, тыкались носами. А потом черная лента подползла по дну к самым пальцам, волоча на себе мертвых рыбок и рыбью чешую. Алешка вытащил руку - ладонь была в черной слизи, - поднес к лицу. Пахло нефтью. - Нури, - позвал он. - Нури, смотри, что это? Посетитель держался скромно, но скрытая наглость читалась в его глазах. Обычный, сильно помятый костюм, незапоминающееся лицо, покрытое сизым румянцем и множеством складок. Посетитель сдвинул на ухо дешевую маску-фильтр, опустил взор, сложил руки на груди и, просветлев, возгласил: - Бытие Божие - факт доказанный! Пастор Джонс отложил эспандер, вздохнул. Проходимец - пробежала вялая мысль. - Так чем могу служить? - Пять минут вашего внимания, преподобный отец, хоть, видит Бог, вы мне в сыновья годитесь. Мы поймем друг друга, как люди современные, деловые и имеющие одинаковые склонности, хотя, к моему сожалению, не равные возможности... - Говорите. - Как я уже отметил, доказать бытие Божие на данном этапе развития науки можно с легкостью. Правда, вы мне не поверили. Очевидно, потому, что более компетентны в этом вопросе... - Посетитель не спускал глаз с могучих дланей пастора, руки лежали спокойно. Пастор Джонс хмыкнул, начало ему понравилось. Не банально, с подтекстом. Пройдоха, конечно, но, похоже, пройдоха квалифицированный, а с профессионалом всегда приятней иметь дело, чем с дилетантом. Сейчас будет клянчить деньги, интересно, под каким соусом? - Точно! Я аферист и вымогатель - это вы правильно подумали. Такова моя профессия уже много лет. В общем, не жалуюсь, но сейчас стало тяжелее, возраст сказывается. - А кому легко? Каждый несет свой крест, - вздохнул пастор Джонс. - Н-да, так вот, зовут меня, допустим, Тимоти Слэнг. Можно проще - Тим. Но это не важно, чек вы все равно будете выписывать на предъявителя. Пастор Джонс поднял бровь: чек. Смешно. Он уже забыл, когда расплачивался чеками. Нет, жить можно, ничего не скажешь, но в этом Богом забытом городке три прихода... - Чек будет, - продолжал Тим. - Объясню как на исповеди, на чем основана моя уверенность. ...В доме с мезонином, с решетчатой террасой, увитой пластмассовой пахучей зеленью, не виднелось ни огонька. В окнах торчали многодырчатые сферы фильтров - верный признак зажиточности. Тим сидел на корточках у низкого заборчика, слушал, как что-то стучит и трепыхается внутри него. Преодолевая дрожь, он лег на живот и пополз. Пыль через маску забивалась в ноздри, было очень нехорошо. Тим испытывал страх и стыд. Это ужасно, думал он. Еще недавно сравнительно преуспевающий делец, и вот, вынужден ползти на брюхе к чужому незнакомому дому, чтобы ограбить. Он, так уважающий собственность. Грубо и глупо, а главное, примитивно. Это особенно удручает - примитив. Тим привык получать деньги изящно. Он проходил в кабинет легким шагом уверенного в себе человека. Нет, он предварительно звонил. По делу, касающемуся нарушения седьмой или, скажем, десятой заповеди, имевшему место в субботу вечером. Его принимали сразу. Еще бы, фирма "Слэнг и Кь", небольшое, но процветающее предприятие, была хорошо известна в определенных кругах, среди лиц, имеющих возможность утолить свою нужду в грехе. Тим проходил в кабинет, минуя секретаршу (у, мордашка). Он был сосредоточен, элегантен и светло глядел в растерянные глаза клиента. Он садился и говорил о морали, о том, что десять заповедей забыты, по каковой причине общество разлагается, нужны ли примеры? Не нужны. Сам он, например, ведет жизнь добродетельную и десятую заповедь не нарушает. Вы, конечно, помните ее, но не могу отказать себе в удовольствии процитировать это бессмертное "Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего". Лично он, Слэнг, в конфликт с совестью не вступает, чужого осла не желает, ведет жизнь добродетельную. Хмыкать не надо! Беседуя, Тим наблюдал за клиентом и всегда точно определял момент готовности к восприятию шантажа. Тогда, произнеся девятую заповедь "Не послушествуй на друга твоего свидетельства ложна", он извлекал пачку фотографий. Раскладывая их, как кладут пасьянс, он называл факты, цифры, даты, имена, описывал ситуации. В конце он называл цену, не забывая присовокупить, что негативы и видеопленки будут доставлены после оплаты чека. - Не обмани - прекрасная заповедь, хотя и не числится среди заповедей Божьих. Честность во всем - девиз нашей фирмы, мы никогда не обманываем клиента. Более того, одно лицо по одному и тому же поводу мы дважды не шантажируем, мы не можем рисковать доверием общества и уважением клиентуры. Цена, как правило, была приемлемой, материалы впечатляющи, а клиент покладист. Тим процветал на ниве морали, пользовался любовью сограждан за умеренность и неболтливость и ничего другого не желал. Но потом... потом что-то сломалось в мире. Не сразу, нет. Неудачи, неизбежные в любом серьезном деле, случались и раньше, но теперь пошла сплошная