Олег Дивов. Выбраковка --------------------------------------------------------------- © Copyright Олег Дивов, 1999 OCR Macroscope.32.ru Origin: http://fenzin.hypermart.net Ў http://fenzin.hypermart.net --------------------------------------------------------------- Любишь фантастику? Давай на Фензин! НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ Непосредственная работа над "Выбраковкой" заняла четыре месяца чистого времени. Но обкатка концепции, включая эксперименты на фокусных группах, шла очень давно. Фактически я делал "Выбраковку" пять лет. Еще ни одна книга не давалась мне настолько тяжело. Многое из того, что вы прочтете, взято прямо из жизни. Еще больше наблюдений, увы, пришлось сбросить в архив, дабы не перегрузить текст лишними подробностями. Далеко не все персонажи -- вымышленные. А некоторые образы созданы другими авторами. Далеко не все ситуации -- плод воображения литератора. Некоторые из них подсмотрены также не мной, а рассказаны заслуживающими доверия и компетентными в своих областях людьми. Поэтому я хочу провести четкую разграничительную линию между фантастикой и реальностью, пояснив, откуда что взялось. А читателю этот набор копирайтов, надеюсь, покажется забавным. Образ мичмана Харитонова c Александр Громов. Имя, фамилия, внешность, мимика и автомобиль "Porsche-944" стажера-уполномоченного Алексея Валюшка c Алексей С. Валюшок. Некоторые реплики Пэ Гусева c Пэ Краминов. Некоторые реплики профессора Крумова c Мирза Крумов. Происшествие с участковым Мурашкиным c частный охранник, бывший милиционер, также известный как Атаман Косой. История дома на Гоголевском бульваре c озверевшие жильцы, в том числе и автор. Случай с бездомной собакой в метро c свидетель, пожелавший остаться неизвестным. Все реплики азербайджанца в видеосалоне c азербайджанец в видеосалоне. Информация о порядках на территории Центральной клинической больницы c группа доброжелателей. Вывеска "Православное братство священномученика Епидифора. Оптовый склад" c оптовый склад другого священномученика. Разговор слабоумных бабушек в клинике и реакция больного Пети c анонимный психотерапевт. Инцидент с сумасшедшим на эскалаторе c анонимная пострадавшая. Эпиграфы к главам c "Вокруг Света" N 12 за 1991 год, Случевский А. "Орлиное гнездо" валашского князя. Одна из трудных для меня глав написана Ольгой Дивовой, женщиной редкой красоты и продвинутого интеллекта. Это не первый наш совместный проект. Но в случае с "Выбраковкой" моя жена уже не приглашенный специалист, а ведущий разработчик. Спасибо, Олька. Концепция "Выбраковки" родилась у автора в 1994 году в результате продолжительных бесед с немолодыми или откровенно пожилыми людьми. Всем старикам России, потерявшим себя в вихре "эпохи перемен" и мучительно ищущим выход, я посвящаю эту книгу. Олег Дивов, март 1999 г. ОТ ПУБЛИКАТОРА Москва, август 2099г. С момента первого издания этой книги прошел без малого век. Многое стерлось из памяти народной, спросить уже некого (и в особенности -- не с кого). В то же время успели потрудиться историки и архивисты. Благодаря их стараниям добыто и обработано немало объективной информации. А эмоциональные субъективные оценки, когдато превалировавшие в обществе, напротив, сгладились. Поэтому ОМЭКС считает необходимым по возможности плотнее откомментировать публикуемый сегодня текст. Мы нашли, как нам кажется, самый удобный для читателя вариант. Нам представилось разумным отказаться от большинства напрашивающихся сносок, оставив лишь самые необходимые, и реализовать "пакетный" метод подачи справочного материала, когда развернутым пояснением снабжена книга в целом. Комментарии, составленные по заказу ОМЭКС группой ведущих исследователей, нужны отчасти и потому, что "Выбраковка" изначально не претендует на статус "энциклопедии жизни в Славянском Союзе". Некоторые описанные в книге реалии, вполне понятные современнику по контексту, могут показаться вам странными или просто невозможными. Как именно работать со справочным блоком: читать ли книгу "насквозь", а потом уже вникать в тонкости или периодически обращаться от художественного текста к соответствующим разделам, помещенным в конце тома, лучше всего разберется сам читатель. В то же время мы не смогли отказать себе в удовольствии воспроизвести оригинальное предисловие И.