вост. Случайно или нет - сзади них шли Торопов с Севкой, шли замыкающими. 6 - Что он хочет делать? - спросил Димка Олега. - Кто? - не понял Олег. - Наш милый шеф. Привычное определение и здесь не стало натянутым: Старков оставался их шефом, только в новой - партизанской - ипостаси. - Полагаю, уводит людей. - Куда? - Не куда, а откуда. От немцев уводит. - А деревню, значит, побоку? Олег пожал плечами: - Не думаю. Непохоже это на Старкова. - Ты бы спросил... - Считаешь, что он мне скажет? - огрызнулся Олег, но все-таки вышел из строя, стал пробираться вперед, к Старкову. - Эй, куда? - взволновался Севка. - По ягоды, - бросил Олег, не оборачиваясь. Севка рванулся за ним, но Раф поймал его за рукав: - Да не суетись ты! К комиссару он... Севка выдернул рукав, вернулся в строй, шел позади, что-то ворчал под нос - недоволен был самостоятельностью Олега. Олег догнал Старкова, пристроился рядом. - Может, поделишься планами, комиссар? Старков шел, втянув голову в поднятый воротник шинели, смотрел на мокрые, обшарпанные носы своих сапог, помалкивал. Олег не повторил вопроса, ждал. - Какие там планы... - Старков по-прежнему не поднимал лица. - Поживем - увидим. Темнит комиссар, не хочет делиться с посторонним военной тайной. Да какой тайной? Через полчаса-час все тайны станут явью - и для своих, и для посторонних. Что задумал Старков? Олег мог предположить, что комиссар пошел на какой-то отвлекающий маневр, хотел отвести гитлеровцев от деревни, принять их удар на себя. А если не деревня - цель карательного отряда? Если эта цель - сама партизанская база? Все это можно было бы решить точно, если знать численность атакующих. Для деревни хватило бы и взвода. Для базы необходима рота, если не больше. - Увидеть-то мы увидим, - сказал Олег. - Боюсь, как бы поздно не было. Не надо играть в прятки, комиссар, не в школьном дворе войну организуем. Ум хорошо, а вече умнее. Старков хмыкнул, оторвался от изучения собственных сапог. - А я на отсутствие умов не жалуюсь. Вон у меня их сколько, - кивнул назад, где неторопливо тянулась колонна отряда. - Со всеми посоветовался? - С кем надо. - Может, и я пригожусь? - Попробуй. - Фашистов много? - Хватает. На каждого из нас по трое выйдет. Олег присвистнул: - Ого! Выходит, рота! - Выходит. Три бронетранспортера. - Автоматчики? - Если бы только! Еще и пулеметов пять стволов. - Сдается мне, что не в деревню они направляются. - Вот-вот. Их наш отряд интересует. - Видимо, весь отряд, а не твой взвод охранения. - Верно. - И они не знают, что отряда нет. - Логично мыслишь, товарищ, - не без издевки сказал Старков. - А я добавлю к твоей логике: тот, кто навел на нас фашистов, не знал, что отряд ушел к Черному бору. - Подозреваешь кого? - Тебя вот подозреваю. Ты тоже не знал об этом. Олег засмеялся. Искренне засмеялся, без натянутости. Его забавлял и этот разговор, и сердитая недоверчивость Старкова, хотя он и понимал его, прекрасно понимал, сам на его месте точно так же подозревал бы чужака. - Ладно, комиссар, допустим: я - шпион. Тогда на кой черт мне идти в лес, рисковать, нарываться на твою пулю, если за мной - рота со взводом пулеметчиков. А я - вот он весь да еще с двумя "провокаторами". Какой смысл в том, а, комиссар? - Смысла особого нет, - осторожно сказал Старков. - То-то и оно. Хочешь совет? Наплюй на свои подозрения. Оставь людей здесь: место вроде подходящее, густое место, не три десятка - три сотни укроешь. А мы с тобой да еще с учителем или с Рытовым прогуляемся до немцев. Поглядим, куда они намылились. Старков оглянулся. Люди шли один за другим - почти вплотную, без уставных интервалов, шли молча: слишком велико было напряжение. "Два наихудших занятия: ждать и догонять", - вспомнил Олег. А тут не просто ждешь - ждешь опасность, может быть, смерть. Куда хуже! Старков поднял руку. Колонна остановилась. Партизаны подтягивались к своему комиссару, вытирали мокрые лица - рукавами телогреек, пальто, шинелей, просто ладонями, ждали. - Передохнем малость, - сказал Старков. - Не курить, громко не разговаривать, оружие из рук не выпускать. Старший - Рытов. Мы с ним, - указал на Олега, - пойдем на разведку. Петр Сергеевич, - это к Торопову, - пойдете с нами. Олег поймал Димкин взгляд, в котором - удивление, нетерпение, обида. Кивнул легонько, едва заметно пожал плечами: мол, не я так решил, потерпите, ребята. - Немцы - километрах в трех отсюда, - негромко произнес Рытов, глядя куда-то вбок. Ему не хотелось оставаться старшим в группе, бездействовать, выжидать. Он не понимал, почему комиссар предпочел взять в разведку не его - аса, опытного бойца, а неизвестного сомнительного парня. Сомнительного во всем: и возник невесть откуда, и кто такой - неясно, и каков в бою - никто не знает. Но Старков не собирался давать объяснения по этому поводу. Он просто сунул руки в карманы и пошел не оборачиваясь, даже не усомнившись в том, что его