варог покачал головой. - Толку-то. Во-первых, сам себя я веса лишить не могу. Если останусь на борту... Достаточно любого веса, чтобы корабль никуда не смог подняться. Катеров у нас нет... Да если бы и были! Ну ладно, по старой памяти я бы перебрался на баркас, прицепил бы к ней "Удар", быстро растратил бы уголь и откуда бы добыл на катере новый? И сколько бы я вас таскал так? Месяц? Стоит приводнить вас хоть на секунду - и играй труба отходную, сразу бы и пошли топором на дно. Да и как бы вы жили в невесомости? А весельной лодкой воспаривший броненосец даже сдвинуть не удастся. Короче говоря, вариант хуже, чем пересаживание на шлюпки. - Значит, кроме шлюпок, ничего не остается, - Рошаль никого не спрашивал, масграм подвел для себя жирную черную черту. В рубке повисло молчание. Ветер стегал мелким дождем переднее стекло. - На нижней палубе хранится десятка два пустых баллонов, между которыми натягивается нена-мокаемая ткань, - оживился Кулк. - Еще вот... Из корабельного дерева, например из палубного настила, можно смастерить несколько плотов. Мы можем немало всего прихватить с собой, маскап. - Да, - без воодушевления согласился с ним Сварог. Если развивать мысль в этом направлении, то можно учинить мозговой штурм и напридумывать хитростей, что облегчит жизнь шлюпочной флотилии. Да как-то не хотелось пока развивать. Сварог снова вгляделся в карту Ваграна. Черт тебя раздери, никакого проку нет от поделки проклятых рисовальщиков, а шороху-то вокруг этой бумажки стояло и стоит... - Как думаете, что это за фигулины, - Сварог взял карандаш, отложенный юным штурманом, и тупым концом ткнул в коричневого цвета ромб, ненамного превосходящий диаметр карандаша. - Их всего... - он еще раз пробежал глазами по бумаге Ваграна, - четыре на всю карту. Интересно, что у каждого ромба один угол был как бы недорисован. - Да кто их поймет! - воскликнул Кулк. - Видите, возле одного накарябана закорюка. Штурман щелкнул ногтем по иероглифу, одному из тех, что Сварог когда-то сравнивал с пауками. - Если б кто по-ихнему читать был бы обучен, маскап, глядишь, и раскусили бы орех, а так... Кулк обреченно взмахнул рукой. Загрохотали ступени трапа, ведущего в рубку, дверь распахнул парнишка по имени Вайгал, сын предыдущего дожа, мокрый с ног до головы. - Мастер Олес передает, что вода поднялась еще на два кайма. Глазами мальчишка поедал капитана, и в глазах набухала мольба. Не надо быть мастером психологом, чтобы догадаться, чего сын предыдущего дожа Вайгал ждет от маскапа. А ждет он, что маскап... мудрый, всевидящий и умеющий найти выход из любого лабиринта маскап похлопает по плечу и скажет чуть усталым, но уверенным голосом: "Еще чуть-чуть продержитесь, сынки, и все закончится. Тогда сыграем большой отдых, наедимся, отоспимся, каждый получит по двойной порции мармеладного крема. Еще чуть-чуть, сынки". Сварог не стал разочаровывать парня. Пусть воспрянет, рванет к своим и встряхнет, укрепит их. Черт, но трудно ж, однако, ободрять других, когда сам не веришь в то, что говоришь. Некоторым людям нелегко притворяться даже во имя благого дела. Но приходится... Когда Сварог заканчивал свое напутствие молодежи, трап вновь ожил. По тяжелой поступи и неразборчивому ворчанию под нос в идущем легко угадывался Пэвер. Суб-генерал вошел, огляделся, задержал взгляд на карте Ваграна, тяжело опустился в кресло, но начал говорить не раньше, чем Вайгал с ожившими глазами и распрямившимися плечами выбежал из рубки. - Пришлось взять грех на душу, - сказал Пэвер. - Длонго, боец из гарнизона базы, "вспыхнул белым порохом". Так это называли у нас в полку. Разорался, что мы нарочно их топим, и в таком духе. Схватил багор, разбил голову своему напарнику, к слову, земляку. Полез на остальных, уже окончательно освирепев. Я еле успел добежать. Вести душеспасительные беседы бесполезно и некогда. Пришлось пристрелить. И метиться в ногу или в руку, чтоб не убить, но успокоить, тоже не было времени. - Пэвер попробовал пригладить почерневший от копоти ежик, который упорно не хотел приглаживаться, - "Серебряный удар" тонет. Мы можем лишь оттянуть исход. Но ненадолго. И то, если ни одна из двух помп вдруг не накроется. Цепочки с ведрами ничего не дают. - Вам ли не знать, мастер Пэвер, что дело не в реальной пользе цепочек с ведрами, а в том, что людям, приставленным к делу, не до паники, они не начнут один за другим, как говорили у вас в полку, "вспыхивать белым порохом". Вернемся к карте. Подключайтесь, мастер Пэвер, - закурив, Сварог прошелся по рубке. - Мы убедились, что скрывается под заштрихованными синим цветом эллипсами, под зеленым пунктиром и некоторыми другими обозначениями. Мы не знаем, что подразумевают под собой зеленые треугольники со стрелой внутри, желтое бесформенное пятно и некоторые другие значки. Но они далеко, "Удар" до них не доберется. А до ближайшего ромба с оторванным углом дотянуть