тягучим скрипом распахнулась наружу. Анастасия пустила Росинанта галопом. Она была без кольчуги и шлема, волосы разметались, рассветный холодок выстудил рубашку, заползал в рукава и в распахнутый ворот. Меч колотил по бедру. Кони, разозленные проведенной под седлом ночью, в понуканиях не нуждались - они едва не проскочили нужный поворот. Двухэтажный охотничий домик из толстых бревен стоял посреди большой поляны. Все окна закрыты ставнями, и в щелях не видно света. В конюшне, чуя чужих коней, забеспокоились лошади. Забрехала собака, из конюшни выскочила заспанная сторож, но Анастасия так прикрикнула на нее, что та ни жива ни мертва просунулась внутрь и захлопнула дверь - быть может, она решила, что это очередной набег из кровной мести. Анастасия привстала на стременах и что есть силы затрубила в рог. Хриплый тревожный рев далеко разнесся по лесу. Анастасия трубила и трубила, пока не скрипнула дверь. На галерею вышел тот рослый усач. Держась за перила, моргая, стал разглядывать Анастасию так, словно она была происходящим от неумеренного пития видением. - Подойди сюда! - сказала Анастасия. - Живо! Он лениво подошел, скребя в затылке. Тут же Анастасия, перевесившись с седла, одной рукой схватила его за волосы, а другой приложила к подбородку кинжал, лезвием плашмя. Медленно, внятно, чеканя слова, сказала: - Я - княжна Анастасия. Не слышал? Если ко мне сейчас же не выйдет мой псарь... Вас тут много, но вы все - барахло, лоботрясы свиты, потешники. Я войду в дом, и вы будете в окна прыгать, вынося на себе рамы и ставни... - Ну понял, понял, - пробурчал усач. - Я-то при чем? Так и передам. - Ты уж постарайся, - грозно-ласково попросила Анастасия и не сразу убрала кинжал. Он удалился внутрь, оглядываясь и хмыкая. Какое-то время внутри было тихо, потом в щелях заблистал колышущийся свет, забубнили мужские и женские голоса, кто-то капризно возмущался, кто-то уныло уговаривал, гомона и света становилось все больше. Анастасия вновь затрубила. Наконец из дверей появился Капитан. К тому времени уже рассвело, и видно было, что он являет собой примечательную и забавную смесь смущения, облегчения и попыток сохранить невозмутимость. За спиной Анастасии фыркнула Ольга. - Влезай на коня, - хмуро бросила ему Анастасия, подъезжая вплотную к крыльцу. Он одним прыжком оказался на крупе Росинанта за ее спиной, и Анастасия, не дожидаясь, пока он устроится поудобнее, поехала прочь. Капитан пошатнулся, схватил ее за талию. От него крепко припахивало вином и ненавистными духами. - Руки, - сухо сказала Анастасия. - А за что же тогда... Ага, вот. - Он ухватился за высокое седло. - Слушай, ну чистенько они меня упаковали... - Вояка, - хмыкнула Анастасия. - Кто ж думал, что прямо в городе? Ну компания, я тебе скажу... - Подробности меня не интересуют, - сказала Анастасия, чуя щекой его горячее дыхание, и тут ее прорвало: - Нет, я не понимаю! Ну ладно, сунули в мешок, спутали, но потом-то, потом?! Здоровенный, умелый, может голыми руками толпу разбросать, жерди он рукой рубит, топор усатый... Мог их по стенам размазать и уйти, так нет, приглянулась компания... И кто?! Кошка белобрысая... Капитан смущенно покряхтывал за ее спиной, подпрыгивая не в такт размашистой рыси "Росинанта. Анастасия уже чувствовала себя победителем, а его стертым в порошок и сгоревшим со стыда, когда он наклонился и шепнул ей на ухо: - Настенька, а у вас пословица про собаку на сене в ходу? Пословица была в ходу. Весь оставшийся до городских ворот путь Анастасия молчала. 12. ВСЕ КРАСКИ ЗАКАТА Полон воздух забытой отравы... Ю.Кузнецов Лошади осторожно перебирали ногами, входя на крашенные темной краской (чтобы не так пугались норовистые кони) доски парома. Старшина перевозчиков протяжно крикнула, перевозчики вцепились в канат, уперлись грубыми башмаками в настил, и паром поплыл в сизой дымке утреннего тумана, заскользил поперек реки Тюм, отделявшей Счастливую Империю от неизведанных ничьих земель. Анастасия стояла у перил и смотрела в мутную воду. Временами из нее высовывали хищные зубастые пасти караси, вцеплялись в толстые бревна, откусывая щепки, пытались вцепиться когтистыми передними лапами, вскарабкаться, но срывались и плюхались назад в серые волны. - Эх, де-ти-ну-шка, ухнем! - протяжно вскрикивали перевозчики на старинный манер. - Эх, бе-де-ная, сама пойдет! - Мириться будем, Настя? - бесшумно подошел Капитан, уже в своей обычной одежде и кирасе. Перевозчики с любопытством косились на него, но в расспросы пускаться не осмелились. - Мы и не ссорились, - ответила Анастасия, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее. Ольга держалась поодаль, присматривая за конями: - Я эту белобрысую кошку слишком презираю, чтобы... - Ну, затащили. Ну, не сдержался. Заменим смертную казнь испытательным сроком? - Его веселость, как и ее равнодушие, была чуточку наигранной. - Настя... - Хватит, - сказала Анастасия и