Большакова к первому московскому изданию "Выбраковки" 2015 года. С нынешних позиций эссе "Палачи и шерифы" выглядит крайне резким произведением, начисто лишенным какой-либо политкорректности. Однако, по нашему скромному разумению, именно оно должным образом может оттенить роман. Подчеркнуть его достоинства и недостатки, прямо вытекающие из конкретной общественно-политической ситуации, породившей столь неоднозначную книгу. Нелишне отметить, что точка зрения известного журналиста и правозащитника, давно уже покойного, была для того временного периода едва ли не эталонной. Ведь Агентство социальной безопасности только-только ушло в небытие. Раны кровоточили, пепел стучал в сердце. И думается, что лишь активнейшая гражданская позиция толкнула Большакова, так сказать, под один переплет с выразителем мнения "палачей, а не шерифов". Попробуйте войти в положение человека, рецензирующего книгу, автор которой, возможно, когда-то держал рецензента на мушке, одновременно угощая его циничной нотацией! Может, этого в действительности и не случилось. Но большинство читателей первого издания толковало ситуацию именно так, напрямую увязывая личность рецензента с одним из третьестепенных персонажей книги. Поэтому восемьдесят пять лет назад с предисловием Большакова "Выбраковке" ощутимо повезло. Будем надеяться, что и теперь она от такого соседства только ярче заиграет всеми красками. Естественно, что любой выбраковщик, коего Большаков подозревал и в авторе книги, был для него личным врагом и истинным врагом нации. И если абстрагироваться от нелестных (и неуместных сегодня) эпитетов в самые разные адреса, которые Большакову так и не удалось замаскировать наукообразными периодами, вы почувствуете, какая ненависть двигала этим, без сомнения, выдающимся человеком. Сам того не понимая, он тоже всей душой ратовал за "добро с кулаками". Его стремление "раздавить аэсбэшную гадину" ничуть не менее агрессивно, чем желание выбраковщиков очистить свой дом от врагов народа. Увы, выбраковка успешно вытравила гуманиста из самого яростного своего критика. Большаков не готов бороться с Гусевым его же оружием, то есть -- стрелять. Но это скорее издержки воспитания или психической нормальности, чем особенность видения мира. И значит, с финальным выводом рецензента можно не согласиться. Выбраковка (явление, а не книга, разумеется) все-таки добилась цели. Как ни печально, но свойственная многим россиянам латентная жестокость была переведена в новую фазу, куда более активную. Людям показали (и доказали), что они не только на самом деле готовы убивать, но и могут этим заниматься. Фактически выбраковка задействовала старый мотив "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", используя естественную тягу незрелой личности к решению вопросов силовым путем. Людям официально РАЗРЕШИЛИ взбунтоваться "за все хорошее и против всего плохого" (с упорным вдалбливанием в головы позиции "за"). И они взбунтовались, с чисто русским масштабированием уничтожив каждого пятнадцатого из НАС. Поэтому всякие попытки расценивать выбраковку как явление инородное, привнесенное извне, несвойственное русскому менталитету, -- увы, несостоятельны. Это мы придумали. И не в первый раз. Антиутопии давно не в моде. Но в том-то и дело, что роман "Выбраковка" не антиутопичен. Это всего лишь еще одна правдивая история из нашей жизни. И чем ближе к сердцу примет читатель ее деструктивный пафос, тем больше шансов, что старший уполномоченный Гусев и стажеруполномоченный Валюшок не восстанут из могил, чтобы постучаться в вашу дверь. Но за такую свободу тоже нужно платить. Так что о романтических ночных прогулках по Москве и не мечтайте. ОМЭКС, редакция исторической книги. Издательство выражает благодарность потомкам генерал-лейтенанта А.С.Ларионова и генералмайора Н.Т.Петрова, любезно предоставившим ОМЭКС дневниковые записи и прочие документы из семейных архивов. Генеральный спонсор -- Всемирный Фонд ветеранов оперативных служб (российское отделение). Генеральный информационный спонсор -- правозащитная газета "Эхо Москвы". Информационные спонсоры -- Фонд памяти жертв репрессий "Истина", правозащитная группа "Призыв трехсот", Государственная комиссия по правам человека Администрации Президента Республики Беларусь, Мемориальный архив Главного управления лагерей и каторжных работ. ПАЛАЧИ И ШЕРИФЫ Москва, февраль 2015г. Как известно, основная задача писателя была сформулирована еще Эрнестом Хемингуэем, и большинство современных беллетристов полагает такой подход к творчеству если не единственно верным, то наиболее продуктивным. Идея безукоризненной честности автора художественного произведения в описании мыслей и поступков героев, концепция "правды, которая войдет в сознание читателя как часть его собственного опыта" нашла свой отклик в умах прогрессивной творческой интеллигенции и породила мощное литературное течение, которое на сегодня можно признать господствующим как у нас в стране, так и в наиболее интеллектуально продвинутых государствах остального мира. Неподготовленному читателю может показаться, что текст, который я имею честь комментировать, по ряду внешних признаков вполне соответствует нынешнему "главному потоку". В действительности это не совсем так. Безусловно, "Выбраковка" правдива в моделировании ряда узкоспецифических ситуаций и эмоционального ответа персонажей на эти ситуации. Более того, от