жду на то, что все уладится - потом, после битвы... - Да, с надеждой вам прийдется расстаться. - Меланхолично кивнул я. - Ничего не уладится - ни после битвы, ни до нее, ни во время... Нас ждет полная неизвестность, друг мой Снорри. Вы должны оценить наши усилия - вы же скальд! Все настоящие поэты во все времена в глубине души предпочитали неизвестность... и оставались поэтами только до тех пор, пока не начинали мечтать о том, что все "когда-нибудь уладится"!... Надо отдать вам должное: ваша идея насчет того, чтобы оседлать Мирового змея, чудо как хороша - от нее пахнет настоящим безумием. Я непременно попытаюсь воплотить ее в жизнь! Но это - единственное ваше предложение, которое мне понравилось! - Ладно, как скажешь. - Задумчиво согласился он. - Я должен был догадаться, что такому как ты не понравятся чужие советы... Что ж, по крайней мере, я попытался! - Подумайте, какие возможности перед вами открываются! - Улыбнулся я. - Вы можете начать писать о том, как все было на самом деле, Снорри! Разве это не лучше, чем без конца переписывать чужие речи? - Написать? Зачем? - Изумился он. - Для кого? Мир пришел к концу, и даже самому Отцу поэтов суждена гибель - кто будет читать мои письмена? - Скорее всего, никто. - Согласился я. - Но разве это имеет значение? Грош цена поэту, который пишет в расчете на то, что его каракули когда-нибудь будут прочитаны! Поэт пишет не для людей, и не для богов, и даже не для вечности, которая вряд ли умеет читать, а лишь потому, что обжигающие слова приходят неведомо откуда и безжалостно раздирают грудь, или потому, что у настоящего поэта нет ничего кроме слов, и он боится исчезнуть, если замолчит... О господи, неужели дилетант вроде меня, какой-то сопливый мальчишка, за всю свою жизнь с горем пополам зарифмовавший несколько сотен строчек, должен объяснять это такому великому скальду как вы? - Я тебя не понимаю. - Хмуро сказал Снорри. - Я всегда писал для других людей. Для тех, кто был рядом со мной, и для тех, кто прийдет потом... Но я никогда не писал оттого, что боялся исчезнуть! Как такое может быть? - Значит ты еще никогда не был поэтом. - Сердито сказал я, и сам сперва не заметил, что все-таки перешел с ним на "ты" - вообще-то, это следовало сделать с самого начала, но почему-то этот процесс у меня всегда происходит до смешного медленно... - Что ж, у тебя еще есть шанс, используй его! Умница Синдбад почувствовал мое настроение и зашагал быстрее, так что озадаченный моим романтическим бредом Снорри Стурулсон вскоре остался далеко позади. - Макс, а куда мы сейчас, собственно говоря, направляемся? Надеюсь, не к Рейхстагу? - Насмешливо спросил Анатоль. - Да, это было бы совсем уж неуместной пародией! - Весело согласился я. - У меня есть идея получше. Что скажешь насчет зоопарка? - Абсолютное безумие! - Одобрительно сказал он. - Именно то, что тебе требуется, да? - Ага. Кроме того, я надеюсь, что еще успею покормить медведей. - Мечтательно протянул я. - Что? - Ошарашенно переспросил он. - Покормить медведей. - Спокойно повторил я. - Сколько раз был в Берлинском зоопарке, мне все время обламывали это удовольствие! То мама с папой, то служители зоопарка... - А что, у тебя были мама с папой? - Недоверчиво уточнил Анатоль. - Может быть и были. - Усмехнулся я. - По крайней мере, среди многочисленных воспоминаний, не вызывающих у меня особого доверия, есть и такие... Да какая разница! А куда подевалась наша Дороти? Думаю, она тоже захочет покормить медведей. По-моему, она просто создана для этого занятия! - Я тут. - Тихо сказала Доротея откуда-то из-за моего плеча. - Ты почти угадал: когда-то я очень любила кормить зверей в зоопарке... - А почему твой замечательный носик опущен к земле? Не грусти, Дороти! Ты так хорошо держалась все это время. Не надо портить эту историю печальным финалом! Улыбнись, душа моя. Ты еще помнишь, как это делается? - Я попробую. - Беспомощно сказала она. - Мне здорово не по себе, Макс. Я ведь довольно долго жила в Берлине, правда, в западной части, но этот район я тоже хорошо знаю: тут неподалеку сейчас снимает квартиру мой сын... вернее, снимал - мне следует употреблять прошедшее время, верно? В этом городе прошла моя юность. И сейчас я вспомнила, что это было не так уж плохо... - Что - "это"? Твоя юность? Вот и славно: значит среди твоих воспоминаний есть не только паршивые - редкостная удача!. - Невесело усмехнулся я. - Моя юность... и вообще жизнь. - Почти неслышно прошептала она. - Рождественские свечи и запах хвои на Рождество, первые листочки и цветущие крокусы весной, пицца с пеперроне и дешевое красное вино в итальянском ресторанчике возле Оперы, и наша развеселая компания... Конечно, дело кончилось тем, что некоторые из наших постарели и стали занудами, обыкновенными скучными бюргерами, считающими дни до государственной пенсии, а некоторые успели вовремя умереть... но когда-то мы вместе встречали