ил внимание, каким бледным выглядит Достальский. Понизив голос, он спросил: -- Лейтенант, тебе плохо? -- Сердце болит... Кстати, правильно поступил. Чем ты думал припечь пурпурных дальше? -- Поставить как можно больше людей под ружье и двинуть на город. На мгновение идея лобовой атаки показалась Ростику глупой, мальчишеской, заранее обреченной на неудачу. Но он не подал вида. И правильно сделал. Потому что лейтенант посмотрел на строй, где почти все вооруженные стояли в первой шеренге, на город, на коптящие у обсерватории летающие машины пурпурных. -- Отлично. Так и поступим. Только бить нужно не в одно место, а фронтально, по их скоплениям, чтобы они не смогли маневрировать силами. Сделаем так -- разделим людей на два батальона, будет почти в самый раз по списочному составу Красной Армии, -- он улыбнулся бледными губами. -- Один поведу я. На завод, где они, похоже, опять, уже в который раз, растаскивают наш металл. А ты... Где у них еще скопление? -- Мне говорили, что их главная база на аэродроме. Я хотел туда рвануть, заодно и люди бы вооружились. Достальский кивнул, подумал, снова окинул взглядом строй: -- Пожалуй. Только учти, на широком поле они возьмутся за тебя сверху без всяких сложностей. Ты будешь как на ладони, а они... Знаешь, для атаки на аэродроме тебе ружья будут нужнее, чем мне. Сколько их всего? -- Двенадцать, если все целы. И есть одна спаренная пушка с их лодки, но из нее довольно сложно стрелять и таскать... не очень удобно. -- Тогда пушку лучше оставим тут. Боеприпасы для ружей? -- Навалом. -- Тогда возьми восемь, мне для боя на заводе хватит и четырех, чтобы отгонять их. Ростик повернулся, нашел глазами Черноброва. Он стоял не очень далеко от командиров: привычка шофера всегда находиться под рукой сказалась или он просто любил быть в гуще событий. -- Чернобров, возьми пятнадцать человек, сгоняй на обсерваторию и соберите боеприпасы и все ружья, что там еще остались. Квадратному скажи, он со спаренной бандурой остается тут, в тылу. Не будет слушаться, передай, что это приказ. Люди зашевелились, Чернобров быстро похлопал кого-то по плечу, и небольшая команда в самом деле довольно резво утопала к обсерваторий. -- У кого есть противотанковые или боеприпасы к ним, пять шагов вперед. Шеренга раздалась в стороны, потом кто-то вышел, потом еще. К удивлению Ростика, это были не те люди, с которыми он начинал бой из обсерватории. Но Ростик не видел, как кто-либо из его отряда погиб, значит, просто избавились от неуклюжего оружия, оставшись с тем, что привычней. Или отдали тому, кто мог лучше управляться с тяжеленными стальными оглоблями. Из прежних перед строем стоял только кузнец. Поглядев на него с прищуром, очевидно узнав, лейтенант кивнул, а затем негромко скомандовал: -- Сомкнуть строй. Строй сомкнулся. Достальский повернулся к Ростику: -- Все-таки ты, если сможешь, тоже попытайся действовать из-за укрытий. -- Я не то что из укрытий, я настоящую артподготовку организую. К тому же, -- Ростик подумал мгновение и уверенно договорил: -- Это будет иметь психологическое значение. Представляешь, мы будем молотить по их взлетающим машинам, как на охоте... -- Как на охоте, может, и не получиться. -- Лейтенант нахмурился. -- Хотя... Может получиться, только не переусердствуй. -- Какое уж тут усердие, мне лишних людей класть удовольствия не доставит. Лейтенант посмотрел на Ростика серьезными, траурными глазами. Вздохнул: -- Ты забудь об этом. -- О чем? -- О том, что кто-то лишний ляжет. Никто не погибает зря, никто не умирает впустую. Но главное -- не люди, главное -- победа. Поэтому... Внезапно он замолчал. Повернулся к шеренге, чуть ли не строевым шагом, с оттянутым носком подошел к середине сплошной стены людей, стоящих на дороге как на линейке, начерченной на гарнизонном плацу, вытянул руку вперед и прокричал: -- Те, кто слева от меня, пойдут со мной на завод. Командую я. Те, кто справа, подчиняются... -- Он помолчал, вспоминая, вероятно, фамилию Ростика. -- Подчиняются младшему лейтенанту Гриневу. Батальон! -- Он стал еще прямее, хотя это казалось и невозможно, но таков уж был этот лейтенант, выученик офицерского училища, оставшегося где-то там, в необозримой дали, на Земле, но впитавший в себя традиции регулярной армии, и неплохой армии, между прочим. -- Нале-во! Повернулось, как и ожидал Ростик, гораздо больше людей, чем те, что оказались слева от руки лейтенанта и которые стояли ближе к городу. Но ошибку Достальский исправил довольно быстро. -- Ну куда ты, куда? Я же скомандовал только своему батальону, а твой командир -- вот он, -- заговорил он без малейшей злобы, наверное, с самого начала подозревал, что бестолковых будет немало. -- Я думал, ну... -- пролепетал какой-то ретивый вояка. -- Баранки гну, стань прямо, ротозей. -- И, уже переведя глаза на "свой" батальон, лейтенант