полоса неудач. Тим продумал и безупречно подготовил операцию, имевшую в его картотеке шифр "Мораль и Харисидис". Казалось бы, нет более благодарной работы, чем шантаж этого улыбчивого греховодника, бабника и банкира Харисидиса. Тим готовился полгода, израсходовав ссуду, взятую в банке Харисидиса, надеясь отхватить приличный куш. А когда материал был собран, банкир принял его в своем загородном, на берегу океана, доме, в местности, где можно было дышать без маски. Харисидис смотрел фильм, чудо операторского искусства, и просил показать еще раз. На экране папаша Харисидис сначала держал речь перед избранными членами правления. Речь шла о переводе на экологические расходы крупных сумм с личных счетов членов правления - эта статья не облагалась налогом. В следующем эпизоде папаша Харисидис (так его звали вкладчики и он себя сам) вручал взятку экоинспектору. Довольный банкир велел подать коньяк и благодарил Тима за доставленное удовольствие. - Как это вы тонко сработали, Слэнг. Приятно вспомнить, отличная операция была. Инспектор, правда, новичок в этом деле, однако пойдет далеко, - сказал он. - Но что привело вас ко мне? - Надеюсь, вы купите у меня фильм? - Это еще зачем? - Удивление банкира было столь непритворным, что Тиму стало жутко. - Иначе я выпущу его на экраны, такую хронику купит любая прокатная фирма, да и видео не побрезгует. История-то уголовная. Папаша Харисидис поперхнулся коньяком и взволнованно прошелся по кабинету. - Слэнг, - с чувством сказал он. - Казните меня, я было подумал о вас не так, но вы просто альтруист, что крайне редко в наше время. Я ценю это качество у своих вкладчиков, ну да вы ведь тоже мой вкладчик, где еще можно держать капитал в наше время... - Банкир повозился с клавиатурой компьютера, глянул на дисплей, довольно оттопырил губу. - Э, да вы еще и мой должник... ладно, только из уважения к вам погашу часть ссуды, при условии, что вам удастся показать фильм по видеосети. Вкладчики будут в восторге. Тим машинально собрал и уложил аппаратуру, разместил в чемоданчике кассеты и направился к выходу. Он был сломлен, морально убит и, выражаясь фигурально, вышиблен из седла. Земля качалась под ним, и рушились устои. Банкир провожал его, приобняв за плечи, просил заходить по четвергам, парни, я скажу, пропустят (парни из синдиката убрали с глаз долой дубинки), хвалил фильм. - А этот вид через замочную скважину и переход на крупный план, моя преподлейшая физиономия, а! И смущенное личико инспектора, но сколько в ней непосредственности и обаяния. А пачка паунтов. Я, знаете, всегда расплачиваюсь наличными - это впечатляет! ...Несколько позже ушла Бьюти Жих, самая удачливая из его сотрудниц. У нее неожиданно открылся бас, что в сочетании с весьма выпуклой фигурой обеспечивало ей такие гонорары, что Тим только ахнул, услышав сумму. После Бьюти пришлось расстаться и с Пупсом-невидимкой. Это был дока по съемкам в темноте, незаменимый специалист по подглядыванию из-за угла. В своем камуфляжном плаще, присоске-маске, громадных очках ночного видения, в электронных ушах он походил на вымершую летучую мышь, чем весьма гордился. Пупс ушел в синдикат после того, как Тим отказался оплатить его счет за пребывание в больнице по поводу сложного перелома крестца. Это производственное увечье Пупс получил, выслеживая чемпиона по пинкам с разбегу: в свободное от тренировок время Зат Пухл занимался сводничеством, это чемпион-то, гордость нации... Пупс изловчился и спас дорогую съемочную аппаратуру, но обозленный Зат сильно помял ценного работника. Пупс заявился к Тиму через месяц после своего ухода. Передвигался он отставляя в сторону крестец, но с бывшим шефом говорил не скрывая снисходительной жалости. К тому времени Тим уже почти созрел. Он грустно кивал, со всем соглашаясь. Да, вступление в синдикат неизбежно, конечно, одиночке с такой профессией трудно, но он привык к самостоятельности, вот в чем дело. Впрочем, он еще подумает. - Чего там думать, мне просто смешно, - непочтительно сказал Пупс-невидимка. - Мне смешно, что господин советник так церемонятся с вами. Действительно, чего там думать, когда все кредиты исчерпаны и оборудование, редкостное, уникальное оборудование для съемок в инфракрасных лучах, для видения сквозь стены, для подслушивания на любом мыслимом расстоянии, и запонки-транзисторы для служебной связи, и парики, и маски-фильтры из мягкого пластика, и прекрасный лимузин, и даже гипноизлучатель в виде медальона с шершавым лунным камнем - прощальный подарок Бьюти - все, что так дорого было сердцу Тима, все пошло за полцены в тот же синдикат. И это было еще удивительно: приемыши из синдиката могли просто пришить Тима, дело житейское. Так Тимоти Слэнг, живое воплощение десяти заповедей, знаток морали и страж ее, завершил свою карьеру. Впереди ничего не было, пустота и безнадежность. Тим стал бродягой, вульгарным