каждый Новый год, напивались, как поросята, веселились, как сумасшедшие, думали, что любим друг друга больше жизни, и это было почти правдой! Я хочу, чтобы это повторилось, Макс... Знаю, меня посетило самое худшее настроение, совсем не то, с которым следует смотреть в глаза неизвестности, но я ничего не могу с собой поделать! - Веселые друзья, которые превратились в занудных бюргеров? - Ядовито усмехнулся я. - Да уж, есть о чем пожалеть! Зеленые листочки и прочие чудеса природы, на которые мы не обращаем никакого внимания, пока у нас не начинаются какие-нибудь очередные неполадки в личной жизни, и тогда мы растерянно оглядываемся по сторонам в поисках хоть какого-нибудь жалкого намека на утешение... И новогодние праздники - эти дивные дни, когда люди натужно веселятся, чтобы по традиции отметить наступление еще одного года их короткой и бессмысленной жизни, торопливо поедая что-нибудь не настолько омерзительное, как в будние дни... звонят друзьям и родственникам и собираются в кучки, чтобы получить наглядные доказательства, что они нужны хоть кому-то! Ты уверена, что действительно хочешь, чтобы это все повторилось? - Почему ты такой злой, Макс? - Ошеломленно спросила она. - А я злой? Ну, наконец-то! - Я одарил ее самой ослепительной из своих улыбок. - А в каком еще настроении должен пребывать предводитель армии накануне битвы? Собирать ромашки в палисаднике? Я бы с радостью сорвал для тебя пару ромашек, но что на это скажут Зеленые? Я ужасно боюсь с ними поссориться... Впрочем, если мне удастся замочить Мирового змея, они меня все равно из-под земли достанут! Он же - редкое животное, он вообще существует в единственном экземпляре, если я не ошибаюсь... Идемте в зоопарк, мои дорогие, там я непременно куплю вам мороженое напоследок., и не смотрите на меня так испуганно: я действительно вполне обезумел, но я люблю вас, и требую, чтобы вы немедленно развеселились... А как вы думаете: может быть, нам удастся обойтись малой кровью и просто посадить Ёрмуганда в террариум? Дирекция зоопарка будет счастлива получить такой редкий экспонат, к тому же это поможет мне не рассориться с Гринписом! - А кто этот Гринпис? - Осторожно спросил меня Дракула. Оказывается, он уже давно прислушивался к нашему разговору. - Он могущественный повелитель, вроде тебя? Но почему мы до сих пор с ним не повстречались? Что, он пребывает в ином мире? - Да нет, куда ему! - Фыркнул я. - Не обращай внимания, князь Влад! Тебе ужасно не повезло с полководцем: в критических обстоятельствах я всегда выдаю на-гора рекордное количество чепухи. а обстоятельства у нас теперь самые что ни на есть критические... Пойди, настругай своих колышков, душа моя - может, еще пригодятся! - Я и сам не знал, почему мне так захотелось сказать ему что-нибудь обидное... Они отступили на несколько шагов и изумленно смотрели на меня. - Что вы так на меня уставились, ребята? Может быть, у меня неправильно повязан галстук? Или ширинка расстегнута? - Эти нелепые предположения стали последней каплей - я расхохотался весело и неудержимо, с удивившей меня самого яростью - жуткая безвкусица, так смеются законченные злодеи в голивудских фильмах, а не нормальные живые люди вроде старого доброго Макса! - Ты горишь. - Тихо сообщил Анатоль. - Горишь, как полено в камине, но каким-то жутким зеленым огнем... - Разве? - Удивился я. - Ну и черт со мной, горю - так горю! - Я не ощущал никакого жара, но заметил, что окружающий меня мир стал дрожащим и расплывчатым, все предметы приобрели какой-то странный зеленоватый оттенок, но мне было наплевать, если честно! - Ты пылаешь, как гнев Аллаха, Али. - Уважительно высказался подоспевший к очередной раздаче чудес Мухаммед. - Довольно плоская метафора. Это мой собственный гнев - при чем тут твой драгоценный Аллах?! - Холодно заметил я, устремляясь вперед. Может быть, моим спутникам я действительно казался столбом пламени, но звери в зоопарке совершенно меня не боялись. Тигры норовили лизнуть мне руку, когда я выпускал их из клеток, хищные птицы и тучные лебеди дружно кружили над моей головой, а павлины, ламы и медведи преданно брели за мной по пятам. Прежний душка Макс непременно умилился бы, случись с ним такое трогательное приключение, но я едва замечал происходящее. Часовой механизм, все это время ритмично тикавший в глубине моего существа, наконец-то сработал, как бомба террориста, так что от этого самого Макса не осталось ничего - в том числе и фотографии на память! Меня несло неведомо куда - даже не навстречу судьбе, потому что теперь я сам был судьбой - судьбой богов, людей и восхитительного мира, который когда-то дал им жизнь, и от чудес которого и те, и другие так долго и старательно отворачивались... Час пробил, и теперь я молил небо об одном: чтобы все случилось как можно скорее, пока не угасло пламя моей восхитительной, невероятной и такой сладкой ярости. И когда на горизонте