основной массы произведений, описывающих период, когда в Славянском Союзе установился тоталитарный режим, провозгласивший так называемое "двухступенчатое правосудие", эта книга отличается кардинально, поскольку рисует события, так сказать, "изнутри". Фантазия автора позволяет читателю оказаться буквально в двух шагах от действующего сотрудника Агентства социальной безопасности (далее -- АСБ), рассмотреть его вблизи, а в некоторых случаях и заглянуть внутрь. Но задумайтесь -- чем вы обогатите себя, пройдя этот путь? Какая именно правда "войдет в ваше сознание как часть собственного опыта"? Если вы не испытываете обостренного желания понаблюдать вблизи за работой палача, никакой такой особой "правды" вы не ощутите и никаким полезным опытом не овладеете. Впрочем, называя героя "Выбраковки" палачом, я клевещу на представителей этой профессии (кстати, полностью вымершей в России за ненадобностью после установления моратория на смертную казнь в 90-х гг. XX века и последовавшего отказа от смертной казни как инструмента социальной защиты). Обычно так называемый "приводящий", т.е. должностное лицо, приводящее в исполнение смертный приговор, заранее получал дело смертника и тщательно с ним знакомился, дабы уберечь себя от нервной перегрузки. Однако героям "Выбраковки", испытывающим глубокое моральное удовлетворение от своей "работы", специально готовиться к убийству не требуется. Они сами себе прокуроры и сами себе палачи, как легендарные шерифы на Диком Западе. Только нужно учитывать, что в отличие от выбраковщика шериф -- не разновидность тяжкого нервного заболевания, а выборная (!) должность. Какое место отводит таким героям шкала ценностей современной беллетристики, сказать трудно. Но если предположить, что у них были реальные прототипы, и использовать общечеловеческие мерки, это величина, стремящаяся к минус бесконечности. А на взгляд неспециалиста и описанное в книге время, и его "яркие" представители заслуживают только одного -- скорейшего забвения, как очередное наше позорище. Впрочем, и те, кому по долгу службы положено копаться в деталях, находят там много отвратительного, но мало достойного внимания. Внутренний мир выбраковщиков абсолютно неинтересен психологу, так как подобные случаи хрестоматийны и детально описаны в учебных пособиях. То же самое можно сказать и о затронутом в книге историческом периоде -- на взгляд историка. Это все уже было в России, и не раз. В определенном смысле деятельность уполномоченных АСБ та же опричнина, только гипертрофированная и имеющая мощную поддержку через информационное давление на массы. Сейчас мало кто знает, что первоначально АСБ задумывалось как абсолютно закрытая спецслужба, инструмент устрашения "бояр". К моменту "январского путча" костяк Агентства был уже сформирован и только неожиданные перестановки в верхах привели к тому, что АСБ была навязана совершенно новая роль. Что, впрочем, не отразилось на судьбе так называемых "олигархов" -- за ними накопилось достаточно объективно доказанных грехов, чтобы возглавить списки врагов народа и отправиться в брак. Кстати, расправа над "олигархами" -- единственное более или менее позитивное деяние АСБ. Конечно, если слово "расправа" намеренно опустить. Короче говоря, ситуация тех лет настолько прозрачна, что и говорить, собственно, не о чем. Косность государственного мышления, помноженная на бездарность и маниакальную жажду власти. Как следствие -- тоталитарная идеология и жестокость, возведенная в закон, точнее, поставленная над ним в лице АСБ. Неудивительно, что роман "Выбраковка" остался фактически не замечен крупными специалистами, хотя и вызвал бурные отклики в стане литературных критиков. Не к чести последних, они подняли даже излишний шум вокруг банального "ужастика" с претензией на психологизм. Что, впрочем, можно оправдать низкой степенью информированности окололитературных кругов. Фактически задача данного комментария -- в самой популярной форме прояснить для непосвященных ряд вопросов, которые могут возникнуть в процессе чтения романа. Лично мне как исследователю, молодость которого пришлась на описываемый в книге период, к тому же пристально ознакомившемуся с некоторыми сохранившимися документами, трудно удержаться от саркастических замечаний по поводу многочисленных неточностей в деталях и концептуальных ошибок, допущенных автором. Но гораздо более важным мне представляется разбор самой авторской позиции, которая в "Выбраковке" просматривается весьма и весьма явно. Характеризуя эту позицию, я мог бы ограничиться только одним словом -- "трусливая". Посудите сами. Живописуя насилие, автор подробно рисует механизм его воспроизводства и того разрушительного воздействия, которое оказывает насилие на человека, его творящего. Раскрывая внутренний мир героя во всей его мерзости, автор тем не менее упорно пытается защитить