приказ может быть нарушен. И Олег подхватился за ним, и Торопов закинул автомат за спину, следом пошел. И только успел сказать Рытов: - Будь осторожным, комиссар... Кого он наказывал сторожиться - немцев? Олега?.. До немцев они дошли довольно быстро. Три бронетранспортера, негромко урча, легко катили по грязной, податливой, но никем не разъезженной лесной дороге. Сзади - колея в колею - полз крытый брезентом грузовик. Из-под брезента над бортами устрашающе торчали тупые дула пулеметов. Впереди процессии, то и дело оскользаясь на мокрой глине, шли трое черномундирных солдат - автоматы на изготовку. Старков присел на корточки за кустами, осторожно раздвинул ветки, поморщился от холодных капель, осыпавшихся на лицо. - Уверенно идут, - сквозь зубы проговорил он. - Вроде в деревню... - Торопов присел рядом, уложил автомат на колени. - Эта дорога ведет в деревню? - спросил Олег. - Ага. - Старков, не отрываясь, смотрел на машины. - А к базе так не попасть? - Метров через восемьсот в лес уйдет тропка, - сказал Торопов. - По ней и к базе можно прийти. Только тропка та в кустах скрыта, ее знать надо. Да и не пройдут по ней машины, пешком придется. - Спешатся. - Олег пригляделся: идущий впереди солдат все время заглядывал в планшет. - Карта у него там, что ли? - Нет, не карта... - Торопов сощурил глаза. - Похоже, кроки. Видишь: он то в планшет глянет, то по сторонам. Сверяет ориентиры. Значит, какая-то сволочь им кроки сняла... - Знать бы какая... - протянул со злостью Старков. - Живы будем - узнаем. - Торопов легонько хлопнул комиссара по плечу. - Двинулись. Только тихо. - Чуть пригнувшись, пошел вперед, бесшумно ступая в своих, казалось бы, грубых кирзовых бутсах. Лесной житель, думал Олег, пробираясь за ними. Пожилой сельский учитель географии, который лучше всего знал географию окрестностей своего села, каждую тропу здесь знал, каждый куст, сызмальства привык ступать по лесу так, чтобы не потревожить зверье, не спугнуть птицу неверным шагом, хрустом нечаянно сломанной ветки. Интересно: охотник ли он? Или носил до войны ружьишко по лесу так просто, на всякий случай, не снимал с плеча, жалел живность? Лет через двадцать он наверняка станет приверженцем модной с конца пятидесятых годов фотоохоты, накопит на дорогое фоторужье, украсит стены школьного класса самодельными наглядными пособиями на фотобумаге. Если останется жив... Как он точно сказал: живы будем - узнаем. В рассказанном Старковым варианте прошлого Торопов погибал. Олег мало верил в то, что их вариант будет сильно отличаться от старковского. Но немногословный мягкий Торопов был ему симпатичен, и он упорно гнал от себя мысль, что прошлое повторится и учитель все же погибнет. Впрочем, Олег надеялся, что сумеет сам присмотреть за ним, отвести его от пули. Жаль только, что не спросили у шефа подробности гибели каждого... - Стоп, - неожиданно прошептал учитель, замер, прислушиваясь. И, будто по его знаку, остановились на дороге машины. Солдат с планшетом обежал спутников, тыча то в кроки, то в сторону леса. - Там как раз тропа начало берет. - Торопов вытянул худую шею, смотрел во все глаза на дорогу. - Вот у той сосны. Из бронетранспортеров по-прежнему никто не вылезал. Трое солдат долго о чем-то препирались, потом один из них почему-то на цыпочках двинулся к сосне, оставшиеся вскинули автоматы, готовясь прикрыть его огнем - в случае чего. - Эх, полоснуть бы по ним... - мечтательно сказал Олег, поймал злой взгляд Старкова, стушевался. - Сам знаю, что нельзя, не вчера родился. Посланный "на закланье" солдат раздвинул ветки орешника, заглянул в чащу, скрылся на минуту, потом выглянул на дорогу, гаркнул: - Хир! - Нашел, гад, - выругался учитель. - Точно им кроки составили. Солдат выскочил из леса, неуклюже переваливаясь, побежал к переднему бронетранспортеру, взобрался на подножку, что-то рассказывал сидящему в кабине, взмахивал рукой. Потом соскочил на землю, предупредительно открыл дверь машины. Оттуда вылез офицер в длинном кожаном пальто с витым серебряным погоном, спрыгнул на дорогу, покачнулся. Солдат поддержал его. - Гауптштурмфюрер, - сказал Старков. - Невысоко они нас ценят, - усмехнулся Олег. - Могли бы кого поглавнее прислать. Офицер прошел вдоль борта, заглянул внутрь, сказал что-то, потом махнул рукой, и из бронетранспортеров посыпались эсэсовцы, строились повзводно около машин. К гауптштурмфюреру подбежали четверо офицеров, - видно, пониже чином. Олег не разбирался в эсэсовских знаках различия, а спросить у Старкова не решился. Выслушав командира, офицеры вернулись к своим взводам, гауптштурмфюрер уселся на подножку машины, поглядывал на свою роту. Солдаты проходили мимо него, ныряли в лес, скрывались из виду. Последними прошли пулеметчики, вскинув на плечи тяжелые стволы с раскоряченными ногами-подставками. Около машин осталось человек восемь - охрана. Гауптштурмфюрер лениво