м, они в бою никакие. Доктора беречь надо. Бардак. У Мастера челка - как у бобтейла, аж глаз не видно. Красавец мужик, но за собой не следит вообще. Третий месяц подстричься не успевает. Плохо он, видите ли, не хочет, а хорошо - времени нет, потому что гораздо важнее отоспаться и водки попить. Саймон стал на себя не похож. Зигмунд считает, что Саймон заболел. "Нужно что-то делать, - подумал Китаец, - иначе скоро нам каюк. Я чувствую, что надвигается беда, но пока не знаю, как ее предотвратить. Вечером Мастера вызывают в Штаб. Хорошо бы потом с ним поговорить. Но что я конкретно ему скажу? Что мне страшно?..." В арке заурчало - во двор протискивалась необъятная корма "Рэйндж Ровера". Фельдшеры с натугой поволокли к ней мешок с телом Кучума. Бенни сидел у люка с обрезом на коленях, курил и наблюдал, как фельдшеры пытаются затолкать мешок в багажное отделение, из машины на них злобно скалится Хасан, а Саймон, протолкавшись между стеной и машиной, шипит сквозь зубы: "Легче, легче, мать вашу, людей, небось, так не кантуете...". Фельдшеры сдавленными голосами бормочут, что человека-то они давно пополам сложили бы, а Кучум - не собака, а лошадь какая-то, и Саймон уже примеривается дать ближнему из них в лоб, но тут появляется Карма, которая, как всегда, пришла разбираться и наводить порядок, и мешок вдруг оказывается в машине, а фельдшеры - посреди двора. Саймон, отдуваясь, захлопывает дверь и сигналит Мастеру рукой. Мастер кивает, и Саймон исчезает в арке. Через три часа он будет в Лагере, и Кучума похоронят со всеми соответствующими почестями. Бенни поднял глаза на Китайца. Китаец пристально сверху вниз рассматривал сенса, и Бенни весь съежился - такая волна ненависти обрушилась на него. - За что ты меня так не любишь? - с трудом выдавил из себя Бенни. И тут же понял, что знает ответ. - Ты ведь нас чуть не угробил, - сказал Китаец ласково. - Ты ведь, сука, чуть было нас не похоронил... - О, Господи... - пробормотал Бенни, и отвернулся. - Ты хочешь, чтобы я подал рапорт? - Не знаю, - сказал Китаец. - Но мы вряд ли теперь сможем работать с тобой в одной смене. В принципе, я знаю, что ты не виноват. Но кто же тогда виноват, бляха-муха? Ты меня понимаешь? Бенни прикурил новую сигарету от окурка. - Твари, - сказал он. - Твари виноваты. Они всегда на шаг впереди. Не дают нам ни дня передышки. Я тебя понимаю. Я тебя еще и чувствую, не забывай. Я, конечно, сенс дерьмовый, но все-таки я сенс. Я попрошу Мастера перевести мою бригаду в другую смену. Но он этого, кажется, не хочет. - Мастер умный, - сказал Китаец. - У-у-умный. Но тут он здорово рискует. - Зато он точно рассчитал, что теперь, работая с тобой, я ни за что не ошибусь. Никогда. - Поглядим, - Китаец помолчал. - Я Мастеру не скажу, конечно, что ты сегодня пьяный. И Абрам не скажет. Мы тебя, ясное дело, ни хрена не чувствуем, но зато мы тебя понимаем. - Спасибо... - прошептал Бенни. Безучастно стоявший в стороне Шериф неожиданно встрепенулся и, отчаянно молотя хвостом воздух и приседая на задние лапы, прыгнул к люку. Он даже полез было внутрь и при этом врезал Бенни хвостом по физиономии. Бенни не удержался на корточках и боком опрокинулся в сугроб. Шериф тихо завывал. Китаец осторожно пнул его в бедро, но пес не унимался. - Пятый, я шестой! - заорали снизу. - Хмырей зови! Ну, там и едрена катакомба! Кабеля метров сто нужно! - Понял, понял! - крикнул в люк Китаец. - Тут у псины твоей припадок! Дорогу загораживает и песни воет! - Фигня! - крикнул Абрам. - Шериф, сынок! Папа тебя любит! Шериф радостно гавкнул, заполнив тоннель звуками артиллерийской канонады. Китаец повернулся было к техничке, но Мастер уже сделал Боцману знак, и тот въехал прикладом по борту фургона. Отворилась дверь, на улицу из нее повалили облака пара. - Чего? - спросили из технички опасливо. - Балалайку свою вынимай! - рявкнул Боцман, оттаскивая за шиворот Сильвера. Не только собаки, но и люди почувствовали, как вместе с паром из технички вырвался упоительный запах дома. Там было тепло, даже жарко, там был горячий сладкий кофе, свежий хлеб и нарезанная щедрыми ломтями дешевая колбаса. А водки не было. Техники явно не хотели быть биты. Еще неизвестно, кого они боялись сильнее - тварей или охотников. Из двери технички поспешно выпрыгнули двое в зимних танковых комбинезонах, откинули в борту лючок и потянули из него кабель со здоровенной насадкой на конце, похожей на наконечник пожарного шланга, только с рукоятками по бокам и маленькой приборной доской, светившейся в темноте зеленым. В недрах машины зажужжал моторчик, кабель толчками полез наружу. Техники подошли к люку транспортера, и Китаец молча показал им через плечо Шерифа пальцем вниз. Техники замялись - Шериф загораживал дорогу, - но Китаец снова осторожно толкнул пса башмаком, тот оглянулся и неохотно отошел в сторону. Техники с похоронными лицами протолкнули