. Я безропотно достал из кармана мелочь и высыпал ему на лопатообразную ладонь что-то около рубля медью и серебром. Довольный вымогатель поклонился мне до земли и ретиво дунул назад, к царскому терему. Я же прошел в горницу к Яге, ожидая ее рассказа. - Темное это дело, Никитушка... - Насупившаяся бабка без надобности вертела в руках деревянную ложку. - Прав ты был, не своею смертью дворник-то помер. Отравили его... И яд дюже сильный был, здоровому мужику и пары крошек хватило... - Цианид! - осенило меня. - Нас учили, у него такой характерный миндальный запах. - Он и есть. По-простецкому "синюшной потравой" кличут... Редкий яд, заморский, его в Лукошкине днем с огнем не сыщешь. Значит, дворника все-таки убрали. Отравление цианидом вызывает мгновенную остановку сердца, для местных знахарей смерть вполне "естественная". Ну, прихватило слева у человека, раз... и помер. Дело житейское, упокой, Господи, раба твоего... и т. д. Но в нашем раскладе - все хуже некуда. Если человека убивают, то сразу встают два основных вопроса: кто и за что? - Как вы полагаете, кто его отравил? - Ох, Никитушка, грех мне, - поежилась Яга, - а только думаю: это из его домашних кто-то. Яд дворнику в чашке с чаем дали. Чашку ту опосля и вымыть-то не удосужились, обтерли да на свое место вернули. Ну дак я по запаху-то все одно нашла... - Неужели Ксения?! - Сама себе не верю... Мыслимое ли дело, чтоб кровная дочь отца родимого зельем злым травила, жизни лишала?! - Но вы пробовали с ней говорить? - Сам пробуй, а у меня нервы неказенные, - вновь насупилась бабка. -- Прав был батюшка ее покойный: до коровы небось и то быстрее доходит, чем до дуры этой стоеросовой! Я к ней и так и эдак - она все одно: "Тятенька взаправду помер?" - и все что в лоб, что по лбу! Слушай, ну о чем с ней Горох разговаривает? - Да уж вряд ли о классической литературе или последних открытиях в области кибернетики... - криво улыбнулся я. - А что у нас по этому делу на предмет магии? - Была она... - В каком смысле? - Вот вроде бы есть... чую... а распознать не могу! - еще больше нахмурилась Яга. - Крутится там что-то такое в воздухе, какое-то чародейство черное, но суть его уловить не получается... Я уж, грешным делом, когда покойника-то осматривала, проверила на предмет поросячьего хвостика... А ты нос-то не морщь! Али забыл, как нас шамаханы по три раза на день вокруг пальца водили?! - Ну и? - скептически сощурился я. - Ну и нет его... хвоста. Покойник подлинный, ядом травленный, чем тебе не результат экспертизы? - Хотелось бы большего... Ладно, давайте устроим обеденный перерыв, а потом опять за дела. Баба Яга согласно кивнула и бодро взялась за самовар. Я внимательно сверился с записями у себя в блокноте, попытавшись еще раз представить, кому же мог помешать дворник. Наша беседа с Николаем Степановичем носила скорее добрососедский характер, и вряд ли он сболтнул что-то очень важное, чего я даже не заметил... Зачем его надо было убивать? Неужели только за то, что он был вызван в милицию? В том, что эта смерть крепко связана с похищением царских чертежей, я не сомневался ни капли. Видимо, дворника убрали без повода, а так, на всякий случай. Единственным мостиком от дворницкой к царским покоям могла быть только его дочь, Ксения Сухарева. Однако она сама, по словам очевидцев, особым умом не блещет. Вот разве что кто-то стоит за ней? Тогда дворника могли убрать просто потому, что он знал окружение дочери... Я пометил себе: первым делом выяснить круг знакомых и друзей Ксении Сухаревой. Когда все было готово и стол накрыт, заявился Еремеев. Яге он вроде бы нравился, хотя один раз ему пришлось арестовывать бабку и держать ее в порубе. Меж тем зла она не затаила и к обеду начальника стрелецкой сотни приглашала регулярно. После первого и второго, уже за чаем, Фома доложил последние новости: - Вы тут, бабушка, насчет кошек зарубленных интерес имели... Так вот, не черные они. Ребята сказали: всяких мастей насмотрелися, а черных вроде и нет. - Это хорошо или плохо? - уточнил я у Яги. - Не знаю, не ведаю... - призадумалась она. - Только не по сердцу мне это, чую, не будет нам добра от маньяка энтого... - Не волнуйтесь, бабушка, - важно кивнул Еремеев, - стрельцы мои дурня злодейского быстро изловят, уж тут вы с ним о кошках и побеседуете... - А что там по поиску чертежей? - напомнил я. - Ничего, сыскной воевода... Видать, воры знают, что мы на таможне ищем, вот и не лезут на рожон. - Да, напомнил кстати, а кто из матерых "воров в законе" сейчас обретается у нас в Лукошкине? - Смилуйся, Никита Иванович, да никого! Рази ежели б я его знал, так тут чаи распивал бы?! За воротник хватал бы преступника да к царю на правеж! - Жаль... я бы хотел побеседовать с наиболее крупными "авторитетами". Есть пара вопросов и нужда в оперативной информации. - Ну так... ежели такое дело... - Фома почесал в