ождь перестанет. Мы дорогу хорошо разглядели сегодня. Там гусеницы нужны. А колеса - даже не представляю. БТРу, например, тухло придется. - Может, обождать? - дед сомневается. - Ну, не понимаем мы, что творится - да и хрен бы с ним. На Руси испокон веку девять из десяти всю жизнь так проживают, ни черта о ней, о жизни, не понявши - и ничего, из гробов назад не лезут с жалобами. Не рыпайся, Никанорушка! Рано или поздно все доведут в части, нас касающейся. Обязаны же. - Тебе доведут... Новые власти. Ты им еще на Библии присягать будешь. Мол, вступая в дружную многонациональную семью великих Соединенных Штатов... Тьфу! Дед в ответ только фыркнул - как бы "ага, прямо сейчас, с радостным повизгиванием". Посоветовал, когда патроны кончатся, не геройствовать, и сдаваться в плен. А лучше - вообще ружья у него оставить. На ответственное хранение. "Ты во Вьетнаме в разведку тоже с голыми руками ходил?", - Ник поинтересовался. "Да не ходил я там в разведку, с чего ты взял? Я снайперов ихних натаскивал, это совсем другая специфика...". Ну, и родственнички у меня. Прямо не знаешь, то ли от гордости надуться, то ли с горя разрыдаться. Дед Ероха нас еще затемно растолкал. Позавтракали наспех, как раз чуток подрассвело, и задами - к машине. Мимо бани шли, оттуда храп молодецкий на два голоса. Я в окошко заглянул осторожно - точно, они, родимые, наши участковые, братья-близнецы Щербак и Жуков. И чего им в Красной Сыти понадобилось? Они же к нам по полгода не наведываются. Не иначе, фээсбэшник Бруховец именно про это их начальству и стукнул. Дед тонкого стального троса принес, мы протянули два конца от кенгурятника на "козлиной" морде к углам крыши - чтобы ветки по лобовому стеклу не били. Я передний мост подключил - на старых УАЗах (а откуда тут новые, спрашивается) вручную муфты в колесах провернуть надо - и за баранку. Помню, вел себя как сомнамбула. Автоматически, без малейших сомнений. Попал под влияние старших. Надо ехать в разведку - поеду. Надо будет "языка" допросить - сделаю. Уж больно они уверенно себя вели, что мой дядя, что его дядя. Собранные, деловитые, целеустремленные. Воины, едрентыть. Часа три катились лесными тропками. Явно не только пешеходными - как раз в ширину "козла" и с заметной колеей. Ник и вправду обязанности штурмана исполнял - жалуясь на забывчивость, то и дело сверялся с какой-то схемкой, по компасу ее ориентировал, и показывал обманные места, где просека вроде прямо идет, а на самом деле в болото заманивает. Много их оказалось, таких обманок, ох, много. - Чудной все-таки мужик, - говорю, - дед Ероха. Машину свою пожалел, а карту секретную, на которой, может, все благосостояние его держится - пожалуйста. - Так он знает, что я карту проглочу в случае чего. А дорожка эта, она, Леха - ого! Когда я родился, ей уже лет двадцать было. Великий браконьерский путь. Сколько по нему пушнины утекло в невообразимые места, подумать страшно. Ракетчики ее целыми грузовиками вывозили - и на самолеты. И сейчас возят. Но ты учти - никому! Уж лучше юсерам про нее расскажи, чем нашим. - Да мне, - говорю, - без интереса. Вы ж меня в долю не возьмете. - А я и сам не в доле. Я, Леха, местный диссидент. - Ты всеобщий диссидент. Всеобъемлющий. - Должен же кто-то людям правду в глаза... Тормози, приехали. Еще чуток, и нас засечь могут. Кое-как запихнули машину в ельничек, ветками прикрыли. Ник на схему глядит. - Значит, вот в эту сторону база, а вон в ту место посадки неопознанного объекта. Разумно было бы сначала подобраться к ракетчикам и предварительно, так сказать, разнюхать обстановку. Принимаю решение: в виду нехватки времени базу - на фиг. Что мы ее, освободим, что ли, если захвачена противником? Возвращаться будем, тогда, может, заглянем. Идем к объекту. Там наверняка основной гадюшник копошится. - А мне кажется - там, - я к базе поворачиваюсь, чтобы слышать лучше. Вертолет у них взлетает. Если по звуку судить, так отечественный. Лишним шумоподавлением не отягощенный. Впрочем, я не специалист. Ник тоже послушал, хмыкнул недоуменно, и говорит: - Ты лучше маскхалаты доставай. Халатами своими трофейными Ник гордится, они каким-то образом то ли рассеивают, то ли скрадывают тепловое излучение. Человека в такой одежке только визуально обнаружить можно. Что проблематично ввиду эффекта "плавающего камуфляжа". Все-таки гады юсеры, это ж надо так зажраться, чтобы столь высокотехнологичную одежду сотнями тысяч штамповать. А мы какую-то смешную Португалию едва догоняем по валовому продукту на рыло. Облачились и пошли, куда Ник сказал. На противника наткнулись буквально через десять минут. Точнее, я бы наткнулся - Ник заметил. Трое в таких же, как у нас, натовских шмотках тащат на себе объемистые контейнеры. Идут почти в ту же сторону, что мы, пересекают наш курс под углом градусов в двадцать. Без оружия - ну, вообще оборзели. Топают, пыхтят. Один о корень запнулся, чуть не упал, и говорит с выражением: - Ф-ф-фак! Другой ему по-юсерски: - Ничего, доктор, уже недалеко. "Доктор" матерится такими словами, которых я не знаю. Я Нику едва слышным шепотом на ухо перевожу, чего могу. Дали троице убраться подальше, чуть-чуть подправили курс, но прямо за юсерами не пошли. Еще минут через десять Ник забеспокоился, бинокль достал. - Справа пост, - шепчет. - Почти ничего не вижу... Да оно и к лучшему. Однако, людно в нашем лесу становится. Что-то они там делают, суетятся. Ладно, идем дальше. По-моему, уже совсем близко. И еще через пять минут мы в стенку уткнулись. Ник едва успел мне рот зажать, потому что я от неожиданности и страха взвыть собрался в полный голос. Вроде, лес. А поперек - невидимая стена. Не пускает дальше. Отталкивает мягко, но непреклонно. У Ника лицо вытянулось. - Это, - бормочет, - что-то новенькое. Одной рукой стену пробует, другой... Впечатление такое, что правая рука входит глубже. А потом Ник изворачивается боком, и заметно продвигается вперед. И застревает. - Ловко сделано, - говорит. - Ну, Леха, останешься здесь. Ложись, отдыхай. Только веревку из рюкзака вытащи. Да, там еще один халат завалялся, его тоже давай. А сам карабин - наземь, и халат расстегивает. И начинает доставать из-под халата все, что у него есть в карманах и вообще на теле железного, включая поясной ремень и перочинный ножичек. Складывает кучкой. Часы снимает. И резко - вперед. Как-ак он носом в землю спикировал! Чуть из сапог не выскочил. Я к стене подхожу, руку левую в нее сую осторожно, и чувствую - браслет с часами по запястью поехал. Ник шепотом ругается, не хуже того "доктора", хотя и малость понятнее. - Что ж за несчастье такое! Мало того, что с голыми руками идти, так еще и босиком! В сапогах-то гвозди железные. Ник обувь сбросил, индивидуальный пакет разорвал, обмотал портянки бинтом зеленым, чтобы не сваливались. Вздохнул тяжело, головой покачал, веревку в карман запихнул, запасной халат - для "языка", чует мое сердце - через плечо. Стоит, озирается. - Кол бы вытесать, да боязно топором стучать - услышат. Ладно, там найду чего-нибудь... Барахло мое прибери и вон туда, под елочки падай. Да, вот тебе карта. Если до утра не вернусь, иди к машине и езжай к деду Ерохе. Расскажешь все, что видел. Попадешься юсерам... А ты не попадайся! Ну, племяш... - Ни пуха, - говорю. Ник с заметным удовольствием к черту меня послал, и трусцой за деревьями скрылся. Раз - и нету его. Хорошие у юсеров маскхалаты. Я вещички собрал, под елки заполз, лежу, стараюсь не думать о стенке. Вообще стараюсь не думать. Потому как ничего не понимаю - ну совсем. Впрочем, если верить деду Ерохе, я не один такой на белом свете. Куда более, чем не один. Очень хочется последовать совету деда и обождать, пока сверху не спустят информацию в части, нас касающейся. Пусть даже наврут с три короба. Пусть даже это юсеры врать будут. Просто если они насобачились такие стенки на голом месте сооружать... Не фиг об них рогами биться. Разумнее сдаться на милость победителя, сэкономив максимум сил, а потом низвести оккупанта путем выгрызания изнутри. У китайцев, говорят, неоднократно получалось. А русские, что, хуже китайцев? Да русские хуже всех! Нас приди и завоюй - все равно получишь... Затяжную нервотрепку, а потом по морде. Хоть у татаро-монгол спросите. Час лежу, за Ника переживаю. Два лежу... - Принимай гостя, Леха. Ствол ему в ухо ткни для солидности. Я от долгожданного шепота аж подскочил. - Ну, ты даешь... Он даже почти не запыхался, Ник. Садится, берет у меня сапоги, начинает обуваться. "Язык" валяется полутрупом, слабо шевелясь. Упакован в маскхалат, руки связаны за спиной, рот грязным носовым платком заткнут и бинтом перехвачен для надежности. - Леха, сунь ему берданку в рожу. А то он, кажется, не понимает, до чего все серьезно. Два раза сбежать пытался. Я зверское лицо сделал и в глаз пленному из "Сайги" прицелился. Реальным таким движением, будто Ник мне что-то ужасное про "языка" сказал, и решил я, значит, гада порешить. Проняло беднягу - всхлипнул и шевелиться перестал. - Как все смешно и глупо, - Ник шепчет, рассовывая по карманам свои причиндалы. - Я-то, дурень наивный, думал, что люди научатся читать мысли на расстоянии и поражать врага усилием воли. К этому, по идее, все должно идти. Духовную сферу развивать надо, она же у человечества в полной заднице! Такой неисчерпаемый резерв, и никак не задействован! Я верил, надеялся... Что уже внуки - пусть не мои, но хотя бы твои, Леха - будут в любви объясняться взглядом, лечить болезни наложением рук, и понимать другого как себя. А эти уроды... Фу! Рабы высоких технологий, мать иху так. Жалко, не вышло его комбез прихватить, не пролез бы через стенку. Там, по-моему, даже ширинка с микролифтом. А