а кабины стоит вплотную перед ним и если он встанет, то войдет в стену. И ног у него будто не было. Напрягая волю, он сказал, ничего не видя, обращаясь в ту сторону, где должен сидеть Герберт Юнг: - Герберт, подойди к Михаилу Павловичу, я сейчас не могу. Он скорее угадал, чем увидел, что Герберт встал. Темное продолговатое пятно со струящимися размытыми очертаниями проплыло по кабине среди радужного тумана, прошло сквозь Виктора, и он откинулся на спинку сиденья, зажмурив глаза. "Что же будет? - подумал он. - Неужели и я выйду из строя?" - Виктор, почему ты не подходишь? - тревожно спрашивал Таланов. - Это Герберт, а не ты! Что с тобой? - Я сейчас, сию минуту! - сказал Виктор. - Все в порядке, я готовлю шприц. Он боялся открыть глаза, но, открыв, вздохнул с облегчением: энергии уже начал действовать. Все стало снова четким, устойчивым, надежным; тот, внутри, не исчез, но словно затаился, ушел вглубь. Виктор встал и подошел к Таланову, с наслаждением двигаясь, шевеля пальцами рук, встряхивая головой. Он видел, как бледный, выцветший мир вокруг наливается красками, и понимал, что болезнь опять отступила, что он может и должен бороться, пока хватит сил. "И пока хватит энергина, кстати", - горько усмехнулся Виктор. - Виктор, ты тоже заболел? - спросил Таланов, хватая его за руку и тревожно ощупывая. - Это твоя рука, правда? А это моя? Ты болен? - Я не болен, я только устал немного, - спокойно и ласково сказал Виктор. Он взял Таланова за руку и, отсчитывая частые, судорожные удары пульса, глядел на это лицо, лобастое, широкоскулое, смугловатое лицо с крупным волевым ртом и глубоко посаженными карими глазами. Таланов всегда казался Виктору похожим на русского рабочего-революционера из того племени, что в далекие времена совершило великую революцию, а потом отбивалось от натиска интервентов и закладывало основы первого в мире социалистического государства. Виктор как-то сказал об этом Таланову, и тот молча усмехнулся, видимо польщенный. - Это правда, Виктор? - спрашивал Таланов, невидящими, косящими глазами пытаясь вглядеться в его лицо. - А что с Гербертом, почему он молчит? "Завтра ты, наверное, перестанешь этим интересоваться, - с горечью думал Виктор. - Завтра ты будешь все видеть и все понимать, но ни о чем не будешь спрашивать..." - Я здоров, Михаил Павлович, - повторил Виктор. - Вполне здоров, вы не волнуйтесь. А Герберт понемногу выздоравливает. Просто он тревожится за вас. Мы все хотим, чтобы вы скорее выздоровели. - А можно выздороветь? - с надеждой и тревогой спросил Таланов. - Виктор, дай мне энергин, я хочу оглядеться вокруг, сообразить, как и что. И на Герберта посмотреть хочу. "Вот как раз поэтому я и не дам тебе энергин", - подумал Виктор. - Я убедился, что энергин затягивает и осложняет течение болезни, - мягко сказал он. - Лучше потерпеть. Поешьте, и я опять включу аппарат электросна. Вам полезно побольше спать. - Хорошо, тебе видней, - покорно и устало согласился Таланов, и у Виктора защемило сердце: вот таким Таланов будет завтра. - Ты молодец, Витя. Я рад, что взял тебя в полет. Хотя - глупости: чему тут радоваться... А Владислав? А Казик? - вдруг тревожно спросил он. - Что с ними? - Они вполне здоровы, - уверенно сказал Виктор, радуясь, что на этот раз не нужно лгать. Таланов сел и закрыл глаза. - Я все перепутал, должно быть, - тихо проговорил он. - Давно я болен? - Со вчерашнего дня. Вторые сутки. - А... эти, под землей? К ним больше не ездили? - Ездили, Казимир и Владислав. Привезли книгу. "Линг" ее читает, потом будем читать мы. Там все объясняется насчет глегов. Глеги - это вирусы. Они и вызывают эту болезнь. - Так... значит, от них они и прячутся... - пробормотал Таланов. - Я бы лучше заснул, Витя, а то уж очень противно себя чувствую. x x x - Значит, они сами это и придумали? Сами напустили на себя глегов, от которых спрятались под землю? Ловкачи! - сказал Владислав. - Да, вывели глегов в своих чертовых лабораториях, кормили их, воспитывали, обучали, что им делать в организме, куда селиться. Думали, что договорились с глегами, - и