поднялся, похлопал по плечу здорового рыжего унтера - вроде бы на прощанье? - тоже пошел к тропе. - Все ясно, - сказал Олег. - Не деревня им нужна, а база. Сейчас они рассыплются цепью, попытаются окружить отряд, залягут и пустят в ход пулеметы. Есть смысл вернуться к ребятам, обождать, пока фрицы уйдут ни с чем. - Парень дело говорит, - подтвердил Торопов. Старков покачал головой: - Тот, кто им дал кроки, наверняка сообщил и о наших постах наблюдения. Сначала они попытаются снять посты, и снять без шума. А постов-то нет. Дураку станет ясно, что дело нечисто. - Ну и что? - спросил Олег нетерпеливо. - А то, что ни стрельбы, ни атак не будет. Вышлют разведку, обнаружат пустую базу - и все. - Еще лучше: без шума уйдут. - Если уйдут. Боюсь, что они со злости в деревню рванут. Тем более, она им давно глаза мозолит. - Гадание на кофейной гуще, - сказал Олег. - Даже если так, - Торопов сердито посмотрел на него, - мы обязаны предусмотреть все варианты. - Что же вы предлагаете? Старков усмехнулся: - Ты у нас - главный советник. Валяй, советуй. - Сам-то он наверняка уже принял решение. - Веди отряд к деревне. Можно устроить засаду в хатах. - Олег размышлял вслух. - Хотя это неэффективно: мало нас, нельзя запирать себя в четырех стенах, ограничивать свободу маневра. Нет, лучше засесть на околицах, впустить фрицев в деревню и тогда ударить со всех сторон. За нами - эффект неожиданности. - Соображаешь, голова. Вот и давай беги к ребятам. Поведешь отряд. - Я? - Олег растерялся, не ожидая такого поворота. - Ты, ты. А Петр Сергеевич тебе поможет, подстрахует. - А ты как же? - Останусь, погляжу малость. А у околицы встретимся. Я вас там подожду. Олег перехватил удивленный осуждающий взгляд учителя, брошенный на Старкова, рассердился, встал: - Спасибо за доверие, комиссар. - А я не тебе доверяю. Я твоей голове доверяю. И Петру Сергеевичу, без согласия которого ничего не предпринимай. Но даже эта не слишком ласковая фраза не испортила Олегу радостного настроения. - Так точно! - гаркнул он, спохватился, огляделся: не услыхали бы на дороге. Нет, все было тихо. Понизил голос: - Не опаздывай на свидание, комиссар. Пошли, Петр Сергеевич. 7 До отряда добрались быстро и без приключений. Прежде чем отдать приказ партизанам, Олег шепнул учителю: - Скажите им, Петр Сергеевич. А то не поверят... Тот кашлянул, прикрыл улыбку ладонью, кивнул согласно. - Товарищи! На время своего отсутствия комиссар передал командование новому члену нашего отряда... - Он помялся, и Олег пришел на помощь: - Зовут меня Олег. - Прошу любить и жаловать, - добавил Торопов. Бойцы переглянулись, зашумели недовольно. - Почему это ему? - выкрикнул Рытов. - Товарищи, - повысил голос Торопов. - Приказы, как вам известно, не обсуждаются. А я вас никогда не обманывал. - А комиссар где? - спросил кто-то. - Комиссар будет ждать у околицы деревни. - Олег говорил подчеркнуто сухо, словно обиженный недоверием. - Приказ комиссара: идти в деревню, занимать круговую оборону, ждать фрицев. - Куда они делись? - К отрядной базе подались. А там пусто. Не исключено, что они не пойдут к деревне, вернутся назад. Но мы обязаны предусмотреть все варианты. - Олег поймал себя на том, что невольно повторил слова Торопова. Если разобраться, ничего особенного Старков Олегу не поручил. Велика задача: провести тридцать человек по лесу в обход гитлеровцев! Они и сами - без командира - прекрасно справились бы с ней. Да и спокойнее было бы: ни возмущений, ни обид, ни ропота. Но своим хитрым распоряжением комиссар показал партизанам, что пришельцам можно верить. Во всяком случае, сам он - комиссар - верит им и подчиненных своих к тому же зовет. Торопов спросил Олега: - Что вы собираетесь делать с обозом? Олег подумал немного, сказал решительно: - Не тащить же его с собой? Оставим здесь. - А лошади? - Может, пригодятся? - Вряд ли, - не согласился Торопов, - скорее помехой станут. Они у нас смирные, к стрельбе приученные. Надо распрячь их и привязать: пусть пасутся. Фашисты сюда не пойдут. Лошадей распрягли, предварительно собрав телеги в одно место. Олег предложил закидать обоз ветками, но учитель опять возразил: - Нет смысла. Пока каратели в лесу, воздушной разведки ждать не приходится. А от земной, пешей такая маскировка не спасет. Да и времени мало. Слышите: начали... Вдалеке, со стороны партизанской базы, затрещали автоматные очереди. Одна, другая, потом еще, и... вдруг все затихло. - Прав был Старков, - сказал Торопов, - не будет стрельбы. Надо поторопиться. Быстрым шагом тронулись к деревне. Олега догнал Димка, спросил на ходу: - Как это ты в генералы попал? - Плох тот солдат... - привычно отшутился Олег, не договорил, оборвал себя: - Сам толком не знаю. И понять не могу Старкова: то не верил. Севку к нам приставил, то - на тебе, командуй. Или решил, что не стоит бросаться лишними людьми накануне боя, или что-то на уме держит. Говорил