в люк свою пушку и неуклюже полезли за ней следом. Китаец хихикнул. "Каждый раз они идут к дырке, как на заклание. Мы их, ясное дело, презираем и смеемся про себя. А ведь однажды, не дай Бог... Фу, даже подумать страшно. Мастер как-то намекнул, что одна из задач Техцентра - расстрелять Школу, если на ее территории случится массовый прорыв тварей". Китаец поежился, вспомнив тот монолог. Нехорошие слова говорил Мастер. И не дай Бог, пророческие... "Дурацкая ситуация, - говорил Мастер. - Не знаю, как выкручиваться. С одной стороны, Штаб - это наша "крыша", это деньги, спецпропуска, машины, оружие, само наше право на охоту. А Техцентр - это лучевые ружья и технички с их аппаратурой для расстрела "дырок" - тоннелей, по которым твари пробираются в наш мир. Нам нельзя грызться, мы обязаны сотрудничать. Но в то же время именно мы, охотники, стоим на острие главного удара. И в такой ситуации терпеть второстепенный статус Школы нет сил. Наши ветераны уже шестой год на охоте. Это наше дело, - тут Мастер заговорил вразбивку, с нажимом, - и дело это плохо. С каждым днем все хреновей и хреновей. Люди и собаки изношены. А начальство только улыбается и говорит - воюйте, ребята, дальше. Такое впечатление, что Штаб готов сдать игру. Не подключить новые силы, не поделиться технологиями, а именно сложить оружие. Я не нахожу иного объяснения действиям Генерала. Он видит, что охотникам все труднее с каждым днем, но ничего не делает. Из этого я заключаю, - сказал Мастер, - что нас ждут впереди довольно забавные открытия. Эпохальные, мать их так!" - "И какие?" - спросил Саймон сквозь музыку и рокот мотора. - "Не скажу." - ответил Мастер. Саймон записал эту кассету обманом, спрятав диктофон под сиденье. Не будь он помощником и вероятным преемником Мастера, черта с два тот бы перед ним разоткровенничался. Нервы рядовых охотников Мастер всячески оберегал, и сомнениями ни с кем не делился. А Саймону - рассказал. Три часа они тогда ехали до Лагеря, Мастер был за рулем, и все три часа болтал. О живописи, кино, литературе - и о том, что ему удалось разузнать о гигантской организации, которую охотники называли Проектом, и в которую входили четыре известных им филиала - Школа, База, Штаб и Техцентр.. Саймон из записи настриг час интереснейшего текста, и отдал кассету Зигмунду. Зигмунд с записью ознакомился и попросил разрешения дать послушать Хунте. А Хунта отозвал Саймона в уголок и устроил ему такую выволочку, что тот, несмотря на весь свой гонор и какой-то там пояс каратэ, чуть не описался, как оттрепанный за шкирку щенок. Формально Хунта напомнил Саймону, что тот пока что числится в списках "группы Два" и передавать все разведданные, независимо от источника, обязан только старшему. Потому что только старший может определить истинную ценность этих данных и, соответственно, форму секретности. Это справедливо. Школа - фирма специфическая, от одного случайно брошенного слова могут приключиться большие неприятности. Самая ерундовая из которых - паника. А самая поганая - самовольные действия рядовых. Охотники, как и их собаки, привыкли мгновенно принимать решения и действовать самостоятельно, короче говоря - чинить самосуд. Оружия у них вагон. Поэтому за передачу нефильтрованных данных третьему лицу негласный Устав Школы позволял из Саймона душу вытрясти. Так что Хунта повел себя грубо, и Саймон потом неделю ходил тише воды, ниже травы. Но был в этой беседе еще какой-то подтекст. Китаец, который сидел тогда за пультом дежурного по Школе, отлично видел, как Хунта "лечит" Саймона в углу вестибюля, только слов не расслышал. Он даже удивился, отчего это Хунта так резок с Саймоном, которого в свое время разве что с ложечки не кормил. И лишь много позже, когда все детали мозаики сложились в единый рисунок, он почувствовал, что в Школе, этом безупречно отлаженном механизме, происходит что-то действительно очень нехорошее. А в те дни Хунта, оценив запись, дал ее послушать еще двоим, сначала - групповому аналитику Крюгеру, а потом - надежному парню Китайцу. Крюгер, как обычно, с ходу заявил, что давно до всего дошел своим умом. Его взяли за задницу и потребовали объяснить, какого черта он тогда молчал. Тут Крюгер всерьез задумался, принялся мямлить, и Хунта его отпустил. А Китайца попросил держать ухо востро. В какую сторону это ухо поворачивать, Хунта объяснить не мог или не хотел. Китаец принялся добросовестно следить и вычислять - и действительно засек некий странный процесс, в который было вовлечено несколько ветеранов из разных групп. Акция эта, скрываемая от прочих охотников довольно умело, явно планировалась и управлялась Мастером. И, что особенно удивило Китайца - Саймон в ней задействован не был. Это было полгода назад. А спустя три месяца Зигмунд сказал Китайцу, что Саймон нездоров. Квартальная профилактика на Базе показывала, что парень свеж, как огурчик - но