А так - что мог поделать большой воздушный пузырь в форме эскадренного броненосца против полновесного парового катера? Порядок, получилось. Сварог расслабился, устало опустился на палубу. Известно, что бывает с солдатами, когда те прибывают на поправку в тыл. На передовой болячки обычно не пристают, потому как работающий на предельных оборотах организм глушит любую ерунду, вырабатывая антитела лавину за лавиной. В тылу ж, как себя ни настраивай, приходит расслабуха, а вместе с ней всякие насморки, гриппы и воспаления. И сейчас, стоило Сварогу увидеть результат и понять, что удалось, что он справился, как навалилась усталость, да еще какая, братцы мои... Словно, отняв у броненосца вес, он взвалил его на себя. Побочный эффект этого заклинания тяжел, убеждаться уже приходилось. Если, лишив веса хелльстадского песика Акбара, он почувствовал себя так, словно втащил мешок с цементом на пятый этаж, то сейчас его ввергло в состояние, какое будет у студента, впервые в жизни в одиночку разгрузившего без перекуров железнодорожный состав с тем же цементом. Вот почему обязательно нужен был Олес на катере. Сварог сейчас был не сильнее младенца... Вдобавок на Сварога напал зверский голод. Казалось, что он бы сейчас сожрал весь провиант на гидернийской базе. И чего, казалось бы, проще - сотворить хоть мешок с бутербродами. Но не было никаких сил на заклинания. Сварог чувствовал, что на сегодня он свою норму колдовства выбрал. И даже курить остаток дня будет гидернийские опилки: раньше вечера уж точно не выдавить из себя даже самого простенького заклинания... Ладно, допустимо чуток похворать, пока чапаем до базы. Но не дольше. Сварог услышал, как Олес, перекрикивая мотор, горланит в предвкушении боевой забавы удалую песню: Киль рассекает пену волн, Быстрей лети, наш утлый челн. Что впереди? Разумеется, драка! Будет заколот враг, как собака. А всех живых мы повесим на рее! В атаку смелее, в атаку скорее! Умный в минное поле не полезет, умный над минным полем пролетит. Перевербованные гидернийские матросы в один голос утверждали, что лоцманские катера жарили к судну по прямой, а к "стенке" вели зигзагом. Значит, мины поставлены в расчете на корабли с большей, чем у катеров, осадкой. Из неприятных сюрпризов остаются мели. Но вряд ли здесь мели такие, что их баркас царапнет днищем по песку. Иначе бы песочек отсвечивал желтым... Так и до Граматара можно было без всякого угля шкандыбать, на одних Свароговых умениях, кабы не одно "но". Вместе с броненосцем лишились веса и люди, и снаряды, и провиант, и мелочь вроде зубных щеток, шпилек и туалетной бумаги... Олес проорал в медный рупор голосоотвода: "Надбавь-ка там, лентяй!" - и еще с большим задором загорланил "пиратскую абордажную": А если погибнем, то не беда! Но с нами врагов сокроет вода! И пусть не будем пить мы вино, И пусть могилой нам станет дно! Но нас враги не вздернут на рее! В атаку смелее, в атаку скорее! Сварог живо представлял себе, что сейчас происходит на борту "Адмирала". Тоурантцы, предупрежденные, что их ожидает (не предупреди - и умом ведь могут тронуться), парят по каютам и кубрикам этакими космонавтами на орбите. Кто-то не привязал себя, как было велено, и теперь свободно взлетает к потолку, мотается от стены к стене, кувыркается в воздухе. Женщины, конечно, визжат, плачут, шепчут молитвы, прижимают к себе детей. А детям, наверное, нравится. Сразу же выяснилось, какие из вещей не упрятали в ящики, не закрепили, не привязали - эти вещи отправились в свободное плавание по кораблю. Невылитая из чашек вода или вино из откупоренных бутылок прозрачными медузами парят по отсекам, рассыпаясь на капли. Если разлетелась какая-нибудь крупа, то собрать ее потом по зернышку вряд ли удастся. Корабельные крысы, порхая в спертом трюмном воздухе, вероятно, костят себя за то, что когда-то прошмыгнули на этот ненормальный корабль... Острый киль "Адмирала Фраста" проносило в десяти каймах над поверхностью океана, его тень ползла по волнам, как нефтяное пятно. Сварог привстал и, хватаясь за леера, двинулся вдоль борта на бак - поглядеть оттуда на угольщиков. Жили ведь себе на отшибе тихо-мирно, никого не трогали, уголь сторожили - и на тебе... Занятно повоображать, что сейчас творится на угольной базе. Наверняка что-то родственное происходящему на картине "Последний день Помпеи". Кто-то хватается за автоматы - но какие там автоматы против броненосца, что вот-вот опустится тебе на голову. Большинство базовцев, как пить дать, ломанулись в местную часовню, а ежели таковой не имеется - то просто кинулись откапывать в своих вещах молитвенники, ладанки да амулеты. Не исключено, что кто-то из гарнизона с испугу сдернул из расположения, забился с карабином под какую-нибудь баржу, дрожит и сдуру готов пальнуть в