крышу таких могущественных людей, и только милость небесного свода, изначально благосклонного к моим просьбам, позволила ему устоять! -- Хорошо поставленным баритоном заорал хозяин дома. Его речь показалась мне необыкновенно отчетливой. Неудивительно: полагаю, его опыт ведения светской беседы в таких тяжелых условиях был куда богаче нашего! -- Выразить не могу, как нас радует благосклонность небесного свода к вашим просьбам! -- Заорал сэр Кофа. -- Мне и моему спутнику было бы очень жаль, если бы ваш прекрасный дворец действительно рухнул в самом начале нашего визита... -- Но он может рухнуть, не устояв под тяжким грузом моей неописуемой скорби, если вы не соизволите отведать моего меда. -- С энтузиазмом сообщил господин Кумкур Шимукурумхи. Все-таки я наконец запомнил его грешное имечко, вот уж не ожидал, что это возможно! -- Я бы пожалуй действительно отведал его меда, -- тихо сказал я Кофе, -- вот только я не очень понимаю: а где, собственно говоря, еда? -- Как где? В бассейне. -- Рассмеялся Кофа. Я присмотрелся и увидел, что по воде плавают многочисленные изящные плотики, уставленные посудой. Вокруг, спокойные и бесшумные, как акулы, плавали слуги, увешанные драгоценностями, но не обремененные излишком одежды: кажется, на их головные повязки пошло куда больше ткани, чем на набедренные... -- Видишь, их головы укутаны тканью разного цвета. -- Тоном учителя начальных классов объяснил сэр Кофа. -- Если ты хочешь отведать содержимое одного из блюд, достаточно понять, какого цвета головой убор у парня, ошивающегося поблизости от этого плотика, и крикнуть: "красный", или "коричневый"... Все очень просто! -- Как, интересно, я могу разобраться с блюдами, если я ничего отсюда не вижу? -- Возмутился я. -- Не видишь? -- Удивился Кофа. -- Если бы я знал, что у тебя такие плохие глаза, давным-давно заставил бы тебя купить очки, а еще лучше -- посетить хорошего знахаря... Ладно, могу дать тебе хороший совет: зови желтого. Кажется, этот тип описывает круги возле блюда со знаменитыми Куманскими кушшами. Во-первых, они не сладкие -- а я догадываюсь, что от сладкого ты устал еще на таможне! -- а во-вторых, это то самое блюдо, которое ты в свое время не стал заказывать у ворчуна Мохи... Впрочем, тебе даже повезло: каким бы мастером не был наш Мохи, а настоящие кушши, приготовленные под небом Уандука, все-таки лучше! -- Вообще-то у Мохи я их заказал на следующий же день, просто вас тогда рядом не было. -- Ностальгически улыбнулся я. -- Но ваш совет -- это именно то, что требуется... Эй, желтый! Пловец шустро подгреб к нашему "берегу" и опустил поднос рядом с изголовьем моего уладаса. Я мельком подумал, что на сей раз сбылась голубая мечта моего детства: в то время я постоянно порывался пообедать лежа на диване, но мама решительно возражала против такого вопиющего нарушения священной "декларации прав мебели". -- Я желаю вам легендарного аппетита и непревзойденного пищеварения, о блистательный королевский посланец! -- Бодро заорал хозяин дома. -- Как это мило: пожелать мне не какого-нибудь, а именно "легендарного" аппетита! -- Вздохнул я. -- Это сколько же надо сожрать, чтобы об этом сложили легенду?! -- Много. -- Ухмыльнулся Кофа. -- Извини, мальчик, но ты не потянешь... Кушши оказались совершенно превосходными, орать приходилось не слишком часто: все-таки у нас с гостеприимным хозяином дома нашлось не очень много точек соприкосновения, необходимых для того, чтобы беседа вышла за рамки обычного обмена любезностями. Так что нашу вечеринку можно было считать вполне удавшейся. Часа через два господин Кумкур Шимукурумхи приступил к прощальной речи. На сей раз он орал минут десять кряду, чтобы подробно изложить нам все причины, по которым он не может позволить себе роскошь и дальше пребывать в нашем обществе. Потом дюжие носильщики взвалили на свои многострадальные плечи чудовищный "диван", на котором возлежал хозяин дома, и скрылись в одном из дверных проемов в глубине гостиной. -- Предполагается, что теперь мы тоже должны разбредаться по своим покоям? -- Спросил я. -- Предполагается, что теперь мы наконец-то можем искупаться в бассейне. -- Ехидно возразил Кофа. -- Если бы мы с господином Кумкуром были хорошими приятелями, он бы непременно к нам присоединился. Но плавать в бассейне с малознакомыми людьми -- это моветон! -- А плавать обязательно? -- Мрачно спросил я. -- Честно говоря, это не совсем то, что мне сейчас требуется! -- Разумеется не обязательно! -- Рассмеялся Кофа. -- Просто считается, что нам этого хочется. А если тебе не хочется, можешь продолжать жевать, или отправляться восвояси, как угодно. На сей счет нет никаких определенных инструкций, с чем тебя и поздравляю! -- Вообще-то я собирался погулять по городу. -- Признался я. -- Как вы думаете, это возможно? -- Разумеется. -- Улыбнулся Кофа. -- Прикажи своим носильщикам отнести тебя на прогулку... -- Носильщикам? -- Удрученно