- Да меня тоже. Просто не думал я, что этот пентюх настолько быстро проникнется сутью рыночных отношений... - А чего вы хотите? Ваша копия, как-никак. - Вообще да... Меня другое волнует. "Уазик". Прекрасно знаю, что к нам следок ни за что не поведет, что никому чужому ромалы его не отдадут, и все равно... Триста кило денег, Митяй, - это тебе не макулатура. Представляю, как эта развалина там стоит - душа не на месте... Знаешь что? Нажраться охота. До соплей, до паданья мордой в гравий, до поросячьего визга. У Фомича, изволите ли видеть, нервы... А у меня? Ох, я потом и надерусь... Не буду терпеть до Кипра. - Понимаю, шеф. Побуждения аналогичные... У меня тут мысля родилась. Помните, я предлагал назвать нашу негоцию "операция "Зеркало""? В том смысле, что этот мешок - ваша точная копия. Так вот, правильнее, по-моему, будет - "Скелет в зеркале". Он, дурень, в зеркало таращится, себя там видит и не знает, что на деле-то в зеркале - скелет... - Ох, Митя, не занимайся ты херней, - усталым, севшим голосом сказал Пашка. - Это у тебя, сдается мне, армейская отрыжка. Ну почему непременно нужно давать операциям названия? На кой хер? - Красиво просто. А? "Скелет в зеркале". - Красиво, красиво... - Шеф, можно незрелую мысль? - Ну? Елагин вкрадчиво сказал: - У меня тут замаячила идейка... А почему бы нам герра Фомича не проводить чуточку раньше? Не дожидаясь финала? В конце концов, Фея за двоих прекрасно поработает... - Ох... - А что вы вздыхаете? Я бы это оформил совершенно бесплатно, без всяких дополнительных процентов. Из любви к искусству. Фомич старенький, из него песок сыплется. Если вдруг откинет копыта на Милке, никто особенно и не удивится. Или в столб въедет с переломом основания черепа. Как мысля, босс? Зачищать так зачищать... Все равно его следом за манекеном отправлять. - Не гони лошадей. - Нет, я серьезно. Никто ничего не заподозрит... - Не любишь ты старичка, а? - засмеялся Пашка. - Не люблю, Павел Иванович. Гнида наш старичок, если откровенно. Вы ручаетесь, что он так-таки ничего и не заподозрил? Не просек, что его тоже в отходы спишут? Советская школа - вещь серьезная. Ручаетесь? После продолжительного молчания Пашка признался: - Не ручаюсь... - Вот видите. Давайте я... Изящно и легонечко? А? - Рано, рано, - судя по тону, прямо-таки сквозь зубы заключил Пашка. - Не то чтобы без него совершенно не обойтись, но лучше будет, если триста кило денежек не мы, а он Никифору передавать будет. Так оно проще и легче. - Ну, смотрите. Я сомнениями честно поделился. Что на душе было, то и высказал. - Тут не душой нужно, а логикой. - Я и логикой тоже шевелю, - сказал Елагин. - Только вот с точки зрения логики мне совершенно непонятно, зачем он нам преподнес историйку про то, как манекен от него, изволите ли видеть, оторвался на Кутеванова. - Думаешь, врал Фомич? - Не знаю, босс. Просто эта история абсолютно не укладывается в события. Ни с того, ни с сего вдруг оторвался... Причем исходят эти совпадения от Фомича... Которому я совершенно верить перестал... Нутром чую некую несообразность, а точнее сказать не могу по недостатку данных. Поскольку... Как ни интересно было слушать, Петр выключил транзистор и включил мотор - следовало поспешать в контору, чтобы Фомич не заподозрил неладное. Стоп! Ага, вот он, "Запор", вползает на дорожку. Спохватился, вспомнил про пиджачок... Тем более пора ехать. Заберет пиджак, и ничего больше не услышишь... ...Он ухитрился опередить лысого, вернуться по знакомой уже потайной дорожке. Засел в кабинете. Через двадцать минут пред его ясны очи, словно лист перед травой, предстал Фомич. С таким пришибленным и запыхавшимся видом, словно бежал пешком от хазы. Петр, по-прежнему старательно изображая опьянение, бодро рявкнул: - Ну, посоветовался? - Посоветовался, - вздохнул Фомич. - Он гарантирует, что миллион вам - будет. Конечно, сначала в ваш адрес, надо признаться, было сказано немало теплых слов... - Но ведь понял в конце концов, что рынок есть рынок? Молодец, Фомич, на вот, выпей, - Петр вновь приобнял лысого, доверительно зашептал на ухо: - Фомич, а давай вместе "уазик" прикарманим? А? Ты прав, один я не смогу, а вот с тобой на пару... Ну что ты смотришь синими брызгами, аль в морду хошь? Поедем прямо сейчас, заберем тачку - и растворимся на просторах нашей великой и необъятной? Она хоть и съежилась, ан все равно в каком-то плане - необъятная... С твоей башкой и с моими ловкими руками затеряемся, как конокрад в ночи. У меня есть знакомые в Сухуми, границу перейдем, паспортишки выправим... А, Фомич? У него сложилось твердое убеждение, что какое-то время Фомич раздумывал над его предложением всерьез. Взвешивал. Думал и прикидывал. Но в конце концов годы взяли свое, старый хрен старательно изобразил возмущение: - Да что вы такое говорите? - Была бы честь предложена, а от убытка бог избавил, - захохотал Петр. - Да ты не