ая община в Саудовской Аравии, насчитывающая около 200 тысяч человек, резко активизировала сбор пожертвований в пользу "моджахедов" Чечни. Деньги переправляются в Амман и через представителей чеченской диаспоры в Иордании передаются А. Масхадову. x x x Руководство Йеменской исламской партии "Ислах" продолжает оказание практической помощи чеченским боевикам. Так, в первой декаде декабря сего года из Йемена в Чечню через Грузию и Турцию убыла очередная группа (20 человек) добровольцев - членов военного крыла "Ислаха" во главе с аль-Вади альМутаваккиль. Одновременно в лагерях исламистов Йеменской республики завершается подготовка еще одной партии ислаховских боевиков (около 30 человек) под руководством Обад Мохсен Абдалла ас-Сурейхи, являющегося одним из представителей У. Бен Ладена в Йемене . Переброску данной группы в Чечню через Турцию или Саудовскую Аравию, Пакистан и Грузию планируется осуществить до конца текущего года. Наряду с этим лидер "Ислаха" шейх А.Хиндани активизирует мероприятия по сбору в Йемене финансовых средств для поддержки чеченских боевиков. Непосредственно в г.Сана данная миссия возложена на членов руководства партии Абдуррахмана Кушаша, Гаиди ас-Самави и аль-Мусейри. При этом собранные деньги большей частью используются для вербовки добровольцев. x x x Саудовские благотворительные организации "Аль-Игаса" и "Исламский конгресс" собрали в Саудовской Аравии, Кувейте и ОАЭ несколько миллионов долларов США для отправки мусульманским экстремистам на Северном Кавказе и в Таджикистане. В качестве одного из каналов финансово-материальной поддержки северокавказских экстремистов активно используется торговая фирма "ANFO SOF (W) TA VAR - 2000 LTD". Ее головной офис расположен в Лондоне на улице Тотэнхем. За пределами британской столицы фирма имеет филиалы в Шеффилде, Бедфорде и Личестере. Фирма принадлежит 45-летнему саудовскому эмигранту Омару Бекри Мохаммеду, известному также под именем шейха Бекри, получившему убежище в Англии 12 лет назад. Бекри регулярно поддерживает контакты с представителями У. Бен Ладена, чеченской и дагестанской диаспоры в Иордании. На счета фирмы Бекри поступают пожертвования, собираемые в указанных диаспорах, которые затем переводятся в Россию под прикрытием псевдокоммерческих сделок. В настоящее время Бекри финансирует вербовку боевиков в арабских странах из числа так называемых арабов"афганцев" (бывших моджахедов) для участия в военных действиях экстремистов на Северном Кавказе. Наемники группами по 10 человек выезжают в Чечню через Турцию. x x x 13 декабря сего года в г.Триполи (север Ливана) состоялась встреча шейха султана Бен Халифа бен-Зайд аль-Нахайян (ОАЭ) с чеченскими представителями, в ходе которой обсуждались вопросы оказания финансовой помощи Чечне, создание очагов напряженности в Дагестане, возможности переезда и размещения членов семей ряда полевых командиров в ОАЭ. По всем вопросам чеченцы нашли понимание у шейха. В отношении создания очагов напряженности в Дагестане шейх пообещал проработать планы по вводу в эту республику дополнительного числа арабов и афганцев. x x x Руководство ливанских ваххабитских группировок начало подготовку к отправке добровольцев на Северный Кавказ . Координируют эту работу Ахмад асСаади и шейх Джамаль Хаттаб. Подбором боевиков из числа ливанцев и финансовым обеспечением переправки их на Северный Кавказ занимается шейх Хассан Катриджи, проживающий в Бейруте, а за вопросы оснащения добровольцев отвечает шейх Дай аль-Ислам и его родной брат шейх Ради аль-Ислам аш-Шахал. Переправку боевиков из Ливана предполагается осуществлять через аэропорт Бейрута в одну из стран Персидского залива, а затем на Северный Кавказ. x x x 20-30 декабря сего года в Мекке планируется встреча представителей финансовых спонсоров северокавказских террористов из различных мусульманских стран. На данной встрече в обсуждении мер по активизации зарубежной поддержки вооруженного исламского сопротивления на Северном Кавказе ожидается участие чеченской делегации во главе с Яндарбиевым. x x x Поддержка бандформирований со стороны исламских государств не в полной мере соответствует расчетам сепаратистов. Так, Басаев признал, что зачастую его обращения за помощью наталкиваются в мусульманских странах на стену молчания . В этом же ключе высказался находившийся в Катаре специальный представитель Масхадова Яндарбиев, который, в частности, заявил, что "до сих пор ни в одной исламской стране мы не встретили поддержки, на которую рассчитывали". x x x А.Масхадовым, М.Удуговым и Ш.