переспросил я. -- Вообще-то я собирался прогуляться в одиночестве. У меня слабость к одиноким прогулкам по незнакомому городу... -- Так это и будет прогулка в одиночестве. -- Кофа пожал плечами. -- Одинокая прогулка на уладасе... Неужели ты думаешь, что носильщики начнут наперебой набиваться тебе в приятели, жаловаться на жизнь, или рассказывать старые анекдоты? -- Не думаю. -- Вздохнул я. -- Но они будут присутствовать... -- Тоже мне присутствие! -- Фыркнул Кофа. Потом сделал серьезное лицо и внушительно добавил: -- Если ты очень хочешь устроить себе пешую прогулку по Капутте -- на здоровье! Но на твоем месте я бы все-таки воздержался... Без уладаса тебя, чего доброго, примут за бродягу, или заезжего пирата. Или твой костюм привлечет внимание настоящих бродяг, каковых тут великое множество. Дело вполне может закончиться тем, что тебе придется защищать свою жизнь, метать Смертные шары, плеваться ядом направо и налево -- оно тебе надо?! И вообще, в благословенной Капутте любителя пеших прогулок ждет целая куча самых экзотических неприятностей, влипнуть в которые проще простого. Это тебе не Ехо, где любой иностранец может сутками слоняться по Старому Городу, и никто даже не поинтересуется, кто он такой и что делает в столице Соединенного Королевства -- разве что он учинит дебош, или начнет раздеваться догола на Площади Побед Гурига VII... И потом, ты же еще никогда в жизни не гулял по незнакомому городу, лежа на уладасе! Неужели ты такой зануда, что не хочешь попробовать, как это бывает? -- Ваша правда. -- Улыбнулся я. -- Ладно, буду кататься, вы меня убедили! -- Только не очень увлекайся. -- Тоном строгого папочки сказал сэр Кофа. -- Караван в Кумон отправляется завтра утром, еще до полудня, и мне не хотелось бы силой вытаскивать тебя из постели. -- А зачем меня оттуда вытаскивать? -- Усмехнулся я. -- Хвала Магистрам, мы с вами в Куманском Халифате, так что меня можно доставить к месту действия вместе с постелью, кружкой камры и утренней газетой, заодно! Кстати, здесь есть утренние газеты? -- Насколько мне известно, только вечерние. -- Совершенно серьезно ответил Кофа. -- Для того, чтобы газета вышла утром, ее нужно напечатать ночью, а куманцы считают, что под покровом ночи следует творить только злые дела... Прогулка по вечерней Капутте показалась мне довольно занимательной, но не доставила того неописуемого наслаждения, которое я обычно испытываю, разгуливая по улицам любого незнакомого города. Наверное к стертым камушкам древних мостовых Капутты все-таки следовало нежно прикасаться своими собственными ногами, а не попирать их подошвами сандалий молчаливых носильщиков уладаса... Поэтому я вернулся домой довольно рано, утешая себя обещанием непременно наверстать упущенное, когда наша миссия в Кумоне будет благополучно завершена, и я смогу позволить себе роскошь сколько угодно плеваться ядом в подданных куманского халифа -- в том случае, если пророчества сэра Кофы касательно многочисленных опасностей, грозящих любителям пеших прогулок, окажутся не лишенными оснований... Бесцеремонный зов Кофы разбудил меня на рассвете -- мне показалось, что в данном случае им руководил скорее некоторый садизм, чем насущная необходимость: до отбытия каравана оставалось еще добрых три часа. К счастью, в моей дорожной сумке нашлась бутылочка с бальзамом Кахара, так что через несколько минут я уже с восторгом пялился на причудливые темно-багровые переливы утреннего неба -- еще никогда в жизни рассвет не казался мне таким фантастическим! Считать, что я по-прежнему нахожусь на той же самой планете, под белесым небом которой прошли последние несколько лет моей жизни, становилось все затруднительнее. Счастье, что мой рассудок давным-давно добровольно подал в отставку и теперь мирно доживает свои последние денечки, не слишком-то вмешиваясь в мои дела, в противном случае мне пришлось бы немедленно сойти с ума вместо того, чтобы просто наслаждаться этим невероятным зрелищем. Оказалось, что это было только начало: когда мы с Кофой прибыли к месту сбора, мне оставалось признать, что денек выдался тот еще! -- А ты никогда прежде не видел куфагов, да? -- Всело спросил сэр Кофа. В его голосе отчетливо слышались интонации бывалого путешественника, каковым он, собственно говоря, и является. -- Ну и как, нравится? В это время я судорожно глотал воздух, изо всех сил пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь завалящее упражнение из знаменитого "комплекса дыхательной гимнастики имени Лонли-Локли": мне позарез требовалось немедленно успокоиться. Еще сегодня утром, когда я созерцал невообразимый рассвет над Уандуком, моя мужественная крыша стойко сопротивлялась вполне естественному желанию немедленно съехать, но зрелище целого стада куфагов -- неправдоподобных огромных зверюг, немного похожих на гигантских одногорбых верблюдов, чьи изумительно вылепленные