окраснеть до кончиков волос. -- Чего встал столбом, идиот подосиновый?! Дергаем отсюда, пока из тебя бобика на цепочке не сделали! -- Но... куда? -- заметался я. Единственный выход загораживала приходящая в себя воительница в мини-юбке, но черт яростно пихнул меня в спину: -- Резвее, Дэвид Копперфилд, ты же проходишь сквозь любые стены. Не забыл? -- Звездная мощь Венеры! Дай мне силу! Я зажмурился, швырнул в нее веник, удачно попав в лоб, и кувырком -- в сторону. Золотая цепь с грохотом хлестнула по двери сауны, за которую мы только что спрятались. Раздалось неудовлетворенное рычание, мелодичные звуки девичьего голоска исчезли, как будто их и не было... Я буквально пролетал сквозь любые стены, хотя в стихотворении говорилось только о дверях. Сейлор Венера была вынуждена догонять нас, пользуясь обычными для человека проходами, каменная кладка ей не давалась. Фармазон гоготал, заражая меня своим весельем, хоть радоваться было нечему. А может, и было... Может, это я вру, пытаясь как-то облагородить ту явно неприличную роль, на которую меня толкнули обстоятельства и личный черт. Анцифер-то так и не появился! -- Стой, подлый колдун! -- без устали вопила демонесса, гоняясь за мной по всем этажам. Ха, буду я останавливаться, как же... нашла придурка! Сначала, как помню, мы вломились в ароматную русскую парную -- с квасным и березовым духом. Там активно похлопывались веничками трое мужиков "новорусского" типа. -- Ты ще тут, братан, в натуре? -- удивился один, с золотой собачьей цепью на шее, когда я безапелляционно отобрал у него тазик. Двое других попытались набычиться и... -- Попался, жалкий чародей! Повернись ко мне лицом и прими свою смерть, как подобает муж... уп! -- Дальше блондиночка заткнулась, так как с двух метров я ни за что не мог промахнуться. Полная шайка грязной мыльной воды выплеснулась ей на голову, и мы с Фар­мазоном победно хлопнулись ладошками. Йес! Начало положено... От мокрого, как куренок, воина в матроске пошел закипающий пар. Надо было срываться, не дожидаясь худшего. Братки аж прибалдели, когда я без скрипа исчез в сосновой стене, не оставив на прощание даже открытки. Во втором банном цехе нам повезло даже больше: я с размаху плюхнулся в огромную деревянную бадью, где отдыхал незнакомый самурай с двумя накрашенными гейшами. Женщины, естественно, подняли визг, японец молниеносно выхватил дедовский меч, но, пока я выныривал, на них с ревом вылетела боевитая девица. Золотая цепь змеей метнулась к шее бравого самурая, а он буквально в долю секунды разрубил ее на шесть частей! Блондинка отступила с поднятыми руками... Фармазон нагнулся, поймал меня и, как морковку, выдернул из бадьи. Намокшая простыня затрудняла бег, но выбора не было. Вконец осатаневшая Сейлор Венера гоняла нас, как мышей, и новая цепь в ее умелых ручках сияла, словно косое лезвие Смерти. Некоторое время мы успешно покидались посудой в ресторане, переломали оборудование в двух массажных кабинетах, чисто случайно раскололи писсуар в туалете, в дым запугали троицу людоедов-извращенцев в интимном кабинетике, но в гардеробной она нас все-таки подловила. Я запнулся о длинный подол балахона нечистого, растянувшись на линолеуме. Сзади раздался торжествующий смех, и холодные звенья цепи многократно обмотали мне лодыжки. Оборачиваться было слишком страшно, я постарался только зажмуриться... -- Отпусти его. Поверьте, в то мгновение мне далеко не сразу удалось узнать этот голос... Банни! x x x -- Позвольте, я помогу вам, Сергей Алексан­дрович... -- Чуть бледный, но, как всегда, изысканно-заботливый, ангел поддержал меня за руку, давая возможность развернуться и сесть. -- Пока вы развлекались, мне пришлось предпринять некоторые душеспасительные меры. Ничего не бойтесь, это я ее привел. -- Ты?! -- единодушно возопили мы с Фар­мазоном, причем черт возмущался скорее оттого, что ангел столь блестяще выполнил партию нечистого -- подвел меня под очередной монастырь. Я ловил взглядом каждое движение воинов в матросках, ибо любой, даже самый безобидный жест девочек мог обернуться для меня роковыми последствиями... Знаете, какая разрушающая энергетическая мощь таится в кончиках тонких подростковых пальцев?! Перед глазами мелькнули взлетающие ввысь плиты мексиканских пирамид и раскуроченный фасад дома сэра Мэлори. Меня могла спасти только Наташа, а я, дурак, не оставил ей подробных пояснений! Однако... что-то явно шло вразрез с утвержденными традициями сценария. Девочки не нападали. Они замерли друг против друга, совершенно молча, не делая никаких попыток отомстить мне за все и сразу. Анцифер с Фармазоном, забыв о том, что поссорились, тихо отвалили в уголок, обмениваясь предположительными версиями. Ясно одно -- Сейлор Мун остановила свою звездную сестру Сейлор Венеру и сделала это исключительно ради меня! На данном этапе наших сложных отношений -- это уже