Басаевым сделаны вложения около 12 млн. долларов США в коммерческие структуры и недвижимость в Пакистане. x x x В международной организации "Кавказский форум неправительственных организаций", деятельность которой финансируется и направляется британским центром "International Alert", в настоящее время развернута работа по созданию дочерней структуры этой организации - Кавказского форума молодых журналистов "За мир и согласие". Будущая организация призвана объединить в своих рядах перспективных журналистов, представляющих любые негосударственные СМИ северокавказских субъектов РФ и республик Закавказья. Наверное, самое простое на войне - попасть на войну. Хотя и здесь, понятное дело, дорожки бывают разными. Одни - для большинства, другие для тех, кого значительно меньше. Например, так. Самолет выйдет из облаков над Каспием, над необозримой темно-зеленой равниной, украшенной у берега длинными белыми бурунчиками прибоя, и долго будет снижаться над серовато-желтой землей, над бесконечными кварталами частных домов. Махачкалинский аэропорт, обычная бетонка, сухая прошлогодняя трава - и ни единой снежинки (а ведь в Москве, когда ехали из города, все прямо-таки заметало мокрой пеленой сырого мартовского снегопада). Ветер холодный, занудный, пронзительный, "корова", МИ-26 из Чечни что-то запаздывает, начинают циркулировать вялые слухи, что вертушки сегодня вообще не будет и ночевать придется в городе, отец-командир хранит по сему поводу загадочное молчание, худые аэродромные собаки робко налаживают отношения, явно в надежде на пожрать, а в небе временами бдительно описывает широкие круги боевой "крокодил" <"Крокодил" - МИ-24.> - на всякий пожарный, надо думать. Потом все-таки приземлится "корова", чье нутро размерами мало уступает железнодорожному вагону. Привычная погрузка: ящики с боеприпасами и рюкзаки аккуратным длинным штабелем по центру, личный состав - на откидных железных сиденьях вдоль бортов. Поехали. Над головой - мощное надоедливое тарахтенье, самое время подремать, если кто хочет; вертолет несется на предельно малой высоте, чуть ли не над самыми верхушками голых корявых деревьев. В этом свой смысл: если на трассе полета и окажется вражина, прицельной пулеметной очереди или точного пуска ракеты попросту не получится: вертолет вывалится из-за горизонта совершенно неожиданно для любого случайного душка, ошеломит тугим грохотом, скользнет над головой и вмиг исчезнет с глаз - ищи ветра в поле. А через час с лишним - посадка. Ханкала. Снова самая обычная бетонка, вокруг довольно пустынно, только пара-тройка пятнистых "крокодилов" поодаль. Сухая серовато-желтая земля, куда-то неспешно катит "Урал" с тентом, переваливаясь на колдобинах, вдали - ряд палаток, над ними - российский флаг на высоком шесте. Не особенно похоже на войну, но это и есть война, приехали...  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  ДРУГАЯ ПЛАНЕТА Глава 1 ЭТИ ТРИСТА ИЗ БИБЛИИ Декорации были просты до незатейливости: железнодорожный состав из самых обычных плацкартных вагонов давненько уже никуда не ехал, потому что стоял в тупике и носил все признаки нехитрой военно-полевой обустроенности - аккуратные дощатые сортиры насупротив каждого вагона, пара палаток, грубые, но надежные деревянные лесенки в вагоны, с особой любовью оборудованное место для курения квадрат лавочек вокруг ржавого, закоптелого бидона, где в данный момент и размещались шестеро. Метрах в пятнадцати от них, сразу за сортирчиками, слегка вздымалась железнодорожная насыпь, а с другой стороны, за вагонами, во всем своем размахе простиралась Ханкала - огромное скопище военной техники и военного народа. Только с того места, где разместились курильщики, Ханкалы не было видно, а видны были верхушки далеких гор и сизая туманная дымка. Правда, туман этот был вовсе не природным явлением, это горели там и сям подожженные федералами "самогонные аппараты" - крохотные бензиновые заводики, на которых местные Кулибин-хаджи перегоняли нефть в живые денежки. Тишина стояла совершенно даже невоенная, разве что очень редко где-то вдалеке бухало орудие по своей неведомой надобности. Шестеро сидели молча, сосредоточенно, со стороны могло показаться, что они озабочены серьезнейшими философскими проблемами, что-нибудь насчет всеобщего счастья. На самом деле тишина была предвкушающая. На самом деле все терпеливо ждали, когда ничего не ведающая жертва направится в сортир. Рано или поздно кому-нибудь из своих должно было все же приспичить. Они ждали уже десять минут, но ждать они умели. И терпение, наконец, было вознаграждено, терпеливым в этой жизни частенько везет. Свой же собственный орел, капитан Курловский, ведомый насущным требованием организма, браво направился к туалету типа "сортир", повернул на двери табличку (теперь она вещала крупными буквами: "Господа, не мешайте размышлять о вечном!"), закрыл за собой дверь... не ведая, что над дверью трудолюбиво и весьма профессионально закреплен изнутри радиодетонатор. Садисты в курилке-дали ему еще несколько секунд, чтобы расстегнул камуфляжные порты, примостился, сосредоточился на вечном... А потом Сергей нажал кнопку