фантастические головы были увенчаны длинными витыми рогами -- почему-то оказалось последней каплей. Я бы с радостью вцепился в руку сэра Кофы, как в свое время впился в рукав бабушкиного пальто, впервые в жизни увидев слона в зоопарке, но на сей раз между мной и спасительной конечностью пролегало не слишком большое, но совершенно непреодолимое расстояние, поскольку каждый из нас горделиво возлежал на своем собственном уладасе. -- И вот на этом мы поедем в Кумон, да? -- Тихо спросил я. -- Да, а что в этом плохого? -- Озадаченно спросил Кофа. -- Я не только никогда прежде не видел этих самых куфагов, я на них еще и не ездил, между прочим! -- Удрученно признался я. -- Так что нам придется задержаться в Капутте. Я буду брать уроки верховой езды на куфагах, и если у меня обнаружатся способности к этому делу, годика через два мы с вами сможем отправиться в путь... -- Подожди, не тараторь! -- Устало попросил Кофа. -- Зачем тебе учиться какой-то там верховой езде, можешь ты мне объяснить? -- Чтобы не свалиться с куфага. -- Послушно объяснил я. -- А, ты наверное думаешь, что тебе придется ехать, балансируя на неровной спине этой зверюги! -- Рассмеялся Кофа. -- Ох, сэр Макс, какой ты все-таки смешной! Это же Куманский Халифат, мальчик. Здесь ни одна поездка просто немыслима без уладаса! Существует специальная конструкция, которая позволяет установить уладас на спине куфага, так что не переживай. -- Да? -- С облегчением переспросил я. А потом снова помрачнел и осведомился: -- А у них нет более низкорослых животных? Я вам никогда не говорил, что ужасно боюсь высоты?... -- Ты боишься высоты? -- Недоверчиво нахмурился Кофа. -- Вот уж никогда бы не подумал... Ну, сэр Макс, это твои проблемы! Тут я тебе ничем не могу помочь. Попробуй ехать с закрытыми глазами... А еще лучше -- попытайся привыкнуть. Человек, знаешь ли, ко всему привыкает! -- Знаю. -- Мрачно кивнул я. -- Ладно, если так, попробую привыкнуть. Но если бы этот изверг Джуффин предупредил меня заранее... -- Можешь послать ему зов и выложить все, что ты о нем думаешь. -- Ехидно предложил Кофа. Я последовал его мудрому совету. Безмолвная болтовня с сэром Джуффином Халли оказалась хорошей таблеткой от всех горестей. Шеф заботливо снабдил меня несколькими дюжинами ехидных напутствий, и более чем натуралистическим описанием многочисленных страданий, предстоящих "бедному маленькому сэру Максу" на пути к Кумону, так что я и сам не заметил, как перебрался на спину сюрреалистической зверюги, словно специально извлеченной из ночных кошмаров моего детства. Только попрощавшись с Джуффином и осторожно оглядевшись по сторонам, я с ужасом понял, что все уже случилось. Уладас, на котором я сидел, скрестив ноги, немного отличался от того "двуспального дивана", на котором мне довелось вдоволь попутешествовать по городу. Это дивное сооружение было обнесено довольно высоким бордюром, превращавшим его в довольно нелепое, зато совершенно безопасное подобие детского манежа -- выразить не могу, как меня это успокаивало: расстояние между моей задницей и земной твердью по самым скромным подсчетам достигало пяти-шести метров... -- Ну что, сэр Макс, теперь ты доволен? -- Ехидно поинтересовался Кофа. -- Отсюда ты не вывалишься, разве что очень захочешь! -- Сам он удобно устроился в точно таком же "манежике", на спине куфага, смирно топтавшегося на мостовой неподалеку от моего "скакуна". -- Ага. -- Невозмутимо кивнул я. -- Осталось понять, как мы будем улаживать проблемы физиологического свойства? У Джуффина было несколько версий, но честно говоря, они шокировали даже меня! В частности, он предлагал мне делать это в Щель между Мирами, можете себе представить... -- Неплохая идея! -- Ухмыльнулся Кофа. -- Ничего, не переживай, сэр Макс. Мы же путешествуем с караваном халифа, а это значит, что к нашим услугам будет не только милый твоему сердцу сортир, а даже несколько небольших дорожных бассейнов. Видишь те домики на колесах? -- Вижу. -- Кивнул я. -- Ладно, считайте, что я больше не хочу домой к маме... -- А что, у тебя есть мама? -- Неожиданно удивился Кофа. -- По крайней мере, она когда-то была. -- Растерянно сказал я. -- Вот уж никогда бы не подумал! -- Совершенно серьезно заметил он. Я опешил, но в этот момент наш не в меру увлекательный диалог был тактично пресечен предводителем каравана. Дядя решил, что обязан назвать нам свое труднопроизносимое имечко и заодно поздороваться. Он показался мне очень эффектным: атлетически сложенный, с морщинистым загорелым лицом старого "индейского вождя" -- впечатление не слишком портил даже короткий, слегка вздернутый нос -- и в отличие от большинства своих соотечественников, безбородый... Позже я узнал, что брить бороду -- не то привилегия, не то тяжкая обязанность всех куманских военных, а наш новый знакомый, господин Шухша Набундул, за свою долгую жизнь дослужился до чина хальфагула -- что-то вроде