прогресс... -- Я поймала его, опутав цепью Венеры! -- неожиданно хриплым голосом заговорила демонесса. Банни ничего не ответила, но в ее огромных глазах появилось невиданное доселе выражение жалости и вины. -- Ты не слышишь меня? О великая Сейлор Мун, это же я, твоя верная подруга и спутница Минако! Я исполнила твою волю и привела на священный суд самого страшного врага всей зеленой Земли -- колдуна и убийцу Серагато. Почему же ты молчишь?! Так... значит, теперь я еще и Серагато... На каком это языке, интересно узнать? На японский вроде бы не очень похоже, не уверен, что у них вообще есть какой-то эквивалент имени Сергей. Демонесса кусала губы и в плохо скрываемой ярости скребла ногтями конец золотой цепи. Молчание нашей сестренки доводило ее до крайней точки кипения. -- Неужели ты вновь хочешь подарить ему жизнь?! Клянусь всеми безднами Ада, память наших погибших сестер давно вопиет о возмездии! Убей его сама или позволь убить мне, но не молчи-и-и!!! Фиолетовые глазки блондинки сузились в две черные щелочки, а сквозь ровные зубы оранжево блеснуло пламя. Ой, что же теперь будет? Может, вмешаться? Поучаствовать, так сказать, в собственной судьбе... На мгновение мне показалось, будто глаза Банни наполняются слезами. Но полной уверенности не было, и потом, меня вечно отвлекают... Из дальнего угла гардероба, видимо сразу после совещания, наперегонки выбежали уменьшившиеся в мой локоть Анцифер и Фармазон. -- Серега, будь другом, не дергайся, мы цепочку снимем. Не фиг бедным поэтам такие кандалы на ногах таскать... -- А... вы что, уже помирились? -- Бизнес есть бизнес, -- деловито кивнул ангел, но, похоже, близнецы слишком споро взялись за дело -- демонесса сразу почуяла опасность. Увидев "самопроизвольно" распускающиеся петли, она так дернула цепь, что мои корыстолюбивые духи разлетелись в стороны, как шелуха от семечек. Мне же так сжало лодыжку, что я не удержался от вскрика. Блондинку это, кстати, только обрадовало: -- Кричи, пока можешь, колдун! Скоро ты закричишь совсем по-иному, это даже не начало... Ты будешь кричать не переставая, твоя смерть будет такой долгой и мучительной, что ты примешь ее, словно сладостный поцелуй самой прекрасной женщины. Когда я закончу, на твоих костях останется так мало плоти, что мы похороним тебя в свежесодранной шкуре некой волчицы Наташи... Посмотри на меня, поэт! Я буду часто навещать твою могилку... только чтобы плюнуть на нее! -- Довольно... -- Сквозь водопад угроз я как-то не сразу расслышал, кто это сказал. По-моему, и демонесса тоже. Тогда Банни повторила: -- Я сказала -- довольно! -- Ты заступаешься за него?! -- Этот человек ни в чем не повинен... -- Но он убил твоих сестер! -- пораженно взвизгнула блондинка. По щеке нашей родственницы сбегала первая крупная слеза, но ее голос был по-прежнему холоден и тверд. -- Отпусти его! -- Ты... ты не отомстишь?! Сейлор Мун, борец со Злом и Несправедливостью, неужели ты предашь нас? Предашь светлую память Мицуно, Рей, Макото... Мы же твои верные подруги и сестры... или ты и меня предашь?! -- Ты мне не сестра. -- А-а-ах... -- попыталась изобразить душевную травму обольстительная демонесса, но вряд ли бы она теперь хоть кого-то обманула. -- Я все знаю... Вы вчетвером лгали мне. Вы преступно присвоили себе чистые и благородные имена истинных воинов в матросках! Вы украли их внешность, их голоса, их оружие, но вам никогда не удалось бы завладеть их сердцами. -- Пользуясь тем, что Банни говорит, я начал было потихоньку сам разматывать цепь, а потом заслушался... Получалось, вроде бы к нашей сестренке наконец возвращается память. Это обнадеживало. -- Я начала подозревать вас еще в подземелье Аида. Именно потому, что вы так старательно и постоянно сталкивали меня с этим человеком. Вы говорили -- он враг, но почему-то я верила его глазам... Я просила отпустить его, но вы обманули меня. Вы не люди, вы -- демоны потустороннего мира! -- Мы?! -- деланно рассмеялась Сейлор Венера, и я почувствовал острие бритвы в этом смехе. -- Ты просто устала, Банни... Тебе надо выспаться и отдохнуть, по возвращении я приготовлю тебе твои любимые пирожки. А на десерт -- мороженое, сколько захочешь! Поверь, ты просто переутомилась. Возвращайся к своему Мамору и жди меня там, а... -- А ты тем временем попытаешься убить Сергея и завладеть серебряным кристаллом его души?! -- спокойно докончила Банни, и в ее руках сверкнул маленький жезл, увенчанный золотым полумесяцем. -- Я знаю о вас все, потому что сам Мамору и рассказал мне об этом! Он первый раскрыл ваш обман... -- Что-о?! Герцог... сам... рассказал тебе... -- едва слышно протянула демонесса и, подумав, глубоко вздохнула, полуприкрыв глаза. -- Ну что ж... это может значить только одно -- теперь от тебя можно избавиться! ... И грянул бой! Кажется, так положено описывать подобные события. Это было короткое и яростное