ый, полный боли человеческий крик, донесшийся с той стороны, куда ушли разведчики, в конце концов подтвердил худшие опасения Глеба. Отдав нужные команды, он бросился вперед, на ходу снимая с предохранителя спусковой механизм лазера. Тяжелый меч путался под ногами, и впервые он пожалел, что послушался Васлава и не избавился от этого ненужного предмета. Рядом с ним бежало пятеро наиболее опытных и сильных бойцов отряда. Остальные остались прикрывать раненых и ослабевших. Туннель стал похож на ленту гигантских сосисок. Он то сужался, то расширялся, образуя округлые пустоты от трех до десяти метров в диаметре, соединенных между собой совсем узкими перемычками, сквозь которые им то и дело приходилось пробираться на корточках по одному. В таких местах они были наиболее уязвимы, но опасность подстерегала их не здесь. Едва отряд выбрался в очередную широкую камеру и рассредоточился, как сбоку раздался странный звук, напоминающий хлопок пробки от бутылки шампанского, и сразу же новый крик ударил Глебу в уши. Теперь хлопки следовали один за другим. Направив луч фонаря в эту сторону, Глеб увидел страшную и необъяснимую картину. После каждого хлопка из стены вылетал какой-то белесый плотный предмет, сантиметров десяти в поперечнике, и стремительно несся к людям. Если он находил в своем слепом полете очередную жертву, острые зубы вонзались в кожу. Тогда тонкий полупрозрачный тяж, соединяющий летающую голову с каменной стеной, мгновенно разбухал и краснел от перекачиваемой крови. Головы, пролетевшие мимо цели, начинали кататься по полу. Их длинные тонкие, похожие на жгуты шеи, извиваясь, постепенно вновь втягивались в стену. Они тянули за собой лязгающие острыми зубами головы, и те исчезали в многочисленных отверстиях. Оттуда, из темноты, вылетали все новые и новые дьявольские орудия смерти. - Это гидра! Подземная гидра! От нее нет спасения! - в отчаянии закричал один из воинов. Обратный путь был им теперь отрезан белесыми отростками, извивающимися по всему полу, а впереди чернели жерла новых отверстий. Именно оттуда минуту назад доносились отчаянные крики разведчиков. Теперь там все стихло. Включив лазер на полную мощность, Глеб полоснул лучом вдоль стены, мимо которой они только что прошли. Жуткий, нечеловеческий вой раздался за стеной. Обрубленные лазерным лучом отростки исчезли, а из дыр полилась вода. Там, видимо, был водоем, в котором обитала сама гидра. - Назад! - крикнул Глеб, продолжая расчищать путь. Они подхватили раненого, потерявшего сознание от боли, и отступили, потеряв двоих, не считая, разведчиков. Едва лаз расширился, едва они очутились в относительной безопасности широкого туннеля, предшествовавшего пещере гидр, как Глеб остановил свой маленький отряд. - Нам придется вернуться. Я не знаю, удастся ли нам справиться с гидрой, но без воды мы погибнем наверняка. - Сначала посмотри на это, командир! Глеб поежился от иронического обращения, но, ничего не возразив, молча взял в руки одну из голов гидры, только что извлеченную из тела раненого. По форме и размерам она напоминала бутылку. Тупую переднюю часть разрезала узкая пасть с мелкими острыми зубами, оснащенная мощным сосущим аппаратом. Сзади голова сужалась до размеров горлышка, переходя в тонкий жгут обрубленной шеи. Наружная поверхность головы была покрыта гладкой плотной кожей, которая блестела, словно отполированная. Из пасти расходились в стороны два широких прочных костяных шипа, видимо, служивших гидре в качестве распорок. Они, очевидно, удерживали голову внутри отверстия, пока шея накачивала позади нее достаточное для гидроудара количество жидкости, затем следовал выстрел... Глеб вспомнил предупреждение Варлама о том, что монстры из замка Манфрейма имеют свое продолжение в будущем. Они трансформируются, их пространственные тела и ментальные поля изменяются, но структуры остаются... Они живут, паразитируют на живом теле страны, вцепившись всеми своими головами в жизненно важные точки государства, и выкачивают из него цирконий и золото, нефть и алмазы... От того, удастся ли ему справиться с гидрой здесь, зависело ее существование в будущем. Голова могла пролететь метров пять-шесть. Вся ширина прохода простреливалась насквозь, и укрыться от обстрела в узкой пещере практически невозможно... Значит, нужно что-то придумать. Солдат, передавший ему голову, прав, он не должен посылать людей на верную смерть даже ради спасения жизни остальных. Лазер помог им вырваться из ловушки, но если он и дальше будет расходовать батарею также интенсивно, ее хватит ненадолго. Неизвестно было, какие еще сюрпризы поджидали их впереди... Нет, на лазер рассчитывать не стоит, его нужно беречь как последнее средство защиты. Что же у них остается? Глеб оценивающим взглядом окинул все их оружие: две самодельные палицы, один настоящий боевой меч, три пращи... Все