генерала, если я все правильно понял. В отличие от своих падких на побрякушки соотечественников этот старый солдат не нацепил на себя ни единого ожерелья, на нем не было даже браслетов и колец, словом, ничего лишнего -- только темный жилет, надетый прямо на голое тело, просторные штаны и короткие мягкие сапожки из тонкой кожи. Минут десять героический предводитель каравана пытался описать нам восторг, который он якобы испытал, узнав, что ему выпала честь сопровожать нас с Кофой из Капутты в Кумон. Впрочем, в конце концов он был вынужден быстренько свернуть свое выступление, поскольку его ждала куча неотложных дел: пришло время отправляться в путь... Напоследок предводитель каравана пообещал, что еще не раз будет развлекать нас своей беседой. -- Он это серьезно? -- Тоном мученика спросил я. -- Что, нам придется всю дорогу вести светскую болтовню? -- Ох, Макс, ты опять ничего не понял! -- Улыбнулся Кофа. -- Не "вести светскую болтовню", а слушать истории, которые собирается рассказывать нам этот достойный господин. Ты же любишь слушать разные странные сказки? -- Еще бы! -- Восхищенно кивнул я. -- Ну вот, считай, что тебе крупно повезло: долг гостеприимства обязывает сэра Набундула развлекать нас многочисленными историями об удивительных событиях, которые случились с ним, или с его приятелями. Между прочим, по местным понятиям это большая честь! Здесь считается, что слушать приятнее, чем рассказывать, поэтому привелегия провести вечер, не размыкая уста, выпадает исключительно на долю высокопоставленных особ... -- Боюсь, что у меня вполне плебейские предпочтения: в глубине души я все-таки уверен, что рассказывать истории куда приятнее, чем слушать! -- Вздохнул я. -- Оно и понятно: ты же, хвала Магистрам, не уроженец Куманского Халифата! -- Зевнул Кофа. В это время мир задрожал и попытался уйти из-под моих ног: меланхоличный куфаг, на спине которого я так удобно устроился, неторопливо зашагал вслед за своими тяжело нагруженными сородичами. Путешествие из Капутты в Кумон началось. Рыжая таможенница была совершенно права, когда настоятельно советовала нам странствовать по дорогам Куманского Халифата только вместе с караваном халифа. Она ничуть не преувеличивала, когда обещала, что здесь к нашим услугам будут все удобства, доступные тому, кто решился отправиться в путь -- скоре уж преуменьшала! Я с удовольствием убедился в этом на собственном опыте. Рогатые куфаги, внешность которых повергла меня в панику при первом знакомстве, показали себя не только хорошими бегунами -- они умудрялись упрямо брести вперед даже во сне! -- но и редкостными умницами. Меня совершенно обезоружило их робкое дружелюбие. Вечером первого же дня нашего паломничества я уже кормил свою зверюгу медовыми коржиками. Куфаг аппетитно похрустывал лакомством и охотно отзывался на добрую дюжину довольно дурацких имен, которые я для него с энтузиазмом придумывал, и тут же забывал -- по причине их абсолютной неудобоваримости... Дни сменяли друг друга самым приятным образом. Я не уставал поражаться своей способности наслаждаться жизнью, невзирая на абсолютное безделие. Оказалось, что я могу часами неподвижно лежать на спине и пялиться в небо, которое по мере нашего продвижения вглубь материка приобретало все более густой оранжевый оттенок. Время от времени я переворачивался на живот и переводил взгляд на изумительный ландшафт уандукских степей: синеватые переливы высокой, сочной травы, которую на бегу пощипывали наши куфаги, молочно-белая поверхность круглых валунов, куда больше похожих на авангардные садовые скульптуры, чем на обыкновенные камни, разбросанные по неухоженному телу планеты... Я сам себя не узнавал: меня не тянуло даже поболтать -- ни с Кофой, ни теми, кто остался дома. Разумеется, иногда я все-таки давал себе труд послать им зов, чтобы узнать, что у них творится и рассказать о себе, но мной руководило скорее чувство долга, чем желание вынырнуть из сладкого омута изумительной тишины, в котором внезапно увязла моя жизнь. Сэр Кофа тоже вовсю наслаждался процессом бытия: время от времени до меня доносилось монотонное треньканье его шарманки -- в кои-то веки кофино музицирование никому не мешало жить, разве что его горемычному куфагу, у которого не было возможности протестовать... Каждый вечер мы с Кофой получали обещанную "сказку на ночь": сэр Шухша Набундул, гостеприимный предводитель нашего каравана, честно держал свое слово! У его историй был такой же странный сладковатый привкус, как у лучших блюд местной кухни -- незнакомый, чарующий и в то же время немного действующий на нервы. Но через несколько дней я привык к тихому голосу старика, его неторопливой манере произносить слова, мягкому, чуть-чуть тягучему уандукскому говору и незамысловатым сюжетам его историй. С меня даже сталось обогатить свою активную лексику не одной дюжиной местных фразеологических оборотов -- сэр Кофа изо