затылке и предложил: - А ты в трактир дальний сходи, на Кобылинском тракте. От города две версты в сторону Подберезовки, там к лесу, у развилки, он и стоит. Слава про него идет самая дурная, а вот с обыском заявиться все как-то руки не доходят... Может, вместе и проведаем? После обеда Яга отправилась на базар, Еремеев вызвался проводить, они так и ушли вдвоем, увлеченно беседуя насчет таинственного маньяка. Я же этим делом решил пока не заниматься. На Руси кошек всегда любили, в большинстве известных мне стран тоже, так что, скорее всего, мы имеем дело не с маньяком, а просто с душевнобольным. Мне сразу были ясны намеки Яги насчет кошачьей масти - из черных кошек Кощей Бессмертный варит зелье наркотического воздействия для своих шамаханов. Однако, как помню, варит он их целиком, а не только головы. Да и самому Кощею в Лукошкино ход воспрещен, этот мафиози дико боится отца Кондрата. Не скажу, чтобы уж такой прогрессивный святой был, привлекали мы его и за пьянство, и за драку, но нечисть его попугивается, это точно. Я побродил туда-сюда по горнице, в одиночестве сгрыз пару яблок и вновь вернулся к вопросу о похищенных чертежах. Увы, ничего дельного на ум не шло... Все были при деле, один я не находил себе применения. Заняться было абсолютно нечем, хотя душа требовала работы. В конце концов я принял решение, не дожидаясь Митькиного прихода, собственнолично отправиться на царский двор и еще раз побеседовать с Ксенией Сухаревой. Пусть это невежливо, нетактично и вообще нехорошо, но... - Батюшка сыскной воевода! - В комнату сунулся один из стрельцов, дежуривший у входа в отделение. - Девица тут пришла, вроде пропажа у нее, очень принять просит. - Зови. Хоть какая-то работа. Стрелец кивнул, через пару минут в горницу вошла черноволосая девушка в лапотках и новеньком сарафане. Я невольно охнул - та самая, что стояла у кожевенной лавки. Такие огромные выразительные глаза, увидев один раз, уже не забудешь... - П...проходите, чем могу помочь? - Колечко у меня пропало, мамино... - Ее голос был необыкновенно мягкий, грудной и какой-то обволакивающий. Хотелось просто слушать его тембр, далее не задумываясь над тем, что она говорит. - Поподробнее, пожалуйста. - Я суетливо полез в планшетку за блокнотом, потом вытащил карандаш, уронил, опять достал из-под стола. - Вы... не обращайте внимания, присаживайтесь, говорите, я слушаю. - Что говорить-то? - лучисто улыбнулась она, а мне почему-то захотелось, чтобы мои сотрудники подольше не возвращались. - Давайте с самого начала. Как вас зовут? - Олена. - А меня Никита... в смысле, Ивашов Никита Иванович, начальник лукошкинского городского отделения милиции. - Да уж наслышаны, - еще раз улыбнулась девушка, осторожно присев на краешек лавки. - Я сама-то из дальней деревни буду, а здесь у тетушки на воспитании нахожусь. Родители мои по весне померли, так тетя меня к себе и забрала. Я им с дядюшкой по хозяйству помогаю: в лавке убираюсь, с детишками ихними сижу, к работе домашней сызмальства приученная. А от матушки на память колечко было малое, красного золота с розовым камушком. Иногда только надевала в церковь сходить или на гулянья какие... Вот сегодня утром в храме свечи за упокой душ родительских ставила, обратно через базар возвращалась... прихожу в лавку, глядь - а на руке нет кольца... - Ну, ну... не надо слез, гражданочка... - Ее глаза предательски заблестели, а я не знаю, как себя вести с плачущими женщинами. -- Не волнуйтесь, мы обязательно найдем вора и вернем вам вашу собственность. На базаре, говорите? Я давно собирался навести там порядок. Вспомните, пожалуйста, у этого колечка были какие-то особые приметы? - Нет вроде... ободок золотой, обычный, а вот камушек ровно в серединке цветка пятилепесткового лежит. - Это уже примета. Так, записал... Значит, сегодня я направляюсь со стрельцами проверить некоторые особо криминальные места вроде Кобылинского тракта. Если что-нибудь найдем, где мне вас искать? - Кожевенная лавка у Колокольной площади, недалеко здесь, - охотно пояснила она, вставая и поправляя сарафан. - Только дядя у меня очень уж строгий, вы в ворота не стучите, там рядышком встаньте - я сама выбегу. - Еще удобнее, - сразу согласился я, перспектива встреч под присмотром бдительных родственников меня не грела ни грамма. Девушка по имени Олена попрощалась и, улыбнувшись, ушла. Я прыгнул к окну, ревниво глядя, как дежурные стрельцы откровенно пялятся ей вслед, а потом с долгим вздохом растянулся на лавке. Царское дело подождет! На сегодня у милиции есть более важные проблемы... Мы как раз договорились с Фомой насчет визита в криминальный вертеп, прикрывающийся вывеской безобидного трактира и полный отпетого уголовного элемента, так почему бы не выяснить и насчет кольца? Если оно было похищено именно на базаре, а не где-нибудь в другом месте, то на "малине" должны об этом