проорал так, что в ушах заложило, а ведь Ростик стоял шагах в пятнадцати от него: -- Батальон, на завод, в бой, шагом... арш! Дружно, хотя, конечно, и не в ногу люди качнулись и пошли, растягиваясь по дороге. Достальский бросился к голове колонны. Уже на бегу он повернулся и крикнул: -- Четверо с ружьями и боеприпасами, за мной, бегом... Гринев, назначь взводных, а не то эти орлы у тебя шнурки от сапог не отыщут!.. Четверо ребят с ружьями и еще двое с мешками, в которых звякали тяжелые патроны к ним, неуклюже посеменили за лейтенантом. Глядя на них, и главным образом из-за шутки Достальского, кто-то хохотнул, кто-то заговорил, давая выход накопившемуся напряжению. Ростик проводил лейтенанта взглядом, потом прошелся вдоль шеренги, вглядываясь в лица оставшихся с ним людей. Настроение многих, как ни странно, поднялось. Толковое поведение лейтенанта, его привычка командовать, его голос понравились этим людям. Если они о чем и жалели, так о том, что не попали в тот батальон, который уже ушел. Но так, как орал лейтенант, Ростик орать не умел. У него и не получилось бы, да и не особенно важно это было. Главной, как заметил Достальский, была победа. Вот об этом он и стал соображать. -- Значит, так. -- Ростик вышел примерно к середине строя и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше было слышно, проговорил: -- Оружия у нас маловато для лобовой атаки. Но мы пойдем через город. Многие будут выходить к калиткам, может, даже попробуют пойти с нами. Приказываю, спрашивать всех, кто попадется на глаза, -- нет ли дома оружия. Надеюсь, эти люди не все отдали оккупантам, кое-что и по сараюшкам припрятали... -- А как же, командир, я знаю наших -- непременно припрятали! -- отозвался чей-то веселый, высокий голосок. Ростик деланно нахмурился: -- Разговоры в строю! -- Он подумал еще. -- Необходимость отлучиться из строя, чтобы забрать винтовку, пистолет или даже самострел -- считать дезертирством не буду. Но догонять строй быстро, бегом. Ясно? Люди загудели. По этим голосам Ростик вдруг понял, что все кончится удачно, что они непременно одолеют пурпурных и предателей, которые перебежали к ним. Они непременно вернут себе Боловск. -- Тогда нале-во! Шагом марш! Он оглянулся, приставив руку козырьком к глазам. Чернобров, посланный за остальными ружьями, уже бежал назад с людьми, которые по двое тащили длинные бандуры или пригибались от тяжеленных солдатских мешков с патронами. Ростик подошел к ребятам, которые стояли отдельно, посмотрел на кузнеца. -- Кузнец, ты -- командир всех, кто с противотанковыми ружьями. Если кто-то не знает, как с ними обращаться... -- Все знают, -- вмешался в разговор тяжелый, пожилой, кряжистый мужик. Он излучал такую уверенность, что ему сразу верилось. -- Хорошо. Кузнец, дождитесь Черноброва с ребятами, распределите груз, если мало людей, возьми еще кого-нибудь из строя... И держитесь сзади колонны, ваше дело не в атаку лезть, а от летунов нас прикрывать. -- Сделаю, -- прогудел кузнец. Его глаза вдруг стали узкими от усмешки или от переполняющей его силы и решимости. Он оглянулся на Черноброва, тот торопился. В шофере вдруг появилось исконное солдатское чутье -- как бы ни тяжела была поклажа, лучше пробежаться, но быть со своими, чем топать в стороне. -- Да, и помните, патронов у нас только на один приличный бой. Поэтому бить прицельно. -- Есть, -- прогудел мужчина. Похоже, он стал в этой команде поглавнее кузнеца. Но Ростик решил, что дело от этого только выиграет. Он пошел догонять колонну, размышляя, не стоило ли сверить с лейтенантом время для синхронной атаки на оба выбранных объекта. Его еще можно было догнать и договориться. Впрочем, решил Ростик, это хорошо для штабных учений, а в реальной войне, той, которую вели они, все решается по обстоятельствам. К тому же всегда можно было и ушами послушать, как дела у соседа. 26 Боловск с этой стороны был не очень-то красив -- выставленные прямо в поле хрущевские пятиэтажки, обшарпанные, грязненькие, но почти во всех окнах виднелись лица людей. Ну да, понял Ростик, воду еще подают, и канализация работает, значит, возни раза в три меньше, чем в домах частного сектора, вот народ сюда и подался. Эти люди, завидев батальоны, шагающие почти правильной колонной, стали выходить. Как и было приказано, многие заговорили об оружии. Вопрос был понятен, кто-то побежал, кто-то пригласил в дом, кто-то выбросил из окна в заботливо подставленные руки. Немало было и таких, особенно среди мужичков, кто вообще сам вышел и помаршировал со всеми вместе. Когда вошли в более обжитую часть города с личными садами и палисадничками, об оружии спрашивали уже все безоружные. Трюк оказался действенным, приказ срабатывал. Но тут присоединившихся добровольцев оказалось еще больше. Когда к Ростику стали подходить женщины с грудными младенцами на руках, он наконец