дергайся, финансист, я шутейно... Мне лично и миллиона достаточно. Ты ему не говори, понял, нет? Я ж совсем шутейно. - Шуточки у вас... - А ведь забрало, нет? Ладно, замяли. Сейчас ты у меня как миленький хватанешь стопарь - хорошее известие принес... Глава третья ОБОКРАДЕННЫЙ БЕДОЛАГА - Повторяю еще раз, - сказал он медленно, с расстановкой, негромко. - Не криви губки, слушай внимательно. Серьезным делом занимаемся... Когда я скажу "давай!", пшикаешь мне данным дезодорантом в физиономию, уделяя внимание главным образом не самой физиономии, а участку примерно отсюда и досюда, - и показал на себе, черкнув ребром ладони по горлу над ключицами, по животу. - Считаешь до пяти, при этом Задерживаешь дыхание и закрываешь глаза. После процедуры уходишь спокойно - повторяю, спокойно! Обращать на себя внимание нельзя... Повтори. Надя дернула плечиком: - Я итак... - Повтори, - сказал он тихо, убедительно. - Мы не забавы шутим... Она добросовестно повторила, не разу не запнувшись и ничего не перепутав. - Мысленно себе представила последовательность действий, как я учил? - Ага, - сказала Надя. - Ты не волнуйся... Они стояли в узеньком проходике - с одной стороны задние стены кирпичных гаражей, с другой тянулся грязный бетонный забор, за которым прилагало отчаянные усилия к выживанию то, что сейчас осталось от радиозавода. Место было безлюдное, мало посещаемое обычными прохожими. По сей причине всякий свободный кусочек земли оказался усеян пустыми бутылками, одноразовыми шприцами, кучками фекалий, судя по габаритам, отнюдь не собачьих, а также известными латексными изделиями. Петр собрался с духом, добросовестно зажмурился, приказал: - Давай! И тут же, зажав нос двумя пальцами левой руки, что есть сил сжал губы. В грудь, в лицо ударила невесомая, морозно-омерзительная струя газа. Всей кожей он ощутил отраву. Старательно сжимая веки, губы, сдерживая дыхание, услышал, как удаляются легкие шаги - ну, слава богу, как он учил, сообщница не бежала, ушла с нормальной, не привлекавшей внимания скоростью... Как ни предохранялся, а в глотке запершило и под веками словно бы обнаружились крохотные песчинки. Пора, пожалуй... Петр привалился боком к кирпичной стенке, шаркнул по ней всем телом, основательно и вмиг перепачкавшись, открыл на миг глаза, чтобы сориентироваться, кинулся к выходу из кривого проходика, к людям. На глаза свидетелям. Во двор он вывалился, шатаясь, спотыкаясь, главное было - не растирать руками глаза, а их уже пекло по-взаправдашнему и в горле словно застряла пара проволочных ежиков для чистки посуды. Чей-то удивленный возглас... Ага! Есть свидетели! Он, почти не играя, запнулся - нога и вправду наткнулась на какой-то обломок ржавого железа. Рухнул на одно колено, кашляя без малейшего притворства, отплевываясь, содрогаясь в приступах рвоты. - Семен! - Да вижу... Нажрался, что ли? - Одет-то прилично... - А воняет чем? - Семен, Семен! - визгливый женский голос. - Ну ты куда лезешь? Без тебя не разберутся? Слезогонка, впитавшаяся в дорогущий пиджак, окутывавшая облаком, начала действовать по-настоящему, без дураков. Конечно, главный вред прошел стороной, но и того, что осталось, хватило, чтобы теперь, согнувшись в три погибели, перхать, кашлять, отплевываться без тени актерской игры... К нему осторожненько подступали оказавшиеся во дворике - из-за рези в глазах Петр не мог ни рассмотреть их толком, ни сосчитать. - Одет-то хорошо... - И водярой не пахнет... Точно тебе говорю, чето нечисто... - Семен, ну куда ты лезешь? Мало ли что.. - Тихо, Аня, не возбухай, - решительно прервал женщину самую чуточку хмельной, решительный бас. - Не тигра, не укусит... Эй, мужик, чего с тобой? Й-е-мое, чем воняет? "Черемуха", что ли? Ну, точно! Стоя на коленях на земле, плюясь, Петр выговорил: - Щенки, твари... В лицо брызнули из баллончика, в карманы полезли... Там, за гаражами... - Ага. Ага, - заключил поддавший Семен, судя по всему, из категории зевак-активистов, жаждущих из простых зрителей стать непременно участниками. - Точно, "черемуха", ты глаза-то не три, зема, не три, говорю! Эй, пацан, на вон платок, к колонке сгоняй да намочи! Витек, участкового высвисти, я его только что на балконе видел... Бабы, чего толпимся? Нормальный мужик, приличный, вон галстук какой... Шпана газом прыснула, на гоп-стоп взяли... Это у тебя че, телефон? Ох ты, новый русский, как из анекдота... Садись, вон туда садись... Бабка, скамейку не засти, человека ноги не держат! Горластый Семен и еще кто-то из отважных доброхотов, бережно поддерживая под микитки, кое-как препроводили Петра к скамейке. Кто-то сунул в руку мокрый комок материи и он с грехом пополам протер глаза. Теперь почти не жгло, но в горле саднило. - Ну че, полегчало? - допытывался Семен. - Да вроде... - ответил Петр, с превеликим облегчением убедившийся, что все прошло согласно разработанному плану. - Щенки, суки... - Отвык, поди, от