в кармане. В сортире сработало. Радиодетонатор сам по себе - вещь не особенно и опасная, но когда он бабахает в замкнутом пространстве сортирчика над головой занятого прозаическими делами субъекта, эффект, надо признать, присутствует. Шестеро замерли в ожидании. Что поделать, в каждой компашке свои шуточки... К чести капитана, он не вылетел наружу с пошлой руганью, а старательно закончил все свои дела. И лишь потом, выйдя и аккуратно притворив за собой дверь, сообщил, словно ставя голосом точки после каждого слова: - Это. Пошлости. Пихать. Детонаторы. В сортир. И ушел в палатку, выражая спиной обидчивое презрение. Шестеро переглянулись с полным удовлетворением. Не особенно ясно было, что делать дальше, когда шутка благополучно завершена. Никто со стороны и внимания не обратил на хлопок детонатора - только что закончился инструктаж по взрывному делу, во время коего точно такие же детонаторы хлопали с полчаса. А отец-командир пребывал где-то на пыльных пространствах Ханкалы, что он не знает, то ему и не повредит... Именно последнее обстоятельство, отсутствие сурового майора, как раз и направило мысли в интересном направлении. Кто-то с деланным безразличием предложил: - А не сходить ли к танкистам в гости? - А это дело, - поддержали его. - Это толковая идея... Кто возьмет? - Да вон Краб с Сережей к вагону ближе всего... Оба поименованных скрылись в вагоне и вскоре появились опять, в запахнутых бушлатах, привычно ухитряясь ничем не булькнуть и не звякнуть, спустились по лесенке с тем рассеянно-невинным видом, каковой всегда был свойствен русскому солдату, однажды собравшемуся дерябнуть подальше от начальства. Когда они проходили мимо палатки, оттуда высунулся еще один свой орел по прозвищу Доктор Айболит и осведомился: - Вы куда это толпою? - А к танкистам в гости, - ответили ему охотно. - С визитом вежливости. - Понятно, - кивнул Доктор Айболит и без промедления примкнул к процессии, на ходу запихивая в карман толстенькую красную книжечку. - Очень кстати. Я тут открытие сделал, сейчас в научной обстановке и доложу. Ахнете. - Ну, посмотрим... Впереди, по-прежнему не булькая и не звякая, шагал Гера по кличке Краб, из боевых пловцов, "морских дьяволов", невысокий такой, обстоятельный, с обширной суперзасекреченной биографией, которая, правда, в чем-то выглядела чертовски однообразно: вот уж много лет в разнообразнейших точках земного шара Краба старательно пытались прикончить, а он делал все, чтобы вышло как раз наоборот. К этой формуле, если подумать, биография и сводилась. На голове у него, как обычно, красовалась чеченская кожаная шапочка, была у Краба маленькая слабость насчет подобных головных уборов, благо прежнему владельцу шапочки она уже без всякой надобности, отпрыгался курбаши... Они легко взобрались на железнодорожную насыпь, и окружающий мир тут же открылся для обозрения на несколько километров. Впереди, совсем близко, стояли с большими интервалами танки; совсем уж вдалеке, на горизонте, едва виднелись окраинные дома Грозного, а меж танками и городской окраиной простиралось огромное, ничейное, дикое поле, где ночью не имелось ни власти, ни юрисдикции. Собственно, в каком-то смысле они стояли на передовой (которой тут, правда, как бы и не имелось), длинная линия танков служила рубежом, отделявшим скудный военный уют и относительно строгий порядок от серовато-бурой, в общем бессмысленной равнины. Кто-то присмотрелся: - Джигит, что ли, на свою задницу приключений ищет? - Где? - А во-он, коняшку гоняет, ковбой... - Да ну, - сказал Краб, прибывший сюда за пару дней до основной группы и немного уже обжившийся. - Это солдатики коня поймали, вот и ковбойствуют. А вообще, тут вчера по полю злой ваххабит шлялся. Пальнули из танка, башку оторвало. Ваххабит, конечно. Ночью шлялся. Остальные молчаливо согласились - в самом деле, кому еще, кроме злого ваххабита, могло прийти в голову болтаться ночью по этому дикому полю? Спустившись с насыпи, двинулись параллельно ей к корявому блиндажику, сляпанному кое-как из всевозможных подручных материалов. Впереди шагал Краб, сам со спины - вылитый злой ваххабит в своем поношенном камуфляже и черной душманской шапочке. За ним поспешали остальные, а замыкал шествие, как уже отмечалось, Доктор Айболит, носивший это прозвище как за оконченный на гражданке мединститут, так и за редкостный талант душевно беседовать с языками. Когда свеженький язык, от коего позарез требовалась полная откровенность, начинал капризничать и притворяться, что он вообще не понимает ни одного из существующих на планете наречий, звали Доктора Айболита. Доктор, философски вздыхая, приходил и довольно быстро убеждал упрямца, начинавшего петь арии не хуже Пласидо Доминго... Старшего лейтенанта Олега, свежевыпущенного Омским танковым, отыскали в блиндаже. По сравнению с гостями он был прямо-таки