вался, что являюсь самым любимым, самым лучшим и самым замечательным мужчиной на земле! Те способы, которыми моя жена меня в этом убеждала, вы не найдете ни в одной "Камасутре", но тем не менее они известны любой любящей женщине. Подчеркиваю, именно любящей! А уж когда ваша любящая жена еще и ведьма... Задернем занавес. Я не хочу, чтобы все вокруг было усыпано пеплом вечно недовольных мужей, сгоревших от зависти. Любимая, дай хотя бы отдышаться... хотя какого черта! x x x Наташа ушла из дома около восьми вечера. Фрейе нужно было купить кое-что из обуви да заодно и отправить тут же с нарочным шилохвостом. Это такие сверхскоростные дракончики, длиной не более метра. Легко меняют расцветку, а движутся в пространстве столь быстро, что почти невоспринимаемы человеческим глазом. В Городе их охотно используют на манер почтовых голубей для рассылки небольших бандеролей в измерения. Зверьки достаточно смышлены, чтобы всегда найти адресата, и ловки до такой степени, что их самих практически не замечают. То есть посылка с сандаликами, открыткой и шоколадкой плюхнется на колени нашей дочери совершенно из ниоткуда. Поверьте, это гораздо удобнее, чем нанимать, например, большого китайского дракона вроде Боцю. Хотя он и дешевле стоит, но сколько народу перепугает... -- Опять лью мимо! Опять лью мимо! Хоть цель близка-а... -- подражая Малинину, напевал Фармазон, запершись в туалете. Я стоял у двери, терпеливо дожидаясь своей очереди, а застенчивый Анцифер трудолюбиво разогревал ужин. Сам я есть пока не хотел, но угостить близнецов стоило, в последнее время без их обоюдной помощи я бы просто пропал. Однако на чем пришлось настоять, и Анцифер со мной согласился, так это на отсутствии спиртного. Приунывший нечистый сразу обозвал меня скопидомом Плюшкиным и надулся, как беге­мот. Пришлось при нем распахнуть холодильник и показать, что -- нет... Фармазон воспрянул духом и предложил сбегать, на что я, в свою очередь, ответил контрпредложением -- наколдовать! Черт подумал и сдал позиции. Вообще, я отметил некую тенденцию к тому, что именно Фармазон в большей мере опасается моих поэтических заклинаний, хотя сам же на них и толкает. Решив побеседовать на эту тему в следующий раз, я ограничился на сегодня ролью гостеприимного хозяина. После тарелочки борща, на переходе к салату и котлетам, оба братца постепенно разговорились. Мне, правда, показалось, будто они избегают смотреть в глаза друг другу, но... Возможно, действительно показалось. Уже после чая, когда мои духи вытянули ноги и блаженно откинулись на табуреточках, прислонясь к стене и кухонному шкафу, я позволил себе первый вопрос: -- Анцифер, скажите, пожалуйста, как получилось, что шаровая молния демонессы ударила по ней же, уничтожив свою хозяйку на месте? Ведь вы как-то приложили к этому руку... -- Увы... -- задумчиво ответствовал белый ангел. -- К сожалению, Сереженька, по совести говоря, очень трудно непредвзято классифицировать свой поступок. С одной стороны, я обязан оберегать вас от неприятностей любым возможным способом. С другой стороны, пособничество в убийстве ничем не оправдывается, к тому же для физического уничтожения лиц, пособничающих силам Зла, существуют специальные отряды ангелов возмездия. -- Такие голубоглазые тяжелоатлеты с огненными мечами... -- лениво дополнил Фарма­зон. -- Нашему брату с ними лучше не связываться -- дают по башке, не задавая вопросов, и по одному не ходят. -- Но почему умерла демонесса? -- напомнил я. -- В том молитвеннике, которым прикрывался священник, был один маленький секрет. Думаю, монах и сам о нем не знал... -- Что именно? -- Закладка. Крепко пришитая к переплету узкая плетеная веревочка. В нее вплетены нити из той самой веревки, которой Иоанн Креститель перепоясывал свои чресла. А любая, даже самая незаметная вещь, некогда принадлежавшая святому, несет в себе толику его духовной силы! Результат налицо... -- Понятно-о... -- Вот так, братан, нас и ловят, как лохов на покупке нейлоновых кофточек. И это, заметь, служитель Добра! Хотя ладно, мы тоже не ангелы... Я вопросительно глянул на Анцифера, он опустил ресницы и промолчал. Нет, творилось действительно что-то странное! Да чтобы наш Циля спустил нечистому две шпильки подряд?! Либо он всерьез проникся идеями всепрощения, либо... чувствует себя в чем-то виноватым, но перед кем? Не перед Фармазоном же... -- Ребята, а вы знаете, мне с утра звонил сам Кошкострахус, -- начал я, решив немного разрядить обстановку. -- Благодарил за оказанную материальную помощь и даже присвоил очередное воинское звание. Я теперь -- "супер-шпионус" с правом ношения серебряного эполета на левом плече рубашки под пиджаком. Представляете? -- Почему под пиджаком? -- механически откликнулся нечистый дух. -- Так чтоб никто не догадался! -- радостно рассмеялся я. Черт поддержал меня кислой