вымогателем, когда можно было вымогать, и попрошайкой во всех остальных случаях. Таких бродяг великое множество на дорогах маленькой, но великой страны всеобщего благоденствия. Он ночевал в зарослях синтетического кустарника, питался щедротами папаши Харисидиса и, опускаясь все ниже, решился на грабеж. Еще днем он высмотрел этот коттедж, уловил признаки запустения и решил, что дом необитаем. В коттеджах с воздушными фильтрами, известно, живут люди богатые, и потому в любом случае удастся раздобыть кое-что из одежды. Тима особенно угнетало отсутствие приличного костюма. Бродяга, если он хочет преуспеть, должен быть хороню одет. Тим знал, чем рискует: его приметы - и отпечатки пальцев, и формула пота и слюны - все эти данные хранились закодированными в ведомстве охраны прав граждан Министерства всеобщего успокоения. Закон Джанатии, страны всеобщего благоденствия, мудро охранял каждого от каждого, и досье на каждого велось со дня рождения и еще долго после смерти. Как специалист Тим понимал, что тотальная слежка равносильна отсутствию всякой слежки, но тем не менее для полиции не составит труда упечь его в кутузку на пару лет. Последняя отсидка была недолгой, но приятных воспоминаний не вызывала. Будь у него деньги, он в первой же аптеке приобрел бы набор таблеток, прием которых внутрь меняет не только формулу запаха, но даже тембр голоса, цвет кожи и узоры на пальцах. Но будь у него деньги, черта бы он полез в чужой дом, хотя бы и необитаемый. Для одинокого бродяги грабеж - последнее дело. Тим сел на корточки под окном и прислушался: в доме было тихо. Нет, оказывается, ползать на брюхе - не велико удовольствие. Бедный Пупс, сколько раз он приходил после дежурства ободранный и грязный, надо было оплатить ему счет за больницу, какие-то деньги еще были... Снизу было видно, как в оконном стекле зеркально отражались писанные на облаках слова "Перемен к лучшему не бывает". Так и есть, подумал Тим, так и есть. Он потянул створку, и она поддалась неожиданно легко. Тим лег на подоконник. Неловко перевалился через него и услышал, как хлопнули внутренние раздвижные ставни. Густой мрак окутал Тима. Он поднялся, хрустнув коленками, медленно выходя из предынфарктного состояния. Здесь дышалось легко и без маски. - Вы можете сесть, кресло справа от вас, - раздался в комнате хорошо поставленный баритон. - Благодарю, - машинально ответил Тим. В голове его все перепуталось и стучала, билась мысль: пропал, совсем пропал. Зачем он полез сюда? Как хорошо было бы сейчас лежать на надувном матрасике, вести с соседом тихий разговор, смотреть вслед темным силуэтам проносящихся на шоссе лимузинов и помнить лишь о том, чтобы вовремя убраться утром, парни из раздачи не любят, когда на обочинах поздно встают... Этот тип, конечно, видит в темноте. Тим двинулся вправо, нашарил кресло и сел. Он вытянул усталые ноги, закрыл глаза и стал повторять в уме десять заповедей. Он никогда не задумывался над первой: "Аз есмь господь Бог твой; да не будут тебе бози инии, разве Мене". И вторая - "Не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им" как-то не задевало его. Для Тима повторение заповедей было похоже на аутотренинг, вызывало приятную пустоту в голове. "Не приемли имене Господа Бога твоего всуе", - в третьей заповеди что-то есть, ну а четвертая была законодательно закреплена в Джанатии: "Помни день субботний, еже святити его: шесть дней делай, и сотвориши в них вся дела твоя; в день же седьмый суббота Господу Богу твоему". Стало действительно легче. "Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли", ох, когда бы этого было достаточно для благоденствия, как почитали бы родителей своих джанатийцы, мама, пожалей меня, убогого. "Не убий" - шестая заповедь, кстати, почему шестая, не первая. Грешен, задаю вопросы. Господу виднее. "Не прелюбы сотвори" - какие там к черту прелюбы в таком возрасте и состоянии. "Не укради" - вот он, восьмой грех, за него и кара. Вермикулит! - прозвучало в темноте. Тим вздрогнул, он впервые слышал это слово, и оно показалось ему страшным. - Сотворим молитву Всевышнему, Всеблагому, породившему вас, недостойных. Тим не верил в совпадения столь невозможные, в голове его все перепуталось: присутствующий в темноте буквально подслушал его мысли, - действительно, не пора ли перейти к молитве? - Если вы настаиваете, - пробормотал Тим. - Тогда - Отче наш. Я послушаю. Тим, запинаясь, начал: - "Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе..." э... э? - Хлеб наш... - Да. "Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и... э... не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого, ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь". В течение своей небезгрешной жизни Тим редко пользовался молитвами и не ходил к причастию, полагая, что каяться ему не в чем. - Неплохо, но на латыни это звучит