это не то, а ведь здесь их лучшее оружие, если не считать пистолета Крушинского и второго лазера, батарея которого еще не использовалась... Про второй лазер тоже лучше забыть, должна остаться хоть какая-то страховка от непредвиденных опасностей в этих смертельно опасных туннелях. Для защиты от летающих голов подошли бы обыкновенные щиты, вот только щитов у них не было. Ни щитов, ни доспехов. Жалкие остатки шкур, сохранившиеся у бывших узников, не могли предохранить от зубов гидры... И тут Глеб вспомнил, что в одной из пещер, по пути сюда, он отметил мощные выходы глинистых сланцев. Этот минерал обладал весьма полезным для них свойством - при точно направленном ударе раскола он распадался на плоские глыбы, достаточно большие и прочные, чтобы защитить человека. Вскоре десяток импровизированных щитов был изготовлен. Самым сложным оказалось приделать к этому устройству внутреннюю рукоятку. А это казалось совершенно необходимым, поскольку незащищенные руки бойца, держащего плиту за края, немедленно станут объектом атаки. В конце концов, Глебу удалось, используя свой меч как ворот, просверлить в центре каждой плиты небольшое отверстие. Осталось лишь продеть в него полосу кожи или кусок веревки, завязать узел - и ручка для щита была готова. Теперь следовало тщательно отработать тактику нападения на гидру - малейшая ошибка могла им стоить нескольких жизней. Пока двое его посланцев отправились назад к основному отряду, чтобы принести все емкости для воды, какие у них были, Глеб не пожалел времени на тренировки. В предстоящем нападении на гидру основная роль вновь отводилась его мечу. Отряд щитоносцев, прикрывая вооруженного мечом бойца, должен был вызвать на себя атаку всех скрытых голов. После того, как они окажутся на полу, человек с мечом перерубит жгуты длинных шей. Но они слишком мало знали об анатомии этого монстра и его живучести, к тому же оставалось неизвестным, удастся ли отраду щитоносцев вызвать на себя и блокировать все удары. Ведь если у гидры хватит сообразительности оставить где-нибудь в незаметной щели несколько резервных голов, в момент, когда люди вплотную приблизятся к стене и начнут набирать воду, они окажутся беззащитны. Всего не предусмотришь, но самым опасным в их положении могла оказаться именно нерешительность. Наконец вернулись те, кого он посылал к основному отряду. К немалой радости для себя, Глеб сразу же заметил среди вновь прибывших огромную фигуру Васлава, тащившего на себе сразу десяток кожаных мехов. - Как там Крушинский? Может быть, ты зря оставил его одного? - Ваше волховское зелье действует быстро, ему уже лучше, да и домовой обещал за ним присмотреть. Ты ведь доверяешь Шагаре? Глеб не стал спорить. Его распоряжения нарушались сплошь и рядом, о дисциплине, в тех условиях, в которых оказался отряд, оставалось только мечтать. К тому же он чувствовал, что князь прав, его место там, где решалась сейчас их общая судьба. В предстоящей схватке медвежья сила Васлава могла сыграть решающую роль. Самый опасный момент наступил, когда они достигли конца туннеля и оказались перед очередным расширением. Из узкого прохода в пещеру щитоносцы могли выскакивать только по одному, друг за другом. Точно следуя отработанным во время тренировки приемам, они сразу же выстроились у противоположной стены, прикрывая Глеба, взявшего на себя самую опасную часть операции. Обе его руки были заняты тяжелым двуручным мечом. На этот раз он остался непреклонен и не уступил просьбам Васлава доверить ему меч. К счастью для них, ближайшая к проходу гидра, очевидно, сильно пострадав от лазерных ударов, не предприняла попытки нападения, и это дало отряду возможность выиграть несколько драгоценных секунд, чтобы занять необходимую для атаки позицию. Поставив Васлава впереди острого клина щитоносцев, Глеб за его спиной сумел приблизиться к стене с отверстиями почти вплотную. Однако в пещере по-прежнему стояла полная тишина. Гидры не атаковали. Только сейчас люди заметили, что лужи на полу высохли и новые капли больше не сочатся из отверстий. Об этом следовало догадаться раньше. Если бы у гидр не было какого-то способа замуровывать дыры в стене, они бы давно лишились драгоценной воды из своего бассейна. Но почему они медлят, почему не начинают атаки? Ожидание становилось невыносимым. Глеб подобрал камень, размахнулся и швырнул его в стену с отверстиями. По-прежнему ничего не произошло. Ни одна голова не вылетела из стены. Ни одной капли драгоценной влаги, ради которой и было затеяно все это опасное предприятие, не появилось на стене пещеры... Странную вещь обнаружил Сухой, проводивший свои исследования по заданию белого братства, за тысячу лет и за тысячи километров от той пространственно-временной точки, в которой находился отряд Глеба. В день решающей битвы с гидрами, в далеком городе по имени Москва в единый миг исчезли сразу несколько коммерческих структур. Никто так и не сумел никогда разгадать тайны их бесследного исчезновения. Они словно растворились в пространстве. Что и было с достоверностью зафиксировано в отчете Сухого. 