ахал бутылкой. Павлов только рукой махнул. Коньяк он хотел отдать генералу, но после сегодняшнего представления это вряд ли имело смысл. - О, сколько нам открытий... - проворковал Шаронов, и вытащил пробку. - Чудных! Открыли. Налили. М-м... Будь здоров. М-м... Да. Все-таки это не для русского человека. Короче, уважаемый коллега. Ты свою красавицу, что, на представление возил? Хотел министра впечатлить? И пока он будет от восторга чумной, выбить разрешение вести работы по гражданке дальше? - Уже началось... - Павлов закрыл лицо руками. - Ничего еще не началось. Во всяком случае, Бондарчук шефу не звонил точно. Может, его уже расстреляли? - предположил Шаронов, весело скалясь. - И что там случилось, на представлении? - Министр не впечатлился. Скорее наоборот. - Еще бы. Да его буквально изнасиловали этими твоими рыжиками! Павлов откинулся на спинку дивана. Ему опять захотелось уснуть и проснуться другим человеком. Свободным. Независимым. Счастливым. - Откуда информация? Хотя да, прости, не имеет значения... - Данные надежные. Гражданку твою заказал большой человек из администрации Президента. Достаточно большой, чтобы заставить кого угодно дать стране хоть угля, хоть птичьего молока... А знаешь, для чего заказывал? Не падай на пол - в подарок! Павлов бросил взгляд на Катьку - та полулежала неподалеку и слушала. Так внимательно, будто понимала. - Была идея осчастливить твоими кисками то ли президентов союзных государств, то ли еще кого близкого по уровню, - продолжал Шаронов. - Деталей не знаю. Может, арабским эмирам в личную охрану. Или какому-нибудь туркменбаши для оживления интерьеров дворца. Министр, понятное дело, возражал, но на него крепко наступили, как они это умеют. И шефу нашему тоже... Отдавили самолюбие. И все замкнулось на некоего завлаба. Есть у нас один, вроде динозавра, туша большая, мозги крохотные. А динозавр вместо того, чтобы отказаться делать непрофиль, с головой окунулся в работу! Тебе шеф не намекал, мол трудно будет, сложно, вряд ли получится, и вообще за каким дьяволом "теме К-10" брать на себя гражданку? Павлов мотнул головой. - Должен был! - настаивал Шаронов. - Там ведь нечего выдумывать, - сказал Павлов уныло. Он уже знал следующую фразу коллеги. - Возьми исходник, чуть распусти в одном месте, немного зажми в другом. Перекрась. И готово. Это понятно любому идиоту. Даже из администрации Президента. Вывод был бы: не смогли, значит, не хотим. Вот почему на меня и не давили. Наверное. Мне так кажется. - Выдумывать нечего, а ты, тем не менее, заказ слил! - выдал ожидаемую реакцию Шаронов. - Одаренно. - Перестарался. А может, судьба. - Я от тебя помру однажды. Судьба... Дальше слушай. Пару месяцев назад случилась большая стирка наверху. Кое-кого спустили с небес на землю. Понял? Сам вычисли, кто заказывал музыку, то есть, рыжиков... - А... Понимаешь, я не интересуюсь политикой... - сказал Павлов виновато. - Так она заинтересовалась тобой!!! - заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. - Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того, чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения... - Фу! - Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала. Поведение, "Клинку" не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька. Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза: - Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Люблю таких. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно. Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже "Клинку". Даже гражданской версии. - Хорошие девочки попадают на небо, - сказал Шаронов и налил себе еще. - Зато плохих девочек пускают куда угодно. Прощай, Катя. У Павлова защемило сердце - такое же "прощай" он слышал на полигоне. Завлаб подозвал кошку, усадил рядом и обнял за шею. - А я и вправду мог настричь купонов, - признался он. - Мне шеф почти открытым текстом выдал - мол надо забыть рыжиков и готовиться к повышению. - Но ты, дубина, их полюбил, и решил любой ценой выпустить в народ... Уффф, сколько ни пью французский, ни черта его не понимаю. Вероятно, культурки не хватает. А попроще нет отравы? Для выходцев из низов? - Сам поищи в баре... Ты прав, я рыжиков полюбил. А сегодня я еще понял, что они должны быть. Просто быть, понимаешь? Жить на свете. Продаваться в зоомагазинах. Катька так нравится людям! Нужно продолжать исследования и развивать именно эту линию. Говорю тебе - судьба. - Судьба вам завтра явится, - издали пообещал Шаронов, перебирая бутылки. - Одному с косой, другому с приказом по институту. Кому покажется больнее, не берусь предположить. - Думаешь, это конец? - Не то слово. Карьеристы жестоки. И неповиновение воспринимают как личную обиду. У нас и шеф и министр именно такие. А ты им сегодня в рожи плюнул. Едва