электроникой напичкан... И что их охранная система? Те же самые тепловизоры и радары, как у нас. Один-единственный русский мужик в юсеровском маскхалате - и никаких проблем... - Ник, ты о чем? - Да о том, что тормоз я и бестолочь. Обрадовался, в войнушку решил поиграть. Идем, Леха. Отконвоируем это чудо к машине, тогда и допросим чуток. Потешим самолюбие. А дальше посмотрим, куда его. На базу, наверное. Там уж, наверное, заждались хоть какого-то результата. - А... А чего же юсеры по лесу бродят? - шепчу я, совершенно обалдев, в уходящую спину: Ник стволом карабина толкает "языка" перед собой. Пленный испуганно озирается, ствол беспокоит его очень. - Да похоже, наши с юсерами в этом деле заодно. Видать, обе стороны до того в штаны наклали, что решили вместе бояться. Я тебе не сказал, ты уж извини - показалось мне, будто на посту бойцы не с М-16, а с русскими "абаканами" стоят. Тогда не поверил, теперь - запросто. Международная кооперация. В свете прогрессивных веяний. - Может, на пост его и отвести? Два шага ведь. А то чего-то мне тоже... Боязно. - Этим дристунам, - Ник кивнул в сторону поста, - во! И оттопырил средний палец. - Если хотят, пусть отнимут, понял? - Так что там было-то, за стенкой? - я хотел сначала ляпнуть "машина времени?", но удержался. Я Нику верил, и не верил. Понимал его слова, и не понимал. Чувствовал, до какой степени он раздосадован, обманувшись в своих ожиданиях. А еще - я ему был очень благодарен за то, что Ник, вроде бы, не расстраивался из-за пропажи с горизонта юсеров-завоевателей. Знаете, это ведь не большое удовольствие - обозвав родственника и соседа параноиком, вдруг обнаружить, что он действительно псих, да еще и кровожадный, - Звездолет там был, Леха. Офигенный. Ник подумал и добавил: - Жаль, что ты не видел. Словами не опишешь. Хотя... Теперь у нас есть заложник. Если доведем его в целости, конечно. Так что все может быть. Авось, наглядишься вдоволь на дивный агрегат. Еще подумал, вздохнул, и сообщил: - Юсерский... К машине мы заложника доставили почти без происшествий - только разок пришлось врезать ему прикладом, когда мимо шел вооруженный патруль. Ник с добычей расставаться не желал принципиально, хотелось ему все-таки самую малость в войнушку сыграть, а пленный сообразил, что мы от кого-то таимся, и возжелал этому кому-то сдаться. Ну... Получил. Сам виноват. Мы запихнули страдальца на заднее сиденье "козла", освободили от кляпа, и принялись тешить самолюбие. - Имя! Звание! Должность! - сдержанно рявкнул я. - Отпустите меня! Пока не поздно! Вас уничтожат! Я ничего не скажу! - взмолился пленник на совершенно испохабленном юсерском наречии - я едва разбирал слова, он сливал концы и начала воедино как француз, да еще и словно полный рот жвачки набил. Впрочем, он мог быть из какой-нибудь южной провинции. Ник крепко дал ему в ухо. Даже я услышал звон. На добавку Ник дал ему в глаз. Смачно. Я на полном серьезе решил, что сейчас увижу, как летят искры. - Ты это... - пробормотал я в смущении. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. - До свадьбы заживет, - обнадежил Ник. - Калечить не буду. Фанеру бы ему пробить - по-нашему, по-солдатски. А ну... Свободной рукой он заставил пленного сесть прямо, и начал бить его кулаком в грудину. С глубокомысленным, немного отстраненным выражением на лице. Который уже раз в жизни я возблагодарил небеса за то, что Вооруженные Силы РФ теперь полностью контрактные. Не хотел бы я научиться так профессионально "фанеру пробивать". Пленному хватило пяти-шести ударов. - Кримсон! Стивен Кримсон, сэр! Сержант! Командир отделения биологической защиты! - Какой-то дохлый у юсеров сержант пошел, - усомнился Ник. - Да он вроде начхима, - перевел я. - Начхимы, они знаешь, разные бывают. А этот так... Бродил, цветочки нюхал. Ладно, спроси, как их сюда угораздило. Тут Кримсон, видимо, собрался с духом, потому что заартачился, и потребовал объяснений - кто мы, да откуда. Ник пробил ему фанеру вторично. Фанера едва не затрещала. Увы, сержант-биолог почти ничего не знал. У корабля разладились какие-то жизненно важные системы "на выходе из прыжка" - я дословно передаю - и он принужден был немедленно совершить аварийную посадку. Никогда такого раньше не случалось, судно было чрезвычайно надежным. Летел корабль домой. На Землю. - А откуда вы шли? - С Новой Англии. - Хм... Цель рейса? Задача? Кримсон задумался. Ник пошарил под сиденьем и извлек ржавые пассатижи. - Доставка вспомогательной энергетической установки для атмосферного генератора, сэр! Послушайте, друзья, отпустите меня! Мы должны взлететь с минуты на минуту! - Без тебя не улетят. - Мы военный транспорт! Не гражданский! Вы понимаете?! Ах, вы же ничего не понимаете... Как... Как это случилось с нами? За что?! Отпустите меня, пожалуйста! И тут сержант Кримсон расплакался. - Не