возгласил меня и Эру мужем и женой: - Пусть дела, которые станут отныне вместе свершать Кон-Тики, звавшийся в небе Инко Тихим, и Эра Луа, носившая древнее имя Луны, будут столь же яркими, как эти вспышки небесного огня. И пусть счастье сопутствует новым мужу и жене и на Земле, и на Маре, и на любой другой звезде Вселенной! Да будет так во имя Жизни Кон-Тики с женой и всех, кто плывет с ними вместе среди грома и бури, знаменующих лишь превратности Жизни! Да будет так! Дождь, если этот поток можно было назвать дождем, лил не переставая несколько суток, все первые дни нашей с Эрой новой жизни. Мы были с ней всегда вместе. Счастливым она помогала своим видом, слабым - утешающим словом, подбадривала страдающих. Тиу Хаунак и Чичкалан вдохновляли примером гребцов. Гиго Гант был неутомим и позволял сменять себя только мне. Ива была с ним, добавляя этим сил. Жрецы Знания и певицы с танцовщицами неутомимо вычерпывали воду. В трюме было душно и пахло сыростью. Эра велела приоткрыть люки. Когда я сменил изнемогающего от усталости Гиго Ганта, он шепнул мне: - Слушай, Инко, настоящий шторм в открытом море... Нет, его корабль не выдержал бы. - В открытом море? - переспросил я, почувствовав ударение, сделанное на этих словах. Гиго Гант молча кивнул и свалился в глубоком сне. Ива положила его голову к себе на колени и сняла его очки, которые надо было беречь, как его собственные глаза. Чти он имел в виду? Шторм слишком слаб для океана, в котором мы давно должны были бы оказаться? Куда же делся океан? Мы переглянулись с Эрой, научившись понимать друг друга без слов. Корабль перебрасывало с боку на бок. Я старался держать его против волны. Воины Чичкалана помогали мне в этом веслами. Без них корабль давно бы перевернулся. Эра призналась мне, что почти все запасы еды уже уничтожены. - Хорошо, хоть жажды никто не ощущает, - добавила она, кивнув на бьющие в палубу струи. Каждый раз, сменяясь у руля, я бросался у. аппарату электромагнитной связи, чтобы услышать голос Мара или Моны Тихой с Луны. Но все мои попытки оказывались тщетными. Магнитная буря невиданной силы, очевидно, разыгралась на всей планете и непробиваемым экраном закрыла от нас остальной мир. ГЛАВА ПЯТАЯ. ПРИЗЕМЛЕНИЕ С замиранием сердца наблюдали мариане цветущую планету Зема с высоты, равной половине ее поперечника. (~ 3300 км) "Поиск-2" облетал Зему несколько раз за время ее оборота вокруг собственной оси. Медленно поворачивался в черной бездне исполинский шар, прикрытый густым облачным покровом, там и тут закрученным спиралями. Он был почти весь залит водой. Если на Маре вода может сохраняться лишь в глубинных водоводах, впитанная в почву оазисов или в виде ледяных покровов полюсов, то здесь, помимо полярных льдов, вода была разлита по всему шару. На долю суши, сплошь покрытой растительностью, оставалась едва ли четвертая часть, всей сферической поверхности. Можно было поражаться расточительной щедрости Природы, наделившей всеми благами эту чудом спасенную от столкновения с другим космическим телом планету. Богатая активным окислителем атмосфера превосходила по своим жизненным свойствам искусственный воздух глубинных городов Мара. В черноте неба на фоне серебристой звездной россыпи, казалось, быстро двигалась (но на самом деле прекратила свое сближение с Земой) Луа, остановленная силой взрывов. Мариане наблюдали эти взрывы, когда шар Луа выглядел по своим размерам таким же, как сейчас Зема. Сама Мона Тихая привела в действие с помощью электромагнитной связи торпеды распада. Они взлетели со своих наклонных направляющих, с таким трудом установленных на Луа тремя