выпустили духа из бутылки! - Ну, а прививки? Он же пишет, что прививки были сделаны! - Читай дальше. Вначале все шло так, как им хотелось. Появилась армия рабов-автоматов. Они немного медленней работали и немного меньше жили, но зато были неприхотливы, идеально послушны. Никогда не возмущались, не удивлялись, не говорили, что им тяжело, а работали до упаду. Им не нужны были ни развлечения, ни природа, ни любовь. Идеал раба! Нет, Владек, не подходи ближе! И не снимай маску! Ты видел Инни? Знаешь, чем это пахнет? Мы все зависим от тебя! - Ну хорошо, говори. Тут длинное описание болезни. Я и без них уже знаю достаточно. Это Виктор пускай поинтересуется деталями. Читай вслух. - Сейчас. Нет, у нас с "Лингом" получилась дикая каша. Я уж лучше буду пересказывать. Ну вот. Глеги на свободе расплодились, одичали и перестали обращать внимание на прививки. То есть это они пишут в таком духе, а дело, наверное, в том, что прививка давала гораздо более короткий иммунитет, чем они рассчитывали. Поэтому правители и разделались так зверски с учеными, которые вывели для них глегов. - Как? Подожди, я этого не дочитал! - Ты пропустил письмо старика. Он рассказывает, как появилась эта книга - подпольная книга, запрещенная правительством. Всех ученых, работавших над глегами, посадили в герметически закрытую камеру, пустили туда убийственную порцию глегов и держали там часа три-четыре, пока они не начали задыхаться от недостатка воздуха. Они не знали, в чем дело, думали, что их хотят удушить, стучали в двери. А их выпустили. Все они стали глеганни - так называют таких, как Инни. И их заставили выполнять обязанности простых прислужников у правителей. Они ведь совершенно утратили способность сопротивляться чужой воле. А понимают и помнят они все. Правда, они потеряли и способность горевать, но все же... - Ох, черт! - сказал Владислав. - Так вот, книгу написал один из них. Ученые - другие, не из этой обреченной группы - выкрали его, объявили погибшим, изменили его внешность, спрятали. И заставили писать эту книгу. Он всю историю хорошо знал и помнил. - Ну, знаешь! - Владислав покачал головой. - Значит, действительно эмоции у него начисто исчезли. Я бы никогда не подумал, что все это касается лично его... Не могу сказать, чтоб я его особенно жалел: он как-никак активно участвовал в гнуснейшем злодеянии правительства против народа. Но думать о нем жутко. Как он сидит с переиначенным лицом взаперти и пишет, все помня и не умея даже заплакать о себе и о других - о тех, кого он погубил. А он ведь многих погубил, превратил в рабов, а остальных загнал в подземелья, лишил солнца и воздуха, подверг непрерывной пытке страхом. - Это все верно, - сказал Казимир. - Только я думаю и о другой стороне вопроса. Тебе не кажется, что они - ну, все они, и народ, и ученые, и правители, - слишком уж испугались? Что под землю их загнали не так глеги, как собственные их страхи? Они сдались без боя. - А может, правителям было выгодно, чтоб люди боялись? Может, правители нарочно загнали народ под землю, чтоб выбить из него мысль о восстании? Ведь тут пишется, что вначале были бунты, что нападали даже на правительственный дворец, требуя, чтоб прекратили всю эту гнусную затею с глегами. - Да, и это, наверное, было. Но все-таки можно было бороться. Ведь у них были силы, была разветвленная тайная организация, ты же читал. Поэтому правители и торопились с глегами, не дали ученым проверить на практике, каков срок иммунитета от прививки: они знали, что вот-вот начнется революция. Так как же народ... Э, что там говорить! Давай читать дальше. Некоторое время они молча читали. Потом Владислав сказал: - Послушай, Казик, мне пришла в голову одна любопытная мысль. Под землею к ним глеги ее проникают, новых заболеваний нет. Где же они живут, эти глеги? Насколько я знаю, вирусы не могут жить вне чужого организма: они ведь паразиты. А в книге написано: когда уходили под землю, то истребили всех животных и птиц, чтоб уничтожить резервуар для глегов. Это был строжайший приказ, верно? - Да... - Казимир задумался. - Мне это не