этого человека, подбрасывая читателю недвусмысленные (хотя и сомнительные по правдоподобию) доказательства того, что герой якобы не так уж плох. Наконец, описывая идиллические картины повседневного безоблачно счастливого бытия москвичей (обеспеченного, разумеется, действиями АСБ), автор создает фон, который заставляет читателя волей-неволей признать, что "доброму гражданину" в этом жестоком мире совершенно нечего бояться. Но позвольте спросить -- чью все-таки сторону занимает писатель? Взявшись обличать чудовищную систему, он ее всячески защищает. Рисуя положительные (?!) стороны "теории Сверхнасилия", воплощенной в жизнь, он будто нарочно открывает перед читателем галерею отвратительных типов, которые упомянутую теорию проводили на практике. Он, видите ли, предлагает нам самим решать, что такое хорошо и что такое плохо. Немаловажную роль в запудривании мозгов читателя играют и эпиграфы к главам. Конечно, это чистой воды лапша на уши, но фактологически к эпиграфам не придерешься, отчего лапша вешается особенно эффективно. Создается впечатление, что автору просто не хватило духа раскрыть свое истинное лицо, обозначить четко ту позицию, которую он занимает на самом деле. Думаю, вы без труда поймете, какую именно позицию я имею в виду. Что это, как не трусость? Разумеется, автор совершенно намеренно выбрал для книги относительно благополучный период в жизни страны. Напомним -- в последние годы владычества так называемого Правительства народного доверия Союз действительно испытывал определенный экономический подъем, а преступность была подавлена едва ли не стопроцентно. Повсеместное восстановление института карательной психиатрии фактически купировало мало-мальские внешние проявления отклонений от условной нормы (это если не брать в расчет сотрудников АСБ, разгуливавших по улицам свободно и наводящих ужас одним своим видом). Жесткое (до откровенной жестокости) исполнение экологических требований значительно оздоровило воздух больших городов. Плюс резкое снижение подоходного налога, внушительное повышение заработной платы госслужащим и пенсионных выплат, а также совершенно нереальный, но с точки зрения оболваненных масс весьма убедительный курс внутренней конвертации рубля (вот она, нынешняя гиперинфляция). Все это создавало у большей части населения состояние легкой эйфории и, соответственно, крайне снисходительное отношение к частичному ограничению гражданских свобод. Вкупе с жесткой фильтрацией информационных потоков такая политика не могла не создавать у людей иллюзии, что все идет как надо. Особенно подействовало на массовое сознание открытие границ и публикация объективной (!) статистики по эмиграции, которая оказалась аномально низкой для тоталитарного государства. Принимая во внимание все вышеперечисленные факторы, нельзя не признать, что Правительство народного доверия могло бы продержаться у власти еще года три-четыре, пока его не раздавили бы подспудно набиравшие силу деструктивные экономические процессы. С другой стороны, эта власть в людоедском запале попросту не могла не пожрать самое себя. Выбор такого временного промежутка как бы снимает с автора часть ответственности. Он вроде бы не обязан напрямую рассказывать о массовых расправах, чинимых его героями, поскольку в описываемый период времени таковых не наблюдалось. Как вполне резонно говорит в книге главный герой напарнику-неофиту: "Чего пришел, мы всех уже поубивали". Более того, автор награждает своих выбраковщиков легким комплексом вины, опять-таки небезосновательно, поскольку давно пора. Да и внешние признаки комплекса описаны правдоподобно -- они именно такие, какие и должны быть у патологических личностей, размытые и нечеткие. Выбраковщики элементарно не понимают, отчего и за что им так стыдно. Даже анекдотический перенос, выразившийся в яростном нежелании отстреливать бродячих собак, которые "ни в чем не виноваты", по слухам, имел место на самом деле. Верно подмечена и странноватая, на взгляд непосвященного, система отбора сотрудников АСБ, когда на первый план выходил не оперативный опыт и умение вести себя в экстремальных ситуациях, а то, что у человека есть личный счет к уголовникам. И очень умело прорисовано выпирающее изо всех щелей, набирающее силу безумие. Безумие как шерифов-опричников, так и системы в целом. Оставим на совести автора то, что никаких следов мифической "теории Сверхнасилия", открыто провозглашающей государство этаким "суперпаханом", т.