сражение. Я не вмешивался просто потому, что все равно ничем не сумел бы помочь. Две прехорошенькие девчонки в мини-юбках устроили из-за меня драку. Из-за меня это даже лестно, но вот только драка получилась совсем не девчоночья... Никаких царапаний, кусаний, дерганья за волосы... Нет, все было гораздо жестче и круче. Блондинка хлестала по всему гардеробу новой золотой цепью, и я вовремя укатился под падающие рядами вешалки, ибо паркет вздыбился, а со стен кусками отлетали мозаичные плиты! Банни что-то кричала, падала, поднималась, но тем не менее изумительно легко уходила от свистящих ударов, отмахиваясь жезлом с полуме­сяцем. Потом она вроде бы сорвала с головы позолоченный венец, мгновенно превратившийся в сияющий диск, и швырнула его в противницу. -- Лунная диадема -- в бой! Диск летел нарочито медленно, словно бы играя в направленном луче изумрудно-лилового света, и я был уверен, что она не попадет. Однако демонесса, завидев его, буквально окаменела... Полыхнул ярчайший бледно-голубой свет, и стройный девичий силуэт рассыпался черными искрами! Сопутствующий этому нечеловеческий рев злобы и отчаянья заставил прикрыть уши и холодом пробежал по спине. Банни плакала, опустившись на колени, но, когда я наконец выбрался из-под рухнувшей на меня верхней одежды, - ее уже не было... x x x Вот так грустно и бесславно закончился мой поход в сауну. Две золотые цепи пришлось оставить медведю, это только справедливо, так как разрухи у них на месяц капремонта. Ни Анцифера, ни Фармазона мои объяснения не убедили, и близнецы дружно дулись на меня всю дорогу домой. По-моему, совместная обида на мою скромную особу и примирила их в большей мере, чем надежда поживиться-таки уворованным золотом. Сэр Мэлори пришел в себя не сразу, но от услуг "ускоренной помощи" категорически отказался. Он так и остался в банном комплексе, а я, извинившись, направился домой. Старый рыцарь вкратце рассказал мне историю о визите Банни. Она действительно пришла сама, терзаемая сомнениями и догадками, а наш добрый друг, на правах уважаемого дедушки, пытался раскрыть ей глаза на истинное положение вещей. Не скажу, что она ему во всем безоглядно поверила, однако хорошие подвижки имели место. Сестричка пообещала, что обязательно свяжется со мной и Наташей. В общем и целом я ожидал несколько большего, но... сейчас окрыляла даже самая маленькая победа. Уже почти у входа в подъезд нашего дома на меня бросилась дражайшая супруга. Она со слезами повисла на шее, перемежая укоры с извинениями и поцелуями: - Что же ты делаешь, заяц?! Как ты можешь так меня пугать... Ушел неизвестно куда, автоответчик признался, что в баню. Так я его чуть не задушила, пока выясняла. Ладно, знаю, что ты под охраной сэра Мэлори, а по телевизору передают, что "в банном комплексе на проспекте идет операция по обезвреживанию террористов". Камера показывала выбитые окна, следы взрывов и бледные лица очевидцев. Один из людоедов заикается до сих пор... - Хм... я бы тоже заикался, если бы меня застукали в такой позе, - вспомнилось мне, но Наташа не желала слушать: - Медведь-банщик поседел до срока. Из ресторана, хлопнув дверью, ушли все тараканы, а ведь они основные повара. Две тайские массажистки больше не могут работать, у них намертво склеило ласты. А самурай? Бедный японец выбежал, обвешанный свеженарубленными цепями, пытаясь обменять их на русскую водку. Гейши от омерзения сделали ритуальное харакири! - Вспороли животы?! -- вздрогнул я. - Что ты, милый... Порасцарапали друг другу штукатурку на лице! Все ритуально, без обид и претензий, - чуть успокоившись, поправила меня жена. Я тепло приобнял ее за плечи, и мы пошли домой. Надо отдохнуть, прийти в себя, пообедать, в конце концов. Не знаю как у вас, а у меня лично вся эта беготня вызывает зверский аппетит. Наташа лишь громко сказала кухне, что нам сегодня угодно отведать, и самые изысканные блюда были поданы в течение десяти минут. Не буду врать, уверяя, будто бы такие деликатесы у нас каждый день. Даже если ваша жена -- ведьма, то и ей не под силу ежедневно применять магию так причудливо и разнообразно. Где-то слышал, что кухонное волшебство самое сложное. Подумайте сами, если уж обычные бытовые дела отнимают столько энергии, то колдовать над каждым блюдом в отдельности куда как сложнее. Чары -- штука эфирная, ненадежная, нуждающаяся в постоянной коррекции и внимании. Короче, если моя жена устроила такой обед, значит, у нее есть для этого очень серьезный повод. О чем мы и заговорили после чая с хрустящими пирожными... -- Сережка, у меня, кажется, состоялась сделка. -- О, прими мои поздравления! Неужели на скукоженные запеканки из шкурки с неприличного места нашлись-таки покупатели? -- Будешь дразниться, укушу! -- Наташа грозно показала волчьи клыки. Я побледнел, и она, рассмеявшись, вернула зубкам прежний, человеческий вид. -- Это