в состоянии. Чем черт не шутит, вдруг остров, вдруг клочок земли. Хоть плавучий кусок плавучей земли. Вытягиваем пустышку, пересаживаемся на шлюпки. - Если применить приемы дешифровки, - Рошаль взял в руки полный загадок пластик, - то можем предположить, что цвет сам по себе несет некую информацию. Как мы уже отмечали, цветовая символика не совпадает с принятой на Атаре. Но можно действовать по аналогии. Если синим обозначена область темной магии... - То ромб не область темной магии, - подсказал Пэвер. - Или область магии средней или слабой темности. - Чуть ли не впервые на памяти Сварога Рошаль пошутил и чуть ли не впервые улыбнулся. Точнее, обозначил улыбку. - Итак, итожу, - прервал диспут маскап. - Все равно наши догадки, масграм, сможет подтвердить или опрокинуть только личное знакомство с ромбом без угла. Вы, мастер Рошаль, берете на себя подготовку к возможной высадке на шлюпки. Снимите с работ человек десять. Из самых надежных. Но действуйте так, чтобы все оставалось в тайне от других, а то бросят работы и черт-те что начнется. Кулк, немедленно займитесь курсом. Можете сказать сейчас хотя бы примерно, сколько времени займет переход при нынешней скорости? - Примерно три часа, - сразу же ответил Кулк. - Если... - С "если" понятно, - перебил Сварог. - Вам, мастер Пэвер, придется разрываться между помпами и паровой машиной. В течение трех часов мы не должны пойти на дно и обязаны не сбавлять хода. Делайте что хотите. - Ха, вы как командир шестого гвардейского, - хлопнул себя по коленям суб-генерал, - можете хоть сами себя в катапульты заряжать, но чтоб крепость к обеду пала. Что ж, и не такое выполнял. - Лады, братцы. Жмем до проклятого ромба, нет так нет, бросаем "Серебряный удар" и пересаживаемся на шлюпки. Ничего другого не остается... ...Сварог шел по кораблю. Понимая, что совершает прощальный обход "Серебряного удара". Даже закрой глаза, почувствуешь, что корабль умирает. Сварог привык за минувшие дни к нормальному ходу броненосца и теперь каждым касанием ступни железных листов в крупных точках заклепок ощущал, что судно уже не идет по волнам, а ковыляет. Уши, привыкшие к ровному, слаженному гулу паровых движителей, сейчас вынуждены были прислушиваться к тихому и одновременно надсадному гудению единственной уцелевшей машины. Воздух - в кои веки приходится о том жалеть - сделался чище. Дым не валил, а вырывался худосочными клочьями. Фальшборт - за который приходилось держаться, так как судно вздрагивало от каждой волны - зиял рваными пробоинами. Под ногами перекатывались обломки труб и обрывки тросов, гильзы от карабинов, осколки чугунных ядер. Стены палубных надстроек вмятинами напоминали лунный пейзаж. "Серебряный удар" хоть сейчас направляй на съемки фильма о легендарных крейсерах русско-японской войны. И лезла на ум дурацкая врачебная фраза: "Мы его теряем..." Большая часть экипажа занималась на первый взгляд дурной работой: выстроившись цепочками от трюма, передавали друг другу наверх емкости с водой, чтобы вылить ее за борт. Мужская цепочка тягала полные ведра, женская - наполненные не до краев, а также чайники, котелки. И стояла даже детская цепочка, по которой шла совсем несерьезная посуда. Не только в том суть, что все при деле и нет времени трястись и паниковать, а праздно болтаться по палубам просто небезопасно - броненосец может накренить так, что немудрено и вылететь за борт. К тому же ведрами-чайниками вычерпанная вода, возможно, позволит сэкономить минуту на плаву, и кто знает, какая нужда будет в той минуте. Теперь Сварогу удавалось подбадривать экипаж гораздо убедительнее, чем давеча Вайгала. Потому что не приходилось лицедействовать. Судовому авралу придана конкретная цель, люди выкладываются не ради отвлечения от черных мыслей, а ради цели. О том, что цель не менее иллюзорна, чем коммунизм, маскап, разумеется, никому не говорил. И сам предпочитал об этом не думать. Сварог спустился к Олесу. Олес заправлял в машинном отделении. Полуголый и чумазый князь злющим чертом носился от топки к углю, от угля к манометрам, от манометров к кочегарам. С его губ слетал уже не крик, а громкий хрип. Пристойные слова наследник гаэдарского престола, казалось, напрочь забыл. В горячке досталось и Сварогу: - Шли бы к русалочьей матери, маскап! Еще Рошаля бы прислали меня зыркалками буравить! Эти - убедился капитан Гэйр - будут давать жар на всю катушку до заякорения на месте или пока котлы не взорвутся. На пороге Сварог столкнулся с Пэвером и пятью матросами. - Смена кочегаров, - доложил суб-генерал. Бросил за спину: - Чего стоим столбами! Давайте, парни, в темпе! Я, маскап, пошел менять парней на помпах. Подмену брали из тех, кто "отдыхал" на ведрах. - Вот что я думаю, маскап, - не сразу отправился на помпы генерал. - Пусть наткнемся там, у ромба, на заросли съедобного планктона или простую песчаную мель, оно и то неплохо будет. Не