17 Васлав молча держал перед собой сразу два самых больших щита, образующих острие каре, но на его лице постепенно проявлялось выражение досады. Вспыльчивый князь начинал терять терпение. Больше всего Васлав почему-то боялся показаться смешным - хотя редко у кого этот могучий великан способен был вызвать насмешливую улыбку. - Так где же ваша гидра? Ты уверен, что она находится именно здесь? - Не высовывайся, - попросил Глеб. - Ты не видел, на что она способна. Давайте попробуем продвинуться глубже, там должна быть, по крайней мере, еще одна, и ее не задел лазер. Ничего не изменилось. Постепенно люди теряли осторожность, и это становилось опасным. Кто-то метнул копье, кто-то воспользовался пращей. Черные жерла отверстий, направленные им в лица, загадочно молчали. Это казалось невероятным, даже если предположить, что гидры способны каким-то образом обмениваться информацией. Как они могли определить, что шум в туннеле поднимает знакомая и слишком опасная добыча, от нападения на которую стоит воздержаться? В постоянной темноте у них не могло быть даже глаз! И тут Глеб понял, что их выдало, - свет! Слишком яркий свет. Даже слепое существо способно чувствовать свет такой интенсивности. - Потушите факелы, - приказал он, - и приготовьтесь к нападению! Как только я выключу фонарь, она ударит! Так и случилось. В полной темноте почти сразу же раздались зловещие хлопки, сопровождающиеся глухими ударами голов по каменным щитам. Через минуту Глеб включил фонарь и принялся за работу - пол буквально устилали извивающиеся жгуты белесых шей, заканчивающиеся коричневыми бутылко-образными наростами. Теперь он уже сомневался в том, что это головы - скорее щупальца, снабженные присосками с острыми, как иглы, зубами по краям. Пока он отсекал мечом подпрыгивающие живые бутылки, по полу постепенно разливалась голубоватая лужа. Вначале Глеб подумал, что это долгожданная вода, но вскоре понял - кровь гидр окрашена в голубой цвет. А вода из отверстий перестала поступать сразу же, как только закончилась атака. Несколько литров, которые пролились на пол, уже смешались с этой голубой кровью. - Ты собираешься возвращаться? Глеб отрицательно покачал головой. - Мы пойдем вперед. Есть надежда, что боковые ответвления выведут нас к главному бассейну, в котором засели эти твари. Они не могут жить без воды. - Глеб достал курсограф и проделал быстрые вычисления. - Почти сорок процентов вероятности - не такой уж плохой шанс. На экране прибора постепенно проявлялась бледная пунктирная линия предполагаемого маршрута, она уходила в первое боковое ответвление, расположенное сразу за пещерой гидр, огибала его и растворялась в бесчисленных переходах. По мере продвижения и поступления новой информации курсограф будет высвечивать следующие части маршрута. Прибор рассчитывал ближайший участок по аналогии с только что пройденным и довольно часто ошибался. - Я пойду первым. Ориентируйтесь по моему фонарю. Через каждые сто метров я буду дожидаться вас и снова уходить вперед. Глеб выбрал такой порядок движения потому, что был вооружен лучше всех остальных и не хотел, чтобы кто-то заплатил жизнью за его решение, однако заставить подчиниться этому Васлава оказалось не просто. - Я пойду с тобой. - Кто-то должен охранять остальных. Они полностью измотаны. Ты будешь замыкать движение. - Я пойду с тобой. Я так решил. Он так решил... По опыту Глеб знал, что спорить с этим бесполезно. Существовал лишь один-единственный аргумент. - Ты видишь вот это? - Он сунул князю под нос слабо мерцающий экранчик курсографа. Васлав сразу же попятился. Единственная вещь, которой боялся этот неустрашимый человек, называлась волховством. И под эту категорию легко попадали почти все необъяснимые, с точки зрения князя, явления. - Что... Что это такое? - Волховство, конечно. С его помощью я собираюсь найти гидру, но оно не будет действовать, если ты не оставишь меня одного. - Теперь все было в порядке и, наконец, он мог сделать то, что собирался. Первый поворот, второй. Выигрывая время, для того чтобы выдвинуться вперед в тех местах, где пол позволял такое движение, Глеб переходил с ходьбы на медленный спортивный бег и постепенно отдалялся от отряда. В этих мрачных туннелях двигаться намного труднее, когда рядом не ощущается плечо надежного друга и не с кем переброситься даже парой слов... Тени на стенах казались порой живыми, а тишина звенела от не прекращавшегося ожидания опасности. Глеб подумал, что, возможно, и не было такой уж необходимости избавляться от общества Васлава, но что-то заставляло его остаться в одиночестве... Ему необходимо было обдумать