переживай, - Ник похлопал сержанта по плечу, тот от ласки вяло увернулся. - Отпустите меня! Ради всего, что для вас свято! Еще остался шанс... Совсем немного времени... - Мы думаем, - обнадежил я сержанта. - Какой сейчас год?.. - прорвалось сквозь рыдания. - Девятнадцатый. - О... О-о-ууу... - Слушай, Ник. Давай закруглять эту трагедию Шекспира. Мы не сможем от парня ничего добиться - я не понимаю толком, какие задавать вопросы. И... Ты погляди, как его ломает. Мне, например, противно и стыдно. А тебе? - Спроси, какой год у них! И как там Россия, спроси! Это же главное! Это... И тут у Ника знакомо шевельнулись уши. - В "собачник" его, живо! И к нашим! Когда мы запихнули беднягу Кримсона в кормовой отсек "козла", вертолет был уже совсем близко. Тот вертолет. Чоппер. - Раша! Раша! - успел Ник проорать Кримсону, волоча его к задней двери. - Как там Раша?! - Фа-ак... Ю-у... Ба-ас-тард... - проныл Кримсон в ответ. "Козел" натуральным козлом скакнул из ельника - я наступил на педаль от всего сердца. Вертолет ходил над нами. Деревья мешали ему сесть, но зрение у него было, похоже, орлиное. - Выпустим! - крикнул я. - Пусть вернется к своим! А то хреново все это кончится! - Нельзя! Я сам хочу! Но нельзя! Такой подарок Родине! Кто мы будем, если отпустим его?! - Ник, ты сумасшедший! - Леха, это долг! Сержант поможет нам изменить мир! В лучшую сторону! Да, он мало знает! Но для нас - много! Я чуть не врезался в сосну. Просека была настолько узкой, что даже малейший занос погубил бы нас. Больше всего наше передвижение напоминало бобслей. С учетом того, что бобслеисты трассу знают досконально, а я - ни ухом, ни рылом. Но мы двигались очень быстро. Отчаянно козля. В эту несгибаемую тачку нужно погрузить где-то полтонны, лишь тогда подвеска сожмется, и "козел" станет комфортен. Кримсону в "собачнике" весело, наверное, было. И тут вертолет пальнул. Машину здорово тряхнуло, в лесу на мгновение стало очень светло. Я рискнул оторвать от дороги один глаз, и в зеркале обнаружил стену огня. - Сэйв ми! - заорал сержант. - Шат ап! - Сэйв ми, рашенз! Я опять чуть не влетел в дерево. - Ты хочешь, чтобы мы - МЫ?! - спасли тебя?! - Вы убили меня! Убили! Теперь спасите! Умоляю! - С ума сошел от страха, - заключил Ник. Вертолет пальнул снова, опять нам под хвост, на этот раз попав заметно ближе. - Сколько до базы, Ник?! - Таким ходом еще пару минут! Я уже просвет вижу! Как тут включить мигалки и сирену?! - Да хрен его знает! Ник зашарил по центральной консоли. Машину бросало, тыкать пальцами в кнопки было трудно. Вертолет болтался где-то сверху, действуя на нервы. Интересно - он ужасно раздражал, но не пугал. В тот момент мне не было страшно вовсе. Я просто выполнял задачу: как можно быстрее доехать до своих и не разбиться. Скорость реальная была километров полста, не больше, но в узкой щели воспринималась на все сто. - Чего он перед нами не жахнет?! - озадачился Ник. - Я, кажется, знаю, чего! Урод! Скотина! Вонючий параноик! Страшно завывая сиреной и весело мигая лампочками - Ник таки нашарил кнопку - мы выскочили на расчищенный участок и закозлили по кочковатому полю. В сотне-другой метров впереди из лесу выходила дугой подъездная дорога базы, и зеленели железные ворота с красными звездами. Мне даже не надо было к ним сворачивать - значит, разгона хватило бы вполне. Я собирался протаранить ворота и, петляя, укрыться за строениями базы. Пусть вертолет хоть все тут расстреляет, а я от него как заяц - финтами. На базе должны быть средства ПВО. И вообще, здесь живут военные, это их профессия - убивать и погибать. Я не хотел ни того, ни другого. Помню как сейчас эту картинку - я будто сфотографировал базу. Поднимающийся из-за домов вертолет. Наш, родной, такой хищный, прямо летучий крокодил, машина огневой поддержки. Перекошенные физиономии, прилипшие к окнам в будке КПП. Рядом два "Хаммера" - ага, много тут на них наездишь, по лесу-то - и застывшие в опупении юсеры числом особей с десяток. Получайте, гости дорогие, русский сувенир... Ворота были совсем рядом, я крикнул: "Держись!". И тут вертолет попал нам в корму. Он именно туда с самого начала целился. ***** Щербак и Жуков стоимость павшего смертью храбрых "козла" выплатили в троекратном размере, после чего их из милиции уволили к чертовой матери за халатность. Фээсбэшника Бруховца к той же матери уволили за потерю бдительности. Чуть ли не на следующий день близнецы встретили убитого горем чекиста в ресторане, взяли под руки, отвели в сортир, и начали топить - сами догадываетесь, где. Как я и думал, это Бруховец капнул милицейскому начальству, что братцы запустили дела в Красной Сыти - вот их и понесло исполнять служебные обязанности в неудачный момент. Похлебав водички, Бруховец ожил, вырвался и, в свою очередь, прилично навалял близнецам. Всех троих повязали и упекли на пятнадцать