всех сил пытался с этим бороться: он утверждал, что в Ехо с таким жаргоном меня не пустят ни в один приличный дом. Не могу сказать, что ему удалось меня напугать: честно говоря, я никогда не был таким уж великим любителем посещения этих самых "приличных домов"... Так или иначе, но я быстро перестал внимательно прислушиваться к ежевечерним выступлениям нашего проводника. На мой вкус, они были слишком уж однообразными, несмотря на все свое экзотическое очарование. Но однажды вечером старик рассказал нам историю об одном странном типе, под началом которого он когда-то служил в армии прежнего халифа -- в те годы наш почтенный генерал был совсем молоденьким рядовым Стражем границ. До сих пор не знаю, что заставило меня слушать его рассказ, открыв рот: поначалу история приключений Вкушиха Махаро ничем не отличалась от множества других историй, под которые я привык дремать по вечерам, удобно устроившись на своем уладасе. Это была одна из многих восхитительно похожих друг на друга теплых ночей. Наше путешествие приближалось к концу -- в полдень сэр Кофа как раз удосужился справиться, когда мы прибудем в Кумон, и мы оба были потрясены до глубины души, услышав, что сие долгожданное событие непременно случится с нами "не позже, чем спустя три рассвета". Может быть именно поэтому я так внимательно слушал рассказ господина Шухши: до меня наконец дошло, что скоро его неторопливые монологи станут всего лишь частью моего прошлого, как и многие другие чудесные вещи, которые были моими, но ушли -- в те дни мне казалось, что они ушли навсегда... Но в любом случае, мне и в голову не приходило, что эта экзотическая, но незатейливая сага надолго возьмет меня в плен -- "повернет колесо моей судьбы", как сказал бы сэр Анчифа Мелифаро, уж он-то знал, как это бывает... -- Во времена халифа Нубуйлибуни цуан Афии жил в городе Кумоне один человек неприметный -- не то холостяк, не то вдовец. Он жил одиноко в небольшом доме в одном из тихих кварталов, среди рощ, где благоухает дерево Маниова. Мужчина он был статный и телом дородный, и себе на уме. Но о жизни имел суждение странное. А звали его Вукуших Махаро. -- Монотонно начал старик. Такое вступление неизменно предваряло любую его историю, даже когда он рассказывал о своих хороших приятелях. Очевидно, этого требовали какие-нибудь местные традиции устного творчества. Мы с Кофой придали своим лицам страдальческие выражения и понимающе переглянулись. Старый генерал тем временем невозмутимо продолжал свое повествование. -- Отец его, Тринадцатый купец Хулбег, человек весьма почтенный, мало что оставил сыну в наследство, поскольку покинул этот Мир не в лучшие для себя времена: ровно через полгода после того, как укумбийские пираты ограбили и потопили его караван из десяти кораблей с грузом букиви, следующий в страну Ташер. Хулбег вложил в это предприятие почти все свои сбережения и таким образом оказался разорен, сохранив только самую малость на достойные похороны... -- Ох уж эти укумбийские пираты, как они любят отбирать букиви у честных купцов... -- С напускной скорбью заметил сэр Кофа. -- Между прочим, букиви -- это та самая пряность, счастливыми владельцами которой мы с тобой недавно стали... Тебе стыдно, сэр Макс? -- Ехидно осведомился он. -- Мне?! -- Переспросил я, скорчив самую невинную рожу. -- Не забывайте, Кофа: не я создавал этот прекрасный Мир, частью которого являются укумбийские пираты. -- Все равно тебе должно быть стыдно! -- Безапелляционно заявил Кофа. -- Не мешайте мне слушать! -- Гордо потребовал я. Кофа так удивился, что действительно замолчал. -- Похоронив отца -- да примет его медоносная золотистая чаша Урмаха! -- Вукуших Махаро поступил на службу в войско старого халифа, Нубуйлибуни цуан Махифы, отца цуан Афии, да пребудут они оба в согласии со своими тенями... Сорок лет Вукуших Махаро провел в военных походах против врагов Халифата и побывал во многих странах, среди которых попадались как чудесные и восхитительные во всех отношениях, так и весьма унылые и ничем не примечательные. Однако по морю он ездил лишь один раз, памятуя о злоключениях отцовых караванов... На этом месте сэр Кофа снова ехидно на меня покосился, я не выдержал и хихикнул. -- По истечении долгого срока Вукуших Махаро, покрытый шрамами и дослужившийся до чина бугула, был назначен комендантом Валмохи -- каменной крепости на окраине Хмиро, Великой Красной Пустыни, дабы блюсти непорочность вертлявой границы, оберегая ее от злокозненных диких племен энго, с которыми никогда нет ни мира, ни войны а так -- сплошное недоразумение. Там он и провел следующие двенадцать лет своей военной службы и совершил немало подвигов, молва о которых дошла до золотых крыш Кумона... Однажды в Валмохи приехал гонец из соседнего местечка и принес весть о том, что напали звероликие энго, разграбили и сожгли город, и угнали множество человеков и скотины, и что пошли они