зря плыли. Мель даже предпочтительней. - Черт возьми, еще не хватало, чтоб мастер Пэвер начал с судьбой торговаться! - Сварог хлопнул генерала по плечу. - Поди, на суше случались заварухи похлеще нынешней, так чего ж на море раскисать от ерунды. Прорвемся! - Никто не спорит, еще не хватало, чтобы Пэвер раскисал! Уж много снега, но не из воды мудрено будет там найти. Значит, я не помру, остальные заодно тоже еще поживут. Все, некогда мне, маскап! Клади он нашел на артиллерийской палубе. Баронетта утешала женщину, потерявшую в схватке с броненосцами мужа и дочь. Сварог помнил ее дочь. Белокурая девочка, которая бегала за Чуба-Ху и просила: - Тетенька, покажи собачку, ну тетенька... Сварог знаком показал Клади, что хочет с ней поговорить, и губами проартикулировал "кают-компания". - Уговорила, - Сварог не успел докурить сигарету, когда в кают-компанию быстрым шагом вошла баронетта. - Не хотела жить. Хотела привязать к шее ядро и прыгнуть. Пришлось припугнуть гневом Пресветлого. - Клади прошла к дивану и присела на край, где уцелела обивка. - Подействовало, когда услышала от меня, что гнев Тароса может перейти на ее дочь. Чушь полная, но сработало. Погода еще тоже издевается, - внезапно переменила тему баронетта. И трудно было с ней не согласиться, - да, погода именно что издевалась над "Серебряным ударом". То проклюнется солнце, то закапает "грибной" дождь, то хлестанет ливневыми струями, то вновь просвет в облаках и вновь броню нагревают теплые лучи. Сварог поймал взгляд Клади, брошенный в тот угол, где стояло зеркало. Сейчас оно не стояло, а лежало осколками на полу. Губы баронетты сложились в мимолетную улыбку. Ту улыбку нетрудно было расшифровать: так бы не выдержала и посмотрелась, вот и хорошо, что соблазн разбит, собственное отражение уж никак бы не улучшило настроения, испортило бы вдрызг, это точно. Да, все они выглядели сейчас не ах, неважнецки смотрелись. Утомление и угроза гибели не придают лицам здоровый цвет, копоть, пороховые дымы и ссадины краше человека отчего-то не делают... Наверное, Сварог должен был ее по-мужски поддержать. Сказать что-то ободряющее, обнять. Наверное... Вместо этого Сварог, встав напротив нее, сказал: - Я понимаю, что ты не имела к военно-морскому ведомству никакого отношения. Но тем не менее... Знаешь, мне известен один указ определенного ведомства некоего королевства, подробно объясняющий, как выбираться из любой точки планеты. Вспомни, может быть, существовала похожая инструкция. На случай, если агента Отдела последнего рубежа безопасности Гидернии вдруг занесет в неподконтрольные дали. Нет ли экстренного способа связи, чтобы вызывать подмогу? Нет ли, ну скажем, в каждом квадрате сто на сто кабе-лотов, нет, не очередной угольной базы, а, например, оборудованного плавучего домика спасения. Вроде охотничьей заимки в дремучем лесу, где всегда отыщутся соль, крупа, спички... Клади отрицательно помотала головой. - Думаю, настолько гидернийская предусмотрительность не простиралась. А чтоб тут что-то оборудовать...- Усмехнувшись, баронетта добавила: - Гидернийский ресурс исчерпан. Сварог истолковал ее последние слова как сожаление. - Я понимаю, ты думала, все пойдет не так. Круиз до Граматара со всеми удобствами. Места в каюте люкс, вечерние коктейли... - Дурак вы, ваше сиятельство, право слово, - невесело улыбнулась Клади. - Что ж я, по-вашему, такая дурочка, не знала, на что иду... Но - вы правы, граф. Жалко, что все так кончается. Жалко... Баронетта поднялась, подошла к разбитому зеркалу, наклонилась, подняла осколок покрупнее: - Тарос великий, какая я страшная... - И неожиданно, без перехода, продолжая разглядывать себя в покрытое трещинами и сколами стекло, произнесла: - Хотя, ты знаешь, может быть, и хорошо все же, что конец именно таков. Я спокойно говорю тебе об этом, потому что знаю, что и ты меня не любишь. Как было написано в одном романе из библиотеки мэтра Ленара: "Судьба свела их, они понравились друг другу, им было вместе хорошо, но яркая звезда их любви так и не взошла". Между прочим, существует такое поверье: каждая новая любовь зажигает на небе новую звезду, а падающие звезды - это умирающая любовь. - Клади бросила осколок на пол, перешла к тумбе, на которой когда-то стоял безвкусный гипсовый бюстик какого-то гидернийского деятеля, принялась водить пальцем по деревянной панели, оставаясь к Сварогу спиной. - С тобой мне было замечательно. Наверное, ни с кем никогда не было так хорошо. Но та любовь, о которой складывают песни и пишут книги, ради которой человек готов... Это что-то другое... Сварог молчал, несколько сбитый с толку. На лакированной поверхности дерева под пальцами Клади появилась матовая звезда, на глазах исчезающая. Внезапно баронетта повернулась к Сварогу, впилась в него взглядом и со странной улыбкой спросила: - А кто такая Мара? Ты называл ее имя во сне. И не один раз называл... Она