суток. Не знаю, за что именно, но, говорят, разжаловали и уволили командира ракетчиков. Цепная реакция и до Красной Сыти докатилась - наши председателя сменили. Хотели еще народного депутата отозвать, да не нашли его. По сей день, наверное, лежит в ванне и из горла пьет. Аж завидно. Никанор домой вернулся только года через два с лишним. Не думаю, что его столько времени спецслужбы допрашивали. Зато слухом земля полнилась, что папаня мой пообещал ему пулю в лоб. Правда, дед Ероха поправил: лучше в глаз - он же снимет с племянничка шкуру и набьет отличное чучело. По такому случаю тряхнет стариной. Я, честно говоря, призадумался над этим заявлением - что именно дед имел в виду? Конечно, Ника когда увидели, пальцем не тронули. Ограничились всеобщим игнорированием. На него смотреть-то больно теперь. Меня, в основном, поломало, а его больше контузило. Мама постарела заметно. Отец сильно пьет. Отношения у них совершенно расклеились. Мне осталось две операции, и тогда я буду нормально ходить. Это еще два года на костылях. Оплачивает лечение АО "Красная Сыть", попросту говоря - все село вскладчину. Платит, как я понимаю, охотно. Благодарная Родина взяла с меня подписку о неразглашении государственной тайны, а взамен дала скромную пенсию по инвалидности. Наверное, так мне и надо. Мама вспоминает, что первое время я во сне разговаривал по-английски с каким-то Стивеном. Потом это прошло. ***** Значит, при выходе из прыжка у них случилась авария. На самом-то деле, я думаю, отказ систем был только следствием. Что-то произошло со временем и пространством, когда они прыгали - и корабль пострадал. Так или иначе, но они прилетели домой. Подали сигнал бедствия и пошли на аварийную посадку - уж на кого Бог уронит. Довольно скоро они сообразили, что попали малость не туда домой. Вернее, как раз туда, но не тогда. Мне трудно представить себе их ужас. А может, ужаса особого и не было. Хотя бы потому, что военные, как я теперь понимаю, запрограммированы сначала изо всех сил выкручиваться, использовать малейший шанс любой ценой, а потом уже, когда спасутся - переживать. Вероятно, они пошли по схеме, определяющей порядок действий при аварии на враждебной территории. Или потенциально враждебной. Постарались по максимуму задействовать преимущество отдаленного глухого района. Закрылись стеной, блокировали передачу любого сигнала электрической природы (дабы аборигены не смогли донести о происшествии), занялись починкой. Чтобы взлететь и, мне так кажется, опять прыгнуть. Назад, к неведомой Новой Англии? Видимо, да. И снова вперед, домой. А что им оставалось? Только попробовать воспроизвести ситуацию. Конечно, их посадку засекли. И зря они гоняли над лесом свой вертолет. Чего хотели - осмотреться? А почему нет? Они были уверены в своем технологическом преимуществе над нами, дикарями. Им не пришел на ум апокалиптический образ русского мужика в юсерском маскхалате, с веревкой и без сапог. Но и мы, в ответ, напрягли их, конечно, здорово. Больше, чем следовало бы. Хотя они же не спросили - чего это там у вас летит по небу большое и страшное, в количестве безумном, и садится в городе, до которого рукой подать. Не бомбить ли оно нас собирается? А то мы бы честно ответили - дон'т ворри, гайз, оно вас не бомбить, а изучать намерено. Они привезло в город тучу разного начальства и специалистов в ассортименте, и военных без числа, включая соотечественников ваших две роты спецназа. При поддержке реббе Менахема Гибеля, чтоб он был здоров. Еще им не повезло с очагами цивилизации поблизости - очень секретной военной базой и деревенькой Большие Пырки. И конкретно с Никанором - совсем никому не повезло. Но дядя Ник, он в данном случае проходит, скорее, по графе "стихийные бедствия". И я его, в принципе, даже простил. В том принципе, что не желаю ему немедленной мучительной смерти. Ну его к черту, и Бог ему судья. И всех нас. И всем нам. Когда я вспоминаю, как активно и почти что радостно - в едином порыве, хе-хе - Красная Сыть готовилась воевать... И когда свои эмоции тех дней освежаю в памяти - оторопь берет. И комком подкатывает к горлу страшное предположение. А не мы ли сами притянули себе на голову беду? Целый месяц отрезанное от жизни село набухало, как нарыв, в котором гноилась обида на цивилизованный мир и разные подавленные страхи. И будто нарочно рядышком Ник со своим душевным заболеванием бродит, а паранойя штука вирусная, в свое время один-единственный Сталин ею пол-страны заразил... И, короче, гноилось оно, нарывало, коллективное бессознательное, а потом собралось воедино, да ка-ак шарахнуло по небу... А там, километров за полмиллиона и лет через двести-триста, звезолетик пролетал... А? В точности, как Ник мечтал - усилием воли поражать врагов. При отсутствии врага поблизости - достанем хоть из грядущего. Не впервой. Мне даже