улыбкой, а побледневший Анцифер окончательно повесил нос. -- Но самое главное, что ведь я им никакого золота не доставлял! Нет, ну вы представляете?! -- Угу... -- хором вздохнули оба. Я понял, что теряю нить разговора, в привычно скандальные отношения близняшек вкралась необъяснимая нота щемящей грусти. Случайные недомолвки или сознательное умалчивание с обеих сторон приводили к тому, что две половинки моей души казались уже совершенно чужеродными. Это было так неправильно и так несправедливо! Анцифер и Фармазон, два брата, две составляющие, две не существующие друг без друга автономные субстанции, сидели беззащитно-трогательные, словно маленькие дети, обиженные и виноватые одновременно. У меня в голове сразу всплыли строки одного давнего стихотворения. Пусть это не совсем в тему, но... Минотавр топчет звезды... Геи молоко разлито. Ночь темна. Наверно, поздно Ощущать себя разбитым, Если и хрусталь небесный Уступает грубой силе. Мне сегодня стало тесно В этом доме. Или -- или? Или мы совсем не звезды И умрем не так красиво... Может, тихо, может, грозно, Может, даже агрессивно. Или -- звезды?! Это значит, С неба падая упрямо, Мы летим туда, где плачут Дети, брошенные мамой. Загадайте пожеланье- Мы замедлим ритм паденья, До последнего свиданья Будет целое мгновенье. Все исполнится, поверьте... Только нам, судьбой забытым, -- Тихий хруст зеркальной смерти Под раздвоенным копытом. На последней фразе у всех троих были мокрые щеки. Я протянул руки, и оба братца от души зарыдали, уткнувшись в меня носами (Анцифер в правое плечо, Фармазон в левое). Перемежая невнятные бормотания обильным слезоразливом, близнецы сбивчиво, но старательно выпрашивали друг у друга прощения. Причем, как мне показалось, отнюдь не за какие-то заплесневелые грехи, а конкретно за нечто, совершенное здесь и сейчас. Интрига становилась все более закрученной... Тем более что тема касалась честно добытого в Мексике золота. Понемногу успокаиваясь, ангел и черт попытались ввести меня в курс дела, как третейского судью, дабы пожурить виновного и помочь ему выпросить прощения у обиженной стороны. Итак... -- Сергей Александрович, как вы помните, в яростной борьбе с демонессами нам удалось завладеть двумя золотыми цепями. Длина каждой примерно шесть метров, вес, соответственно... не помню. Ты не подскажешь, милый друг? -- Конечно, братец, о чем речь... Не менее пяти с половиной килограммов настоящего американского золота, приличной пробы. А поскольку бросалась ими одна общеизвестная девица с венерологическим именем, то обе цепочки были абсолютно идентичными. Очень удобно для дележки на двоих, но... -- Но Фармазон сказал... -- Я был неправ! -- Нет, это я был неправ! -- Циля, дорогой, ты лишь справедливо заметил, что вроде бы одно полновесное звено с какой-то цепи все-таки упало. Но с какой? Ни я, ни ты ответить не могли... Не казни себя, нам было негде их перевешивать. -- Все равно... все равно, я ведь мог бы и не упоминать о такой мелочи, а теперь... -- Да в чем проблема-то? -- не выдержав, влез я в их разговор. Близнецы печально вздохнули... -- Мы с любезным Фармазоном решили пока спрятать цепи в наших рюкзаках, а по возвращении в Город достать и, выяснив общий вес, честно поделить все до грамма. Так вот, он, мой единоутробный брат, оказался честней и порядочней, а я... -- Анцифер вновь закрыл лицо руками. -- Циля, не надо! Не выгораживай меня, не то я опять разревусь... -- Но это же правда! Это я, я подвел и обманул тебя... -- Хватит давить мне на психику! -- взвыл бедный черт. -- Да, я вор, я мерзавец, я подлая скотина, обокравшая своего делового партнера, более того -- единственного брата! И из-за кого?! Из-за голых, скользких, противных крысючат! -- Нет, нет! Из-за маленьких, беззащитных, обреченных детенышей крысюкинских матерей, уставших от бесконечной войны. -- А... какая теперь разница? Циля, прости меня, гада! Возьми себе мою половину золота, дай мне по морде и... забудем об этом. -- Ах, Фармазон... -- проникновенно признал Анцифер. -- Наверное, еще никогда ангел не получал такого урока от черта. Не думал, что именно ты будешь учить меня истинному великодушию, но школа смирения есть высшее достижение духовного роста... Прими мою руку, брат мой! -- Не побрезгуй, братишка... -- Нечистый и ангел обменялись крепчайшими рукопожатиями. Пока они, переполненные чувствами, стискивали друг другу ладони, я все-таки попытался понять: -- Так о чем, собственно говоря, речь? -- Сереженька, дело в том, что я, ослепленный гордыней, отдал ту цепь, что была у меня, в штаб Кошкострахуса. Я сделал это ради детей, но я не имел права единолично распоряжаться общим имуществом. А сейчас Фармазон, этот кристальной честности черт, бескорыстно предлагает мне половину своей цепи! Вы понимаете, что это значит? Вы... вы... чувствуете, какая сладостная