снова отвернулась, к облегчению Сварога, и, к его облегчению, не стала настаивать на ответе, ушла от непростой темы: - Женщины чувствуют, любят их или нет. Конечно, всегда приятно слышать, когда мужчина признается в любви, но и без этих признаний женщина знает, любима она или всего лишь нравится. Может быть, ты любишь эту свою Мару, может, твое сердце еще только ждет своей любви. Но твое сердце не занято мной. Разговор застал Сварога врасплох, безоружным и неподготовленным. И он совершенно не представлял, что ему говорить в ответ. Лучше бы вовсе ничего не говорить. Потом, после... - Ты знаешь, - баронетта, так и не поворачиваясь, подошла к картине, изображающей броненосец "Адмирал Фраст" на бурных волнах и прорезанной крест-накрест чьим-то ножом, бесспорно тоурантским, вроде бы как разглядывала сейчас это живописное полотно, - не страшно уходить, когда не приходится с кем-то навсегда расставаться, когда не держит тебя желанными кандалами привязанность к кому-то... Почему она сейчас решила завести этот разговор, Сварог не понимал, хоть убейте. И что прикажете делать? Лепетать что-нибудь успокаивающее? Вроде того - "да, ты права". А она, наверное, права... Или... Или что? Кто бы посоветовал. Да, граф, это тебе не мечом махать... Сварог закурил новую сигарету. Назовите это трусостью, но ох как хотелось ему уйти сейчас от этого объяснения. Благо есть куда уходить капитану раненого корабля, пропасть дел и забот, его присутствие требуется на любом участке... - Я благодарна судьбе, что однажды в лесу, неподалеку от замка, встретила загадочного и храброго графа, однако... Вот что я должна сказать тебе... Фу-у! Как спасательный круг, распахнулась дверь и в адмиральский салон пулей влетел чумазый парнишка-вестовой: - Мастер капитан, вас зовет мастер ПэверОдна из помп стала хуже качать, может остановиться! "Вот и хорошо, - выдохнул про себя мастер капитан второго ранга. - Вот и хорошо. С помпой-то уж я как-нибудь управлюсь..." На пороге он замешкался, посмотрел на Клади - она так и не обернулась. Глава пятнадцатая. В нашу гавань заходили корабли... Они доплыли. Доползли, доколдыбали. Дотащились-таки, кренясь на левый борт, зачерпывая воду и не всю успевая выплевать помпами и ведрами, содрогаясь от каждого касания каждой волны. И вот она перед ними - точка, отмеченная на карте коричневым ромбом с недорисованным углом. Вряд ли кому-то в голову могло прийти, что они обнаружат здесь такое. Даже в самую больную голову не закралось бы... Над водой каймов на пять возвышалась каменная стена, образующая квадрат со стороной, примерно равной ширине футбольного поля. В трех углах квадрата сохранились небольшие башенки, четвертая башенка и часть стены вместе с ней были разрушены. Стены обрамляли площадку, залитую водой. На глаз воды было по колено или чуть выше. Прозрачные верхние слои воды позволяли видеть, что площадка, огражденная стеной - вершина пирамидального, из серого камня строения, ступенями уходящего вниз, в глубину, в темные, не достижимые для солнечных лучей слои. Первая ступень, идущая по всему периметру и начинающаяся сразу за каменной оградой, не превосходила по длине рядовую лестничную ступеньку, вторая - такая же, а вот третья уже протянулась до своего обрыва не меньше чем на сто каймов. И дальше - насколько проникал под воду взгляд - шли ступени исключительно исполинские, словно сработанные под подошвы Голиафа, - Стоп машина! - скомандовал Сварог. Скомандовал с тем расчетом, чтобы судно, некоторое время назад понизившее ход до "самого малого", замерло аккурат над подводным чудом. И вдобавок Сварог вывел "Серебряный удар" на цель таким образом, чтобы корабль встал почти впритык к стене. Если броненосец затонет, то не уйдет под воду целиком, что уже полновесный, неоспоримый плюс. - Мы и "Серебряный удар" сделали все, что могли, Тольго. На ходовой рубке рядом с капитаном сейчас находился лишь дож-боцман. Кулк уже вовсю упаковывал карты, запихивал их в непромокаемые мешки, с корнем выдирал приборы из стоек. - Не похоже на то, что глубины здесь невеликие. Скорее, наоборот. Кто ж ее тут... поставил, маскап? - Еще хорошие вопросы - "для чего?" и "когда?". - Может быть, туда есть вход, а, маскап? - Я подозреваю, Тольго, у нас будет прорва времени, чтоб с этим разобраться. Так сказать, поработать шлиманами и прочими египтологами... Хотя штука смахивает, скорее, не на пирамиду, то есть на гробницу, а на что-то такое культовое, типа храма. Как-то они еще называются... - Никогда не слыхал про этакие... образины. Рассказывали, конечно, про коралловое дерево, на котором живут морские птицы, дескать, до корней его недонырнуть, корней евонных не увидать даже в водоглядное стекло. Еще кто-то пел про гору Копинкан, которая стоит-де посередь океана и раз в семилетие плюется огнем. Но про рукотворную домину, выходящую из бездны и торчащую над