возмутительно молод, ну что это такое - двадцать три, в мирной жизни найдется масса народа, которые его могут и обозвать "мальчиком". Однако возраст на войне - понятие насквозь условное, а потому Олег и командовал десятком прикрывавших Ханкалу танков, а также, понятное дело, танкистами, которые смотрелись и вовсе салагами. Кое-как разместились на тесном пространстве, выставили принесенное, с верхних нар свесился молоденький танкист, передал на стол миску с солеными помидорами, чье происхождение было, надо полагать, покрыто мраком неизвестности. Под ногами крутился толстый светлый щенок, хватал за штанины. - Уникальный элемент, - показал на него Олег. - Когда мы этот блиндажик занимали, шваркнули внутрь гранату. Для порядка. Зашли, смотрим - этот вылезает, как будто так и надо. Жив остался, недослышит только... Миш, да ты пока оставь паковаться, прыгай за стол... У нас тут сборы, мужики, поступил приказ: передвинуться на сто пятьдесят метров в поле. Зачем, хрен его знает... Вот пришедшие-то как раз знали, зачем. Им-то было известно, что в Ханкалу в самом скором времени прилетит Путин, - но такую весть, понятно, далеко не до всех доводили. Впрочем, вполне возможно, танковая передвижка была затеяна и без особой связи с Путаным. Чересчур долго танкисты торчали на одном месте, успели обжиться, а следовательно, малость разлениться. Любой военный человек знает, что пресловутая канава "от рассвета и до забора", а также схожие с ней, бессмысленные на взгляд штатского предприятия на деле имеют глубинный армейский смысл. Солдат не должен пребывать в праздности, и, если нет для него настоящей работы, толковый командир просто обязан выдумать некое ее подобие, занимающее максимум сил, а если еще и мыслей, выйдет совсем хорошо... Сначала выпили за хозяев, потом - за гостей. Третий тост, за погибших, пили традиционно стоя. Четвертый, хотя и столь же традиционный, за косоглазие противника, пьется сидя. И только когда налили по пятой. Доктор Айболит вылез со своим открытием, торжественно заявив: - А известно ли вам, неучам, что про нас в Библии написано? И значительно покачал в воздухе своей красненькой толстой книжицей. - Ага, - сказал снайпер Леня с нескрываемым скептицизмом. - Про кого конкретно, про тебя или Костика из будущего? - Про спецназ, господин прапорщик, чтоб вы знали. Про спецназ как таковой. - Сомнительно что-то. Следаки любят вворачивать к месту и не к месту, что впервые про шпионов было как раз в Библии написано, но вот чтобы про спецназ... - Да я сам был огорошен, - сказал Доктор Айболит. - Библию, как и вы все, грешные, сроду не читал, да вот взялся листать от безделья и наткнулся... Прошу внимания! Данный раздел, именуемый "книгой судей израильских", повествует о некоем генерале Гедеоне. Подозреваю, что знаменитый фильмец "Меч Гедеона" в его честь и назван, но это уже другая история... Итак. Данный генерал Гедеон воевал с... - он перелистал несколько страничек из тонюсенькой белой бумаги, почти прозрачной. - С мадианитянами. Кто такие были эти самые мадианитяне, я еще не докопался, да опять-таки не в том дело... В общем, у них была намечена решающая битва. А в ночь перед битвой пришел к генералу Гедеону сам господь бог и дал детальную диспозицию, или, что вернее, провел инструктаж. Начал Гедеон наутро действовать. Согласно инструкциям верховного главнокомандующего, которым господь бог в данном случае, несомненно, являлся согласно субординации... - Не тяни кота за хвост. - Постараюсь. Для начала он выстроил войско и велел всем, кто себя чувствует боязливым и робким, уматывать к чертовой матери. Двадцать две тысячи умотали, десять тысяч осталось... - Ничего себе процентик... - Не мешай, Костик, кажется, началось интересное... И потом? - А потом Гедеон провел еще одну проверочку. Повел эти десять тысяч на водопой, и тех, кто пил из реки прямо ртом, опять-таки отправлял во второй эшелон, а тех, кто пил с руки, оставлял. Из десяти тысяч набралось триста. Эти три сотни он ночью и развернул вокруг мадианитянского лагеря. - Сколько было этих твоих мадианитян? - деловым тоном поинтересовался кто-то. - Хренова туча. В Библии сказано: "как саранчи". Вот, а у каждого из этих трехсот была труба и светильник в кувшине. По команде они разбили кувшины, замахали светильниками, затрубили в трубы - и рванули в атаку. В расположении противника начался неимоверный переполох, и эти триста спецназовцев расколошматили всю саранчу наголову... Вот так. Система предварительных тестов, с помощью которых выбирается один, из сотни. Ночное нападение отборного отряда на превосходящие силы противника. Подчеркиваю, с использованием спецсредств, прототипов нынешних светозвуковых гранат. Если все это не о спецназе, то я уж и не знаю, какого вам еще рожна нужно... А? - Дай-ка я глазами почитаю, - сказал Леня, забрал у него книгу, старательно