отвернулась. - Я тебе не нянька. А если тебе взбрели в голову какие-то глупости, то советую помнить, что это и есть глупости. Я рыцарь, а не кошка в перстнях. Все. Мы снова в дороге. Капитан пожал плечами, отошел, напевая: Как на черный ерик, как на черный ерик бросили казаки сорок тысяч лошадей... Приближался берег - точно такой, как покинутый ими, та же трава, те же деревья, то же солнце. Но берег был чужой. Раньше они всего лишь отклонялись от Тракта и в любой момент могли свернуть к наезженной дороге, знакомым землям. Теперь же впереди была полная неизвестность. Если хоть одна десятая страшных рассказов хронистов правдива... - Господи, - сказал Капитан. - Пивка бы выпить, Булгакова бы толстый том в руки взять, видик бы посмотреть... - Видик я смотрела, - не удержалась Анастасия. - Что? - Он сразу забыл о размолвке и об их взглядах, старательно избегавших пересечения. - Как так? - У нас эта церемония тоже есть, - сказала Анастасия. - Не может быть! - Он заинтересованно придвинулся. - Достигших совершеннолетия дворянских дочерей, готовящихся стать рыцарями, ведут в подвал. Там старший в роду снимает покрывало, и открывается стеклянный шар. В него нужно смотреть. Предание гласит, что тот, кто отмечен богами, увидит внутри шара диковинные картины. - Анастасия грустно вздохнула. - Я не видела, жаль. И не слышала, чтобы кто-нибудь видел. У вас церемония с видиком обстояла иначе? Капитан вместо ответа захохотал так, что кони встрепенулись и грохнули подковами по доскам настила. Ольга повисла на уздечках. Анастасия сердито отвернулась. Ясно, она попала впросак. У Древних эта церемония, надо думать, проходила совсем по-другому. Смешно было бы думать, что чудовища и воины неизвестных народов набросятся на них, едва они окажутся на ничейной земле чужого берега. Ничего не случилось. Они ехали, минуя перелески, ехали без дорог, потому что дорог не было. Капитан при помощи компаса выверял направление и ворчал, что заложил бы душу джиннам за хорошую карту; громко недоумевал, как же, черт возьми, ухитрялась без компаса и карты находить дорогу и попадать в нужное место вся эта компания - Квентин Дорвард, Айвенго и остальные. Анастасия поинтересовалась, знакомые ли это его или известные своими подвигами славные рыцари Древних. На этот раз он не смеялся, но Анастасия все же сообразила, что снова сморозила глупость и зареклась на будущее. Вскоре Горн повел себя странно. Он метался, внюхиваясь в землю, рычал, скалил зубы и наконец так стал жаться к ногам коней, что чудом только не угодил под копыта. Капитан, давно уже посерьезневший, перевесил автомат на грудь и спросил: - Понимаете что-нибудь? - Как бы не звери, - сказала Анастасия, и они с Ольгой наложили стрелы на тетиву. Горн повизгивал, держась у ног лошадей. Капитан навел бинокль на ближайшую рощицу, довольно-таки густую, сплюнул и сообщил: - А ведь там, господа мои, что-то виднеется. И нужно нам эту зеленку проверить... Они пустили коней шагом. Кони прядали ушами, всхрапывали. Горн переместился в арьергард и поскуливал жалобно. Дома, в Империи, он не боялся лесных ящеров... - Вот оно! - вскрикнул Капитан и прицелился. Тут же опустил автомат, растерянно оглянулся, пожал плечами: - Что-то это как бы того... Ольга завизжала. Кони попятились. Хрустя ветками, на открытое место выбралось огромное двуногое существо, выше самого рослого человека, все заросшее редким курчавым волосом, сквозь который просвечивает розовая кожа. Бедра обмотаны куском сурового полотна. Шагало оно довольно косолапо, ногти на босых ступнях были длинные, а в передних, столь же когтистых лапах оно удерживало лежащую на плече дубину, кончавшуюся огромным комлем. Физиономия - неописуемая смесь человеческого лица со звериной мордой - вытянута вперед, торчат клыки, но взгляд, как ни странно, осмысленный. Оно встало, покачиваясь, глухо взрыкивая. Горн залился истерическим лаем. - Стрелять? - спросил Капитан то ли Анастасию, то ли самого себя. - Что-то тут... На кого ж это похоже? Страха Анастасия отчего-то не чувствовала. Она просто смотрела во все глаза, поглаживая по шее пятившегося Росинанта. - Слышали у вас про таких? - спросил Капитан, сторожа движения чужака стволом автомата. - Нет, - сказала Анастасия, и Ольга крикнула сзади, что ни о чем подобном... Воцарилось странное, неуклюжее замешательство. Для боя необходим был повод, какой-то крик, толчок, угрожающий жест, но ничего подобного они не дождались. Чудище стояло, как вкопанное. Наконец Капитан не выдержал и крикнул: - Эй, дядя, ты тут шлагбаумом работаешь, или как? Чудище разинуло пасть и хрипло спросило: - Сахар есть? Вот тут Анастасия от неожиданности едва не спустила тетиву. Капитан тоже готов был выстрелить, но сдержался и ответил как ни в чем не бывало: - Сахар есть. - Сахар давать - не драться, драться - сахар не давать. - Логично, - сказал Капитан. - Моя драться не хочет, моя будет твоя бабай