не стыдно, если это так и вышло. Только больно. Очень. А с сержантом Кримсоном, в общем, логично поступили. Единицей пожертвовали во имя будущего целого мира - такого, в каком жили. Значит, оно им нравилось, это будущее, и этот мир. Убили парня со смешным, немного детским лицом человека, который всегда хорошо питался и не знал, похоже, ни одного из известных нам страхов кроме страха гибели. Он и вел себя будто отважный, но очень маленький пацаненок... Действительно, не оставлять же неотесанным агрессивным дикарям такого гостя из будущего. Который знает мало, но дикарям и того - по уши. Или не дикарям? Может... Русским? Впрочем, уж на это мне точно наплевать. Меня волнует совсем другое. Проклятый чоппер дважды мазал, потому что целился в Кримсона. Только в него. Потом он изящно и без жертв отбился от нашего вертолета, просто двигатель ему попортил слегка, и нырнул за стенку - там на миг открылась дыра. А через несколько минут стенка пропала, корабль взлетел, и больше его никто не видел. Они не смогли защитить своего, не рискнули вступить с нами в прямую драку, чтобы вернуть его, и тогда просто убили. Они сработали чисто - ни один из наших не умер. Чисто и холодно. Такие вот щепетильные ребята. Не то, что мы, уроды безответственные - простой душевный парень Леха и его дядя, тихий параноик Никанор. Знаете, я хочу верить, что они все погибли при очередном прыжке. Или сидят где-нибудь на Новой Англии нашего, девятнадцатого, года, на которую еще не ступала нога человека. И горючего для следующего прыжка - нету. Значит, сидят они там, за изучением Устава и строевой подготовкой коротают дни свои... Кукуют, так сказать. Пусть им воздуха надолго хватит. Я был бы счастлив знать это наверняка. 2001, 2002. ВРЕДНАЯ ПРОФЕССИЯ С утра пораньше звонит налоговый и ласково так говорит: - Ну че, Сикорский, вешайся. К те москвич с проверкой двинул. У меня кусок яичницы поперек горла - хрясь! Сижу, кашляю, глаза на лбу, душа в пятках. - Эй! - кричит налоговый. - Старик! Не так буквально! Давай, вылазь из петли. Мож, обойдется еще... Отдышался более-менее, кофе хватанул, язык обжег. Весело день начинается, одно слово - полярный. - Какого черта этот москвич ко мне поперся? - в трубку бормочу. - Он же вас проверяет, вас! - В том-то и дело, что нас. В квартальных файлах ковырялся, и вдруг спрашивает - эт че еще за хрень, "КБ Сикорского"? Мы ему - нормальное АО, как хочет, так и называется, имеет право... А он - да не, я интересуюсь, откуда у вашего Сикорского такие льготы нечеловеческие? Какой сумасшедший с какого потолка ему все это срисовал? Судя по схеме налогообложения, там ваще не коммерческая фирма, а государственный интернат для инвалидов детства. Ну, я и... Замялся налоговый, вздыхает тяжело. Изображает, будто у него совесть есть. - Че ты? - спрашиваю, а в общем-то, уже догадался, чего он. Иначе бы не позвонил. - Ты извини, - говорит, - старина. Ну затрахал он нас, понимашь? До ручки довел. У меня прям само вырвалось - раз вы такой недоверчивый, господин советник первого ранга, так подите и лично оцените, чем Сикорский занимается, и почто у него эдака бухгалтерия. Мол были сигналы - не вертолеты он там конструирует... - Спасибо, - говорю, - дружище. Век не забуду. А сам уже в прихожей, куртку надрючиваю. Теперь на всех парах в ангар. Только бы успеть раньше москвича. Прямо вижу эту сцену - является дурак столичный с наглой рожей, удостоверением размахивает, финансовую отчетность требует, а ребята от него - кто по углам, а кто и под стол. Перепугаются, неделю потом работать не смогут от заикания и трясения рук. А с городом что будет? Одна у нас бригада такая уникальная, другой нету. - Ткнул бы ты его в дерьмо носом, а, Сикорский? - Размечтался! Как бы навыворот не вышло... - Но у тя ж с документами порядок! Или нет?! - тревожится налоговый. - Это единственное, с чем у мя порядок! - рычу, и выкатываюсь за порог. Опять двадцать пять. В смысле минус столько Цэ. По-нашему тепло. Подогреватель успел машину самую малость раскочегарить, завожусь легко. Первым делом схему города на дисплей. Та-ак, где мои героические сотрудники? Похоже, все еще ковыряются на Космонавта Мельника. От сердца малость отлегло. Вызываю техника-смотрителя. - Пробили! - орет. - Вот прям тока что пробили затыку! А из колодца как хлестанет! Фонтаном! Игорь, ты не поверишь, у нас тут на всей улице от стены до стены - по колено... Ладно, с божьей помощью вычистим. Ты не волновайся, щас мы твоих каскадеров отмоем, и мигом подвезем. - Не надо мигом! - умоляю. - Медленно ехай, понял? - Не-а. Че случилось? - Если медленно поедешь, ниче не случится. Просто к нам в ангар прям щас топает целый налоговый полковник из самой Москвы. А ты ж моих ребят знаешь... Короче, надо, чтоб я этого страшного дядьку встрел и подготовил. - А-а... Ну, минут сорок-то я