приходило в голову. Постой! А тот зверек, который порвал скафандр Карела? Они ведь знают, кто это. Даже назвали его - сунними, помнишь? Я книгу просматривал наспех, только заполнял пробелы, оставленные "Лингом". Не помню, где я вставил это слово - сунними. И даже не один раз. - Он начал листать книгу. - Ага! Вот!.. Ну, это довольно странно. Послушай: "Но любимая жена верховного правителя..." У них многоженство, что ли? Так вот, эта любимая жена проплакала всю ночь, прижимая к себе своего любимого сунними. Значит, это вроде кота - домашний зверек. Ну и потом этот сунними куда-то исчез, а она заявила, что он сбежал. Потом исчезли еще два-три сунними. Когда все ушли в подземелье, то вначале думали, что это максимум на неделю-две. А потом оказалось, что глеги все живут да живут. Где? В сунними. Сунними устроились в пустых домах, одичали, начали плодиться. Питаются они насекомыми и растительной пищей, так что голод им не грозит. Глеги им такого вреда не причиняют, как людям, болезнь у них протекает легко и особых последствий не имеет. Но они поддерживают глегов, не дают им погибнуть. На сунними выходили охотиться, но они быстро приучились бояться людей и очень ловко прячутся. Ведь надо же было Карелу поймать этого сунними!.. И как только ему удалось это! Они вообще умные и чуткие. А странным мне кажется то, что вот так-таки взяли и выпустили этих сунними. Ведь всюду были караулы, дозоры, санитарные кордоны... Кто и зачем протащил сунними сквозь все посты и кордоны? Они ведь не такие уж маленькие, под одеждой их не скроешь... - Так что же ты думаешь? - Думаю, что это очередной подлый трюк правителей. Они решили подольше подержать людей под землей. Для этого и понадобилась сентиментальная легенда о любимой жене и любимом сунними. - Возможно... - протянул Владислав. - Вполне возможно. - Ну, давай почитаем еще немножко, и я отнесу то, что прочитано, Виктору... Вот, кстати, о возможности бороться. Ты посмотрел бы, как Виктор здорово держится среди больных, сам больной, хорошо понимая, что его ждет. Думаешь, ему не так страшно и не так жалко себя, как этим, здешним? Как бы не так! А ведь у них наверняка было больше возможностей защищаться. Они струсили, это ясно. И сами себя предали. А теперь кричат нам, чужим: спасите нас от своих! Конечно, мы постараемся им помочь, но досада разбирает, клянусь честью! Через четверть часа Казимир вскочил. - Пойду! Беспокоюсь за Виктора, как он там... - Подожди еще минутку. Послушай, они ведь совсем неплохо жили раньше, пока началась эта история с глегами. Довольно высокий уровень жизни, правда? - Да. За счет очень развитой биохимии. Тут они Землю обогнали, насколько я могу судить. Ну, например, они сейчас довольно легко обходятся без естественной пищи, если не считать злаков, заготовленных впрок. И, кстати, делается это не по прямой необходимости, а, по-видимому, тоже входит в расчеты правителей: держать народ в полной зависимости, по своему усмотрению регулировать все снабжение. Ведь они могли бы продолжать возделывать поля и огороды, у них масса этих глеганни, а глеганни не нуждаются в надсмотрщиках: дашь задание, и они его выполняют. Могли бы рыбу ловить, она не заражена вирусами. Дезинфекционные камеры у них есть, глеганни ходят в город, приносят книги, химические препараты и прочее... Вообще-то что за жизнь, Владек! Ни воли, ни радости - ничего, кроме страха и тоски. И потом, они ведь разоряют государство. Все заброшено: и промышленность и сельское хозяйство. Народ живет в неестественных условиях, болеет, будет вырождаться: можешь себе представить судьбу детей, родившихся под землей. Потом масса мужчин, причем в самом цветущем возрасте, выключена из жизни. - Почему? - удивился Владислав. - Разве вирусы передаются по наследству? - Нет, конечно. Но ведь у глеганни не может быть наследства, у них атрофирован инстинкт размножения. Как и инстинкт самосохранения, впрочем. Они не испытывают ни страха, ни желания, ни голода, ни жажды. Их ничто не предостерегает от гибели... Подожди-ка!.. Ну, конечно, и боли они не испытывают. Им можно