стремительную цепь событий, вырвавшую его из стен запыленной московской квартиры и бросившую в невероятный мир. И сразу же одно-единственное воспоминание, одно-единственное имя заслонило все остальное. Бронислава... Что с ней, жива ли еще? Страшные рассказы о пленниках манфреймовского замка русичи передавали друг другу шепотом, боясь навлечь беду одним только упоминанием этого места. Для того, чтобы освободить Брониславу, нужно пробиться в замок. А вместо этого он удалялся от него все дальше, все глубже погружался в земные недра, и конца этому не было видно. Варлам предупреждал, что дорога будет очень трудной и долгой, но, кажется, он так и не сумел подготовиться к ней в должной мере. Если в начале этого пути, в своем родном мире, он чувствовал поддержку книги, то с тех пор, как она превратилась в невидимую ладанку на его шее, всякая связь оборвалась, если не считать короткого разговора в пещере, но он не был до конца уверен в том, что тот голос принадлежал книге. Зачем же тогда тащить невидимый груз обязанностей, навязанных чужой волей обстоятельств, опасностей, к чему он придет, в конце концов? Где они, эти таинственные существа, которые, по уверениям Варлама, поручили ему заботу о книге? Почему они не подскажут хотя бы правильный путь, и как долго еще будет продолжаться эта дорога, конца которой не видно? Словно черный комар пищал у него в голове, нашептывая чужие мысли. Неожиданно Глеб обнаружил, что бежит не один. И ничуть этому не удивился. Странное равнодушие холодом обдало его мозг. Невысокий человек, в сюртуке и при шляпе, появился из мелькающих теней и пошел рядом с бегущим Глебом. Он именно шел мелкими шажками, не прилагая ни малейших усилий, и тем не менее, словно скользя над полом, двигался все время рядом с бегущим Глебом. - Добрый день, - произнес человек, снимая шляпу и вытирая совершенно сухой лоб. - Жарковато здесь, однако. Глеб окинул взглядом его странный для пещерного мира и вообще для этой эпохи наряд - клетчатую пару, аккуратно завязанный галстук, бакенбарды, - человек напоминал банковского клерка двадцатых годов. Глеб сохранил способность трезво мыслить и отмечать мельчайшие подробности окружающего, вот только перестал удивляться чему бы то ни было. - Вас, очевидно, поразил мой костюм. Но, знаете, приходится работать одновременно в нескольких временных зонах и порой совершенно нет времени даже для того, чтобы переодеться. - Кто вы такой? - спросил наконец Глеб, хотя это сейчас казалось ему совершенно неважным. - Порученец. Дилер - если хотите более научное название. Мне дают различные коммерческие поручения, и я стараюсь их выполнить с наилучшими для клиентов результатами. - Себя небось тоже не забываете? - Ну что вы! Благополучие клиента определяет и мое благополучие, поскольку я получаю определенный процент от каждой сделки, независимо от ее результата. - Ну, и что же вы от меня хотите? Неужто непредвиденное наследство? - Нет, нет! - Человечек замахал руками. - Такими мелочами я не занимаюсь. У каждого из нас, знаете ли, свой класс. Я работаю только на крупных сделках. Купля-продажа, большие пакеты акций. В данном случае клиент поручил мне приобрести у вас одну вещь. - Какую вещь? - Я сам мечтал узнать, какую? Клиент сказал, что вы знаете, о чем идет речь. Очень странный договор. Но, судя по цене... - И какова же цена? - О, цена! Десять миллионов в любой валюте. Кроме того, вас возвращают в вашу эпоху. И это прекрасное условие! Что вам тут делать с этими варварами? Вы привыкли к комфорту. Ванну небось каждое утро принимали, пили горячий кофе, а здесь? Кроме того, если вы захотите, вместе с вами отправят и некую местную княжну. Представляете, как это увлекательно - показывать дикарке все прелести современного мира, да еще когда на счету есть кругленькая сумма. Глеб почувствовал, что сердце дало сбой и, ломая искусственные путы равнодушия, застучало громко и настойчиво - вот он, его шанс спасти Брониславу! И при этом не нужно совершать никакого предательства. Он может оговорить особые условия, слуги Манфрейма выведут из подземелья отряд, отпустят Крушинского и Васлава - для них это так, ничего не значащие мелочи. Но самое главное, он может попробовать воспользоваться излишней осторожностью Манфрейма, раз уж тот не сказал своему поверенному, о каком именно предмете идет речь. У него есть шанс обмануть самого Манфрейма! Он представил, как это будет: он отдаст манфреймовскому посланцу меч в обмен на договор об освобождении Брониславы. Обман, конечно, откроется очень скоро, но к тому времени, если повезет, их уже здесь не будет... Часть денег можно потребовать наличными и сразу же скрыться. В огромной беспорядочной стране найти двух беглецов совсем не просто даже для манфреймовских прихвостней. Но что-то ему мешало принять окончательное решение, словно заноза сидела