вчитался. - Да нет, все верно. А пожалуй что... - Да что "пожалуй"? Точно, спецназ. Нужно запомнить, при случае будет чем утереть нос операм, когда снова начнут ссылаться на Библию. Пусть знают, что не про них одних там написано... Да, Доктор, а что было раньше: этот Гедеон или та история, на которую ссылаются опера? - Не знаю, - честно признался Доктор Айболит. - Так углубленно мое поверхностное знание Библии не простирается... - Нужно обязательно установить, - сказал Сережа. - Займись на досуге, Айболит, а? Если выяснится, что сначала был спецназ, а уж потом - агентурная разведка, можно будет утереть кой-кому нос... - Интересно, а про нас там не написано? - с надеждой спросил танкист Миша. - Это вряд ли, - отрезал Доктор. - В библейские времена танков не было. На дворе стояли совершенно доисторические периоды... - Ну, а может, нечто вроде? Ползучий сарай на бычьей тяге? - Поищем, - серьезно пообещал Доктор. - Аж семьсот страниц, не может же быть, чтобы ничего не отыскалось про первобытные танки. Кто-то мне говорил, что там написано и про стенобитные пушки... про старинную аналогию, конечно, но суть вроде бы та же. Поищем... Анекдоты свежие есть? - Ночь. Грозный. На посту стоит салага. Раздается очередь, и салажонок орет старшине: "Тут крался страшный бородатый ваххабит, но я его..." - Это старый, - поморщился Доктор Айболит. - "Из-за таких вот стрелков, рядовой Жмуров, мы третий год без Деда Мороза..." - Есть поновее. Будь у тебя лом с хорошо раскаленным на огоньке концом, притом, что другой конец холодный, какой стороной ты бы его Сергею Ковалеву в задницу вставил? - Раскаленным, конечно, - не колеблясь, ответствовал Доктор Айболит. - Фига. Холодным. - Это к чему такой гуманизм? - А чтоб никто вытащить не мог! - А-а, эт-то другое дело! Потом разговор по какому-то неисповедимому выверту ума перекинулся с Ковалева на финансы. Тема была не только старая и животрепещущая, но и знакомая до полной унылости: всем известно, что финчасть для того и существует, чтобы урезать следуемые солдату денежки насколько возможно. Карма у нее такая, у финчасти. И лучше всего об интендантстве выразился Александр Васильевич Суворов, тут ни убавить, ни прибавить... Впрочем, они больше слушали танкистов, чем делились своим. Было попросту неудобно. Бронетанковая салажня не видела и не нюхала прошлой, первой кампании, да и вообще мало что еще по причине юного возраста знала о суровой прозе жизни. И этим пацанам, пожалуй, совершенно ни к чему знать, что всемогущая финчасть точно так же старается срезать то, что законно причитается спецназу ФСБ, цепляясь за любое цифирное крючкотворство. Что Костя с женой и четырнадцатилетним сыном ютится в однокомнатной "хрущевке", а майор Влад вообще снимает для семьи комнатушку в общежитии одной из военных академий, откуда его в любой момент могут попросить. Ни к чему пацанам знать такие вещи, для них, зеленых, отряд "Вымпел" - это нечто овеянное романтическими небылями: молодежи в первую очередь приходят на ум голливудские блокбастеры, а тамошние супермены привыкли в денежках купаться, в житейских благах и в законном почете... Ну и черт с ними. Не в деньгах счастье. Главное, эта кампания на прошлую, слава богу, мало похожа: и там, в тылу, перестали поливать грязью собственную же армию, и, взять хотя бы такую деталь, на сей раз под ногами не путаются пресловутые "врачи без границ", которых люди посвященные ласково, по заслугам именуют "врачи без лекарств" или "ЦРУ без границ". Мелочь вроде бы, а приятно. Так что - перебедуем. Благо все говорят, что на Путина в этом плане полагаться можно. И прапорщик Юрков в тон этому всеобщему настрою даже изготовил самодельную вывеску для местного избирательного участка, так и выведя крупными буквами: "ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ УЧАСТОК ПО ВЫБОРАМ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В.В. ПУТИНА". Отцы-командиры, конечно, ласково посоветовали не выпендриваться и не давать тем самым повода демократуре для лишних визгов, но все равно сие говорит о тенденции... Точно, перебедуем. Возвращались на танке, предложенном гостеприимным хозяином в качестве такси, - к чему бить ноги, шагая лишних триста метров, если можно, пусть и чуточку кружным путем, доехать на ползучей оказии? Как обычно на войне и случается, все были не пьяны и не трезвы - так, состояние чуточку измененного сознания... Каковое ничуть не помешало им еще издали заметить у курилки новоприбывших - Токарева с Самедом, оперативником из Махачкалы, да вдобавок с ними сидела очень даже симпатичная девушка в явно уже ношеном камуфляже, со светлой косой калачиком. Не журналистка, конечно, - кто бы сюда журналистов пустил? Они ссыпались с брони, танк-такси развернулся, отчаянно чадя и рыча, и укатил восвояси. - Ну, как оно? Что это вы ржете? - А вот Самед