боль разрывает мою грудь? Я удивленно воззрился на нечистого. Тот буквально окаменел на табуреточке, двумя руками держась за отпадающую челюсть. Мы с ангелом даже слегка испугались... -- Что-то не так? -- Ша, Сергуня... дай мне выдохнуть, осознать и проникнуться... -- с большим трудом заговорил черт. -- Так это, значит, запах твоих духов витал в кабинете генерала, аист ты наш белокрылый?! Я, как последний дурак, жертвую этим голохвостым вонючкам всю свою честно заработанную цепь... Полчаса валяюсь у тебя в ногах, вымаливая прощенья, а ты, лебедь недощипанный, уже отдал им всю мою долю? -- Но... у тебя... там же... в твоей цепи была и моя часть, я надеялся, что это послужит достаточной компенсацией! -- А сказать мне заранее ты не мог, меценат в перьях?! -- Попрошу без оскорблений! В конце кон­цов, ты первый... -- Ах, это я первый... Вы не поверите, с каким облегчением я вслушивался в развивающийся скандал. Как все-таки хорошо, что хоть какие-то вещи остаются незыблемыми и постоянными. На кухне назревала конкретная драка, я вышел, дабы не мешать... x x x Наутро опять позвонил Семецкий. Наташа была в ванной, так что на все вопросы пришлось отвечать мне. Книготорговец-библиофил говорил резко, отрывисто, дважды в трубке слышались сухие звуки пистолетных выстрелов (мэтру удалось пристрелить очередного убийцу). Собственно, вся суть сводилась к одному: не могу ли я повлиять на собственную супругу, дабы убедить ее совершить акт супервыгодной продажи редких карт или оттисков? Ибо такие вещи лучше доверять опытному специалисту, а не хранить дома под матрасом. В случае удачи мне посулили солидные комиссионные... Я обещал попробовать, ведь это меня ни к чему не обязывало. Когда супруга принялась за чай с бутербродами, я честно выложил ей все о телефонном звонке. Наташа рассеянно покивала, но ничем определенным по этому поводу делиться не захотела. -- Но ты хотя бы можешь объяснить, что намерена с ними делать? -- M-м... не знаю. Можно продать, можно обменять, можно выставить на аукцион, можно попробовать воспользоваться самим... -- В каком это смысле? -- Я тоже присел, налил кофе и укоризненно глянул на тарелку с заметно уменьшившимся количеством бутер­бродов. Моя хозяйственная жена только повела бровью, как кусок сыра да батон обреченно бросились под кухонный нож. Довольно удобно, вынужден признать... -- Спасибо, но ты не ответила. -- Сережка, давай поговорим откровенно. Ты можешь выслушать меня, не перебивая? Я кивнул, Наташа некоторое время собиралась с мыслями, а потом начала ровно и неторопливо: -- Вот мы с тобой живем в маленькой двухкомнатной квартире, доставшейся тебе от родителей, а им от бабушек и дедушек. Пусть это центр Питера, но старый фонд есть старый фонд. Только за два последних года мы четыре раза делали косметический ремонт: трубы, окна, вода, пол, протекающий потолок в туалете. Моя зарплата, прямо скажем, маленькая. Твои заработки гораздо больше, но они случайны, и я не могу всерьез планировать расход этих денег. Здесь, в Городе, все иначе. У нас шикарные условия жизни, я -- практикующая ведьма, ты -- известный колдун-стихотворец. Здесь нас уважают, а на что я годна со своей магией в Петербурге? Применять свои способности в мелкокриминальной деятельности? Да, можно открыть салон, предсказывать судьбу, снимать порчу и заряжать амулеты. Да, я, может быть, буду одна истинная колдунья на тысячу банальных воровок, но что это в принципе решает... Милый, мне уже далеко не семнадцать. Я хочу посмотреть мир. Хочу, чтобы мой муж не бегал по выступлениям, как загнанная лошадь. Хочу, чтобы у Фрейи было детство и все, чего ее лишили в том, заброшенном, мире. А для этого надо быть на голову выше остальных. Сверхведьмой! Ведьмой, нашедшей и захватившей великую Книгу Семи Магов! -- Любимая... -- Мне резко расхотелось есть, я поставил чашку на стол и взял Наташины руки в свои. -- Не подумай, что я тебе не доверяю, но... ты уверена, что других вариантов нет? -- Сережка. -- Она улыбнулась и благодарно потерлась щекой о мою ладонь. -- Я же не зря столько торчала за компьютером. Все, что было возможно, уже задействовано и работает. Если нам удастся достаточно выгодно продать оттиск печати, я никогда об этом не пожалею. -- Семецкий предлагает слишком мало? -- Он все-таки торговец, выгадывает на всем и везде, где может. Пока его авансы просто несерьезны... Вот примерно на этом и закончился наш раз­говор. Наташа начала собираться, у нее были намечены две важные встречи. Договорились, что мы встретимся ближе к вечеру в небольшом ресторанчике у набережной. Местечко называлось "Контраст", возможно, потому что, с одной стороны, там превосходно готовили, а с другой -- вся обслуга состояла из рослых темнокожих демонов, безумно любезных и говорящих с афро-американским акцентом. Таким образом, почти весь день для