не выдержал: -- А ну-ка, девоньки, марш по домам! Вам малышню кормить и пеленки стирать, а не воевать. -- А вы разве воевать идете? -- удивилась одна молодуха с пареньком лет трех на крепких, почти как у кузнеца руках. -- Да вот рассчитываю, что через пять -- семь минут налетят, -- прищурился Ростик. Кто-то попробовал было побойчее ответить, но неудачно. Новость стала разлетаться по толпе, и скоро былого энтузиазма уже не наблюдалось. Народ, что посмирнее, стал отпадать. И все равно людей осталось еще очень много. Рост догнал середину колонны и рявкнул так, что, как ему показалось, стекла в домах звякнули: -- Батальон, стой! Потом прошелся по тротуару. От батальона, конечно, мало что осталось. Вернее, в этой куче мале, которую он теперь вел, его изначальный батальон растворился, как кусок коровьего масла к казахском чае. Поэтому построились не сразу. Иных людей сдвигали, кто-то не сумел найти своих и метался по округе, выкрикивая имена, кого-то довольно решительно попросили отвалить. Но все равно осталось немало таких, кто пыжился и делал героические мины, выставив вперед, как защиту, какое-никакое оружие. Ростик прошелся, выцарапал из строя самых нелепых из тех, кто присоединился по дороге. Все равно черт знает что, подумал он и скомандовал вслух: -- Бойцы! Слушай приказ. Если мы пойдем таким вот цыганским табором, то обнаружим себя раньше времени. Поэтому приказываю первоначальному батальону выйти вперед, остальным, кто собрался идти с нами, следовать сзади в сотне метров, не ближе. В бой вступает батальон, остальные помогают по обстановке. Выполнять! Теперь порядка стало побольше, но лишь на не очень требовательный взгляд. Ростик понял, лучшего он без взводных не добьется. А организовывать их у него охоты не было. Он был уверен, что спокойного времени у него остались минуты, а не часы. Они прошли треть города. Снова толпа сзади увеличилась, но Ростик надеялся, что она распадется, едва грянут первые выстрелы. Собственно, эти люди уже выполнили свою работу, они вооружили батальон, и хорошо бы им разойтись, но как их заставить это сделать, Ростик придумать не мог. Не стрелять же в воздух -- патронов жалко. Да и не был он уверен, что это отпугнет любопытных, могло получиться и наоборот... И тогда налетели пурпурные. Их было много, машин десять, а может, и больше. В тесноте боковых улиц все гравилеты были не видны из-за крыш домов, из-за только что покрывшихся белой кипенью вишен и акаций. Сначала они прошлись над толпой. Но их огонь был не очень силен, постреливали две-три лодки, не больше. И все равно, осколки старой, еще дореволюционной брусчатки, мигом загоревшиеся деревья и дома, крики перепуганных людей -- все сразу превратилось в какую-то мешанину. И конечно, пали первые убитые, мостовая обагрилась кровью. К тому же все произошло очень быстро. Ростик только и сумел выкрикнуть: -- Воздух! Как ни странно, лодки поливали именно батальон, именно по его солдатам вели огонь. То ли у них оказалась разведка в городе, то ли сверху в самом деле было видно все. Так, теперь посмотрим, чего стоят мои мужички, решил Ростик, передернул затвор и огляделся. Ребята с противотанковыми ружьями стояли слишком тесно, пожалуй, кузнец перестарался, стремясь не потерять никого из своих. Но Рост сам ему приказал... -- Рассредоточиться, прикрывать все направления разом! -- Ростик выбежал к ним и, отчаянно жестикулируя, заставил рассыпаться в подобие кольца, охватывающего батальон. Три паренька с ружьями резво побежали вперед. Еще двое устраивались на крышах соседних домов, разом увеличив радиус обзора на несколько километров... -- Только бы они не опоздали, -- прошептал Ростик вслух. -- Только бы батальон подавить не успели... Они не успели. Внезапно частая, но бессистемная стрельба из автоматов и винтовок оказалась перекрыта несколькими выстрелами подряд из противотанковых ружей. И по крайней мере один из них оказался удачным. Висевший в стороне солнца гравилет закружился с уже знакомым Ростику, неуверенным, как падающий лист, качанием из стороны в сторону. Из его бока повалил дым. Снова выстрелы, ответный огонь зеленых струй, мощный и решительный... Ростик поймал на мушку эту лодку, неторопливо идущую поперек улицы на высоте в сотню метров, не больше, и всадил в ее голову всю обойму. Никакого эффекта... А впрочем, нет, ее полусферы, подвешенные с четырех сторон, повернулись, и она заскользила вдоль улицы, набирая скорость. Но тут из-под деревьев выскочил Чернобров. Трудно сказать, о чем он думал, когда вот так подставлялся под удар. Нос лодки уже опустился, чтобы испепелить крохотного человечка и все, что окажется поблизости... Чернобров поднял свое ружье, выстрелил прямо с рук, упал от отдачи, попробовал уползти, как вдруг... Это было именно вдруг -- лодка накренилась и повалилась вбок. Ее хвост охватило