сахар давать. Идет? Чудище небрежно сбросило дубину с мохнатого плеча - она грянулась оземь так, что гул пошел - и безбоязненно двинулось к путешественникам. Самое поразительное - лошади храпели и приплясывали, но вели себя, в общем, спокойно. А чудище вытянуло лапу и прохрипело: - Сахар давать. Капитан, не оборачиваясь, протянул назад левую руку. Торопливо распутав ремни переметной сумы с едой, Анастасия вытащила угловатый кулек с сахаром и сунула Капитану в руку. Два больших куска перекочевали к чудищу. Оно сунуло сахар в пасть и смачно захрустело. Потом плюхнулось в траву, так неожиданно, словно ему подрубили ноги, уселось и похлопало лапой по земле: - И вы сидеть. Анастасия колебалась, но Капитан спокойно спросил: - Кто на карауле останется? - Знаете, мне на коне спокойнее, - сказала Ольга. - Вот и сиди, да по сторонам гляди. - Сам он спрыгнул с седла, устроился не так уж близко, не так уж далеко от чудища, зажег сигарету и спросил: - Сторожишь тут, Финогеныч? - Мой тут жить, - сообщило чудище. - Баба жить, детка жить. Хлебца сеять, мясо ловить. Анастасия тоже решилась - подошла и остановилась поодаль. - Хитрый, - сказало чудище Капитану. - Мой один баба жить, твой за собой таскать один баба и один баба. - Девочки, можно, я ему не буду объяснять разные сложные вещи? - Да ладно уж, - сказала Анастасия. - Вы... ты... - она решительно не знала, как к нему обращаться. - Кто ты такой? - Мой человек, - с интонацией, которую при желании можно было считать и гордостью, сообщило чудище. - Мой умный. Из дальнейшей беседы выяснилось (с домысленном) следующее. Давным-давно прадедушки чудища были глупые и ходили на четырех лапах, но потом с неба посыпались куски горящего воздуха, и прадедушки до того испугались, что разбежались на задних лапах, да так и стали ходить. И стали умные. - Тьфу, черт! - сплюнул Капитан. - То-то ты мне, Финогеныч, кого-то напоминаешь... Мишка косолапый, вот кто ты. - А это кто? - спросила Анастасия. - У вас что, медведей нет? - Медведь - это мифологический зверь, - сказала Анастасия. - Крылатый и двухголовый. Летучий. - Вот он, медведь, - сказал Капитан. - На дыбки встал и поумнел, надо же... - Мой умный, - подтвердило чудище. - И сосед умный, и еще сосед, и еще сосед. Все умный. Местность эту, как выяснилось, заселяли сородичи чудища. Правда, путников больше интересовали похожие на них самих существа. Здесь чудище мало чем могло помочь. Оно четко выделяло две разновидности живших где-то в отдалении "безволосый люди" - одни не дерутся и делятся сахаром, даже научили сажать хлеб, зато другие охотятся на "человеков", и "человеки" после этого бесследно исчезают. Особо подчеркивалось, что ролями эти две разновидности никогда не меняются. Но никаких полезных для дальнейшего странствия выводов сделать из этого нельзя. Те, кто давал сахар "человекам", могли, как знать, без зазрения совести прикончить трех путников, а те, кто на "человеков" охотился, могли оказаться хлебосольнейшими гостеприимцами. Поэтому разговор особенно не затягивали. Оставили чудищу сахара и поехали дальше. Ехали без опаски - "человек" заверял, что его соплеменники, если их не трогать, первыми не бросаются. Капитан неожиданно стал грустен и насвистывал что-то печальное. - Да, грустно все это, Настасья, - неохотно сказал он в ответ на ее мимолетный вопрос. - С людьми все более-менее ясно, а вот чем мишки виноваты, что и по ним грохнуло за ваши... за наши грехи, скажи ты мне? И отъехал. Покачивался в седле, тихо напевал: И меня по ветреному свею, по тому ль песку поведут с веревкою на шее полюбить тоску... Они ехали долго, пока не наткнулись на великолепное озерцо с песчаными берегами посреди густого леса, перемежавшегося густым малинником, - отличное место для привала. Капитан сначала упрямо твердил, что настоящая малина совсем другая, красная, а не голубая, не такая большая, и вид у нее другой. Однако Анастасии с Ольгой именно такая малина была знакома с детства, они принялись уписывать ее горстями, и Капитан к ним присоединился после недолгого колебания. После обеда решили искупаться. С соблюдением всех предосторожностей, понятно. В озеро долго швыряли камни и коряги, сучьями промерили глубину у берега. Капитан выпустил в воду короткую очередь, но никакого чудища на поверхности не появилось. Впрочем, большие чудовища в таких озерах и не живут, подохли бы с голоду. Правда, сторона чужая, кто ее знает... - Уж если ты так боишься, сидел бы на бережку с автоматом и стерег, - сказала Анастасия. - Это ведь женщинам неприлично глазеть на голых мужчин, а не наоборот. Капитан признался, что раньше все обстояло как раз наоборот, так что сидеть на страже он не может, хотя не имел бы ничего против того... Анастасия подняла бровь и ничего не сказала. В нем вновь проявилась та смесь дерзости и смущения, которая и притягивала Анастасию, и мучила неразгаданностью - являл ли Капитан собой образец