шепотом: сзади шли Торопов и вездесущий Севка, то ли случайно, то ли нет, но пристроившийся как раз за новым временным командиром. - Как Раф? Не скис? - Нет вроде, - ответил Димка. - А что? - Не оставляй его одного. А будет бой - тем более. Усек? - Слушаюсь, - сказал Димка, поотстал, дождался Рафа, по-прежнему бредущего в хвосте, пошел рядом. - О чем разговор? - спросил Раф. Будто бы незаинтересованно спросил, лишь бы разговор поддержать. Но Димка отлично знал товарища, поэтому не стал томить его ловко скрываемое любопытство. - О тебе. Большой начальник велел присматривать за тобой. - Зачем? - Чтобы ты не помешал его блестящей военной карьере каким-нибудь глупым поступком. - Не хотел, а невольно злорадно вышло, сам понял, сконфузился. И Раф заметил это, усмехнулся: - Завидуешь Олегу? - С чего ты взял? - Все твои чувства на лице видны. Тебе в покер играть нельзя: любой обдерет. А Олегу ты позавидовал. И сам того застеснялся. Зря позавидовал. Что ты, Олега не знаешь? Его хлебом не корми - дай покомандовать. Призвание: руководитель. - Чем плохое призвание? - Разве я осуждаю? Да ни в коем случае! Главное, что получается у Олега такая роль. Ну и пусть руководит. А я с удовольствием подчинюсь. И тебе советую. У него - в отличие от многих руководителей "по призванию" - голова на плечах имеется. И неплохая, замечу. - Кто спорит? - сказал Димка. - Вот и ладушки... - Раф перевел разговор на другую тему: - Что он говорит: будет драка? Ох уж этот Раф, с его откровенно пацифистской терминологией! - Не драка, а бой, - назидательно поправил Димка. - Он ничего не сказал. Но по-моему, ждет он того боя с нетерпением. - А вот тут он - дурак, - сердито резюмировал Раф, замолчал, обогнал Димку, потопал впереди, и даже сутулая тощая спинка его выражала возмущение приятелем-милитаристом. Димка не согласился с Рафом. Он знал, что все милитаристские интересы Олега не идут дальше "военных" автоматов в игровом зале парка культуры и отдыха. Или, в крайнем случае, дальше институтского тира, где Олег - признанный мастер спорта - показывал класс стрельбы на студенческих соревнованиях. И боя он ждет не потому, что хочет пострелять, порезвиться с боевым оружием и живыми мишенями. Нет, Олег, кажется, всерьез задумал "поправить" старковское прошлое, благо существует оно все-таки в ином временном измерении и поправки эти никак не повлияют на то будущее, в которое им предстоит вернуться. Олег не делился с друзьями своими планами, предпочитал ставить их перед фактом. Что ж, его дело, хотя Димка иначе понимал дружбу. Так то он, а то Олег - разница! Тот же Раф часто ругал Димку: "Вечно ты все разбалтываешь заранее, что на уме - то и на языке". А болтовня любому делу вредит, даже самому простенькому, это Димка на собственном опыте постиг. Постиг, да ничему и не научился. Раф тоже известный молчальник. Но если Олег держит свои командирские замыслы при себе, потому что не любит, чтобы ему мешали - советами, суетой, запретами, наконец, то Раф просто-напросто суеверен. Сглазить боится. Из двух молчаливых друзей Димка предпочитал реалиста Олега и не судил его за излишнюю скрытность. Тем более, что многолетняя дружба позволяла угадывать почти все, что таила в себе эта скрытность. До околицы деревни дошли через полчаса. Старков уже ждал отряд, беседуя с каким-то средних лет мужиком в фуражке и длиннополом брезентовом плаще, какой, по мнению Димки, носили дореволюционные господа агрономы, разъезжавшие по помещичьим полям на двухосных бричках. Представление это родилось из вечерних бдений у телевизора, где часто "крутят" старые фильмы, поставленные в пятидесятых годах по классическим романам. Фильмам этим еще предстояло родиться, а живой "агроном" совсем несолидно бросился к партизанам, начал по очереди обниматься с каждым, и Димку не пропустил, заключил его в сильные, пахнущие сыростью и резиной объятия. - У тебя новенькие? - спросил "агроном" у Старкова. - Похоже на то, - туманно ответил Старков, но "агроном" не стал переспрашивать, удовлетворился ответом, радостно пожал руку Олегу, поинтересовался: - Офицер? - Сержант, - ответил Олег. - Орел! - продолжал радоваться "агроном", но Старков вмешался: - Потом познакомишься, Стас, времени нет. Разобьемся на тройки и займем оборону вокруг центральной площади. Фашисты идут сюда. Как я и предполагал, они не удовлетворились брошенной базой. Без моего сигнала не стрелять. Сигнал - красная ракета. Полагаю, они не ждут здесь сопротивления, войдут в деревню. Встречать их выйдет Стас; Он - староста, ему сие по чину положено. - Он обернулся к "агроному": - Потяни переговоры, Стас. Пусть они успокоятся, решат, что в деревне никого, кроме мирных жителей, нет. И жди сигнала. Увидишь ракету - беги, залегай и коси гадов. Твоих здесь сколько? - Пятеро. Двое ушли с Петровичем. А так - бабы да старики. - Пусть носа не высовывают. Особенно дети. - Не высунут. Научены. - Оружия лишнего не найдешь? - Есть пара автоматов. А что? - Да новенькие мои пустые. - Это мы с удовольствием, вооружим до зубов. Пошли со мной, парни. - Он было тронулся, но Старков остановил: - Погоди. Возьмешь с собой в засаду его. - Он кивнул на Олега. - А вы двое, - это относилось к Димке с Рафом, - пойдете с Рытовым. Старший - Рытов. ...