярно, он будет обмениваться информацией с Координатором и изменять программу и алгоритм его работы. А вы в совете изберите рабочий орган - комитет, который и займется насущными проблемами. С этим комитетом и будем встречаться мы. Вы быстрее мыслите и скорее справитесь с трудностями, но рекомендации наши только помогут вам в этом. В разбитой чаше вашей цивилизации сохранилось главное - ее содержимое, а уж сосуд вы сумеете вылепить, какой потребует жизнь. По розовой дорожке спустились к вездеходу. Их не провожали. - Открывайте первое заседание совета, - сказал Капитан, - вам не до проводов. 6. АКУСТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ. С ЧЕГО НАЧАТЬ? О происшедшем не говорили до вечера. Капитан еще в машине, когда возвращались на станцию, заметил в присущей ему в критические минуты жесткой манере: ни вопросов, ни обсуждений, никакой болтовни, после обеда спать. И хотя все критические минуты давно прошли, замолчал строго и отрешенно. Поэтому и обедали молча, нехотя пережевывая разогретые наспех консервы. Только мороженое в охлажденных тюбиках внесло ленивое оживление. - Не люблю в тюбиках. Пережиток прошлого века, - недовольно поморщился Алик. - А мне в жару все равно, лишь бы побольше, - сказал Малыш. Рот его перекосило зевотой. - Я говорил - спать! - напомнил Капитан. - Доедай и отправляйся. Малыш ушел, и Алик, уже поднявшийся из-за стола, рискнул спросить: - Может быть, радиограмму на Землю пошлем? Я подготовлю текст. - Не надо, - отрезал Капитан. - Спать! Алик спустился к себе возбужденный и злой. Капитан иногда ведет себя как фельдфебель. Алик никогда не видел фельдфебелей - армий уже давно не было, но образы из книг памятны и живучи. Шлепнулся на койку, а монотонный храп Малыша, доносившийся из полуоткрытой двери, так и не дал сосредоточиться. Нирвана. Петля. Серый комок на дне пустого аквариума. Эмоциональное эхо. Спать действительно хочется. Может быть. Капитан и не зря на этом настаивал. Алик зевнул широко, как Малыш, и заснул по-детски легко и беззвучно. - Свистать всех наверх! - разбудил его Малыш. - А что? - еще не проснулся Алик. - Вечерний чай и очередная летучка. Алик все вспомнил и рассердился. Какое право имеет Капитан вмешиваться в личную жизнь экипажа? Почему Алику с Малышом нельзя обсудить происшедшее или попросить разъяснении у Библа? Почему Капитан отсылает всех спать, как пятилетних детей? И ни одного протестующего голоса, ни одного возражения! Нет, он сейчас все это выскажет. Прямо в лицо. Но он не высказал. Он выпил молча свою кружку индийского чая, даже не подымая глаз на Капитана. А тот заметил, конечно: - Алик сердится. На кого, сынок? На меня? - Вы угадали, Капитан, - Алик отважился наконец на открытую схватку, - на вас. Мы не на корабле и не на вахте. Поэтому я позволю себе высказать все, не считаясь с субординацией. Вы не интересуетесь мнением экипажа, Капитан. Отдавая приказ: "Никаких обсуждений происшедшего, никаких вопросов. Спать!", вы не объяснили, какие чрезвычайные обстоятельства вызвали в этом необходимость, почему средь бела дня нужно было разойтись по койкам и кому могли помешать дружеские разговоры о случившемся. Не объяснили вы и странный, с моей точки зрения, отказ послать на Землю радиограмму о событиях уже вполне ясных и определившихся. Вы скажете: приказы не обсуждаются, а выполняются. Но одного выполнения мало. Требуется и понимание того, что приказано, и уважение к приказу. В данном случае не было ни того, ни другого. Тираду Алика выслушали, не перебивая: Библ - внимательно, но без интереса; Малыш - с равнодушной миной: "Мне бы ваши заботы", а Капитан - с улыбкой, скорее добродушной, чем строгой. - Ну что ж, понятно, - сказал он, - лучше поздно, чем никогда. Каюсь, я был категоричен: не советовал, а приказывал. Объяснения вызвали бы ненужные протесты и возражения: вы их сейчас услышали. Спрошу только: вы сразу заснули, добравшись до