твердой земли? Все на "мерсе" да на "мерсе"? - с явственной толикой легкой классовой неприязни констатировал Семен. - Ладно, могли и на перо посадить... Обошлось. Много взяли? Ага, вон и власть поспешает, легка на помине... - Разойдемся, граждане, разойдемся, - послышался совсем близко уверенный голос. - Что у нас происходит? К ним подошел милицейский старлей, примерно ровесник Петра, заранее приготовивший значительно-подозрительную физиономию старого служаки, еще ничего толком не знавшего, но готового пресекать и не допускать впредь. - Опять Чикаго, Михалыч, - сообщил первым, конечно же, Семен. - Вон, пана нового русского шпанята из баллончика окатили и по лопатнику вдарили... - Семен, ты бы не толпился, а разошелся... Так. Участковый инспектор, старший лейтенант Зотов. Что случилось, гражданин? - Двое сопляков, - сказал Петр, проморгавшись. - Брызнули какой-то гадостью в лицо, полезли в карманы, только, по-моему, ничего не успели забрать, сами под свои газ и попали... Убежали, щенки. - Документики позвольте? Посмотрите заодно, что пропало, что не пропало. Гра-аждане, ну не будем скопляться! Ничего тут нет интересного по нонешним-то временам... Так... Савельев Павел Иванович... знакомая фамилия, что-то про вас давеча по телевизору говорили, в положительном плане... Пропало что? - Да нет, ничего, - сказал Петр. - Не успели... - Соплячье неопытное. Ваше счастье... "Скорую" будем вызывать? - Не стоит, пожалуй. В глотке только пакостно, а так... - Опознать сумеете? - Какое там - опознать... - вздохнул Петр. - Я их и не рассмотрел вовсе. Шли навстречу двое, пацаны как пацаны, один повыше, другой пониже, вот и все воспоминания... - Бывает, - протянул участковый, возвращая Петру черную кожаную книжечку, где в прозрачных кармашках лежали документы, от прав до паспорта. - Ситуация... Петр прекрасно понимал, что таилось за ускользающим взглядом опытного служаки. Дело дохлое, это старлей просек моментально. Как выражается очаровательная Дарья Шевчук, глухарь, он же висяк Старлею и долг выполнить следовало бы, и не хотелось паскудить свободное время мартышкиным трудом... - Ну, что... - проговорил участковый, подтверждая его догадки. - Надо бы заявление по всей форме, протокол составить... - Да где вы их искать будете? - досадливо пожал плечами Петр. - При том, что я и лиц не помню? - Оно, конечно... - Ладно, обошлось, - сказал Петр. - Не стоит время терять на бесполезные протоколы, тем более что и не пропало ничего. Я, пожалуй, пойду... - Оно как-то... - осторожно заметил старлей, в глубине души явно обрадованный. - Полагается все же... - Вы - человек, конечно, опытный, - негромко сказал Петр. - Как думаете, есть шанс отловить? Участковый красноречиво вздохнул, приподняв плечи. - Вот видите, - сказал Петр. - Будем считать, что и не было ничего. У меня скоро совещание, нужно себя в порядок привести... Пойду я. - Вы все же в райотдел зайдите, оставьте заявление, - для очистки совести предложил старлей. - В дежурной части зарегистрируют... - Непременно, - кивнул Петр. - Спасибо. - Да не за что... Петр еще раз кивнул ему и направился прочь, обогнув табунок зевак, в некотором отдалении живо комментировавший происшедшее. Насколько ему удалось расслышать, среди них, оказывается, нашлась парочка индивидуумов, своими глазами зривших, как двое верзил с чулками на головах напали на "во-он того бизнесмена" и отобрали у него доллары и золотишко. Вот и прекрасно. Так даже лучше. Чем больше будет слухов-пересудов, тем глаже пройдет... Оглядев себя, он снял пиджак, свернул его подкладкой наружу, повесил на сгиб руки. Брюки почти не запачканы, так что вид, в общем, добропорядочный... Высмотрев свободную скамеечку, направился к ней, превозмогая остаточное жжение в глотке и резь в глазах, посидел пару минут. Достал мобильник, набрал Пашкин номер. - Да. - Это я, - сказал Петр. - Савельев Павел Иваныч... - Узнал, конечно... Что стряслось? - Вот именно, что стряслось, - сказал Петр. - Ты мне нужен сию минуту. Немедленно. Ну, не совсем сию минуту... - Что случилось? - выпалил Пашка. - Жив-здоров и организм цел, - сказал Петр. - Прямой опасности нет ни для жизни, ни для здоровья. Но пять минут назад со мной произошло нечто интересное... Не по телефону. Я к тебе немедленно должен приехать. Адрес назови, я ж не помню, меня к тебе Фомич привозил, а я города не знаю совершенно... - Так, так... - судя по тону, Пашка пытался лихорадочно продумать план действий. - Ты где сейчас? - Минутку... Улица называется "Кутеванова". Тут поблизости - дом сорок семь. - Как тебя туда занесло? - Потом объясню. Говори, как до тебя доехать. - Так... Деньги при тебе? Отлично. Лови тачку, езжай на Апрельских Тезисов. Это от тебя минутах в десяти езды. Дом семь, квартира семнадцать. Запомнил? Валяй! ...