рассказывает, как вчера славный доктор Зуев ходил в Грозном на прочесывание. - Ну-ну, что он опять? - Геройствовал Зуич, - сообщил Самвел. - Выскочил, малость поддавши будучи, когда все уже грузились. Начал орать, что поскольку он не какой-то там доктор, а фээсбэшный, пора и ему сходить на операцию. Ну, прихватили, чтобы не вдаваться в дискуссии. И была такая картина: чешет себе повдоль улицы славный доктор Зуев с одним-единственным рожком в "калаше", в совершенно пустом "лифчике". Хоть бы одни патрон там завалялся, "лифчик" ветром, как флаг, развевает... Богатырь, одним словом. - Ну и? - А, обошлось. Тишина стояла полнейшая. Никаких ваххабитов, одни мирные гражданы... Пьяную чеченку видели. Ну, не так чтобы пьяную, однако определенно поддавшую. - Это интересно. Потрескивает менталитет в свете бурных изменений... - Ага. Да уж. Феде Слепцову вон плохо. Мается мужик. Затыкали. - А что? - Да ему выпало плотно опекать подследственную. Она вам не кто-нибудь, а целый капитан шариатской безопасности. Лет тридцать, смазливая, зараза, спасу нет. Ну, что такое плотная опека, сами понимаете: за ней и в бане надо приглядывать, чтобы, боже упаси, мылом не зарезалась. Вот Федя и приглядывает, маясь. Она сначала по-женски и по-мусульмански стеснялась, а потом приборзела, издевается над бедным Федей, как в голову взбредет, то спинку просит потереть, то позы принимает. Тяжело Феде, стал Федя мишенью для пошлых армейских шуток... - Да уж, я думаю... - с чувством хохотнул кто-то. - А вы сюда какими судьбами? - А мы, похоже, с вами, - сказал Токарев с типично восточным фатализмом. - Куда вы, туда и мы. - Хорошо сказано. Мы сами-то не знаем пока, куда... - Насчет завтра могу сказать совершенно точно - в Грозный. Касаемо подробностей, узнаете в вагоне, там Человек-Гора, час назад подъехал. Вас, между прочим, жаждет видеть. Шестеро встрепенулись, подтянулись, придавая себе трезвую деловитость, потом гуськом потянулись в вагон, где уже начинали тщательно завешивать окна одеялами согласно строгим правилам ночной маскировки. Почти в самом конце вагона разместился Человек-Гора - полковник Степа Шагин, бывший погранец, носивший свое прозвище вполне заслуженно: когда природа его лепила, извела на Степу примерно столько же материала, сколько на двух Шварценеггеров. Огромный был человечище - и, между прочим, умнейший. Именно он не так давно кропотливейше спланировал операцию по захвату Титаника, то бишь Салмана Радуева с его знаменитой титановой заплаткой в башке. И все прошло столь ювелирно, что как нельзя лучше напоминало басню Крылова. Крестьянин охнуть не успел, как на него медведь насел... Ни единого выстрела, ни единой царапины. Немногочисленную охрану упаковали молниеносно и качественно, а сам малость обкуренный Титаник только в летящем на Москву самолете начал соображать, что вокруг происходит нечто качественно новое... Поскольку на вагонном столике меж полковником и майором Владом красовались две пустые стопочки и вскрытая банка шпрот, даже менее наблюдательный глаз мог бы определить, что начальство тоже чуточку приняло с дороги. Правда, при комплекции Шагина обычные человеческие дозы на него абсолютно не действовали ох, не того матерого человечища Алексей Максимыч Горький сравнивал с глыбою... Полковник присмотрелся: - Состояние приемлемое... - Да мы ничего такого... - опрометчиво заикнулся кто-то, за что украдкой получил локтем в бок. - Ну, вы - это вы... Размещайтесь. И с ходу загружайте серое вещество работою. Кто мне, не сходя с места, придумает красивое сценическое имечко для эстрадной звезды? - Что?! - Господа офицеры, я серьезно, - сказал Шагин. - Придумайте-ка мне быстренько красивое имечко для эстрадной певицы. Чтобы было и красиво, и звучно, и производило впечатление на всех, кто его ненароком услышит. Ну-ка, дружненько заскрипели мозгами! Я с вами не шутки шучу, пошла работа... Глава 2 ПЕВИЦА И ПОКЛОННИКИ Утречком, после завтрака, выехали в Грозный - на самом что ни на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своей прозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали в основном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались разноцветные легковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах чем-то инородным, странным, не имевшим права и оснований тут быть... Дорога была - ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато человек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей, превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы, чем море грязи; во-вторых, глаз радовало окружающее редколесье, просматривавшееся буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта, а потому - ни единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым корявым зарослям предстояло превратиться в густую "зеленку", что значительно осложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько вооруженной сволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными намерениями... Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться стопроцентно. Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к дороге деревьев - в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз в ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвей свешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту машины, башне "бэхи", да просто башке примостившегося на броне бойца... Надо сказать, в первое время задумка достигла результата, но, познакомившись с новинкой, народ стал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше. А можно еще, подкопав асфальтовое покрытие с одной стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда, кропотливо уничтожив все следы, - это тоже не сахар... Под самым городом легковушки стали попадаться чаще - в Грозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал, да, собственно, в кузове и не было никакого отряда "Вымпел". Там, подпрыгивая на железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище, несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты его три часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутому спецназу страны. Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет ментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так были облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные "мурки" удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться официальным языком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем, непонятно кто старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли, являя собою сугубую банальность. Одним словом, подобных компаний, именно так одетых, по городу и прилегающим окрестностям разъезжало немеренно. Единственное исключение представляла собою лейтенант Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая ни лейтенанта женского пола, ни опера ФСБ, - но и она ничем не выдавала служебной принадлежности, скорее наоборот... Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, - огромная зеленая надпись на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ КРАСНОЯРСКИЙ ОМОН. Сибирячки отметились. А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, что от него осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове принимали самое активное участие. Пожалуй что, груды развалин смотрелись даже как-то прозаичнее, что ли, - гораздо более жутко выглядели те дома, что оказались задетыми лишь самую малость... Обычная "хрущевка" - но на уровне третьего этажа на месте парочки окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому подобное. Каждому нашлось бы что припомнить, но если постоянно держать такое в голове, начнут гореть нервные клетки, а потому никто и не стремился прокручивать в памяти как впечатления четырехлетней давности, так и совсем свежие, этого года, ну их к черту, откровенно говоря... В глубине души они и впрямь чувствовали себя, словно на другой планете. Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим, непонятным даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если понимаешь умом, что весь народ как таковой бандитской шайкой быть не может, сердце рассудку всегда противоречит: именно этот народ в лице своих худших представителей палит в спину по ночам, а то и средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так долго и тягостно, что конца до сих пор не видно. И невозможно определить, кто из этих вот, при свете дня совершенно мирных обывателей с наступлением темноты возьмет какую-нибудь стрелялку и выйдет на охоту. А потому ум и сердце в вечном противоречии: вот он, небритый, в турецкой кожанке и черной шляпе, провожает тебя по-азиатски загадочным взглядом, и пойми поди, что у него за душой, где он был в строго конкретные исторические периоды, что держал в руках и не мечтает ли сейчас засадить тебе в затылок пригоршню свинца в медной оболочке. Тяжкое это предприятие - гражданская война... Свернули налево, проехали еще немного и остановились перед высоченными железными воротами, щедро издырявленными пулями еще в прошлую кампанию, когда это место сначала штурмовали ихние, а потом их вышибали наши, а потом... Грузовик остановился посреди двора, надежно скрытого высокими стенами от окружающего мира. - Посидите пока, - распорядился майор Влад. - Я быстренько... И направился в жилой модуль, где обитал полковник Будим, командовавший здешним отрядом МЧС, где они в данный момент и оказались. Внутри имела место некоторая суета, касавшаяся в первую очередь приборки и наведения благолепия, что определенно сулило скорый визит начальства. Так оно и оказалось. На вопрос мимоходом один из знакомых докторов поведал: - Большой босс ожидается. Зам Самого Главного. А большие боссы пустых бутылок не любят, мы все должны ревностно и романтично