Зигмунд только головой качал. И вчера, по пути в Школу, Саймон выстрелил в человека, который пытался сфотографировать на улице машину охотников. Если бы он просто захотел напугать или пристрелить фотографа - так на это у Саймона был за поясом "Макаров". Но нет, он не поленился, три секунды потерял, зато открыл футляр и шарахнул прямо в объектив из пульсатора. Пока Фил и Петрович бежали до угла, из-за которого возник фотограф, их обогнал Кучум - и галопом унесся за угол, идя на задержание. Но человек исчез, осталась только колея в снегу, да куча стеклянной крупы, явно от бокового окна машины. Это уже точно была работа Кучума, но от него же слова не добьешься - собака все-таки. Выбор точки съемки указывал на профессионала с дорогой аппаратурой. Поступок Саймона - на то, что охотник потихоньку сходит с ума. А сегодня уже и Кучума нет в живых, а у Фила сотрясение мозга и пробита голова, а Мастера вызывают в Штаб и он, наверное, как раз сегодня попробует взять начальство за глотку. "Знать бы, какой рукой, - подумал Китаец. - Мастер умница, но он совершенно один. Он позволяет людям и собакам любить себя, но сам, кажется, любит по-настоящему только Карму. И год от года становится все злее и жестче". - Ты заснул, Бенсон? - спросил Китаец. - Нет, - встрепенулся Бенни. - Я слежу. Они уже совсем рядом с дыркой. И боятся, как всегда. Я мог бы их поддержать, но на таком расстоянии это невозможно. И дырка сильно фонит. А вот Абрам не боится... ему только противно. И он беспокоится, как тут Шериф. - Ты это правда чувствуешь, или просто сейчас выдумал? - спросил Китаец. - Чес-слово, если бы ты не находил дырки, я бы тебе ни за что не поверил. - Но я же их действительно нахожу... - сказал Бенни. И с горечью добавил: - Иногда. - А вот Абрам тебе все равно не верит, - мстительно заявил Китаец. - Ни на грош. Он технократ. И не может представить себе прибор, работающий на коньяке. - Ну, и нюх у тебя, - сказал Бенни. - Это от общения с Джоном? - От тебя нахватался. Сенсорю помаленьку. - У меня наследственность тяжелая, - пожаловался Бенни, запуская руку в бороду, чтобы вытряхнуть сосульки. - Мне достоверно известно, что мой папочка меня зачал в период ломового запоя. У него тогда диплом отняли за деятельность, несовместимую с высоким званием советского врача. - За фарцовку, что ли? - За лесбиянство! - обиделся Бенни. - Папашка был мне не чета. У него поле было - во! - Бенни до упора развел в стороны руки. - А эти вшивые дырки он бы чуял за километр. Меня вот на Базе форсировали, и то толку - чуть, а он и так кого угодно насквозь видел! Ну, и лечил людей помаленьку наложением рук, когда советская медицина не помогала. А потом какая-то гнида стукнула - лженаучные методики, все такое... Жалко, не дожил до наших дней. Хотя бы меня тренировал... Так, они там начали. Вроде порядок. - Ну и ладно, - сказал Китаец. - Джоник, маленький, иди сюда. Нечего там валяться, простудишься! Джон выбрался из сугроба и лениво побрел к Китайцу. Из-за тучи опять высунулась луна, яркая-яркая - Китаец со своего поста отчетливо видел, какой Мастер небритый, и какие у Доктора круги под глазами. Доктору на вид лет сорок пять, не меньше. Старик. Говорят - самый мощный практикующий сенс в мире. Да еще и Доктор, в смысле - доктор каких-то своих хитрых наук. Если верить слухам, ему стоит пальцем шевельнуть - все мы тут замертво попадаем. Но вот выдернули его из постели среди ночи - прискакал как миленький. Уважает. Знай наших. Действительно, чересчур светло от этой луны. Обстановка во дворе раздражала Китайца. Боцман тоже явно нервничал. Охотники не любят удаляться от своих машин, они привыкли держать под боком медицинский фургон, и хотя бы один "Рэйндж" должен быть совсем рядом. Чтобы в случае чего использовать против твари старое народное средство: бампером под задницу и колесом на спину. А здесь еле-еле удалось втиснуть во двор техничку. Еще охотники не любят рассредотачиваться. Но сразу после несчастья с Кучумом, когда стало ясно, что тварь ушла, Хунта и Крюгер увели почти всю "группу Два" по срочному вызову на другой объект. Теперь Петрович один караулит снаружи, у машин, а Боцман психует здесь, внутри. Когда человек и собака остаются без поддержки, то в бою это терпимо - в бою все сойдет, кроме севших аккумуляторов. А вот стоять в напряженном ожидании Боцман в одиночку не хочет, а Сильвер просто не будет. Поэтому Боцман нервничает, а Сильвер, кажется, сидя заснул. Дрянная ночь, дрянная организация. Плохо Дело - любимый термин Мастера - во всей своей красе. Мастер и Доктор по-прежнему вполголоса беседовали, усевшись, как в сугроб, в кучу сгнивших ящиков. Фельдшеры хотели пристроиться рядом, но Мастер их прогнал на улицу, в фургон к Склифосовскому, "к клизмам и капельницам", как он выразился. Шериф лениво бродил по двору. Карма гордо восседала рядом с Мастером и делала вид, что