появился неправдоподобно гигантский силуэт обещанного пророчеством Волка - его чудовищные размеры превосходили даже возможности моего пылкого воображения! - я был готов расцеловать его хищную морду: за то, что он наконец-то пришел, и теперь я могу убить его и положить конец изматывающей неопределенности последних месяцев. - Держись от него подальше, Один! - Крикнул я. - Ты помнишь? Тебе нельзя приближаться к этому зверю! И придержи своих ребят, чтобы не подвернулись под горячую руку - если уж Фенрир здесь, значит и они сейчас пожалуют. Не хочу их обижать: они всегда казались мне такими забавными персонажами! Один ничего не ответил, но я знал, что он слышал мои слова и принял их к сведению - иначе и быть не могло! А потом я забыл о нем, и вообще обо всем на свете, потому что передо мной уже маячила распахнутая пасть Волка. Фенрир вполне мог позволить себе роскошь не поперхнувшись проглотить меня вместе с моим дромадером, ятаганом, щитом и прочими волшебными причиндалами - которые, как выяснилось, были нужны мне не больше, чем детские погремушки: я так ни разу толком и не воспользовался чудесными дарами Сфинкса... Но он не спешил пообедать - то ли не успел нагулять аппетит, то ли все еще считал меня своим хозяином и повелителем... Ну да, по сценарию-то нам полагалось играть в одной команде! - Извини, милый, но тебе прийдется исчезнуть! - Ласково сказал я, возлагая свои пылающие руки на его огромные лапы - выше я бы просто не дотянулся! Лапы тут же вспыхнули тем самым зеленым пламенем, которым, если верить моим "генералам", полыхало мое собственное тело. Фенрир замер, а потом дико взвыл, и одна из его чудовищных лап обрушилась на меня. На этот раз я не позволил тьме небытия поглотить меня даже на мгновение - оказывается, я как-то успел научиться умирать, не теряя сознания! "Ничего страшного, еще одной жизнью меньше - всего-то!" - равнодушно подумал я, лежа на спине и наблюдая, как это потрясающее чудовище горит подобно самому невероятному фейерверку. - Лихо ты с ним разделался! - Одобрительно сказал Анатоль. Он каким-то образом оказался рядом со мной и протянул руку, помогая мне подняться. - Смотри-ка, а твое пламя погасло! Оно и к лучшему: слишком уж жутко это выглядело... - Погасло, так погасло. Надо будет - снова разгорится! - Равнодушно откликнулся я, оглядываясь в поисках своего дромадера. Синдбад тут же обнаружился: он переминался с ноги на ногу в нескольких шагах от меня и выглядел вполне невозмутимым. - Это было здорово! - Афина положила свою тяжелую руку на мое плечо. - Видел бы ты себя со стороны! Маленькая шаровая молния, испепеляющая гиганта. Зевс, бедняга, от зависти чуть последнего ума не лишился! - Рад, что тебе понравилось. - Улыбнулся я. - А где Один? - Как это - "где"?! Вот он, идет сюда. - Все, Отец Битв, свершилось! Кто-кто, а уж ты-то теперь свободен от своей судьбы, что бы не случилось! - Весело сообщил я Одину. - Спасибо, Макс. Ты сделал мне воистину великий дар. - Торжественно сказал он. - Теперь я твой должник - пока жив. - Согласен. - Кивнул я. - А где твои родственнички? Уже появились? - Сам не знаю. - Задумчиво признался он. - Наверное, я просто забыл, какими были их лица... Мне кажется, они пришли, но я почему-то не могу отличить их от прочих. - Значит, они больше ничем не отличаются от прочих! - Усмехнулся я. - Это элементарно, дорогой Ватсон! - Что? Как ты меня назвал? Это не мое имя! - Возразил Один. - Одним именем больше, одним меньше - какая тебе разница: все равно их у тебя целая тысяча... А это кто такие? Не твоя родня, часом? - Только сейчас я заметил, что к нам приближаются какие-то удивительные существа - на первый взгляд, в них не было ничего особенного, разве что пол этих ребят не поддавался мгновенному определению, но невероятная легкость походки и непроницаемая темнота взоров выдавала их нечеловеческое происхождение. - Нет. - Покачал головой Один. - Но я их знаю. Это эльфы. - Ого, так наши апостолы сдержали свое слово! - Обрадовался я. - Они ведь обещали прислать эльфов нам на подмогу... - "Прислали"? Ну уж нет! Иоанн действительно рассказывал нам о тебе, и его речи показались нам заслуживающими внимания... Но, в любом случае, мы пришли сюда по собственной воле. - Спокойно сказал один из них. Голос эльфа оказался настолько прекрасным, что у меня дыхание перехватило. - Мы сочли благом присоединиться к тебе, ибо нам нравится, как ты все устроил: в этом хаосе есть привкус веселья, грех было бы не принять участие... Но жаль, что ты так поспешно сжег Волка! Мы рассчитывали полакомиться его волшебным мясом, а ты оставил от него только пепел. - Сами виноваты: не надо было опаздывать к обеду! - Усмехнулся я. - Все равно, я вам рад. Самые настоящие эльфы, кто бы мог подумать!... А как насчет "волшебного мяса" Мирового Змея - не желаете? Думаю, он появится с минуты на минуту... - Ты сам не знаешь, о чем говоришь. - Возразил