глубоко внутри. И он еще раз ясно представил это заманчивое будущее. Постоянная угроза нависнет над ними непрекращающимся кошмаром. Вместо радости узнавания всех достижений, которые сделало человечество за тысячу лет, он подарит любимой женщине страх, перечеркивающий все. Ведь когда их обнаружат, именно на нее обрушится месть Манфрейма, его самого защитит книга... И даже если этого не случится, стать вечными беглецами не такая уж завидная судьба... Что-то еще его удерживало, что-то совсем уж нелепое и странное по отношению к Манфрейму, но имеющее значение для него самого. Называлось это вздорное ископаемое чувство почти забытым словом "совесть"... Прежде чем Глеб успел ответить, прежде чем мысль сформировалась в слова - лицо манфреймовского посланца исказилось от разочарования и злобы. Им нужна была всего лишь одна ошибка, один неверный шаг, чтобы прорвать защиту книги, но они его не дождались. Когда Глеб повернулся к своему таинственному спутнику с готовым отказом, того уже не было рядом. Пещеру с бассейном обнаружили совершенно случайно, и сделал это вовсе не Глеб. Он вообще оторвался от отряда слишком далеко и догадался об этом лишь по затихающему эху своего имени, перекатами нагнавшему его сзади, уже после того, как он миновал нужный поворот. Пришлось возвращаться, ориентируясь по отблескам факелов на стенах, и когда наконец незамеченное им ранее боковое ответвление кончилось, весь отряд уже стоял на берегу огромного подземного озера. Неизвестно, что их удержало от слишком поспешных действий, - может быть, мрачное молчание этого места и его поражающие воображение размеры, своды пещеры уходили так далеко Вверх, что свет факелов терялся в бесконечных изломах черного базальта. Даже луч мощного электрического прожектора Глеба, захваченного вместе с другими трофеями у десантников, не доставал до противоположного берега озера. Никто из измученных жарой и жаждой людей так и не решился прикоснуться к неподвижной черной поверхности воды, в глубине которой, на грани видимости и воображения, подхлестнутого страхом, двигались огромные тени. От воды тянуло ледяным холодом, пот на коже Глеба мгновенно высох. - От него несет смертью, ты чувствуешь? - почему-то шепотом спросил Васлав, и Глеб в ответ лишь молча кивнул. Он не успел рассказать им о своей странной встрече и не знал, стоит ли это делать вообще... Здесь, на берегу мрачного озера, она казалась галлюцинацией, минутной игрой воображения. Гораздо более важные события заслонили ее, вычеркивая из памяти, - мало ли что привидится человеку в тенях этих пещер, если он останется один? Сейчас мучительная жажда и это огромное море, с притаившейся в его глубинах смертью, казалось для них самым важным. Наконец, преодолев внутреннее сопротивление, Глеб решился опустить в воду меч - и ничего не произошло, разве что вдали, на поверхности, то тут то там стали появляться странные бурунчики, словно вода в этих местах кипела. Тени под водой не сделались яснее, не приблизились, но они не исчезли. - Ты думаешь гидры здесь? - Наверняка. - Глеб мельком взглянул на курсограф. - Это та самая пещера, из которой, с противоположной стороны, торчали их щупальца. В ней мы находились гораздо ниже поверхности озера. Гидры где-то здесь, скрываются в глубине, и мы толком не знаем, что они собой представляют. - Воды все равно придется набрать, чего бы это ни стоило, я не собираюсь умирать от жажды. - Васлав опустил под воду первый мех и стал ждать, пока вода заполнит его через узкое отверстие. Напряженное ожидание опасности возросло до предела. Глеб стоял рядом с мечом наготове - он ни на секунду не отрывал взгляд от черной глубины и все же не сразу заметил, что одна из теней стала шире остальных. Бурунчики на поверхности воды повернули в их сторону. Когда Васлав вытащил первый мех и потянулся за следующим, Глеб оттолкнул его и рубанул мечом по воде, по тому месту, где только что были руки Васлава. Меч застрял в чем-то мягком. Глеба будто током ударило. От неожиданности он выпустил рукоятку, и меч, слегка раскачиваясь, стоял, вонзившись в поверхность воды - словно вода стала плотной, как резина. А через секунду, метрах в двадцати от берега, над озером начала возноситься вверх, к потолку пещеры, гора живой протоплазмы, обтянутая скользкой кожей. Она все росла и росла - казалось, этому не будет конца. Парализованные ужасом люди стояли совершенно неподвижно, слышно было лишь их свистящее дыхание и тихий плеск воды, спадающей вниз с огромного тела. Рука Глеба, словно сама собой, без участия воли, нащупала рукоятку бластера. Пальцы легли на спусковую кнопку. Он направил раструб излучателя в сторону монстра и изо всех сил надавил на кнопку - но ничего не произошло. Рукоять меча по-прежнему раскачивалась в метре от его лица. Словно вода озера тоже застыла от ужаса, превратившись в лед. Лишь