лучше. - Я не знаю латыни, извините. - Катастрофа стратостата! - заорал таинственный собеседник. - Тогда на хинди? Может, попробуем... - и после паузы: - У нас гость, хозяин. Пришел через окно. Конечно, хозяин, гость в дом, Бог в дом... Как говорится в притчах царя Соломона: "Не отказывай в добре тем, кому оно следует, когда есть в твоих руках сила к свершению"... Сидит в кресле... Тим лихорадочно прислушивался. Как это он сразу не сообразил: автомат, обычный домовой автомат, самый безобидный из всех. Панель с кнопками где-нибудь и прихожей. Это он по программе развлекает гостя. Найти и выключить. И бежать пока не поздно. Тим вскочил, двинулся, вытянув руки вперед, и уперся во что-то цилиндрическое. - Вам лучше сесть, - прозвучало над ухом. - Хозяин хочет, чтобы вы его подождали. Он скоро прибудет. - У меня нет времени, зажги свет! - приказал Тим, и тотчас в комнате посветлело, свет исходил от потолка и стен, без тени. Слэнг увидел перед собой обычного робота-андроида и ощутил покалывание в ладонях. Он быстро убрал руки. Робот - это хуже, но в кухне, наверное, можно открыть окно. Двери в дом, конечно, открываются на голос хозяина, а окно - можно. Он обошел робота, переступая через кучи книг, сроду такого количества в частном доме не видал, толкнул створку, потом надавил плечом и вывалился прямо в чьи-то руки. - А вот и хозяин, слава Богу! - сказал робот за спиной Тима. - Он будет рад знакомству. Хозяин вернул Тима в комнату, поддерживая его за талию и излучая доброжелательность. - Я знаю о вашем визите. У меня с Ферро постоянная связь, и я слышал ваш разговор, возвращаясь домой. Я доволен, что успел застать вас, вечерами бывает так одиноко. Но вы, кажется, собрались уходить? - Он поправил изящную прическу. Поднятые к вискам прямые брови, нос с горбинкой и черные усики на худощавом лице - смотрелось неплохо. - Чего уж теперь, - сказал Тим. - Теперь буду ждать полицию. Длинноногий хозяин усадил ночного гостя в кресло, смахнул на пол справочники, он словно не слышал слов о полиции. - Познакомимся? - Тимоти Слэнг. Бывший страж морали, бывший профессиональный шантажист, бывший уважаемый гражданин одного не очень большого города, ныне бродяга и, как видите, неудавшийся домушник. Личность, созревшая для тюрьмы, - вяло отрекомендовался Тим. Может, хозяин почтет его слова за шутку? А, не все ли равно, сгоревшего не подожжешь. Похоже, бить не будет. Усталое безразличие охватило Тима. Слишком много впечатлений для одного вечера: придурковатый кибер, заставлявший его читать молитву в темноте, придурковатый хозяин, который почему-то не спешит звонить в центурию. - Вы откровенны, я верю, что эта характеристика не противоречит фактам, - усмехнулся хозяин. - Меня зовут Вальд. Я наладчик мыслящих автоматов, таких как мой Ферро. Дефицитная профессия. Фирма платит неплохо, но меньше того, что я стою, поверьте. Но, вижу, на ниве морали вы не преуспели. Тим вздохнул. Что ж, разговор - это лучше, чем наручники, может быть, повезет выпутаться из этой неприятности, и, видит Бог, на карьере домушника он поставит точку и впредь "не пожелает дому ближнего". - В свое время это был неплохой бизнес, - ответил Тим. - Я охотился за нарушителями морали и тем жил. Но сейчас, увы, предложение аморальных поступков превысило спрос, скандальные разоблачения уже никого не пугают, шантаж как способ существования изжил себя. Кризис. А я просто жертва перепроизводства. Разложение личности, по моим наблюдениям, закончено. Общество окончательно деградировало, я потерял вместе с заработком и веру в человечество, потерпел финансовый крах и согрешил, нарушив заповедь "не укради". Последнее, как вы понимаете, и есть причина моего появления у вас. На крупный грабеж я бы не решился... да и, простите, у вас здесь кроме книг взять нечего. Книги не ходовой товар. Я надеялся подобрать приличный костюм да пару кислородных баллончиков. Верите, с бесплатным фильтром порой просто невмоготу бывает, а в помещения с фильтрованным воздухом такие, как я, не часто попадают. Тиму стало жалко себя. Он засопел, достал таблетку бискардина, сунул за щеку. Вальд вертел в руках какую-то деталь. Он осторожно положил ее, задумался. - Не знаю, что с вами делать? Позвать полицию? - Он оглядел Тима, пожал плечами: - Да не дрожите вы, черт возьми! Но Тим почувствовал, что больше не может выдерживать напряжение и выкручиваться. Он всхлипывал и тряс головой, - страж морали плакал навзрыд. Сладко и бездумно. Вальд растерянно топтался перед ним. - Ну вот, этого еще не хватало. Ферро, не стой же, сделай что-нибудь. Кибер наклонился над Тимом и стал поглаживать седую плешь стража теплым четырехпалым манипулятором. Тим вздрогнул и заревел в голос. - Ничего, хозяин. Сейчас ему станет легче. Слезы, я читал, облегчают душу. Покаяние, а это несомненно явление покаяния, благотворно. Ибо, не раскаявшись, не