марианами, и должны были взорваться над диском звездолета гигантов. Все произошло в полном соответствии с расчетом. Мариане, конечно, не видели взлетевших торпед. Они лишь на мгновение ослепли от вспышки ярчайшей звезды на месте Луа. Поверхность ее будто исчезла со всеми своими бесчисленными горными кольцами, впадинами и кратерами. Когда яркость вспышки ослабла и снова стал виден космический ландшафт планеты, чем-то напоминавшей родной Мар, мариане, находясь уже в состоянии невесомости, ощутили на себе влияние взрыва, которого не учли. На Луа не было океанов, облако пара не могло настигнуть "Поиск-2", но... газы, образовавшиеся при взрыве, догнали корабль. Плавая в воздухе кабины, все трое мариан разом обрели свой былой "марианский" вес и упали на переборки, на окно обзора, на пульт управления. Больше других пострадал Кир Яркий. Вылетев из кресла пилота, он так ударился о панель приборов, что потерял сознание. Мона Тихая, забыв о собственных ушибах, бросилась к нему на помощь. Кряхтя и охая, к ней присоединился и Линс Гордый. Надо было как можно скорее привести в чувство Кира Яркого. Ведь ему, пилоту корабля, предстояло вывести его к Земе, посадить на ее поверхность в нужном месте, чтобы найти там Инко и его друзей. Но далеко не сразу он пришел в себя. Мучительная слабость вдруг сковала все его члены, не позволяла ему даже открыть глаза. Мертвенная бледность разлилась по острому лицу. К счастью, сила, вызвавшая ощущение веса, быстро ослабла. Состояние невесомости вернулось, и это помогло Киру Яркому прийти в себя. - Славный наш Кир, - сказал Линс Гордый. - Случилось так, как в твоем рассказе. Но только из слушателя я превратился в действующее лицо. И поплатился парой синяков. - На счастье нам, нет облака паров взорвавшихся морей, - вставила Мона Тихая. - Корабль "Поиск" не будет брошен так, как звездолет гигантов. Надеюсь, мы к Земе подлетим по воле Кира. Кир Яркий хотел улыбнуться, но лишь поморщился от боли: - Я все же рад, что вы припомнили рассказ об Ихха. Я тоже думаю о них, о тех, кто, может быть, погиб, стремясь спасти других. - И миллионы циклов не бьются их сердца, - сказала Мать Мона. - Пусть так, но все-таки они и после гибели своей смогли помочь всем тем, кто жив на Земе. Не будь их топлива распада, кто знает, чем кончилось бы все? - Я вычислил уже, - сообщил Линс Гордый. - Сближение Луа с Земой прекратилось. - Я счастлив, Линс! Не передать вам, как я рад! - Как чувствуешь себя, наш Кир? - заботливо спросила Мона. - Э, не беда, что нас встряхнуло! И не беда, что на Луа появился новый горный цирк. Он будет вечным памятником Ихха. - А ты? - Что я? Ушиб проходит скоро. Лишь бы рассеялся туман. - Тумана нет, наш Кир, - заметил Линс Гордый. Кир удивился. Мать Мона озабоченно смотрела на него. Она видела, каких усилий ему стоило занять место в кресле пилота. - Они собирались у Центрального Кресла, - задумчиво сказал Кир Яркий, закрывая глаза. - Перед нами теперь отнюдь не пустыня, - отозвался Линс Гордый, включая экран обзора с увеличенными деталями поверхности Земы. Потом уже с околопланетной орбиты изучали они загадочный мир, столь непохожий на скупой и чахлый Мар. Моря, моря, моря... Песчинки островов и огромные пространства суши. Сплошные заросли растений, горы, реки, водоемы... Но вместе с тем нечто странное было в облике рассматриваемой со столь близкого расстояния планеты. Она не слишком походила на знакомые карты звездоведов, составленные ими за тысячи и тысячи циклов наблюдения Земы. И это было тем более странным, что Инко Тихий сообщал о хорошем соответствии увиденной им впервые планеты