Димка получил у Стаса старенький "шмайссер" и две обоймы, а Раф - карабин и пару гранат-лимонок тоже немецкого производства. Рытов ждал их у поваленного плетня "агрономского" дома. - Вооружились? - неприязненно спросил Рытов. - Вояки на мою голову... - Не набивались, - обозлился Димка. - Можешь катиться на все четыре, без тебя обойдемся. - Вы обойдетесь, - хохотнул Рытов, сдвинул кепку на глаза, потер затылок, заросший длинными, вьющимися волосами. - А я вот без вас никак... Комиссар не велел, а он лучше знает. Комиссар знал лучше. Самостоятельности Олегу было отпущено ровно настолько, насколько эта самостоятельность не могла повредить отряду. От леса до околицы - не дальше. Сейчас за ним Стас присмотрит, человек надежный, партизанский ставленник на должности фашистского старосты. А Димка с Рафом - сошки помельче. Им и Рытова хватит. Хотя Рытов - не из последних в отряде. И старшим его комиссар оставил, когда сам с Олегом и Тороповым к лесной дороге отправился. Так что можно гордиться: какому человеку в подчиненные приданы! Димка усмехнулся про себя: будем гордиться. Будем подчиняться лучшим людям отряда, однако и о самостоятельности не забудем. Покажем этим лучшим людям, что мы умеем... Рытов привел их к бревенчатому сараю на площади - прямо напротив дома старосты, распахнул дверь: - Прошу! В сарае было тепло. Куча прелого сена в углу, тележные колеса, какие-то слеги, заржавленный плуг. Крохотные оконца почти не пропускали дневной свет, но устроены были, словно нарочно, как бойницы: шесть узких прямоугольников вдоль стены на уровне человеческого роста. На чердак вела приставная лестница. - Один внизу, двое наверх, - скомандовал Рытов, пошел к лестнице, поманил Димку: - Со мной будешь. Димка предпочел бы остаться с Рафом внизу, но приказы не обсуждают. Полез по скользким перекладинам за Рытовым. На чердаке тоже лежало сено и тоже тянулись по стене окошки. Крыша протекала. - Хозяина нет, - подосадовал Рытов, отгреб сено от дыры в кровле, уселся. - Будем ждать, парень. Как звать-то, не спросил? - Дмитрием. - Откуда родом? - Из Москвы. - А я из Молдавии. Шоферил там на бортовой после школы. - Сейчас он не кривлялся, не изображал из себя опереточного цыгана, говорил спокойно, весомо и оттого казался старше своих девятнадцати лет. - Что не в армии? - Не успел. Да и не рвался: по мне, в партизанах лучше. Странный критерий для военного времени: лучше, хуже... - Ищешь где лучше? - Как и все. Только ты меня на слове не лови. Я не легче долю ищу, а лучше. - Какая разница? - Большая. Здесь не легче, чем в армии, но здесь я - хозяин. В лесу хозяин, в деревне, на большой дороге. Полоснул из-за кустов нежданно-негаданно, гранатами забросал - и бери гадов тепленькими. А в армии ты - винтик. - Хозяин большой дороги? - А что? Хорошее прозвище. Прозвище... Человек должен быть там, где он принесет больше пользы общему делу. Димка совсем не умалял значения партизанского движения в Великой Отечественной войне, но не оно решило ее исход. Димка читал, знал по рассказам знакомых отца, как осаждали военкоматы его ровесники. А это: "не рвался"... Впрочем, может, он рожден быть партизаном, бесстрашным и осторожным, может, он нужнее именно здесь - кто знает. Не стоит заранее осуждать человека, если тебе его слова не понравились. Не торопись с выводами, Димка, не поддавайся первому впечатлению. Свесился в люк, оглядел полутемный сарай: - Как ты там? - Хорошо, - откликнулся откуда-то из темноты Раф. - Так бы век... - Ну ты, не очень-то расслабляйся, - подал голос Рытов и вдруг схватил Димку за руку: - Смотри, смотри. Далеко впереди, у околицы, перед лесом показались зеленые коробки бронетранспортеров. Площадь перед сараем по-прежнему была пустынна. Да и площадью ее можно назвать лишь с помощью великой фантазии. Просто большой квадрат, окруженный редкими избами, невысокими штакетниками. Лужи, грязь. Чей-то недорезанный петух ковыляет вдоль забора. Неширокая улочка ведет к околице. Канавы-водостоки вдоль улицы, почерневший от воды низкий сруб колодца покосился у ворот. Бронетранспортеры медленно катились по улице, оглушительно ревели в дождливой тишине деревни. Никто не выбегал им навстречу, даже собаки не лаяли из-под заборов. А может, и не было их - собак... Рытов прижался к стене, выглядывал из-за косяка. Димка сжимал внезапно вспотевшими руками холодный автомат, тщетно пытался унять дрожь, молил, чтобы Рытов не заметил. Рытов не обращал на него внимания, всматривался в дождь. - Сейчас будет... - прошептал он. Бронетранспортеры