неплохих результатов. Но потом им надоело... Ну, не то чтобы надоело, но они разочаровались в своих соплеменниках. И сами уничтожили всех, не дожидаясь, пока это сделают их могущественные покровители из другого Мира. Но те одобрили решение своих подопечных... У меня остался очень неприятный осадок в душе от этой истории. В ней есть что-то сокрушительно безнадежное. Хотел бы я посмотреть в глаза человеку, который ее придумал... и как-то живет со всем этим! -- Просто очередная антиутопия, не бери в голову! -- Я виновато пожал плечами. -- Если бы автор этой книги знал, что кто-нибудь всерьез распереживается из-за его писанины, он бы здорово удивился. У меня на родине такую литературу принято читать от скуки, и тут же забывать. Настоятельно рекомендую тебе поступить соответственно! -- У твоих соотечественников очень крепкие нервы... Или же у них нет ни намека на воображение. -- Ошеломленно сказал Шурф. -- Может быть. Но я думаю, что мы просто иначе воспитаны. Так переживать из-за какой-то книги -- это попросту не принято... Подозреваю, что с меня причитается хороший ужин: если уж один из моих соотечественников нечаянно испортил тебе настроение, я просто обязан замолить его грех! Лонли-Локли не стал возражать, так что приятнейшая совместная прогулка в "Джуффинову дюжину" стала отличной жирной точкой, которую я решительно поставил в конце апокалиптической темы, в последнее время то и дело возникающей в моей жизни. "Надоело!" -- Твердо сказал я сам себе. Оставшиеся две дюжины дней до Последнего Дня года пролетели приятно и незаметно. Даже на свидание с сэром Лойсо Пондохвой меня пока больше не тянуло, я отложил это в высшей степени светское мероприятие на неопределенное "потом": иногда в моей жизни случаются чудесные периоды абсолютной душевной лени, весьма непродолжительные, к сожалению! Первую ночь нового года я встретил в своем кабинете, как мне и было положено. Мои коллеги отсыпались после неописуемой суеты, которая охватывает все живое в преддверии этого знаменательного события. Только неутомимый сэр Джуффин Халли поперся на улицу Старых монеток, смотреть кино: в последние несколько дней моему шефу было не до этого. Честно говоря, я вполне мог позволить себе роскошь составить ему компанию: в городе наступило абсолютное затишье, но я предпочел просто немного подремать в кресле, поскольку всеобщее предпраздничное безумие порядком измотало и меня. Но вскоре после полуночи меня разбудил еле слышный скрип входной двери. -- Макс, вы не надорветесь открыть глаза, если я к вам зайду? -- Нерешительно осведомился потомок укумбийских пиратов, он же будущий гражданин солнечного Ташера. -- Какая прелесть! Наконец-то ты зашел сам, не оповещая о своем появлении дюжину младших служащих! -- Восхитился я. -- А я не обнаружил ни одного грыза: ни возле входа, ни в коридоре. -- Объяснил Андэ. Он извлек из-под лоохи пыльную глиняную бутылку и торжественно водрузил ее на стол. -- Это из дедовских запасов. Не та приторная дрянь, которую наловчились варить наши трактирщики, а настоящее пряное укумбийское бомборокки двухсотлетней выдержки... Я пришел попрощаться. Этот ваш ташерский приятель, Гьята, решил, что мы отплываем на рассвете. -- Ты рад? -- Спросил я, обреченно нашаривая в столе бутылочку с бальзамом Кахара -- без глотка этого тонизирующего зелья я сейчас не смог бы превратиться в мало-мальски приятного собеседника! -- Я... ну да, рад. -- Андэ сказал это таким обреченным тоном, что я с любопытством на него уставился. -- Если не хочешь ехать в Ташер -- не едь. -- Мягко сказал я. -- Ты не обязан это делать, парень. -- Нет, я хочу... Но иногда я думаю, что могу не потянуть. Мне страшно, Макс. Полный конец обеда! -- Это как раз нормально. -- Понимающе кивнул я. -- Конечно страшно: все бросить и рвануть неведомо куда... даже если бросать особенно нечего. -- Я не впиливаю: что я там буду делать? -- Беспомощно сказал Андэ. -- Издавать газету! -- Легкомысленно фыркнул я. -- Опыт у тебя уже есть... Уверен, что в Ташере еще никто не додумался, что людям позарез необходимы газеты! -- Газету? Это лихо... Но ваш приятель говорит, что его земляки и читать-то по большей части не умеют. -- Растерянно возразил Андэ. И тут меня осенило. -- Знаешь, если они не умеют читать, ты можешь издавать комиксы... Ну, это истории в картинках. Они могут быть с коротенькими подписями, которые смогут разобрать даже малограмотные люди. -- В картинках? -- Андэ заметно повеселел. -- Ну вы даете, Макс! Ночь прошла незаметно: я пытался объяснить Андэ (и самому себе заодно), как может выглядеть газета для неграмотных жителей теплого Ташера. У Андэ, как ни странно, обнаружились некоторые способности в жанре комикса, так что на радостях я умудрился немного перебрать этого самого "настоящего укумбийского бомборокки", чего со мной уже давно не случалось. В конце концов я позорно задремал в своем кресле, Андэ понял, что как собеседник я больше не существую и начал печально прощаться. -- Не делай такое скорбное лицо, парень! -- Сонно проворчал я. -- Мне начинает казаться, что я отправляю тебя в ссылку, а не в волшебную страну твоей мечты... Ты же можешь посылать мне зов, в любую минуту, хоть несколько раз на дню... И потом, не навсегда же ты уезжаешь, в конце концов! Не понравится -- вернешься. "Оставь надежду, всяк сюда входящий" -- это не мой девиз, ни одна дверь на свете не закрывается навсегда! -- Вы не впиливаете, Макс. -- Печально сказал Андэ. -- Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно -- вместо нас всегда возвращается кто-то другой, но это никто не впиливает... "Оставь надежду, всяк сюда входящий", вы так сказали? Это стихи? -- Стихи. -- Улыбнулся я. -- Очень старые. Но не мои, ни в коем случае! -- Это очень хорошие стихи. -- Твердо сказал Андэ и исчез за дверью. А я остался сидеть в своем кресле, совершенно ошеломленный Вот уж никогда не думал, что у этого смешного парня есть шанс по-настоящему выбить меня из колеи! Как он сказал: "вместо нас всегда возвращается кто-то другой"... Я решительно встал и вышел из кабинета. Мне нужно было прогуляться, какой уж тут сон! Мягкий оранжевый свет уличных фонарей, пронзительный ветер с Хурона, выпуклые разноцветные булыжники мостовой, зеленоватый диск ущербной луны на пронзительно-черном небе -- все это были мои талисманы, надежно ограждающие меня от безумного одиночества, тоже своего рода "простые волшебные вещи"... Может быть через час вместо меня в Дом у Моста действительно вернулся кто-то другой, но этот парень был счастлив и спокоен -- абсолютно! Полный конец обеда.