пламя. Ростику было отлично видно, что это не настоящее пламя, а какое-то химическое, слишком светлое, слишком ослепительное даже под солнцем Полдневья. И оно рассыпало искры в воздухе. Забыв обо всем, Ростик бросился к Черноброву. Тот тяжело дышал, на его лице застыла испарина, но он был жив и даже не особенно поцарапался об асфальт, когда уползал под деревья. -- Ты чего?! -- тем не менее заорал на него Ростик. -- Жить надоело? -- Нет, командир. -- Он выглядел счастливым, хотя и перепуганным насмерть. -- Мне сказали, у лодок, как ты их называешь, сзади какое-то топливо сложено. И оно горит... за милую душу. . Ростик оглянутся. Стрельбы стало еще больше, но теперь в ней преобладал огонь людей, трескотня их оружия. И больше ни одна из лодок не решалась палить, зависнув над улицей. Теперь они все били, пролетая над домами. И все равно Ростик отчетливо видел, эти разрозненные атаки получают жесткий отпор, кажется, скоро пурпурные не выдержат, решил он. -- Кто тебе сказал? -- повернулся он к Черноброву. -- Вот тот старик, -- водила кивнул на совершенно лысенького, но не очень старого мужичка, который стоял и как зачарованный смотрел на чей-то горящий дом. Ростик подбежал к лысому: -- Отец, откуда ты знаешь про топливо? -- А, командир... Сынок, -- он стал весьма деловым, даже голос его звучал неторопливо, словно они сидели на лавочке за шахматной партией и вокруг не кипел бой, исход которого был еще не предрешен, -- я удрал вчера от них. А до этого они погнали нас на стадион, у них там временная база этих... самолетов. -- На стадионе? Ты не путаешь? -- Они и сейчас оттуда прилетели. -- Лысый кивнул на одну из лодок, заходящую для атаки в дальнем конце улицы. Но на этот раз атака не удалась, и, даже не успев накренить нос, машина пурпурных вынуждена была отвалить вбок, за ближайший трехэтажный дом. -- Вот эти -- точно оттуда. -- Откуда знаешь? -- Нам сказали для боя против стрелков на брюхе наклепывать накладки из листового металла, а эти все -- с накладками. Листы вчера специально с завода на стадион свозили. Ростик не знал, важно это или не очень. На всякий случай все-таки переспросил: -- А те, что базируются на аэродроме, значит, без накладок? -- Туда и листы везти далеко, и к тому же их решили оставить для дальних маршрутов, ну, чтобы еще куда-то лететь, понимаешь? -- Лысенький специалист по летающим лодкам огляделся и вдруг широко улыбнулся. Оказалось, у него не хватало доброй половины зубов. -- Только если так пойдет, им не дальше лететь, а удирать придется. -- А почему ты посоветовал Черноброву стрелять не по пилотам? -- Кому посоветовал? А, этому. -- Лысый оглянулся. -- Ну, нас к бомбочкам и патронам-то не подпустили, неизвестно, куда их складывают. А топливо -- пожалуйста, мы загрузили, вот я и знаю, как его подпалить. -- Так у них и бомбы есть? -- Бомбочек мало, топливо вернее будет. Кто-то вечером в огонь бросил таблетки две, так костер горел как скаженный. -- Оно в таблетках? -- удивился Ростик. -- А в чем же? -- Лысый посмотрел на Ростика так удивленно, словно не знать такую вещь о лодках пурпурных было непростительной глупостью для командира. -- Такие черные кубики, похожие на воск, только ломаются трудно. Бой затихал. Они не просто отбились, они нанесли противнику существенные потери. Если учесть, что у пурпурных тут не было ни ремонтной базы, ни умелых спецов, этот урон становился, скорее всего, невосполнимым. Скорее уже по привычке, почему-то оказавшейся такой важной тут, в Полдневье, Ростик спросил: -- Как они себя называют, не знаешь? -- Почему не знаю? -- рассудительно переспросил лысый. -- Знаю. Называют они себя губисками. Как кто-то из наших выяснил, это на их языке означает пираты. -- Пираты? -- Пираты Полдневья. На их языке, -- пояснил он со значением. -- Губиски? -- Ростик покатал слово на языке. -- Губиски. Ну что же, лучше и не придумаешь. Кто-то стал выходить на середину улицы, чтобы получше прицелиться в кружившие в отдалении, на приличной высоте лодки. Те еще грозили атакой на бреющем, но как-то не очень убедительно. Ростик прокричал: -- Прекратить огонь! Батальон, стройся! -- И уже потише добавил: -- Раненых подберут жители окрестных домов. Он посмотрел в ту сторону, где осталась больница, где была мама и Любаня. Но до них было очень далеко, следовало, как минимум, обойти стадион. Вот им-то Ростик и решил заняться. Но не из-за мамы и Любы, а потому что не хотел оставлять противника в тылу. -- Приказываю -- идем штурмовать стадион. Там на поле пурпурные устроили временную базу самолетов, их нужно... придавить. Настроение людей поднималось. И хотя усталость, голод, недавно пережитая горячка боя делали свое дело, но многие уже улыбались, поблескивая зубами и глазами на закопченных лицах. Батальон построился довольно толково, гораздо толковее, чем прежде. -- На стадион, шагом... -- На