океаном... впервые, впервые... - Все, прибыли на конечную остановку, мастер боцман. "Серебряный удар" замер, едва не проскрежетав килем по первой широкой ступени подводного сооружения. Между броней судна и каменной стеной зазор не превышал пяти каймов. - Можно будет попробовать залатать нашу посудину, маскап. Еще, глядишь, и поплаваем на "Ударе"... - Попробуем залатать. Потом. Сейчас выгрузка. Но среди экипажа незамедлительно начинай упорно и усердно пускать слухи, что мы здесь задержимся не дольше, чем займет ремонт "Удара". Про боевой дух забывать не стоит, а он зиждется на вере. Надо и Рошаля, нашего дорогого мастера пропаганды, подключить... Итак, команда простая: помпам продолжать работу, остальных на выгрузку. Валяй, масбоцман Тольго! Всего имущества у капитана - шаур неразлучный, карта Ваграна, Зверев клык да рубин волшебный. И идти собирать его, в узелок завязывать - не нужно. Имущество, как и обычно, при капитане, в карманах и за поясом. - Молодцы, орлы, герои, продержались, - Сварогу навстречу попалась чумазая рота кочегаров во главе с Олесом. - Остался последний бросок. Разгружаем и объявляем большой привал. Олес - такими шахтеры вылезают из забоя - провел черной ладонью по черному лбу, утирая черный пот: - Сначала вымоюсь, потом - любое остальное. Таким расхаживать уж сил никаких нету. Я ж князь, а не мусорщик, вы еще не забыли? - Ну, помывку вы, пожалуй, заслужили, ваше сиятельство. Вон воды кругом - залейся. Люди выбирались на палубы, уставшие, грязные, вымокшие, сумрачные. Смотрели вниз и видели площадку и сбегающие от нее в подводные глубины ступени. На чрезмерное изумление у них не осталось сил. Да и после всего того, на что они насмотрелись за время плавания, - разве уже что-то могло их чрезмерно поразить... Доносились возгласы: - А повыше оно не могло высунуться?.. - Отмучились... - А это не маррог, часом?.. - Небось до первой Тьмы еще отгрохано... - Надо завалить площадку всяким барахлом - ящиками, ядрами, дверями, углем, сверху накрыть досками и железными листами. Получится остров... Дети, быстрее взрослых забывшие недавние потрясения и беды, радовались, что не придется больше молча, скучно передавать ведерки и слышать всякие "не ной, потерпи, будь взрослым": - А кто там живет, хорошие люди или плохие? - Мама, можно мы там поныряем? - Мы будем рыбу ловить? Большинство тоурантцев и гидернийцев, скромно полагал Сварог, ничуть не сомневаются, что капитан целеустремленно вел их именно к этой балде. Уж маскап-то знает, что это такое перед нами из воды торчит и как с этим надлежит поступать... Из корабельных коридоров долетал охрипший голос Тольго, разъясняющего, что корабль долго на плаву не продержится, потонет, и куда его поведет - одному Таросу ведомо, потому надо сперва снять с корабля самое необходимое и водобоящееся: продукты, порох, карабины, белье, одежду... - Брось статую, болван! - свирепо зарычал на кого-то дож, - Плевать, что это Тарос! Из-под воды его достанешь, разрешаю.... Несколько человек под командой Рошаля со второй палубы сбрасывали вниз сигарообразные баллоны, между которыми крепятся стяжки и натягивается ткань, немногим уступающая свойствами брезенту - получаются плоты. Сварог утянул масграма в сторонку и поставил задачу распространения правильных слухов, призванных укрепить веру и дух. Рошаль, слушая, кивал и думал о чем-то своем: - Это-то дело знакомое... А вот вы, маскап... Спрошу вторично. Ваше умение поднимать предметы в воздух на этот раз нам не поможет? Если судно приподнять, откачать воду и заделать пробоины... - Увы. Всю океанскую воду на воздух я поднять не в силах. А она не делится на отдельные мелкие составляющие. Вода в трюме не позволит кораблю взлететь. Понимаете? - Не очень. - Не важно. Главное, если "Удар" не удержится на ступенях, соскользнет и пойдет на дно, то я его остановить не смогу. - Жаль, - Еще бы. А вы, кстати... Ух ты, вспомнил вдруг, как называется подобное здание. Зиккурат. Не встречали такого слова? А упоминания о сооружениях, родственных нашему? - Сварог махнул рукой в сторону торчащей из воды площадки. - Да сказал бы, уж наверное, - масграм Рошаль поморщился от недогадливости капитана. Капитан свою догадливость отстаивать не стал. - Жаль, что не встречали. Ну, вынужден вас оставить... Палуба провалилась вниз, старший охранитель поскользнулся на луже и растянулся на железных листах. - Тысяча дьяволов! - Сварог едва успел схватиться за фальшборт. Корабль еще больше накренился. "Серебряный удар" был остановлен так, чтобы крен шел в сторону моря, а не в сторону стены с башенками. И разгрузка производилась, разумеется, с безопасной стороны, однако ничего веселого в таком крене нет, как ни крути. На артиллерийской палубе Сварог наконец нашел, что искал. А искал он книпель - два ядра, соединенных цепью, призванных крушить такелаж вражеских кораблей, вещь в бою, по сути, неэффективную, но для задумки