и грузовик въехали на площадь, остановились. Водители глушили моторы. Из своей избы вышел "агроном" Стас, побежал к машинам, распахнув руки, будто готовился обнять дорогих гостей, как давеча на околице. Из кабины бронетранспортера выпрыгнул офицер в кожаном пальто, пошел навстречу Стасу. Остановился, заложив руки за спину. Стас вытянулся перед ним, что-то рапортовал. Димка не слышал слов, но слишком угодливая поза старосты вызывала отвращение. Хорошо: он должен быть актером. Хорошо: он обязан выслуживаться перед фашистами, чтобы ни подозрения не возникло - все лояльны, все преданы новой власти. Но есть же чувство собственного достоинства, наконец! Зачем вытягиваться в струнку перед сволочью?.. Офицер неторопливо поднял руку, наотмашь ударил Стаса по щеке. Сильно ударил, потому что голова старосты дернулась, он даже покачнулся, но продолжал стоять так же по стойке "смирно". Офицер обернулся к машинам, крикнул что-то. Из кузова выпрыгивали солдаты, строились у бортов - повзводно. Офицер указал Стасу на дом, повелительно махнул рукой. Стас, ссутулившись, пошел к дому, поминутно оглядывался. Офицер смотрел ему вслед, ждал. И в это время в воздух взлетела красная ракета. 8 Ударили автоматы со всех сторон. Надломилась черная цепь гитлеровцев, распалась. Офицер зайцем подскочил, метнулся к машине, спрятался за колеса. Его солдаты торопливо лезли обратно в кузова бронетранспортеров, отталкивали друг друга, падали, скошенные точными очередями партизанских автоматов. Стас успел добежать до своего забора, перемахнул через него, упал в траву. Димка видел, как он, пригнувшись, пробежал по двору, бросился за поленницу дров. И сразу оттуда вспыхнули язычки пламени: открыл огонь. На площади около машин остались лежать тела убитых эсэсовцев - десять или двенадцать трупов, Димка не считал. Только сейчас он сообразил, что по-прежнему сжимает холодный автомат, так и не выстрелив из него ни разу. "Трус!" - обругал он себя, взглянул на Рытова. Рытов смотрел в окошко, тихо смеялся. - Ты что? - спросил Димка, ошалело вытаращив глаза. - Идиоты, - выдавил сквозь смех Рытов. - Кто же так воюет? Они больно в себе уверены, вот о бдительности и не вспоминают. А мы их как курей... - Не всех же... - А может, и всех. - Он вытащил из кармана лимонку, выдернул чеку, высунулся в окно, размахнувшись, швырнул гранату. Она шлепнулась около первой машины, взлетел в воздух черно-синий столб земли, воды, дыма, застыл на мгновенье гигантским грибом, начал медленно оседать. И тотчас же из кузова забил автомат. Прицельно бил. Пули щелкнули о бревна сарая где-то под Димкой. Он отшатнулся. - Тикай вниз! - крикнул Рытов. - Сейчас они пулеметом шуганут. Метнулся к люку, прыгнул. Димка - за ним. Выскочили из сарая, пригибаясь к земле, рванули к забору. Рытов ударил ногой по планке штакетника, выломал ее, нырнул в дыру. Димка пропустил вперед Василия и Рафа, задержался на секунду. В кузове грузовика на площади полыхнул огонь. - Ложись, дурило! - Рытов выглянул из дыры в заборе, дернул Димку за полу. Димка упал на землю, уткнулся лицом в траву. Вовремя. Пулеметная очередь била точно в крышу сарая. Вспыхнула, взлетела к небу дранка, поплыли по воздуху клочки сена. Снова громыхнуло. От грохота заложило уши. Как сквозь вату пробился голос Рытова: - Погибнуть хочешь? Димка встал на четвереньки, полез в дыру. Рытов подхватил его под руку, силком потащил за дом. Димку шатало. - Оглушило? - Лицо Рытова было где-то рядом, качалось у глаз, расплывалось. - Сейчас-сейчас, - пробормотал Димка, помотал головой, приходя в себя. - Как это я? - Не ожидал? - Честно - не очень. Миномет, что ли? - Граната. Идти можешь? - Могу. - Димка встал, придерживаясь за стену. - Давай за дом. Из-за дома высовывался перепуганный Раф: - Цел? - Целехонек, - засмеялся Рытов. - Меняем дислокацию. Они теперь оправились от первого испуга, вспомнили о своей силе. Бронетранспортеры разворачивались, натужно рыча, шли к горловине улицы, куда уже убрался грузовик с пулеметчиками. Теперь, когда их прикрывали с флангов слепые за закрытыми ставнями избы, фашисты почувствовали себя полегче. По вспышкам выстрелов можно было определить, что партизаны простреливали только деревенскую площадь. Вероятно, это был просчет Старкова. Можно было предположить, что эсэсовцы сумеют отступить, и встретить их огнем из засады. Теперь исправлять ошибку поздно. Один из бронетранспортеров перевалил через канаву, врезался в забор, обрушил его, ткнулся носом в дверь дома. - Там кто-нибудь живет? - спросил Димка. - Не знаю, - ответил Рытов. - Тут много пустых изб. Кто-то из кузова пустил очередь по закрытым ставням, по двери. Из дома никто не пытался выскочить. Раф тронул Рытова за плечо: - Обойдем их по краю. Подберемся с тыла. - Верно. - Рытов одобрительно посмотрел на Рафа. - Я и сам хотел... Он пошел вдоль стены, перебежал двор. Димка уже забыл, что оглушен