коек? - Немедленно, - ответил Библ. - Я даже не помню, как добрался до койки, - присовокупил Малыш. Алик молчал, потупив взор: думы его на койке едва ли продолжались дольше минуты. Капитан усмехнулся: - А ведь я это предвидел. Утренние события - гаснущие солнца, гибель Учителя, эмоциональное эхо и наша доля в мысленном вызове Координатору - не могли не вызвать перенапряжения всей нервной системы. Требовалась разрядка, и мы ее получили. Теперь об отказе послать радиограмму на Землю. Ведь это не радиограмма, а лазерограмма. Высверливать космические дали дорого стоит, а мы еще ограничены энергией и недостаточной мощностью аппаратуры. Алик это отлично знает, но он считает, что события на планете уже все прояснили и определили, и послал бы примерно такое сообщение: "Технократическая диктатура на Гедоне сломлена. Власть в руках свободных избранников народа. Дружеские контакты обеспечены. Ждем указаний". Ведь так, Алик? Алик молчал: вероятно, именно такой текст он бы и представил Капитану. - Едва ли такое сообщение было бы верным и тем более своевременным. Во-первых, не технократическая диктатура, а власть суперкомпьютера в Голубом городе еще не сломлена. И не ломать ее надо, а подчинить воле и разуму человека. Во-вторых, никаких указаний мы пока не ждем. Сами разберемся. А когда разберемся и появится необходимость в указаниях и требованиях, указывать и требовать будем мы, и в Космической службе на Земле это знают и понимают. Вот почему я и отказал Алику: время для сообщения на Землю еще не пришло. Алик слушал, широко открыв глаза. Гнев и растерянность его уже сменились желанием задавать вопросы, запрещенные до вечернего чая. - Я одного не понимаю, - начал он, как только умолк Капитан, - почему Учитель решил уничтожить все им созданное после одного, да и то не очень долгого разговора с вами. Ведь это не просто мозг, это супермозг. И никаких сомнений в истинности вашей оценки, никаких возражений, никакой попытки защитить свое детище. Ведь даже обыкновенный, не гениальный, а просто убежденный в своей правоте человек не сразу согласится с вами, если вы переубедили его, а подумает, много раз подумает, прежде чем признаться в своей ошибке. Ответил вдумчивый, как всегда чуть-чуть апатичный Библ: - Человек - да. Но Учитель - не человек. Это абстрагированный разум с таким высоким уровнем мышления, какой даже сопоставить нельзя с человеческим. Он мыслил в сотни тысяч раз быстрее, чем мы, и успел подумать, много раз подумать, как вы говорите, над тем, что услышал от нас. Почему он согласился с нами, хотя мы и не особенно горячо убеждали его, почему не защищал свое детище? Да просто потому, что понял, сразу понял, что правы мы, а не он. Человек, даже подсознательно убежденный, сознательно мог все же еще спорить, возражать, защищаться, протестовать. На него бы давил эмоциональный груз ложного самолюбия, самоуверенности, заносчивости, упрямства, эгоистического нежелания сознаться в своей ошибке. Но Учитель был лишен такого эмоционального аппарата, на него ничто не давило, кроме, может быть, подсознательной связи с породившей его инопланетной цивилизацией, эта обнаженная в своей чистоте мысль в ничтожные доли секунды все взвесила, оценила, сопоставила и согласилась с нами. - Вы говорите: сверхразум, - вскинулся Алик, - а уничтожение планеты - это разумно? - Я думаю, что решение об уничтожении планеты принадлежит не сверхразуму, а Учителю-человеку. Экс-человеку. Где-то на дне этого серого мешка с информацией дремала память человека, генетически связанного с полностью технократической и почему-то угасшей цивилизацией. На технической базе ее он и построил свою паразитирующую модель. Эта давняя память и подсказала ему решение, когда он убедился в бесплодности своего создания. Вот так. А в голубокурточников он не верил, считая их подсобным пластом жизни, как подсобна, скажем, сердечно-сосудистая система, питающая высокоразвитую нервную. Мы