Сварога более чем годящуюся. Услышав знакомые голоса, заглянул в распахнутый люк. Возле выдранной прямым попаданием и последующими мотыляниями корабля бронзовой пушки он застал сразу троих: Пэвера, Клади и Чубу-Ху. - Есть мысль перетащить их на другой борт, может, чуть выровняем судно, - Пэвер, как обычно в раздумьях, запустил пятерню в ежик на голове. - Ядра-то немудрено, а эти-то заразы приклепаны к полу... Как думаете, граф? - Идей нет, - сознался Сварог, снимая с плеча и опуская на палубу чугунные ядра. - Вот хочу полазать по округе. Вдруг чего откопаю, глядишь, и ремонтом утруждаться не придется. - Сварог выудил из воздуха сигарету, прикурил. - Самое главное. Если вдруг... ну, скажем, к вечеру не вынырну, то по старшинству принимайте командование на себя, мастер суб-генерал. Пэвер нахмурился, открыл было рот возразить, но не стал. Приосанился. Не впервой генералу заслушивать подобные приказы, а на войне как на войне, и не престало глупые сантименты разводить. - Слушаюсь, маскап, - крякнул, оттянул пальцами поясной ремень. - Мы тут с баронетгой обсудили, что не все так уж плохо, маскап! Опреснитель есть, еды завались. Море с едой под боком, наконец. Кого-то в башенках разместим, кого-то на плотах. Соорудим понтоны. Стены широкие. Хоть спи на стенах. Шириной в два полновесных генерала. Старый город помните? Как тогда на Агаре. Олеса пустить, может, на него чего-нибудь и сработает. - Старый город другой, - сказала Чуба-Ху. - От Старого города исходит совсем не то, что от дома внизу. - А что исходит от дома внизу? - прищурилась Клади. Чуба-Ху пожала плечами. - Очень... Очень непонятное. Не знаю. Никогда такого не чувствовала. - Это зло? - Не знаю. Но... не похоже. - А что, мастер Пэвер, - Клади обернулась к суб-генералу, - неужели в ваших книгах про всякие чудеса не было ничего хоть чуть-чуть похожего на огромную океанскую башню под водой, хоть малюсенькой зацепки? Ну подумайте, вспомните! - Да думал, вспоминал! Ничего, баронетгаЕсли не считать рассказа Голега Гри "Шестой палец", где герой находит в открытом море трубу, и труба та дымит. - И что сделал герой? - Дальше поплыл. Сварог поднял книпелъ, забросил цепь на плечо. - Прощаться не буду... До стены Сварог добрался с одной из шлюпок, помог ее разгрузить. Веши выкладывали на пористые, заросшие лишайником камни. Стены действительно были широченные - даже не в два, а в три полновесных генерала. Сложены из обтесанных серых камней: выщербленных, испачканных птичьим пометом, ближе к воде обжитых морской мелочью вроде рачков и ракушек, облепленных водорослями и зеленой слизью. В щелях каменной кладки нашли пристанище улитки размером с ноготь - визгливо пищащие, когда касаешься их домика. Со шлюпкой Сварог на "Удар" не вернулся. По стене легко было как подниматься, так и спускаться - руки и ноги без труда находили упоры между камней и в выщерблинах. Сварог спрыгнул, добравшись с внешней стороны до воды. Океан ему приходился по пояс. Он был на первой, короткой ступени. Раздеваться не стал. Сапоги потянут на дно - ну и пусть, еще и лучше. Высоты ступени, по крайней мере первые две, были самой обыкновенной, под нормальный человеческий шаг. Сварог эти шаги делал. Третий шаг вывел его на длинную ступень, которой больше подходило наименование ярус. Воды стало по грудь. Сварог включил магическое зрение - ничего оно не дало, ни на воде ни под. Магией похвастать эти места не могли. Что, наверное, к лучшему... Он шел, преодолевая сопротивление соленой толщи. Разгонял крабов, основавших тут коммуны. "Кстати, вот и пища - это я так, на всякий случай..." Некая странность бросилась в глаза: крабы, обычные и привычные крабы, носились какими-то несвойственными зигзагами, накручивая сложные петли, словно следуя одним им видимым дорожкам. Яркий желтый блеск стегнул по глазам. Сварог нагнулся, протянул руку, разметал ладонью легкий, похожий на коричневый пух донный налет. Россыпь желтых кружков, каждый размером с бутылочную пробку. Сварог разогнулся, вытащив из воды один кружок. Монета, гляди-ка ж ты... Не потускневшая от времени и воды. На аверсе изображена закорюка - то ли цифра четыре, то ли девятка с незамкнутым колечком, то ли еще что непонятное, на реверсе - распластавший перепончатые крылья на фоне несимметричной звезды то ли дракон, то ли птеродактиль. И цепочка стершихся буковок по кругу... Сварог пожал плечами и спрятал монету в карман. Сувенир. Ступень, по которой передвигался к ее краю граф Гэйр, была сложена из каменных плит где-то так четыре на четыре кайма. Границы плит четко показывали высокие желтые водоросли, смахивающие на камыши, но более гибкие; каждый стебель, что интересно, венчала не коричневая головка соцветия, а воздушный пузырь. Эти водоросли не росли больше нигде, кроме как в зазорах - видимо, раствор, плиты скрепляющий, пришелся им по вкусу. Когда Сварог задевал водоросли ногой, пузырьки