е. главным и посему единственным преступником в стране, до сих пор не обнаружено. Скорее всего, данной теории не существовало, ее вполне заменял печально известный "Указ сто два". Также неправдоподобна и история главного героя. При всей своей психической неадекватности этот человек, существуй он в реальности, не ходил бы по Москве с игольником и пистолетом, а был бы принудительно и навечно загнан опекуном в какую-нибудь африканскую Тмутаракань от греха подальше. Абсолютно неверна, хотя и не лишена определенного мрачноватого изящества авторская трактовка возникновения термина "птичка". Человек по имени Павел Птицын в обозначенный автором временной отрезок ни в каких госструктурах не числился (это несмотря на весьма раздутые штаты -- не повезло властям на Птицыных). А вот Павел Александрович Гусев действительно проходил по документам как старший уполномоченный АСБ, только не Центрального отделения Москвы, а Северо-Западного. На второй год выбраковки он был захвачен и впоследствии зверски убит бандой вымогателей, принадлежавшей к знаменитой и по сей день солнцевской братве (кстати, похожий эпизод в книге упомянут, хотя и не без вранья). Что известно автору о реальном Гусеве, его происхождении и родственных связях, и известно ли вообще, сказать трудно. По внешним данным и возрасту Гусев покойный и Гусев книжный совершенно разные люди. Вдобавок, кто такой на самом деле Гусев из книги и на что именно автор упорно намекает, тоже вопрос открытый. А детективные фокусы, когда совершенно невозможно понять, врет герой или говорит правду, лишний раз подтверждают, что и сам литератор пребывает на его счет в глубокой неуверенности. Безусловно неверны постулируемые в книге основополагающие принципы личных взаимоотношений сотрудников АСБ и милиции. "Указ сто два" жестко связал эти две структуры организационно, но человеческий фактор и здесь внес коррективы. МВД всеми доступными способами уклонялось от контактов с выбраковщиками как на уровне руководителя высшего звена, так и простого участкового инспектора. Да, разумеется, АСБ более чем активно пользовалось милицейской "наводкой". Все оперативно-розыскные мероприятия в стране попрежнему вели специалисты МВД (в Агентстве таковых попросту не было, что бы там ни утверждали малокомпетентные фантазеры). Данные по тем фигурантам, которые подпадали под "юрисдикцию" АСБ, исправно Агентству пересылались. Но подчеркнуто теплые отношения между выбраковщиками и некоторыми милиционерами, выпячиваемые автором к месту и не к месту, -- такая же фальшь, как и эпизод, в котором мент с самоубийственной храбростью обзывает Гусева вождем палачей. Да, АСБ взяло на себя долю милицейской работы, но делало ее, во-первых, чисто механически, а во-вторых, исключительно топорно. Просто большая часть преступников, определенная по "Указу сто два" во враги народа, задерживалась (если не стыдно эту процедуру так назвать) и зачастую расстреливалась на месте людьми Агентства. Означает ли это, что милиция пряталась за спины выбраковщиков и смирно ждала момента, когда ей разрешат снова занять свое законное место? Стоит ли думать, что милиционер улыбался в лицо "уполномоченному", а когда тот пройдет мимо, плевал через левое плечо и крестился? Первое утверждение неверно в принципе. Второе, скорее всего, на сто процентов соответствует истине. Задвинутые в угол милиционеры оказались в крайне дискомфортной ситуации. Конечно, они вынуждены были молча ждать своей очереди. Но считать, что ожидание было полно саркастической радости (мол, вы делайте грязную работу, а мы тут ни при чем), по меньшей мере глупо. Кстати, людская ненависть выплескивалась на ментов куда чаще, нежели на выбраковщиков. Ведь стоящий над законом сотрудник АСБ в ответ на справедливо гневное слово в свой адрес мог и выстрелить... Практически не обозначена в книге позиция Русской Православной Церкви, точнее -- произошедший среди духовенства раскол. Как известно, наряду с печально известным О. Ермогеном, провозглашавшим АСБ Воинством Христовым, в анналах истории навечно запечатлен светлый образ сгинувшего на каторге О.Валентина (Покровского). С канонизацией последнего РПЦ по непонятным причинам тянет до сих пор. С неуместной для русского писателя бравадой обойден в книге и еврейский вопрос. Для автора он, кажется, не существует вовсе. Хотя есть достаточно веские основания полагать, что вопрос этот стоял в описываемый период необыкновенно остро, и дискриминация лиц коренных национальностей на территории Союза обогнала даже рекордные показатели ельцинских времен. Разумеется, некоторое количество евреев тоже было истреблено -- но исключительно в первые годы выбраковки и, как правило, за преступления, связанные с вывозом капиталов (стоит напомнить, что по самым приблизительным оценкам не меньше семидесяти процентов российских денег, переправленных за рубеж в последнее десятилетие прошлого века, было вывезено евреями). Похоже, для автора это не аксиома. Он вообще склонен к легендированию читателя, ему представляется гораздо более интересным разрабатывать тему "Меморандума Птицына" и копаться в психологии выбраковщика, нежели заниматься делом и раскрывать истинные механизмы, вытолкнувшие на свет божий Правительство народного доверия и