были дальновиднее - вот и все. В двухслойной модели Учителя оказался зародыш общества, способного самостоятельно развиваться и совершенствоваться. Мы уже слышали первый крик новорожденного, видели первый его шаг в будущее. А сейчас перед нами стоит задача... - Библ помолчал секунду. - Итак, с чего начать? Экран видеоскопа, позволявший наблюдать окрестности станции даже в направлении, закрытом от глаз, вдруг помутнел, словно застланный розоватым туманом. Туманная пелена вздувалась и опадала, как плохо натянутый парус. Но самое любопытное было даже не в оптическом, а в акустическом волшебстве. Экран заговорил. Точнее, повторил с механической однотонностью последние слова Библа: - С чего начать? Сидевшие за столом смолкли, удивленно переглянулись и воззрились на невидимого за экраном собеседника. - Может быть, эхо? - предположил Малыш. - Нет, не эхо, - проскрежетал экран, - это мы спрашиваем. Мы прослушали весь разговор и ждем совета. Мы действительно не знаем, с чего начать. - Фью? - спросил Капитан. - Здесь и Фью. - Как же вы ухитрились передавать звук? Шлемы для этого не приспособлены. - Создали дистанционное акустическое поле. Метод постоянных импульсов с автоматической коррекцией. - С помощью Координатора? - Нет, сами. - Я всегда думал, что здешние ребята справятся и без няньки, - сказал Малыш. - Что же вы хотите? - спросил Капитан. - Совета: с чего начать. Сейчас. Сразу. - Почему же сейчас и сразу? Не лучше ли отложить беседу на завтра? Мы смогли бы все обдумать и подготовиться. - Вы уже думали. И не раз, мы знаем. А с Учителем говорили без подготовки. Лучшие идеи всегда рождаются сразу. - Не всегда, - усмехнулся Капитан, - и не всегда они лучшие. Но если хотите, начнем. Поочередно. С Алика. Алик, сообразишь? Розоватая пелена экрана вызывающе вздрагивала. "Как живая", - подумал Алик, встряхнул волосами и ответил без запинки, как на экзамене: - С чего начать? С освобождения из-под власти Координатора. Как? Очень просто. Еще один мозговой штурм, и вы получите от Координатора полную информацию о численности горожан по профессиям, специальностям, секциям или секторам, как там они у вас называются. А затем, установив число людей с необезвреженными электродами, произвести у них ту же операцию, какая уже освободила вас, произвести ее методично, не спеша и не таясь, в регенерационных залах, которые станут вашей клиникой, больницей, где будут лечить травмированных, всех, а не избранных, - лечить, а не отправлять в атомный распылитель. Научитесь уважать человека, его жизнь и свободу, труд и отдых. Кстати, об отдыхе. Может, кому и нравится эта скотская пытка смеха, так оставьте ее для любителей. А другим дайте свободу отдыха, свободу развлечения. Не нужно наркотических грез Нирваны! Закройте или переоборудуйте этот сектор для других целей. Дайте людям зрелища - живые истории, доступные их сознанию, но развивающие, а не отупляющие его. Вы не знаете, что такое земное кино или телевидение, но попробуйте использовать вашу технику для претворения мысленных образов в зрительные, тогда воображаемое может стать видимым. А лучше всего пошлите кого-нибудь из знающих наш язык на Землю вместе с первым же прибывшим сюда космолетом. Лучше всего Си или Оса, или обоих вместе. Они послушают и посмотрят все на месте и запомнят наиболее для вас подходящее. - Хорошо, Алик, - похвалил его Капитан и спросил: - Есть вопросы? - Мы слушаем, - металлически прозвучал экран. - Порядок, - сказал Капитан. - Давай, Малыш. - Я? - лениво переспросил Малыш. - А чему мне их учить с такой техникой? Пусть повернут ее внутрь, к себе. Телекинез - для себя. Телепортация - тоже. Шагай куда вздумается вместо тряских дорожек. И уловители желаний пусть улавливают их здесь на уровнях. Требуй что хочешь, одевайся как хочешь. А то одни куртки, как в казарме. И еда - не казарменная, а любая, по рецептам Аоры. - И драки, - насмешливо перебил Капитан. - Захотел "хлыст" - на тебе, хлещи друг друга по мордасам... Нет, "по потребностям" им еще рано. Насчет одежды согласен - не нравятся голубые, носи зеленые куртки, но рабочая одежда должна быть удобной и строгой. Может быть, разной у людей разных профессий - это все-таки лучше, чем выращивать блондинов или брюнетов. Но техника на уровне коммунистического общества пока еще не для них. Надо сначала раскрепостить сознание, воспитать полноценного разумного человека, а потом уже раскрепощать потребности. Тут и оглянуться не успеешь, как из голубой куртки гедониец выглянет; Все-таки свобода, друг, - это осознанная необходимость, не забывай. Жаль, конечно, но многое из техники, работавшей на Аору, придется если не закрыть, то заморозить, притормозить. Не знаю, поймут ли меня... - Поймут, - сказал экран. - Тем лучше. А вот натуртехнику включайте на полную мощность. Снимайте пространственные границы и окружайте город зеленым кольцом. Пусть дети живут в лесу и дышат озоном. - Одновременно перестройте всю систему рождения и воспитания детей, - вмешался Библ. - Откажитесь от пересадки клеток и фабричного производства двойников по заранее выбранным эталонам. - Разве у вас нет материнских блоков? - спросил экран. - Дети рождаются и вырастают в семье. - Не понимаем. Что такое семья? - Это родители ребенка, отец и мать, дети и внуки. Дайте каждой женщине радость материнства и сознание ответственности за воспитание ребенка, пока ей на помощь не придет школа. Перенесите все школы в лесную зону, как это делали гедонийцы. Но вся система образования должна быть перестроена. Не мифы о мире, а познание мира. И не только управление техникой, но и познание техники, ее истоков, ее структуры, ее возможностей. - Кто же даст нам это познание - Координатор? - спросил экран. - Нет, - сказал Капитан. - Координатор должен стать послушным орудием вашей воли и разума. Это умная и надежная машина с большим запасом накопленной информации, но все же только машина, автоматическое, регулирующее устройство, какое у нас называют компьютером. Вы должны познать все, что он знает, и заставить его делать для вас все, что умеет. Процесс трудный и длительный, но в этом, пожалуй, и заключается главнейшая ваша задача. И в решении ее мы с вами. Да и не только мы, четверо, по нашему вызову с Земли прибудут другие, которые помогут вам стать хозяевами вашего мира, создать кадры своих собственных ученых, инженеров и воспитателей нового поколения. На этом, я думаю, можно пока и закончить. И экран погас, точнее, пульсирующая розовая пленка на нем безответно поблекла и растаяла. Акустическое поле Голубого города унесло с собой все здесь сказанное. - Значит, остаемся на Гедоне, Капитан? - осторожно осведомился Алик. - Слишком интересная предстоит работа, чтобы уступать ее другим, - сказал Капитан и, обращаясь к Библу и Малышу, сидевшим рядом, добавил: - Рассчитываю и на вас, земляки. - А я? - испугался Алик. - Ты останешься с нами до первой земной экспедиции, отправишься на Землю вместе с Осом и Си, покажешь им все, что требуется, и вернешься с ними же, если захочешь. А сейчас ты, надеюсь, понял, почему я отказался послать сообщение на Землю несколько часов назад. Не пришло еще время. Теперь оно пришло. Записывай, я диктую. - Может, включить магнитную запись? - спросил Алик. - Не надо. Пиши. "Рапорт шестой. Двухслойная цивилизация на Гедоне перестала существовать..." Зачеркни "на Гедоне": ясно где. "После нашей второй беседы с Учителем, в которой мы доказали ему бесперспективность, бессмысленность и бесчеловечность его паразитического бессмертного цикла..." Стоп! Вычеркни все со слов "бесперспективность и бессмысленность": длинно и выспренне. Напиши так: "...