шутка. -- Знаю... -- А кто тут стал белый, как потолок?! -- А... это я... тоже пошутил. -- Ладно, храбрец... Семецкий наконец-то предложил более-менее сносную цену. -- Сколько? -- Так, все относительно, но... в принципе мы можем позволить себе купить небольшое островное государство. Например, Кубу? -- Только не Кубу! Там же сплошные революционеры... -- Я говорю: "например". Не хочешь, не ку­пим. Но приличные туфли в Пассаже я могу приобрести? -- Дорогая, а зачем Семецкому эти оттиски? -- перебил я. -- Знаешь, милый, ему лично они, по-моему, не нужны, -- наморщила носик Наташа. -- Вроде бы у него есть клиент, а наш отважный капитан работает на него за проценты от сделки. -- Так кто же истинный покупатель? -- Да я... особенно и не интересовалась... -- Мы с супругой обменялись многозначительными взглядами. Это был один из тех нередких случаев, когда одни и те же мысли приходят к нам в голову одновременно. Мэтр Семецкий -- крупный библиофил и торговец антиквариа­том. То, что я видел у него дома, могло бы сделать честь коллекции любого музея. Если уж он так жаждет иметь у себя эти раритеты, то к чему их перепродавать? Мне не показалось, что его интересует лишь выгода. Отнюдь! Семецкий -- хитрый жук, а в этом деле наверняка замешано нечто больше, чем просто деньги. Даже если они очень большие... -- Когда вы встречаетесь? -- Сегодня вечером, в двадцать один ноль-ноль. -- Где, если не секрет? -- На Хромой горе, в районе Древнего кладбища. -- Странное название для горы, не находишь? -- Ну-у... она и вправду напоминает старуху с клюкой. В том районе я еще ни разу не был. И кажется, не далее как сегодняшней ночью обязательно должен побывать. Как-то мне очень не нравится тот факт, что моя любимая жена должна отправляться на ночь глядя к черту на рога, отдавать перекупщику драгоценные артефакты и возвращаться поздно с огромной суммой денег. Может быть, я не бог весть какой охранник и телохранитель, но, по крайней мере, могу помочь унести два чемодана... -- Я могу пойти с тобой? -- Нет. Семецкий очень настаивал на встрече без свидетелей. -- Но я же не свидетель, я -- твой муж. -- Сережка-а, -- Наташа мягко улыбнулась и потянулась ко мне губами, -- конечно же мы пойдем вместе. Я ужасно боюсь, а с тобой мне... ничего не страшно! Мы поцеловались, а потом долго сидели в обнимку на диване, почти ничего не говоря. Каждый думал о своем... Мысли моей жены были обрывочны и тревожны, она вздрагивала и старалась прижаться ко мне как можно теснее. Меня в последнее время все чаще и чаще начинал занимать вопрос: а ради чего все это?! Ну, в смысле, кому и зачем понадобилось похищать нашу двоюродную сестру, дурить девчонке голову, лепить из нее Сейлор Мун российского пошиба... Для чего все это? За все время нашей разнообразной "войны" в Темных мирах она ни разу не напала на мою супругу. Выходит, ее сделали воином в матроске только ради меня?! За что же такая честь? И кто, по совести говоря, мог счесть мою неприметную особу столь могущественной, что втравил в эту охоту еще и четверых обученных демонесс?! Сплошные вопросы, как видите... Ответа нет ни на один, даже в виде миража на недосягаемом горизонте. Ладно, не будем мучиться раньше времени, вечер все покажет. Не знаю, как Наташе со мной, а уж мне-то с ней точно ничего не страшно! Хотя... если верить слухам, я и сам колдун не из последних. Случись что, буду читать стихи! Пусть лучше сразу сдаются... Кто? Не важно кто... враги! Какие враги? Вот придем и посмотрим, какие... А пока я просто носом чую, что они там есть. До восьми часов время пролетело совершенно незаметно... x x x Такси, заказанное Наташей, доставило нас в указанный район примерно за полчаса. Оттиски были сложены в дамскую сумочку на длинном ремешке. Водитель, пожилой обезьяноподобный упырь с добрейшим выражением свинячьих глаз, затормозил у Древнего кладбища, категорически отказавшись везти дальше. Об этом месте ходило много дурных слухов, но лично мне очень понравилась история про Мертворожденных Поэтов. Наташа рассказала ее, пока мы выходили из подъезда и ждали опаздывающую машину... Давным-давно в Городе жили три могущественных стихотворца, по местному определению магов, владеющих Сло­вом. Они столь бездарно транжирили свой талант в служении Злу, что в конце концов Слово обиделось и покинуло их. Потеряв талант, они навсегда умерли как поэты, вынужденно оставаясь жить как простые люди. Увы, все трое не смогли с этим смириться и, разучившись слагать стихи, ушли во Власть, дабы править теми, у кого еще сохранился вкус к Слову. Они загубили много начинающих волшебников и даже после смерти собирались на кладбище втроем, ловили случайных путников и мучили необоснованной критикой. История весьма поучительная... Думаю, что именно поэтому Город так долго был лишен настоящих поэтов. Соответственно, поэтому я и имею здесь такой