через несколько секунд Глеб понял, что забыл снять оружие с предохранителя, но теперь уже стало слишком поздно. Над поверхностью озера появились два гигантских омута - ни с чем иным невозможно было сравнить глаза чудовища. В их бездонной глубине вспыхнули и завертелись в завораживающем хороводе мерцающие огни. Оторваться от их танца казалось невозможным, казалось, вот сейчас, сию минуту они откроют ему некую истину - быть может, ту, самую важную, ради которой он покинул свой старый мир и очутился здесь. А может быть, ту, которую ищет каждый из нас всю жизнь, ищет и никогда не находит. Чем дальше Глеб всматривался в игру мерцающих огней, тем меньше подчинялось ему собственное тело. Первыми отказали ноги, сами собой они понесли его вперед, к черной границе воды. Глеба спас меч. В своем слепом движении он наткнулся на него, и отрезвляющий удар бронзовой рукояти в лицо разорвал порочный круг. Чужая воля разомкнула свои щупальца лишь на мгновение, но его оказалось достаточно. Узкий шипящий луч, похожий на раскаленную иглу, вонзился в тело чудовища. Беззвучный рев в диапазоне ультразвука ударил по нервам людей. Верхняя часть туловища (а быть может, то была всего лишь голова?) вдруг дрогнула и скользнула вниз по косому разрезу, проложенному лазерным лучом. Из пережженных артерий ударили вверх фонтаны голубой ядовитой крови. Неожиданно Глеб закричал и, не выпуская из рук излучатель, отшатнулся назад. Его сознание, все еще соединенное в этот миг с сознанием чудовища, испытало обжигающую боль, словно его самого коснулся луч лазера. В следующее мгновение в мозгу пронесся странный калейдоскоп непонятных картин. Выронив лазер, Глеб опустился на колени, сжимая голову руками. За краткий миг его сознание вместило в себя чужую боль и чужую смертную тоску. И еще понимание... Смутное, отрывочное, чуждое человеческой логике, всему его жизненному опыту. Гигантский монстр сконцентрировал в себе основные нервные центры колонии гидр, всю их общую память и запредельное для человеческой психики сознание. Огромный амебовидный организм управлял всеми членами сообщества, словно огромная матка какого-то фантасмагорического улья. Тело медузы, построенное из простейших клеток, никогда не умирало и копило в себе гигантский объем информации, выкачанной из окружающего мира за бесчисленные годы, каждой из сотен бессмертных тварей. И самым чудовищным, самым невероятным в сознании монстра было тайное желание многие века недостижимой для него смерти. Причиной его была, по всей видимости, боль, которую он всасывал вместе с кровью своих бесчисленных жертв, в мгновение гибели каждого живого существа, попавшего в расставленные им ловушки, его сознание соединялось о сознанием жертвы и впитывало в себя весь смертельный ужас, всю боль, которую испытывало погибающее существо. Обрывки этого чужого, искалеченного болью и ужасом сознания навсегда оставались внутри монстра, в глубинах его необъятного мозга. Там они продолжали жить, продолжали страдать, продолжали умирать снова и снова... Это был ад без надежды, без выхода, сосредоточение тысячи болей и смертей. В последний миг, прежде чем контакт прервался, Глеб почувствовал в сознании чудовища что-то похожее на благодарность. Затем, не в силах больше терпеть этот груз необъятной космической боли, он покачнулся и, теряя сознание, упал бы в озеро, если бы дружеские руки не подхватили его и не оттащили назад, прочь от темной ядовитой воды. Довольно долго мозг Глеба отказывался вернуться в окружавший их реальный мир. Лишь спустя много часов (а может быть, дней? - время в этом подземном аду измерялось иными мерками) он сумел произнести первые осмысленные слова. К тому времени отряд давно уже покинул подземный зал, в котором произошло столкновение с властелином гидр. Рядом с носилками, на которых Глеба несли теперь вместо Крушинского, он увидел его самого и сказал, отвернувшись, разглядывая пятно света от фонаря, прыгающее рядом с носилками по серой стене: - Знаешь, мы уничтожили что-то важное, что-то такое, что имело продолжение в нескольких пространствах сразу... Возможно, последствия этого еще дадут о себе знать. Вряд ли Крушинский успел понять, что, собственно, он имел в виду. А позже Глеб никогда уже не возвращался к этому разговору. Его раздумья о происшедшем прервал Васлав, видимо, давно ожидавший, когда Глеб полностью придет в себя. - Я подобрал твой меч, но не могу понять, что с ним случилось... Ведь это щупальце монстра держало оружие над водой, как ты думаешь? - Скорее всего, хотя там происходило много непонятного. Вода могла затвердеть в месте удара. Весь этот бассейн составлял с гидрами одно целое, каким-то образом даже воду они включали в свои организмы как составную часть. - Ты думаешь, мы не сможем воспользоваться водой, которую успели там набрать? - встревожился Крушинский. - Нет. По-моему, вода