вдоль черты Хмиро прочь в свои земли зловонные. -- Именно зловонные? -- Весело уточнил я. Старик молча кивнул, откашлялся и продолжил: -- Тогда Вукуших Махаро велел двадцати самым лучшим воинам сесть на боевых куфагов в полном снаряжении. И еще он дал каждому из них на спину по корзине, где лежал Дымный Камень. -- А что это такое? -- Заинтересовался я. -- Это такая штука, которая очень сильно дымит. -- Тоном университетского профессора объяснил сэр Кофа. Мне пришлось довольствоваться этим туманным объяснением, поскольку господин Шухша явно не собирался спровождать свой рассказ надлежащими пояснениями. -- Остальных воинов он посадил на летающий пузырь Буурахри и наказал им следовать за отрядом в тени дымного облака, таким образом, чтобы с земли их не было видно. Так они и сделали, и были весьма довольны свершенной хитростью. И когда они настигли безумных энго, те увидели только кучку воинов верхом на рунорогих куфагах, и черное облако над ними. И тогда энго стали смеяться, как пустоголовые обезьяны Бэо, показывая пальцами на воинов халифа и говоря, что у тех от страха исходят газы, и что, дескать, потому над ними так черно и туча огромная. -- Хорошая версия! -- Прыснул я. Кофа посмотрел на меня, как на больного ребенка и демонстративно отвернулся, словно хотел торжественно сообщить небу над нашими головами, что он со мной не знаком. -- Пока энго потешались и корчили рожи, -- продолжил старик, -- Вукуших Махаро дунул в золотой шар Буньох, и раздался звук, и с неба посыпались воины. -- А что такое "золотой шар Буньох"? -- Жалобно спросил я. Сэр Кофа виновато развел руками. -- Вот этого, мальчик, и я не знаю! А вы знаете, сэр Шухша? -- Это такая волшебная вещь из тех, что остались от древних владык Красной Пустыни. -- Важно пояснил тот. -- Я сам никогда не держал ее в руках, поэтому не могу дать вам более подробного ответа... -- Ладно, -- вздохнул я, -- тогда рассказывайте дальше! -- Глупые энго ничего подобного не ожидали, -- сэр Шухша с явным облегчением вернулся к своему повествованию, -- и посему, утратив всякое достоинство, обратились в бегство, побросав награбленное. Но воины халифа во главе с Вукушихом Махаро настигали их и били безжалостно -- уж я-то знаю, я и сам был в этом сражении! А тех, кто бросал оружие, брали в плен и вязали их друг с другом. Знающие люди говорят, что один из энго все-таки сумел скрыться, а звали его Коцэ, и говорят, что он был колдуном. -- Разумеется, а кем же еще! -- Неожиданно рассмеялся Кофа. -- Ох, могу себе представить колдуна из народа энго -- срам, да и только! -- Потом Вукуших Махаро приказал разбить лагерь, и его воины поставили огромные котлы и развели под ними огонь. Затем они освободили от пут каждого десятого из пленных и приказали им собирать трупы и бросать их в котлы, и варить до готовности, а потом кормить этим варевом своих связанных соплеменников. А воины халифа готовили себе еду в других котлах, так как всем было ведомо, для чего все это делается... Так продолжалось семь дней, пока все трупы не были съедены. И решил Вукуших Махаро что это хорошо. -- Какой он, оказывается, милый человек, этот господин Вукуших Махаро! -- Саркастически сказал я. -- Вам так не кажется, Кофа? -- Не следует судить о людях, не зная условий их жизни. -- Равнодушно возразил сэр Кофа. -- На его месте так поступил бы любой Страж границ. Между прочим, эти грешные энго с удовольствием питаются своими соплеменниками и без принуждения... -- Да? Зачит они тоже очень милые люди, надо отдать им должное! -- Невесело усмехнулся я. -- Кстати, а в окрестностях не водятся эти самые энго? -- Ну что ты! -- Успокоил меня Кофа. -- Мы же в трех днях пути от Кумона, а не на окраине Хмиро... -- Тогда ладно. -- Вздохнул я. -- К тому времени все людоеды раздулись, как курдюки с венихумой. -- Флегматично сообщил старый воин. -- И кожа их от непомерного натяжения стала тонкой, как бумага. Тогда пленников прирезали, бережно содрали с них кожу и погрузили ее на повозки, чтобы отправить в город Гурхаба, что славится своими кожевенными мастерами. -- Какая практичность! -- Ядовито прокомментировал я. Сэр Шухша воспринял мое заявление как самый настоящий комплимент. Он важно кивнул и продолжил. -- А тем из энго, что кормили своих товарищей и сами не раздулись, отрезали уши и отпустили их, чтобы пошли они в свои земли никчемные и поведали там о своем позоре. Я хотел прокомментировать и это сообщение, но потом решил, что лучше не выпендриваться: если бы кто-то позволил себе роскошь столько раз перебить меня самого, я бы уже начал плеваться ядом, и никакие дыхательные упражнения не помогли бы! Оставалось только удивляться ангельскому терпению старого генерала... -- Уладив дела в Гурхабе, Вукуших Махаро вернулся на свое начальство, и о том было послано известие халифу. А люди, которых он избавил от энго, работали на него три луны, как то положено по закону Куманского