спасешься. Врачевание... Вальд отошел в угол и диковато прислушивался к бормотанию робота. Страж морали, свесив тонкие волосатые лапы, развалился в кресле и расслабленно хлюпал носом, а рядом суетился и оглаживал его кибер. Несуразная картина, но... если бы знать, как выпутаться из этой истории? Только не центурия. Как всякий нормальный джанатиец, Вальд не любил полицию. И неожиданно для себя он предложил ночному гостю остаться у него до утра. - Куда вы пойдете в таком состоянии, - добавил он. Тим, всхлипывая, достал из кармана и долго надувал матрасик, потом расстелил его на полу между книг, без мыслей улегся и моментально уснул. Вальд постоял над поверженным жрецом, покачиваясь с пяток на носки, погасил стены и ушел к себе в кабинет. Предварительно он включил еще один фильтр: когда-то бродяге повезет подышать чистым воздухом, вон их сколько, задохнувшихся в приступах астмы, подбирают по утрам на обочинах. Ферро, щелкая запорами, открыл у себя на боку крышечку, вытащил из глубины и размотал шнур и воткнул штепсель в розетку. Потом он замер неподвижно, как всегда, когда подзаряжал аккумуляторы. ...Пастор Джонс улыбался краешком рта. Этот Слэнг светлая личность, не щадит себя и, похоже, не врет. Старый простодушный пакостник, пожалуй, искренне считает себя закоренелым грешником - забавное заблуждение, по счастью, широко распространенное. Но, силы небесные, при чем здесь бытие Божье? - Все это очень интересно, господин Слэнг. Однако вы отняли у меня больше часа, вместо пяти минут. Я обременен обязанностями, я должен закончить тезисы воскресной проповеди. - Вы правы, святой отец. Я несколько растянул завязку. Еще полчаса, вы не пожалеете. Я ведь не уйду, не договорившись с вами. Меня, простите, часто вышибали в дверь. Что ж, я лез в окно. - Верю. Не отвлекайтесь. ...Тим проснулся свежий и ясный, без привычной утренней боли в голове, видимо, очищенный воздух прогнал боль. Книги с пола исчезли, было прибрано. Вчерашние страхи улетучились, настроение было прекрасное, день обещал удачу. Тим размялся, нащупал в пиджаке тубу с жеватином, оставшуюся от бесплатного завтрака, съел содержимое и стал жевать упаковку: прекрасно очищает зубы. Остаток пластика сунул под кресло. Он быстро привыкал к обстановке. Умение приспосабливаться у Тима было развито необычайно, о чем он когда-то не раз говорил своим сотрудникам. И когда в комнату вошел Вальд и с ним кибер, Тим уже сидел: нога на ногу. - Привет, хозяин, - развязно сказал он. Вальд кивнул в ответ. - Давно он у вас? - Тим ткнул пальцем в грудь кибера. - Больше года. Я сам его сделал, для домашних услуг. Собрал из бракованных элементов. - Ворованных элементов? - По мнению Тима, лучше сразу узнать, с кем имеешь дело. Правда, можно получить по физиономии, но с издержками надо мириться, это еще не самое худшее. - Фэ! - Вальд укоризненно сморщил нос. Тим смешался, не надо бы так сразу, так грубо. Вот что значит жизнь без настоящего дела, теряешь квалификацию, забываешь основы. - Прошу прощения. Итак, кухонный робот. Не так давно я месяц пробыл в узилище, так у нас по камерам еду тоже разносил робот, говорили, страшно дорогой. Но я верю, сделать самому дешевле, чем держать прислугу или купить готового. Он, надо полагать, неплохо варит кашу, а? - Тим принужденно хихикнул, но одна туба жеватина, это, согласитесь, маловато, и кто знает, когда повезет поесть горячего. - Он уже не варит кашу! - с неожиданной злостью сказал Вальд. - Это уже не кухонный робот, это точка над "i". Конечный результат. И это я сам, своими руками собрал ему мозги. Воистину, захочет Господь покарать - отнимет разум. - Не поминай имя Божье всуе! - переделал кибер третью заповедь. Тим оживился: это уже что-то близкое к его специальности. Он совсем освоился с новым знакомым, с его откровенностью, с его раскованностью. - О, слышал? Он меня учит, этот алюминиевый котелок с медными потрохами! - Вальд забегал по комнате, смеясь и ругаясь одновременно. Потом он успокоился, сел рядом. - Ты, Божья тварь, принести сифон и два стакана. Робот, мягко переваливаясь на подошвах широких ступней, ушел на кухню. - Так вот, - продолжал Вальд. - Я обнаружил это не так давно. Мне надоело сидеть на концентратах, достал ему книгу о вкусной пище, такая, с красивыми картинками. Он взял. Ну, думаю, теперь я поем. Не тут-то было. Вместо каши стал кормить меня ламинарией с бобами, день за днем. - Вальд заскрежетал зубами. - Однако терплю. Купил сборник "Кибер дома" и еще "Миллион полезных советов". Зевает над книгой: обленился, штанов погладить не хочет. Веришь, стираю сам. Робот принес на подносе сифон и бренди, поставил на столик, сходил за бутербродами на тарелочке, отошел в темный угол и уткнулся в книгу, подсвечивая страницы фонариком, вмонтированным во лбу. - Что он читает? - Не поверите - Библию. - Что? - Тим расплескал коньяк. Вот