знать. М-м... девочка, кстати, очень приятная. Причем во всех отношениях... И на лицо, и на фигурку, и, судя по разговору, не дура набитая. Опять же повод есть познакомиться поближе... Надо срочно приложить все усилия к поиску этого маминого кольца! Не думаю, что оно доставит больше хлопот, чем царский перстень с хризопразом... Баба Яга подошла минут через пятнадцать... - Никитушка, чегой-то стрельцы у ворот мечтательные, ровно коты, сметаны объевшиеся? Охти... да ты и сам не в себе! Что тут такое приключилось? - А? Где? Да ничего ровным счетом... - Кто здесь был, Никитушка? Вроде девица какая... -- Наш эксперт-криминалист так откровенно втянула ноздрями воздух, принюхиваясь к чему-то совершенно неуловимому, что мне стало неудобно... - Был клиент. В смысле, потерпевший... - Потерпевшая! - непреклонно давила Яга. - Девица! И не морочь мне, старой, голову! - Господи, да никто вам ничего не морочит... - Надувшись, я сел на скамью и подробно разъяснил: - Приходила девушка, по делу, просила отыскать украденное кольцо. Мелкая золотая безделушка, с розовым камушком, наследство от покойной мамы. Я принял к сведению. Будем работать в "малине" - поинтересуюсь по ходу... Вот и все. - Ох, сокол ты мой ясный... - Баба Яга присела рядышком, душевно обняв меня за плечи. - Ну наконец-то и ты средь девок лукошкинских хоть одну вниманием отметил. По делу, говоришь? Что ж, спервоначала, да для знакомства, и это сгодится. Девки, они героев любят. Отыщем мы ее колечко, не сумлевайся, уж я сама прослежу... Как хоть зовут зазнобушку? - Она не... - Хорошо, потерпевшую? - Олена, - тихо признался я. - Оленушка, стало быть... - Полуприкрыв глаза, Яга вдохновенно ударилась в воспоминания: - Много их в свое время бегало по лесам да по долам за Иванами всякими. И ведь без разбору бегало - что за царевичами, что за дураками... Всякие попадались, только я их по доброте душевной да сродственности женской не ела никогда. Ни дур, ни умниц, ни красавиц... А ведь кое-кого стоило бы! Вот, на памяти моей, была одна... вроде девчушечка совсем, мачеха ее за огнем прислала. Я огня дала, жалко, что ль... Так эта мерзавка мелкая мне кота со двора сманила, ворота маслом облила, всю пряжу поперезапутала да еще и гребень волшебный с полотенцем стырила! Вот тебе и молодежь! Так что Оленушки, они тоже... разные бывают... Митю привели под вечер... Именно привели. Шестеро стрельцов из царской охраны, с пищалями на изготовку и зажженными фитилями. Старшой сдал мне его с рук на руки во дворе отделения и честно предупредил: - Ты уж, сыскной воевода, посматривай... Не след энтому петуху в чужом курятнике хвост распускать. Государь сегодня занят дюже, но ежели завтра милашки его прежние порасскажут, чего и где им твой парень обеими руками понаобещал... У баб язык длинный, а расправа у царя короткая. Уж ты не взыщи, а нам вмешаться пришлось... - Вообще-то наш сотрудник выполнял мое личное, секретное распоряжение, работая по данным уголовного розыска, - пояснил я, поддерживая честь мундира. - Все одно, не одобрит государь, чтоб твой олух ко всем девкам дворовым под сарафан лез, да еще по твоему секретному распоряжению. - Ко всем?! - не сразу уловил я, беспомощно ища взглядом Митьку, но он вовремя скрылся в комнатке у бабки. - Как есть ко всем! - клятвенно заверил стрелец. - Даже нас поначалу зависть взяла... Ну, пощупал бы, и ладно, дело молодое, шаловливое... Но он же, охальник, по одной на сеновал в конюшню волочил, а зачем?! Тоже небось по данным уголовного розыска?.. Кончилось тем, что я принес извинения от лица всего отделения милиции. Потом пошел ловить Митьку. Он успел доложить Яге о выполненном задании, широким жестом отказаться от ужина и уже почти удрал спать, но я перехватил его в сенях. Долго мы с ним беседовать не собирались, но конкретные данные по делу хотелось получить сегодня же. Еремеев должен зайти после девяти вечера, я и Митьку планировал с собой взять, если, конечно, он не расскажет чего-то такого, что придется прятать его в порубе от законного царского гнева. - Сначала доклад. Почему тебя привели стрельцы, расскажешь позже. - Как прикажете, батюшка сыскной воевода... Ну, значит, сначала-то я на базар побег, гостинцев для девиц царских прикупить. И вот что я вам, дорогие сотрудники, доложу... Давненько мы там с ревизией не были! Орехи недокаленые, семечки сплошь пережаренные, петушки на палочке до того малы, что честному человеку и пары раз не лизнуть, а уж что тетка Матрена с капустой делае-е-ет... - Ближе к делу, - вежливо напомнил я. Митька обиделся, засопел, но сумел-таки овладеть собой, переходя к самому главному: - На подворье царском девок да молодух разных много шастает. Я там у парней поспрошал, которые красавицы к царю поближе будут. Оказалось, что и окромя Ксюши дворниковой таковых прелестниц ажно пять штук обретается. Есть даже две, каковые уж