На улицу Апрельских Тезисов разбитной дедок в потрепанной "четверке" доставил его даже быстрее расчетного времени - минут за пять. Улица, полное впечатление, была одним махом, на всю немаленькую длину возведена в те времена, когда кибернетика уже перестала числиться буржуазной лженаукой, но кукуруза оставалась царицей полей, в том числе и за Полярным кругом. Двойная шеренга однотипных серопанельных пятиэтажек, кое-где для аскетической красоты разбавленных пятиэтажками из бурого кирпича. Указанный Пашкой дом поражал вовсе уж пошлой для хрущевских времен роскошью - во дворе имелся фонтан, разумеется, давненько бездействовавший. Облупивщаяся серая чаша, окруженная полудюжиной неких фигур, уже совершенно неопознаваемых, непонятно было даже, кого они согласно первоначальному замыслу изображали - пионеров-героев, сказочное зверье или строителей коммунизма. Сразу становилось ясно, что на них не один десяток лет пробовали силушку сменяющие друг друга поколения юной шпаны. Взбежав на второй этаж, он нажал кнопку древнего звонка. В квартире тягуче задребезжало. - Кто? - Пал Иваныч, - сказал Петр. Пашка приоткрыл дверь и тут же отступил: - Заходи быстрее, а то узрит еще кто-нибудь меня в таком виде, разговоры пойдут... В комнатке были плотно задернуты занавески. Как и в прошлый раз, брательничек Пашка, козел дешевый, был замотан чистыми бинтами так, что человек-невидимка и в подметки ему не годился. Однако день за шторами стоял жаркий, невыносимо солнечный, и света в комнату пробивалось достаточно, чтобы Петр вскоре же рассмотрел главное: бинты определенно намотаны наспех, в жуткой прямо-таки спешке, никого не оказалось рядом, чтобы помочь. В одном месте, под левым ухом, виднелся достаточно обширный участок кожи - гладкой, здоровой, ничуточки не поврежденной. "За идиота меня держит братишечка, - подумал Петр с неприязнью. - Ободранная об асфальт физиономия за это время давно зарубцевалась бы, покрылась корочкой, не было бы нужды в такой повязке. Значит, очередная догадка чертовски похожа на правду". Он рухнул в кресло, шумно выдохнул, помотал головой: - Выпить найдется? Нервы... - Чем это от тебя несет? - Пашка приблизил лицо, отпрянул - видимо, въевшийся в пиджак газ еще не выветрился полностью, ударил по носоглотке. - Химия какая-то... - Вот то-то и оно, - сказал Петр с горькой иронией, одним глотком осушив протянутый бокал с коньяком. - По-ученому это называется - газовая атака. Я и не знаю, как сказать... Виноват, конечно, но ты и сам чего-то недоучел... Нужно было мне дать кого-то в сопровождающие... - Он сделал вид, что собрался, наконец, с духом. - Короче, Паша, провалил я твое задание. Вытряхнули меня из "уазика" и, самое паршивое, непонятно кто... - Что-о?! - прямо-таки взвыл Пашка. - Все твои инструкции я выполнил в точности, как и просил Фомич. Поехал на стоянку, забрал "уазик", приехал в условленное место, угол Кутеванова и Западной. Заглушил мотор, вылез, встал возле машины... - Инструкции? Фомич? - лепетнул Пашка в полной растерянности. - Все выполнил в точности, Паша! - ударил себя в грудь Петр. - Все сделал, как он просил... - Погоди-погоди! Дай я соображу... Все-таки голова у Пашки работала не хуже ЭВМ. Он, конечно, не хотел признаваться, что о "своих" инструкциях, якобы переданных через Фомича, слышит впервые в жизни. Что впервые слышит о каких бы то ни было перемещениях "уазика". И, конечно же, сейчас подыскивал подходящую формулировку... Дабы облегчить ему задачу, Петр встал и налил себе еще, потом долго закуривал. - Погоди, - сказал Пашка жестко, зло. - Значит, вытряхнули из машины? Расскажи с самого начала, как можно подробнее, чтобы я на ходу попробовал просчитать... - Изволь, - вздохнул Петр. - Фомич пришел сразу, едва я приехал на фирму. Передал от твоего имени, чтобы я отправлялся на стоянку, забрал "уазик", приехал на угол Кутеванова и Западной, свернул во дворик в том месте, где Кутеванова - нечетная. Потом следовало заглушить мотор, вылезти из машины и ждать, когда подойдет человек и скажет: "Меня прислал мирный грек". Тогда я должен отдать ему ключи и отправляться ко всем чертям, забыв и о машине, и о нем... - Как ты вышел из здания незамеченным? - Через "подземку", - сказал Петр. - Как он и велел. Он мне назвал код замка: девять-семь-девять-семь-шесть-один-ноль-один. Показал, где нужно было нажимать, и со стороны подземного хода, и со стороны квартиры. Со стороны хода нужно... - Ладно, такие подробности опускаем... Дальше. - Ну вот... Я без проблем выбрался из квартиры, поймал тачку и поехал на стоянку. Чавэлы машину отдали без вопросов, как и было оговорено с Бацой. Ну, сначала я немного поплутал - ведь не знаю города совершенно, карту купил, да и Фомич рисовал планы, но это на бумаге все красиво, а на натуре не сразу и поймешь... Поплутал, короче. Один раз чуть гаишники не тормознули. Потом пошло полегче, нашел дворик, заехал туда и встал. Стою, курю... Мотор заглушен, как и наказывали. И тут, без всяких преамбул, сзади