принудившие русских в массовом порядке заняться уничтожением себе подобных. Между прочим, евреев в АСБ не было вообще! Формально их туда не брали. Фактически такой порядок вещей был инспирирован международным сионистским лобби. Даже на белорусской территории в отделениях АСБ "трудились" сплошь Ивановы, Петровы и Сидоровы, в большинстве своем импортированные из России! Не к чести братьев-славян будь сказано, они подозрительно легко согласились с абсурдным тезисом, что русские превосходят их в реакции и сообразительности, необходимых для оперативной работы. При том, что "сообразительные" русские уже отвыкли считать Беларусь своей землей. В лучшем случае они воспринимали союзное государство как некую оккупированную территорию -- лишнюю, бесполезную, лишенную ценных ресурсов, к тому же наводнившую российские города толпами вахтовиков-гастарбайтеров. Последних с редкостным остервенением гоняли московские выбраковщики, и через какой-то год встретить в столице работягубелоруса стало почти так же нереально, как, например, живого цыгана. То есть можно с полной уверенностью сказать, что АСБ как структура весьма психопатизированная с одинаковой легкостью и выполняла некие социальные заказы, и сама их формировала. Что касается цыган, то их всего-навсего пинком вышибли из страны, выдавив за границы Союза -- а могли бы поубивать. В этом тоже был стратегический расчет -- местная цыганская диаспора уже не представляла себе жизни без активной торговли наркотиками, и Правительство народного доверия не постеснялось "нагадить ближнему", наводнив соседние государства (особенно -- строптивую Украину, наотрез отказавшуюся вступать в Союз) толпами асоциальных элементов с полными карманами отравы. О том, как непросто оказалось вырывать цыганский криминалитет из общества, свидетельствует даже Гусев -- упоминаемая им зверская перестрелка выбраковщиков с ментами на Киевском рынке Москвы на самом деле имела место. И случилась действительно из-за цыган, к засилью которых рыночная милиция относилась чересчур лояльно, если не сказать большего. АСБ в свойственной ему манере свалилось на рынок как снег на голову, да к тому же огромной толпой, и у милиционеров не было ни Малейшего шанса одержать верх -- несмотря на теоретическое огневое превосходство. Милицейские автоматы "АКСУ" (и особенно "клин"), либо пробивали легкую броню выбраковщиков, сконструированную "под пистолет", либо валили противника с ног. Но зато штатный "игольник" позволял уполномоченному АСБ безбоязненно стрелять по толпе очередями, кося и правых и виноватых (статистики по случаям, когда парализатор убивал жертву, не сохранилось, разные исследователи оценивают процент "незапланированного брака" от индивидуальной непереносимости как пять-шесть на сотню). Так или иначе, первое же резкое движение ментов спровоцировало такую массированную пальбу, что буквально через пару секунд на земле лежал весь рынок, в том числе и несколько аэсбэшников -- зацепили свои. Из милиционеров домой вернулись только двое, один впоследствии сошел с ума и был забракован окончательно, со вторым мне удалось побеседовать, и это оказался абсолютно сломленный человек. По его словам, дознаватели АСБ обращались с ним подчеркнуто корректно и доброжелательно. Никаких деталей пси-хотропного допроса он не помнил, но у меня создалось впечатление, что либо в качестве "сыворотки правды" был использован нетрадиционный препарат, либо допрашиваемый подвергся гипнотической обработке. Эта история только лишний раз подтверждает, что ни о каком особом доверии между АСБ и МВД не могло быть и речи. Более того -- милицейское начальство не без основания подозревало Агентство в стремлении к захвату власти. Не случись провального "второго октябрьского путча", когда заговорщики спровоцировали резню внутри АСБ, такой сценарий мог бы получить самое печальное развитие. Но русского народного дракона очень вовремя заставили откусить себе лишние головы. В дальнейшем это тоже сыграло немаловажную роль -- на две трети обновленное, Агентство перестало быть неуправляемой силой. И когда Правительство народного доверия взорвал последний в его истории внутренний конфликт, немногие уцелевшие выбраковщикиветераны уже не смогли удержать у власти своих покровителей. Им оставалось только бежать, погибнуть или сложить оружие. А поскольку, как и в прошлый раз, их пришли арестовывать собственные "младшие" коллеги, то последний выход избрали немногие. Как видите, человеку, знающему атмосферу тех дней не понаслышке и к тому же имеющему некоторый опыт личного общения с выбраковщиками (представьте, какой именно опыт может быть у правозащитника и репортера нелегальной газеты), очень трудно не углубляться в частности. "Ловля блох" в псевдоисторическом художественном тексте вообще занятие довольно сомнительное. Но мне показалось немаловажным определить, насколько