предводитель этой очаровательной компании. Его изумительный голос звучал насмешливо и печально. - Если бы все было так просто! Но Мировой Змей - это не обыкновенное чудовище, которое можно убить и съесть: у него столько жизней, сколько сердец бьется под этим небом. - Значит, гораздо больше, чем у меня. - Вздохнул я. - Ладно, что-нибудь придумаем! - Не надо ничего "придумывать". - Мягко сказал эльф. - Пасть Змея - это врата, ведущие в небытие, но в то же время это врата в бессмертие. Главное - выбрать правильный путь... - Откуда ты знаешь? - Изумленно спросил я. - Есть только один способ получить знание - опыт. - Улыбнулся он. - В свое время мы прошли через эти врата, поэтому я знаю, о чем говорю... А пока - посмотри-ка на небо! Это - редкое зрелище, не пропусти его. Я послушно задрал голову, остальные повторили мое движение, как безупречные зеркала. Зрелище, открывшееся нам, не поддается никакому описанию: в быстро темнеющем небе мельтешили светящиеся силуэты диковинных существ. От них не исходило никакой угрозы, но их хаотическое движение причиняло мне какое-то мучительное неудобство. - Кто они? - Ошеломленно спросил я. - Это созвездия. - Мечтательно вздохнул эльф. - Когда мир рушится, созвездия покидают его небо. Видишь: перед тем, как уйти, они приняли тот облик, который на протяжении тысячелетий приписывали им люди... - "Перед тем как уйти"? - Возмутился я. - Ну нет, еще не время! Я им не позволю! - Почему? - С равнодушным любопытством спросил кто-то из эльфов. - Потому что я не хочу, чтобы этот мир "рушился"! - Твердо сказал я. - Может быть, это самое глупое из моих идиотских желаний, но я так решил... - Я снова поднял голову к небу и требовательно сказал: - Не вздумайте разбегаться, голубчики! Оставайтесь здесь. Диковинные существа послушно прекратили свое мельтешение. Разумеется, даже сейчас небо не было похоже на то, что я привык видеть над своей головой по ночам, но теперь я мог разглядеть очертания созвездий - изумительно красивые и обезоруживающе конкретные: гибкое тело Льва, застывшие чаши Весов, Водолея с традиционным кувшином, Медведицу, совершенно не похожую на знакомый мне с детства неуклюжий ковш, Волопаса с длинным пастушьим посохом... Созвездий было слишком много для небольшого, в сущности, лоскутка неба, открывающегося нашему взору, но они каким-то удивительным образом умудрялись там помещаться, не заслоняя друг друга и снисходительно открываясь нашим восхищенным взорам - все одновременно. - Змей уже близко. - Озабоченно сказал один из эльфов. - Чувствуешь, как похолодало? - Нет. Климатические изменения мне уже давным-давно до одного места. - Вздохнул я. - Но я чувствую, как дрожит земля под моими ногами, и воздух стал таким густым, что его надо пить, а не вдыхать... Это он? - Это он. - Мягко согласился эльф. - Постарайся смотреть на Змея без страха и враждебности - в сущности, он не слишком отличается от тебя самого. Ты - одна рука судьбы, он - другая... - А кроме нас у этой стервы имеется еще добрая тысяча рук, так что никто не уйдет без рождественских подарков! - Зло усмехнулся я. -Так оно и есть. - Спокойно подтвердил эльф. А потом мне стало не до разговоров: я увидел Змея, и удивился собственному равнодушию, граничащему с безумием. Может быть, дело в том, что он не был похож на настоящую гигантскую змею. Он вообще не был похож ни на что - не живое существо, не чудовище, которое можно считать своим врагом, или опасным противником, а просто бесконечно длинный толстый луч абсолютной темноты, живой, сверкающей и осязаемой. В том месте, где эта темнота казалась особенно густой и непроницаемой, находилась пасть Змея - я знал это наверняка, подобно тому, как глядя на дерево, мы сразу понимаем, где его ствол, где ветви, а где корни... Из этой, почти невидимой, пасти извергались сгустки тьмы иного рода - они были почти живыми, алчными и озабоченными поиском пищи, так что они поглощали все, с чем соприкасались: приземистые строения служебных помещений, красные киоски с кока-колой, опустевшие клетки, скамьи и цветочные клумбы исчезали у меня на глазах, как акварельные мазки, небрежно залитые черной тушью. "Вот это и есть хваленый яд Змея, - с флегматичным удовлетворением опытного исследователя подумал я, - хорош был бы Тор, если бы сунулся к нему со своим дурацким молотом!" Птицы, все это время кружившие над моей головой, испуганно взмыли ввысь: присутствие Змея их явно нервировало, а небо его вроде бы не интересовало, по крайней мере, пока... - Макс, вот теперь мне страшно! - Я обернулся и увидел отчаянные глаза Афины. Она нервно кусала губы - те самые, которые мне посчастливилось целовать несколько часов - целую вечность! - назад, но мое помертвевшее сердце осталось совершенно равнодушным к ее паническому страху... - Я не справлюсь с этим, Макс! - Настойчиво сказала она. - Ну что ж, не справишься - и не надо. - Я пожал плечами. - Тебе вовсе не