меня оставался свободным. Проводив жену, я походил туда-сюда по квартире, поиграл в "Сексоник" на компьютере, включил и выключил телевизор, нашел роскошный трехтомник Шекли в книжном шкафу... И все-таки, чем заняться в ближайшие шесть часов, представ лилось весьма ту­манным. Звонок сэра Мэлори в эту минуту прозвучал спасительным гонгом! -- Сергей Александрович? Счастлив приветствовать в добром здравии. -- Спасибо, и я очень рад вас слышать. Наташа говорила, что вы неоднократно звонили, пока я... ну, не болел, а как бы... отсыпался. -- Я переживал за клюссимус люпенс шоу к. Липьа нернь по трилиот знакопель валериапуськи и клон, клон, клон... Ибо именно сон излечивает нашу психику лучше любых новомодных лекарств! -- А как ваше здоровье? Нога уже не беспокоит? -- в свою очередь вежливо полюбопытствовал я. Старый джентльмен бодро расхохотался, заявив, что настоящему рыцарю не стоит даже обращать внимание на такие мелочи. Хотя, на мой "нерыцарский" взгляд, колотая рана в бедро насквозь длинным стальным прутом с шипами -- никак не мелочь... -- Я как раз намеревался распарить свои стариковские кости в самум бур торнандос. Сонслярий, нашнаж, миникюор, а торме порме -- ибс пиво! И уж поверьте мне, пиво у них очень приличное. Пусть не питерский "Калинкин", но все же... -- Так вы хотите, чтобы я составил вам компанию? -- Да, мой друг. Если, конечно, вы не очень заняты... Разумеется, я сразу же дал согласие. В самом деле, ради чего торчать одному дома, когда можно сходить в сауну с хорошим собеседником и добрым собутыльником. Ну, второе - это понятие относительное, за все наши немногочисленные застольные встречи сэр Мэлори пил охотно и помногу, но пьяным я не видел его никогда! Нет, нет, обязательно надо сходить, иначе просто с ума сойду от бездействия. Видимо, бешеный ритм последних дней, насыщенных борьбой, беготней и приключениями, заставил кровь двигаться в жилах с удвоенной резвостью. Спокойная и размеренная жизнь уже не для меня. Я ведь решил сменить имидж и стать героем. А герои... они на месте не сидят, они вечно суетятся в поисках очередных проблем на беспокойную головушку. Как известно, подвиги можно совершать везде, даже в непритязательном походе в финскую баню. По крайней мере, в моем случае все именно так и оказалось... Я переоделся, оставил жене сообщение на автоответчике на тот случай, если вдруг ей взбредет в голову поболтать со мной по телефону. Оделся подемократичнее: в свободную рубашку, джинсы и кроссовки. После чего затребовал у гардеробного шкафа полный банный набор -- войлочная шапка, рукавицы, свежая простыня и березовый веник появились в ту же минуту. Впрочем, веник оказался лишним: как помнится, в сауну его не берут. Хотя по некотором размышлении я сунул его в пакет и впоследствии об этом не пожалел... Дверной замок автоматически щелкнул "собачкой", и я легко пробежался по ступенькам вниз. Погода, как всегда, была великолепна, прохожие, улыбаясь, щурились от солнца. Чьи-то милые дети во дворе сказали мне "здрасте", дружелюбно помахивая хвостиками. До встречи с сэром Мэлори у меня было еще около получаса, и я решил прогуляться пешком. Старый рыцарь пояснил, что сауна находится че­рез четыре квартала по проспекту, левая сторона -- заблудиться невозможно. Так что я шел свободной походкой, размахивая пакетом, довольный жизнью и почти напрочь забывший о всех потрясениях и невзгодах. Прикупил пару забавных сувенирчиков по дороге -- пригодятся для друзей по литературному цеху. Съел ванильное мороженое в форме беленного временем черепа, а где-то через пару кварталов ко мне незаметно пристроились еще два попутчика. Справа от меня мелко семенили золотистые сандалии Анцифера, а слева лихо мели уличную пыль длинные полы черного фармазонистого балахона. Ну что ж, видимо, и духам время от времени имеет смысл сдаваться в стирку. Я не стал их прогонять, вчетвером веселее... x x x Особых следов героического спарринга на их лицах заметно не было. Должен признать, что это к лучшему. Обычно если близнецы и доходят до рукоприкладства, то, понаставив друг другу фонарей под глазом, быстро находят пути к взаимному примирению. Ибо дуться на своего же родственника после того, как уже съездил ему по уху, глупо. Однако на этот раз оба духа сопровождали меня совершенно молча, даже как-то отрешенно, словно каждый из них шел куда-то по своим собственным делам. -- Хорошая погодка, Анцифер! Как вы смотрите на то, чтоб я взял и вам пару порций ванильного мороженого? -- У него неподходящая символика, -- ровно ответил белый ангел. -- И потом, мне все равно не съесть две порции. -- А, так я имел в виду, что угощаю вас обоих. Вы ведь не откажетесь поделиться с братом? -- У меня нет родственников. Вот так... Ни больше ни меньше, сказал -- как отрезал. Что ж, попробуем с другой стороны... -- Фармазон, а как вы