доказали ему порочность его эксперимента, Учитель покончил с собой, предварительно запрограммировав Координатор на уничтожение всего живого на планете. Уничтожено все, кроме нашей станции, Голубого города и частицы лесного пространства. Мысленный штурм полутора сотен свободных жителей города по нашей рекомендации..." Погоди. Зачеркни "по нашей рекомендации": это не столь существенно. Значит, "мысленный штурм" и Так далее до "города"... "остановил Координатор, изменив программу. Власть в руках Комитета и, судя по уже состоявшимся переговорам, есть шанс создать здесь модель социалистического общества. Немедленно высылайте даже не одну, а несколько экспедиций. Нужны математики, электронщики, кибернетики, биологи, учителя и врачи. Будем учить и учиться сами. Пока все". Последнее зачеркни; ясно и так. Алик прочитал вслух записку в торжественном молчании окружающих. Законное чувство гордости подымалось в душе у каждого. "Строители еще одного социалистического общества в Галактике!" А почему бы нет? ЭПИЛОГ. ПОЛГОДА СПУСТЯ. И СОКРАЩАЮТСЯ БОЛЬШИЕ РАССТОЯНИЯ... Прошло полгода после возвращения Алика на Землю. Полгода на Земле, полгода на Гедоне. Сколько в пути, неважно. Может быть, месяцы, может быть, дни. Не будем заниматься релятивистскими выкладками. А вдруг Эйнштейн ошибся? Нам важно другое. Неизвестно, может ли мысль покидать пределы планеты и могут ли жители различных звездных систем мысленно общаться друг с другом. Мы не говорим: невозможно, мы говорим: неизвестно. Тогда еще легче предположить, что двое друзей, разделенных даже космической далью, могут в один и тот же час думать друг о друге, мысленно беседовать друг с другом, рассказывать друг другу о пережитом и виденном. В два часа ночи, когда Си и Ос перед возвращением на Гедону, перегруженные информацией, спят без снов в гостинице космопорта, Алику не спится. Он сидит на балконе и, вглядываясь в звездную ткань чистого июльского неба, ведет долгий, беззвучный разговор с Малышом. А Малыш, только что вернувшийся из Голубого города, скажем, перед заходом единственного не ложного солнца, лениво отдыхает на эластическом спиральном завихрении и мысленно обращается к Алику. ...Жизнь мотает туда-сюда, вроде вездехода, скучать некогда, а по тебе, паренек, нет-нет да соскучишься. Поговорить охота, благо и поговорить есть о чем. Приедешь - ничего не узнаешь, даже небо другое. Одно только солнце на нем, обыкновенное рыжее, а ложных и след простыл. Даже голубое погасили - ни к чему. Город стоит теперь открыто, в миражи не прячется: своего солнца ему не нужно, тем более что и не солнце было, а фонарь в пространственном зеркале, прихоть здешней оптики. Спрямили пространство, и зеркало не понадобилось. Одно теперь у нас и солнце и небо. А от города к нашей станции теперь протянута эскалаторная дорожка, густо-вишневая, глаз не оторвешь - такая яркая. Строили мы ее с голубокурточниками, которые у них эти "улицы" контролируют, вернее, не строили, а монтировали из готовых панелей - движется без мотора, сжатым воздухом, а как работает эта пневматика, я пока еще не постиг. Тут сразу ничего не постигнешь - годы и годы учись! А телепортацию пока заморозили. Почему, по правде говоря, не знаю. Либо трудно было перенести ее на потребу Голубого города, либо признали, что рановато. Думаю, без Библа не обошлось. Ты, наверно, думаешь, что пустыня кругом, как раньше. Так нет, ее малость отодвинули. Здешние натуртехники переключили свое хозяйство и высаживают зеленое кольцо вокруг города. А как высаживают? Сначала черный камень плавят на дистанции. Близко не подходи - сожжет. Потом тоже дистанционно кладут слой грунта. Откуда его берут, не знаю: может, из праматерии, как и наши панели для дорожки. А потом уже деревья готовые из того же универсального материала: все больше пятиэтажные папоротники да мхи высотой в человеческий рост - они лучше всего приживаются. Между станцией и городом теперь лес, а я сижу тут во мхах и загораю помаленьку, благо начальства поблизости нет... ...