ка-ак звезданут по башке... Над ухом... - Над которым? - Справа. - Покажи-ка... - Эй! - Петр непритворно взвыл. - Что ж ты руками лезешь? И так больно... - Ладно, ладно, я осторожненько... - Руками, говорю, не трогай, м-мать! - Ладно... - пробормотал Пашка, осматривая его голову. В этом плане все было в порядке. Петр сам себя шарахнул как следует куском резины перед тем, как получить легонький душ из газового баллона - вскользь, но сильно, чтобы и желвак вспух моментально, и кожу малость содрало... - Точно... подсохло уже, не бойся. - Пашка выскочил в соседнюю комнату и вернулся с автомобильной аптечкой. - Не дергай башкой, я сейчас йодом помажу... Почему-то именно эта родственная забота - надо же, рвется йодом смазать будущего покойника, самим же и записанного в трупы! - взъярила Петра больше всего, но он сдержался, конечно. Его легонькое шипенье сквозь зубы легко мотивировалось жжением от йода. - Порядок, - сказал Пашка. - Пустяки, только кожа содрана... - Ну вот... А потом меня обдали какой-то гадостью типа "черемухи". Сам представляешь состояньице. Даже не знаю, сколько я там валялся, думал, наизнанку вывернет. Пиджак я кое-как отчистил, да все равно, сам видишь - полдвора им вытер, пока корячился... - И тот уехал в "уазике"? - Пашенька, ты удивительно догадлив, - сказал Петр с горькой иронией. - Ключи он у меня, я теперь анализирую, выхватил первым делом. Прыгнул в машину и дал по газам. Главное, я рожи не видел, не знаю даже, один был или несколько. Что ж ты так лопухнулся... Я виноват, конечно, но и ты хорош... Хоть бы Фомича со мной отправил или кого-то из охраны... - Та-ак... - тихо произнес Пашка. - Сюрпризы... Из-за бинтов Петр, разумеется, не мог видеть его лица - но глаза источали холодную, лютую ненависть, не сулившую ничего хорошего бедолаге Фомичу, ни сном, ни духом ни о чем не подозревавшему, ни в чем таком не замешанному... Пашка глянул на часы. Казалось, заторопился: - Да, огорчил ты меня... - Да виноват я, конечно, - сказал Петр с видом искреннего раскаяния. - Но и ты, братан, хорош. Как вообще такое могло вдруг случиться? - Цепочка, - сказал Пашка. - Точнее, слабое звено в таковой. Кто-то из участников оказался сукою, и очень скоро мы его вычислим... Да ладно, - великодушно похлопал он Петра по плечу. - Вовсе ты не виноват. Никто и предвидеть не мог. Среди тех, кого считаешь самыми надежными, всегда паршивая овца отыщется... И снова покосился на часы, стараясь проделать это понезаметнее. Петр, чьи чувства были обострены, как у шажками плетущегося по минному полю сапера, подумал, что, похоже, понимает причины этой суетливости, вдруг обуявшей братца. Уж не Елагин ли должен вскорости подойти? Трудновато было бы объяснить, почему Митя, на коего Пашка вроде бы обязан рассердиться и какое-то время подержать вдали отдел, преспокойно шляется по явочным квартирам "мирного грека" с видом посвященного во многие секреты... - Я у тебя посижу немного? - простецким тоном заявил Петр. - От всех переживаний ноги не ходят... - Да видишь ли... Короче, Петруччио, ко мне сейчас должны прийти, негоже вам сталкиваться... На ногах-то держишься? И деньги есть? Отлично... Хватай тачку и возвращайся на фирму. Дорогу знаешь, "подземкой" без хлопот пройдешь. - А Фомичу что сказать? - Фомичу? Фомичу ничего не говори. Понял? Ни словечка. Кивни с многозначительным видом - и не вступай в разговоры. Запрись в кабинете, чтобы не влез, Жанку, что ли, разложи... Я с ним сам обкручу... возникшие сложности. - Он глянул на часы. - Петя... - Да бегу, бегу, - сказал Петр. - Значит, я ни при чем? Вообще-то, из моего миллиона, раз такое дело, можешь отстегнуть половину за промашку... - Ладно, ладно, не твоя это промашка, - успокоил Пашка, чуть ли не подталкивая его к двери. - Ничего я с тебя не буду состегивать, не виноват ты ни в чем... Фомичу - ни слова, понял? Сказавшись на улице, Петр и не подумал искать машину. Окна хазы во двор не выходили, так что задача облегчалась... После недолгих озираний он нашел подходящее местечко в зарослях давно одичавшей сирени (явно высаженной некогда в виде геометрических фигур), откуда прекрасно просматривался подъезд. Буквально через пару минут у подъезда плавно притормозил синий "Крузер", и из него браво выпрыгнул Митенька Елагин собственной персоной. Вошел в дом, на ходу подняв над правым плечом руку с брелоком - включил сигнализацию с шиком, не глядя. Делать здесь больше было нечего. Петр, нехорошо усмехнувшись, обошел дебри сирени и направился ловить тачку. Кажется, все прошло гладко... Как легко догадаться, Фомич не передавал ему никаких поручений от Пашки. Просто-напросто Петр (и в самом деле покинув здание "Дюрандаля" через подземный ход) преспокойно забрал "уазик" со стоянки и перегнал на другую, километрах в двух, мельком виденную им из окна "мерса". Ну, а потом, созвонившись с Наденькой, отправился на угол Кутеванова