принимает участие в беседе - прядала обрубками ушей и переводила глубокомысленный взгляд с хозяина на Доктора и обратно. Мастер обхватил собаку за плечи и притянул к себе. Карма вылупила глаза, вывалила язык и возбужденно задышала. Любопытный Шериф тоже решил послушать, о чем говорят, и сунулся было к Мастеру, но Карма приподняла губу, и Шериф тут же отвалил, пошел общаться с Сильвером. Сильвер при его приближении зашевелился было, почти открыл левый глаз, но передумал. Шериф зевнул и поплелся к люку. - Мастер! - позвал негромко Боцман. - Да! - отозвался Мастер. - А на хрена я здесь, собственно, бдю? - поинтересовался Боцман. - Ведь тихо все, сам посмотри. У меня аж Сильвер заснул... - тут Боцман поперхнулся и сконфуженно умолк. Ясно было, что с ответом Мастер не промахнется. - Вот он спит, а ты бди! - А если я его разбужу? - робко спросил Боцман. - А зачем? - Ну, допустим, чтобы он бдел, а я спал. - Бдеть - это по твоей части, - веско сказал Мастер. - Тут ты во Второй рекордсмен. А вот бдить ты, я вижу, разучился. Раньше вроде бы умел, а теперь прямо и не знаю... - Я же не нарочно... - Здесь лужа была на полдвора, - объяснил Мастер Доктору. - Через двор тварь бежала, а он по ней стрелял. Она знай себе бежит, а он, значит, стреляет. Говорят, светло было, как днем. Лед плавится, тварь скачет, а он в окне торчит, орет дурным голосом и из пульсатора молотит так, что дым столбом... - Боцман пытался что-то возразить, но Мастер просто слегка повысил голос. - Батарею посадил, ты не поверишь, до половины! Воды из снега вытопил цистерну! Чуть вот этот сарай, - Мастер ткнул пальцем в склад, - пополам не распилил. А может, и распилил. Как сейчас навернется стена нам с тобой на голову... - Ладно, не заливай, - вступился за Боцмана Доктор. - Во всяком случае, растопить снег он не мог даже теоретически. - Так я же не о том жалею, что ему снег растопить не удалось! Бог с ним, со снегом! Я тебе говорю, что он умудрился ни разу в эту погань не попасть! - А где же остальные были? - Представь себе, вот тут стояли, в углу, и тоже промазали! - И долго это продолжалось? - спросил Доктор. - Двор узкий, особо не разбежишься. Как она двигалась? Боцман хотел было объяснить, но Мастер его опередил. - Отсюда - сюда, - показал он и тяжело вздохнул. - Так это же секунды две... - Меньше, меньше! - раздраженно сказал Мастер. - Но это наши лучшие стрелки. С полусотни шагов попадут в глаз летящей мухи. Все промазали. А грохот стоял - уши заложило. Пушки на максимальный разряд поставили. У каждого лазерный целеуказатель и отличный подствольный фонарь. Обстреляйся! Не попали. Что бы ты дал за вскрытие этой твари? Доктор закусил губу. Видно было, что сейчас он соврет. - Ну, у нас все-таки есть кисть руки... - протянул он. - Уже совсем не плохо. - Хочу целиком, - сказал Мастер. - Это была не обычная ходячая деревяшка. Эта гадость была почти живая в нашем понимании этого слова. Вопрос - зачем? Если у врага понятия о жизни и смерти никак не соотносятся с нашими - зачем ему такая живая штука? Во-первых, очень подвижная. Во-вторых, я так думаю, котелок у нее варит - будь здоров. - Допустим, насчет "никак не соотносятся" - это ты хватил, - не согласился Доктор. - А потом, слушай... а если они в нее все-таки попали? Мастер вопросительно посмотрел на Боцмана, который потихоньку, мелкими шажками, приближался, развесив уши и делая вид, что по-прежнему несет караульную службу. Сильвер с места не сдвинулся. Он дрых. - Нет, - сказал Боцман. - Тут не ошибешься. Попал - упал. - Принимая во внимание строение ткани... - начал Доктор. - Ты хочешь сказать, - перебил его Мастер, - что такую квазиживую зверюгу пульсатор может и не взять? - Как с тобой все-таки тяжело! - сказал Доктор. - Вечно ты все заранее обдумал! - С каждым днем все хреновей и хреновей, - пробормотал Мастер очередное свое заклинание, опуская глаза. - Прости, но у меня есть совершенно четкие данные о воздействии пульсатора на живой организм. - Что значит "живой"?! - Доктор ощутимо повысил голос. - Человек. Не охотник, конечно. Посторонний человек. - Ну? Мастер обвел глазами присутствующих, криво улыбнулся и, повернувшись к Доктору, произнес четко, как на докладе: - Точечный импульс стандартной мощности. Дистанция около пятидесяти метров, зона поражения - голова и плечи. Несколько минут - шок, около часа - нечто вроде сна. Затем пришел в себя, координация движений ощутимо нарушена, но в трезвом уме и, что самое обидное, в здравой памяти. - Как же так вышло? - пробормотал Доктор. - Пытался ночью на улице сфотографировать экипаж одной нашей машины. Ребята домой ехали, с оружием. Сразу после охоты. Сам понимаешь - условный рефлекс... - Боже мой! - почти простонал Доктор. - И где он сейчас? - Я думаю, в Штабе. И уверен, что скоро его тебе подсунут для промывания мозгов. Его, и еще одного деятеля. Но, чую я, утечка