второй год подле спальни государевой трутся. Я так думаю, сие есть разврат и блудодейство! Так что пора их брать за энто дело... - И думать забудь, - вставила свое слово Баба Яга, - вот женится царь наш батюшка, все вертихвостки, ровно вши, отпадут! А нам и без них хлопот хватает, дальше давай... - Дальше-то? А... вот живут они меж собой дружно, волосья по бабьему делу дерут редко. И что касаемо связей с заморскими посольствами, так замечены не были. - Негусто... - поморщился я. Версия о причастности иностранных гостей тоже пока успешно проваливалась. - Слушай, ведь гражданка Сухарева на данный момент фаворитка у Гороха, как к этому относятся ее подруги? - Дык... никак, - пожал плечами Митяй. - Они-то все и не подруги ей вовсе. Марьяна - дьякова дочь, Танюха рыжая - стрелецкая, Варька - поварская, Танька черная - вообще внебрачная, боярская, а уж Любка - та государева сокольничего будет. Им с дворниковой дочкой общаться - срам один, да и... дурочка она... - Совсем плохо, Никитушка, - в тон моим печальным мыслям вздохнула Яга, - завязли мы в этом деле, куда ни кинь, а подозреваемых нет. - Ладно, можешь идти... - я было отпустил Митьку, но спохватился: - Эй, эй! Минуточку, ну-ка поясни теперь, за что к тебе стрельцы привязались? - А-а... от скуки небось, воевода-батюшка! - недоуменно развел руками он, делая такие честные глаза, ну как у великомучеников на иконах. - Им-то, видать, при дворе совсем заняться нечем... Кричали, будто бы я девок энтих, уголовно подозрительных, силком на сеновал за конюшней волок. Брехня! Неправда бесстыжая! Рази ж я кого силой поволоку? Они сами с радостью шли... - А вот срубит тебе Горох башку твою дремучую за таковую радость -- будешь знать! - погрозила пальчиком моя домохозяйка. - Предупреждали ведь... За каким лешим ты на сеновал с девками поперся?! - Да поговорить же! Вот те крест, бабуленька, только разговору ради! На подворье-то люди кругом, стрельцы, слуги, гости разные, народу -- не протолкнись! Где ж мне было еще втайне, да с глазу на глаз подробный допрос вести? - Все последствия твоих допросов будут ясны уже завтра, а сейчас отдыхай - ночью идем на задание. Митька просиял, забыл про сон и резко захотел отужинать. Со двора доносились голоса сменной стрелецкой стражи - видимо, Еремеев уже пришел. Надо поторапливаться... - Ох, Никитушка, да надо ли тебе на ночь-то глядя по притонам разбойничьим шарить? Нешто Фома там один шороху не наведет? Или вон возьмите всю сотню разом да и накройте гнездо злодейское! - Не получится, - вздохнул я, между делом пытаясь решить, брать с собой царскую саблю или не брать. - У них вполне законный бизнес, налоги в казну отчисляют регулярно, законопослушный имидж поддерживают, их и ухватить-то не за что. Нельзя прикрывать коммерческое заведение на основании одних только слухов и подозрений. Вот сегодня наши стрельцы прочешут весь трактир, если что-то серьезное найдут - тогда да! Если же нет, я очень вежливо побеседую с хозяином, попытаюсь склонить к работе внештатным информатором. - А ежели он, супостат, откажется? - Замучаю финансовыми проверками... - В некоторых случаях мы позволяли себе расширять милицейские права до полномочий налоговой инспекции и полиции нравов. Баба Яга подумала и согласилась: - Митьку с собой возьми, чую я, этой ноченькой он тебе понадобится. - Возьму, непременно, только вы меня не ждите, ложитесь слать. Раньше полуночи мы все равно не освободимся... Выезжали верхами. Фома Еремеев взял с собой шестерых проверенных бородачей да плюс еще мы двое - отряд получился вполне солидный. Саблю я, кстати, так и не захватил... Скакали легкой рысью, больше молча. Я пытался выстроить в уме логическую схему преступления, но все разваливалось на пустом месте. В деле кражи чертежей мы не сдвинулись ни на шаг, в деле убийства Николая Сухарева - тоже. Вообще-то именно такие, простенькие на первый взгляд дела и оказываются обычно самыми неразрешимыми. Никаких особых событий, никаких свидетелей, никаких подозреваемых, никаких улик, ни-че-го... Тихая, будничная рутина, засасывающая не хуже болота. Единственный положительный момент - это знакомство с Оленой. Очень приятная девушка, практически без изъянов... и кольцо тоже, кстати, потеряла. Потеряла или украли - сейчас без разницы... Главное, что доблестный младший лейтенант уже готов очертя голову броситься в самый бандитский притон, перевернуть там все вверх дном и вернуть племяннице владельца кожевенной лавки золотое колечко ее мамы! Вот такой я герой... В лепешку расшибусь ради интересов следствия! И надо же было Гороху так не вовремя влезть со своими похищенными чертежами?! Трактир или, правильнее, постоялый двор действительно находился не очень далеко. Он стоял у развилки дорог, в одну сторону шел большой Кобылинский тракт, по нему купцы ездили в европейские страны. Другая дорога, поменьше, вела к