и что голова все еще кружилась, побежал за ними, за Рафом с Василием, думая, что не такой уж Раф великий пацифист, умеет тактически мыслить, если надо. Вот понадобилось, и - доказал. Выстрелы стихли. Вероятно, не только рытовская группа меняла расположение. Деревня по-прежнему казалась начисто вымершей: жители выполняли распоряжение старосты, сидели в погребах. В конце улицы пулеметчики наспех устанавливали свои треноги. Димка понимал, что положение партизан - не самое лучшее. Фашистов больше, они быстро успели сориентироваться, отойти и занять довольно выгодную позицию. Эффект неожиданности партизаны использовать не сумели. Почему? Мало людей, мало боеприпасов... Может быть, стоило быть посмелее, решительней атаковать карателей, ошеломить их натиском, создать впечатление, что не тридцать - триста человек против них? Может быть, так... Димка усмехнулся: руководи в этом бою партизанами Олег, он бы не раздумывал, повел бы людей в атаку. И - не исключено - потерпел бы поражение. Все-таки взвод - не рота, фашисты - не слепцы и не дураки. Раскусили бы за милую душу. Так что не стоит осуждать Старкова за нерешительность. Его разумная осторожность помогла пока выиграть время. Да и о численности партизан каратели не знают... Честно говоря, Димка считал, что выиграть бой будет трудно. Вероятно, надо бы отойти, дождаться карателей на лесной дороге. Нет, нельзя. Тогда они точно сожгут деревню и расстреляют жителей. Да и рация у них наверняка есть. Вызовут подкрепление, зажмут в тиски отряд... Значит, если отходить, то отходить вместе со всеми жителями. Или драться до конца. А как драться? ...Димка прижался спиной к глухой бревенчатой стене сарая, выглянул за угол. Насквозь промокший стог сена, поваленные прясла забора, заросли бурьяна у забора. В зарослях кто-то шевелился. - Видишь? - Димка обернулся к Рытову. - Кто-то из наших, - прошептал Рытов, сложил руки лодочкой - крякнул негромко. Бурьян закачался, выглянула голова. Олег. Димка даже засмеялся невольно, забыв об опасности: уж больно забавно выглядел взъерошенный и мокрый Олег. - Ты чего? - удивился Рытов. Димка не ответил, брякнулся на землю, пополз к бурьяну. Только слышал сзади трудное дыхание товарищей. Добрался до Олега, пристроился рядом, посмотрел на улицу. Эсэсовцев видно не было: попрятались, замаскировались. Только чернели бронетранспортеры в конце улицы и - Димка помнил - скрывались за ними пулеметчики. - Добросишь гранату? - спросил он у Олега. - Доброшу. Только попозже. - Почему? - Пусть остальные подтянутся. - Где они? - Старков и еще пятеро - здесь. Вон - за поленницей. Остальные идут по той стороне улицы. - Будем атаковать? - догадался Раф. - У нас нет другого выхода. Откуда-то с улицы послышалось кряканье. - Все на месте, - удовлетворенно сказал Олег. - А ну, готовьтесь. Бросаю гранату - и в атаку. - И к Рытову: - Крякни-ка в ответ. А то я не умею. Достал лимонку из кармана, подбросил ее на ладони, почему-то понюхал, улыбнулся: - Ну, поехали... Выпрямился во весь рост, сорвал предохранитель, размахнулся - как на институтском стадионе, швырнул гранату, подхватил с земли автомат: - Впере-о-од! Перемахнул через прясла, помчался по улице, стреляя на ходу. Димка бежал следом, оглушенный неожиданно громким взрывом лимонки, потом еще одним, и еще, и еще, кричал что-то и не слышал собственного голоса. Только видел впереди, в сизом мареве взрывов, выскакивающие из-за машины фигурки гитлеровцев. Он нырнул в сорванную с петель калитку и нос к носу столкнулся с карателем. Отскочил, замер в растерянности. Ражий эсэсовец ругнулся, поднял автомат. И вдруг нелепо взмахнул руками, как в замедленной съемке, повернулся вокруг своей оси на ватных ногах, упал. Димка обернулся: Раф сжимал карабин, растерянно смотрел на убитого им фашиста. Димка не стал благодарить друга, даже не подумал тогда об этом, просто подхватил выпавший у немца автомат, протянул Рафу: - Бросай свою дуру. И не стой, не стой. Вперед... Внезапная опасность вдруг обострила чувства. Он стал слышать и крики, и выстрелы, ощутил запах пороха и вкус гари на губах, увидел бегущих рядом партизан, полоснул огнем из "шмайссера" по черным фигурам пулеметчиков у грузовика, метнулся к нему, выглянул из-за капота. Вскочил на подножку, вскинул автомат - пулеметчик повалился на бок, потянул за собой орудие. - Готов! - выкрикнул Димка, рванул дверь кабины, плюхнулся на сиденье. Ключ зажигания - вправо. Двигатель взревел. Димка выжал сцепление, включил передачу, вдавил газ. Он еще не знал, зачем это делает, просто захвачен был бешеным ритмом боя, не понимал даже его нюансов, действовал по наитию. А откуда оно у него - великое наитие, подсказывающее верный ход? Потом, потом разберемся, некогда сейчас! Двинул трехосную махину грузовика по улице, подмял убитого пулеметчика. Впереди вырос задранный в небо ствол пулемета. Около него - трое. На них, на