успех... Ну, это, наверное, не совсем скромно, зато верно; что и не поленилась лишний раз подчеркнуть моя жена. Проходя вдоль кладбища, я даже отметил три могильные плиты черного цвета с овальными и ромбовидными портретами усопших, их высокомерные лица вызывали мрачные ощущения... Дорога на Хромую гору вела нас мимо витых оград и гранитных монументов. Может быть, с какой-то точки зрения гора и имела вид скрюченной старушки с клюкой, но со стороны кладбища это совершенно не бросалось в глаза. На вершину вела заасфальтированная тропинка, а сверху наверняка открывался шикарный вид на играющий ночными огнями Город. Здесь, естественно, ни одного фонаря не было, но сгущающиеся сумерки казались прозрачными, а полная луна будет обеспечивать хороший свет парой часов позже. Почему полная? А в Городе всегда полнолуние, каждую ночь, вне зависимости от небесного движения планет. Не спрашивайте -- почему, я склонен предполагать, что просто вампирам и оборотням так удобнее... Наташа молчала, думая о чем-то своем. Я вел ее под руку, с запоздалым сожалением вспоминая о том, что не взял никакого оружия. Хотя особого умения пользоваться им у меня нет, но двенадцатизарядный маузер с серебряными пулями был бы сейчас как никогда кстати. Просто как гарантия личного спокойствия. А потом мне послышался женский плач... -- Ты слышала? -- А? Что слышала? -- Супруга навострила уши. Сдавленные рыдания доносились со всех сторон. Мне даже показалось, что я различаю какие-то просьбы или причитания... -- Бежим! -- Куда?! Наташа почти волоком протащила меня пару метров, а потом встала, обреченно свесив голову: -- Ты прав... нам некуда бежать... -- Но в чем проблема? -- продолжал допытываться я. Плач продолжался и так бил по нервам, что саднило виски. Шепот моей жены был едва различим на его фоне. -- Это баньши. Вестница смерти... Еще никто не уходил, услышав ее плач. -- Господи, милая, ведь мы все когда-нибудь умрем, зачем же расстраиваться раньше времени? -- Ты не понимаешь... Баньши не предвещает смерть, она оповещает о ее приходе и плачет по нашим душам. От нее просто нет спасения... -- Я проследил за Наташиным взглядом и, к глубочайшему изумлению, узнал в огромной каменной птице на вершине ближайшего памятника живое существо. Черт побери, а мне-то она казалась каменным украшением! Птица была похожа на тощего, костистого орла с женской головой. Длинные спутанные пряди закрывали морщинистое лицо, а в причитаниях уже совершенно явственно прослушивались наши имена: -- Бедный Сережа-а... ах-ах-ах!... А девушка, совсем молоденькая, так и не успевшая родить... бедняжка! Я оставил Наташу на тропиночке, поправил галстук и решительно шагнул к рыдающей вестнице смерти. Да, моя жена -- ведьма, но она иногда бывает самой робкой и беззащитной женщиной, на которую так легко повлиять всякими россказнями и предсказаниями... -- Э... гражданочка, пожалуйста, не могли бы вы перестать плакать? У нас от ваших слез буквально сердце разрывается. -- Сереженька... бедный, глупый, добрый... Как мне не плакать? Вы скоро умрете... оба... и...и...и... Наташеньку жалко-о-о! -- Да бросьте! Почему это мы обязательно должны умереть? -- Как почему?! -- на мгновение отвлеклась от плача баньши. -- Разве вы можете не умереть, если я о вас плачу? -- Вы хотите сказать, все дело в слезах?! -- уловил я. -- Так не плачьте больше! -- Не могу-у... Хочу, но... не... мо-гу-у-у... Проклятие на мне такое, понимаешь? Как кого увижу -- обязана плакать. Вот... увидела вас... бедняжечки-и-и... -- Погодите, погодите, а может, вам перелететь на другое место и поискать кандидатов там? -- сдуру предложил я и тут же устыдился собственных слов. Что же это такое я себе позволяю? Натравливать вестницу безвременной гибели на других людей... быть может, ни в чем не повинных! Наташа опустилась на чью-то могильную оградку и жалобно смотрела в мою сторону. Я развел руками, вроде бы и умирающим себя ни в коей мере не чувствовал, но и как выпутаться из сложившейся ситуации, тоже не знал. -- Сережа, -- сквозь слезы слабо окликнула меня рыдающая баньши, -- а ты правда великий маг Слова? -- Ну, как сказать... Если верить мнению некоторых титулованных литераторов, то -- полнейшая бездарь! А если исходить из того впечатления, что я периодически произвожу своими стихами, то... -- Почитай мне... пока живой. Люблю печальные стихи-и-и... -- M-м... как бы помягче выразиться... Я-то пишу именно стихи, но здесь они почему-то срабатывают на манер заклинаний. -- Читай! -- жестко приказала пернатая женщина. Сквозь седые волосы выжидательно сверкнули два алых угля глаз без малейшего следа слез. Я согласился совсем не потому, что испугался, уж поверьте... В отличие от моей жены, которая страшно перепугалась, но ей можно, она больше знает... Я очень мало знаю о баньши и, соответственно, понятия не имею, насколько все это опасно. Значит, мне