делать любые операции без наркоза, они и глазом не моргнут. Но они могут сгореть живьем, утонуть, умереть с голоду, если за ними не присматривать. Да, кстати! Инни пора покормить, а я не знаю, чем они питаются. Если не найдем в этой книге ничего, надо будет посмотреть то, что мы захватили по дороге в библиотеке. - А если экспериментальным путем? - Я сначала тоже так думал. Но ведь он съест все, что ему дашь, а потом может заболеть. Кто их знает, какие у них отличия в организме и какие привычки. Владислав посмотрел на птичье лицо Инни, безмолвно сидевшего у двери в слишком просторном для него комбинезоне Герберта и красных туфлях с острыми, слегка загнутыми вверх носками: обуви впору ему не нашлось, и Казимир, тщательно продезинфицировав эти туфли, оставил их Иннн. Странное существо сидело, опустив руки и глядя перед собой ничего не выражающим взором. - Мне, признаться, жутко на него смотреть, Казик. - Конечно. Только я тебе скажу: на Герберта - гораздо страшней, должно быть. Ведь это наш Герберт! А Виктор все время с ним и знает, что его самого ждет то же. - Да. Подумать только, что Таланов сомневался, брать ли Виктора в полет. - Это понятно, Таланов привык летать с Вендтом. А Вендт в этих условиях не выдержал бы, это я тебе точно говорю. Это уже не тот Вендт, о котором писали все газеты, когда мы с тобой были зелеными юнцами. Ему сорок шесть лет, а для астронавта с таким стажем и с такой биографией это уже старость. - Значит, нам с тобой все равно остается лет пятнадцать жизни, не больше? - заинтересовался Казимир. - Грустно. - Ну, Вендт летает уже четверть века. А ты впервые отправился в дальний рейс, и тебе всего двадцать восемь лет. Что ты хнычешь заранее? Ты, может, и летать больше не захочешь после милого знакомства с глегами. - Лишь бы не познакомиться с ними слишком близко! А вообще хотелось бы вернуться сюда и устроить веселую жизнь этим подземным жителям... - Мне вот что пришло в голову, - сказал Владислав. - Неужели у них на всей планете одно государство, одно правительство? Правда, планета их гораздо меньше, чем Земля, но все же? И что делается в других городах и селениях? Казимир начал листать книгу. - Кажется, этот ученый-глеганни записал только то, что происходило у них... Нет, что-то есть... Подожди, я тут не понимаю... очень туманно написано. Много собственных имен и слов, которых я не встречал и "Лингу" не дал. Похоже, что есть другое государство... Знаешь, я попробую спросить Инни. Он сел рядом с Инни; тот не пошевелился. Казимир написал вопрос на листке бумаги, дал листок Инни и жестом приказал читать. Инни довольно быстро прочел и щебечущим тихим говором начал отвечать. Казимир жестом остановил его и дал карандаш, показав на бумагу. Инни покорно начал писать. Владислав следил за этой перепиской, ощущая тупую тоску. - Нет, это просто черт знает что! - закричал вскоре Казимир. - Эти правители сами хуже всяких глегов! Ты только послушай, что они натворили! Вернусь и собственноручно всех их перестреляю, даю слово! - Не давай слова, - усмехнулся Владислав. - Наше дело - уничтожить глегов, а в остальном здешние жители сами разберутся, будь уверен. У нас на Земле бывали и похуже вещи, а люди все же разобрались во всем, хоть и дорогой ценой. - Это ты об атомной эре говоришь? - Не только. Всякое бывало на Земле. - Верно. И все-таки здесь черт знает что. Эти правители, когда уходили под землю, заявили, что боятся нападения другой державы. И выслали туда глетов... Ну, что-то вроде бактериологических бомб сбросили. А там - ни прививок, ни подземных убежищ, никакой защиты. Представляешь? Инни не знает, что с ними сталось. Наверное, все превратились в глеганни и тихонько умирают, без всякой помощи и защиты. Они ведь беспомощней, чем дети. - Ох, дьявол! - с ужасом сказал Владислав. - Вот теперь и у меня такое ощущение, что мы бросаем их на произвол судьбы... - Вот видишь... - Нет, все равно ощущение глупое. Ну, что мы можем сделать?.. Послушай, Казик, а у них что же, связь между городами и странами совсем прервана? Хотя да, радио они пользоваться под