относитесь к местному пиву? Я как-то пробовал "Монастырское", с привкусом вишневой камеди, очень даже ничего... -- Предпочитаю водку, -- четко обозначил черт. -- Хотя и признаю, что пить эту мерзость в сауне -- смертоубийство. -- Так, может, все-таки по пиву, с расстановочкой, на троих? -- На двоих, Сергунь. Либо с ним, либо со мной, при любом раскладе я не откажусь. Мне, знаешь ли, дальше некуда... Ну... естественно, пришлось проглотить и это. Я честно старался использовать любые возможности для примирения, но если уж они оба так уперлись лбами -- ничего не попишешь. Находиться между молотом и наковальней тоже весьма средняя радость. Слава богу, мы, кажется, пришли... Сэр Мэлори, в элегантном светло-бежевом костюме, с тросточкой, приветливо помахивал мне рукой. Церемонно поприветствовав друг друга, мы уточнили план мужских посиделок. Первое, что я хотел узнать, -- так это по сколько скидываемся, что берем, как долго сидим и далее в том же духе... Оказалось, тратиться не надо, все давно оплачено, у великого писателя свои расчеты с владельцами банного комплекса. Подчеркиваю, именно комплекса, так как в относительно небольшом (по крайней мере, внешне) двухэтажном домике сразу размещались и сауна, и русская баня, и японская бадья на шесть человек, и массажный кабинет, и ресторанчик, и даже отдельные кабинеты для... Но это уже лишнее, если Наташа узнает, что я вообще туда заглядывал, то напрочь оторвет мне голову. Я знаю свою жену, поэтому и рисковать не намерен, точка! За стеклянными дверями, как живая иллюстрация к детской считал очке, стоял большущий бурый медведь в кипенно-белом халате. Он, широко улыбаясь, проводил нас в раздевалку, ненавязчиво уточняя по ходу дела, как мы намерены провести ближайшие два-три часа. Мы выбрали финскую сауну, сухой пар, деревянные скамьи, соленые сухарики и мягкое, светлое пиво. Медведь внес все в записную книжечку, пообещав, что расстарается на высшем уровне. Я еще хотел уточнить, не знаком ли он с дядей Мишей и другими обитателями филатовского леса, но потом передумал. Вдруг -- "да", зачем бередить парню душу? И так понятно, что прислуживать в бане -- не лучшая карьера для любого медведя. Раздевались по очереди, сэр Мэлори оказался очень стыдлив и вышел, замотанный в простыни, как мумия, в большом тюрбане из полотенца и в белых перчатках. Это было зрелище! Я, как человек более свободных нравов, ограничился небольшой простынкой на бедрах и войлочным колпаком на макушке. Мы удобно развалились на горячих досках и сначала лишь блаженно молчали. Старый рыцарь заговорил первым: -- Я видел ее на днях... -- Банни? -- догадался я. -- Нет, ту девушку, что называет себя Сейлор Мун. -- Это она и есть. -- Ни зам-ням бы не покумбы... -- Увы, эта юная террористка -- двоюродная сестра моей жены. Приехала к нам в гости из Петрозаводска, ну и попыталась навести свои порядки. Вы знаете, на самом деле "Сейлор Мун и воины в матросках" всего лишь японский мультсериал для девочек. Банни он очень нравился, она воображала себя главной героиней, а попав в Темные миры, ее самые заветные мечты стали реальностью. -- Сумпосиумс -- амнемиумс! -- наставительно кивнул писатель. -- Нонсун иск-кулль, и к тому же у девочки явная потеря памяти. Она сама пришла ко мне, одна и без оружия. Каюсь, сначала я едва ее не застрелил... Спасло аристократическое воспитание, нас не учили поднимать руку на женщин. -- Меня тоже, однако... на моей совести гибель трех демонесс. -- Это не женщины! Это прислужницы Зла, исчадия Ада! -- Слабое утешение, -- хмыкнул я, -- а лично вы как поступили бы в подобной ситуации? -- Так же, как и вы! -- Сомневаюсь... -- Я тоже... -- Сэр Томас отер перчаткой бисеринки пота со лба. Я был не менее потный, но выходить пока не хотелось. Переглянувшись, мы постучали в деревянную стену, громко попросив медведя принести по кружечке пива прямо сюда. Буквально через минуту дверь распахнулась, и мы едва не взвыли от восторга -- на пороге стояла очаровательная блондинка в облегающем халатике, с подносом в руках! Вот это сервис! -- Пиво заказывали? -- Мы синхронно кивнули. Девушка с такими формами одинаково действует на мужчин любого возраста. По крайней мере, на миг я абсолютно забыл, что женат, а старый рыцарь о том, что давно уже не интересуется женщинами вообще! Блондинка поставила под носик с кружками на скамью, продемонстрировав сногсшибательное декольте, повернулась к нам спинкой, чуть прогнулась в талии, сделала ручкой и многообещающе улыбнулась на прощание. У меня что-то предупреждающе щелкнуло в голове... Готов поклясться -- я уже где-то видел эту улыбку! Где-то далеко, не в этой жизни, ибо если бы в этой... Дверь захлопнулась, и сэр Мэлори, схватив запотевшую кружку, начал торопливо заливать ледяным пивом жажду иного рода. Я тоже отхлебнул. Хорошо, что оно холодное, здесь становится