всего лишь требуется подобрать из шести своих сборников более-менее печальное стихотворение с какой-нибудь жизнеутверждающей концовкой. -- Быстрее... -- послышался слабый голос Наташи. Я обернулся, она держалась одной рукой за сердце, другой за сумочку с оттисками, а лицо было таким неестественно бледным, что мне сразу все стало ясно. -- Не трогайте ее! Я уже читаю... Баныни благосклонно кивнула, Наташа начала оживать в ту же минуту. Я мысленно дочитал стихотворение почти до конца, убедился, что помню, и начал уже вслух: Ты мне говоришь, что тебе постоянно снится Неведомый мир, где реальное слито с чудом... И ломкие пальцы пролистывают страницы Такого былого, что даже поверить трудно. Где каждый день из минут ожидания соткан И даже стать на колени уже не волен... Я должен молча смотреть на кружевной локон -- К чему кричать о своей любви или боли? Стихи по ночам о тайном и сокровенном... Какие слова! Какое упрямство страсти! Поэзия прошлого, как аромат вербены, Покажется сном, словно привкусом Высшей Власти. Но время придет -- вспоминая слова молитвы, И горько и сладко, как в детстве, просить прощенья. Березовый бог, с опрокинутым небом слитый, Позволит, как в осень, вступить в костер очищенья... Тогда я коснусь щеки твоей легким ветром, А может быть, каплей дождя охлаждая кожу Фаянсовых ног, обожженных татарским летом, И ты улыбнешься... И ты мне поверишь тоже. Растай же вплоть до воздушного поцелуя! Весь мир измени водопадом случайной ласки! А я зимой тебе на стекле нарисую Прекрасного принца, скачущего из сказки... -- Ну, как? -- Наташа неслышно подошла сзади и обняла меня за плечи. Вестница смерти не шевелилась, мечтательно задрав нос и чуть притушив зловещие огоньки глаз. Тревожить ее вопросами почему-то не хотелось... -- Не знаю, обычно стихи действуют сразу... Мы будем ждать результата или просто пойдем домой? -- Пожалуй, пойдем, но не домой -- нам надо встретиться с Семецким. -- А по-моему, мы уже опоздали. Я сам терпеть не могу непунктуальных людей, чего же ради ему нас ждать? -- Слишком лакомый кусочек... -- многозначительно сощурилась моя жена. -- Ты о шкурке с филейных частей? -- съязвил я, но вовремя прикусил язык -- на вершине Хромой горы четко вырисовывался сутуловатый силуэт капитана-библиофила... Итак, нас ждут. x x x -- Эй, дружище, нас подожди! -- На левом плече, как на давно облюбованном командном пункте, удобно расположился потягивающийся Фармазон. -- Наконец-то... -- искренне обрадовался я. -- Куда это вы оба запропали? -- Конец квартала, начальство лютует, хоть в петлю лезь! -- раздраженно пожаловался черт. -- Раньше только ангелы такую кипу отчетов подавали... Ну, наши, чтоб им... доброго здоровьичка, свистнули у небес основную систему упорядоченной линии отчетности и контроля! Нет что-нибудь прогрессивное спереть... -- Так, значит, Анцифер тоже занят? -- Будет с минуты на минуту. Он звонил мне на сотовый, просил извиниться за опоздание, никак не сдаст доклад о походе в баню. Хотя чего такого предосудительного может быть в том, что двое опытных мужчин творческих профессий решили поплескаться в одной ванне?! Наташа привычно не вмешивалась в наш разговор, хотя и все слышала. Она не считала меня сумасшедшим за постоянное общение с личными духами, а реплики Анцифера и Фармазона додумывала сама, сообразно моим отве­там. Запыхавшийся ангел появился буквально перед тем, как мы взошли на небольшую утоптанную площадку на вершине. -- Надеюсь, я ничего не пропустил?! -- Будь спок, братан! Занимай губернаторскую ложу и бди в бинокль -- сейчас хозяин скажет книголюбу свое гостеприимное, русское "Гутен морген!". -- Здравствуйте, -- произнес я. Семецкий медленно повернулся и недовольно процедил: -- Мы ведь договаривались, шо ви придете одна, -- обратился он к Наташе. -- Не хочу вас обижать, Сергей Александрович, но я веду дела с вашей супругой, а она нарушает условия сделки. -- Никаких нарушений, я здесь исключительно как тягловая сила. В вопросы обсуждения цен, скидок или повышения оплаты вмешиваться не буду. -- И все же, мне бы не хотелось... -- А мне бы не хотелось отпускать любимую женщину одну, ночью, идти через кладбище, где водятся плаксивые старушки с орлиными крыльями! -- чуть поднажал я, жена предупреждающе сжала мой локоть. Книготорговец вскинул брови и даже отступил на шаг: -- Ви встретили... баньши?! -- Да, на вашем кладбище порой встречаются редкостные экземплярчики семейства пернатых! -- А... почему же ви... ви живы?! -- Мой муж прочел стихотворение, -- с непередаваемым оттенком гордости и превосходства заявила Наташа. -- Но я так и не поняла, его присутствие кого-то чем-то не устраивает? -- Э-э... м-м...н...