Подберезовке, от нее - к Сморчкову, а там за лесом - к небольшому городку Емцу-на-Яузе. Довольно обширный двор был обнесен высоким тыном из добротных бревен, внутри - конюшня, два сарая, овин; само здание трактира представляло высокий двухэтажный терем. Светились узкие окна, слышались музыка и песни, а духмяный запах сивухи мы почувствовали еще за полверсты. Ворота открыл разбитной малый, кривой на один глаз. Показал, куда привязать лошадей, и с поклонами повел нашу группу внутрь. Митьку я оставил у коновязи. Во-первых, кони при нем сохранней будут, а во-вторых, ему в трактире на дух появляться нельзя - напьется же, гад! Пусть постоит на ночном холодке, ему полезно... Но, видимо, кто-то из сердобольных стрельцов, пожалев парня, сунул ему тайком фляжку. Кто именно, так и не признались, хотя на следующий день я спрашивал! Для того, чтобы вынести нарушителю... благодарность. - Добрый вечер, граждане. Кто здесь хозяин? Наше появление было встречено самыми неодобрительными взглядами. Ресторанный зал, если так можно выразиться, занимал половину нижнего этажа. Три длинных стола с широкими лавками, нечто вроде барной стойки тут же за перегородкой и кухня с отчаянно чадящей печью. За столиками пьянствовала пестрая публика, человек двенадцать, может, больше. На вид - явные бомжи, разбойники и душегубы. Двое терзали залапанные балалайки, один без устали орал похабные частушки, заткнувшись только под моим пристальным взглядом. Девок заметно не было, во всем остальном -- типичный притон, примерно как у нас в Москве, естественно, с поправкой на эпоху... - Я, я - хозяин! - Из-за стойки неслышно выплыл скользкий мужик с необъятным пузом, редкой бородкой и масляными волосами, аккуратно расчесанными на пробор. Улыбка во всю ширь, а голубенькие глазки так и лучатся плохо скрываемой ненавистью. - Никак сам батюшка сыскной воевода пожаловать изволили?! Прошу, прошу всех к столу, сейчас мы живенько все... - Не надо, я по делу. Ваша фамилия, имя, отчество? - А... Погановы мы, Селивестр Петрович. Только что ж... - Не волнуйтесь, гражданин Поганов, - хладнокровно пояснил я, - проводится обычный милицейский рейд. У вас ведь тут ничего противозаконного не происходит? Тогда не потейте заранее, стрельцы осмотрят помещение, а мы с вами пока побеседуем. - Ка... как прикажете, батюшка. - Фома, проверьте всех здесь присутствующих, обыщите двор и все подсобки. Если что подозрительное, сразу докладывайте мне. Граждане, прошу всех сохранять спокойствие и не мешать работникам отделения! Ведь никто не хочет, чтобы у Селивестр Петровича были неприятности с законом? Стрельцы споро взялись за дело, а мы с хозяином уселись в дальнем уголке. Трактирщик явно нервничал, и я не торопился облегчить ему жизнь, у негодяя, несомненно, рыльце в пушку... - Давно занимаетесь гостиничным бизнесом? - А? Чего?! Не понял я... - Я говорю, давно содержите постоялый двор? - Давненько, ужо годков двадцать содержу, - облегченно зачастил хозяин. - Дело-то нехитрое, но ить и небогатое. Все в казну государеву уходит, сам-то едва концы с концами свожу. Цены на все - эвон какие, а гостей да постояльцев - почитай и нет! Кручусь, с хлеба на квас перебиваючись... - Знакомая песня, - подтвердил я. - А что у вас тут за контингент? - За... кто? - Что за люди, я спрашиваю? - Ох, да разный народец... Бывает, купцы заглянут али служилый люд, крестьяне с соседних сел бывают, цыгане, богомольцы, кого только ни принесет нелегкая... - Ну а что касаемо уголовного элемента? Воры, разбойники, бандиты, убийцы... - Да избави Господь! - не постеснялся дважды перекреститься гражданин Поганов. - Али уж на нас креста нет?! Мы лихих людишек стороной обходим, забором отгораживаемся, ни в каких таких связях не замечены... - Селивестр Петрович, я ведь тут при исполнении, мне особо уши лапшой завешивать не стоит. Давайте поищем пути к разумному компромиссу, мне от вас понадобится... - А вот это мы завсегда! - по-своему истолковывая мои слова, перебил трактирщик, извлекая из-за пазухи объемистый кошель. - Уберите деньги, - ровно приказал я. - Увижу еще раз - получите срок за попытку подкупа должностного лица при исполнении им служебных обязанностей. - Ви... вино... виноват, батюшка... не так расслышал... - Мне от вас понадобится некоторая информация. - Да уж не хочешь ли ты, ищейка милицейская, чтоб я у тебя на свою братву стукачом барабанил?! - мгновенно ощерился трактирщик, побагровев лицом. Это тоже своеобразная роль, он наверняка продаст и маму родную, но хочет, чтобы поуговаривали... К столу неторопливо прошествовал Еремеев, бухнулся на скамью рядом, беспристрастно доложив: - В конюшне два жеребца, чернилами перекрашенные. У гостей сегодняшних восемь ножей засапожных взяли, четыре кастета да два кистеня, а у одного так и пистоль самопальный. В овине подвал нашли, в нем рухлядишки всякой - на десятерых