безопасна. Мне кажется, хозяин этого бассейна вообще не хотел причинить нам вреда, иначе мы бы никогда не выбрались оттуда живыми. - Возможно, ты прав... Знаешь, когда монстр погибал, он выпустил меч, но прежде чем тот оказался на берегу, по воде прошел какой-то жидкий огонь, и меч раскалился почти добела. Через несколько мгновений, не успев подумать о последствиях, я коснулся его рукояти и не почувствовал жара... А когда ты шагнул к воде, меч сам, словно живой, прыгнул навстречу. Он ударил тебя рукоятью в лицо и лишь затем упал на берег. - Значит, он все-таки нашел способ... Монстр не мог убить себя, в него был заложен слишком сильный инстинкт самосохранения. Но на единый краткий миг он сумел освободить меня из сетей своего гипноза с помощью этой железной штуки... Глеб задумчиво взял свой меч из рук Васлава и, пораженный, уставился на него. - Он же ничего не весит, ты уверен, что это тот самый меч? - Конечно. Я не спускал с него глаз с того момента, как началось это невиданное колдовство... С удивлением Глеб разглядывал знакомую поверхность лезвия, покрытую узором древней закалки, рукоятку с характерным изгибом. Почти ничего не изменилось, только металл стал теперь сероватым и таким легким, словно в руках у него была рапира, а не двуручный меч - Глеб свободно мог его удерживать на вытянутой руке, не прилагая никаких усилий. Сероватый металл слегка светился и на острие становился таким тонким, что сквозь него начинали просвечивать окружающие предметы. Когда Глеб хотел по привычке проверить заточку лезвия пальцем, Васлав остановил его: - Осторожней, я уже порезал руку. Он стал слишком острым, возможно, самым острым из всех, что мне приходилось видеть. Глеб не мог избавиться от ощущения стеклянной хрупкости лезвия и, чтобы проверить себя, осторожно коснулся им свисавшего с потолка сталактита. Каменная сосулька, в обхвате не меньше метра, распалась надвое. Меч прошел сквозь нее так, как раскаленный нож проходит сквозь масло. Глеб даже сопротивления не ощутил и едва успел уклониться от рухнувшего вниз каменного копья. - Что же это такое? - спросил Крушинский, с удивлением глядя на Глеба. - Мне кажется, это подарок, - задумчиво проговорил Глеб. - Или скорее способ, способ отомстить. Видимо, Гидр успел прочесть в моем сознании, что я враг того, кто сделал из него вместилище мук всех сожранных им живых существ. И решил вложить в мои руки это необычное оружие... - Ты думаешь, в его возникновении замешан Манфрейм, и, кстати, почему ты говоришь о гидре в мужском роде? - Манфрейм имеет отношение ко всему, что мы встретим в этих пещерах. Это его владения. Его полигон. Здесь расположены клиники, лаборатории. Здесь он проводит свои чудовищные опыты, в которых выращивает лишь страдание и гибель для всех живых существ. Мы должны найти выход к замку, даже если нам придется проплутать в этих проклятых подземельях весь остаток жизни. А что касается Гидра... Он был воином. Он боролся до самого конца - боролся не с нами, а с тем, кто стал причиной всех его мук и несчастий. Вот доказательство этому. Глеб взмахнул мечом, и, легкой тенью мелькнув в воздухе, он коснулся нового сталактита. Каменная колонна, провисевшая на потолке пещеры не одно столетие, с грохотом рухнула вниз... - Итак, вы утверждаете, что за первой волной красного смещения находится наше прошлое? - Несомненно. - Сухой усмехнулся и подлил в пиалу своему собеседнику горького восточного чая. - Особенно если иметь в виду не только астрономический аспект этого явления. - Что же тогда? - Психологию. Историю. Все вместе. 18 Все так же свисали с потолка черные штандарты с крестами. Все так же безмолвно стояли между колонн фигуры рыцарей в стальных доспехах, все так же сидел в своем кресле бессмертный властелин в черном плаще, и Мориновский вновь, запинаясь и в меру прикрываясь ложью, пытался выпутаться из очередной неудачи. На этот раз, правда, его задача выглядела несколько проще. Нужно было убедить Манфрейма в том, что он предпринял все возможное, и, если это удастся, завеса тайны, окутывавшая Яровцева, могла наконец приподняться... - Его прикрывает какое-то защитное поле... - Я знаю. Дальше. - У нашего посланника ничего не получилось - Яровцев отказался от нечестной сделки. Видите ли, совесть взыграла. Давно нужно было избавиться от него, я говорил вам - он чрезвычайно опасен, ему удалось каким-то образом уничтожить Гидра. Теперь он слишком близко подошел к логову Змиулана, чтобы его остановить, я послал камнетесов... Впервые за весь доклад Манфрейм шевельнулся в своем кресле, проявив какие-то признаки эмоций. - А кто тебе сказал, что Яровцева нужно останавливать? - Но логово... Я думал... - Ты слишком много думаешь. У тебя нет достаточно информации, чтобы думать. Мне вообще не требуются результаты твоих размышлений. Ты должен выполнять лишь