просто невыносимо жарко... -- Уф... -- тяжело выдохнул мой пожилой друг. -- Пиво хрюнкабель! Фиф лис "Волжанин"? О, и не фиф, ни гранфиф сию кислослюкотань! А ю ен довольно приличное, не правда ли? Я не успел ответить, сэр Мэлори внезапно сильно побледнел и ничком свалился с лавки на пол! Боже мой, да у старика тепловой удар! Я подхватил его под мышки, вылил остатки своего пива на голову, похлопал по щекам, но он не приходил в себя. Стараясь удержать безвольное тело, я дотянулся ногой до двери и пнул ее изо всех сил. Ноль! В смысле, результат нулевой! Впечатление такое, что с той стороны ее насмерть забетонировали, оставив нас умирать от невыносимой жары в маленькой деревянной комнатке. -- Эй, там! Медведь, мать вашу... -- в испуге и ярости завопил я, стуча кулаком в стену. -- Откройте дверь, здесь человеку плохо! Из-за стены -- ни звука, словно там все тоже умерли. Положение становилось катастрофическим, я был как никогда близок к неуправляемой панике. Отложив в сторонку бедного рыцаря, обрушил на дубовую дверь целый водопад ударов, ругательств и просьб. Сильно ушиб палец, на фиг потерял шапочку, едва не осип, но ничего не добился. Становилось тяжело дышать... -- Анцифер! Фармазон! Ребята... Белый ангел появился первым, посмотрел на нас круглыми от ужаса глазами, дважды глубоко вздохнул и... рухнул, схватившись руками за сердце. Я тихо застонал... Прямо из стены спокойненько вышел раскрасневшийся Фармазон. -- Чей-то прохладно у тебя здесь, Сереженька... Температурка не выше сорока пяти, явно уголь зажимают. А у нас в Аду знаешь какая жара? Э-э... с этим курортом не сравнить... Серега, Серега, эй! Тебе что, плохо? Серега, не падай, подожди, я мигом! У меня прояснилось в глазах, только когда кто-то черный окатил меня с ног до головы ледяной водой... -- Ну вот, ожил... Ты, кореш, меня больше так не пугай. Я во цвете лет без работы оставаться не желаю... -- Спасибо, -- выдавил я, забыв, что для нечистого такое пожелание равносильно проклятию. -- Тьфу! Отблагодарил, блин... -- сквозь зубы выругался черт, а наше бедственное положение только усугубилось. x x x Сэр Мэлори лежит, раскинув руки в перчаточках, без тюрбана, полузапутавшись в своих простынях, раскинув ноги на юг и запад. Анцифер -- чуть в сторонке, носом в пол, лебединые крылья врастопырку, из-под задравшегося подола белоснежных одеяний выглядывают кружавчики длинных кальсон. Наглый Фарма­зон чувствует себя как рыба в воде, пытаясь травить анекдоты на религиозные темы. Ему до этих двоих ровно никакого дела нет... Я потряс мокрой головой, приподнялся и встал -- пора брать власть в свои руки... -- Почему не открывается дверь? -- Приперта с внешней стороны дубовым брусом, -- охотно доложил нечистый. -- А где медведь? -- Храпит без задних лап у себя в предбаннике. -- А... а откуда вообще в сауне дубовый брус? -- Понятия не имею... Ты не приносил? -- Нет... -- ответил было я, но вовремя спохватился. -- Что за чушь?! Фармазон, выйдите и откройте сейчас же! -- Не могу... -- Я говорю, выйдите, отодвиньте брус и... стоп! Простите, не расслышал, вы сказали -- не могу? -- Не имею права, -- мрачно подтвердил черт. -- Ты че, забыл, -- я ж тут на полном контроле! Один добрый поступок, и все, хана! Уволят с потрохами и орден отберут... -- Да как вы можете думать об орденах в такую минуту, когда мы все можем погибнуть?! -- едва не задыхаясь от обиды, возопил я. Фармазон почесал нос, подумал и вновь развел руками: -- Ничем не могу помочь. Сам выпутывайся. -- Но как?! -- Это ты у меня спрашиваешь, шустрый член Союза писателей? До меня, кажется, начало доходить... Минуточку, минуточку, ведь что-то такое у меня действительно было. Как всегда, о любви, но все равно в чем-то очень подходящее. Погодите, погодите... ага! Королева моя... Напротив Не дышу, как перед святыней. Вы владычица душ и плоти Всех, кто в дом ваш заходит ныне. Вам ни в чем не найдется равных; Ни в уме, ни в любви, ни в танце Что же я на доспехах рваных Не навел так, как должно, глянца?! Вы, картинно вздымая руку, Поднимаете кубок алый... Мои песни наводят скуку, Чуть кривя ваших губ кораллы. Но о том, кто меня достойней, Упоенно щебечут гости. На земле прекратились войны, Залегли по могилам кости Я смешон в старомодной драме, И мой меч не достоин чести - Рисоваться в старинной раме Со своим господином вместе. Но, всегда оставаясь другом, Вы велите: "Идите, рыцары К моим верным и честным слугам, Вам туда подадут умыться". Я пройду сквозь любые двери, Я уеду навек отсюда, Отрекаясь от суеверий, Как надежд на слепое чудо. Вы коснетесь оконной рамы И вздохнете притворно тяжко: "Он всегда был немного странный, Но он любит меня, бедняжка..." -- Сносно... -- важно кивнул черт. -- Я даже готов слегка поаплодировать! А теперь не сидите пень пнем, маэстро, -- пихните дверь! В принципе он был