любого сунувшегося туда же... Часовой на вышке уже не маячил - убег караульный с поста. Ага, от пирса отчаливал катер, никак драпать намылились хранители угольного запаса. Они сейчас не думают куда, главное, подальше от жути жуткой - летучего корабля. Что ж, гидернийцы с возу - тоурантцам легче. Второй катер, видимо, не заводился: с него перепрыгивали на причал и разбегались кто куда. Весельная шлюпка с тремя гребцами направлялась к баржам. Вернее, гребли-то двое, а третий что-то кричал стоя, размахивал автоматом. Еще одна шлюпка мелькнула за сваями, к которым были пришвартованы баржи... Они уже подходили к причалу. Сварог заглянул к Олесу в рубку. - Держи на цифру два, мастер рулевой. Причалишь там, "Адмирала" развернет, как раз над нужным местом окажемся... Броненосец не просто развернуло, но и опасно накренило... Вернее, было бы опасно, когда б ему грозило смешение центра тяжести - но тяжесть-то отсутствовала. - М-да, в таком виде его не приводнишь,- сказал Сварог, стоя в дверях. Олес скомандовал в голосоотвод "стоп-машина" и подошел к капитану. - Как же быть? - Как? - оглянулся к нему Сварог. - Тебе стропальщиком работать не доводилось? Олес позеленел. - Да сколько можно, мастер Сварог! - Ну-ну, мастер князь. Всяких монархов история знала. Случались и каменщики, и плотники. А вот мне, представь, доводилось... Так вот, когда на тросах в воздухе болтается, скажем, тяжелая плита, то от легкого толчка ее... На пол, князь! Толкать Олеса не понадобилось. Усвоил уже князь, что зря Сварог не командует. Олес присел, уходя под защиту обитой железом нижней части рубки. Из-за сараюги с надписью "инвентарь" на причал выскочил молодой гидерниец с вытаращенными глазами и с автоматом у живота. Сварог забрал у князя карабин. Ща он этого героя... Не потребовалось. Солдатик застыл, как споткнувшись, вперился в висящий перед базой броненосец. Челюсть у него отвисла, из глаз пропали последние признаки рассудка, он бросил автомат и с воплем сиганул с причала в воду. Сварог вернул Олесу оружие. - Дай-ка очередь по "Адмиралу". Цель в ватерлинию, где-то каймов двадцать от гребного винта. Сумеешь? Пальнуть Сварог мог бы и сам, но кто князю спину прикрывать будет от таких вот выскочек из-за сарая?.. - Заказывайте: с завязанными глазами или с одной руки. Сварог заказал не выпендриваться. Броненосец стал невесомым, но не хрупким. Броня не раскололась, зато энергия десятка пуль, влепившихся в обшивку, привела бронированную тушу в движение. Сварог рассчитал правильно - неохотно и незаметно корабль начал медленно выравниваться. Пора, пока посудину не завалило на другой бок, красиво завершать красивый полет. Проорав кочегару в раструб голосоотвода, чтоб там внизу ухватился покрепче, Сварог пробормотал заклинание. "Адмирал Фраст", в мгновение налившись былой тяжестью, ухнул вниз, выталкивая своей тушей стены воды. Сварог успел заскочить в дверь, ее захлопнуть, сам схватиться, когда катер окатило, швырнуло вбок и вдарило, не иначе о деревянные мостки причала. Секунду-другую было непонятно, под водой они или все еще на воде. Во всяком случае, струи воды замутили стекла, вода натекала в рубку, ничего было не слышно, кроме грохота падающей воды. Катер все еще раскачивало, но качка уже шла на убыль. - Не ушибся, ваше благородие? - Нет. - Тогда жди здесь. - А может... - Будь здесь, причал под контролем держи. И капитан покинул катер. Первоначально мятежниками задумывалось, чтобы Сварог на катере дожидался завершения тактической двухходовки суб-генерала Пэвера. Однако Сварог не стал дожидаться даже ее начала. И не то чтобы он до умопомрачения жаждал самолично водрузить знамя на крыше угольного рейхстага - просто смысла большого не было торчать на баркасе, выглядывая из-за борта, пока Пэвер проведет артподготовку, а потом окончательно сломленный гарнизон падет под натиском бравого десанта с генералом в авангарде. Они-то, разрабатывая операцию, исходили из того, что противник всерьез посопротивляется, что сломается не сразу. Однако угольщики подкачали. Сейчас Сварог отчетливо понял, что Брестской крепостью угольный склад не станет. Ну кто-нибудь, может, и засядет в доме с намерением отстреливаться до последнего патрона, кто-то героически потопит баржу-другую, полагая, что тем самым наносит урон врагу. А может, и этого не произойдет... Вот Сварог, например, уже прошел по мокрым мосткам, постоял на деревянном настиле местной набережной, выбирая, куда направиться, а в него пока так никто и не стрельнул ни разу. Поигрывая шауром, он выбрал самый широкий проход между постройками и через дюжины полторы шагов оказался на маленьком плацу, предназначенном для утренних разводов и вечерних поверок. На плац выходили двери трех строений, в одном из которых Сварог опознал казарму, в