то, что тебе поручено. - Так мне их вернуть? - Не надо. Тот, кто не справится с десятком камнетесов, не представляет никакой опасности для Змиулана. Посмотрим, на что он способен. Гидр, конечно, серьезный противник, но он слишком устал, ему давно пора было подыскать замену. Манфрейм надолго замолчал, в его холодном мозгу всплыли давние воспоминания. Тогда созданием Гидра он гордился. Но это было так давно, что он не смог вспомнить, когда именно происходили эти события. Долгие годы Гидр был его верным стражем, оберегая один из самых важных подземных проходов. Никто не выходил оттуда живым - его выдумка с присоединением сознания гибнущей жертвы к самому Гидру оказалась весьма удачной. Она во много раз усиливала ярость и неистовство стража. Но вот теперь Гидра уже нет... - Вы хотите сказать, что Змиулан больше не является нашим союзником? Как надоедливый комар пищал у него над ухом, разрушая картину воспоминаний, отвратительный голосок доверенного слуги. Страх - вот единственный надежный союзник, только страх. Но этого Манфрейм так и не произнес вслух. - У меня вообще нет союзников. Одни временные попутчики, о замене которых приходится постоянно думать. И не делай вид, что ты ничего не знаешь о похищении княжны из моего замка. Дойти до такой наглости может только безмозглая змея - ей следует преподать надлежащий урок. Змиулан - новая проблема. У страха был один существенный недостаток: время от времени кто-то из слуг или сторонников выбирался из его тисков и начинал мстить за годы, проведенные в унизительном рабстве, не понимая, что оковы он создавал своими собственными руками. Ведь, в конце концов, всегда существовал выход - нашел же его Гидр. В таких случаях приходилось применять силу. Нельзя было допустить даже намека на ограниченность власти. И все шло хорошо до тех пор, пока у него не появился противник, ничего не знавший о беспредельности его могущества... - Но камнетесы наверняка уничтожат Яровцева. Еще не было случая, чтобы кто-то сумел их остановить. - Ты думаешь, уничтожат? Посмотрим. В любом случае проиграет один из наших врагов. Пусть все идет как идет. Но только учти - если камнетесы пострадают, я спишу с твоего счета в Цюрихе их полную стоимость. Да, да, с того самого, о котором я ничего не знаю. Мориновский побледнел, но вовсе не от раскрытия тайны. Он давно подозревал, что Манфрейму известны все его манипуляции с этим счетом. Его смущала лишь сумма убытков, которой он рисковал. Камнетесов закупили на Затурне - планете, заполненной странными формами органической жизни. При высоком радиационном фоне там каждый год происходили какие-нибудь новые мутации и выбор видов был чрезвычайно велик. Каменные дьяволы - так прозвали камнетесов ловчие - словно специально создавались длительной эволюцией как совершенные орудия убийства. Их стремление убивать все живое, отличное от их собственного вида, было основано не на охотничьем инстинкте, так как они не нуждались в органической пище, аккумулируя в себе любые виды энергии, обнаруженные ими во внешней среде. Скорее, это был результат борьбы за жизненное пространство. Крохотный астероид - один из спутников планеты Затурн, на котором их обнаружили, - целиком состоял из слипшейся массы их тел. В таком виде они не могли функционировать, но как только их попытались разъединить... Впрочем, рассказать о том, что произошло после этого, было некому. Все первые экспедиции на Затурн попросту исчезли, и прошло немало времени, прежде чем Межпланетная Федерация смогла в какой-то степени обуздать и поставить себе на службу новое смертоносное оружие. Манфрейм был одним из первых, кто воспользовался находкой. Главным достоинством каменных дьяволов оказалась неуязвимость. Их шкура, покрытая мелкими прозрачными чешуйками с зеркальной подложкой, обладала уникальной способностью поглощать из любой энергетической волны строго ограниченное, необходимое для питания количество энергии, все остальное отражалось в пространство, независимо от интенсивности и мощности источника. Астероид, на котором они обитали тысячелетиями, все ближе подходил к короне звезды, вокруг которой вращался, и эволюция сделала свое дело. Лазерное оружие - бластеры и мощные стационарные энергометы оказались неспособны пробить их защитный покров. Из-за высокой степени опасности посадки на Затурне были запрещены, и вся нелегальная операция по отлову и транспортировке стаи камнетесов обошлась Манфрейму в сорок два миллиона международных кредитов. Чтобы не выдать своему господину бурю чувств, овладевших им в эту минуту, Мориновский запретил себе даже мысленно пересчитывать сумму в сорок два миллиона кредитов по курсу доллара, ежегодные котировки которого на межпланетной валютной бирже все время понижались. Не только меч, но и еще несколько странных даров получил Глеб в наследство от своего уничтоженн