и Западной... Проглотят как миленькие, что Елагин, что Пашка, классическая ситуация дележа клада, неисчислимое множество раз описанная в приключенческих романах, когда каждому мерещится, что остальные вот-вот его прирежут (что, между прочим, порой недалеко от истины). Когда все смотрят друг на друга волками, держа украдкой руки на пистолетах и ножах, когда запах золота дурманит беспутные головы и достаточно легонько толчка, чтобы все обрушилось в кровавую неразбериху.... Проглотят. И примутся за Фомича. Каковой еще не менее часа просидит в областной администрации, так что у Петра будет достаточно времени, чтобы упасть на хвост. Не любит Фомич отчего-то таскать с собой мобильник, Пашка будет ему названивать в "Дюрандаль", а такие звонки отследить нетрудно. Фомич сегодня в том самом костюме, с микрофончиком, так что все должно пройти гладко. Пусть перецапаются, и качественно. Внести разлад в ряды противника на столь важном этапе - уже кое-что. Жаль, не нашлось "крючка" на Елагина... или подумать и над этим на досуге? Нет, похоже, поздненько. Ладно, хватит и одного Фомича. Что характерно, никакой к нему жалости - а ведь ремни из спины резать начнут, декаденты... - Павел Иваныч, что случилось? - вытаращила глазенки Жанна, когда он вошел в приемную. - Полез доставать папку с верхней полки, тут стул и подломился, - безмятежно сказал Петр. - Пылищи там горы, извазюкался весь... Почисть пиджак, ладно? - Конечно. Павел Иваныч, а как бы хоть одним глазком глянуть на этот спецотдел загадочный? Столько про него сплетничают... - А ты не слышала, что случилось с супругой Синей Бороды, когда она одним глазком глянула в запретную комнату? - Не-ет... Это что, из Стивена Кинга? - Почти, - сказал Петр. - Почисть пиджак, лапа, а я пока бумаги посмотрю. Никого не принимаю, и Фомича в том числе, ясно? Глава четвертая СУЕТА ВОКРУГ БОЛИВАРА Вскоре ему пришло в голову, что диспозиция, пожалуй что, не вполне продумана. Следовало заранее обеспечить себе полную свободу маневра - возможны неожиданности... И он, сообщив Жанне, что собирается с часок посекретничать с Земцовым, перебрался в "спецотдел". Включил транзистор. Судя по шумам, обычным городским, прерывавшимся краткими репликами, Фомич в данный момент передвигался в автомобиле, демократически общаясь с шофером. Где они находятся, понять из ленивой беседы было решительно невозможно, но уже через пару минут смолк мотор, хлопнула дверца, застучали шаги по ступенькам. И вдруг, совершенно неожиданно - энергичный молодой голос: - Господин Косарев, вас уже полчаса разыскивает какой-то Костас по всем мыслимым телефонам... Охранник на проходной, узнал Петр. Ну что ж, нервничают голубчики... - Дай-ка мобильник, - послышался голос Фомича. Запищали клавиши. - Косарев это. Ага. А что случилось? Ну я еду, попозже... ну понял, ага... Володя, если меня будут искать - я поработаю в спецотделе. Не менее часа. Петр проворно вскочил и кинулся в подземный ход, не дожидаясь, когда Фомич распахнет дверь. Опередил, конечно, сидел в своей конспиративной "девятке", когда лысый выскочил из подъезда. На сей раз Фомич, олицетворение осторожности, не особенно-то и проверялся. Гнал что есть мочи, временами откровенно забывая, что он восседает за рулем "Запорожца", коему по рангу не положены кое-какие нахальные маневры. Петр даже забеспокоился чуточку - не влетел бы сгоряча в крутую иномарку, не начистили бы чайник, сорвав тем самым задумку... Обошлось. Фомич счастливым образом выпутывался из мелких дорожных неприятностей, не подозревая, что на всех парах и парусах спешит к неприятности крупной... Ехал он вовсе не в сторону Апрельских Тезисов - в противоположный конец города, где Петр прежде не бывал, однако более-менее справлялся с обязанностями незаметного хвоста. Места были окраинные и неприглядные - ни деревца, ни современных зданий. Асфальт в выбоинах, песок, слегка присыпанные гравием улочки, сплошь застроенные частными домишками. Потом, правда, потянулись пятиэтажки, но какие-то особенно обтерханные, судя по отсутствию балконов на доброй половине, либо действующие общаги, либо бывшие. Местный Шанхай, тутошняя Нахаловка. Слишком много пьяных, слишком много расхристанных личностей обоего пола, бродят подозрительные юнцы с мутными глазами и плавно-ломаными движениями наркоманов, стаи бродячих собак шляются прямо по проезжей части, гавкая на редкие машины. Уютный уголок. Здесь не то что Фомича - президента Клинтона можно резать ржавым перочинным ножиком посреди улицы, никто и не почешется, разве что карманы потом обчистят... "Запорожец" свернул во двор; с хрустом раздавив левым колесом пустой пластиковый баллон из-под пива. Вовсе не обязательно было висеть у него на хвосте в буквальном смысле, и Петр проехал чуть дальше, во двор следующего за бурой пятиэтажкой дома, деревянного, двухэтажного, с побеленными туалетами во дворе. Остановил машину