Ах, Малыш, Малыш, люблю я чертовски нашу Землю, а на Гедону все-таки тянет. Рано утром отчаливаем, а пока отдыхаю и томлюсь на гостиничной терраске, задрав голову к небу. Где-то наша звездочка в этом рассыпанном бисере, единственное не ложное солнце Гедоны? Как вы там трудитесь, радуетесь или маетесь, мои дорогие? Си и Ос рядом в номере спят, как выключенные. Удивительная у них способность отключаться и включаться, как авторегулятор. И пожалуй, еще удивительнее способность все понимать, не только технику. Сначала они было чуточку очумели от нашего любопытства, суеты и общительности, уличного хаоса и транспортного разнообразия, а потом как-то сразу во всем разобрались и приспособились. Оценили мгновенно и наши развлечения, в особенности кино и телевидение, но как-то по-своему, видимо за документализм, за возможность зрительной передачи действительного потока жизни. Освоили и курорты, в частности приморские пляжи. Думаю, что скоро такие же пляжи, яхты и лодки появятся и в прибрежных океанских водах Гедоны. Мы с тобой, Малыш, я считаю, это тоже оценим: пройтись под ветром на яхточке по их васильковому океану неплохо, а? Нас теперь без тебя шесть человек: трое еще при тебе прибыли - математик, биохимик и электронщик. По вечерам шумим, но пока не ссоримся. Электронщик, между прочим, твой ровесник, но я его не люблю: уж очень самонадеян и со своим кристаллофоном успел уже всем надоесть. Запись и звук отличные, но репертуар! Неужели такой музыкой у вас там увлекаются? Не понимаю. Отстали мы, должно быть, от земных вкусов. А наши здешние друзья вообще земной музыки не признают: слуховой аппарат другой. Мы теперь к ним каждый день с утра, как на службу. Глотнем стаканчик чичи - и на эскалатор. Учти: чичи, а не чачи. Это не водка, а младенческая жижица из Зеленого леса. Ее теперь к нам на станцию в таких же бесстеночных воздушных трубках подают - что-то вроде жидкого киселя из айвы, часов на пять хватает, как зарядка аккумулятора. Обедаем кто где. Я - у транспортников, Кэп и Библ - в школе вроде педвуза; один социологическую премудрость читает, другой - астрономическую: все о Вселенной, от Коперника до Дирака. Где электронщик кружится, до сих пор не ведаю, а биохимик говорит, что скоро сам из их праматерии будет лепить любые материальные структуры. Но, честно говоря, подвигаемся слабо: очень уж много замков на их технике понавешано... ...Только что ушел очередной транспортник на Луну, а нашего еще ждать да ждать. Вот и я жду не дождусь, а мои голубые индейцы еще бы с удовольствием на Земле пожили. Да еще с каким удовольствием! Спрашиваю их вчера: что же вам больше всего понравилось у нас на Земле? Семьи, говорят: хорошо вместе с детьми жить, со своими детьми в своих ячейках. Не в ячейках, говорю, а в квартирах, повторите. Повторяют и радуются. А в одном доме-коммуне для молодоженов целую неделю пропадали. Все-то их восхищало - и химическая чистка, и прачечная, и парикмахерская, и телезал. Лишь в столовую ходили с опаской: до сих пор к нашей еде не привыкли. Только и едят что манную кашу, а мясо и рыбу - ни-ни. Чудной народ, хоть и умный. Все на лету схватывают, объяснять не нужно. Только странно: не знают ностальгии, о Гедоне не вспоминают, во всяком случае в разговорах со мной. ...Сейчас солнце над кромкой неба у горизонта - вот-вот уйдет и сразу же навалится ночь, как у нас в южных широтах. Поужинаем, потреплемся - и спать. Совсем как дома. Еще в первые дни, когда мы с тобой оставались здесь, а Кэп и Библ бродили где-то в лабиринтах Голубого города, станция со всем ее беспорядком, барахлом и громоздкостью захламленных коридоров все же притягивала незаметным, но уже ощутимым домашним уютом. А теперь я, совсем как заводской инженер, спешу сюда с работы домой. Зажмуришься, вздохнешь, и все трудности, кажется, уже позади. А трудностей много, ох как много! Справимся ли, не знаю. Кэп, однако, уверен, что справимся. Надеется на кибернетиков, которые прибудут с очередной экспедицией. Помню, когда еще ты улетал, заспорили, что