обязательно оставаться здесь, Паллада. Ты можешь улететь, как эти птицы, почему бы и нет - ты всегда была одной из них, нужно только вспомнить об этом... Ты можешь стать чем угодно и уйти вместе с ветром - помнишь, я обещал тебе, что такое возможно? Он уже начал дуть, твой ветер, позволь ему унести тебя! - Я вдруг осекся, словно захлебнулся собственным монологом, а затем с моих губ сорвались какие-то чужие, непонятные мне самому слова - не то заклинания, не то последние нежные признания на неизвестном мне языке... Круглые от ужаса серые глаза Афины куда-то исчезли. Несколько мгновений на меня внимательно смотрели желтые совиные глаза, а потом крупная хищная птица с восхитительным яростным криком впилась кривым клювом в мое плечо - она укусила меня всерьез, до крови, и мне оставалось только радоваться, что ей не взбрело в голову выклевать мне глаза - у нее вполне могло получиться! Потом ее крик слился с другими птичьими криками и растаял где-то на недосягаемой высоте... - Ничего себе, поцелуй на прощание! - Ошеломленно сказал я. - Могла бы сказать спасибо: я ведь только что помог ей вырваться на свободу... - Иногда свобода - это самый страшный дар. - Тихо сказал кто-то рядом. Я обернулся и увидел Гермеса. Он показался мне серьезным и печальным - а ведь до сих пор этот веселый бог не грешил подобным выражением лица даже в самые тяжелые для Олимпийцев дни. - Мне кажется, Афина любила тебя. - Добавил он. - Нужна ей была эта свобода! Она очень испугалась, это правда, но думаю, она бы все-таки предпочла сунуться в пасть Змея, рука об руку с тобой... Она просила тебя не о свободе, ей требовалось нечто попроще: несколько утешительных слов, ласковый взгляд... - Утешительные слова и ласковые взгляды еще никогда никого не спасали от смерти. - Усмехнулся я. - Не такой уж я великий злодей, дружище! Мне кажется, я ее тоже любил - так сильно, что теперь, когда ее больше нет рядом, все остальное уже не имеет никакого значения... Поэтому ей достался мой самый лучший дар - тот, который я так и не смог сделать себе самому! А нужен он ей, или нет - откуда нам с тобой знать... Думаю, со временем она сама разберется! В отличие от нас с тобой, у нее теперь есть время - даже на такие пустяки... А у нас нет: видишь, он уже совсем рядом! - Что будем делать, Владыка? Есть идеи? - Голос Анатоля не дрогнул, он звучал насмешливо и вызывающе. "По крайней мере, он-то уже выиграл свою битву! - С внезапной радостью подумал я. - Хоть один из нас, и то хлеб!" - Никаких идей! - Я бесшабашно рассмеялся. А потом набрал в легкие побольше воздуху и заорал во всю глотку: - Кто любит меня, за мной! Вообще-то, я вовсе не собирался орать - ни эти слова, ни другие, сам не знаю, как меня угораздило... Но сейчас я понял, почему маленькая одержимая Жанна выбрала именно эту дурацкую фразу, чтобы повести за собой свою армию. По большому счету, это - единственное по-настоящему честное предложение, которое может сделать полководец своим солдатам... А потом я повернулся лицом к Змею и устремился вперед, а когда первая капля ядовитой тьмы соприкоснулась с моей кожей, нахально расхохотался: "ну ладно, еще одной жизнью меньше, тоже мне несчастье!" Признаться, мне немного не хватало Джинна и его насмешливого глухого голоса, он непременно сказал бы мне сейчас: "Зачем так много эмоций, Владыка?" - или что-то в таком духе, а потом не поленился бы нажать на кнопку и врубить мое любимое "Innuendo", чтобы я, дурак, вспомнил, что могу быть "всем, чем захочу", и не пер на это непостижимое чудовище, как контуженный герой Мировой войны на вражеский танк, но поскольку мой мудрец был где-то далеко, я продолжал корчить из себя последнего солдата всех времен и народов, с идиотской ухмылкой блаженного отвоевывая у Вечности метр за метром безнадежно мертвой земли... А потом я - невменяемый, оплеванный тьмой, но все еще живой, несмотря ни на что - оказался совсем рядом с пятном тьмы, которое было пастью Змея. Она больше не пугала и не завораживала меня - наверное, просто потому, что я слишком устал, и к тому же успел привыкнуть к факту ее существования, принять ее как малоприятный, но вполне обыденный фрагмент реальности. Я не раздумывая шагнул вперед - это не было осознанным решением, просто я даже не успел подумать о том, что можно притормозить - и только сейчас с изумлением понял, что за моей спиной полным-полно желающих повторить мой нечаянный подвиг: мои спутники, мои невезучие ландскнехты, которым я с самого начала не сулил никакого жалования и даже не обещал отдать им Вечность на разграбление, мои "мертвые духом", ненадолго восставшие из своих могил, мои бессмертные герои и перепуганные дети - черт бы их побрал! - слишком серьезно отнеслись к нелепому приказу своего непутевого полководца, безвкусному лирическому восклицанию, неуместной цитате: "кто любит меня, за мной!" Их можно понять: вообще-то, в этой фразе действительно