стадион идти придется через центр, -- отозвался из строя Чернобров. -- А там, я слыхал, в Белом доме гауляйтер засел. Борщагов то есть, райкомский секретарь. Разговор с командиром из строя был нарушением устава, но Чернобров у всех на глазах подпалил лодку и -- что еще важнее -- заставил ее отвернуть, а сам остался жив. -- Их тоже неплохо бы придавить, -- мрачно отозвался кто- то сзади. -- А куда они денутся? -- звонко спросил кто-то третий, и Ростик со всеми заодно ухмыльнулся. Кажется, он становился комбатом победителей. Это было очень приятно, можно было и посмеяться. Хотя бы до следующего боя. 27 Движение к центру города прошло спокойнее, чем Ростик думал. Никто к ним больше не приставал, только те, кто был готов драться, и, как правило, со своим оружием. Как правило, с арбалетами. Ростик шел рядом со строем, по тротуарчику, и именно потому, что оказался чуть выше остальных, хорошо видел плечи солдат, оружие на них, пилотки и каски, неправильные ряды стволов и арбалетных луков. Ростик хотел заняться делом, узнать еще что-нибудь полезное про летающие лодки пурпурных, но выискать в этом строю лысого было практически невозможно. Да и идти было не так уж далеко. Минут через семь -- десять ходу дома стали двухэтажными, из хорошего белого кирпича, который считался настолько красивым, что его даже не штукатурили. А потом и вовсе начался центр города. Минуя многоэтажки, иные из его солдат спрашивали у людей, выглядывающих в окошки: -- Эй, Марья, до пурпурных тут далеко будет? Как правило, очередная Марья начинала бойко отвечать, но иногда и отмалчивалась. Власть в городе была непонятная, а советское иго настолько приучило людей держаться в стороне, что даже Полдневье не могло сломить эту привычку. И все-таки Ростик, топая рядом с батальоном, вполне оперативно получал сведения, что до поста наемников под командованием пурпурного остается две троллейбусные остановки, двести метров, пятьдесят... Когда они выглянули из-за поворота, то рядом со свежевозведенной рогаткой никого не было. Охрана поста разбежалась или отступила на заранее подготовленные позиции. Шлагбаум оказался врыт халтурно, кто-то ухватился, попросил подсобить, ему подсобили, и через мгновение все сооружение уже свалилось на асфальт, вынутое из земли, как гнилой зуб. Пошли дальше. Но уже недолго, за поворотом начинался садик с памятником Воинам-освободителям, а за ним виднелась и статуя Ленина с вечевым колоколом на вытянутой вперед руке. -- Батальон, рассыпаться цепью! -- негромко проговорил Рост. Его услышали, зашуршали и затрещали кусты, в садик вошло уже вполне развернутое по фронту, готовое к линейному бою подразделение. Рядом с Ростиком оказался Чернобров. -- Командир, смотри-ка, у них летун над Белым домом завис. -- Вижу. Этот летун висел очень низко, метрах в десяти над коньком бывшего райкома, побелевшего после нашествия саранчи. Каким-то образом, как и некоторые прежние лодки, он размазывался на фоне самого высокого в округе дома, и, если бы не Чернобров, Ростик в самом деле мог его и не заметить. Стрелять по машине пурпурных, с риском попасть в дом, в котором почти наверняка находились люди, не хотелось. Но делать было нечего, эта летающая штука могла нанести слишком большой ущерб его батальону, а что касается стрельбы... Ее все равно было не избежать. Ростик оглянулся. Сопровождающая его батальон толпа стояла далеко, в начале той улицы, по которой они подошли к центру города. Значит, для них это почти безопасно. Можно было начинать. -- Чернобров, снимай эту лодку, как говорили у нас во взводе, на раз. -- С одного залпа? Ну, командир, ты задания даешь! Не добавив больше ни слова, он исчез в зарослях только-только выбросившей крохотные листочки сирени. Но ненадолго. Снова что-то затрещало, и к Ростику вывалилось трое мужиков с ружьями. Среди них был и тот хмурый, которого Ростик помнил еще с обсерватории. Зато не было кузнеца. Похоже, Чернобров объяснил им задачу на ходу. Ростик услышал лишь его последние слова: -- Бить будем залпом, по команде командира. -- Нет, залпом не нужно, пусть каждый бьет прицельно, -- приказал Рост. -- Они от залпа быстрее убегают, -- весело проговорил один из бронебойщиков. -- Замучились уже отгонять, -- буркнул хмурый, -- надо завалить ее, и все дела. -- Тогда завали, -- ответил Ростик. Бронебойщики разошлись, выискивая подходящие опоры для сошек своих ружей. Остальные бойцы батальона, осознав, что происходит, ждали. Ростик остался на месте, чтобы скомандовать атаку, и, когда все были готовы, проговорил: -- Ну, что же... Пли! Выстрелы ружей захлопали непривычно басовито. Ростик бросился вперед, даже не посмотрев, куда попадают его стрелки. На ходу он заголосил: -- Батальон, в атаку! Ура! Кто-то подхватил его крик справа, потом умолк, но спустя пару мгновений снова закричал, потом кричали