зажившую болячку разбередил. Готовься к худшему. Предупреждаю сразу: я тебе помогать буду. Попробую зайти с торца - по линии Академии Наук. - Лучше по линии начальника ГАИ. - Ух! - Шаронов едва не подпрыгнул. - Ну, Павлов! Можешь ведь! Можешь соображать когда хочешь! Это мы тоже задействуем. - Оставь. Лучше поработай оппонентом. У меня тут возникла идея по рыжикам, которая вроде бы объясняет некоторые Катькины способности. - Оппонентом? А мы не подеремся? - спросил Шаронов. Когда пришла с работы жена Павлова, в гостиной плавали сизые табачные облака и громко ругались биотех с биомехом. На углу стола, потеснив бутылки и стаканы, приткнулся ноутбук, повсюду валялись мятые листы исписанной бумаги. "Десятка" пряталась на кухне. - О-о... - протянула жена, обозревая разгром. - У-у... - только и сказала она секундой позже, когда к ней подбежала здороваться Катька, донельзя обрадованная появлением в доме хоть одного нормального человека. - Ты не беспокойся! - крикнул из гостиной Шаронов. - Я их на фирму сам отвезу! Мне начальник ГАИ разрешил! ***** Телефон закрытой связи в кабинете директора НИИПБ разразился трелью в девять утра. Звонил генерал Бондарчук. - Ваш Павлов дурак! - выпалил он без предисловий. - Тоже мне открытие. Космического масштаба. - Но я о другом... - То, что Павлов дурак, - перебил генерала директор, - знает на фирме каждая собака. Он глуп по-человечески и слаб как ученый. За всю карьеру ничего путного кроме "Клинка" не родил. А продвигался из-за того, что грамотный биотех и надежный исполнитель. Должен был дорасти до замзава и остановиться. Не знаю, как он получил тему, это было до меня. Тем не менее... - Вам министр звонил? - вклинился Бондарчук. - Ах, еще нет... В общем, слушайте. Я прошу от себя лично. Не наказывайте Павлова насмерть. Впаяйте от души, чтобы, скотина, запомнил, но не чересчур. - А есть за что? - насторожился директор. - Сейчас будет! - и генерал выдал длиннющий монолог. По завершении которого на другом конце провода обнаружилась тишина безвоздушного пространства. - Ау! - позвал Бондарчук. - Это подло, - выдавил через силу директор. - Воспользоваться моими обстоятельствами... - Так я и говорю - дурак! Что с такого возьмешь? Он был уверен, что поступает разумно! Он же бредит своими рыжиками! А я, к сожалению, не знал подоплеки... Как вы умудрились оставить меня в неведении, дорогуша?! Да плевать, что вам приказывал министр напрямую - а личные отношения уже ни хрена не стоят? Я ваш куратор, мать-перемать, или хрен кошачий?! Я мог бы на хрен не допустить! А оказался хреновым соучастником! В общем, Павлов хренов по большому счету ни в чем не виноват! Хотя он тоже козел и чмо!!! - Это подло... - повторил директор мимо трубки. Шаронов появился через полчаса, когда директор успел напереживаться всласть, мысленно казнить Павлова через кастрацию, немного успокоиться и понять, что самый очевидный выход из положения не всегда лучший. Отмороженный биомех и новоиспеченный заместитель повел себя довольно странно - через секретаршу испросил разрешения зайти. - У вас что-то случилось? - встревожился директор, втайне надеясь, что для одного дня происшествий хватит - ему предстояло еще пережить звонок министра. Шаронов сунул в кабинет сначала голову, спросил "Разрешите?" и мягко, без обычного хлопка, прикрыл за собой дверь. Директору стало неуютно и душно. - Я по личному вопросу, - сказал Шаронов почти вкрадчиво. - Видите ли... Наш коллега Павлов, как бы помягче выразиться, не слишком умен. Попросту говоря, дурак. Он даже в кошках, с которыми тридцать лет проработал, ничего не понимает. Вообще. Парадоксально - именно поэтому у него так здорово получлся "Клинок"! Выдающееся изделие, которое нужно без ложной скромности выдвигать от института на Государственную премию, и премию - брать! Так вот, Павлов... - Что. Он. Еще. Натворил? - раздельно произнес директор. Шаронов смешно выпучил глаза. Таким растерянным его не видели, наверное, даже близкие родственники. Впрочем, он сориентировался за долю секунды, и уже снова рот открыл - но директор успел перехватить инициативу. - Стоп! - Вам плохо? - обрадовался Шаронов. - Я прикажу врача! - Стоять! - прохрипел директор, одной рукой держась за сердце, а другой безуспешно пытаясь налить себе воды. Шаронов поспешил на выручку, пока весь стол не промок. Через минуту шефу полегчало, вплоть до способности выражать мысли членораздельно, даже фразами. - Вы-то откуда знаете? - спросил он. - Ой, ладно, еще соврете, не хочу. И какие предложения? - За самоуправство Павлова с темы снять. Госпремию - я не шучу - забрать на институт. А наш простодушный коллега пусть колупается со своей гражданской версией. В перспективе гражданка нас озолотит. Могу расписать обоснование. Рано или поздно боевые "Клинки" превратятся из уникальной разработки в нормальное оружие. Начнутся продажи. Готов поспорить, министерство само задумается, как снять с "Клинков" побольше денег. А мы уже тут как тут! - Гражданской версии "Клинка" не существует в природе, - сказал директор твердо. - И никогда не существовало. - Но ей придется быть! По логике вещей. Так и пусть ее делает человек стопроцентно управляемый. Который без вашего разрешения лишний раз не вздохнет. Денег понадобится минимум, оборудование уже стоит, точнее, простаивает... А так-то у нас много чего на фирме нету, признаю. Дедушки Голованова, мать его йети - например. И прямоходящих шимпанзе. В строгих деловых костюмах. - Это обман восприятия, или на меня кто-то давит? - спросил директор, нехорошо щурясь. - Это предчувствие удушения жабой. Когда институту позарез нужен будет гражданский "Клинок", а разработчик уже с горя сопьется. Между прочим, научный руководитель Павлова, ныне старейший член Академии... - Все-таки на меня давят, - решил директор. Шаронов сунул руки в карманы - директор не предложил ему сесть - и насупился. - Как скажете, - процедил он, глядя в сторону. - Разрешите идти? - Говорят, вы решаете любые проблемы, - тоже в сторону и тоже негромко сказал директор. - В пределах возможного, - туманно ответил Шаронов. - Нет контактов в местном ГАИ? Ведь должны быть. - Можно выйти на них через начальника УВД. Или городской отдел ФСБ. А что? - Мне пришлось ехать сюда на такси, я чуть не опоздал! - раздраженно сообщил директор. Видно было, что он не привык докладывать подчиненным о своих проблемах. - Эти наглецы задержали моего водителя. Видите ли, трубочка позеленела. - Издержки демократии, - Шаронов скорчил жуткую рожу, долженствующую означать то ли сочувствие, то ли понимание. - Если тормознули вашу машину, которую весь город знает... Опять месячник борьбы за трезвость. Ерунда, отпустят. - Они странно вели себя, - сказал директор. - Вы их просто вблизи давно не видели. Гаишник - особый подвид милиционера. Он предпочитает не сразу нападать, а сначала дезориентировать жертву. И уж потом набрасывается. Так разрешите идти? - А если у водителя права отнимут? - Ну, если... Извините, у меня сейчас выезд на завод. Ничего на словах передать не нужно? - Передайте доктору Шаронову, - процедил директор, - чтобы он не задавался вопросами, лежащими вне сферы его служебных обязанностей. И сугубо для информации. Приказ на разработку непрофильного "Клинка" поступил по каналам высшей секретности. Так же и был отозван. Значит, гражданской версии институт не делал никогда. И пока я здесь директор, больше мы с непрофилем не связываемся. Он подрывает репутацию института. Последнее можете не только Шаронову передать, а рассказать всем, кому сочтете нужным. А с дураками, орудующими в наших стенах, разберемся согласно трудовому кодексу. Ясно? - Я Шаронову скажу, - кивнул Шаронов. - И всем, кому сочту нужным - тоже. - Замечательно. И соблаговолите закончить дела на заводе к обеду. Вы назначены главой ликвидационной комиссии по подтеме "К-10Р". - Так ее же не было! - Вашей комиссии тоже не будет. Когда закончит работу. Ничего, это быстро. Сегодня образцы спишете и утилизируете, завтра раскидаете материальную базу. Послезавтра там должно быть чисто. Мы и так непростительно затянули с ликвидацией... А сколько ресурсов было оттянуто туда с главного направления! Павлов довел ситуацию до полного абсурда - по его прихоти весь десятый корпус уткнулся в частную проблему, да еще непрофильную. - И они были счастливы! - вырвалось у Шаронова. - Что? - директор и вправду мог не расслышать зама, он вещал с горних высей, а не произносил всю эту ахинею. - Я приеду вовремя, - пообещал Шаронов и вышел, не спросясь. Шеф у себя нажал кнопку селектора. - Павлова ко мне! Немедленно. В это время завлаб - пока еще завлаб, - Павлов, руководитель темы "К-10", шел вдоль шеренги клеток. Рыжики недавно позавтракали. Амба, самый могучий, действительно похожий на тигра. Борис, сильный, но добрый. Васька, простецкая морда. Григорий, демоническая личность. Данила, нарочито заторможенный, а на самом деле тот еще боец. Енот с забавными полосатыми щечками. Жмурик, совсем не похожий на мертвеца, просто заметно прищуренный. Зинаида, типичная бой-баба. Иван, надежный рабочий кот. Любой, кто не общался плотно с серией "К-10Р", сказал бы, что кошки внешне как шнурки, а уж разглядеть в этой штамповке девять разных личностей, вычленить индивидуальные черты характера... Девять рыжиков. И особняком "десятка". Трехцветка. Катька. Ее из общего ряда выделил бы тоже любой. А все равно - мясо. Катька ждала Павлова, лапы высовывала из клетки, дергала замок, а когда хозяин подошел и заговорил с ней, и протянул руку, и погладил... Этот чистый восторг можно было сравнить