одеть достанет. А уж водка здешняя никак не царевых винокурен, тут же на кухоньке самопально гонят да по-воровски продают. Наверху четыре комнаты пустые, постояльцев нет, но в одной с полов кровь замывали. Как ни верти, Никита Иванович, а местечко-то ох какое интересное... - Ну что, гражданин Поганов, будем говорить? - Я оторвался от блокнота, аккуратно записав все, что выдал начальник стрелецкой сотни. - Будем, - прошипел прижатый к стенке хозяин. - Вот и отлично, а теперь скажите, вы слышали о недавней краже в царском тереме? - Может, и слышал, да мало ли люди спьяну болтать будут. - Поподробнее, пожалуйста. - Ладно, участковый... Скажу, что ведаю, только спрос с меня малый, сам не был - не видал, за что купил - за то и продаю. Так вот, сидели у меня вчерась двое ночных работников из тех, что при солнышке спят, а при луне вольного хлеба ищут... И шел промеж них спор о воре диковинном! Ну, будто бы появился в столице знатный вор, такой смелости да ловкости, что на ходу подметки режет. И нет ему ни в чем равных! Так будто бы похвалялся тот вор самого царя обокрасть-обобрать до ниточки... Веришь - нет, а все злато-серебро из казны государевой повытаскать! - Не самая лучшая сказка... - печально вздохнул я. - Если вы действительно в курсе дела, то знаете, что из царских апартаментов было похищено нечто иное. - Да знаю... - небрежно почесал у себя в бороде хозяин трактира, - бумажонки какие-то пустяковые унесли. Только в нашем государстве их не купишь - не продашь, какая ж в том корысть?! А только крал их тот самый заезжий вор! - Гастролер, значит... Откуда такая уверенность? - Дак... работнички те же с ним вместе работали, на стреме стояли. Свою долю честно получили да здесь у меня и тратили... - Кто они? Имена, фамилии, адреса... - Я вновь взялся за блокнот. - Не серчай, сыскной воевода, - широко улыбнулся Селивестр Петрович, разводя руками, - что знал - сказал, а чего не знаю - уж не взыщи... - Угу,- переглянулись мы с Еремеевым. - Фома, опечатывайте помещение, всех посетителей под замок, а гражданина Поганова в отделение до выяснения обстоятельств. - Юрка Боров да Борька Свин, брательники они... - сквозь зубы процедил трактирщик, - живут в Лукошкине, на Колокольной площади. - Большое спасибо. - И тебе тем же подавиться, аспид милицейский... Я удержал руку Еремеева, хотя дать мерзавцу по морде, несомненно, стоило. Однако полученные сведения с лихвой перекрывали мой моральный ущерб. А так как время явно пошло за полночь, стоило собираться домой. - Селивестр Петрович, хочу поблагодарить вас за содействие органам и от души предупредить: следующая ревизия будет у вас в конце этого месяца. Если за оставшиеся пять-шесть дней вы не исправите обнаруженные нами недостатки - я попросту прикрою заведение. А теперь, пожалуйста, по кружечке кваса всем стрельцам, за мой счет, разумеется, и мы едем... Хозяин, видимо, хотел достойно ответить, но, встретившись взглядом с начальником стрелецкой сотни, передумал: - Настасья! Квасу для... дорогих гостей! Из кухни, покачивая бедрами, выплыла грудастая рыжеватая красотка из разряда "ночных фей" привокзального уровня. Она несла жестяной поднос с колоннадой глиняных кружек, следом появился и запотевший деревянный жбан с квасом. Деваха ловко черпала его половничком, разливая по кружкам. Я даже как-то не сразу осознал, почему так пристально вглядываюсь в ловкие движения ее рук... На мизинце левой играло маленькое золотое кольцо с розовым камушком посередине! Я автоматически отставил кружку, далее не успев отхлебнуть. Знойная Настасья проследила мой взгляд, удовлетворенно улыбнулась, повела полными плечами и, опустив ресницы, отправилась назад на кухню. - Кто эта женщина? - Настька-то? - ухмыльнулся хозяин. - Работает тут у меня, на все руки мастерица. Где прибраться, где сготовить, а где и постель гостям постелить... А ты что ж, и ее допрашивать будешь? Так я возражений чинить не стану... Твое дело милицейское, иди да спрашивай! По его скабрезной улыбочке было ясно, о чем и как мне надо "допрашивать" эту гражданочку. Подлецы подобного рода всех меряют на свой аршин. Я спокойно встал и направился в кухню, вслед за золотым колечком. Настасья, убедившись, что я "на крючке", прошествовала через все помещение мимо печи, чана с грязной посудой и корзин с продуктами к высокой лестнице на второй этаж. Пришлось еще и подниматься... - Гражданочка! Уже в коридоре у каких-то дверей она соизволила удивленно обернуться. - Поклон вам, сыскной воевода!.. А мне-то и невдомек, кто там позади топает... Надо чего? - Надо, - кивнул я и показал пальцем: - Колечко красивое у вас, позволите взглянуть поближе? - Смотрите, не жалко... За погляд денег не возьму. - Она с самым царственным видом сунула свою руку буквально мне под нос. Тонкий ободок, пятилепестковая ромашка с розовым самоцветом посередине, все