халифата. Халиф же нашел сей случай презабавным и наградил Вукушиха Махаро золотой поясной бляхой Барсука. -- О, это редкая награда! -- Тоном знатока заметил сэр Кофа. Сэр Шухша важно покивал и приступил к изложению следующей главы малоаппетитных похождений своего бывшего командира. -- А другой случай вышел во время большой войны с Куними, когда войска Куними вместе с большими ордами энго и чефлау, которые всегда рады услужить врагам халифата, отступили к стенам Валмохи. Они уже долго разбойничали на границе, время от времени проникая во владения халифа сквозь красные пески Хмиро. И однажды добрались до заставы, где начальствовал Вукуших Махаро. Но тот достойно подготовился к встрече врагов. Когда гонцы принесли весть о том, что подлые недруги уже близко, Вукуших приказал снять тяжелые створки ворот и заделать проемы крепким камнем, чтобы казалось, что стена сплошная и без отверстий для выхода, или входа. Так и было сделано со всеми тремя воротами, что вели в твердыню Валмохи... И вот войска неприятеля встали у крепости и окружили ее кольцом. Военачальники Куними сразу поняли, в чем тут дело и вознегодовали. Но глупые дикари энго и чефлау были повержены в недоумение от того, что не смогли найти ворот на месте, и разум их, и без того не слишком крепкий, пошатнулся, и рассудок, в котором не было и капли рассудительности, подернулся дымкой безумия. И стали они спорить с воинами Куними, говоря им, что крепость заколдована, и надо уходить отсюда поскорее. И тогда воины Куними стали поносить глупых варваров, и началась между ними перебранка, которая вскоре переросла в настоящее побоище... -- А вот это гениально! -- Восхитился я. -- Грешные Магистры, как мало надо людям, чтобы сойти с ума! Чуть-чуть изменить привычную картину мира -- и готово, знахари из Приюта Безумных могут приступать к работе! -- Ты прав, мальчик. -- Неожиданно мягко согласился Кофа. Немного подумал и добавил: -- Боюсь, ты сам не понимаешь, насколько ты прав... Я озадаченно на него покосился: такие печальные интонации не очень-то соответствуют моим представлениям о возможностях сэра Кофы Йоха! -- Вукуших Махаро наблюдал за происходящим с крепостной стены, пребывая в состоянии сладостном после того, как вкусил пэпэо. -- Продолжил сэр Шухша. Посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся: -- Если вы хотите узнать, что такое пэпэо, блистательный господин, вам следует отправиться в лавку Хамиддона сразу же по прибытии в Кумон. Там вы сможете получить лучшее пэпэо, произрастающее под небесным ковром... В любом случае, у меня не хватит красноречия, чтобы описать вам, как чувствует себя человек, вкусивший это дивное лакомство! -- Верю. -- Улыбнулся я. -- И не премину воспользоваться вашим советом. А что было дальше, сэр Шухша? -- Дождавшись темноты, Вкуших Махаро проник на место сражения, воспользовавшись подземным ходом. И с ним были его лучшие воины. Но меня среди них в ту ночь не было, поскольку в то время я был очень молод для такого ответственного дела... И погнали они остатки неприятельского войска и рассеяли их по красным пескам Хмиро. И то была великая хитрость и славная победа... "А ведь этот парень, Вукуших Махаро, здорово похож на гомеровского Уллиса! -- Неожиданно подумал я. -- Хитроумный воин со всеми задатками классного мошенника, многочисленные победы которого поначалу вызывают некоторое раздражение у читателя... Что ж, посмотрим: по законам жанра ему предстоит долгое путешествие, из которого почти невозможно вернуться домой!" Не прошло и нескольких минут, и мне пришлось убедиться, что я угадал. Может быть, согласно каким-то неизвестным мне законам природы, в каждом Мире должен быть свой Одиссей -- или хотя бы своя "Одиссея"... -- Как-то раз Вукуших Махаро полез за какой-то надобностью в летающий пузырь Буурахри в то время, когда там никого не было. И тут пузырь унесло ветром, и полетел он за горизонт над жгучими песками Хмиро. И случилось так, что Вукуших Махаро приказывал пузырю вернуться, а пузырь не повиновался его голосу, поскольку была в его устройстве какая-то неисправность... Долгое время Вукушиха Махаро никто не видел, и люди считали его погибшим. Но через много лет он вернулся... -- Смотри-ка, и этот вернулся! -- Я не удержался от комментария. -- "И этот"? -- Удивленно переспросил Кофа. -- А кто еще вернулся-то? -- Не обращайте внимания. -- Вздохнул я. -- Это просто размышления вслух -- о законах жанра, и так далее... -- Много дней и ночей Вукуших Махаро носился над Хмиро, и проплывали под ним разрушенные города и селения -- чаще пустые, иногда населенные всякой нечистью. И там горели зловещие огни, в тусклом свете которых поганые совершали мерзкие обряды и предавались оргиям... Полагаю, это были весьма зловещие места! -- Мрачно сообщил наш "рапсод". У старика было такое виноватое лицо, словно именно на нем лежала ответственность за то, что такие "зловещие