уже многие, и все бежали вперед. Ростика в его доспехах обогнали, он увидел уже только спины, где-то сбоку защелкали автоматно-винтовочные выстрелы. Неожиданно спереди ударил пулемет. Это был ручной пулемет Калашникова, довольно неудобная и не очень толковая штука. Одиночными стрелять из него неплохо. Но голый, как крысиный хвост, ствол быстро перегревался, и пули начинали после трех-четырех рожков плюхаться на землю чуть не в сотне метров, не дальше. Это Ростик хорошо выучил во время рельсовых войн с насекомыми. К счастью, на этот раз с той стороны пулеметчик попался бестолковый. Он высадил рожка два, когда люди Ростика были еще невидимы за листвой, и, стоило им выкатить на открытое пространство, умолк. Ростик тоже выскочил на липовую аллейку, которая кончалась недалеко от стен бывшего райкома. Там, у этих стен, суетились, бегая туда-сюда, назад и вперед, какие-то фигурки. Они могли это себе позволить, потому что в десятке метров от входа была выложена вполне надежная против стрелкового оружия баррикадка из мешков с песком. И все-таки Ростик присел за куст и попытался найти пулеметчика. Не нашел, палец на курке просто горел, и, отчаявшись найти офицера или пулемет, Ростик выпулил целую обойму в головы, мелькающие с той стороны мешков. Разок, кажется, попал, но не больше, очень мешал ответный огонь, особенно из верхних окон райкома. Там тоже появились пулеметы. Эти были покрепче и более умелые. Они быстро задержали атаку, а некоторые секторы даже заставили снова втянуться в кусты. Бой принимал затяжной характер, и -- главное -- безнадежный. Без кровавой лобовой атаки пулеметчиков достать было трудно. Ростик осмотрелся. Так и есть, почти два десятка раненых и убитых впереди, батальон затаился, отстреливались вяло, берегли патроны. Но по сути, никто не знал, что делать. -- Передай по цепи -- бронебойщиков к командиру, -- приказал он солдатику слева. Те же слова произнес направо. Через пару минут снова появился хмурый мужичина и Чернобров. Водила попытался поговорить, но Ростик его осадил, на треп тратить время было некогда. А вязнуть тут в бесплодном бою -- тем более. -- Разрывные есть? -- спросил он. -- Штук десять, -- ответил угрюмый. Стало ясно, что он обходился без заряжающего. -- У меня побольше, но я хотел их приберечь для стадиона и аэродрома... -- бойко доложил Чернобров. -- Сейчас мы пойдем в атаку, ваша задача -- сдержать пулеметы. Не дать им бить прицельно. -- Он посмотрел со значением на бронебойщиков. -- Кстати, как с тем летуном, что висел над Белым домом? -- А-а, с тем... -- Чернобров пожал плечами. -- Пока не сбили, но ребята его гоняют. Ростик понятия не имел, куда можно его "гонять" и как, собственно, ребята это делают, но выяснять не стал. -- Ладно, все ясно? Я на вас надеюсь. -- Он посмотрел на залегших в кустах и спрятавшихся за деревьями солдат. -- Бойцы, перебежками... Вперед! Он сам поднялся и пробежал метров двадцать, до деревца, которое уже давно приметил для себя. Снова впереди заработали пулеметы, очередь застучала над головой в стволы лип. Потом грохнули выстрелы винтовок, басовито и раскатисто подало голос ружье угрюмого. Спереди негромко хлопнул разрыв... Батальон продвигался вперед, не очень резво, довольно-таки опасливо, но и это было неплохо. Против трех пулеметов-то! Или их было больше?.. А потом вдруг пулеметы умолкли. И тогда его орлы словно с цепи сорвались. Даже не сгибаясь, стреляя на ходу, сплошной волной человеческих тел и ненависти, они рванули вперед... Где-то сбоку грохнули разрывы гранат, но они уже не могли сдержать нападавших. Ростик тоже поднялся во весь рост и побежал, пару раз пальнув поверх голов в окна райкома. И вдруг... Это произошло с его стороны, поэтому он все очень хорошо видел. Ворота райкомовского дворика, где находился склад, гараж и что-то еще, вдруг разлетелись посередине, как скорлупки лопнувшей пополам ракушки. И в проем выкатила БМП. Это была прекрасно знакомая Ростику БМП, он сам не раз на ней катался, например, в Чужой город или наблюдая за роем саранчи... Сейчас машина неслась по улице, выруливая в ту сторону, где не было ни одного солдата из его батальона. Ростик выскочил на открытое пространство. Прицелился, выстрелил, скорее почувствовал, чем увидел, как пуля его сухой горошиной отскочила от тяжелой брони машины. БМП уходила, и уходили те, кто нес ответственность за происходящее... И вдруг перед машиной появился человек. Он был один и двигался с такой неторопливостью, словно не находился перед несущимся стальным монстром, а покупал стакан газировки воскресным утречком. Это был кузнец. В руках он держал ружье. И каким же слабеньким, тонким оно показалось Ростику. Уперев его в бедро, кузнец поднял ствол, глухо клацнул выстрел. БМП заюлила, но потом, как показалось Ростику, пошла еще резвее. Кузнец, придерживая ружье левой, открыл