лопались и крохотными шариками взлетали к поверхности. Сварог дошел до края ступени. Почему-то он думал, что высота между ярусами будет больше. Нет, ступень самой обычной, человеческой высоты, словно и предназначена для спуска людей. А почему, спрашивается, "словно"? Четвертый шаг с зиккурата в бездну должен был погрузить Сварога в океан с головой. Тогда придет пора показать себя умению дышать под водой. Как это выглядит и происходит, граф Гэйр пока еще ведать не ведал. Испытать на деле как-то до сего дня не пришлось. Прежде чем покинуть родную стихию, он оглянулся на "Серебряный удар". Даже отсюда было заметно, что броненосец еще больше осел и еще больше накренился. Впрочем, самое плохое, что может случиться - корабль сядет килем на такой вот ярус и завалится набок. К тому времени с него уже должны будут вывезти самое необходимое, люди должны будут уже перебраться на стены. А потом можно и под водой продолжать разгрузку и даже попробовать заделать пробоины - благо водолазные работы есть кому проводить... Стена закрывала от Сварога разгрузочные хлопоты, но хлопочут на полную катушку, в том нет сомнения, как и в другом - что в его участии необходимости нет. А вот подводную разведку, кроме него, провести действительно некому. Ну, пора. Значит, программа такая: спуститься поглубже, насколько позволит давление, и обойти по периметру. Для ознакомления будет достаточно. Сварог расстегнул пояс, снял с плеча книпель, пропустил под ремнем цепь, застегнул пряжку. Подвесил, так сказать, ядра чугунным поясом и шагнул на четвертый ярус зиккурата. Перед глазами сомкнулся иной мир, размытый и зеленоватый. Он держал в себе воздух до последнего. Привычка, знаете ли... Та же привычка гнала его наверх, к границе, за которой разливался солнечный свет, гнала вынырнуть и вздохнуть полной грудью, гнала дышать, пока не надышишься. Пересилив зов первичного инстинкта, Сварог заставил себя открыть рот и глотнуть "огурчика". Ощущеньице вышло, прямо скажем, неслабым. Соленая вода хлынула в легкие, обожгла их, встала комом в горле, и Сварог рванулся вверх, забыв обо всех способностях ларов, рванулся отплевываться и дышать, дышать, дышать, когда почувствовал - а ведь уже дышит, черт возьми. Вмиг пришло спокойствие, граф Гэйр остановился и под весом чугунного груза начал медленно опускаться, пока не коснулся подошвами каменных плит. Как работал механизм извлечения кислорода из аш-два-о, понятным не стало, но факт, что работал: сердце стучало, кровь бежала по жилам, снабжая мозг, конечности шевелились, разве чуть больше приходилось трудиться легким, прогоняющим через себя не смесь газов, а жидкость. Борьба первичных инстинктов с вложенными умениями закончилась победой последних, и Сварог смог переключиться с внутренних проблем на внешние. Он находился на четвертом сверху ярусе зиккурата, и сколько всего этих ярусов нагромоздили строители-гигантоманы, так просто не разберешь. Расширяясь от яруса к ярусу, здание терялось внизу, в сгущающихся до непроглядной синевы толщах... Непроглядной?! Сварог врубил "кошачье зрение". Посветлело. Темно-синее сгущение нижних вод словно откатилось в глубь океана, откатилось на несколько кабелотов. Но до дна "кошачье зрение" не продралось, не хватило его на это, зато открылись все новые и новые ярусы зиккурата, и последние из них, как в облаках, терялись в синеве глубинных вод. Захватывало дух. Да какое ж оно тогда в основании? Если создателям фантасмагорического здания требовалось указать человеческой пылинке на ее ничтожество, то им это бесспорно удалось. Прямо ткнули носом в ничтожество... Шершавой змеей вползал мистический страх - а есть ли вообще у здания основание, да и здание ли это? Хотя здравый смысл подсказывал, что не может не быть основания, что строение возведено из самого настоящего камня - можно потрогать. Но стоило обратить взгляд вниз, на ступени этого колосса, как голова кружилась, а здравый смысл опасно съезжал набок. К Сварогу привязалась любопытная толстогубая рыбеха. Кружила, шевеля ажурными плавниками, тыкалась в ноги, кусала цепь книпеля, разик заехала хвостом по лицу. Ей новый обитатель морского царства был заметно интереснее каких-то там зиккуратов, уходящих к центру земли. Эка невидаль, дескать, каждый день мимо плаваем... После того как щеку задело шершавым боком, Сварог шлепком ладони прогнал назойливую рыбину. На случай встреч с более зубастыми и кровожадными детьми океана имелся шаур, идеальное оружие для боевого пловца - порох не намокнет, заряды не иссякнут. Спасибо пучеглазой рыбехе - помогла унять мистический восторг перед доминой-зиккуратом. И в самом деле, пора бы уж вплотную перейти к разведке местности. Пройтись по местности со всей, так сказать, скрупулезностью. На этом ярусе, чуть дальше от поверхности, крабов встречалось значительно меньше, зато значительно больше произрастало подводной травы. Водоросли