с ее марианскими картами. Очертания ее материков и океанов в основном хорошо совпадали с увиденными с Мара. Впрочем, проверить это можно было лишь за очень долгий срок, когда за много наблюдений можно было устранить искажение лика планеты ее облачным покровом. Возможно, что и сейчас все дело было в облаках. На том и порешили. Судя по спиральным завихрениям в атмосфере Земы, там свирепствовали чудовищные ураганы. Они мешали Киру Яркому найти то место, куда один лишь раз мог приземлиться "Поиск-2". Ведь резервных запасов топлива на нем не было. Кир Яркий еще на Маре настоял, чтобы за счет ненужного, как он считал, запаса взять лишнюю торпеду распада, сделать тем взрывы на Луа более надежными, способными затормозить ее полет. Ошибиться в выборе места посадки мариане не могли, а электромагнитной связи с Инко Тихим не было. И неизвестно почему. - Ориентира нет, - сказал Кир Яркий. - Придется обойтись нам без него. - Не лучше ль выжидать? - усомнился Линс Гордый. - Возможно, бури, что мы видим сверху, вызвали помехи связи, и мы не слышим Инко. Когда-нибудь утихнут ураганы... - Ты знаешь по родному Мару, Линс Гордый, как долго бушуют там песчаные бури, - заметила Мона Тихая. - Не лучше ли подождать? - в гневе воскликнул Кир Яркий. - Как можно говорить о задержке, бездеятельном ожидании, когда нет сигналов от наших близких. Отсутствие сигналов - это и есть сигнал, быть может сигнал бедствия! Скорее сесть, скорее! - сразу загорячился он. - Куда? - спросил Линс Гордый. - Когда сигналов нет... - Или мы не мариане, не знатоки знания? Тебе, Первому знатоку вещества, не пристало задавать такой вопрос! - Кир Яркий снова, как бывало, накалился, едва наметился спор. И даже так угнетавшая его слабость отступила. - Спокойно, мариане, - прервала Мать Мона. - Что скажешь ты, Линс Гордый, если мы решим спуститься? - Уж коль спускаться, так лишь на основе марианских карт. Я тотчас же отмечу место, откуда шли сигналы Инко, - сказал Линс Гордый. - Ты прав, пожалуй, знаток знания, - поддержала его Мона Тихая. - Возьми же карты звездоведов. - Я одного боюсь, - заметил Кир Яркий, - что карты неточны и лик планеты прикрывает облачный покров. Линс Гордый выплыл по воздуху из кабины, чтобы заняться отождествлением старинных карт с видимым изображением на экране. Когда через несколько оборотов "Поиска-2" вокруг Земы он снова появился в кабине, лицо его было смущенным: - Поверьте, странный результат. Неужели Инко Тихий все свои сигналы передавал не с берега океана, как мы считали, а из района обнаруженного мною высокогорного озера? - Опомнись, Линс Гордый! Ты же знаток знания! - напал на него Кир Яркий. - Лучше сознайся в своей ошибке вычисления. Не может того быть!.. - Ошибки нет, - веско ответил Линс Гордый, хмуро глядя На Кира Яркого. - Наложение карты звездоведов на видимое здесь изображение, - он указал на экран, где в увеличенном виде появлялись различные части планеты, - указывает точно место, откуда Инко слал сигналы. Возможно, что "Поиск" им оставлен был в горах. Нам тоже нужно сесть там, рядом. Мне это ясно. - Как можешь ты так утверждать, почтенный Линс, пренебрегая содержанием сигналов. Передавались они не с корабля, а из Города Солнца, с берега моря, по которому плавал под изобретенным Гиго Гантом парусом корабль инков. И он прошел вдоль берегов. Тысячи тысяч шагов. Нам, марианам, не понять размеров океана. И о каком высокогорном озере может идти речь? Я не пойму, хотя тебе все ясно. - Мне ясно, что речь идет об озере, с берегов которого мы и получали сигналы группы Инко. Так карты говорят. Нет знатоков точнее