них, не сворачивать. Треснуло лобовое стекло, побежали по нему лучи-трещины - стреляют? Пригнул голову, больше газа! Машина прыгнула вперед, закачалась, кто-то кричал за окном. Прямо перед радиатором выросла стена, в ней - полуоткрытая дверь. Димка толкнул плечом дверцу кабины, прыгнул вниз, только успел подумать: автомат в кабине! - и покатился по земле, не чувствуя боли. Вжался в грязь лицом, накрыл ладонями затылок. Оглушило взрывом, жаром полыхнуло. Поднял голову: около дома горел грузовик, выскакивали из двери и из-за дома засевшие там гитлеровцы, бежали куда-то, падали. Поднялся на ноги - шатнуло. Ухватился за стену, задышал часто-часто, посмотрел вверх. Где-то высоко, под облаками - или показалось? - парил воздушный змей, детский коробчатый змей с планками крест-накрест, с длинным хвостом из мочала. Кто его запустил? В глазах потемнело, пополз вниз, хватаясь онемевшими пальцами за бревна стены, потерял сознание. И уже не слышал ни выстрелов, ни взрывов. Была тишина, сонный покой, далекое синее небо, в котором по-прежнему качался на ветру игрушечный неправдоподобный змей, склеенный маленьким Димкой давним летом в Малеевке, в пионерском лагере. ...Димка очнулся оттого, что его кто-то тряс. С трудом разодрал слипшиеся веки, смотрел сквозь ресницы. Над ним нависла огромная черная фигура, страшная фигура, тянула к нему длинные руки. Это было ужасно, и Димка снова закрыл глаза. Однако трясти его не перестали, и, как сквозь вату, он услыхал голос Олега: - Да очнись ты, наконец! Живой ведь, симулянт чертов... "Пожалуй, надо встать, - тяжело ворочались мысли, голова прямо раскалывалась от боли. - Олег в покое не оставит". Снова открыл глаза, сощурился, встал на четвереньки. Олег подхватил его под мышки, поднял рывком, прислонил к стене. Димка очумело посмотрел на него, спросил хрипло: - У тебя анальгин есть? Олег отпустил его, сел на корточки, зашелся смехом. Димка понемногу приходил в себя, удивленно разглядывал истерично всхлипывающего Олега. - Анальгин, - рыдал Олег, - фталазол, стрептомицин... Сумасшедший. Где ты находишься? Димка ошалело огляделся. Метрах в двадцати догорал грузовик, ленивые язычки пламени плясали под крышкой капота, выглядывали из кабины. Стена дома обуглилась, но пожара не было: дождь помешал, насквозь промокшие бревна не поддались пламени. Рядом лежали трупы эсэсовцев - как в кино "про войну". От дома к Димке шел черный от копоти Старков, волочил автомат на порванном ремне, улыбался. Димка наконец сообразил, где находится, испуганно спросил: - Что случилось? Как наши? Старков прислонил автомат к стене, сел на траву, потер пальцами глаза - только больше копоть размазал. - Все. Конец. - А фашисты? - Нет больше фашистов. Олег хлопнул Димку по плечу. Тот даже пошатнулся. - Пожара они испугались, - смеялся Олег. - Когда ты избу протаранил, так бабахнуло, что даже я решил: не иначе - артиллерия подоспела. Их в избе и за ней человек тридцать было. Ну, все - наружу. А тут - мы. Готовенькими их брали. - А я как же? - Димка шарил руками по телу, искал рану, но тело не отзывалось болью, только гудела по-прежнему голова, и пара таблеток анальгина все-таки была бы кстати. - Взрывом крышу сорвало. Доски прямо по небу летали. Одна тебя и приложила по темечку. Спасибо, кепка удар смягчила. Димка ухватился за затылок, вскрикнул, посмотрел на руку: - Кровь... - Не беда, - устало улыбнулся Старков. - Ты же физик. Вот и пошел по пути Ньютона. У него яблоко, у тебя кое-что повесомее. Пора закон всемирного тяготения открывать. - Все бы вам шутки шутить, - мрачно сказал Димка. Он не терпел крови, боялся даже палец порезать. Ну ладно бы пуля или штык. Благородно и моменту соответствует. А тут доска... Чем вас в бою ранило? Да, знаете, доской пришибло. Даже стыдно. Расскажешь - засмеют. Олег понял мучения друга, обнял его: - Ты у нас герой. Как додумался машину пустить? Димка любил, когда его хвалили. Он таял и гордился собой. Он считал, что похвала - даже за ерунду - очень стимулирует любую деятельность. - Да вот как-то додумался... - засмущался он, ногой шаркнул, вроде и голова поменьше болеть стала. Но не стал врать, честно признался: - Я не думал о последствиях. Просто вскочил в грузовик - и ходу. А стену я в последний момент заметил: я же не умею водить машину. - Умел бы - объехал? - восхитился Олег наивной откровенностью Димки. Димка пожал плечами: - Не знаю... наверно... - Ну ты даешь! Старков по-прежнему сидел, привалившись спиной к стене, закрыл глаза, как будто дремал. Услышал реплику Олега, приоткрыл один глаз. - Он не знал, что делать, а сделал все правильно. Ни одной ошибки. Его незнание помогло нам больше всех наших знаний. Как считаешь? - О чем разговор? - Олег не был ревнив, и удача друга радовала его не меньше своей. И великодушным он был, умел признать чье-то преимущество над собой. Что ж, в нынешнем бою Димка сделал больше Олег