типичного мужского характера Древних или он один такой? Почему-то очень хотелось эту загадку раскрыть, а спрашивать прямо было как-то неловко. Анастасия думала над этим, сбрасывая одежду на крупный желтый песок, по которому просто замечательно было идти босиком, думала, плывя в прогретой солнцем воде. Ей вдруг захотелось увидеть на дне клад, сияющие золотые чаши и груду сверкающих самоцветов, а то и легендарное сокровище - Валюту, о которой летописцы отзывались восторженно, но не объясняли, как это сокровище выглядит (Анастасия подозревала, что они не знали этого и сами). Увы, вода мутноватая, на расстоянии четырех-пяти локтей уже ничего не видно. Невидимые за кустами спутники позвали ее проверки ради, она откликнулась, звонко и громко. И поплыла на середину. Ужасно не хотелось вылезать из теплой воды - когда еще подвернется такой случай? И тут она увидела сокровище. Самое настоящее. На том берегу в песке у самых кустов сверкали огромные, с лесной орех самоцветы - синий, желтый, красный. Анастасия моргнула, тряхнула головой. Самоцветы не исчезли, они сияли, переливались, дразнили и манили. Размашисто загребая, Анастасия подплыла к самому берегу, встала на дно. Прислушалась. Полная тишина, на том берегу слышен спокойный разговор Капитана и Ольги - звуки над водой далеко разносятся. Она вышла на берег, сделала три шага, нагнулась к самоцветам, отводя с лица мокрые волосы. Выпрямилась, держа камешки на ладони. Словно бы светятся изнутри. Не все легенды врут. Бывают клады. Вот только куда голому человеку спрятать камни? Плыть, загребая одной рукой, не столь уж удобно. Не обходить же озеро кругом, по берегу? Поразмыслив, Анастасия сунула камешки в рот, под язык. Довольная своей смекалкой, обернулась к воде. Что-то тяжелое, жесткое упало сверху на голову, заслоняя солнечный свет, молниеносно скользнуло по бокам к пяткам, прижав руки к телу. Во мгновение ока Анастасия оказалась спеленутой в плотном тесном мешке, ее сбили с ног ударом под коленки, подхватили и бегом понесли сквозь кусты - она ощущала, как по мешку хлещут ветки. Она отчаянно забилась, но держали мешок умело, цепко, и за колени, и за плечи, так что ничего не вышло. Проклятые камни все еще были во рту, мешая подать голос. Анастасия вытолкнула их языком и попыталась крикнуть. Тут же чья-то рука перехватила шею, заглушив крик. Бег продолжался. Ее явно похищали люди, а не чудовища, но это-то, быть может, и было самым страшным... Анастасия извивалась, пробуя кричать, уже из чистого упрямства, знала, что не удастся, что друзья на том берегу спохватятся слишком поздно, пока разберутся, пока пустят вокруг озера Горна искать ее следы... Куда ни кинь, выходило, что положение ее - хуже некуда. От злости она не могла даже толком испугаться. На бегу ей опутывали лодыжки колючей веревкой, и веревка немилосердно впивалась в тело. Мешок взлетел вверх - его взвалили на что-то дернувшееся, живое, теплое, знакомо пахнущее конем. Зазвенела сбруя, кто-то прыгнул в седло, прижал мешок коленями к конской шее, и тут же затопотали копыта - судя по стуку, пяти-шести лошадей. Скачка была бешеная. Анастасию швыряло, подбрасывало, колотило о лошадиный хребет и шею, она задыхалась, жадно хватала ртом воздух и никак не могла вдохнуть полной грудью. Мокрые волосы лезли в рот и в глаза. Всадники свистели, орали, гикали, видимо, чувствуя себя уже в безопасности, и по конскому аллюру Анастасия поняла, что они несутся по открытому пространству - в лесу так не разгонишься. Всякое представление о времени исчезло. Перед глазами вспыхивали цветные пятна, сознание мутилось, тошнота подступала к горлу. Пугаться было некогда - лишь бы не задохнуться. Шалая скачка сменилась размеренным аллюром, всадники целеустремленно спешили куда-то, и Анастасия в редкие проблески более-менее сносного самочувствия пыталась сообразить, что ее ожидает. В голову, понятно, ничего дельного не приходило - все мысли вытрясла скачка. Наконец кони пошли медленнее, остановились совсем. Веревку на лодыжках распутали, Анастасию поставили подошвами на землю и потянули мешок вверх. Она яростно извивалась, помогая сдернуть его побыстрее. Зажмурилась от света, жарким всплеском ударившего в глаза. Вокруг хохотали. Она медленно открыла глаза, стояла, обнаженная и взъерошенная, в кругу смеющихся крепких мужчин в черной одежде с какими-то затейливыми золотыми знаками на левой стороне груди. Ее пошатывало и мутило. Она зло сверкнула глазами из-под спутавшихся волос, и хохот грянул с новой силой. - Клянусь Предназначением, охота того стоила! - сказал кто-то. - Какая кобылка! Ему дружно поддакнули. Анастасия прикинула, сможет ли в броске выхватить меч из ножен у ближайшего. Нет, тело пока что плохо повинуется. Она потрясла руками, разминая их. Огляделась внимательно. Вокруг - голые холмы, под ногами сухой горячий песок, серая пыль. Ни деревца, ни кустика. Кони - обычные