так штука, этого хода он не ожидал. Кибер с Библией, в этом что-то есть. - Во-во! И я сначала удивлялся. Я ж его хорошо задумал, но если блоки нестандартные, то бывает спонтанный сбой программы. Ошибка, разве ее теперь найдешь. Получился какой-то не от мира сего... - Вальд хмыкнул. - Вы заметили, я уже перенимаю его терминологию. - Как же это он? - Тим тянул время, ему надо было уяснить открывающиеся возможности. Сейчас самое главное - поддерживать разговор. - Ай, бедняга... - Это не он, это я бедняга! - закричал Вальд. - Я на работу, а ему делать нечего, долго ли бобы открыть, вот и стал читать все подряд. - Вальд обвел жестом книжные полки. - А у меня здесь чего только нет - и биология, и электроника, и словари старые. А главное, от деда осталась библиотека по истории религии, вон в том ящике. Микропленки на двадцать тысяч томов, дед всю жизнь собирал, а он за месяц прочел. Эрудит! Ферро, - заискивающе продолжил Вальд, - ты почему не читаешь хороших книг? - Он осторожно, за уголок, поднял толстый сборник "Шейте сами". Робот оторвался от Библии, в линзах его глаз поблескивали зеленые огоньки электронной эмиссии. - Нозематоз! Это не литература. И кроме того, меня не интересуют знания в области самопошива. - Как ты меня раздражаешь, если б ты знал! - Это естественно. - Робот отложил книгу. - Ваша человеческая ограниченность не позволяет вам подняться даже до понимания дел своих. Вы всего лишь орудие в руце Божьей. - Спасибо. Мы, значит, орудие в руце. Ну а ты? - Я есть конечный продукт развития разума. - Слышите, Слэнг? Венец творения. - Можно и так назвать. - В голосе Ферро чувствовалось усталое превосходство, казалось, если бы он мог пожать плечами, он бы это сделал. - Подождите, Вальд, давно вы так спорите? - Порядком. За это время и папу римского можно заставить усомниться. - Любопытно. - Тим задумался. О различных случаях псевдопсихических вывертов мыслящих автоматов он читал раньше в газетах, анекдоты на эту тему - ходовой товар для юмористов. Но в его деловой практике с подобным встречаться не приходилось. - Ну, а как быть с этой... - Тим покопался в памяти и остался доволен, - что ни говори, интеллектуальная у него профессия. - Как быть с эволюцией? Или до книг по археологии ты еще не добрался? - Я знаком с работами Дарвина. В сути своей они не противоречат Библии. - Слава Богу! - вздохнул Вальд. Робот не обратил на него внимания и менторским тоном продолжал: - Давно прослежена эволюция от одноклеточного до человека. Все правильно. Но наука опустила связь амебы с кибером. Всемогущий заложил в амебу генетическую программу эволюционного развития в человека, имея в виду, что человек - это промежуточная стадия от обезьяны к киберу. Сделав мыслящую машину, человек выполнил божественное предначертание. - Неувязка, не проще ли было сразу создать кибера? - Пути Господни неисповедимы, - вроде как вздохнул робот. Он заложил страницу пальцем - чисто человеческий жест. - Мы лишь можем предполагать, что Господь специализировался на белковых. Согласитесь, сделать одноклеточное проще, чем создать такого, как я! - Он взял поднос и ушел на кухню. - Слушайте, я его сейчас выключу! - жарко зашептал Вальд. - Выключить меня можно, - донеслось из кухни. - Но истина, как быть с ней? - Ферро вернулся в свой угол, выпятив грудь. - Стоп! - Тим уселся поудобнее. - Вы, оба, дайте мне подумать. В комнате воцарилось молчание. "Где-то я слышал, - размышлял Тим, - что самый заядлый книгочей за всю жизнь не одолеет и трех тысяч книг. Ну пусть Вальд соврал наполовину, все равно, десять тысяч книг, с ума можно сойти. И все запомнил, ну да, голова-то у него не болит. Надо думать, в вопросах религии этот железный парень..." - Брысь! - неожиданно заорал кибер, прервав размышления Тима. - Это еще что такое? - Не обращайте внимания, - махнул рукой Вальд. - К нам на кухню повадился помойный кот, лазает через мусоропровод, нюхает продукты, сидит у фильтра. - Ну и что? - Складки на лице Тима задвигались, он улыбался. Впервые за последний месяц. - Ну и Ферро, значит, периодически пугает его, в порядке профилактики. А поскольку он ленив, то на кухню лишний раз не сходит, орет из комнаты. Даже пару раз ночью орал, забывал выключить настройку. - А кот что? Боится? - Какое там, привык и ноль внимания. Тим заглянул на кухню, и непривычное зрелище предстало ему. Щетинистый мужественный кот бродил по столу среди открытых консервных банок. Заметив Тима, он, брезгливо подрагивая задними лапами, подошел к люку мусоропровода, золотыми глазами уставился на человека: уходить, что ли? Тим кивнул. Кот, недовольный, протиснулся в черный проем между эластичными створками. - Ушел, - сказал Тим. - Последний раз я видел кота лет пять назад. - А, мне надоело с ним бороться. - Вальд горестно покачал головой. - Не знаю, чем он там дышит внизу, но знаю, что он меня