осведомлен о событиях десяти страшных лет выбраковки сам автор. И заявленная в самом начале данной статьи установка на поиск "хемингуэевской правды" в тексте дала определенные плоды. Как ни странно, вывод мой почти однозначен. Скорее всего, этот человек жил в России тогда и даже принимал участие в событиях. А разбросанные по тексту отчетливые знаки позволяют выдвинуть гипотезу (я подчеркиваю -- гипотезу), что его деятельность имела вполне определенный характер. И быть может, некоторые фактические искажения, допущенные автором, -- не более чем камуфляж. Как известно, писатель -- существо особое, наделенное даром подсматривать и анализировать нюансы личностного общения, ускользающие от взгляда обывателя, к коим я отношу и себя. Опытный автор, располагающий большим массивом обработанной информации, также умеет и моделировать ситуации, которых никогда не видел (недаром так правдоподобны бывают выполненные на высоком уровне заведомо фантастические романы). Но в данном случае меня не покидает ощущение, что некоторые поступки и особенно диалоги "Выбраковки" списаны, что называется, с натуры. Так оно все и было на самом деле. Или, как минимум, должно было быть. Но это все-таки не сама правда. Это всего лишь довольно ловкая имитация правды. Настоящая правда московских улиц и квартир была куда горше и безнадежнее. И я рискну заявить, что автору она известна досконально. Поэтому он и встал за угол, стесняясь явить нам свое истинное лицо. Но лучше бы он по-честному выглянул. Отсутствие авторской позиции -- наиболее серьезный просчет этой книги, в которой есть замах на проблему, но так и не происходит удар. Модный некогда прием -- уйти в сторону и оставить читателя наедине с текстом -- в данном конкретном случае ошибочен и не выдерживает критики. Период так называемой выбраковки -- слишком больной момент в новейшей истории нашей страны, чтобы автору уходить в тень. Еще не затянулись раны, еще не все преступники водворены туда, где им и место. Отсиживающиеся в странах "третьего мира" вожди "январского путча" и функционеры Правительства народного доверия дают обширные интервью враждебным Родине изданиям. До сих пор не устоялось мнение о том, как все-таки относиться к "младшим" -- уполномоченным АСБ второго потока, не успевшим, как правило, особенно себя запятнать, потому что их основной задачей оказалась нейтрализация старших коллег. Не кажется ли вам, что в такое время подобные "Выбраковке" аморфные, нарочито "объективные" публикации неуместны? Десять лет выбраковки, за которые было зверски истреблено по некоторым оценкам до десяти миллионов россиян (включая умерщвленных младенцев с аномалиями развития и не считая насильственно прерванных беременностей, по которым статистика не велась), больно ударили не только по нашей стране, но и эхом прокатились по всей планете. Мы вынесли из этого кошмара только одно -- четкое понимание того, что насилие как метод врачевания общества абсолютно непродуктивно. Очень свежая мысль, не правда ли? Спрашивается -- неужели перед глазами кремлевских душегубов ни разу не вставали исторические аналогии? Оказывается, не вставали. Наверное, единственная положительная сторона данной книги -- лишнее подтверждение того факта, что Россией, как всегда, руководили маниакально властолюбивые амбициозные двоечники. Но подтверждение действительно лишнее, потому что любому мало-мальски образованному человеку сей факт прекрасно известен. И тем более закономерно, что авторы параноидальной "неоспартанской" модели общественного устройства в итоге натравили собственных цепных псов друг на друга, сами перегрызлись и утратили власть. А страна Россия, несгибаемая, непобедимая и неподвластная уму (во всех смыслах), -- осталась. По большому счету мы снова вернулись к отправной точке, которая описывается емким словом "разруха" и за которой, слава Всевышнему, обычно начинается подъем. И если кто-то сможет забыть о миллионах невинно убиенных, ему покажется, что в нашей стране вообще ничего особенного не произошло. Десять лет выброшено на ветер, и только. Выбраковка, если воспринимать ее в отрыве от кровавых реалий, как просто исторический процесс, -- не достигла цели, не дала никаких позитивных результатов, не добилась совершенно ничего. Тот же самый результат можно с полной уверенностью предречь и одноименной публикации. Иван Большаков, шеф-редактор правозащитной газеты "Эхо Москвы" -- специально для ОМЭКС ГЛАВА ПЕРВАЯ Хроники повествуют, что во времена его правления можно было бросить на улице золотую монету и подобрать ее через неделю на том же месте. Никто не осмелился бы не то что присвоить чужое золото, но даже прикоснуться к нему. И это в стране, где за два года до того воров и бродяг было не меньше, чем оседлого населения -- горожан и земледельцев! Как же произошла такая метаморфоза? Очень просто -- в