только с жуткой тоской, появившейся на рыжей морде, когда хозяин попрощался и скрылся из вида. Катька немного побросалась на решетку, а потом стала нервно кружиться по клетке и бить хвостом. Ей было чертовски плохо без Павлова. Еще бы - этой модификации изделия "Клинок" включили дополнительные механизмы эмоциональной зависимости от проводника. Только в полную силу они заработали почему-то именно у "десятки"... Лаборант был тот самый, который Катьку прошляпил. - Ну? - спросил Павлов. - Готов пострадать за идею? Повторяю, мне светит увольнение, прикрыть тебя не смогу. - О чем разговор. Я же ее вот этими руками выкармливал! - Разве ты? Извини, запамятовал. - Это нормально. Мы-то работали сменами, а вы по двое суток не спали. Где уж тут запомнить, кто с кем возится. В общем, не беспокойтесь, я все для себя решил. Окно уже готово. Замок испортить - минутное дело. Вырвалась, скажу. Что мне, за хвост ее хватать? Я блокировку - Катерина ноль реакции, образец-то бракованный, кто его знает, чего он раньше принимал команду, а теперь дал отказ... Потому и не списали до сих пор - исследовать. - Охрана? - Телефон с утра плохо контачит, мастер уже вызван, обещали к обеду. Придется мне бежать до нашего внешнего поста. Честно говоря, фора крошечная. Может, ногу подвернуть, а? - Слишком много совпадений. Оставим так. Ну, с Богом, - Павлов неловко перекрестился. - Забор на периметре серьезный, - вздохнул лаборант. - Я так навскидку прикинул, в целом шансов у нее один из десяти... "Забор... А за забором сориентироваться, да выйти из города незамеченной? - подумал Павлов. - Запомнила ли она дорогу? Хотя чего там запоминать, дуй прямо, не ошибешься, и Шаронов нарочно ехал очень медленно. Только вот что потом? Авантюра. На самом деле один шанс из ста. Но я уродом буду, если не попробую дать Катьке этот шанс". - ...но попробовать надо. Не идти же бойцовому коту тупо на заклание как овечке какой-нибудь? - Верно мыслишь, - согласился Павлов. - Меня сейчас наверное вызовут, ты подожди минут десять и приступай. Тут-то его и вызвали. ***** Временно отстраненный завлаб Павлов, кутаясь в старую пуховку, сидел на крыльце своего коттеджа. Было холодно. Очень холодно внутри. Павлов немного выпил, это не помогло. Пронзительно яркий, режущий глаза осенний день наконец-то перешел в вечер, будто для контраста тусклый и бесцветный. Павлову уже звонили все, кто был обязан это сделать по долгу службы. И еще Бондарчук. - Ты, дорогуша, зачем мне дал неисправный пульт?! - рявкнул генерал. - Боялся, невовремя вмешаюсь - да, козлина недоверчивая?! - А тебе не все равно теперь? - меланхолично отозвался Павлов. Некоторое время генерал его материл, потом разразился жалобами, потом долго молчал, и наконец спросил: - Ну, и как дела? - Жду больших неприятностей, - честно сказал Павлов. - Средней тяжести уже позади. Ты это... Прости меня, если можешь. - На дураков не обижаются. И вообще, что за настроения? Будто умирающий. Глядишь, еще поработаем! Павлову такое навязчивое дружелюбие и могучий оптимизм встали поперек горла, и он поспешил свернуть разговор. Генерал, похоже, легко отделался. А у завлаба основные неприятности точно были впереди. Бондарчук звонил около двенадцати. На тот час Катьку уже искали по всему городу. Искали с одной целью - убить. Признали опасной. То, что у коттеджа Павлова не было засады, объяснялось просто - институтский зам по режиму в суматохе позабыл разузнать, где кошка болталась вчера после обеда. А наряд с КПП, похоже, не рискнул доложить, что хотя уехал образец чин чинарем в генеральской "Волге", зато вернулся с серьезнейшим нарушением, на частном автомобиле в компании двоих пьяных ученых. Включилась круговая порука - охранникам невыгодно было признаваться в собственном недоносительстве, да и Павлов им тогда литр водки дал, чтобы не скучали ночью. Павлов удрал с работы, симулировав недомогание. Ему стало плохо в кабинете директора. На нервной почве, наверное. Директор отпустил его мигом. Будто об этом и мечтал - убрать негодяя с глаз долой. Тем более, в "кошкином доме" был такой ажур, что сдать подтему "К-10Р" ликвидаторам запросто мог и заместитель. Павлов сел у себя на крылечке и стал ждать. То ли Катьку, то ли большие неприятности, то ли все сразу. Дождался он к обеду. Это получилось чертовски несправедливо и очень больно, но так, наверное, и должно было выйти. Для полноты картины. Павлов как раз думал, не разогреть ли себе пожевать, и тут услышал выстрелы. Стреляли недалеко, на окраине коттеджного послека, в лесочке, отделяющем зону частных домов от городской черты. Били очередями сразу несколько автоматов. В грузного и одышливого завлаба словно вселился бес. Павлов рванул на задворки, махом одолел соседский забор, пробежал через участок, взял еще препятствие, и