есть что-то неотразимое!... Нас было так много, что глотка Змея оказалась слишком тесной для нас, я явственно услышал тихий царапающий звук, что-то вроде покашливания - "ага, подавился, гад!" - злорадно подумал я, пробираясь все глубже, а потом обступившая нас темнота вдруг рассыпалась, превратилась в мириады невесомых хлопьев, которые медленно оседали на землю и исчезали, соприкасаясь с ее теплой поверхностью - таяли, как непутевый майский снег под лучами полуденного весеннего солнца. Случилось то, о чем я смутно знал с самого начала: наваждение рассеялось, никакого Мирового Змея больше не было, а я еще был, и мои люди оставались рядом со мной, ошеломленные собственной дерзостью и сказочной фальшью счастливого финала. - Воля Аллаха свершилась, Али! - Воскликнул Мухаммед. - Ты одолел все зло этого мира, и теперь... - "Все зло этого мира?" Да ну тебя, куда уж мне! И боюсь, что как раз Аллах будет не слишком мною доволен. - Тихо сказал я. - Вообще-то, мы с ним договаривались совсем о другом... ну да ладно, плевать! Ты здесь еще, Отец Битв? - Да, здесь. - Судя по его тону, Один был весьма удивлен тем, что он до сих пор никуда не подевался. - Вот тебе и твой хваленый Рагнарек! Какое-то дурацкое наваждение, не более того... Ты рад? - Спросил я. - Я мог бы сказать, что рад - дабы доставить тебе удовольствие - но я больше не знаю, что такое радость. - Обстоятельно объяснил он. - Я тоже. - Понимающе кивнул я. - Того парня, который это знал, больше нет... А я - так, незваный гость в его подержанном теле... - Кем бы ты ни был, но тебе удалось победить судьбу. - Я услышал мелодичный голос эльфа и лениво удивился: неужели и эти загадочные ребята поперли следом за мной в пасть Змея?! Уж им-то это точно на фиг не было нужно... - Вопрос в том, стоило ли ее побеждать? - Печально добавил эльф. Вместо того, чтобы пройти через Врата, ты разнес их в клочья - и что теперь? - Теперь? Теперь ничего, наверное. - Флегматично ответил я. - Знаешь, у меня в свое время был один приятель... Когда он напивался, ему повсюду мерещился Махатма Ганди - вместо зеленых чертиков! - и он начинал истошно вопить: "все что мог, я для индийского народа сделал!" Так вот, я тоже сделал все, что мог... и чего не мог, заодно! - А солнце все-таки погасло, да? - Жалобно спросила Доротея. - Я думала, что теперь оно снова появится на небе, станет светло, и все вернется... - Напрасно ты так думала. - Сухо сказал я. - Мы все были молодцами и действовали так хорошо, как могли, но никаких наград нам не светит. Это было ясно с самого начала - разве не так? - Ты слишком жесток. - Мягко сказал эльф. - Твои люди переступили через себя, чтобы последовать за тобой - можешь мне поверить, им было куда труднее, чем тебе! - Я не жесток. - Вяло возразил я. - Просто мне нечего им предложить, дружище... - Есть. - Твердо сказал эльф. - Ты ведь обещал Афине, что все смогут "уйти вместе с ветром", но когда дошло до дела, ты почему-то отпустил только ее... Неудивительно, что она тебя укусила! - Стерва. - Нежно сказал я. - Маленькая кусачая сероглазая стерва! Злая, но справедливая... Если бы этот чертов ветер принес ее обратно... Но он не принесет, правда? - Не принесет. - Согласился мой сладкоголосый собеседник. - Тебе ничего не светит, Владыка! Ничего, кроме вечного одиночества - ибо такова плата за могущество, ты и сам знаешь! А теперь призови ветер, полководец. Посмотри на своих солдат: они легки и свободны, и их глаза блестят, как глаза бессмертных - отпусти их с миром! - Да, конечно. - Устало сказал я. - Странно, я только сейчас понял, что сознательно удерживаю их при себе - потому, что смертельно боюсь остаться один, на краю умирающего мира, под этим переменчивым небом, не похожим на то, под которым я привык бродить... Спасибо тебе, дружище! Хорошо, что вы были рядом со мной - хотя я-то думал, что мне понадобится помощь совсем другого рода: мочиться с драконами, и прочая романтическая чушь... - Я понимаю. - Сочувственно сказал кто-то из эльфов. - Действительность всегда проще... и гораздо страшнее, правда? Вокруг полным-полно драконов, которые то и дело пожирают нас заживо - день за днем, так что мы перестаем обращать на них внимание и считаем, что это и есть нормальная человеческая жизнь... - Это правда. - Кивнул я. - Ты говоришь так, словно знаешь, что это такое - быть человеком. Впрочем, наверное, ты действительно знаешь... А потом я лег на спину, закрыл глаза и расслабился - я откуда-то знал, что мне не прийдется призывать ветер, на этот раз от меня требовалось только одно: НЕ МЕШАТЬ его прохладным потокам пронестись над моей головой, стирая остатки реальности, как пыль с подоконника... - Ты еще здесь, Али, или с нами осталось только твое бренное тело? - Голос Мухаммеда вернул меня к жизни - не могу сказать, что я был готов к ней вернуться! Это самое "бренное тело" мучительно ныло, словно меня в течение долгого времени