а... -- напряженно замялся Семецкий, а близнецы показали друг другу поднятый вверх большой палец в знак удачного начала переговоров. -- Не знаю... скорее всего, нет. Ви, разумеется, вправе знать, как здесь и шо... В общем, я думаю, ваш покупатель не будет против. -- Вот и отлично, а где он? -- Должен быть. -- Библиофил взглянул на порозовевшую луну, как на большие часы. -- Обычно он никогда не опаздывает, это человек слова. -- Благодарю за комплимент, вы очень любезны... -- мелодично раздалось прямо за нашими спинами. С чистого, усыпанного звездами неба, как по ступенечкам, спускался молодой человек. Безукоризненный смокинг, черный цилиндр, плащ с алой подкладкой, узкая белая маска на лице и... алая роза с длинным стеблем в тонких, аристократически хрупких пальцах. -- Такседо Маек! -- безошибочно опознала моя половина. -- О, так я настолько популярен, что могу и не представляться? -- тонко улыбнулся он, и в этой улыбке было столько тепла и света, что мы невольно улыбнулись в ответ. Юноша встал рядом с Семецким, стушевавшийся капитан попытался поклониться, сохраняя величественность осанки. Это было трудно, и все поняли, что он боится своего клиента. -- Итак, я бы хотел начать торги. Наталья Владимировна назначила вполне разумную цену, надеюсь, никаких изменений в размере суммы не предвидится? -- Такседо вопросительно взглянул на Семецкого, тот почему-то уставился на меня, я скосил глаза на супругу, а она неожиданно уперла руки в бока и заявила: -- Торгов не будет. -- Как это? -- А так! Не будет, и все, -- твердо насупилась Наташа, и я знал, что, когда она вот так сдвигает брови, переубедить ее абсолютно невозможно. -- Но, милочка, если вас не устраивает... -- начал было юноша в маске, но моя жена холодно перебила его: -- Я ничего вам не продам! И никакая цена не будет иметь решающего значения. Я знаю, что вы похитили шестнадцатилетнюю сестренку и задурили ей голову! Где она?! Такседо начал что-то пространно объяснять о волеизъявлении каждого человека и свободе демократического выбора, но Наташа стояла на своем. Мэтр Семецкий нервно почесывался, похоже, таких трудных сделок у него не было ни разу. Анцифер с правого плеча осторожно потеребил меня за ухо: -- Сереженька, этот молодой человек -- само исчадие Тьмы! Мне кажется, что он нас видит... Не приближайтесь к нему! Он настолько переполнен Злом, что способен отравить вас одним дыханием... -- Фи, Циля! -- возмущенно отозвался Фар­мазон, прежде чем я открыл рот. -- Хозяин же не целоваться с ним собирается?! Хотя дело твое, Сергунь, я не вмешиваюсь... -- Наталья Владимировна, -- очень громко произнес наконец владелец смокинга, снимая цилиндр, -- я обнажаю голову перед вашей всеобъемлющей заботой о какой-то дальней родственнице из небольшого городка. Но, поверьте, мы зря теряем время... Все вопросы о передаче мне оттисков с печати Семи Магов давно оговорены в условиях договора с господином Семецким. Если мы с вами так и не можем прийти к взаимоудовлетворяющему варианту, то это целиком и полностью его вина! Мне почему-то кажется, что он не сможет жить с таким грузом на сердце... После этих слов книготорговец стал бледнее, чем лунный свет, и бросился к моей жене, сбивчиво талдыча то ли объяснения, то ли уговоры. Я-то знал, что и то и другое бесполезно, но, честно говоря, даже чуточку злорадствовал, видя этого морского волка с поджатым хвос­том. В разговоре они отошли к краю площадки. Такседо Маек, в свою очередь, ненавязчиво приблизился ко мне, и что-то в его голосе показалось безумно знакомым. Даже нет... не в голосе, не в глазах, а в какой-то едва уловимой интонации, тонко балансирующей на грани презрения и цинизма. -- Ах, эти женщины... Сегодня одно, завтра другое. Надеюсь, наш общий друг сумеет ее уговорить. -- Боюсь, что нет... -- прокашлялся я, на горе было прохладно, чувствовался ветерок. -- Дело в том, что и я безоговорочно поддерживаю позицию моей жены. Зачем вы украли Банни? -- О да! Как же я мог забыть -- вы всегда поддерживаете позицию жены! Порой это так утомительно однообразно... Сергей Алексан­дрович, вы ведь взрослый человек, зачем вам нужны эти эфемерные книги?! -- Книга. Одна, как я понимаю. -- Мне все меньше и меньше нравился его тон. Анцифер и Фармазон вцепились в мой воротник и прижухались, как воробышки. -- Мне ничего не нужно кроме Наташи, Фрейи и... Банни. -- Странно, она говорила, что вы невзлюбили ее с первого взгляда... -- Глупости! Может быть, мы сначала действительно немного недопоняли друг друга, но это совершеннейшая мелочь. Я очень беспокоюсь за нее... Она должна вернуться домой. А к вам у меня тоже есть пара вопросов... -- Да бросьте! -- обезоруживающе улыбнулся он, но глаза в прорезях маски сохраняли все тот же черный цвет. Матовый, без блеска, словно вместо зрачков там была просто вселенская тьма. -- Вы ведь не всерьез восприняли мои маленькие алые розы? Поверьте на слово, если бы я хотел вас убить... Я никогда не промахиваюсь. -- Сегодня промахнулись, -- сухо ответил я. -- Вам не следовало вновь тревожить мою