так несколько раз. Кое-что он поломал и обрушил, напугал до смерти одну домохозяйку, счастливо разминулся с обалдевшим от его наглости ротвейлером... И вдруг оказался нос к носу с бывшим завлабом, а ныне консультантом обезьянника, матерым шизофреником и отпетым лжеученым. Павлов знать не знал, что дедушка здесь живет. Голованов стоял, опираясь на массивную трость, посреди участка и глядел в ту сторону, где как раз перестали стрелять. Точнее, уже поворачивался к непрошенному гостю. Павлов ему несколько штакетин из забора вынес - спасибо, весь не повалил. - Ы... Ы... Ы... - попытался он сказать "извините", и почувствовал, до чего запыхался - сейчас упадет. - Твое изделие грохнули? - спросил Голованов. - Ы-ы... - кивнул Павлов. - Кошку?! Сволочи. Так чего стоишь! Беги, парень! И он побежал. Милиционеры имели вид бледный, испуганный, и даже к изрешеченному зверю боялись подойти. Каких ужасов им про Катьку наговорили, можно было только догадываться. Павлов распихал вооруженных мужчин, упал на колени, протянул руки к Катьке и чуть не свалился замертво. Ему реально стало плохо. А Катька... Это оказалась уже не она. Просто останки трехцветного рыжика. Окровавленная туша, изорванная пулями. Ничего похожего на любимую кошку Павлова. Катьки больше не было на этой земле. Павлов заплакал. Его с трудом оттащили, надавали пощечин, бросили в грязь, он смутно расслышал фразу "Приезжайте скорее, у нас тут какой-то псих в истерике бьется". Хватило сил произнести "Я из института". Институт в окрестностях был понятно, какой, отношение к Павлову сразу переменилось, а тут и старший товарищ подоспел. - Не боевая, - определил Голованов, едва взглянув на Катьку. - Что ж вы, щенята? Игрушку расстреляли. Большую красивую игрушку. - А мы знали? Приказано было сразу на поражение... А она как выскочит! Здоровая, прямо тигр! - Дурачье нестроевое, ограниченно годное! - рявкнул Голованов. - "Выскочит"! "Тигр"! Боевая так бы не подставилась! Или положила бы вас тут одной левой... Стыдно, молодые люди. Кого убили? А? Позорище. Эй, Павлов! Кончай реветь, пошли. Домой тебя отведу. Он действительно увел грязного, оборванного и заплаканного Павлова домой. И сказал на прощанье: "Гадость какая случилась. Но знаешь, пойми старика правильно - у меня спокойно на душе. Вы делаете игрушки! Наконец-то! В мое время это было просто невозможно. А мы так мечтали!.. Кажется, мир поумнел. Ты первый, и с тобой поэтому расправились, но следом пойдут другие. Дай-то Бог...". Пенсионер здорово помог ему. Когда явились с допросом, Павлов уже более-менее очухался, переоделся в чистое, включил инстинкт самосохранения и нормально выстроил линию защиты. На месте происшествия его бы мигом раскололи. Конечно, через день-два все поймут все. Но не смогут доказать, что Павлов организовал кражу секретного изделия. Тем более, изделия, которого по отчетности не существовало вообще. Какой тогда смысл в дознании? Пройдет совсем немного времени, и о рыжиках сочтут за лучшее забыть. И о Павлове тоже. Его оставили в покое на сегодня. А он сидел на крыльце, смотрел, как прячется солнце, курил. И все чего-то ждал. Скучал по жене. Прикидывал, не позвонить ли дочери - просто спросить, как дела. И не думал, старался не думать, заставлял себя не думать об одном, самом важном. Никогда ему больше не удастся завести кошку. Он просто не сможет. Тихо шелестя, к калитке подъехал "Мерседес". На заднем сиденье машины расселся некто огромный, и Павлов не сразу понял, что это алабай Бабай. - Добрый вечер, уважаемый коллега, - непривычно тихо поздоровался Шаронов. - Привет. Чего пса не выпускаешь? - Участок твой жалко. - А машину? - За машину убью, и он это знает. Ну, где все случилось? - Там, - Павлов мотнул головой в сторону лесополосы. - Она почти дошла. Нарвалась на патруль. - Еще вопрос, кто на кого нарвался... У Павлова отвисла челюсть. Он был сегодня настолько не в себе, что идея, очевидная для Шаронова, его не посетила даже как версия. Рыжикам ведь оставили функцию взрывного реагирования на глядящий в их сторону оружейный ствол! - Не-ет... - протянул он. - Не может быть. Это же Катька. Она вчера много раз ходила мимо вооруженных людей. Я даже не думал ее придерживать. Кстати... О, Боже! Действительно не думал. Хотя обязан был!!! Но ведь мне не угрожали... - Ты выдумал себе милую домашнюю кошечку, - сказал Шаронов жестко. - Но была ли она такая на самом деле? А может, с тобой рядом преображалась. От любви. Заметьте, уважаемый колега, я не шучу. Известны прецеденты. Далеко ходить не надо. Допустим, "Рубанок". Со мной и без меня - два разных изделия. Или вон сидит в машине живой пример. Белый и пушистый екарный бабайчик. Миляга-симпатяга. - Это ты нарочно, да? Психотерапия? Для облегчения разлуки? Мол дерьмо была кошка, не о