возле синего "ЗИЛ-130", стоявшего здесь, сразу ясно, уже не первый год - с грузовика сняли все мало-мальски потребное в хозяйстве, от фар до стекол, уперли левое заднее колесо, покрышки на трех уцелевших спущены столь давно, что прямо-таки срослись с грязным растрескавшимся асфальтом. Двор был пуст. Появились, правда, двое засаленных мужичков, искавших, где бы оприходовать пару бутылок сквернейшего вина, но, покосившись на Петра, шустренько смотались со двора, оба были настолько бичеваты, что им и чисто вымытая простенькая "девятка" казалась чрезмерно уж господским лимузином... Транзистор ожил. - Кого мы видим! - с неподдельным энтузиазмом воскликнул Елагин. - Господин Косарев собственной персоной! А мы уж тут все жданки съели... Проходите, ваше степенство, сейчас подыщем вам стульчик без тараканов и гвоздей... - Привет, Митя, - суховато ответил Фомич. - Здравствуйте, Павел Иванович. Что за срочные дела? Он держался совершенно спокойно - что было вполне естественно для человека, ни сном, ни духом не ведавшего, что он подставлен и будет сейчас обвинен в том, чего не совершал... - Ну, не то чтобы срочные, - послышался вкрадчивый Пашкин голос, - однако интересные, оч-чень завлекательные... - Детективные дела, - хохотнул Елагин. - Босс, вы обратили внимание, до чего этот выблядок спокоен? Прямо-таки тень отца Гамлета... - Каменный гость, - поддержал Пашка. - Штирлиц на допросе... - Слушайте, я не вполне понимаю, что происходит. - Судя по голосу, Фомич вертел головой - видимо, они зашли с двух сторон. - Полное впечатление, что вы оба изрядно выпили, но что-то нет запашка... - Будет сейчас запашок, - пообещал Елагин многозначительно. - Когда ты у меня обсерешься... - Павел Иванович! - не выдержал Косарев. - Митенька, - мягко произнес Пашка. - Поясните, друг мой, этому нехорошему человеку, редиске этой, что мы оба крайне возмущены... Елагин протянул: - Как писал классик, она схватила ему за рукав и неоднократно спросила, куда ты девал деньги... Х-хэсь!!! Судя по звуку, удар был качественный. Треск стула, шум падающего тела, изумленный возглас, похожий на заячий писк, И тут же в две глотки взревели: - Деньги где, пидер? - Где "уазик"? - шум несомненного пинка. - С-сука, потроха выну! - Деньги где?! - Не лупай глазками, тварь! Деньги где? Это продолжалось несколько минут - возня, азартные пинки, жалкий писк ничего не понимающего Фомича, рявканье и угрозы, половины которых хватило бы любому нормальному человеку, чтобы позорным образом описаться. Потом они то ли утомились, то ли решили, что предварительная обработка завершена. Слышалось тяжелое дыхание, стоны ушибленного. С шумом придвинули стул. - Дай сигаретку, Митя. Спасибо... Фомич, подними харю. Больше бить не будем... пока. Знаешь, у меня ни слов, ни эмоций не хватает, чтобы описать твою наглость. Ты на что, собственно говоря, рассчитывал? Честное слово, не пойму... Дураку было ясно, что следы моментально приведут к тебе. - Да о чем вы? - взвыл Фомич тоном невинной девушки, оказавшейся на необитаемом острове в компании дюжины сексуальных маньяков. - Вы что, рехнулись оба? - Клиент хамит... - Митя, стоп! - распорядился Пашка. - Погоди... Фомич, я о тебе был лучшего мнения... Ты бы хоть легенду какую-то приготовил заранее, что ли, ложный след... - Павел Иванович, объясните, наконец, в чем дело!!! - В "уазике", - сказал Пашка. - Из которого пару часов назад нашего манекена вытряхнули, обдав предварительно "черемухой". В том самом месте, куда ты его якобы от моего имени просил приехать, сука такая. Ты на что рассчитывал? - Я?! - как и следовало ожидать, возопил Фомич, уязвленный в самое сердце. - Я? - Ну не я же, Фомич... - Обратите внимание, босс, - вмешался Елагин. - На манекена напали аккурат в том самом месте, где он якобы оторвался от Фомича, по недавнему заявлению последнего. Вам не кажется, что совпадение чересчур уж многозначительное? Загодя почву готовил, козел? - А ведь похоже, Митя, - сказал Пашка. - Похоже... - Подождите! - вскричал Фомич. - Объясните толком... - Объясним, - ледяным тоном сказал Пашка. - Собственно, объяснили уже. Ты передал манекену от моего имени, что я прошу перегнать "уазик" с деньгами на угол Кутеванова и Западной и передать там неизвестному, который скажет некий пароль... Манекен поехал. Только неизвестный вместо пароля дал ему по башке, прыснул газом и, пока тот блевал в пыли, угнал "уазик". Одного я не пойму, Фомич: зачем газом-то прыскать понадобилось? Коли уж он поверил, и так отдал бы машину... - Для вящей надежности, надо полагать, - сказал Елагин. - Да нет, мне думается, - сказал Пашка. - Видимо, тут где-то была недоработочка, видимо, манекен наш мог узнать посланца. Фомич об этом сначала не подумал, а потом спохватился... "Прекрасно, - подумал Петр. - Начали активно дополнять дезу собственными догадками. Значит, приняли ее полностью, заглотнули". - Точно! - восхищенно