нашаманю, но больше че-то не хочется. Они, понимаешь, по тебе дико соскучились. Нервные уже, у Кузи опять глаз дергается. - Полчаса вполне хватит. Дергается, говоришь?.. Ниче, передергается. Трогаюсь с места, а сам думаю - передергаться-то оно, конечно, передергается. И вообще, Кузе надо привыкать, хоть полегоньку, но общаться с нормальными людьми. А то вот убздыхнет меня по весне сосулькой, или, допустим, в катастрофу на машине въеду - и как тогда?.. Но все равно Кузю ужасно жалко. Если глаз у него - значит, к краю близко. Не может Кузя безGменя подолгу. Целую ночь бригада на Мельника возилась, я в кои-то веки нормально выспаться успел. Так, что нам еще нужно? У ребят привычка - как вернутся с пробоя, сразу ко мне в кабинет лезут. Не-ет, сегодня этот номер не пройдет. Звоню офис-менеджеру. - Баба Катя! - кричу, едва на том конце трубку сняли. - Тревога! Шухер! Бегом в ангар! Станешь на входе, бригаду перехватишь, и в жилой отсек ее загонишь! Чтоб никто ко мне ни ногой, пока сам не разрешу! А в трубке внук ее спокойно так: - Здрасте, дядя Игорь. Вы че, забыли, у бабушки отгул сегодня. Она к маме уехавши, в шестой район. Свечи повезши и лампу керосиновую, там у них с полуночи электричества нет. - Зачем свечи, если и так светло? - Это вы, дядя Игорь, у них спросите. Из шестого района баба Катя к ангару вовремя никак не поспевает. Кто еще может перевозбужденную бригаду утихомирить? Разве психолог, который с нами работает. Вызываю. Блокирован номер. Значит, работает психолог. Только, увы, не с нами. Если все сегодня обойдется, премию себе выпишу ненормальную. В психопатологическом размере. Контора у нас на отшибе, считай за городской чертой, здоровый такой ангар. Удобно - я прямо внутрь заезжаю через подъемные ворота, и у двери своего кабинета торможу. Вот она, конура родная - тепло, светло, целая стена завешена грамотами от мэрии, в аквариуме жабиус дрыхнет. Сразу как-то легче на душе. Только вдруг телефоны звонить начинают - и на столе, и в кармане разом. Подношу к ушам обе трубки, и слышу в реальном стерео трубный рев дорогого нашего градоначальника. - Сикорский хренов! - мэр орет. - Че, этот хрен московский у тебя уже? - Ждем-с, - отвечаю. - Хорошо, успел я, а то боязно за ребят. Вдруг он кусается, или еще че... - Ребята... Че ты мне про ребят, твои интеллигенты хреновы всего Космонавта Мельника на хрен засрали, десять хреновых цистерн туда ушло художество ихое вывозить! - А че вы хотели? - спрашиваю. - Там же уклон, и в самом низу затыка. Давление прикиньте! По нашим расчетам просто обязано было пернуть, иначе никак. А Мельнику по фигу, он космонавт. И не такое, небось, видал. - Ты у меня на хрен дошутишься! Язва, понимаешь, сибирская! Слышь, Игорь, хрен с ним, с Мельником, у меня к те разговор серьезный. - Закон такой есть, - говорю, - "Под давлением все ухудшается"! Физика. - Это ты про че?! - удивляется мэр. - Про затыку под давлением. Затыку пробили, давление получило выход, и пернуло. Че теперь, не пробивать больше? - Да забудь ты на хрен про свое давление пердящее! - У меня-то давление нормальное. Утром тока мерил. Сто двадцать на семьсят. Хоть на Марс запускай вместо Мельника вашего ненаглядного. - Я Мельника этого не просил у нас в городе рожаться... - отдувается мэр. - Слышь, Игорь, ну прости. Не хотел на тя орать. С самого утра как начались форс-мажоры... В шестом районе отвал подстанции - знаешь, да? Потом у связистов какой-то облом системы загадочный, сидим теперь без спутника. А щас звонят - сына из школы грозятся выгнать, педагоги хреновы! Ну, думаю, хватает неприятностей для одного-то дня... Ниче подобного! Ты представь - какой-то тундрюк бухой прямо у мя под окнами на снегоходе в "Макдональдс" въехал. Через витрину. Ну че, ну вот че тундрюку надо в этой хреновой бигмачной?! - Вкус сезона попробовать, - говорю. - Фирменную приправу "МакСпирит". О, как ласкает тундрюкское ухо это знакомое - нет, я бы даже сказал - знаковое слово! - В общем, Игорь, я че решил. По закону ты не обязан докладывать налоговику о характере своей деятельности. Верно? Ну, вот и не говори, чем именно занимеашься. Я от такой резкой перемены темы малость дурею, трясу головой, и тут понимаю, что до сих пор сижу, как последний у-о, с двумя трубками. - В документах че записано - Сикорский предоставлят городу инжиниринговые услуги, так? Документы у тя в порядке, я знаю. Начнет москвич докапываться, какие такие услуги, скажи - идите на хрен, вертолеты конструирую, и ваще, у мя секретное КБ. - А он ко мне после этого с прокурором не явится? - сомневаюсь. - Прокурор ему сам явится! - мэр заверяет. - В кошмарном сне. Так и сказал - пускай тока ко мне сунется, я из этой евражки сошью варежку. Он знаешь, где живет, прокурор-то? Из коляски не вывались - на Космонавта Мельника! Прокурору твои услуги, эта... - инжиниринговые! - не