чем жалеть? - Ничего подобного. Смотри - она сидела в лесу и выжидала. Кто-то ткнул стволом в ее сторону. Она решила, что раскрыта, и атаковала. - В ее сторону. Не в мою же! - Дубина! Она же шла к тебе! Думала о тебе. Ей помешали. Сработал перенос. Для полусвободного мозга, как у нее - это реально. Павлов долго молчал. Пока не вспомнил слова Голованова. - Она бы их одной левой положила! - заявил он уверенно. - Тоже вариант. Постой, чего-то я сказанул только что - прямо из ряда вон... - Наверное как обычно - нечто гениальное. Иди, а, со своими откровениями? Далеко и надолго. - Ну-ну. Сколько волка ни корми, у слона все равно яйца больше. - То есть? - Не помню случая, чтобы мне удалось тебя в чем-то убедить. Ты никогда меня не слушал. Возможно, от этого все твои проблемы. - Если б я тебя слушал, не было бы Катьки. Шаронов покрутил носом, вознамерился отпустить колкость, передумал и сел рядом, бормоча: "Что же я такое сказал, что же такое, очень умную вещь сказал...". - А знаешь, ведь действительно у нее перенос сработал! - выпалил он вдруг. - Ничего себе! Ассоциативное мышление второго порядка... Откуда оно у серии "К-10Р"? Ты же обычного робота делал! - Какая разница... Теперь. - А такая разница, что если был перенос, то очень интересная вытанцовывается штука! Надо, конечно, на местности посмотреть - как менты стояли, откуда кошка вышла, но принципиально я и так вижу: оно самое! Пе-ре-но-сик! - По хрену, - буркнул Павлов. - Мне уже по хрену. И Катьке тоже. - Ну погоди ты, дурила. Пойми, я ляпнул первое, что в голову пришло, а сейчас думаю - вдруг у Катерины с ее перекошенным чипом и вправду образовался полусвободный мозг? Над которым все бьются-бьются? Это же революция. Соединение несовместимого - свобода воли как у баймекс и управляемость биоробота... Павлов спрятал лицо в ладонях. - Отстань, - попросил он сдавленно. - Ты чего, не понимаешь? Та-ак, первым делом нужно патрульных допросить - была атака, или нет. Это я организую, расколются, голубчики... Черт, невовремя тебя списали! Нам бы сейчас в темпе запустить новую серию и мучить ее, мучить... Павлов тихо застонал. - Слушай, если ты на командной должности соскучился по настоящей работе, так делай что угодно, кого угодно замучай, но я-то тут при чем?! - донеслось из-за сомкнутых пальцев. - Оставьте же меня наконец в покое, сволочи! - Не оставим, не надейся. Ой, бли-ин!.. - Что еще такое? - Надо взять несколько рыжих для контроля. Всех не получится, но парочку я точно могу спрятать, - Шаронов вытащил телефон. - Кого брать? - Никого! - отрезал Павлов, тяжело поднялся на ноги и повернулся к двери. Лицо у бывшего завлаба оказалось красное и злое. Шаронов пружинисто вскочил, заступая ему дорогу в дом. - Им жить осталось - минуты, - сказал он. - А они еще ой как пригодятся. Решай, старина. И не вздумай себя хоронить. Из-под статьи ты вывернулся, остальное мелочи. За тебя есть кому заступиться, а министры и директора не вечные. И гражданская версия "Клинка" скоро понадобится. Спорим, ты вернешься в институт через полгода? Ну, через год. - Не вернусь, - отрезал Павлов, легко отодвигая Шаронова в сторону. - Еще как вернешься, уважаемый колега. Сделаем! - Ты не понял. Я. Сам. Не вернусь. Никогда. Пусти. - Разве ты не хочешь вырастить новую Катьку? - почти взмолился Шаронов. - Понимаю, второй такой не получится, но что-то близкое по духу... Извини за патетику, это же дело твоей жизни, долг! А я тебе помогать буду! - Господи, какой же ты дурак! - воскликнул Павлов и так пихнул коллегу, что тот едва не упал с крыльца. Оглушительно хлопнула дверь. ***** Увидев, как приложили его хозяина, запертый в "Мерседесе" Бабай разразился лаем и моментально заплевал оконное стекло до совершенного помутнения. Шаронов псу успокаивающе махнул, потом выругался и зашагал к машине, на ходу тыча пальцем в кнопки телефона. - Кто говорит? - крикнул он в трубку, едва на том конце ответили. - А я доктор Шаронов! Заместитель директора! Приказ: мясо - стоп!.. Нет, молодой человек, это именно моя компетенция. Слышь, ты, мутант, посмотри, чья подпись у тебя на протоколе! А-а, то-то... А мне насрать, что погрузили! Обратно вываливай! Э! Погоди! Уже, что ли?! Усыпили?.. Ах ты, блин горелый! Вот неудачно как... Чего? Кто еще живой? Да крикни там, чтобы остановились, мать-перемать! Суки, кошек убивают! Что за день такой сегодня?! Всех уволю! Ну?... Первый и второй... Отлично! Значит, обоих - на псарню. Вас будут ждать, я распоряжусь. Ты чего, сдурел? На пса-ар-ню! Да в шестой корпус, м-м-мать!!! С тыла заезжай, ясно? К пожарному выходу. И спокойно. Без паники. К тебе выйдет мой заместитель, ну, то есть и-о завлаба, ну, то есть... Ой, какая разница, кто выйдет! Главное, он начальник и все тебе объяснит. А завтра я с тобой поговорю