будет для нас самым трудным препятствием. Мне казалось, что наша психическая несовместимость с хозяевами планеты. Поставь рядом - родственники, а в душу загляни - чужие. Ты не согласился, сказал: "Самое трудное - это Координатор". И ведь ты прав. С Координатором до сих пор не сладили - где выжмем, а где чуть руку не вывихнем. Новое принимает: трубки с чичей на станцию подвести или рощу высадить - пожалуйста, а за старое зубами держится - не оторвешь. Регенерационные залы до сих пор еще не переоборудованы, операций по изъятию электродов производить негде. За полгода сотню оперировали, не больше, да и то со скрипом: то проводка подводила, то зеркала гасли. А нужна не сотня, а миллион операций. Электронщик как-то запросил об устройстве Координатора. Естественный научный интерес, никаких посягательств на программу. Но Координатор не отвечает. Тогда мы с электронщиком замышляем эксперимент: вскрыть золотую тыкву снаружи и прощупать внутренности. Мы были убеждены, что Координатор реагировать не будет: программа, естественно, не предусматривала никаких покушений на его прочность и целостность. Голубокурточники, даже самые передовые, не решались - давил груз тысячелетнего послушания. Тогда мы вдвоем опустились прямо на золотую шкуру. Не горячо, не холодно - нормальный металл без клепок и швов. Я легонько вскрываю поверхность излучателем и вынимаю кружочек миллиметровой толщины диаметром сантиметров двадцать. Под золотистой поверхностью - путаница непонятных соединений. Ставим видеощуп с одной стороны, акустический с другой, включаем запись. Работает. Электронщик доволен: никаких чудес. Нормальная монокристаллическая система на двоичных элементах, не эквивалентная мозгу, тем более человеческому. Я запаиваю дырку силигеном, а нормальная кристаллическая система объявляет забастовку. Неделю с Координатором сговориться не можем. Собираем весь совет для мозгового штурма и получаем ультиматум: никаких экспериментов со щупами, иначе полная некоммуникабельность. Ждем кибернетиков, может быть, совместно найдем способ укрощения строптивой тыквы. Кэп надеется, что найдем. ...Близится утро. По черному небу где-то на краю света протянулась еще неяркая полоска зари. Как притягивает в минуту расставания эта алеющая полоска, влажное дыхание травы, над которой висит терраса, запах срезанных вечером роз. И все же я иду к вам, мои дорогие, как солдат из отпуска - в строй, в боевой взвод, к орудию. Я самолюбив, но не самонадеян. Вы, конечно, без меня справитесь. Но я непременно пригожусь. Знаю, что Кэп вызвал кибернетиков - они прибудут позже, со следующей экспедицией. Но ведь я тоже изучал кибернетику в Америке, хотя и зарегистрирован в Космической службе как физик-связник. А у меня есть идейка, как обуздать Координатор, когда он взбунтуется. Я уже обсуждал ее с одним из наших будущих кибертехников, которые проходят сейчас подготовку к полету. Толковый парень из Новосибирского академгородка, очень смешно говорит: каждую фразу начинает со слова "убежден". "Убежден, говорит, что это не мозг, а монокристаллическая или нейтронная система с ограниченной программой. Мышление ей несвойственно, но варианты она считает быстрее человека. И обладает несомненным устройством самозащиты. Убежден, что взбунтуется, если применить щупы или другие способы механического воздействия". Я объяснил ему мою идею частичного распрограммирования и ввода новых элементов программы. "Убежден, говорит, может пойти". Только понизить температуру до абсолютного нуля в нужных блоках, и сопротивление откажет. А затем убрать контуры ненужных или мешающих воспоминаний и уменьшить сложность ассоциативной связи - тогда и убежден, что пойдет. Приеду - попробуем. Как говорится, наука умеет много гитик. И сокращаются большие расстояния, когда зовет далекий друг. Так, кажется, или очень похоже поется в одной старой забытой песенке. Сокращаются, Малыш. Любые. Даже космические.