будет. - Ну, вы даете, мужики! - покачал головой Доктор. - Что ж ты молчал?! - Тебя Штаб вызывал? - Нет, пока нет... - Ничего, скоро вызовут. Убивать этих двоих резона никакого. Значит, блокада памяти. - Мастер говорил легко и спокойно, будто лекцию читал. Доктор нехорошо глядел на него исподлобья. Лицо пожилого мужчины кривилось, как от зубной боли. - Боже мой... - снова простонал он. - Придется, - сказал Мастер. - Заставят. В конце концов, ты же не настоящий врач. Ты не связан клятвой Гиппократа... - Я связан клятвой идиота! - рявкнул Доктор. - Я связался с бандой шизофреников, и вот только сейчас начинаю понимать, как же я с вами со всеми попал! Ты думаешь, это очень весело - блокада памяти? Да это хуже, чем резать по живому без наркоза... Я себе, если надо, руку зубами отгрызу. А в другого нож воткнуть - нет уж, увольте. А такая агрессивная терапия - это хуже любого ножа! Сердце кровью обливается... Как же вы так, ребята, а? - Доктор посмотрел на Боцмана, потом на Китайца, потом отчего-то на обрез у Бенни на коленях. - Он сам нарвался, - сказал Мастер. - И поверь, он знал, на что шел. Только он рассчитывал, наверное, на пулю. А огреб кое-чего похуже. - А ты-то с чего взял, что похуже? - спросил Доктор. - Додумался. Доктор снова обвел взглядом присутствующих. Он уже вроде бы успокоился, и в его глазах загорелся огонек пристального и не очень приятного интереса. - Только ты додумался, или кто-то еще? Мастер скрежетнул зубами и сунул Доктору под нос кулак. Правой рукой он на всякий случай продолжал обнимать Карму, зная ее манеру приходить на помощь даже когда не просят. Высказаться Мастеру помешали. В недрах технички снова зажужжал моторчик, и кабель начал сматываться. Это было так неожиданно, что люди вздрогнули. Собаки даже ухом не повели. - А?! - гневно вопросил Мастер, тыча ппальцем в сторону фургона. - Каково?! Вот отсюда мы поняли, что внутри кабеля есть и канал связи. Причем остаточный фон дырки его не колышет. Наши рации до сих пор хрипят и пукают, а этим - хоть бы хны! Черт знает, что такое. О собственном оружии ничего не можем выяснить... Хоть на собаках эксперименты ставь. - На собаках нельзя, - сказал издали Китаец. - Да это я так... - смутился Мастер. Он уже остывал. - Сгоряча. Действительно, зачем на собаках, когда людей навалом. Бегают, понимаешь, всякие с фотоаппаратами... - Послу-ушай, - протянул Доктор. - Так ты это нарочно устроил! Экс-пе-ри-мен-татор! Да? - Боже упаси! - Мастер конвульсивно перекрестился, чего за ним в Школе никогда раньше не замечали. - Просто не нужно было репортеришке лезть куда не след, понимаешь? - Это ты мне говоришь, или себя уговариваешь? - Вот уже... - Мастер посмотрел на часы, - двадцать один час я занят только тем, что себя в этом убеждаю. Я обязан защищать своих людей, даже если они совершают ошибки. Иначе конец охоте... Китаец! Ты что, обезумел?! Китаец, который в этот момент крепил за край транспортера альпинистский шнур с узлами, затрясся всем телом, как пудель в ожидании взбучки. - А-а что? - пробормотал он, поворачиваясь к Мастеру. В глубине тоннеля зашуршало - ползла вверх по ленте транспортера лучевая пушка. Шериф бросился к люку и, тихо завывая, вновь принялся исполнять свой приветственный танец, немилосердно колотя хвостом Бенни, который плевался и заслонял лицо руками. - Когда Абрам туда спустился? - спросил Мастер тоном, от которого поежился даже Доктор. - Д-двадцать минут... - Когда ты ему шнур бросил?! - Ой... - только и выдохнул Китаец. Он допустил одно из страшнейших нарушений техники безопасности. Независимо от наличия радиосвязи или присутствия экстрасенса, способного засечь местоположение и эмоциональное состояние находящихся внизу людей, первое и главное, что должен был сделать Китаец, отправив Абрама в подвал - бросить ему веревку. Китайцу стало так нехорошо, так больно, так стыдно, что он даже и не понял, как очутился задом в сугробе, с расстегнутым воротом, а Доктор делал над его головой какие-то замысловатые пассы руками, и Бенни, тоже в нарушение инструкции бросивший пост, сыпал пригоршнями за шиворот снег. Подбежавший Мастер оттолкнул Бенни к люку, склонился над Китайцем и сунул ему в зубы горлышко фляги. Лицо у Мастера было такое, будто он вот-вот заплачет. Китаец испугался и послушно глотнул. Во фляге был коньяк, да еще какой! Китаец глотнул еще, потом еще, потом флягу у него отняли, он часто-часто задышал, и вдруг из его глаз-щелочек бурным потоком хлынули слезы. Доктор что-то шипел Мастеру насчет "нервного истощения", перекошенный Мастер рычал ему, что "скоро всех поубивает". Китаец рыдал и утирался рукавом. Абрам стоял рядом на коленях и бормотал "Что такое, что такое?". Джон тыкался в лицо холодным носом и глядел на всех бешеными глазами, ища обидчика. И посреди всего этого безобразия Шериф припер к стенке техников и не давал им шагу ступить. Карма, как