другом - столовку, в третьем - что-то типа штаба. - Есть кто живой? Тут бы, эффекту ради, пальнуть вверх из революционного маузера, но шаур-то бесшумен, вот беда... - Вас приветствует дикая морская дивизияМорские тачанки на подходе! Удалые хлопцы рвутся в бой! Пальнул Пэвер. Пушечный выстрел с "Адмирала" разнес вдребезги вышку часового. Сварог же подошел к стойкам, между которыми висел медный колокол, за шнур раскачал язык и пустил по базе тревожный звон. - На капитуляцию стройсь! Выходи, угольные крысы! Следующим выстрелом с "Адмирала" разворотило крышу казармы. - Ребята, ну это даже не серьезно! Биться-то будем или как? Еще одно пэверовское ядро упало прямо перед Сварогом. Пробило доски, проделало в плацу дыру. Сварог не обратил на происшествие никакого внимания, еще раз звякнул в колокол. - Есть кто живой, или где? - А-а-а! - Из штабного здания выскочил человек в каске, на ходу бросил карабин, побежал по плацу, нелепо взмахивая руками. - Эй, спрашиваю, есть кто еще живой? Выходи, сдавайся! - звонил и зазывал Сварог, уже откровенно хулиганя. - А ну, кому выходить, кому сдаваться! Даруется жизнь, жизнь почти задаром. А то вот сейчас приедут тоурантцы, тогда такое вам начнется. Куда вы все подевались? Из того же штабного здания вышел человек в форме морского служащего*. Одной рукой он прижимал к бедру револьвер, похожий на английский "Веблей" времен англо-бурской войны, другой рукой размахивал кипой каких-то бумаг. *Морской служащий - работник береговых служб флота. Может быть как военным, так и гражданским лицом. - Мастер офицер, прошу меня выслушать. - Он остановился, не дойдя до Сварога пяти шагов. - Я - крон-майор Прого Тританг, комендант этого объекта, находящегося в подчинении третьего отдела Адмиралтейства. Вот посмотрите. Он разжал ладонь и выпустил бумаги на волю. Какие-то исписанные каллиграфическими почерками листы, какие-то бланки, какие-то брошюры полетели, закружились. Начало бумажного дождя совпало с очередным пушечным выстрелом от субгенерала Пэвера. Ядро подняло фонтан воды ак-курат между баржами. - Инструкции, положения, уставы, - комендант смотрел на Сварога без страха, устало и отрешенно.- Каждый день... Каждый, мастер офицер! Каждый день утром и вечером... Утром и вечером! Я проводил занятия. Я заставлял их учить уставы и приказы. Мы отрабатывали с ними в теории действия по отражению атак противника. Мы проводили тактические игры... Артиллеристы Пэвера перевели огонь на угольные баржи. Оттуда приносило грохот разрывов, там подлетали разнесенные в щепы сваи, разлетались черные угольные комья. - Раз в неделю, мастер офицер, раз в неделю мы проводили учения по отражению возможного захвата базы. Я не давал им бездельничать. Еженедельно я проводил стрельбы, ежеутренне - физические занятия. Хотя, сами понимаете, вдали от штабов и командования разлениться ничего не стоит. Но я заставлял. И что?! И чего ради?! Издали донесся дружный скрип раскручиваемых тросов: на талях спускали шлюпки для десанта. - Чтобы увидеть флагман дивизиона спецсил Гидернии, которого по воздуху тянет за собой разъездной катер, да? За этим? Чтобы поглядеть, как мои бойцы сходят с ума, а я ничего не могу поделать? Я даже не смог выслать вам навстречу брандер, чтоб поджечь ваш буксир, понимаете? Мне не удалось никого привести в чувство, заставить подчиняться. И зачем я здесь комендантом? Чтобы посмотреть, как броненосец плюхнется в воду у причала и начнет обстрел из одной-единственной пушки, хотя их у него как иголок у ежа, да? Чтоб убедиться, что на объект ступил артиллерийский офицер, пусть и старший, - которому по возрасту быть бы не меньше ранг-капитана - и которому наплевать на ядра, падающие у него перед носом? Где, найдите мне хоть в одной инструкции хоть полунамек на подобный бред! Зачем я зубрил, читал, запоминал, вдумывался, сдавал экзамены, зачем? Кто вы? Что это все значит? Можете мне сказать? Вот! - Комендант выдернул из кармана пухлую книжицу с черной обложкой, на которой красовался белый расколотый круг и сверху золотом было пропечатано название. Взгляд Сварога успел ухватить всего два слова: "устав" и "непобедимость". Крон-майор принялся лихорадочно листать брошюру, придерживая ее рукой с револьвером.