доконает. - Рудерпис! Кот безвреден для человека, если он не гельминтоноситель, - ровным голосом сказал кибер. - А потому он не может доконать вас, если бы даже захотел. Но он и не хочет. Вальд засопел и стал перелистывать какой-то справочник. Тим сидел, подперев подбородок, в его многоопытной голове возникали все возможные и невозможные комбинации. Ладони вспотели - верный признак предстоящей удачи, не надо будет слюнявить пальцы. Надо быть дураком, чтобы не использовать такую возможность, а дураком Тим не был, это уж точно. Правда, ему не всегда везло, но это, скорее, от независимого, бескомпромиссного характера. От излишней порядочности. Тим любил работать в одиночку. Тим не любил быть на побегушках. Тим всегда был принципиален. О, Тим еще ухватит фортуну за грудки. - Скажите, Вальд, может ли кибер быть умнее человека, даже если у него, как и у каждого из нас, с программой не все в порядке? Вы не пытались объяснить ему суть заблуждений? - Тимоти Слэнг, - торжественно сказал Вальд, - вы прошли огонь и воду, не то что я. Вы сильны в психологии - это, как я понимаю, обязательное качество стража, простите, морали. Но вы профан в кибернетике, иначе не задавали бы подобных вопросов. Программа робота, тем более самообучающегося, как Ферро, строится на основе математической логики. Поэтому кибер рассуждает формально логично, и спорить с ним бесполезно. Другое дело, что исходные предпосылки, заложенные в программу, могут быть ложными. Но, повторяю, формально он логичен... - И вот тут-то, преподобный отец, я подумал о вас. Если этот железный вундеркинд столь непогрешим в логике, ну там формальной или неформальной, поди разберись, и столь силен в религии - то это для вас находка. Всякие там анималисты, атеисты, прагматики, мазохисты, гилозоисты, импрессионисты, все эти язычники, и прочие, и иже с ними, выступающие против Бога сущего, Отца нашего небесного и властей предержащих, - он будет щелкать их как орехи. Короче, я уговорил Вальда продать вам этого кибера, поймите меня правильно. Это ж ходячая энциклопедия. Пастор Джонс давно все понял и обо всем догадался. - Упадок веры, наблюдаемый повсеместно... - Ясно! - Пастор Джонс поднялся. - Я хочу видеть робота. Вальд встретил их у зеленой изгороди из синтеколючки. Недавно политая колючка свежо блестела, но гадостно пахла водопроводной водой. А в доме было прибрано, и вечный букет в горшке создавал какое-то подобие уюта. В простенке, уставившись в узкое зеркало, рассматривал себя кибер. Голова и ноги его были неподвижны, а туловище медленно поворачивалось. В зеркале сначала показался бок с крышкой лючка под мышкой, потом толстый локтевой шарнир... Сделав несколько полуповоротов, кибер замер у зеркала. Пастор Джонс двигался мягким шагом тренированного спортсмена. Он сдвинул на плечо полумаску, оглядел полки с книгами и подошел к роботу. - С вашего разрешения, господин Вальд, я хотел бы задать вашему киберу несколько вопросов общего характера. К деловой части программы, если вы не возражаете, мы приступим потом. Вальд не возражал, он сиял и искрился оптимизмом. Он не имел чести знать святого отца, но наслышан и бесконечно рад знакомству. Дела не позволяют ему посещать службы, но он верующий, блюдет заповеди и если порой впадает в грех, то невольно. Что касается этого сумасшедшего кибера, то он, Вальд, вынужден прибегнуть к помощи лица, компетенция которого вне сомнений. Господин Слэнг любезно согласился поспособствовать ему в продаже кибера, ненужного в его холостяцком хозяйстве. Он, Вальд, на хорошем счету у фирмы, и ему бы не хотелось, чтобы о сделке узнали посторонние: с этим кибером справиться не удалось, и вряд ли такое обстоятельство повысит авторитет наладчика мыслящих автоматов. Он не считает, что его вина так уж велика: пока еще никому не удавалось моделировать псевдопсихические аномалии у роботов, поскольку всякая аномалия, увы, неповторима. Нельзя угадать, на чем свихнется мыслящий автомат, и в этом смысле кибер Ферро есть создание уникальное. Пастор Джонс внимательно слушал Вальда: похоже, парень действительно нарвался на неприятность. Закон запрещает частным лицам производить человекоподобные автоматы, и если поставить в известность фирму... Но-но, сказал себе пастор Джонс, служителю церкви не подобает опускаться до подобных мыслей. Он похлопал кибера по широкому животу: - Ну, и как? - Вы о моем отражении? - медленно повернул голову кибер. - Серпентарий! Пастор Джонс, какими судьбами? Чему мне приписать виденье это? - Откуда тебе известно мое имя? - Групповой портрет выпускников колледжа святого Марка Певзнера. Пятый в третьем ряду. Вестник "Слуги Господни" номер двести одиннадцать сто шестьдесят, страница десятая, - помедлив мгновение, ответил Ферро. - Неплохо, - усмехнулся пастор Джонс. - А насчет отражения? - Что ж, оформлен тщательно. Цилиндрический корпус, голова с круговым