всегда в трудных ситуациях, держала спину хозяина, и высунувшуюся из двери технички испуганную физиономию встретила таким ревом, что бедолага просто рухнул внутрь фургона. А Карма встала передними лапами на порог и разразилась в адрес техника оглушительными проклятьями. Не сплоховали только Боцман и Сильвер. Боцман вернулся на позицию, с пульсатором наперевес, готовый отразить любую внешнюю угрозу. Сильвер вообще остался сидеть, где сидел. Это была единственная собака в Школе (а может, и в целом мире), способная напрочь отрубиться в положении сидя. Вот он и спал. Спас положение, как всегда, Мастер. Правда, выбрав не самый деликатный прием. Однажды он таким образом затормозил грандиозную собачью драку - ровно на секунду, но за это время десять хозяев успели схватить за ошейники десятерых разъяренных псов. Мастер просто сжал кулаки и во всю глотку заорал: - Стоя-я-я-ать!!! Кажется, он хотел еще прибавить "Вашу мать!", но закашлялся. Тем не менее, обстановка разрядилась. Карма отскочила к хозяину. Абрам схватил Шерифа за охвостье. Доктор помог Китайцу подняться на ноги. Только Бенни остался стоять, опираясь плечом о стену, в позе человека, которого мучительно тошнит. В наступившей тишине оказалось, что он смеется, и слезы у него текут еще обильнее, чем у Китайца. В техничке заворочались, и мрачный голос произнес: - Мужики, вы все тяжело больны. И тут словно открылся клапан - все, в том числе и прижавшиеся к стене техники, разразились гомерическим хохотом. Люди смеялись, как ненормальные, держась за животы, отдуваясь, показывая друг на друга пальцами. Бенни упал. Китаец опять сел. Псы с радостным лаем прыгали вокруг - им явно понравилась такая перемена обстановки. Вакханалия продолжалась несколько минут, пока наконец Мастеру не перехватило горло и он не умолк, задыхаясь. Постепенно стихли и остальные. Доктор грозно высморкался в громадный клетчатый носовой платок и сказал Мастеру: - Напишешь заявку на внеочередную профилактику. Прямо в этом месяце. Потом всю Вторую - в Лагерь. Или я ни за что не отвечаю. Ты людей загнал. - Да пош-шел ты! - весело ответил ему Мастер. - Пятый? Абрам шагнул вперед и изобразил подобие строевой стойки. - Свидетельствую полное гашение инородной активности согласно показаниям дисплея. - Бенни? Бенсон, чтоб ты сдох! Хватит ржать! - Порядок, Мастер, - пробормотал Бенни, все еще подхихикивая. - Готов подписаться. Вывели начисто. - А рация все фонит, - ввернул Китаец. - Ничегошеньки не слышно. - Дальше будет только хуже, - пообещал Мастер. Он сунул руку за пазуху и вытащил маленький - в размер обычной кредитки, - кусочек пластика. Старший из техников, крепкий еще пожилой мужик лет за пятьдесят, вскарабкался в свой фургон и через минуту вернулся с компьютером. Официальные лица уселись на ящики, точнее - провалились в них, - и ввели свои коды в заранее подготовленный типовой акт. Копию старший техник сбросил Мастеру на его карточку. Мастер участвовал в этой процедуре в черт знает какой раз. Сначала - как член комиссии со стороны Школы, потом - как старший на объекте, и каждый раз его безумно раздражал компьютер Техцентра. Мастер никак не мог избавиться от ощущения, что этот супер-ноутбук, способный работать при любой температуре, любом давлении и любой влажности (в том числе и под водой), сконструирован с одной только целью - чтобы никому и никогда не давать повода заглянуть внутрь принадлежащего Техцентру фургона. Мастер уложил карточку обратно в карман. - Ладно, отцы, - сказал он техникам устало. - Желаю вам счастливого полета. Техники молча кивнули и убрались. Ветхий на вид грузовик взвыл стартером и мгновенно завелся. Слышно было, что двигатель у него совсем не простой. Всего за несколько минут пропихавшись кое-как задом через узкую арку (охотники даже подпрыгивать стали от нетерпения), техничка бодро развернулась и, резво взяв с места, исчезла в ночи. - Уходим, - тихо сказал Мастер. - Мы уходим. Я очень, очень хочу домой. ***** Это прекрасный сторож, умная, бесстрашная, но крайне независимая и трудно подчиняемая собака. - Следующий вопрос, - сказал Генерал. - Тебе, мальчик, не кажется, что у нас слишком много вопросов к тебе накопилось? - Это даже приятно, - ответил Мастер, сладко улыбаясь. - Обычно ведь у нас взаимоотношения сухие, черствые, товарно-денежные. А тут просто любовь какая-то... - Ну-ну, - протянул Генерал. - Посмотрим, добьемся ли взаимности. Значит, вопрос номер два, - он принял у Очкарика очередной листок и, прищурившись, начал его рассматривать. - Значит, так. Вчера в ноль пять пятнадцать дежурная техничка, возвращаясь с расчистки, обнаружила за собой хвост, о чем немедленно доложила. Водителю приказали уйти на запасной маршрут, и тут хвост отвалился. Замены хвоста не последовало. Такой вот инцидент. Интересно? - Генерал коротко глянул на Мастера и снова опустил глаза в свое донесение. Мастер