прав, но сначала я попытался стянуть с головы косо сидящую кастрюлю. Ремешок под подбородком от влажности расстегивался туго, кастрюля при ближайшем рассмотрении оказалась тяжелым рыцарским шлемом. Длинный плащ я отбросил через секунду, а вот пояс с мечом снимать не стал, вдруг пригодится? Хотя, наверное, вид у меня, абсолютно голого, но с мечом и в простыне, был комичным... И вот только после всего этого я вновь толкнул тяжелую дверь. Bay! Моя рука беспрепятственно ушла в нее по локоть. Я изумленно воззрился на Фармазона. Тот ухмыльнулся, процитировав: -- "Я пройду сквозь любые двери..." -- так, кажется? Ну и двигай, пока еще один солнечный удар не схлопотал! Меня чудесами если и удивишь, то уж никак не напугаешь. Раз проходит рука, то пройдет и все остальное. Зажмурил глаза, приготовившись к рывку, вздохнул, как перед нырянием, и... -- Цилю захвати, по-моему, у него уже тапки тлеют. Я послушно кивнул, подхватил под мышки бессознательно лежащего ангела и всем задом бухнулся в дверь. Не очень удачно... Или нет, мне-то ничего, а вот для Анцифера не очень. Я-то просто рухнул спиной на кафельный пол в бассейной комнате, но непонятная сила на полпути вырвала из моих рук крылатого друга. В запарке мне не взбрело на ум ничего лучшего, как тут же вскочить на ноги и вновь шагнуть в ту же сауну сквозь ту же дверь. Белый ангел теперь валялся навзничь с быстро растущей шишкой на лбу. Подлый Фармазон в углу задыхался от смеха, видимо, в бессознательном состоянии духи абсолютно не могут проходить сквозь стены. -- Си... Сю... Сюрега... и эт...то шутка! Нога-а-ми не бей-й, гы-гы-гы!!! Я зарычал, рванулся обратно, поднапрягшись, отвалил от двери здоровенный неструганый брус и начал вытаскивать несчастных по одному. Черт честно пытался помочь, но все равно хихикал не переставая... Мы уложили бедолаг прямо на полу, подсунули обоим скрученные полотенца под головы и положили каждому на лоб мокрую холодную тряпочку. Нечистый любезно предложил облить ледяной водой, но я, хотя и убедился в эффективности этого средства на собственной шкуре, категорически отказался. Слишком уж это варварский способ, как вспомню -- так вздрогну... -- Дальше что? -- спросил я, когда первая помощь пострадавшим была оказана. -- Дальше-е... -- мечтательно протянул нечистый, опускаясь в уголок в позе лотоса, -- садись, дорогой, стриптиз смотреть будем. -- Чего-чего?! -- недопонял я. -- Перевоплощение. Такой специфический танец, под бодрую музыку, с эротическими фрагментами. Я сам и раньше видел, но тебе тоже понравится -- зрелище впечатляющее! Потом как-нибудь накарякаешь стишок на эту тему... -- Фармазон, да объясните же толком... -- Оглянись, -- лаконично посоветовал черт. Я оглянулся: из предбанника в комнату с бассейном легко скользнула та самая блондиночка с роскошными волосами, в миленьком халатике. При виде сэра Мэлори, все еще лежащего на полу, она удовлетворенно улыбнулась, а вот взглянув на живого и здорового меня... Ее улыбочка сразу приобрела вид неаккуратно наклеенной. -- Ты... жив?! -- M-м... честно говоря, да! -- Я виновато ощупал себя руками, лишний раз убедившись, что говорю чистую правду. -- Ты действительно великий колдун... -- с изрядной долей уважения признала девушка, накручивая на пальчик прядь золотых волос. -- Я могла бы позвать Великого Герцога, но это будет слишком скучно. К тому же он, может, и не захочет тебя убивать... -- О чем вы говорите?! Мы с другом пришли в ваше заведение и надеялись, что это приличное место. Так нас тут едва не изжарили живьем! Я требую вашего банщика-медведя и жалобную книгу! -- А если я убью тебя сама, то мой ранг повысится на три ступени... -- словно бы и не слыша моих потребительских возмущений, продолжала рассуждать блондинистая официантка. Она по-прежнему казалась мне безумно знакомой, но подсказать было некому... -- Что у тебя за меч? Не волшебный? -- Вроде нет... -- Я попытался двумя руками вытянуть его из ножен, но клинок, видимо, изрядно заржавел и полз с нудным скрипом. Потом и вообще уперся на полдороге, являя собой самую жалкую и безобидную пародию на благородное рыцарское оружие. -- Не выхо­дит... -- Вот и замечательно! -- счастливо рассмеялась златовласка. -- Раз ты настолько беззащитен, я, пожалуй, рискну... -- Сергунь, начинается! -- интригующе напомнил молчавший доселе Фармазон. Естественно, ни его, ни все еще бессознательного ангела девица слышать и видеть не могла, да ей, похоже, было и не до того. Она начала медленно и красиво расстегивать пуговки халата... Я открыл рот, не в силах отвести взгляд. Неизвестно откуда обрушилась будоражащая, оптимистичная музыка, и блондинка, выскользнув из легкого одеяния, отчаянно швырнула халатик прямо мне в лицо. Пресвятые угодники, на ней не осталось ничего, кроме нитки бус! Да, это действительно было зрелище, достойное