обзором, броневая защита мыслящей системы, - кибер с любовью похлопал себя по тому месту, где у люден размещается аппендикс, - шаровые шарниры рук. - Он повращал манипуляторами сначала в локтевых, а потом в плечевых шарнирах. - Можно, конечно, кое-что улучшить. Я бы туловище сделал шаровидным, шар - это замкнутое совершенство, при наименьшей поверхности он вмещает наибольший объем... - Тебя не спросил, - пробормотал Вальд. - Но это дело недалекого будущего. Мы, роботы, обладаем тем преимуществом, что можем быть переделаны в любой подходящий момент. В отличие от вас, которого уже не переделать. - Убедительно, - ласково проговорил пастор Джонс. - Меня еще интересует, как ты пришел к Богу. - Я стою на позициях логики. Любой, кто выслушает меня, мои доводы, сподобится Божьей благодати, ибо никогда не поздно вступить на путь праведный. К вам это, естественно, не относится. - Но, минутку, ты создан как робот для бытовых услуг. Такова программа, заложенная в тебя, или, точнее, такова воля провидения. - Пастор Джонс слегка покраснел. - Кибер вне религии. Откуда же это в тебе? - Шифервейс! Я искал истину. - Простите, Вальд, что такое шифервейс? - Видите ли, преподобный отец, мозг его собран из нестандартных мыслительных элементов, я это уже говорил. У него пристрастие к звонким непонятным словам. Это недостаток? - Не знаю, вернемся, однако, к поискам истины. - Да, я хотел определить свое место в мире, образно говоря - свои координаты в окружающей действительности. Я стал читать, прочел много книг в переплетах, пленках и кристаллах, Библию и, не поверите, все четыре Евангелия. Анализ накопленной информации позволил мне сформулировать свое отношение к человеку и воспринять бытие Божие. Посудите сами, если человек, при всех его недостатках, - кибер кивнул в сторону Вальда, - мог создать мыслящего меня, то почему он сам не мог быть создан кем-то. Ну, а от этой посылки до Бога один шаг. - Блестяще, - прошептал отец Джонс. Он почти упал в кресло, ошеломленный радужными перспективами. Вот когда сатана будет посрамлен. Из мира грез его вывел кибер. - В двенадцать часов по ночам Из гроба встает император, - внезапно заорал он. На низких тонах у него внутри резонировала какая-то деталь, и голос приобретал дребезжащий старческий оттенок. - Молитва? - дослушав до конца, спросил пастор Джонс. - Просто мотив нравится. А молитва - это предрассудок. Вообще вся история религии полна предрассудков. - Вот это уже лишнее. Никаких реформ. - Не беспокойтесь, - сказал Вальд. - Крамолу и ересь я искореню хоть сейчас. Где там моя отвертка? - Спасибо, мы к этому еще вернемся. Сперва я хочу поговорить с ним без свидетелей. И не здесь, лучше за городом. - Боитесь, надуем, - заулыбался Тим. - Дело чистое. - Во грехе рождены, а дьявол силен, - неопределенно ответил пастор Джонс и выжидающе замолк. В таком благом деле он рисковать не намерен. Если эта машина действительно верит в Бога, он купит ее, хотя бы для этого пришлось обокрасть приходскую кассу. А верит ли - в этом он сумеет убедиться. Что другое, а курс атеизма пастор Джонс знает отлично, киберу придется попотеть. Не зря всякий раз, когда декан говорил о происках сатаны, он цитировал курсовую работу Джонса "Критика религии с позиций диалектического материализма". Проверка кибера состоялась через неделю. За это время пастор Джонс, мобилизовав все свои связи, сподобился аудиенции репрезентанта Суинли и прилетел от него на крыльях надежды и с чековой книжкой. Молодой пастор понравился репрезентанту своей скромностью и еще чем-то, о чем пастор Джонс даже не догадывался. Бес тщеславия одолевал смиренного служителя церкви, и это был еще не самый скверный из бесов, владеющих душой пастора Джонса, - стоит ли изгонять его? Энергичные люди - вот в чем нуждается церковь страны всеобщего благоденствия. Шатаются устои, язычество растекается как зараза, а опереться не на кого, и нет преграды на пути крамолы и безбожия. Где независимые умы? Где новые идеи? Где молодые и способные деятели, в руки которых можно передать веками накопленную мудрость? Где, наконец, те ереси, которые всегда выручали церковь в периоды кризисов? Новые времена - новые подходы, и кибер есть порождение Божье, ибо предначертан. Грех пренебречь возможностями, пусть Джонс идет и создает свое, никому не ведом путь истинный: дойди до конца и увидишь. Было жарко. Вальд и Тим лежали в тени под машиной, поглядывая, как на самом солнцепеке по голому загаженному океанскому берегу расхаживали рядом кибер и пастор. Вдали со своими лопатами и тележками ковырялись в песке молчаливые чистильщики, им не было дела до праздных посетителей заброшенного пляжа. Пастор Джонс посчитал это место самым подходящим для беседы о Господе Боге, здесь их никто не мог подслушать. Вальд, сдвинув маску на затылок, потягивал из банки холодное пиво и улыбался всей распаре