подвинул к себе пепельницу. - Интересно, - сказал он. - А как это - "понял, что обнаружен"? Я в школе КГБ когда учился, до слежки не дошел. Меня раньше оттуда поперли за аморалку. Как машина слежения может понять, что ее засекли? - Ты меня достал с этой школой КГБ, - сказал Генерал. - Все зависит от поведения объекта. Захочет он, чтоб хвост был в курсе - сделает. Тут было наоборот. Технички водят мастера, у них рука не дрогнет - а хвост взял и отвалился. - Надо же! - Мастер аж губу выпятил в притворном изумлении. Нагло притворном. - А может, это и не хвост был вовсе? - Человек крутит те хвосты, на которые натаскан, - поучительно сказал Генерал. - Ты, например, под собачьи заглядываешь, а мы - в меру способностей, так сказать... В общем, поверь специалисту. - Мне это так понимать, что меня в задницу послали? - осведомился Мастер. - Да еще и в песью? - он прищурился и театральным жестом раздавил в пепельнице окурок. - Ты перестанешь издеваться? - спросил Генерал кротко. - Нет! - рассмеялся Мастер. Некоторое время он противно хихикал, не открывая рта, и переводя смеющийся взгляд с Генерала на Очкарика, и обратно. Те с интересом изучали Мастера: глаза Генерала смотрели, как обычно, почти отечески, линзы Очкарика, напротив, блестели зловеще. Видно было, что он зол, но пока сдерживается. - Простите... - пробормотал Мастер и прыснул в кулак. - Простите, но это правда как-то несерьезно. Был хвост, отвалился хвост... Детский сад. Кому нужна ваша техничка с вашими мастерами, которые только в будке прятаться мастера, когда нас по подвалам заживо едят... Ну что за ерунда такая? И вообще, при чем здесь Школа? - А при том, милейший, - ликующе провозгласил Очкарик, - что мы установили принадлежность машины хвоста! - Очкарик так и сиял - он вбивал в Мастера слова, как гвозди, и даже чуть приподнялся над стулом. Щеки Очкарика залил румянец, а Генерал поедал взглядом Мастера. Тот мрачно уставился Очкарику в "третий глаз" - видимо, почуял вампира. Ничего в лице Мастера особенного не было кроме брезгливого напряжения. - Н-ну?! - победоносно вопросил Очкарик, - Мне сообщить вам, сударь, чья это была машина? Мастер отвернулся от Очкарика, плавным уверенным движением вытянул из пачки очередную сигарету и элегантно прикурил. Глубоко затянувшись, он выпустил несколько колец дыма и посмотрел в глаза Генералу. Генерал побагровел. Мастер был абсолютно спокоен. "Этот гаденыш битый час издевается над нами, - подумал Генерал, - разыгрывая какую-то собственную игру. Или? Никогда ведь не знаешь, что кроется за его выражением лица. Никогда не догадаешься, говорит он серьезно или шутит. Это за ним заметили еще в детстве и сразу внесли информацию в личный файл. Зар-раза!". Генерал был готов растерзать Мастера. Если бы Генерал был собакой, он бы его молча укусил. - Я их накажу, - сказал Мастер сурово. - Я их очень больно накажу. Генерал мгновенно расслабился, по инерции проткнул Мастера леденящим душу взглядом, склонил голову набок и послушно заглотил наживку. - Нет, мой мальчик, - сказал он проникновенно. - Ты их ни в коем случае не накажешь. Ты просто скажешь мне их имена, а потом мы подождем следующей профилактики. И тогда на Базе этих типов распотрошат. Тебе это, конечно, неприятно, я понимаю, но ничего не попишешь. Ты должен понять - дело превыше всего. Сейчас, когда на карту поставлено будущее человечества, все, что нам нужно - это резидентура противника. Вот тут-то мы и узнаем, с какого боку к ним подступиться, и как нанести решающий удар. Один-единственный! И это будет расплата за все бессонные ночи, за всех погибших товарищей, за всех, кто пропал без вести на нашей земле! - голос Генерала зазвенел, в нем уже слышался рев моторов и мерная поступь колонн, уходящих по межпространственным тоннелям наносить решающий удар, а может, даже завоевывать! - Ты ведь уже все понял, мой мальчик, правда? - спросил Генерал, опять глядя на Мастера глазами доброго папочки. - Ты понял, и я завидую твоей интуиции. Ты, главное, не расстраивайся. Конечно, это плохо отразится на твоей карьере, тут я ничего не смогу поделать, - Генерал развел руками с выражением крайнего сожаления на лице. - Ты не знаешь наших чинуш. Они до сих пор оперируют теми же понятиями, что и при большевиках. Напишет такая гнида "утеря бдительности" - и все, никуда не денешься... Но мы тебя отвоюем - тут я даю слово офицера... - Генерал только собрался было расписать Мастеру в красках, до чего тому станет хорошо, когда у него отнимут Школу, да так и замер. Потом он сообразил, что вообще-то стоило бы закрыть рот. Потом до боли сжал челюсти. Теперь он готов был укусить Мастера, даже не будучи собакой. Генерал достаточно хорошо разбирался в людях для того, чтобы не продолжать свою прочувствованную тираду. Но он не был и настолько прожженным интриганом, чтобы не озвереть. - Все равно я их накажу, - улыбнулся