затвор, выволок из зубов еще один патрон -- как хороший сапожник, свои гвозди он держал зубами, -- вставил, закрыл, подхватил двумя руками... Машина была уже очень близко. И неслась на него, газуя. За ней оставался сизый дымок, выбрасываемый обеими выхлопными трубами. -- Уходи, кузнец! -- заорал Ростик, махнул рукой, забыв, что в ней зажат карабин. -- Уходи! Кузнец не ушел, он выстрелил, а когда попробовал было прыгнуть в сторону, машина вдруг вильнула, и Ростику показалось, что он услышал грузный, чмокающий удар... А может, и в самом деле он его услышал. Тело кузнеца покатилось по асфальту, его ружье отлетело в противоположную сторону, блеснув на солнце тусклой сталью. Но и БМП не очень далеко укатила. Еще пару раз вильнув, она вдруг задымила, потом дым пошел гуще, и не успела машина свернуть за угол, как вдруг он стал почти сплошным. Это был тяжелый, мазутный, черный дым. Он валил круглыми клубами, словно прямо на улице устроился вполне приличный вулкан, попыхивая жерлом. Не обратив внимания на хлестнувшую, впрочем, довольно быстро оборванную очередь из Белого дома, Ростик добежал до горящей машины. С той стороны, которая осталась невидимой для него, дверь кабины была открыта, и в ней, конечно, никого не оказалось. Возвращаясь к Белому дому, Ростик склонился над кузнецом. Его плечи превратились в кровавое месиво, а тело в тазе было согнуто, как кусок проволоки. На залитом кровью лице странно блестели яркие голубые глаза, устремленные в низкое серое небо. Когда Ростик дошел до райкома, бой был окончен. Два десятка пленных предателей вывели на крылечко, среди них стоял один пурпурный губиск. У него вполне по-человечески дрожали руки. Отдельные выстрелы еще щелкали в здании, но по тому, как редко они звучали, не составляло труда догадаться, что все кончено. -- Так, -- Ростик не мог собраться с мыслями, -- этих в подвал, потом будем их судить. Пурпурного посадить отдельно, чтобы эти с ним чего не сделали. Он нам еще пригодится... -- Внезапно Ростик увидел бойца, с которым сидел в подвале больницы во время нашествия саранчи. Это был настоящий солдат, попавший в город, когда устраивали летний лагерь для Боловского гарнизона, к тому же, кажется, из старослужащих. -- Сержант Балашов! -Я! -- Сержант, возьми двадцать человек, займи здание. Задача: контролировать центр города, если потребуется -- держать оборону, стеречь пленных, если получится, прослушивать связь. Тут, кажется, где-то была радиостанция. -- Товарищ командир? -- Сержант хрестоматийно сдвинул на лоб каску и почесал затылок. Ростик посмотрел на него. -- А как я различу наших и тех... против кого должен держать оборону? -- Не знаю, сержант. Но ты уж различи как-нибудь. Сделай милость, не дай себя обмануть. -- Есть! -- Сержант, наверное, не очень понял ответ, но вкус самостоятельности ему явно нравился. Тогда Ростик посмотрел на неторопливо собирающийся вокруг батальон. Людей было по-прежнему много, хотя выкупом за это здание смерть выкосила человек пятьдесят, а то и больше. И каких людей! Он посмотрел на горящую БМП. -- Боец, -- обратился он к первому из тех, кому, похоже, не досталось ничего существеннее арбалета, -- выбери себе друга и сбегайте: у побитой машины лежит один наш, возьмите его противотанковое ружье и патроны. -- Потом он посмотрел на серые лица людей вокруг себя. Он был командир, эти люди ждали его команды. -- Ну, ладно. Стройся. Пойдем дальше, на стадион. Не дадим супостату передышки! Они построились, постояли, пошли дальше. Все получилось как бы само собой. Ростик больше не сказал ни слова, он задумался. Он пытался вспомнить, не произносили ли кто-нибудь при нем имя кузнеца? Почему-то это было очень важно. 28 Летающих лодок было много, гораздо больше, чем Ростик ожидал -- штук пятьдесят, не меньше. Иные из них взлетали, таких было много. Ростик решил, что это хороший признак -- люди научили пурпурных уважать себя, несмотря на огромное преимущество, которым те сначала располагали. Один раз откуда-то приковыляло три основательно подраненные лодки. Из одной даже валил дым, но уже не очень, чувствовалось, что пожар на борту в основном погасили. Все это было отлично видно из окон водолечебницы. Тем более что между ней и стадионом находился небольшой прудик, в котором Ростик, несмотря на запрет мамы, привык купаться с детства. Этот прудик давал открытую перспективу на все поле, занятое губисками. -- Вон смотри, командир, видишь, у них в кустах пост? -- почему-то шепотом спросил Чернобров. Ростик перевел взгляд на кусты сирени. В самом деле, пост, человек пять. -- Это уже третий, Чернобров. Запоминай, один у входа на дальние трибуны, второй у ворот в парк, третий -- у прудика. -- Да, этот парк... Парк культуры и, как положено, отдыха под названием "Металлист" был едва ли не самым заросшим местом в городе. То, что он зеленым