реже, чем раз в неделю требуются. - Ну, если прокурор... - Тока не проболтайся, а? - Да мне болтать ваще незачем. И так за сто шагов до ангара понятно уж, че за конструкторское бюро. Очень секретное. - Мож, не собразит. Главна штука, молчи. Я даже представить боюсь, какая вонь подымется, если москвич узнает, до че тут у нас все запущено. - Насчет вони, - киваю, - это вы прямо в дырочку. Градоначальник мою аллегорию игнорирует, советует мужаться, и отключается. Кладу трубки по местам. Сижу, жду москвича, кошусь одним глазом на компьютер с бухгалтерией, другим - на ящик с бумажной документацией. Руки так и чешутся лишний раз все проверить. Э-эх, была не была! Ворошу бумаги, прикидываю, к чему москвич придраться может. И тут стук в дверь. Начальственный такой. - Милости просим! - весело почти кричу. А поджилки-то трясутся. И мэр накрутил дальше некуда, и самому неуютно. Если обещанная вонь действительно поднимется, "КБ Сикорского" через полгода-год можно будет закрывать. Фирму жалко, а особенно жаль ребят - ну кому они, кроме меня, нужны... Заходит страшный московский дядя. И вправду страшный. Здоровый шкаф, морда кабанья, взгляд свирепый. Носом крутит. Принюхивается. - Здрасте, - хрюкает. - Полковник Дубов, налоговая полиция, внеплановая проверка... - и прямо-таки жрет меня круглыми поросячьими глазками. А у вашего покорного слуги видок подозрительный донельзя - бумажками обложился, ни дать, ни взять, злостный неплательщик и уклонист от налогов по-быстрому бухгалтерию подчищает. - Кто тут Сикорский? Я аж оглядываюсь - да вроде нет больше никого в кабинете, только жабиус. Он, конечно, зверь для своей породы ненормально крупный, но все равно его за генерального директора даже с пьяных глаз не примешь. - Я Сикорский, я. Вы присаживайтесь, господин полковник. - Благодарю. Слушайте, а откуда запах такой жуткий? И на улице, и внутри. Канализацию пробило? Засмеялся бы, да боязно, чересчур свиреп на вид полковник, не поймет юмора. У нас в городе про канализацию "пробило" - самое ценное слово. Потому что, значит, до этого ее намертво забило. Как давеча на Космонавта Мельника. А если забило - то, получается, что? Получается, должен прийти тот, кто умеет ее пробивать. Ну, а к запаху мы все привычные. Я не в том смысле, что только мы - "КБ Сикорского" - а вообще местные. Жизнь такая. - Да здесь, - говорю, - на пригорке, роза ветров косая. Особенно по вторникам - че тока сюда не несет. Тундрюки еще в позапрошлом веке жаловались, сам в городской хронике читал. Ну, чес-говоря, про аборигенов я малость того. В вечной мерзлоте фекальная канализация вообще плохо себя чувствует. Холодно ей, болезной. Тем более нашей, которую при царе Горохе тянули, наспех да неглубоко. И городишко раньше малюсенький был. Но худо-бедно дерьмо по трубам плавало. А сейчас тут опорная база громадной добывающей компании. Народу тьма, домов новых понатыкано, а сети-то коммунальные к чему подключали? К старой дохлой системе с узкими коллекторами, замкнутой на слабенькие отстойники. Да и качественный состав дерьма радикально изменился. Лет тридцать-сорок назад что по коллекторам текло - оно самое, газетами разбавленное. Так сказать, родственные материалы. А теперь народ чего только в унитазы не кидает, особенно милые дамы, хоть и запрещено это строжайше. Ну и клинит поток. Жуткие пробки образуются, дерьмо на улицу прет, а там его морозцем прихватывает - и вообще конец. Да и под землей потоку застаиваться ни в коем случае нельзя. Мало того, что мерзлота, так еще и ненормальная, перемерзшая - мы ведь кристаллический газ разрабатываем. - Чем же это тянет? - полковник снова нюхает, и окончательно косорылится. - И откуда? У вас офис насквозь провонял. Чистый сероводород. Неужели с комбината? - Не-е, природный газ вовсе не пахнет, в него потом специально меркаптан добавляют. Я говорю - роза ветров. Кто его знает, че летит, да откуда. Мож, олень в тундре сдох... М-да, про оленя - это я тоже слегка не очень. Год назад комбинатские раскошелились и прекрасную регенераторную построили - вон она, рядышком, километра не будет. Только смысла в ней почти никакого, пока трубы под землей старые лежат. Эх, наврать бы полковнику, что это с регенераторной вонищу несет - так ведь не пахнет, зараза! Словно не дерьмо через себя гоняет, а газ, будь он неладен. То, что здесь под ногами газа хоть задом ешь, давно открыли. Только он у нас будто прессованный, в кристаллической форме. И вот, наконец-то догадались, как его добывать и в дело пускать. Вполне безопасным методом, хоть в подвале собственном копай. Ура-ура, роют шахтищу, ставят рядом комбинатище, набивают город населением под завязку, все замечательно. Только совсем не замечательно вышло, когда промышленная разработка началась. Пока опытные партии добывали, побочных эффектов не было. А как приняли