места" все еще встречаются в нашем прекрасном Мире. -- Потом его пузырь Буурахри окончательно пришел в негодность и упал. И тогда Вукуших попал в плен к мадкарам, которые чуть было подло его не сожрали. Но он перехитрил их -- увы, мне так и не довелось узнать, каким образом! -- и убежал. Днем он прятался, а по ночам легкой походкой дикого зверя, брел через неприветливые земли, населенные демонами, дикарями и отшельниками. Много лет Вукуших Махаро блуждал по Красной Пустыне, пока не вернулся в Валмохи, и все были этому рады несказанно... -- Старик умолк и задумчиво уставился вдаль. -- И это все? -- Удивленно спросил я. -- Быть того не может! -- А тебе требуется продолжение? -- Усмехнулся Кофа. -- О том, как дальше складывалась военная карьера этого достойного человека, и все такое? -- Не об этом. -- Твердо сказал я. -- О его скитаниях по Красной Пустыне. Это же и есть самое интересное! -- Я тоже так думаю. -- Неожиданно согласился сэр Шухша. -- К сожалению, Вукуших Махаро не любил рассказывать людям о своих злоключениях. И никто тогда не узнал, что скитаясь по красным пескам Хмиро, он попал в Черхавлу -- волшебный город царя Хрибы, повелителя Аролов... Именно поэтому мы так долго не имели от него никаких известий: Черхавла не любит отпускать своих гостей! -- Черхавла? -- Зачарованно переспросил я. -- Родина легендарной Тайной Свиты нашего короля Менина? Там же родился этот грешный Дорот, повелитель манухов, по милости которого мы хлебнули столько неприятностей в конце прошлого лета... -- Я торжествующе посмотрел на Кофу. -- Вот видите! Я же сказал, что должно быть еще что-то, самое интересное! -- Я повернулся к нашему рассказчику. -- А откуда вы знаете, что Вукуших Махаро забрел в Черхавлу, сэр Шухша? Если ваш начальник никому о ней не рассказывал, и все такое... -- После описанных событий Вукуших Махаро оставил службу на границе и переехал в Кумон. -- Задумчиво сообщил старик. -- Там он поступил на службу во дворец халифа Нубуйлибуни цуан Афии, да хранит его великий небесный ковер тысячезвездный, и служил там большим человеком. Но через семь лет, устав от жизни праздной, Вукуших Махаро вновь вернулся на военную службу, дослужился до чина хальфагула, и стал уважаемым человеком... Мне довелось встретить его в те дни, когда я сам был комендантом Валмохи: блистательный господин Вукуших Махаро появился у нас по приказу старого халифа, который желал убедиться, что дела в Валмохи идут не хуже, чем при начальствовании самого Вукушиха Махаро... Я хорошо принял своего бывшего господина, к тому же он соизволил узнать меня: я ведь был одним из пяти стражей Главных Ворот, встретивших его в тот благоприятный вечер, когда завершились его скитания по красным пескам Хмиро. Полагаю, что нахлынувшие воспоминания и послужили причиной его откровенности: они, и большая порция пэпэо из моих личных запасов -- в те времена я был молод и не мог позволить себе роскошь казаться скупцом! -- Опять "пэпэо"! -- Рассмеялся я. -- Вы меня окончательно заинтриговали! -- Надеюсь, что судьба будет к вам благосклонна, и вы сможете вкусить сие лакомство не позже, чем через три дня. -- С понимающей улыбкой кивнул сэр Шухша. -- Ладно, Магистры с ним, с этим вашим пэпэо! Что рассказал вам этот загадочный господин Вукуших Махаро? -- Нетерпеливо спросил я. -- Очень немного. -- Задумчиво сказал старик. -- Мало кто из побывавших в Черхавле способен сохранить память о событиях, которые случились с ним в этом зачарованном месте... Вукуших Махаро говорил со мной всю ночь, но его речи показались мне сбивчивыми и невнятными. Я уяснил, что стены Черхавлы возведены из лилового камня, который становится белым лишь в полной темноте. Там нет деревьев, но жизнь некоторых каменных сооружений подобна жизни деревьев: они дремлют, питаются влагой земли, растут, а иногда приносят дивные плоды... Жители этого места молчаливы, но могущественны: они могут вывернуть Мир наизнанку, но не испытывают такого желания. Эти удивительные существа хотели, чтобы Вукуших Махаро стал одним из них, но его слишком тревожили сладкие воспоминания о прежней жизни. Так что однажды обитатели Черхавлы утратили охоту учить его своей странной мудрости и велели городу выкинуть его за пределы своих стен. Это произошло, когда Вукуших Махаро спал: он доверчиво уснул в одном из многих пустых домов, готовых принять усталого гостя, под лиловым покрывалом, дарующим сон без сновидений, а проснулся на холодной земле, и вокруг не было ничего, кроме красных песков Хмиро... Пришло утро, и солнце указало ему правильный путь, и Вукуших Махаро сумел вернуться в места своего предпочтения, но он признался мне, что часть его сердца навсегда заблудилась в безлюдных галереях Черхавлы. Он перестал испытывать желания, исполнение которых могло бы сделать его счастливым, перестал радоваться своей удаче, но так и не приобрел ничего взамен. -- А что с ним было