языком протягивался от заводских окраин до центральной части города, почему-то не мешало ему быть довольно диким местом. До определенных лет Ростик даже не ходил сюда, тем более что заводские мальчишки излишним милосердием не отличались. Впрочем, от них всегда можно было и убежать. Но если представить все его аллейки, на которых можно было устроить засаду, или площадь перед аттракционами, на которой без труда разместилась бы дюжина лодок пурпурных, то желание штурмовать парк культуры пропадало. -- Парк пока оставь в покое. Главное -- охрана. По всем постам следует ударить одновременно. -- А летуны не поддержат своих? Вопрос задал белобрысый солдатик без каски или пилотки, сжимающий арбалет насекомых. Колчан с запасными стрелами у него был почти полон. Солдатик сидел за подоконником рядом с Ростиком и пытался выглянуть в то же окно, что и он. Только еще осторожнее, самым краешком глаза. -- Поддержат, -- согласился Ростик, -- но у нас есть бронебойщики. -- Тогда постовых лучше снять арбалетами, -- предложил белобрысый. -- Тише будет. Ростик посмотрел на него, он был взволнован, перспектива близкого боя его пугала, но соображения он не терял. -- Вот ты и пойдешь старшим, справишься? -- спросил он. -- Куда пойду? -- На пост, который у парка загорает. -- Да как же я... Их же там пять морд. -- Не один пойдешь, деревня! -- подсказал Чернобров. -- Возьмешь в подмогу пятерых арбалетчиков, еще пятерых автоматчиков на всякий случай -- и вперед. -- А, ну тогда... -- Белобрысый задумался, посмотрел еще раз. -- Можно, только нужно точно время знать. Вдруг скрытно не получится, тогда будет важно, чтобы стадионных не переполошить. Может, ты и прав, рисковать не стоит. Тогда так -- мы начнем первыми, а ты сразу поддержишь и на постовых навалишься. Задача -- не дать им во фланг атакующим ударить, солдаты у нас -- не очень, от флангового огня залечь могут... Чтобы выйти на рубеж атаки, у тебя двадцать минут, больше дать не могу, время дорого. Ну, вопросы есть? -- Есть! -- Солдатик выпрямился, аккуратно прячась за стенку между окнами, зачем-то козырнул, а потом согнулся и на корточках, переваливаясь как гусь, убежал куда-то вниз. -- Пост у прудика, Чернобров, снимать тебе. И скрытно, чтобы они батальон не засекли. -- Сниму, не сомневайся, командир. Вот только... -Что? -- У меня же вот эта бандура, -- и шоферюга провел рукой по бронебойному ружью, которое лежало между ним и Ростиком. -- А я бы хотел... Ростик выволок из кобуры, сдвинутой, как у фронтовиков, на правый бок, почти на спину, наган. Он и не помнил, как у него этот револьвер оказался, кажется, перед боем у обсерватории его всучила вместе с кобурой одна из теток. -- Бандуру отдай кому-нибудь. Вот, возьми револьвер... Мне пока и карабина хватит. Револьвер Черноброву понравился. -- А кобуру? А запасные патроны? -- Дело кончишь, вернешь, -- твердо ответил Ростик, расстегивая ремень. -- И запомни, патронов много, нахально не стреляй. Чернобров вздохнул. -- Жадный ты, но... -- он усмехнулся, -- но это и правильно. Склонившись в поясе, волоча свою "бандуру" по полу, он ушел, покряхтывая от натуги. Ростик проводил его взглядом, потом снова стал осматривать кусты, поле стадиона, запасное поле, которое несколько поколений мальчишек утоптали до плотности бетонного покрытия, трибуны, расположившиеся с той стороны... Была, конечно, еще пара одиночных постовых, но принимать их в расчет не следовало. Гораздо опаснее были, наверное, сами пурпурные, которые сновали между своими машинами, отчетливо подготавливая их к отлету. Эти могли вжарить из верхних башенок со спаренными установками... Нет, большой стрельбы от них тоже не будет, потому что большинство этих установок закрыты другими лодками, которые совершенно неправильно, как забытые впопыхах детские кубики, разбросаны по всему открытому пространству стадиона. Они смогут стрелять, только если взлетят... Значит, нужно не давать им взлетать. Нужно сразу же захватить как можно больше лодок, тогда они точно не поднимутся в воздух. Это значит -- атака в темпе спринта и огонь сзади, через спины на поражение по взлетающим пурпурным. Ростик, стараясь остаться незаметным, выполз из комнаты и спустился на площадь перед водолечебницей. Тут находилось уже гораздо больше народу, чем при штурме райкома. Должно быть, успех подогрел многих вояк из толпы, которая следовала за батальоном. Ну что же, пусть так и будет, решил Ростик. Построив батальон, он приказал ему разделиться на две части. Одна, менее боеспособная, должна была атаковать из-за лечебницы. В этот отряд Ростик определил почти всех, кто вряд ли мог выдержать напряжение настоящей схватки. Во второй отряд попала остальная, уже обстрелянная часть батальона. Эти люди знали, как себя вести в бою, им не нужны были даже взводные. Несколько раз приказав, что первым в бой вступа