- Глава "Магические атаки". Состоит из двух параграфов. Первый об обязательности ношения при себе серебра весом не менее трех голлетов*. Второй параграф предписывает во время появления маррогов сохранять выдержку и спокойствие, боевых постов не покидать, сосредоточить огонь на реальном противнике... Летающий броненосец - это реальный противник, как вы думаете? - Крон-майор перевел с книжицы на Сварога страдальческий взгляд, но открыть рот Сварогу не позволил. - Думаете, при мне нет трех голлетов серебра? А это что?! * Гндернийский голлет равен 0,54 грамма. Комендант сорвал с шеи серебряную цепочку, на которой была подвешена серебряная гидернийская монета, и бросил Сварогу под ноги. Если крон-майор и надеялся, что старший артиллерийский офицер испарится или, захлопав перепончатыми крыльями, умчится в свои адские куши, то он жестоко ошибся. Сварог остался на месте. Видимо, расстроенный последним обстоятельством, комендант вырвал и скомкал листы с параграфами о магической атаке, а потом швырнул и всю брошюру в разбитое окно штабного здания. - Нагрудный знак "Морской венок". - С корнем содранный с груди знак с клочком серой ткани полетел к крыльцу столовки. - Я не сдержал слез, когда мне его вручал сам штаб-стратег Рибо Скиль. Я мечтал поступить в Королевскую академию. Мечтал о Гальвикарии Первой степени с алмазным крестом. - Крон-майор сорвал с правого плеча эполет с бронзовой бахромой и тремя большими ромбами. - что все это значит, послушайте, вы? Прошу ответить. Скажите мне и дайте полминуты, чтобы облегчить вам задачу. Можете мне сказать, что все это значит? - Конечно, могу, - Сварогу наконец удалось вставить слово в сей момолог отчаяния. - С удовольствием скажу, но потом. Сейчас не до того как-то, право. И полминуты я вам не дам. - Он показал шауром на револьвер. - Зря вы это, батенька. Эффектно, по-офицерски, не спорю, но все-таки глупо. В жизни столько еще интересного. Уж мне-то можете поверить... - Я понял! Понял! - неожиданно воскликнул комендант, вскинув |руку. - Вы пришли за ними! Пресветлый Тарос, Как же я сразу не сообразил! - И показал револьвером куда-то себе за спину. - Ну конечно! - И за кем я пришел? - с интересом спросил захватчик. Если б комендант выразился бы "за ним", то, пожалуй, Сварог подумал, что речь идет об угле, но, судя по употреблению множественного числа, крон-майор имел в виду нечто иное. - Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных....- И опять исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами концы вновь отказывались сходиться. - Но позвольте, а при чем тут "Адмирал Фраст"? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера? - Все узнаете, крон-майор, - заверил Сварог, который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. - Обещаю. Слово артиллерийского офицера. А теперь идемте к "губе"... - Куда? - К помещению для временно арестованных, Смотреть на арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим... Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие ходят вооруженными... ...Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном приколе. Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника, оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы, складывающиеся в название "Путь". Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец заместо рук. Морское божество, как пить дать. Матросы - не гидернийцы и не тоурантцы - сновали по вантам, проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А доставали забортную воду и драили палубу "Пути", закатав рукава и юбки, женщины. "А вот мы у себя на "Ударе" женщин бережем, - подумал Сварог, глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. - На них лишь киндеры, карболка, камбуз..." - Сегодня день третий. День Огненной зари, - пояснил собеседник Сварога. - Женщинам разрешено трудиться наравне с мужчинами. - Ах вот оно как, - отозвался шторм-капитан броненосца. - А разрешено им не трудиться в этот чудный день? - Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогда его перестанут оберегать. - Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали... Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался. Обойдутся. Не хватало еще с ними сюскжаться, лить елей и патоку и не трогать грубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязаны свободой - так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание. Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он не подобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менее странный корабль Сварог не покидал. На море поднялась волна. Не бог весть какая страшная, средней поганости, но вполне обошлись бы и без нее. Да и вообще погода на глазах портилась, усиливался ветер. Еще штормов нам не хватало... Нынешний собеседник Сварога выглядел вполне импозантно: высокий, с безупречной осанкой, волевое лицо, густая рыжая борода с проседью, пронзительные серо-голубые глаза. В общем, на предводителя тянет. Его, вместе с остальными членами экипажа шхуны "Путь", Сварог выпустил из сарая с решетками на окнах и с замком на двери. Сарай-то и служил местной "губой", помещением для временного содержания, на которой перевоспитывались нарушители режима. Строение было рассчитано человек на двадцать, в него же набили около полутора сотен мореплавателей. - С добрым утром! - приветствовал их