результате планомерного очищения общества от "асоциальных элементов". Участковый Мурашкин лениво брел по вверенной ему территории. Задворки Второй Фрунзенской всегда считались относительно спокойным местом, а теперь здесь можно было вообще помереть с тоски. Особенно -- если в твои обязанности входит защита правопорядка. Мурашкин учтиво раскланивался с сидящими на лавочках бабушками и улыбался детишкам, которые весело махали ему руками из недр кукольно-ярких игровых городков. В какой-то момент участковому повезло -- знакомый мужик ковырялся в двигателе "Москвича", -- но поломка была пустяковая, и вволю почесать языком не получилось. Заросший грязью пистолет, вечно молчащая рация и планшет со слежавшимися бланками протоколов казались лишними и страшно раздражали. Мир вокруг был стерилен, чист и на вид совершенно безопасен -- выскобленный асфальт, ровно подстриженные газоны, спокойные лица прохожих. Мурашкин заглянул в пару магазинов, поболтал с сонными по случаю дневного безлюдья продавцами и окончательно сник. Уселся на лавочку в сквере, закурил и в легком отчаянии подумал, что опять ему совершенно нечем заняться. Другой бы на его месте радовался, но участковый Мурашкин был, на свою беду, человек долга. Он с детства уяснил, что добро просто обязано иметь кулаки, и если ты за все хорошее и против всего плохого -- нужно что-то делать. Поскольку никаких особенных талантов за Мурашкиным не числилось, он реализовал тягу к переустройству мира самым естественным образом -- после армии пошел в милицию. И только-только почувствовал себя на своем месте, как в стране грянули перемены. В первые дни казалось, что новая власть своим знаменитым "Указом сто два" выплеснула на улицы волну насилия. Но волна довольно быстро схлынула и уволокла с собой почти весь тот контингент, что мешал нормально жить как порядочным налогоплательщикам, так и участковому Мурашкину в их числе. Нужно отдать должное проклятым выбраковщикам -- они причесали город очень частым гребнем. И из тех, кого забраковали, не вернулся никто. Выбраковка недаром обзывала свои машины "труповозками". Не важно, забрали тебя из грязной коммуналки (а ведь не стало их, коммуналок-то, всего за какой-то год!) или из роскошного пентхауза -- вот тут, на набережной, -- урод пропадал, освобождая место для нормального, честного, достойного человека. И как бы ни было противно сознавать, что прямо у тебя под носом орудует сила, которую не сдерживает закон, стальными тисками сковавший тебя самого, -- Мурашкин на выбраковщиков не злился. Он понимал -- временная мера. В "Указе сто два" так и написали, черным по белому. Еще пара лет, от силы года три... Поэтому Мурашкину никогда не приходило в голову попроситься в АСБ. Он по своему нынешнему безделью отлично понимал, что такое оказаться выброшенным из жизни. А ведь это ждет рано или поздно каждого из тех, кто сейчас вместо него, Мурашкина, подставляется под бандитские пули. Хотя какие теперь бандиты... Поубивали всех. А кого не убили -- загнали пожизненно на каторгу. По-честному. Мол, вы, ребята, погуляли за наш счет, теперь потрудитесь на наше благо. И все-таки интересно, чем займутся парни из АСБ, когда правосудие вернется на привычные рельсы и милиция из профилактической службы опять станет тем, чем ей положено быть. Странный народ там, в Агентстве. Своеобразный, если не сказать больше. "Некоторые, кстати, и говорят не стесняясь", -- подумал Мурашкин. И сразу вспомнил, как на прошлой неделе в отделение зашел выбраковщик. Чтото ему нужно было от начальника. Мурашкин, без дела сшивавшийся во дворе и ждавший, когда ребята сменятся и можно будет пойти вдарить по пиву, сразу его вычислил. Невысокий, даже щуплый, лет сорока, с заметной сединой в черных волосах... "Скромный такой. И с ласковыми глазами убийцы". И один лейтенант, видимо знавший выбраковщика в лицо, с порога чуть ли не крикнул: "Какие люди, и без наручников! Вы смотрите, кто пришел! Да это же Пэ Гусев, вождь палачей!" У Мурашкина тогда все съежилось внутри. А тот Гусев лейтенанту просто кивнул, будто такими репликами его и положено встречать. Показал дежурному свой значок и прошел к начальнику. Да, худо придется выбраковщикам, когда их услуги окажутся никому не нужны. А ведь милиция им по большому счету в ножки должна поклониться. Мурашкин отлично помнил те времена, когда от него, человека в серой форме, люди шарахались, как от чумного. Теперь полюбили. Малышня так на руки и лезет, взрослые не воротят морду, а первыми здороваются... Мурашкин курил и думал, какого черта он тут делает. Можно пойти в опорный пункт и вволю поиграть на компьютере. Можно отправиться домой и приготовить что-нибудь эдакое на обед, жену порадовать... По телевизору смотреть днем нечего -- гонят советские фильмы и пропагандистские шоу на тему, как хорошо жить в Союзе. Жить-то стало действительно неплох