упоминания... Нечто из серии "увидеть и умереть!". Она кружилась в бешеном танце, высоко подпрыгивая и выделывая ногами совершенно невообразимые "па". Ее руки пели собственную песню, волна золотистых волос вздымалась, как цунами, синие глаза горели губительной страстью и обещанием неземного блаженства. -- Звездная цепь Венеры! Дай мне силу! На девушке из ниоткуда стали появляться разные детали одежды. Стриптиз закончился, началось страшное, -- я ее наконец-то вспомнил! Мгновение спустя передо мной встал воин в матроске. Последняя подвижница нашей неукротимой сестренки... x x x Мы молча стояли друг против друга, глаза в глаза. Полуодетые. Это я в том плане, что на мне лишь простыня и меч, а Сейлор Венера, пусть и при полном параде, но тоже в таком минимуме... Если ее одежда хоть что-то и скрывала, то лично я этого, сокрытого, нигде не обнаружил -- все было более чем откровенно. Не подумайте, что мне нечем заняться, кроме интимно-подробного описания. Да ничего подобного! Как только я понял, с кем оказался один на один, в голове с лихорадочной скоростью проносились различные варианты экстренного выхода из бедственного положения. Удрать, пока не поздно? Самое простое и зачастую очень радикальное средство. Посопротивляться, хотя бы для вида? Хм... тоже ничего, даже чуточку попахивает героизмом. Вытащить-таки заржавевший клинок, замахнуться обеими руками и с диким ревом берсерка напасть первым? От романтики остаются рожки да ножки... Не могу я так -- ни за что ударить девушку. К тому же еще и мечом! Опять же где-то в глубине души зрела гранитная уверенность: с мечом я или без меча она все равно мне напинает. А вот так стоять, молча пялясь на юную соблазнительницу, это вам как?! Не знаю, мне нравится... Видимо, в моем взгляде было что-то очень похожее на неподдельное восхищение, и она это чувствовала. Демонесса не нападала, не размахивала золотой цепью из литых сердечек, не пыталась броситься и укусить... Блондинка с оленьими глазами мягко покачивалась на высоких каблучках, чуть теребя плиссированную юбочку. От нее исходили необъяснимо волнующие токи, словно бы электризующие кровь, и я физически ощущал зеленоватые искорки, покалывающие кожу. Пухлые губки девушки тронула едва заметная улыбка -- гремучая смесь застенчивости и торжества. Я невольно ущипнул себя за руку... Черт подери, да она же просто охмуряет меня! Соблазняет, причем внаглую, при трех свидетелях сразу (двое в отключке, третий, если что и скажет, то ему все равно не поверят). И тут длиннющие ресницы красотки так взметнулись вверх, что я ощутил дуновение ветра! Широко распахнув бездонные, как галактика, глазищи, она протянула руки ко мне, распахивая объятья... Боже, каждый жест был напоен такой всепоглощающей любовью, таким безоглядным доверием, такой умопомрачительной негой и страстью, что... Короче, в одно мгновение я сдал все позиции. Плачьте, Анцифер, торжествуйте, Фармазон, лежите смирно, сэр Мэлори, -- вам лучше этого не видеть. Я тоже не настаиваю на свидетелях. Поищем местечко поукромнее... Да, малышка? Нам не нужны были слова, грубая проза лишь опошляла рассвет новых ощущений, а стихи читать я не хотел, ибо слишком непредсказуем результат. А мы ведь не хотим роковых последствий, киска? В ответ она грациозно повела бедром, и я понял, что теряю голову. В самой глубине ее глаз уже разгоралось будоражащее пламя, обещавшее с первым же поцелуем перерасти в настоящее извержение вулкана. Я медленно начал расстегивать пряжку ремня... Широкий рыцарский пояс с пристегнутыми ножнами, звонко хлопнулся на кафельные плиты пола. Я сам -- сам! -- сделал первый шаг навстречу этому длинноногому чуду, абсолютно забыв, какая черная сущность скрывается под столь прекрасной оболочкой. Моя простыня дрогнула и заскользила... -- А-а-а-а-а!!! -- не своим голосом взвизгнула демонесса, невольно отпрыгивая назад. Я тупо опустил взгляд: подлая простыня валялась в ногах. Поймать ее, вновь закрутить на бедрах было секундным делом, но счастливая возможность оказалась упущенной. При виде моего... пардон! Я хотел сказать, такого перспективного меня... Сейлор Венера сбросила фальшивую маску, и ее кукольное личико исказила нечеловеческая злоба. Мы оба вспомнили, кто есть кто! В отчаянье я повернулся к так и не покинувшему свой уголок черту. Фармазон продолжал сидеть с вытаращенными зенками, отпавшей челюстью и вытянутой шеей. По-моему, он меня даже не слышал... Его сладостные мысли витали далеко и возвращать хозяина к реальности не собирались. -- Довольно игр, пробил твой час, колдун... -- Фармазон! Фармазон, да очнитесь же! Что мне делать? -- Отвали, Сергуня, я в нирване... -- В ответ я приподнял тот же дубовый брус и, не глядя, бросил его на ногу нечистого. Вопль, который издал наш черт, заставил злобную блондинку присесть на полусогнутых, а мат, грянувший следом, п