освободитель. - А вы кто такие будете, мастера хорошие? Тогда-то к Сварогу и вышел из спертого воздуха местной тюряги этот самый рыжебородый предводитель. Поклонился. - Вы не из тех людей в серых одеждах, что заперли нас в доме с железом на окнах, - сказал он утвердительно. После чего спросил: - Мы можем вернуться на наш корабль? - Почему бы и нет, - философски пожал плечами Сварог. - Значит, это ваша шхуна там покачивается, ну-ну... А не объясните ли вы мне, таинственный незнакомец, каким это образом вы всей командой угодили в плен? - Мы увидели этот остров, увидели на нем людей и хотели попросить у них питьевой воды. Наши запасы иссякали. - У гидернийцев - попросить? - Сварог поднял брови. - Или их флаг тогда был спущен? - Мы не знаем, как зовутся люди в серых одеждах. Мы жили далеко, там, куда никто никогда не приходил. - В Запретных землях? - Сварогу припомнились рассказы о сектах, изгонявшихся официальной церковью и уходивших в ничейные земли, о колонистах, высадившихся на берегах Запретных земель да там и оставшихся. - Не знаю, о чем вы говорите. Мы жили на берегу бухты Амрикон, на Земле, Угодной Всем Четырем, - сказал рыжебородый. И не соврал - так, во всяком случае, показал детектор лжи графа Гэйра. - Ясно, - кивнул Сварог. - Предельно ясно, - вздохнул. - Давайте, что ли, освобождаться из неволи, мастера пленники... Что действительно было Сварогу предельно ясно, так это почему гидернийцы не потопили парусник или не расстреляли захваченный экипаж. Попытка захвата базы места не имела, сами приплыли, сами сдались, сопротивления не оказывали. На сей счет четкая инструкция отсутствовала, поэтому комендант угольного царства решил не принимать самостоятельных решений. На то есть начальство, и оно вот-вот прибудет. А мы люди маленькие... На предложение Сварота освобождаться рыжебородый мастер предводитель кивнул и, войдя в сарай, сообщил: - Мы возвращаемся на "Путь". ...Они проходили мимо Сварога, отнюдь не бросаясь к нему, как к воину-освободителю, со слезами радости и словами благодарности. И как вроде бы долженствовало измученным заточением невольникам. Нет, они проходили мимо, лишь задевая взглядом, словно по скучному пейзажу. Создавалось впечатление, что они математически просчитали появление Сварога в оное время в оном месте с погрешностью, стремящейся к нулю. Все до одного в сероватых льняных одеждах грубого тканья, только разве что женщины в юбках, мужчины в штанах, а дети обоего полу в длинных рубахах. И через одного - рыжеволосые. Что наводило на мысли. - Позвольте назвать себя, - вновь подошел к Сварогу рыжебородый. - Броз, Указующий Путь. - Сварог, - представился тот. Подумал и добавил: - Капитан второго ранга. Тогда мастер Броз и предложил стать дорогим гостем на их корабле, "доставить им приятные минуты". Но секундами раньше, до того, как кап-два Сварог дал ответ, к Брозу подошла симпатичная молоденькая девчушка с волосами цвета спелой пшеницы, обвила за руку, прислонилась щекой к плечу. "Дочь. Или очень молодая жена", - подумалось Сварогу. - Моя дочь Пэйла, мастер Сварог. - Я тоже приглашаю вас, мастер Сварог. Сварог нерешительно оглянулся на броненосец. Работа на подчиненном маскапу броненосце кипела вовсю. И ведь, что приятно, все были при деле - даром пропадал на Земле Сварогов талант командира! Гидернийско-тоурантская бригада под командованием боцмана Тольго перегружала уголь: на лебедках опускали в трюмы барж мелкоячеистые сети, нагребали черное золото, заводили на броненосец и ссыпали в трюмы. Отряд исключительно тоурантских мстителей, предводительствуемый Рорисом и составленный наполовину из подростков, открывал кингстоны и топил баржи, уголь с которых на "Адмирала" явно не влезет. Клади с женщинами облегчала базу на провиант, набивая закрома "Фраста" совсем уж до отказа... И, между прочим, еще одна работа проводилась на отдыхающем от морских просторов корабле. Броненосец лишали прежнего названия, названия ненавистного и к тому же утратившего всякую полезность. Лишали не столько распоряжением Сварога, сколько, как предполагал маскап, инициативой дожа Тольго, выражающего пожелания клаустонцев, - инициативой, несомненно поддержанной Пэвером, который сильно не любил конкретного исторического деятеля, адмирала Фраста. Два матроса болтались в "беседках", сооруженных из доски и веревок, и шуровали кистями: один закрашивал прежнее, другой ниже выводил новое название. Второй работал без трафаретов и линеек, пользуясь только кистью, рукой и глазами. Но, видимо, знали, кого бросать на этот участок работы. Буквы у корабельного художника мало того что выходили одного роста и держали между собой похвальную дистанцию, но еще и обретали всякие хвостики, ножки-рожки, завитушки и прочие красивости. Уже написанное слово "серебряный" выглядело как стилизованное под старину название, скопированное из первого кадра фильма-сказки... Пэвер во главе небольшого, но храброго отряда во избежание партизанских вылазок отлавливал по закоулкам базы попрятавшихся гидернийцев из состава угольного гарнизона. Иногда то оттуда, то отсюда доносились одиночные выстрелы. Олес конвоировал отловленных на гауптвахту, простоявшую пустой совсем недолго. В соседнем с "губой" здании Рошаль, начав с коменданта, проводил с задержанными задушевные беседы. Мастеру охранителю было поручено выявлять среди гарнизона толковых, нужных, не шибко лояльных по отношению к Гидернии солдатиков и, по возможности без кнута, убеждать арестантов перейти под знамена вольного корабля. Судьба же остальных - непереубежденных и попросту потенциально опасных для предприятия, равно как и судьба двух матросов из "гидернийского корпуса" в составе экипажа "Фраста", уличенных Рошалем в "подговаривании на бунт", была, увы, предопределена. А что прикажете делать? Не оставлять же в живых людей, которые не сегодня-завтра наперебой начнут докладывать командирам прибывших позднее броненосцам о подлых пиратах с "Адмирала" и тыкать пальчиками в сторону, куда означенный "Адмирал" почапал, набив трюмы дармовым углем... Короче говоря, как в хорошем полку или гражданском учреждении, где служебный механизм отлажен, как швейцарские часы: командир над душой не стоит, однако работа сполняется положенным чередом. Горизонт чист, дымов из труб броненосцев-конкурентов не наблюдается. Отчего ж тогда не погостить малость... В общем, отдав необходимые распоряжения, граф Гэйр взошел на шхуну "Путь" - где сейчас и вел на шканцах умные разговоры с верховным жрецом дня Огненной зари. Жрецов, подобных Брозу, имелось в запасе еще аж трое. Жрецы верховодили Детьми Зари поочередно, и не потому, что Дети наскребли всего четверых жрецов (неделя у них состояла из четырех дней), а наоборот, по числу дней недели - число командиров дня. В день Огненной зари все подчиняются Брозу, даже остальные жрецы, до наступления своей очереди уравненные в правах .с простыми людьми. А завтра и Броз встанет, что называется, в общий строй. Вот такая, блин, у них иерархия с субординацией. У Детей Зари было все не как у людей не только в отношении дней недели. Год, называемый кругом, длится у них "четыре сотни шагов", где шаг - те самые четыре дня. Сварогу стоило труда пересчитать в мозгу, сколько ж это будет, как говорится, на наши деньги. Оказалось, их год равен четырем с чем-то там нормальным человеческим годам. Значит, Брозу, который, по его словам, не так давно обошел "девятый круг", где-то под сороковник, а Пэйле можно нарисовать по их времяисчислению никак не больше четырех кружков... Командир Сварог торчал в гостях, и хозяева шхуны его раздражали. Причем не поймешь чем. То ли голос этого предводителя адвентистов четвертого дня действовал на нервы своими интонациями гуру - вроде того, что "мне, избранному, дарована высшая мудрость, дети мои, внимайте", то ли подобная жизненная позиция - дескать, убьют, значит, так угодно высшим силам, а выживем - тоже слава Богу. Оружия, как успел выяснить Сварог, у адвентистов растакого дня не имелось. Вообще. Ни стрелкового, ни холодного - не говоря уж о пушках или торпедах. Но на что-то же они надеются! Если на магию, то какого черта дали запереть себя в сарае, спокойно отдали врагу единственную шхуну? Кроме того, эти свидетели огненной зари отказались перенести к себе на судно опреснитель, установленный на базе. Мол, чужая, чуждая, чужеродная вещь несовместима с их правильной шхуной. "Она испортит корабль", - вот как сказал Броз. - А что будете делать, когда запас воды опять закончится? - Найдем новую воду, - ответил Сварогу жрец этого дня. И ведь ни тени сомнения, что может выйти по-другому. И ясно, что такого не переубедить. Дети Зари в лице предводителя отказались от перехода на броненосец. Сварог предложил им сменить плавсредство без всякого удовольствия и отказ воспринял чуть ли не с облегчением. Честно говоря, по нужде предложил. Нуждался экипаж "Удара" в доукомплектации. Чтоб были полноценные вахты, чтобы в боевое расписание не приходилось включать женщин и детей. Вот и предложил. Хотя прекрасно понимал, что намучается с сектантами на борту. Всякие капризы на религиозной почве, вычурные обряды, идиотский график жизни. И без того коллективчик еще тот. Вон вчера опять схватились гидерниец с тоурантцем, дошло до поножовщины, и не подоспей боцман-дож Тольго, не поучи того и другого уму-разуму тяжелым кулаком - скорее всего, команда уменьшилась-бы еще на одного матроса. А то лишились бы и двух. Сварог, конечно, рекрутировал бы в экипаж отличников боевой и политической, значкистов ГТО и выпускников ДОСААФ - да откуда их