лично. Понял? Ерунда, недовеса не будет, получишь свои несчастные сто шестьдесят пять кило. В аккуратных пакетиках. Не боись. Поработаешь с мое, и не такое еще увидишь. Действуй. Он выпустил из машины Бабая - пес радостно затанцевал вокруг, - и переключил телефон. - Привет. Слушай и не задавай вопросов. У нас окно рядом с пожарным выходом по-прежнему открывается? Хорошо. Сейчас туда на труповозке подвезут двух кошек Павлова. Нет, представь себе, живых. Ну да, это те самые, рыжие. Угу, красивые. Два кобеля. А вот отбил!.. Я же говорю, вопросы потом. Значит, лично примешь - и в старый виварий их. Парню с труповозки бросишь взамен требухи фасованной полтора центнера. И сделаешь внушение, чтобы не нервничал из-за ерунды. Я его завтра сам обработаю, но ты превентивно капни на мозги. Ага. Потом звякни в "кошкин дом", найди павловского зама - только по мобиле, номер в общем институтском списке должен быть. Этот зам что надо мужик, чуть не загрыз меня сегодня, когда я с ликвидаторами пришел... Обрисуй ему ситуацию. Скажи мол, сам обалдел. Я понимаю, что ты и вправду обалдел. Значит, пусть они нам как-нибудь скрытно перекинут рационы хотя бы на неделю, и лаборанта откомандируют, которого рыжие помнят... Ну ладно, ладно, диктуй мне его мобильный. Угу. Ага. Главное - прими сейчас кошек и устрой. А дальше разберемся... Не скажу, не поверишь! Если я не ошибся, это сенсация. Вот не скажу! Завтра, все завтра. Удачи. Пока хозяин разговаривал, Бабай успел обследовать близлежащие заборные столбы и понаставить меток. - Давай на место, - скомандовал Шаронов, набирая очередной номер. - Здравствуйте, это вас доктор Шаронов беспокоит... А вы не вздыхайте так, лучше послушайте. Нужна ваша помощь. Мне удалось вывести из-под списания двух кошек Павлова. Образцы ка десять эр один и эр два. Если честно, я просто украл их!.. ...Едва Павлов отгородился от мира дверью, из глаз у него потекли слезы. Не раздеваясь, тихонько всхлипывая, он поднялся на второй этаж, вошел в спальню и бухнулся поперек кровати. Подтянул к себе подушку, уткнулся носом, и тут уже зарыдал в полную силу. Стонал, ругался, бил ногами, месил тяжелыми кулачищами постель. В голове было совершенно пусто. Пусто до ужаса, до полного смятения. Раньше Павлов всегда о чем-нибудь думал. Постоянно. Искал решения задач, делал предварительные расчеты, ставил мысленные эксперименты. Теперь думать было не о чем. Все рухнуло. Вместе с рыжиками канул в небытие смысл жизни. Внутреннее зрение, всегда такое яркое и красочное, показывало лишь черный квадрат потухшего экрана. Павлов ослеп умом. Чернота вокруг стояла такая, что он испугался. Открыл глаза. Увидел мутную картинку. Его дом, его спальня... Нет, уже не его. Отсюда хотелось немедленно уехать. Исчезнуть. Удрать. Далеко-далеко. Хорошо, можно сменить адрес. Но куда деваться от собственной профессии? Ей отдано столько лет, что она полностью срослась с человеком. Это будет все равно как убегать от себя: безнадежно и невыполнимо. Он был и останется биотехом. Значит, обречен помнить свой провал до конца дней. Безработный, всеми позабытый - классический пример ученого-неудачника, - он-то ничего не сможет из памяти стереть. Страшная участь. Ах, если бы хоть малую толику уверенности в том, что стоял на верном пути! Пусть рыжиков не поняли, не приняли, но задумал-то он их хорошо, и сделал правильно! Увы, даже этой соломинки у утопающего Павлова не было. Скорее всего, он с рыжиками именно провалился. Серия оказалась тупиковой, а яркие перспективы существовали только в воображении завлаба. Никаких больше кошек. Плевать, что не дадут. Он сам не позволит себе. Он упустил все шансы и испортил все, к чему прикасался. Таким беспомощным и никчемным Павлов не чувствовал себя никогда. А еще он впервые ощутил, как подкатывает к сердцу острое желание немедленно все прекратить, закончить, спрятаться от раздирающей душу муки то ли в безумие, то ли прямиком в смерть. "Все кончено. Нет больше смысла трепыхаться, потому что окончательно кончено все". Одно дело прийтись не к месту и не ко времени. Можно вообразить себя героем, непризнанным гением, и под такой маской доживать свой век. Без особой радости, но хотя бы с чувством исполненного долга. Совсем другое - в пятьдесят лет осознать, что ты бездарь, да еще вдобавок хронически невезучая. Эта мысль просто обожгла, и Павлов опять разрыдался. А потом он устал страдать. И заснул. Приснилось ему нечто странное. Он будто бы сидел в автомобиле незнакомой модели, битком набитом электронной аппаратурой. Машина ехала по чужому городу, явно не русскому, за окном проплывали странные шевелящиеся витрины - будто живые, - и удивительные транспортные средства. А еще там ходили люди, как раз вполне реальные, хотя на некоторых одежда была тоже... Не совсем