охнул Елагин. - Мог узнать! Значит, раньше его видел наш манекенчик, и достаточно часто... Кто-то с фирмы, а? Кто с тобой работает, Фомич? И вообще, ты сам на себя работаешь или кто-то надоумил? - Вы с ума сошли, оба? Ничего я ему не говорил, никуда не посылал... - Митя, поделись добытой информацией... - Дело в следующем, - сказал Елагин. - "Уазика" на цыганской стоянке действительно нет. На Кутеванова и в самом деле поднимали два часа назад с земли опрысканного грязью мужичка, которого якобы двое щенков освежили газом, чтобы грабануть бумажник... - Вот видите! При чем тут я?! Двое щенков... - Фомич, ты глупеешь на глазах, - хохотнул Пашка. - А вот манекен сохранил кое-какие остатки хитрости, хоть и дурак дураком. Что он, по-твоему, должен был поведать мирным горожанам и участковому? Что у него увели машину, в которой лежало триста кило американских денег? Сообразил придумать насчет юных налетчиков и вульгарного бумажника... Не дурак. А ты - дурак законченный. От жадности потерял всякое соображение. Ни ложного следа, ни убедительных отговорок... Будь ты поумнее, позаботился бы о ложных следах. Будь порешительнее - дал бы команду пристукнуть его к чертовой матери. А ты... Как был дешевым советским снабженцем, так им и остался. - Павел Иванович, честное слово... - Митя! Звук удара. Оханье. Пашка невозмутимо продолжал: - Не произноси при мне, козел, "честное слово". Договорились? И вообще, хватит толочь воду в ступе. Либо ты честно выкладываешь, куда дел деньги и кто с тобой был в игре, либо сейчас начнется такое, о чем ты и в документальных книжках про гестапо не прочтешь. Рот, конечно, заткнем, да и услышит кто-нибудь - не велика беда. В этих бараках по три белых горячки на день случается, не считая бытовых драк. Народ тут простой, бесхитростный, на вопли за стеной особого внимания не обращает, в чужие дела не лезет, а в милицию звонить не приучен сызмальства... - Яйца ведь отрежу, сука, - грозно пообещал Елагин. - В несколько приемов. - Ребята... господа... товарищи... - лепетал Фомич. - Чем угодно клянусь, это какой-то поклеп... - И кто ж его на тебя возвел? - Он... - Манекен? - Вот именно... Я раньше не рассказывал... Он шутил, говорил, что шарахнет по голове и угонит "уазик"... - Вздор, - заключил Елагин. - Если бы собирался, не стал бы с тобой на эту тему шутить, это азбука... Кто шутит - не собирается, а кто собирается - не шутит... - Возможно, сначала он и не собирался, а потом-то решил всерьез... - И подставил тебя, невинное наше дитятко? - Конечно! - И сам себя газом облил? - Почему бы и нет? - И раздвоился? Один он лежал и блевал, а второй он угнал машину?! Фомич, ты сам-то хоть чувствуешь, какую чушь несешь? Ну, поразмысли спокойненько над всем, что только что болтал... - Почему бы и нет? - повторил Фомич. - Почему? - спокойно сказал Пашка. - Я тебе сейчас объясню, почему то, что говорит манекен, представляется крайне убедительным, а вот то, что несешь ты - бредом собачьим. Наш манекен не мог все это провернуть даже не потому, что перед нами - туповатый отставной офицеришка, штабная крыса. Не мог он спереть деньги по другой, гораздо более весомой причине. Он здесь чужой. Я все тщательно перепроверил, прежде чем запускать операцию. Последний раз он был в Шантарске одиннадцать лет назад, и то - пару дней. Знакомых у него здесь нет и не было совершенно, если не считать меня. Он чужой, он не отсюда. Для него это - абсолютно чужой город. Это раз. Все наблюдения за ним, пока он исполнял роль меня, свидетельствуют, что он ни о чем не подозревает до сих пор. Не знает, какая ему роль отводится, чем все кончится. Это два. Он все это время был на глазах. Новых знакомств не заводил, ни с кем левым не встречался. Жил чужаком. Это три. Хорошо... Предположим, ему и в самом деле помутила разум сумма. И наш болван решил захапать денежки. Но объясни ты мне, каким чудом ему удалось все провернуть? Кто ему дал код замка в "спецотделе"? Как он ухитрился, будучи на глазах, найти себе помощника? Где с ним встречался? Когда договаривались? Где "уазик"? Он был под колпаком... - Не всегда... - Почти всегда. Достаточно плотно, чтобы знать о всех его встречах и передвижениях. Я лично не могу найти щелочки... А ты, Мить? - Аналогично, Павел Иванович. - Подождите! - взвыл Фомич. - Код замка он мог просто-напросто подсмотреть и запомнить... - Возможно. Ну и что? Это-то как раз не самое важное... Где он отыскал сообщника, я тебя спрашиваю? Когда он успел все провернуть и как? Ну, дай мне хотя бы намек на версию... Что молчишь, тварь? - Кстати, там, на углу Кутеванова-Западной, как раз живет Марушкин... Жил, то есть... - Фомич... - брезгливо протянул Пашка. - Ты уже несешь откровенную шизу... По-твоему, покойный Марушкин ему помогал машину спрятать? - Я не это имел в виду... Когда он от меня оторвался... Именно там, где жил Марушкин... Это зацепка... - Это не