землей не могут... Ну, а телефон, телеграф, другие какие-нибудь средства связи у них были? Спроси Инни! - Инни не все знает, - сказал Казимир, окончив переписку с Инни. - То есть у него образование было вообще не бог знает какое, по-видимому, а с тех пор, как он стал глеганни, он застыл на прежнем уровне и ничем окружающим не интересуется. В общем что-то вроде телефона, даже видеотелефона у них было, насчет телеграфа я не понял, или он меня не понял. Но под землей ничего этого нет. - Это правители нарочно так устроили, - уверенно сказал Владислав. - Возможно. Так или иначе, они мало что знают теперь о своей планете, даже о своем государстве. Этот город - столица, как мы и думали; под ним были древние подземные ходы и жилища; подземный город спешно расширили и перевели туда тех, кого удалось вовремя изолировать от инфекции. Ну, и тех, кто уже переболел. Потом сюда прибыли жители ближних городов, прошли карантин, дезинфекцию... - Неужели они не пытались узнать, что творится в других местах? Я просто не понимаю, как же так... - А черт их знает как действительно! - сердито сказал Казимир и снова начал переписываться с Инни. - Ну, может, ученые не так виноваты, как ты думаешь. Инни говорит, что в горах за большой рекой живут какие-то люди, возможно, даже из этой страны. Но они никого к себе не пускают - очевидно, тоже боятся глегов. Убивают каждого, кто проникнет на их территорию. Группа ученых из столицы выкрала скафандры и отправилась туда, в горы. Многие из них там погибли, другие вынуждены были вернуться. А тут их... ну, превратили в глеганни. Больше никто не решался на такие дела... - Казимир вздохнул и начал медленно перелистывать книгу. - А они за семь лет так и не научились бороться с этими своими глегами? - помолчав, спросил Владислав. - Выходит, что нет. Та группа микробиологов, которая создала глегов, сразу вышла из строя, как я тебе говорил. А к тому же работы эти не только не финансируются правительством, но, по сути, и запрещены. Для виду что-то делается в этом направлении, но крайне мало. Это и в книге написано, и Инни подтвердил, что правители не хотят трогать глегов... - Казимир провел рукой по глазам, будто смахивая невидимую паутину. - А что я говорил? - сказал Владислав. - Тут действительно не поймешь, против кого раньше бороться: против глегов или против правителей. - Черт знает что, - тихо проговорил Казимир после долгого молчания. - Ведь как-никак эти самые правители... Они тоже люди... Ну, как все, правда? Самим-то им каково в темноте, под землей? Семь лет, а? - Что ты о них вдруг забеспокоился? - Владислав усмехнулся. - Они уж наверняка устроились получше, чем все другие. И света и простора у них побольше, это уж точно... - Больше или меньше, а не на воле, без солнца и воздуха... И все-таки сидят там и других держат. - Значит, боятся своего народа больше, чем жизни в подземелье. Думали, что в темноте легче задушить все живые силы... Да, пожалуй, наши собеседники правы: без помощи им плохо придется. Надо скорей возвращаться. Казимир молчал и смотрел куда-то в сторону. - Владек, тебе долго готовиться к старту? - спросил он потом. - Нет, могу вылетать хоть завтра. Только расчеты надо сделать - Карел не успел... - Нам ведь нечего теперь задерживаться... Надо бы поскорей, - сказал Казимир, поднимаясь. - Ну, я пойду к Виктору. - Ты не расстраивайся чересчур, - посоветовал Владислав. - Смотри, ты даже в лице переменился... - Он вдруг запнулся. - А ты здоров, Казик? Казимир ответил не сразу. - Боюсь, что... Все равно мне надо идти к Виктору. - Я тебя провожу, - Владислав встал и двинулся к нему. Казимир вскочил, отбежал к двери. Он был бледен, глаза его казались почти черными от расширившихся зрачков. - Не подходи! - крикнул он. - Ты с ума сошел! Все на тебе держится! - Ладно, я пойду следом. Иди. Они шли по коридору, и Владислав видел, что походка друга становится все более неуверенной и шаткой. Немного не дойдя до медицинского отсека, Казимир пошатнулся и оперся о стенку. Он сейчас же обернулся к Владиславу. - Не смей! Не подходи! - закричал