кони, шестиногие, люди - обычные люди, разве что их штаны и рубахи иного, диковинного покроя, а золотые знаки больше всего напоминают какое-то шестиногое насекомое. Только вот взгляды их настолько не понравились Анастасии, что она даже не ощутила стыда за свою наготу. Странная пустота была в их глазах, и смотрели они так, словно Анастасия вообще не была человеком - глаза лошадиных барышников, довольных красивой и сильной покупкой. И ничего, кроме этого. От этого ничуть не стало легче, наоборот. "Право же, наоборот", - подумала Анастасия, выпрямилась с видом гордым и презрительным, сглатывая тошноту. Судя по их лицам, они поняли оскорбление, сообразили, что их считают низшими существами, которых и стыдиться-то нельзя. Вокруг дыбились голые желтые холмы, и ветер, посвистывая, по-змеиному шипя, сдувал с них песок, гнал его тонкими невесомыми струйками неизвестно куда. - Какая кобылка! - повторил главный. - Тряпки ей бросьте. К ногам Анастасии упали рубаха и штаны из той же черной ткани, но гораздо более поношенные. Она накинула рубаху через голову и не сразу справилась с застежкой штанов. - А ты уверен, что Китеж мы себе на голову не посадим? - спросил один главного. - Абсолютно уверен. Я за ними долго наблюдал. Совсем ничего похожего. - Поверим... Как с ней толковать? - Как обычно. Все снова заржали. Один протянул ей железную гребенку, и Анастасия не удержалась, взяла. Долго расчесывала спутавшиеся волосы, дергаясь от боли и тихонечко ругаясь под нос. Потом швырнула гребенку под ноги хозяину. - Ого! - Да уж это не про нашу честь. Закон Законом, а Хранители Кнута и Лопаты... Все разом примолкли. Казалось, им хочется оглянуться друг на друга, но они боятся. - Вы, скоты, что все это значит? - спросила Анастасия. - Еще лучше. Говорит по-человечески. Меньше возни. Ну, так! Анастасия покрепче уперлась левой ногой в землю, прикинула расстояние, оценила и вырвала. И метнулась. Крутнулась. Влепила. И почти тут же ей досталось меж шеей и плечом чем-то твердым, да так, что она кубарем полетела в песок. Сразу же навалились, вывернули руки, скрутили их ремнем за спиной, спутали ноги. Грубо подняли и держали за локти. Главный, которому она угодила босой пяткой под массивную пряжку пояса, еще сидел, схватившись за ушибленное место, со свистом втягивал воздух сквозь стиснутые зубы, охал и шипел, как лесной ящер. Его люди, когда он на них не смотрел, косились на него скорее злорадно. Наконец он встал, разогнулся, проковылял к Анастасии и влепил ей оглушительную пощечину. - Ну, стерва! - выдохнул он. - Я ж тебя не доведу, не посмотрю на Хранителей... Анастасия облизнула нижнюю губу - нет, не разбил, но все равно больно. - Развяжи руки и дай меч, - сказала она. - А там посмотрим, скотина такая. - Я тебе сейчас такой меч дам... - Хранители, - небрежно так, равнодушно так обронил самый неприметный из его людей, и главарь тут же сник. Выругался, сплюнул: - Ладно, пошли. Анастасию повели к холмам. Идти трудно, путы на ногах короткие, она то и дело спотыкалась. Ее тут же подхватывали, но при этом старались как бы нечаянно лапать, тайком от неприметного, но грубо и нахально, и она старалась идти осторожнее, крохотными шажками, медленно. Черных это раздражало, и в конце концов после короткой перебранки ей разрезали веревку на ногах. "Что-то не похоже, чтобы женщины тут были сильным полом", - подумала Анастасия, ежась от тоскливой безнадежности. И впервые пожалела, что пустилась в путешествие. Чем ближе они подходили к холмам, тем диковиннее и явственнее становились долетавшие оттуда звуки - мощное шипенье и гул, пыхтенье и многоголосые выкрики. Вроде бы шум большого города - так бывает, если слушать его с высокой башни. Они оказались на вершине холма, и Анастасия попятилась. Внизу кипела невообразимая суета, казавшаяся непривычному глазу сплошной мешаниной людей, животных, повозок, железа и дерева, канатов и лестниц. Справа тянулась от самого горизонта гигантская канава, шириной и глубиной не уступавшая той высохшей реке у Серого Моста, даже превосходившая ее. Но это русло было вырыто человеческими руками - идеально прямое, с отлогими краями, высоченным валом выброшенной земли на том берегу. Какие-то исполинские железные звери, членистые, дымящие жирным черным дымом, свистящие, то и дело выпускавшие клубы густого белого пара, слепленные, казалось, кое-как из бочкообразных, кругловертящихся, криво-растопыренных, косо-дырчатых кусков, полос и частей. Звери вгрызались гигантскими зазубренными ковшами на длинных шеях в отвесную стену земли, куда утыкалось русло. Дергались, скребли, рыли, отхватывая комья и глыбы. Ковши мотались, словно головы чудовищ на перебитых шеях, вываливали землю вбок, и ее утаскивали наверх в сотнях бадей на канатах, на тысячах тачек по бегущим вверх по стенам зигзагами узким настилам. Многие тысячи людей копошились в русле, выравнивая его дно, увозя наверх землю и сваливая