на любой вкус, цвет и размер - месье Жак-Ив Кусто умом бы тронулся от радости. Уже некоторое время Сварог продвигался целенаправленно - внимание привлек предмет, плохо сочетавшийся с океанской флорой и фауной. Что перед ним, он разобрал только тогда, когда оказался перед предметом, опустился возле него на колени, очистил от мелких, как крупа, ракушек и вырвал несколько пучков рыжеватых водорослей. Кольцо. Из темного металла. Кайм в диаметре и толщиной в обхват ладони. Прикреплено к металлическому штырю, вбитому в камень. Для чего на белом свете существуют кольца? Что-то поднимать или что-то привязывать. Сварог огляделся. Ничего похожего на люк. Под ним такая же каменная плита, тех же размеров, что и предыдущие, если судить по зазорам, в которых покачивались камыши с пузырями на кончиках стеблей. Или эту плиту можно откинуть? Ну ладно. Он ухватился за колцо, потянул. Куда там! Если и люк, то на его подъем надо согнать сто тысяч китайцев, не меньше... Пальцы почувствовали неровность, какие-то рубцы на металле. Сварог подтянул себя за колечко, приблизил лицо к изделию неведомых кузнецов. Действительно, очень похоже на рубцы одинаковой длины и ширины, образующие углы, крестики, перпендикуляры. Уж не клинопись ли? Где-то так она и выглядит. Кто б еще перевел... Точно такое же кольцо он обнаружил в полусотне каймов от первого. И вот те на - это рассыпалось от первого же прикосновения, обратилось в облако оранжевой пыли. Проржавевшее насквозь, каким-то чудом удерживавшее форму, оно, выходит, только и дожидалось руки лорда Сварога. Но почему же оно устояло под колыханиями водной стихии, почему ни один краб не задел клешней, ни одна медуза не присела, ни одна рыба не тюкнулась? Да кто его знает, господа... Перед Сварог встал выбор: или обойти по кругу этот ярус или перейти на следующий - посмотреть, что там. Он выбрал второе. Казалось бы, всего-то очутился глубже на какой-то кайм, и уже заломило в висках, сдавило барабанные перепонки, заболели глаза. Не самое приятное в жизни ощущение, будто вот-вот хлынет кровь из носа и ушей. Но советских водолазов глубиной не испугаешь, пообвыкнемся, перекантуемся. А у них тут, выходит, ярус на ярус не похож. Издали не усомнишься - ступень зиккурата сработана из того же серого камня. Но вблизи выяснилось, что из серого, да из другого: напоминающего мрамор, но мрамор, словно вымазанный сверху жиром и посыпанный красным перцем. Интересно, а... Завизжала, завопила, воем завыла на все лады встроенная в графа Гэйра сигнализация на опасность. Сперва он погрешил на давление - дескать, чуткая и заботливая охранная система предупреждает о вреде нерукотворной глубины. Но тут.же отмел это предположение. Врубилась бы раньше. В самом зиккурате происходит нечто, какое-то существо пробуждается, некий механизм включается? Или иной природы серый камень таит в себе опасность? Сварог зашарил вокруг "третьим глазом", но в магическом поле изменений не произошло. Потом он уловил простым, обычным зрением движение наверху. Поднял голову... Батюшки святы! Со стороны, противоположной той, где находилось солнце, быстро наползала темная, но прореженная просветами полоса. Сначала Сварог понял, что движутся рыбы. Потом - что рыбы большие. А потом по силуэтам узнал. Акулы. Тьма, армия акул! Слаженно и плавно, как торпеды, они шли у самой поверхности, не кружили, не рыскали, а жадно стремились к цели. Сварог сорвал пояс, отпуская ядра оседать на дно, где лежать им и лежать, толкнулся ногами и, вытянув руки, как поплавок рванул вверх. В голове стучала недовольная резкими перепадами давления кровь и кувалдами молотили... нет, не мысли, а заклинания: "хоть бы увидели раньше меня", "хоть бы успели заскочить на стены...". Он вырвался на поверхность и тут же закричал. Вернее, подумал, что закричал. Крик не вышел - из горла хлынула вода, сопровождаемая судорогами кашля. Страшно хотелось выблевать эту соленую дрянь, но он сдержал позывы, лишь кашлял и отплевывался. А потом понял, что крик не нужен. По стенам бегали люди, махали руками. Оттуда доносило возгласы и можно было разобрать слово "акулы". Сварога несколько отпустило. Значит, успеют приготовиться. Он оглянулся. Слаженный строй черных треугольных плавников резал воду в четверти кабелота от него. Бляха-муха! И Сварог наддал. Он плыл, заставляя себя не сбиваться на частые, нервные, бестолковые, дерганые движения. Нет никакого проку чаще молотить руками по воде и сучить ногами. Только плавно, грамотно, по-умному - как учили. Сосредоточиться на технике. Не поднимать голову, это увеличивает сопротивление воды, Держать голову в воде. Четыре гребка, поворот головы, вдох и растянутые на следующие четыре гребка короткие выдохи. Загребать резче, держать задницу на поверхности, работать ногами, а не тащить их за собой... Не оборачиваться. Поймешь и так, когда доплывешь. Не доплывешь - тем более поймешь и