подвергали жестоким пыткам, или пытались на старости лет обучить основам акробатики, голова весила несколько тонн, а на душе дружно скребли все представители кошачьего племени, включая Настасью Кински и Малколма Макдауэлла из одноименного кинофильма... - Я еще здесь. - Наконец признал я, закончив малоутешительную ревизию собственных потрохов. - И ты еще здесь? Почему ты не ушел? - Как я мог уйти? Я жду, пока нас с тобой призовет Аллах. - Невозмутимо объяснил Мухаммед. Я вспомнил о его талантах и поморщился: уж если этот дядя вбил в свою упрямую голову, что нам срочно надо к Аллаху, значит, так оно и будет, и не отвертишься! - Это было самое восхитительное зрелище. Жаль, что ты его не видел... - Я обернулся на этот голос и даже не сразу узнал Одина: он показался мне помолодевшим - глубокие морщины на его лице разгладились, на губах блуждала мечтательная улыбка. - Чего я не видел? - Я невольно улыбнулся ему в ответ. - Ты не видел, как уходили твои люди... и не только они, конечно! И мои родичи, и Олимпийцы, и эльфы, и еще какие-то твари - я и не заметил, когда и откуда они появились! Но ушли они все вместе, словно между ними никогда не было никаких различий... С юга дул удивительный ветер - его потоки были окрашены в дивные цвета, названия которых я не знаю. Он унес всех, и по их лицам можно было понять, что они весьма довольны своей участью... - А почему ты не ушел вместе со всеми - если уж тебе так понравился ветер? - Осторожно спросил я. В глубине души я подозревал, что этот гордец просто побрезговал разделить общую судьбу - ребята вроде Одина всегда предпочтут попасть в ад для избранных, если им скажут, что рай - для всех... - Я хотел уйти с ними. - К моему удивлению, мечтательная улыбка Одина на мгновение стала по-настоящему печальной. - Но знаешь... я ведь подслушал, о чем ты там шептался с эльфами! - Да? Ну и что? - Искренне удивился я, пытаясь припомнить, о чем шла речь. - Ты признался им, что боишься остаться в одиночестве. - Объяснил Один. - А ведь я - твой должник! Мне было неведомо, что твой соратник тоже пожелает остаться, впрочем, это ничего не меняет... Мы с тобой неплохо ладили, даже когда были врагами, и я подумал, что могу тебе пригодиться - .что бы не случилось! - И ты решил составить мне компанию? Спасибо, дружище! - Я не знал: плакать мне, или смеяться. Вот уж не ожидал, что грозный скандинавский бог возьмется опекать меня, как своего любимого племянника! - Видите, что происходит? Небо опускается. - В голосе Мухаммеда не было никакой тревоги, он просто сообщал нам новость, которую лучше знать, так говорят: "дождь пошел" - тому, кто собирается выйти из дома. - Как это - "опускается"? - Изумленно спросил я. Задрал голову вверх, и подавился собственным вопросом: небо действительно приближалось к земле, оно уже было неправдоподобно, чудовищно близко. Я растерянно подумал, что еще немного - и можно будет дотянуться рукой до сияющих созвездий, которые по-прежнему толпились на его темной поверхности. - Приехали. - Упавшим голосом сказал я. - Напрасно вы остались со мной, ребята! - Куда подевался прежний веселый Владыка, который храбро лез в пасть Ёрмуганда? - Один заговорщически ткнул меня локтем в бок, его голос был насмешливым и добродушным, а единственный глаз лучился лукавством. Мы что-нибудь придумаем, Макс! Неужели ты считаешь, что я ни на что не гожусь?! - Ты-то годишься! - Я выдавил из себя кривую улыбку. - Но я уже ни на что не гожусь, Один. Мое пламя погасло - знаешь, как это бывает? - Знаю. Когда мы встретились, я тоже мог сказать, что мое пламя угасло... или почти угасло, но теперь оно вспыхнуло с новой силой. Что ж, значит я быстро верну тебе долг - тем лучше! Ненавижу ходить в должниках! - Бодро сказал он, протягивая руку к неправдоподобно близкому небу. Огромное огненное существо, снабженное угрожающими клешнями и не менее угрожающим жалом на хвосте, скользнуло нам навстречу - мгновение, и Один уже сидел на нем верхом, еще миг, и он помог мне занять место впереди себя. - Если уж я столько лет ездил на этом упрямце Слейпнире - значит, могу прокатиться и на этом чудовище! - Он расхохотался, словно эта фраза была наилучшей шуткой всех времен и народов. - Ты знаешь, кого мы оседлали? - Растерянно спросил я. - Это созвездие Скорпиона! Наверное, он может ужалить... - Я тоже могу, если рассержусь! - Грозно пообещал Один. - Теперь нам следует предстать перед Аллахом, Али! Он не приветствует неторопливых! - Неугомонный Мухаммед упорно гнул свою линию. Я обернулся на его голос и увидел, что он несется вслед за нами верхом на огромной голой женщине - судя по всему, этот сладострастный пророк оседлал созвездие Девы - кому что, а голому в баню... Поездка была та еще: злодей Скорпион то и дело порывался цапнуть меня своими клешнями - мой друг Один умеет выбирать транспортные средства, нечего сказать! Счастье, что мой щит все еще был при мне - думаю, только его проворство спасло мою физиономию от героических шрамов. Впрочем, самому Одину тоже приходилось туго: кажется, ему здорово доставалось от скорпионьего жала, по крайней мере, наше фантастическое путешествие по небесам протекало под его непрестанные проклятия, шум борьбы и жалобный хруст скорпионьих суставов. Да уж, Мухаммед устроился гораздо комфортнее - что правда, то правда! Он удобно восседал на пухлых плечах Девы и деловито оглядывался по сторонам: искал врата в свой несуществующий Эдем, я полагаю! Самое удивительное, что мы все-таки действительно угодили в этот самый Эдем, все трое! Аллах был прав, когда говорил, что все безумные желания Мухаммеда исполняются с озадачивающей скоростью. Честно говоря, я так увлекся вынужденной самообороной, что не заметил перемену пейзажа - вернее, заметил, когда уже было поздно поворачивать назад... Один тоже отвлекся от битвы со Скорпионом и неодобрительно оглядывался по сторонам. Очевидно, многочисленные прохладные фонтаны, цветущие розовые кусты и заливистое пение соловьев не отвечали его эстетическим запросам. Моим, впрочем, тоже, но сейчас я был совершенно счастлив оказаться в столь умиротворяющей обстановке! - Где это мы? - Наконец спросил он. - Ты знаешь? - Догадываюсь. - Усмехнулся я. - Думаю, это и есть Эдем - райский сад, как его представляет себе наш друг Мухаммед. Очередное наваждение... впрочем, я не уверен, что оно рассеется! По моим сведениям, наваждения Мухаммеда обладают завидной живучестью! Но все к лучшему: по крайней мере, нам больше не обязательно оставаться на спине этой вредной твари! Один с энтузиазмом закивал и поспешно спрыгнул на землю. Я последовал за ним, а внезапно присмиревший Скорпион поспешно пополз куда-то в розовые заросли. - Мне здесь не очень нравится. - Пренебрежительно сказал Один. - Слишком все сладко! Словно мы попали в послеполуденный сон ополоумевшей бабы... - Скорее уж - ополоумевшего мужика! - Доверительно шепнул я. - Сейчас непременно появятся какие-нибудь полуголые красотки: я этого типа насквозь вижу! Я как в воду глядел: из розовых зарослей тут же выпорхнула стайка смуглых красавиц, не обремененных деловыми костюмами. - Рыхлые какие! - Неодобрительно сказал Один. - И ноги у них загорелые, как у простолюдинок... То ли дело мои валькирии! - Твоя правда. - Рассеянно согласился я, вспомнив, в какой ужас пришел в свое время бедняга Мухаммед от грозного облика валькирий. "Зачем Аллах сотворил таких женщин, Али? Какой от них прок?" - растерянно спрашивал он меня, впервые в жизни усомнившись в мудрости Творца... Гурии тем временем попытались всучить нам кальяны. Мухаммед, разумеется, с восхищением принял подношение. Я покачал головой: честно говоря, у меня сейчас не хватило бы сил, чтобы получить удовольствие от самого обыкновенного перекура, какой уж там кальян! Один повертел подношение в руках, решительно откусил мундштук и вопросительно посмотрел на меня - дескать, что дальше? Я неудержимо расхохотался, Один тут же вспомнил, какой он великий герой, и скорчил зверскую рожу. - Выплюнь эту штуку, Отец Мудрости! - Сквозь смех простонал я. - Ее не едят, это прибор для курения, впрочем, теперь его можно выбросить на свалку! Ничего, если захочешь, тебе принесут новый - это же рай! - Для курения? - Надменно переспросил Один. И решительно отрезал: - Не хочу! Эта идиллия была прервана появлением Аллаха. За то время, пока мы не виделись, этот красавчик успел обзавестись новым зеленым плащом - точной копией того, который он отдал мне. Мухаммед тут же забыл о кальяне и гуриях и бросился ему навстречу: могу его понять - в конце концов, дядя ждал этого момента всю жизнь... и после смерти тоже! Аллах протянул к нему руки, Мухаммед восхищенно улыбнулся, прибавил скорости, но не добежав нескольких шагов повалился на землю, закрыв голову руками - кажется, он просто больше не мог переносить великолепие открывшегося ему зрелища. Аллах неторопливо опустился рядом с ним на корточки, положил руку на затылок своего пророка и что-то ему сказал. Через мгновение Мухаммед исчез, оставив на память о себе только примятую траву. Мы с Одином встревоженно переглянулись. - Он хотел, чтобы так случилось. - Мягко сказал мне Аллах. Устало вздохнул и подошел поближе. Лицо у него при этом было самое недовольное. - Насколько я понимаю, вы оба забрели сюда случайно: за компанию с моим бедным пророком, и сейчас отправитесь обратно. Эдем - не то место, где вам следует пребывать... Не премину воспользоваться случаем и сказать, что все было просто ужасно! Не ожидал от тебя таких безумств! - Вам не понравилось? - Нахально удивился я. - А как ты думаешь? - Сердито усмехнулся он. - Ты все испортил, Макс. Вы добились своего - ты и твой одноглазый приятель! Вы разрушили все мыслимые и немыслимые пророчества, в довершение ко всему тебе как-то удалось уничтожить Мирового Змея, который пришел, чтобы открыть для