он. - Я сам доберусь! Иди назад! Ты заразишься! Назад! Владислав видел, что он не открывает глаз и судорожно цепляется за стенку. Белая марлевая повязка трепетала от крика и втягивалась в рот, мешая говорить. - Я не подойду, успокойся, - сказал Владислав. - Но стань лицом к стене, если ты уж так боишься за меня. Я пробегу и вызову Виктора, чтоб он тебя довел. - Виктору еще тяжелее, - уже спокойней сказал Казимир и, болезненно морщась, открыл глаза. - Уходи. Пойми, что тебе нельзя болеть. - Ты, кстати, преувеличиваешь. Почему так уж нельзя? Вот рассчитаю орбиту, стартуем - и можно будет перевести ракету целиком на автоматическое управление. Это Виктору нельзя, а не мне. - Виктор все равно болен, - пробормотал Казимир и с усилием пошел, цепляясь за стенку. - Ах, черт, все двигается и расплывается. Слушай, я правильно иду? - Правильно. Да ты держись стенки. - Мне все кажется, что я прохожу сквозь стену. Или она сквозь меня. - Поворачивай направо. Тут уж близко. Казимир долго топтался у поворота, крича: "Не подходи!" Наконец, сделав отчаянное усилие, шагнул вправо. Дверь медицинского отсека приоткрылась. Виктор поглядел на Казимира, молча подошел к нему, обнял. Владислав поразился, как страшно изменилось лицо Виктора за эти два-три дня: синевато-бледное, осунувшееся, с глубоко запавшими усталыми глазами, оно уже не казалось юношеским и светлым. Виктор заметил Владислава и вздохнул. - Тебе не надо было сюда идти, - тихо сказал он. - Но раз уж пришел, подожди. Я сейчас вернусь. Виктор вскоре вернулся, закрыл за собой дверь медицинского отсека и прислонился к ней спиной. Он тоже надел марлевую маску. - Надо поскорее стартовать, - без всяких предисловий сказал он. - Завтра. Раньше не успею сделать расчеты. - Ладно... Если почувствуешь себя плохо, немедленно иди ко мне. И забирай этого... Инни. - Мне нельзя болеть. Кто же рассчитает орбиту? - Если начнется болезнь, ты уже не сможешь докончить расчеты. Не будешь видеть. - И что же тогда? - Подождем до завтра... Завтра, я думаю, Таланов уже сможет это сделать... если ему приказать... В голосе Виктора звучала горечь. Владислав похолодел и стиснул зубы. "Таланов... герой космоса... я его портрет еще в школе повесил над своим столом. Таланов - глеганни..." - А ты? - спросил он с трудом. - Я... ну что ж, я постараюсь продержаться, пока... Видишь ли, нам с тобой придется подготовить анабиоз... для всех, кроме тебя, если ты будешь здоров, и меня. Иначе нам не справиться, они погибнут. - Тебе тоже надо... анабиоз... - с трудом проговорил Владислав. - Одному тебе будет слишком тяжело... с этим Инни. Правда, можно научить его разговаривать и понимать, хотя без Казимира это будет труднее. - Я справлюсь один, не беспокойся. - А если ты заболеешь после старта? Владиславу стало страшно. Он представил себе, как останется один с молчаливым, ко всему на свете равнодушным существом из другого мира. Как заболеет и сначала будет мучиться, хорошо зная, что его ждет, а потом станет таким же равнодушным, полумертвым и беззащитным... И никого рядом, кроме такого же ходячего мертвеца... на долгие месяцы... И все будешь понимать, все видеть... "Нет, я не выдержу! Лучше умереть!.. Да, но умереть нельзя, тебе нельзя. Ты должен раньше вывести ракету на орбиту. По крайней мере. А потом..." - Ты же все равно болен, - сквозь зубы сказал он, с отчаянием глядя на Виктора. - У меня более легкая форма. Может быть, и последствия будут не такими... как у других. И потом я врач, Владек. Я должен держаться. Он поднял голову. Владислав поглядел в его серые, ясные, смертельно усталые глаза - и замолчал. Судорога перехватила ему горло. - Я все сделаю, как ты сказал, Виктор, - проговорил он наконец. - Мы с тобой вместе все сделаем... - Он помолчал и добавил: - Если нам доведется еще летать, я бы хотел всегда отправляться в космос с тобой. - Спасибо, Владек, - тихо ответил Виктор. - Мы еще полетаем, правда? Они стояли и глядели друг на друга. Марлевые маски почти целиком скрывали их лица; одни глаза жили на этом белом мертвенном фоне. Глаза видели и понимали все.