сходилось. - Нравится? - Очень симпатичная вещичка... Откуда оно у вас? - Селивестр Петрович нынче вечером и подарили, а что? - Это кольцо проходит у нас по ориентировке как украденное. Причем украдено именно сегодня утром, ближе к вечеру пострадавшая уже обратилась в отделение. Я вынужден попросить вас спуститься со мной вниз и произвести с вашим хозяином очную ставку. - Ой, нет! - Девица сразу сдала все позиции и едва не рухнула на колени. - Нет, дяденька участковый, не води меня к нему! Он злой, он страшный... у него тут такие дела творятся - кровь в жилах стынет! Не выдавайте меня-я! Не пойду-у-у... боюсь! - Вам нечего бояться, вы под охраной милиции, - попытался успокоить я, но Настасья уже вовсю заливалась слезами: - Не пойду-у! Не хочу-у! Не буду-у! Он меня убьет... сей же час, как увидит, так и убьет! Я совершенно не умею себя вести с плачущими женщинами - у меня буквально руки опускаются! Добрых десять минут пришлось потратить на уговоры, успокаивания, утешения и обещания всевозможных гарантий. Когда у меня уже просто слов не было, истерика неожиданно прекратилась, несчастная вытерла нос рукавом и деловито предложила: - Пойдемте со мной, сыскной воевода. Тут комнатка тайная рядом... Я там вам все покажу да про преступления здешние все как есть понарассказываю! Мы вошли в уютную, со вкусом обставленную спаленку, освещаемую лишь большой лампадой под иконами в углу. Настасья почти силком усадила меня на свежезаправленную кровать, отошла к дверям, убедилась, что в коридоре никого нет, и заговорщицки приложила палец к губам: - Не ведаете вы, гражданин участковый, куда попали... Это ж самое разбойничье гнездо! Много гостей в наш трактир заходит, да немногие на своих ногах до дому возвращаются... Место это страшное, нехорошее! Сколь людей разных здесь Богу душу отдали, только болото здешнее и знает... Зря вы сюда приехали, зря все разнюхиваете, все одно, кроме смерти, ничего не сыщете... Будь ты проклят, собака милицейская! Что она сделала, я не заметил, наверняка дернула какой-то рычаг или наступила на секретную педаль... Кровать резко обернулась вокруг скрытой оси, и я камнем рухнул в темноту! Мой вскрик заглушил демонический хохот подлой бабы... Нет, на этом все не кончилось. Писал бы я эти строки, если бы не остался жив... Фортуна, везение, госпожа удача, счастливый случай, всегда спасающий пьяных и милиционеров, - называйте как угодно. Я зацепился за какой-то шкворень в стене ремнем портупеи. Лихорадочно нащупывая в полной темноте хоть какие-то выступы, сумел удержаться. Не видно было ни зги! Внизу мне явно делать нечего, поэтому, кое-как уняв отчаянно бьющееся сердце, я попытался вскарабкаться наверх. Грубые неструганые доски, из которых и состоял сам "колодец", имели массу щелей, с помощью которых очень опытный скалолаз мог бы рискнуть совершить восхождение. Я альпинистом не был... Но у меня и выбора не было тоже! Либо вниз, где наверняка острые колья, либо наверх, в темную неизвестность. Хотя почему неизвестность? Там должна быть кровать. Я карабкался до тех пор, пока не стукнулся головой о днище кровати. Упираясь изо всех сил, почувствовал, как она поддается и медленно поворачивается на хорошо смазанных петлях. Как выбрался - не помню... Повалившись на пол, долго не мог отдышаться. Фуражку где-то потерял... А-а, нет, вот она, родимая, у стенки валяется. Ну все, мирные переговоры кончились! Пора накрывать эту лавочку... Прав был Еремеев, здешних преступников не перевоспитывать надо, а брать в кандалы - и на царский суд! Горох особо церемониться не будет... и правильно. Теперь я на своей шкуре испытал судьбу тех бедолаг, что пропали без вести, остановившись на ночлег в каких-нибудь двух верстах от столицы! У меня хватит доказательств упечь всю банду на пожизненную каторгу, один "колодец смерти" чего стоит... Однако где же остальные? Надо поднимать еремеевских стрельцов и вязать хозяина, пока не сбежал... Я встал на ноги, отряхнулся и пошел на выход. Дверь была не заперта, спустился вниз так же, по лестнице, и через кухню... Мать честная! Все наши стрельцы в одном исподнем валялись прислоненные к стеночке, а их одежду и оружие уже увязывали в узлы под торопливым руководством Селивестра Петровича. Увидев меня, Настасья взвыла дурным голосом! Все обернулись... - Живо-о-ой... ишь ты! - недоуменно протянул трактирщик. - Как же ты выбрался, участковый? До тебя из "колодца" нашего еще никто живым не выползал... Ну да ладно, окажу тебе, сыскной воевода, честь особую - своими рученьками сердце твое ретивое выну! А ну, взять его... Двое бандитов, засучив рукава, пошли на меня, и я лишний раз пожалел об отсутствии табельного оружия. Потом времени на сожаления не осталось... Первого детину я попросту, пнул сапогом в пах, жестко, но действенно. Второму вывернул запястье и с размаху приложил ребром ладони в основание затылка. Вот так, господа уголовнички! Милицию голыми руками не возьмешь... - А ну, все, дружно! - взревел озлобившийся главарь. - Режь его, рви его, зубами грызи падлу участковую! С ножами и кастетами на меня пошли все. В общей сложности человек двенадцать, и, будь я хоть с черным поясом по каратэ, - они бы меня замочили. Но в этот момент дверь в трактир распахнулась, и на пороге возник Стивен Сигал местного разлива из недалекой Подберезовки! Митька был в меру навеселе, то есть еще держался на ногах, но говорил уже с заметным спотыканием даже на коротких дистанциях: - Ба...