добудешь в чистом поле океана... . Но ведь и морскому ежу понятно, что не доплыть этим ребятам и девчатам до земли со своими хитрыми убеждениями... - Металл не угоден морю, - такими словами отклонил заманчивое предложение мастер Броз. - Сам по себе он ненавистен морю, море его не держит. Море поддерживает металл, когда металл несет людей. Потому что море до сих пор щадит людей. Мы покинули бухту Амрикон на трех кораблях, мастер Сварог. Красный ветер нагнал нас на второй день пути. Случилось это ночью на стыке дня Дождевой прохлады и Твердого песка. Вы слышали о Красном Ветре, мастер Сварог? Красный Ветер - это проклятые неприкаянные души, скитавшиеся средь людей призраками. Когда исчезает земля, проклятые души находят друг друга, соединяются, и их несет над океаном. Ни один железный корабль не вышел бы невредимым из Красного Ветра. Мы потеряли два корабля, но третий-то уцелел. Металл, мастер Сварог, ненавистен не только морю, но и иным исконным силам... Сварогу ввязываться в диспут нехотелось напрочь, он стоически молчал, а чертов жрец все вещал: - Кое-кто по неразумению полагает, что будущее за судами с металлическими корпусами... Заблуждение. Но со временем истина восторжествует. - И за чем будет истина? - лениво спросил Сварог. - Истина в океане. Посмотрите на океан, мастер Сварог. Люди должны стать как океан - подвижным, но неизменным. Податливым чужой воле, но не управляемым чужой волей. Не имеющим формы, но имеющим свои законы.... - Истина-то истиной, но где же вы воду брать будете? Жрец вздохнул. - Вы пока не понимаете. И не видите истины... Воду нам даст вода. Сварог внимательно посмотрел на него."Не понимаете и не видите" - так вроде говорил некто из его сна. Уж не адвентист ли вещал ему?.. - Но - у вас свой путь, мастер Сварог, с нашим "Путем" не совпадающий. Пока не совпадающий. Может быть, потом со временем... - Значит, на мой корабль вы переходить отказываетесь. - Да. - И опреснитель не возьмете. - Нет. - Что ж... За сим позвольте откланяться, досточтимый жрец. Желаю вам успешно закончить ваш путь. - Сварог потянулся всем телом. - Путь никогда не кончается, - непринужденно ответил Броз. И вдруг цепко глянул на Сварога. - Вы думаете, что мы покорились судьбе и наше спасение воспринимаем как само собой разумеющийся знак свыше. Это не так. Мы благодарны вам. И умеем отплатить благодарностью. В какой-то момент вам понадобится наша помощь, и вы ее получите. И тогда, возможно, вы поймете, о чем я говорил. Спасибо, мастер Сварог. - Да не за что. Беда с этими сектантами... ...Оказывается, не со всеми адвентистами он попрощался. Сварога догнали на дощатом настиле базы, когда он, держа путь к возвышающемуся над базой родному кораблю, проходил мимо распахнутого настежь вещевого склада. Оттуда хозяйственные тоурантские женщины выносили скатанные матрасы и одеяла, нагружали ими носилки с черными от угольной пыли ручками, носилки подхватывали дети и тащили на "Серебряный удар". Мастер капитан приказа прибарахляться не отдавал, кавторанг вообще не знал, как обстоят у них на корабле дела по части матрасов и одеял (хотя, конечно, по большому счету командир должен быть в курсе всех корабельных проблем), но в тряпичном вопросе, думается, женщинам следует довериться. - Мастер мужчина, именующий себя Сварогом! - так окликнул маскапа звонкий голосок, и камзол тронула женская рука. Сварога нагнала Пэйла, дочь жреца какой-то там Зари. Может быть, то обстоятельство, что рыжеволосая девушка против Свароговых ожиданий так и не присоединилась к их увлекательной беседе со жрецом, прибавляло маскапу раздражения на палубе адвентистского парусника. - Когда мужчины разговаривают, женщины не должны им мешать, - только сейчас дочь жреца объяснила капитану Сварогу, почему она покинула их с отцом на шхуне. - Смею вас уверить, прелестная дочь утренней зари, что вы нисколько не помешали бы. Как черствому сухарю не мешает изысканное вино, а сухой земле не мешает теплый летний ливень, - галантно, в лучших традициях таларской великосветской куртуазности, но при этом и совершенно искренне ответствовал девушке граф Гэйр. Пэйла, смеясь, откинула со лба рыжую прядь. Она хорошо смеялась: белозубо, заливисто, заразительно. Смеяться так, чтобы на тебя было приятно смотреть - это не многим дано. - А мы с вами, мастер Сварог, позже обязательно встретимся, - вдруг сказала она, хоть и улыбаясь, но на полном серьезе. Ну что тут ответишь? "Бросай все и айда к нам на борт, ведь пропадете - если не от гидернийского ядра, штормов или голода, то уж от жажды точно, не доплыть вам до нового материка с вашими хитрыми убеждениями!" Так ведь заведомо же ясно, что его словесный выстрел окажется холостым, их веру одной фразой не поколебать, и никуда ни дочь жреца, ни любой другой из