жену, обманывать ее сестренку и втягивать в это дело меня. Ведь вы знали, что я за ней пойду, не так ли, Велиар? Верховный демон Ада пару раз хлопнул в ладоши: -- Примите мои аплодисменты, Сергей Александрович... x x x Велиар, один из самых известных сподвижников Сатаны. Облеченный огромной властью, опасный и непредсказуемый, держащий в своем кулаке людские страсти и играющий на них, подобно виртуозу. Значит, я все-таки был прав, он ничего не забыл и ничего не простил нам. Несколько месяцев назад мне удалось вырвать из его когтей мою жену. Кое-кто из высшей иерархии Тьмы счел ее достаточно перспективной ведьмой и решил приблизить ко двору. Благодаря моей глупости и незнанию элементарных механизмов магии ее навсегда перебросили в Темные миры и с помощью одного оборотня склоняли на сторону Зла. Никто не ожидал, что у меня могут быть иные взгляды... Я, Анцифер и Фармазон очертя голову отправились на ее поиски, и в конце концов нам улыбнулась удача. Несмотря ни на что - мы победили! Вот только торжество нашей победы оказалось очень недолгим... -- Да, да... все именно так и было, -- сентиментально улыбнулся Велиар, оставаясь в личине Такседо Маска. -- Не удивляйтесь, мне нет нужды читать ваши мысли, у вас все написано на лице... Итак, в свете новых фактов и перестановки фигур, быть может, нам все-таки стоит попытаться заключить сделку? -- Никаких сделок! -- тонким петушиным голоском пропищал Анцифер. -- Заткнитесь оба, -- тихо попросил демон. -- Дык... я еще и мяукнуть-то не успел? -- сдержанно высунулся черт. -- Я сказал -- цыц! -- А вы не кричите на моих ребят, -- почему-то обиделся я. Хотя в подобных обстоятельствах разум требовал проявлять кротость и смирение. Наши взгляды встретились, и пробежала первая молния... -- Да ви просто упрямая дура!!! -- Дикий визг обозленного библиофила вернул меня к реальности, а последовавший за ним хлесткий звук пощечины убедил, что дело действительно серьезное. Похоже, мэтр Семецкий и моя жена так и не сумели договориться... Сцена, разворачивавшаяся на вершине Хромой горы, была поистине ужасающая! Взбешенный книготорговец удерживал Наташу за руку над самым краем, и она могла в любой момент рухнуть вниз... -- Не шевелись, поэт! Один шаг, и я разожму пальцы. Где печать?! -- У меня, -- задыхаясь, соврал я, хотя Наташа мне ничего не давала. Оттиски по-прежнему находились у нее в сумочке. -- Отпусти ее, и ты все получишь. -- Я все получу... -- В глазах Семецкого мелькнули искорки безумия. -- Я и так все получу... Мы... сумеем договориться, после... Анцифер и Фармазон, увеличиваясь на ходу, рысью бросились на выручку Наташе. Торговец книгами театрально захохотал, но... прежде чем он понял, что происходит, прямо ему на грудь упала огромная белая птица. Размах крыльев -- метра два, ей-богу! Даже Велиар изобразил удивление... -- Я "весь мир изменю водопадом случайной ласки"! -- счастливо оповестила прихорошившаяся баньши, страстно целуя капитана в губы. Пока бедолага отпихивался от нее руками и ногами, близнецы сумели втянуть теряющую равновесие Наташу назад, на площадку. Воодушевленная баньши оценивающе глянула на нас с Велиаром, видимо, решила, что мы пока не нуждаемся в "случайной ласке", и упоенно взмыла в сверкающее небо. Думаю, теперь она будет приставать с поцелуями к каждому второму. Семецкий выпрямился, безумие в его глазах исчезло. -- Я не... не понимаю, шо со мной... Моя жена подняла было руку, потом сдержалась и только плюнула ему под ноги. Увы, именно этот поступок оказался роковым! Мэтр Семецкий автоматически шагнул назад, вскрикнул, замахал руками и, не удержавшись, полетел вниз... Наташа в ужасе прикрыла лицо руками. На мгновение повисла гробовая тишина... Потом снизу раздался гулкий звук, словно кто-то головой пробил гранитное надгробие. Буквально через минуту на площадке появился деловитый карлик с большим, пестро украшенным пакетом и счет-фактурой. -- Ваша законная премия за лучшее убийство Семецкого в этом году! -- громогласно пояснил он, подкатываясь к Наташе. -- Попрошу получить и расписаться вот здесь. Моя жена с рыком вырвала у недомерка па­кет, подняла над головой и запустила ему прямо в улыбающуюся физиономию. Карлика снесло с площадки вместе с премией, чуть позже снизу повторился такой же гулкий звук... -- Упс-с... -- первым выдавил Фармазон. -- Циля, кого мы с тобой спасали?! Ты оценил, как она расправляется с членами жюри... -- М-да... -- пробормотал белый ангел. -- Я бы тоже не рискнул выдавать ей зарплату. А уж задерживать... -- Не переживай, любимая, -- поспешил вступиться я, -- мэтр Семецкий бессмертен! Уже завтра утром он будет названивать тебе с извинениями за подпорченный вечер. -- Я знаю, -- отмахнулась Наташа, потом подошла и обняла меня за шею, -- все равно спасибо. Ты у меня самый-самый... Единственный настоящий мужчина, и я тебя очень-очень люблю! Но сначала.