ее в бесконечный вал, уходивший за горизонт обок русла; другие распоряжались, вопили, хлестали бичами нерадивых, суетились на площадках железных зверей, спуская вниз какие-то бочки, связки дров; и поминутно раздавались истошные вопли придавленных и пораненных, на которые, казалось, никто не обращал внимания - только взблескивало там, где раздавался крик, словно бы мечи сверкали, и тогда крик затихал. Марево пыли стояло над исполинским руслом. Казалось, это горе повисло невесомым облаком. Жуткое зрелище. Анастасии показалось даже, что это она умерла и попала в потусторонний мир, на зловещую Свалку Истории, которой пугали грешников жрецы. Они, правда, уверяли, что там царят холод и сумрак, но все равно это похоже на загробную жизнь для грешников... Правда, Анастасия знала, что люди способны сделать этот мир еще более неласковым - для невинных... Куда там загробному для грешников! - Что это? - спросила она, чувствуя себя крохотной пылинкой посреди смерча. - Великий Канал! - ответил кто-то. - Творение Божественного Жука! - А... зачем все это? - спросила Анастасия недоуменно. Как раз из-за грандиозности Канала не верилось, что здесь скрыта естественная, разумная, человеческая цель. Людей здесь собрано многие тысячи, но все, что они делали, было нечеловеческим. В ответ - удар по спине: - Заткнись, дикарка! Анастасия посмотрела влево - там и в самом деле стоял целый город. Город на колесах. Крытые грубой тканью огромные повозки и настоящие домики - но на высоких колесах, с оглоблями и дышлами, уткнувшимися в землю, с окнами и дверями, крылечками и латаными жестяными трубами. Тысячи повозок, тысячи домиков, образовавших неисчислимые улицы и тупики жуткого лабиринта. Там дымили печи, взлетали снопы искр над крышами кузниц, бегали дети, ревел скот, под навесами в стойлах из жердей стояли кони, висело на веревках белье. В любой момент этот город мог сняться с места и тронуться в путь. И над городом на высоченном столбе, обитом жарко блестевшими золотыми бляхами, на белом человеческом черепе (слишком большом, чтобы быть делом рук природы), вцепившись в него шестью растопыренными лапами, восседал гигантский золотой паук с черными матовыми глазами. А чуть пониже развевались по ветру то ли длиннющие лошадиные хвосты, то ли пучки черных веревок. Один из пленивших Анастасию поскакал в город - видимо, известить кого-то. Мелькнул на улицах, направляясь к столбу с пауком (или жуком?) и исчез в суетне таких же черных. Анастасию грубо схватили за плечо и повернули, толкнули в спину костистым кулаком: - Пошла! - Я... не умерла? - спросила она неуверенно. Тычок кулаком в поясницу: - Скоро убедишься, что тут живые... Они вошли в город, зашагали меж повозок и домиков. Анастасия поразилась, что никто не обращает на них внимания. Взглядывают мельком и тут же равнодушно отводят глаза, уступают дорогу без страха, без любопытства, без единого человеческого чувства. Только у детей, и то совсем крохотных, Анастасия увидела в глазах живой блеск. Те, что постарше, уже пугали насквозь пустыми глазами. Они подошли к столбу с черепом и жуком. Вблизи оказалось, что столб воистину громаден. Черные веревки сухо шелестели в налетевшем ветерке. Дом под столбом был больше и наряднее остальных - но и он, понятно, на колесах. Захватчики переменились на глазах. Теперь они приняли вид раболепный и предупредительный, хотя пока что не видно никого, перед кем следует эти чувства проявлять. Они стояли в ряд, смирнехонько, вытянув руки по швам. Скрипнула дверь, и сверху позвали: - Входите! Старший толкнул Анастасию в спину, и она пошла вверх по приставному крыльцу с перилами. Следом на цыпочках взбирался старший. Казалось, он и не дышит. Прихожая, где застыли двое воинов в черном, с секирами. Дверь медленно распахнулась. Старший уже не толкал - упер в спину Анастасии палец и направил в проем, бесшумно ступая следом. Дверь бесшумно же захлопнулась за ней. - Подойди ближе, - произнес лишенный человеческих чувств мужской голос - словно сам воздух, насыщенный запахами железа и песка, складывался в слова под ударами невидимого кнута. Анастасия сделала два шага вперед. - Развяжите руки. Шаги за спиной. Руки Анастасии оказались свободны. Она встряхнула ими, разгоняя кровь по жилам и жилочкам, огляделась. В черном высоком кресле сидел человек в черном. Узкое длинное лицо, крючковатый нос, острый подбородок. Совершенно голый череп перехвачен над глазами обручем с золотым жуком. Казалось, жук впился ему в лоб всеми шестью лапами и застыл, подобно третьему глазу. Такой же жук, только побольше, восседал на спинке кресла над его головой, и из жука рос золотой семисвечник. По обе стороны кресла стояли такие же люди в черном, только у этих жуки висели на груди на золотых цепочках. - Убирайся. - Великий Мастер, она строптива, и я опасаюсь... - прошелестел из-за спины Анастасии старший над схватившими ее. - Великие истины