привычная. Провожая глазами одну расфуфыренную модницу, Павлов вывернул шею, и почувствовал: за спиной кто-то есть. Кто-то, увидеть кого очень важно. Он обернулся через левое плечо, безразлично мазнул взглядом по человеку за рулем (тот был в полицейской форме - ну естественно, они же патрулируют свой квартал), и посмотрел назад. И обомлел. Заднего дивана в машине не было, а между передними местами и зарешеченным отсеком для задержанных располагался толстый упругий матрас. На нем, глядя в окно, восседала огромная трехцветная кошка. - Катя? - позвал осторожно Павлов. Кошка повернула к нему голову и улыбнулась. Павлов заплакал снова. Во сне он, молодой и полный сил, разговаривал со своей полицейской кошкой, а наяву слезы капали на мокрую подушку из-под подрагивающих сомкнутых век смертельно усталого пожилого мужчины... - ...да там в виварии решетка на окне болтается! - говорил в это время Шаронов. - Ну люди добрые, почему я - я! - такие вещи знаю, а вы нет? Бардак! Отожмите решетку, и кидайте мешки в окно! Мои ребята примут. Все, до завтра. Спасибо за содействие. Потом сочтемся. Павлов вам от Нобелевки чуток откатит, хе-хе... - Уффф! - он спрятал телефон, прикурил сигарету, с наслаждением затянулся и пошел обратно к крыльцу. Бабай из машины недовольно гавкнул вслед. Дверь оказалась заперта изнутри - то ли сама захлопнулась, то ли Павлов не желал посетителей. Шаронов несколько раз нажал кнопку звонка. Постучал. Рукой, потом ногой. Безрезультатно позвонил на домашний, потом на мобильный телефон Павлова. Сошел с крыльца, прошелся туда-сюда в раздумье. На заднем дворе раздались тяжелые удары. Шаронов обогнул дом и увидел, как из забора с треском вылетает доска. За ней еще одна. Шаронов тихонько ойкнул и огляделся было в поисках чего-нибудь потяжелей да поухватистей, но тут в образовавшийся пролом шагнул человек. - Здра-а-сте... - протянул Шаронов. - Привет, мальчик! - провозгласил консультант институтского "обезьянника". Был он на этот раз без трости, зато с топором. Возбужденный, растрепанный, жизнерадостный. - Ты не обращай внимания! - бросил Голованов небрежно, оглядываясь на дыру в заборе. - Это у нас с парнем как бы личные счеты. Должок. Он мне, я ему. А где сам-то? - У вас точно все в порядке? - спросил Шаронов, косясь на топор. - Будет еще лучше. Так где этот обалдуй? - В доме заперся. То ли горькую пьет, то ли слезами заливается. Повесился вряд ли, чересчур нормален. - Как думаешь, надолго ему поплохело? - Ну... Прямо сказать боюсь. Очень надолго. Если не навсегда. Он вообще невезучий, а тут карта вроде бы пошла - и такое фиаско. Я, конечно, помогать ему буду. Может, оклемается. А может, и нет. Бедняга так измучен, что с него станется вообще удрать в деревню и там сгинуть. Жена справится вряд ли, а я уж точно не удержу. Давайте готовиться к худшему. - М-да... - Голованов испытующе глядел на Шаронова. Тот не выдержал первым. - Если я все посчитал как надо, значит, у одной из кошек Павлова был полусвободный мозг. Что скажете? - У Катерины? Которую убили? Видишь ли, мальчик... - Голованов отвел глаза в сторону и зачем-то поглядел на свой топор. - Я, в общем, пришел к тем же выводам и, пожалуй, куда раньше, чем ты. Она с самого начала странно вела себя для обычного робота. Чересчур. Данные по этому образцу где сейчас? - У нас есть все, что нужно. Даже пара живых контрольных из рыжей серии. Понимания только не хватает. Но это временно. - Ты прикарманил двух рыжих? Молодчина. - Прикарманил... Спер в припадке жадности. Клептомания по интересам. А сейчас думаю: что толку? Сколько удастся прятать их? Как с ними работать в такой дурацкой обстановке? Ну, допустим, я сумею вывезти рыжих с территории - но это же государственное преступление! - Если все получится как я спланировал, они выйдут с территории своим ходом. Задрав хвосты. Шаронов сначала издал нечто вроде озадаченнного собачьего ворчания, потом немного помолчал, склонив голову набок, и наконец предложил: - А пойдемте-ка, на крылечке покурим. Голованов кивнул и легко, как молодой, зашагал рядом с Шароновым, которому едва не годился в отцы. Окажись рядом сторонний наблюдатель, он бы подумал - что за сильнейшее напряжение скопилось в этой паре? Того и гляди полетят искры. Чего-то они оба недоговаривают... На крыльце Голованов молча выкурил сигарету, держа топор на коленях. Выбросил окурок в клумбу и сказал: - В общем, я предварительно договорился. Нужен только красиво прописанный концепт и готовый план работ. И дело в шляпе. Института не дадут, конечно. Даже такой лаборатории, как здесь, не будет. Их просто нет на гражданке - таких. Но условия нормальные гарантированы. Думаю, половину "кошкина дома" удастся переманить запросто. А больше и не надо. - Их сейчас начнут трясти, сами побегут. Жалко