тьюш...ка сыскной вое...в...да. Чей-то тут?! Опять, что ль... рыкитиры всяк-кие родную м-милицию забижают?! У-у-у... злыдни н-невежественные! Р-руки пр...чь от Ник-киты Иваныча! - Перо под ребро пьяни стоеросовой, - коротко приказал Селивестр Петрович... И началось. Я, честно говоря, в этом зверстве особо не участвовал, сообразил не лезть под горячую руку. Видели в китайских боевиках стиль "пьяный кулак"? Ну вот это было нечто подобное, но с русским размахом от всей широты души! Митька вообще только мертвецов боится, а уж "выпимши" ему и сам черт не брат! Когда все было кончено - в трактирном зале не было ни одного целого стола, от лавок остались только щепки, от посуды - черепки, даже печь на кухне и та пострадала... На мои плечи легла нелегкая задача связать бессознательно валяющихся преступников и оказать им хоть какую-нибудь медицинскую помощь. Митька приволок два ведра колодезной воды - одно вылил себе на голову, из другого окатил весь ряд храпящих стрельцов. Еремееву с ребятами повезло - в квас было подмешано лишь быстродействующее снотворное, а могли бы яду сыпануть... Возвращаться в Лукошкино уже не имело смысла, поэтому я дал приказ выставить часовых и расквартироваться на ночлег здесь. Мы проверили конюшню, покрепче заперли ворота, забаррикадировали входную дверь и буквально повалились спать. Слишком много эмоциональных потрясений за один вечерок... "Спокойной ночи". Утро не обрадовало пробуждением. Меня тряс за плечо встревоженный Еремеев: - Вставай, сыскной воевода, беда! - Что случилось?! Я поднялся на ноги. В разгромленном помещении стояло трое стрельцов и Митька. На полу у стены лежало чье-то тело. Подойдя ближе, я узнал хозяина трактира. Одного взгляда на несчастного было достаточно, чтобы понять - Селивестр Петрович умер не своей смертью... - Мы-то, как на заре встали, тебя решили не будить, - тихо заговорил Фома. - Работничков этих ребята на двор потащили, телегу из сарая выкатили, думали всех в город везти. А хозяин возьми да и попроси водички испить, жалобно так... Ну, твой сотрудник ему ближайшую кружку-то и поднес. Тот только разок глотнуть успел, вздрогнул весь и головушку свесил! Мы к нему, а он уж не дышит... Митька с серым лицом смотрел на меня умоляющими глазами. Что же здесь, черт возьми, произошло?! Откуда в полностью разоренном зале взялась целехонькая кружка с водой? Я осторожно поднял ее с пола и принюхался... Так и есть! Знакомый запах горького миндаля... - Тело к нам в отделение. Остальных - в тюрьму. Кружку я беру с собой, это вещественное доказательство. Да, а где девица, такая смазливая... Настасья? - В уборную пошла, упросила, - ответил кто-то из стрельцов. - Ее тоже к нам в отделение, с ней будет особый разговор, не забыть бы кольцо забрать... А здесь оставьте двоих как охрану, к обеду пришлем сюда полную бригаду с дьяком для описи и обыска. Место оказалось значительно опаснее, чем представлялось на первый взгляд... Собираться начали минут через пятнадцать. Пришлось задержаться, потому что эта стерва умудрилась удрать! Как? Это и мне интересно... Уборная стояла в дальнем углу двора, у забора, за ним - тропинка в лес, отправляться в погоню бессмысленно... Ничего, объявим в общелукошкинский розыск, и преступницу найдут быстро. Пора домой, Яга небось и так с ума сходит... Пока то да се, короче, в обратную дорогу отправились где-то часов в девять, коней не торопили. Гордый Митька шумно расписывал стрельцам, как он вчера, по ночи, жизни за милицию не пожалел! Причем количество врагов, качество их вооружения увеличивались каждые десять минут. Все были чудовищно свирепы и силы немереной, особенно зверскими выражениями лиц отличались гражданин Поганов и гражданка Настасья, кстати, последней почти удалось удушить нашего скромного героя девичьей косой... Стрельцы как будто бы верили. Лично у меня не было ни малейшего желания уличать кого-либо во лжи. Вполне хватало грустных размышлений по текущему делу... Что же я теперь скажу Олене? Ведь украденное кольцо ее матери было почти у меня в руках! Я абсолютно уверен, что хозяин трактира скупал краденое и презентовал колечко своей служанке. Хотя она наверняка была и сожительницей и соучастницей - недаром так ловко управлялась с кроватью... Придется начинать поиски заново. Внезапно я поймал себя