усмиряют самых строптивых, - сказал человек в черном. - Убирайся. Дверь мягко затворилась. Полтора десятка взглядов скрестились на Анастасии. Она стояла, гордо подняв голову, притворяясь, будто не замечает этих взглядов - шарящих, холодных. И совершенно пустых. - Ну что же, - сказал тот, кого назвали Великим Мастером. - Она слишком красива, чтобы продолжать род рабочего быдла, а следовательно, достойна продолжать род кого-то из вас, Хранители Кнута и Лопаты. - Сначала следовало бы меня спросить, согласна ли я продолжать чей-то там род, - сказала Анастасия. - И стоит ли его вообще продолжать? На нее уставились даже не возмущенно - с безмерным удивлением. - Участь женщины - неустанно продолжать род, - сказал Великий Мастер. - А участь рожденных женщиной - вести вперед Великий Канал. Ты, должно быть, издалека, и разум твой темен, если ты не знаешь очевидных вещей. - Я - княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей, рыцарь Счастливой Империи. - Придуманные дикарями звания нелепы перед Великим Каналом. - Прекрасно, - сказала Анастасия. - Похоже, меня собираются сделать чьей-то женой, не спрашивая, как я к этому отношусь? - Какое это имеет значение - твое отношение к делу? - сказал Великий Мастер. - Хранители, как ни удивительно, эта дикарка способна связно выражать свои мысли, пусть и примитивные. Это лишний раз доказывает, что получить ее должен кто-то из вас. - Кто вы? - спросила Анастасия, решив пока что не ввязываться в споры. - Мы - слуги Великого Канала, - сказал Великий Мастер. Он встал с кресла, подошел к Анастасии, положил ей на плечо холодную жесткую руку и подтолкнул к окну. Из окна виднелось за скопищем передвижных домиков пыльное марево и облака пара над Каналом; тысячеустый шум, грохот железных зверей, бадей и колес тачек долетали и сюда. - Но зачем все это? - удивленно спросила Анастасия, ничуть не притворяясь. - Мы - лишь скромные слуги Великого Канала, - сказал Великий Мастер. Его голос словно пытался вопреки своей природе стать мягким, но тщетно. - В незапамятные времена мир был дик и бессмысленен. Жалкие дикари ковыряли землю мотыгами и строили хижины, без пользы расточая труд и зачатки ума на сотни неразумных дел, прибавляя этим хаоса. И тогда пришел Великий Тро, чьи священные волосы распростерлись над миром семицветной жизнетворящей радугой, возвещавшей о наступлении Эры Порядка и Труда. Тро протянул руку, и на ладонь ему сел, дабы вкусить крохи великой премудрости. Божественный Жук, и мысль Тро оплодотворила Жука озарением идеи Великого Канала. И откладывал Жук яйца, а Тро дул на них, и рождались Славные Предтечи, родоначальники Хранителей Кнута и Лопаты - Яго, Свер, Бер, Фир, Ког, Фре. И труды Родоначальников озарили светом божественной премудрости Великого Тро толпы дикарей, дав начало Великому Каналу. И первые комья земли взлетели, и Великий Канал пролег по земле, круша гниющие в ней кости дикарей и сметая их убогие капища. Мы, Хранители, смертны - но бессмертен Великий Канал. Сотни лет он неотвратимо растет. - Сотни лет? - шепотом переспросила Анастасия удивленно, боясь поднять на него глаза, чтобы не столкнуться с бездонной пустотой его взгляда. - Сотни лет. - Твердые холодные крючки его пальцев сжимали плечо Анастасии, и от них по телу девушки растекался холод. - Мы смертны. Но бессмертен Великий Канал. И священные волосы Великого Тро всеми цветами радуги веют над миром. - Но... что же потом? - Ты красива, но разум твой темен, - сказал он. - Потом - бессмысленное слово. Есть великое слово - вечность. Великий Тро - это Вечность. Великий Канал - это Вечность. У него было начало, но нет конца. - Так не бывает, - сказала Анастасия. - Людям в конце концов надоест... - Для того, чтобы им не надоело, и существуют Хранители Кнута и Лопаты. - Сломаются эти ваши железные... - Люди будут рыть руками. - А если Канал упрется в море? - Мы идем вперед, в направлении, указанном Великим Тро, идем сотни лет. Великий Канал не может свернуть и остановиться. Довольно. - Он сжал плечо Анастасии. - Пока что тебе прощаются все дикарские глупости, которые ты наговорила. Но завтра они станут ересью, и не советую об этом забывать. В тебе, мне кажется, есть проблески разума. А потому постарайся понять: у тебя нет иной судьбы, кроме как стать продолжательницей рода - к твоему счастью, рода Хранителей Кнута и Лопаты, а не рабочего быдла. Единственным твоим чувством должна стать благодарность за оказанную тебе милость. - Благодарю, - сказала Анастасия. - Надеюсь, меня не заставят продолжать род вот прямо сейчас, тут же? - Рад, что ты быстро усваиваешь священные истины, - как ни странно, он начисто не заметил иронии. - Разумеется, состоится брачная церемония. Она начнется вечером и будет краткой. Тебя подготовят. Нынче же ночью ты должна будешь дать жизнь будущим Хранителям Кнута и Лопаты. - Благодарю за высокое доверие, - сказала Анастасия. Она почувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее. Вряд ли этот сумасшедший и его пустоглазая банда будут торчать вокруг брачного ложа, духовно сопутствуя трудам по продолжению рода. Тех, кто ее похитил, давно отослали прочь, и вряд ли они найдут время рассказать что ценный трофей не так уж смиренен и слаб, когда у него свободны руки и ноги, - так что ее нареченного ожидают неприятные сюрпризы, и брачная ночь у него выйдет несколько нетрадиционной... А там посмотрим. Ускользнуть отсюда нелегко, обратную дорогу отыскать еще труднее, но лучше уж рискнуть, чем превратиться в продолжательницу рода этих безумцев, неустанно рожать им новых... А потому Анастасия смиренно склонила голову и сказала: - Твоя мудрость потрясает меня, о Великий Мастер, - и окинула угрюмую шеренгу таким взглядом, что в их глазах зажглось слабое подобие чего-то человеческого. - Я с трепетом жду достойнейшего из вас, о Хранители. Оказалось, что достойнейшего они избирают примитивнейшим способом - они по очереди доставали шарики из золотого сосуда, и вскоре обнаружился счастливчик, ничем, правда, свою радость не выказавший. "Болван пустоглазый, неотличимый от прочих", - подумала Анастасия, прикидывая, как лучше всего будет приласкать его столь пылко и бурно, чтобы в сознание не приходил как можно дольше. Слуги в черном - новые, незнакомые - вывели ее на крыльцо. Смеркалось, солнце давно скрылось за горизонтом, а по левую руку от заката собирались тучи, чернотой своей и густотой обещавшие скорый обильный ливень. "Тем лучше", - подумала Анастасия, ощущая пьянящее щекотанье предстоящего опасного дела, отрешенную легкость. Ее привели в домик с занавешенными окнами и сдали с рук на руки служанкам в черно-сером. Они усердно вымыли Анастасию в жестяной ванне (она сердито подумала, что два купанья за день - уже чересчур), обрядили в голубые штаны и белую рубашку с голубым узором, напоминавшим их пресловутого шестилапого жука. Одежда из тонкой мягкой материи, а башмаки из хорошо выделанной кожи. Повесили на шею золотую цепочку с золотым жуком и пучком черных нитей - очевидно, символизировавшим шевелюру вездесущего Тро. Зеркала не оказалось - то ли зеркала легко разбивались при переездах и от них отказались, то ли потомки богов попросту не додумались до зеркал. Анастасия об этом чуточку пожалела - хотелось все же посмотреть, как она выглядит в брачном наряде этих сумасшедших. Потом ее отвели в домик, принадлежавший вытянувшему счастливый (с его точки зрения) жребий Хранителю. С точки зрения Анастасии, жребий ему выпал насквозь несчастливый. Служанки зажгли золотой семисвечник в углу, скупо объяснили, что вскоре сюда явится для свершения брачной церемонии какой-то там их жрец, ведя за собой счастливого жениха. Анастасия слушала их вполуха. Едва за ними захлопнулась дверь, она обернулась к стене. Там, под выкатившим черные бельма неизменным жуком, висел меч в богато украшенных ножнах, с драгоценной рукоятью и шестилапым пауком на крыже. Меч был короче и шире тех, к которым Анастасия привыкла, но выглядел подходяще. Косясь на дверь и навострив уши, Анастасия обошла низкое широкое ложе (жди, как же!), осторожно вытащила меч, придерживая ножны, чтобы не брякнули. Попробовала пальцем лезвие и удовлетворенно хмыкнула - отточено на совесть. Бедный нареченный. Тихонько вложила меч назад. Улыбнулась. Просьба пожаловать, невеста ждет с трепетом... Она присела на краешек ложа и попыталась принять вид трепетной невинности. Жаль, не видит себя со стороны и не знает, насколько ей это удалось. Попробовала рукой упругость мягкого ложа и вздохнула: вот если бы здесь был... За окном накрапывал дождь, потянуло приятным запахом влажного чистого песка, и вдруг посреди этого мокрого полумрака раздался страшный грохот. Пламя свечей качнулось, едва не погаснув, и тут же вылетело оконное стекло. Анастасия подскочила от неожиданности, сорвалась с ложа и подбежала к окну, топча по дороге куски стекла. Для грома и молнии слишком уж оглушительно, а главное - рано, настоящая буря еще вроде бы не подступила к городу. Анастасия высунулась наружу, рискуя порезаться о торчащие в раме острые осколки. Слева, довольно далеко, все выше и шире разрасталось багровое зарево - колышущееся, исполинское, идущее словно бы из-под земли. Канал, сообразила Анастасия. Что-то там загорелось. Весьма кстати! Сразу в нескольких местах, в разных концах города хрипло и страшно заревели трубы. По улочкам, озаренным пляшущими багровыми отсветами, бежали люди - все в одном направлении, к пожару. Никакой сумятицы. Анастасия разглядела - их, словно стадо, гонят всадники в черном, пешие в черном, слышно, как свистят плети, полосуя по спинам и головам. Один за другим прогрохотали еще два взрыва, зарево разрасталось на полнеба. Анастасия осторожно втянула назад голову. Самое время. Улочка опустела, направление она помнит, коней тут много, меч есть... И тут в прихоже