выглядеть и примером служить для подрастающего поколения... Что майору, конечно, было насквозь знакомо. Генералы пустых бутылок крайне не одобряют, ни в каком случае, особенно когда нагрянут из столицы с видом громовержцев. Хотя, если откровенно, без водочки здесь трудно, никто не пьянствует, но и трезвым никто не остается - ее, родимую, употребляют, именно так, в виде лекарства, в таких дозах, что не позволяют ни охмелеть, ни быть трезвым. Человек постоянно пребывает в несколько измененном состоянии сознания, вот и все. Дольше крыша останется несъехавшей... - Привет, Будим, - сказал майор, присаживаясь за стол в комнатушке с матерчатыми стенками. - Здорово, - сказал Будим. - А я чаю как раз запарил. Водки не обещаю, генерал с минуты на минуту пожалуют... - Чай - вещь тоже полезная... Будим, дашь "уазик"? Позарез нужно. У меня тут дела, грузовик не вполне соответствует, а ничего другого в Ханкале достать не удалось, сам понимаешь... - Дам, что с тобой сделаешь, - подумав, кивнул Будим. - Только смотри, на фугасы не наезжайте. - Да уж постараюсь... Полковник Будим, носивший форму всю свою сознательную жизнь, хлебнул всякого. Когда с шумом и треском стал обрушиваться СССР, полковника едва не сделали заместителем министра обороны в одной суверенной среднеазиатской державе, но отчего-то очень быстро передумали и объявили мало того что дезертиром, так еще и врагом тамошнего суверенного народа. О том, как Будим оттуда выбирался в Россию, можно было написать не самый скучный роман... Выбрался, слава богу, даже с жуткими обвинениями, высосанными из суверенного пальца, как-то уладилось... - Как тут у вас? - Да так себе, - ответил полковник. - Можно сказать, спокойно. Час назад какая-то сука пальнула разок из винтовки по территории, ребята кинулись, хотели пригласить в гости... Ушел, гад, развалинами. - Один раз стрелял? - Ага, в белый свет. - Ну, это почти что курорт... - Я и говорю... Полотнище, заменявшее входную дверь, распахнулось, откинутое чьей-то энергичной десницей. Вошел человек того вальяжного вида, по которому безошибочно узнается московское начальство, - в новехонькой полевой форме МЧС, обликом грозный и заранее настроенный метать громы и молнии. За его спиной маячили еще несколько, имевшие классический облик вышколенной свиты. Будим энергично встал. Майор Влад последовал его примеру - генерал был хотя и чужой, но тем не менее генерал. - Так, - веско изрек столичный гость, зорко оглядев стол, на котором ничего не было, кроме чайника, сахарницы и двух стаканов. - Бутылку успели спрятать? Оба офицера благоразумно промолчали, не став докладывать, что никакой бутылки не было вовсе. - Успели, говорю, спрятать? Сколько выпили, товарищ полковник? - Всего-то пол-литра, - доложил Будим с честным, открытым взором. - Вот это правильно. Хвалю за честность, - уже несколько благосклоннее произнес столичный генерал. - Терпеть не могу, когда мои офицеры мне врут. Правду нужно говорить. Всегда. И больше чтобы - ни-ни. Обстановка сложная... Он внушительно воздел палец, развернулся и покинул комнату. - Вот так и живем, - сказал Будим без выражения. - Все правильно, - согласился майор. - Начнешь начальству правду доказывать - семь потов сойдет и все равно не поверит... Так я возьму "уазик"? - Говорю же. Иди, найди Шабловского. А я отправляюсь сопутствовать... Перегрузившись в "уазик", что много времени не заняло, выехали за ворота, покатили к месту работы, иногда теряя время на неизбежные объяснения со стражами на блокпостах. Проехали под мостом, где когда-то подорвалась машина генерала Романова - там до сих пор зияла обширная воронка, - прибавили скорость. - Сейчас налево, - распорядился Самед. - И еще раз налево, во-он за той пятиэтажкой... бывшей. И прямо. Там можно медленнее. Когда увидите вывеску, притормаживай так, чтобы выглядело вполне естественным любопытством... - Не учи ученого... - Внимание, вижу. - Ребята, приготовились. Катя? - Все помню, - сказала Катя без видимого волнения. - Аккуратненько, орлы... Ехавший все медленнее "уазик" аккуратно затормозил поблизости от хилого росточка частной инициативы, а проще говоря, кое-как сколоченного из досок прилавочка, на котором разместилась всякая всячина вроде водки, шоколадок и неизменных чипсов. За прилавком на ящике восседал пожилой чеченец, а второй как раз не спеша подходил от угла дома, этот был гораздо моложе. Сидящие в машине напряглись, разглядывая его пристально, с профессиональным интересом. Для человека понимающего с первого взгляда было ясно, что этот субъект, явственно прихрамывавший, когда-то ранен в ногу, причем осколком, и перелом лечили не самым лучшим образом, то ли в полевых условиях, то ли у скверного врача. Само по себе это еще ни о чем не говорило, мало ли где здесь можно поймать осколок, но матерые несуетливые волкодавы, привыкшие на всякий сл