Мастер. Очкарик шумно сглотнул и поправил очки. Генерал судорожно рванул узел галстука. - Давайте так, - предложил Мастер, - Я прекращаю всякие попытки добраться до Техцентра. Бог с ним, обойдемся как-нибудь. А вы мне за это сдадите вашего стукача. Генерал и Очкарик явно очень хотели конвульсивно переглянуться, но выучка не позволила. В комнате повисла напряженная тишина. - Ну что вам, жалко, что ли? - спросил Мастер. - Заведете себе нового информатора, хорошего. Который не засветится. А этому, плохому, я кишки выпущу. Давно хочу человека убить. Генерал и Очкарик все-таки посмотрели друг на друга. - Цезарь вне подозрений, - хмыкнул Генерал. - Очень жаль, - сказал Очкарик, опуская линзы. - Вы не поверите, каким кошмаром стал для меня этот молодой человек. У меня уже от него все чешется. - А вот я его все равно люблю, - сказал Генерал. - Была бы у меня дочка - не глядя в жены отдал бы. И ты на него не злись. Он просто не знает нашей специфики. Чего ему нас жалеть? Он, сука, благородный. Пачкаться не хочет. С собаками дружит, чтоб об людей не замараться. - Ладно, - сказал Очкарик. - Переживем и это. - Так мы договорились? - с надеждой спросил Мастер. - Нет, - печально ответил Очкарик, по-прежнему глядя в стол. - У нас нет информаторов в Школе. - А даже если бы и были, - поддержал его Генерал, - так мы своих людей не сдаем. Здесь тебе не ЦРУ. - Невинную душу угробите, - предупредил Мастер. - Я ведь и ошибиться могу. А крови хочется. - Не дури, - сказал Генерал. - Нету, сказано тебе. - Странно, - пробормотал Мастер, морща лоб и невоспитанно кусая ноготь большого пальца. - Слушайте, а может, все-таки не было хвоста за этой техничкой? - Был, был, - вяло сказал Генерал, глядя на Очкарика. Тот, казалось, спал - очки книзу, лысина вперед. Мастер подумал, что в другой обстановке Генерал положил бы Очкарику на плечо могучую утешительную руку. - А может, не мой это хвост? - не унимался Мастер. - Фигушки, очень даже твой... - протянул Генерал, думая о своем. Он явно просчитывал какие-то варианты, чтобы поражение быстренько обратить в победу. "Черт возьми, они были так уверены, что задавят меня - и не придумали ничего про запас! Вот, я же просто слышу, как у Генерала мозги скрипят! - Мастер понял, что все решают секунды. Еще чуть-чуть, и Генерал сообразит, как ему действовать. - Так, сейчас я спрошу, что за машина повисла на хвосте. Очкарик, миленький, ответь мне! Я тебя больше никогда не обижу. Я даже начну смотреть тебе в глаза. Скажи мне - "Приметная машина. Белая "шестерка", а дверь водителя черная. Номера, конечно, все грязью заляпаны". И тогда стукач у меня в кармане. Потому что он видел, как за техничкой ушла именно эта машина. А что она через минуту во двор свернула, этого никто не видел. Тут в курсе только мы с Лебедем. Я и так знаю, кто стучит. Но мне нужно последнее доказательство. Потому что придется доказывать другим. Ведь сам я, какой бы плохой я ни был, до сих пор не могу первым ударить человека. Сначала он должен очень больно ударить меня". - А какая она из себя была, машина на хвосте? - невинно поинтересовался Мастер. Голос, кажется, не дрогнул, но было поздно. Очкарик механически открыл рот для ответа, но вдруг поперхнулся, словно от резкой боли в боку. На увеличенных очками глазах навернулись крупные слезы. Мастер грузно оперся о стол и отвернулся. - Да не было ее, - сказал Генерал ласково, потирая под столом локоть. - То есть, теперь мы знаем, что она была, и именно твоя. Мы на понт тебя взяли, а ты и попался, как щенок... - особого торжества в голосе Генерала не чувствовалось. Видно было, что противоборством он здорово утомлен. В комнате стало просто душно от злобы. Мастер снова закурил. Он изо всех сил боролся с желанием рвануть на себя папку Очкарика, в которую вернулся листок донесения. Но тогда отношения с Генералом испортятся окончательно. А главное - листы были из плотной бумаги, и ни одного из них Мастер не видел с лицевой стороны. Вполне возможно, что все они - пустые. Мастер отчетливо представил, как он выхватывает у Очкарика папку, а из нее на стол летят девственно чистые белые листы... и гаденький смех Генерала. Правильно ты сказал, Генерал. Благородный я. Пачкаться не хочу о тебя и твою контору. По самые уши в дерьме, но стою в нем гордо и непреклонно. И чинно так говорю: "Господа! Уши, уши хотя бы не замажьте!", - Мастер поморщился и коротко глянул на Очкарика. - Неужели Очкарику стыдно? Раньше он меня презирал, а теперь вроде бы стесняется". - Продолжим? - спросил Мастер. - Охотно, - согласился Генерал. - Что у нас там дальше? - обратился он к Очкарику. - Вопрос о стукаче, - подсказал Мастер. - Заткнись! - рявкнул Генерал. - И запомни, сынок, технички тебе не по зубам. У них есть запасные маршруты с ловушками, где твоих хреновых сыщиков разделают под орех. Получишь их под расписку, упакованных в оче