адвентистов со шхуны не уйдет. - Я тоже почему-то уверен, что мы с вами встретимся, - отчеканил Сварог, внутренне скривившись от омерзения к откровенной фальши своих слов. Пэйла, еще раз рассмеявшись, помотала головой. - Нет, вы не верите в то, что сказали. А я знаю, что мы встретимся. Вот посмотрите, разве могут не встретиться заходящее солнце и горизонт? Разве могут не встретиться, волна и берег? В мире есть предопределенность, и кому-то дано ее видеть. Я вижу, что мы с вами встретимся. "Беда с этими сектантами, - еще раз подумал Сварог, - беда даже с самыми очаровательными из них". - Поэтому не "прощайте", а "до свидания", мастер Сварог, - быстро проговорила смешливая Пэйла, чмокнула Сварога в щеку и убежала. Сварог проводил ее взглядом. Сердце ворохнулось в груди - хоть силком цепляй упрямый "Путь", хоть вновь арестовывай сектантов, запирай на "Ударе" и вези на Граматар. Ведь загубят же друг дружку религиозные догматики и фанатики - загубят собственным собачьим бредом насчет воды из воды, подвижности в неизменчивости и пути, который никогда не кончается... ...Шхуна "Путь" и угольная база превращались в точки. И скоро совершенно сольются с серым океаном, растворятся в нем. Сварог переводил захват подзорной трубы с базы на парусник. "Путь", выйдя в море следом за броненосцем, сразу отвернул в сторону и пошел под тупым углом к курсу "Серебряного удара". Куда-то уверенно повела за собой их причудливая вера. Куда ж она вас заведет?.. А это что у нас нарушает однообразие воздушного пространства над океаном? Сварог навел подзорную трубу на некий объект, перемещающийся в облаках. Ба, да это же воздушный шарУдалось разглядеть бледно-розовую сферу с нарисованной на ней птицей, огонь горелки, две человеческие фигуры в гондоле, обвешанной мешками. В общем-то, ничего удивительного. Если на Димерее додумались до дирижаблей, то воздушные шары тем более должны существовать. Однако отчаянные ребята! Вверили себя исключительно капризным ветрам. А много ли они могли захватить с собой? Какое там... Тоже, скорее всего, во что-то верят. Или в какую-то свою карту, или в Блуждающие Острова, или в своих богов, или в свою удачу. М-да, думается, шансы на успех у воздухоплавателей такие же, как и у адвентистов с "Пути"... Сварог еще раз перевел окуляр на базу, уже едва различимую, и увидел за ней вдали, на самом горизонте, тонкие струйки дымов. Ага, вот и хозяева пожаловали. Броненосцы Великой Гидернии. Опоздали вы, ребята, причем безнадежно. Пока вы дочапаете до базы, пока оправитесь от происшедшего... Даже если броситесь потом в погоню на остатках угля, то где ж вы нас сыщете, интересно бы знать. Увидеть к тому времени вы сможете лишь девственно чистый горизонт... Сварог сложил трубу, облокотился на фальшборт. Океан, во все стороны океан, лениво перекатывающий по своей спине волны. Дело клонилось к вечеру. Только что пробили очередные склянки, намекающие вечерней смене, что пора бы ей готовиться к заступлению на дежурство в режиме походного расписания. И Сварог ничего не имел бы против, если б они провели всю путь-дорогу до Граматара исключительно в режиме походного расписания. Вахта за вахтой, "вахту сдал, вахту принял, никаких происшествий за время ейного несения". Решать бы одни бытовые проблемы. А со скукой мы бы управились, мы бы ее победили. Сварог зевнул. Сказывалась усталость - наследство непростого дня, сказывалось и приближение ночи. Так бы и зевать от скуки до самого Граматара, граф Гэйр возражать бы не стал, забав хватит сполна и на новом материке. А почему, собственно говоря, не надеяться на спокойное плавание? Они строго следуют карте Ваграна, огибая таящие угрозу места. Так что есть все основания рассчитывать, что вложенное в Сварога чутье на опасность ни разу не напомнит о себе до самого граматарского побережья...  * Часть вторая. ПОКОЙ НАМ УЖЕ ДАЖЕ НЕ СНИТСЯ... *  Глава девятая. Что-то происходит Острое ощущение опасности нахлынуло, проникло сквозь сон до самых сокравенных фибр души. Не проснуться было нельхя. Сварог перво-наперво постарался сохранить ровное дыхание, чтоб не выдать раньше времени свою готовность. противостоять опасности. Кто, что, почему - сейчас не имело значения. Опасность была самая что ни на есть реальная. Угроза для жизни, не меньше.Подобравшийся под одеялом, приготовившийся превратиться в бешено распрямляюшуюся пружину, Сварог приоткрыл глаза...И ничего не обнаружил, хоть и просканировал каюту со всем положенным "кошачьим" тщанием. Вот только Клади рядом не было. А может быть, виной тревоги пригрезившийся ночной кошмар? Сварог еще несколько секунд побалансировал на зыбкой грани между сном и явью, широко раскрытыми глазами прочесывая темноту. Пошевелился, чтобы ощутить тело, движение мышц, определить доподлинно, наконец,