звездоведов. - Прости меня, мой старый марианин, но, кажется, считалось, что упрямство не украшение храма мудрости. - Ты путаешь упрямство с убежденностью. А убежденность - дочь мудрости. Так издавна считают мариане. - Боюсь, что твоя убежденность скорее похожа на сироту. - Ну, знаешь ли, Кир Яркий! Чем вести такой тяжелый спор, я предпочту просить решения у Матери всех Матерей. - Остановитесь, мариане! Как ни расходитесь вы во мнениях, стремление все же у вас одно - действовать во имя Любви и Заботы. И только страстным желанием служить им я объясняю столь резкие суждения и слова, которыми вы их выражаете. - Ты слышала нас, Мать Мона. Решай сама, - сказал Линс Гордый. - Здесь нечего решать, - возвысил голос Кир Яркий. - Мы должны оказаться на берегу океана, о котором сообщали наши близкие, недалеко от впадавшей в него большой реки. Марианские карты нужны нам были до тех пор, пока мы не видели сами Земы, да еще с такого близкого расстояния. А теперь... Реальный мир планеты виден нами с высоты, сопоставимой с ее размерами. Его и должны мы изучить, а не быть в плену старых и сомнительных наблюдений с неимоверно большого расстояния, - убеждал Кир Яркий. - Нашел ли ты, Кир Яркий, предполагаемое место посадки? - спросила Мать Мона. - Помни, что нам не удастся вновь взлететь для перемены места. - Я знаю все. Я все учел, - заявил Кир Яркий. - Я определил, куда нам сесть. Сомнений нет. Вот посмотрите, сейчас мы пролетим над местом, столь похожим на описание Инко, что сомневаться просто невозможно. - И Кир Яркий, выбравшийся из кресла, подплыл к самому экрану, на котором виднелась поверхность Земы. В одном из проемов облаков там хорошо просматривался океанский берег, заросли растений на нем, скопление белых скал, а может быть, и искусственных сооружений близ излучины реки, впадавшей в океан. - Вот где совершали наши мариане свой Подвиг Разума. Вот наша цель, в которую нам надлежит попасть, а уж никак не в горы, отрезанные от морей. Там мы не встретим братьев! - И твою сестру, - добавила Мона Тихая. - В том, что говоришь ты, Кир, немало правды. Тяжело решать мне, зная о невозможности исправить ошибочный расчет. - Какая может быть ошибка? Ужель не верить собственным глазам и доверяться звездоведам, не столько увидевшим, сколько воображавшим далекую планету? Ужель не верить марианам, достигшим Земы раньше нас? - Я не хочу опровергать тебя, наш Кир, - вздохнул Линс Гордый. - Но можно ли без риска утверждать, что описание мариан и видимое нами совпадают? - О, Великий Знаток Вещества! Как бы ты отнесся к тем знатокам, которые, осмысливая суть вещей, выдумывают ее сами, а потом берутся защищать свою выдумку, как бы она ни была нелепа? - Замолкни, Кир! - прервала Мать Мона. - Слова твои владеют тобой, а не ты ими! Как можешь ты так говорить с Первым Знатоком Вещества на Маре? - Который пренебрегал там сокровенным устройством неделимых и познал их тайну лишь из древних сообщений фаэтов. - Так повелел Великий Старец, ты знаешь это сам. И мы. Матери Мара, свято блюли его Запрет, и не вини в том наших знатоков. - Легко так спорить. Яркий Кир, - печально вступил снова в разговор Линс Гордый. - Ты в буре слов готов винить меня. Но я виновен только в том, что знаю место, откуда слались нам сигналы. Зачем же подменять твердое знание произвольным выбором, основанным на свободном описании жизни мариан на Земе? Но если это все и так, я воздержался бы от выводов и обвинений. - В тебе вещает мудрость возраста, мой Линс, - вставила Мона Тихая. - Ох, тяжко сделать выбор мне, ибо каждый из вас обладает слепящей силой убеждения. Прости меня, Линс Гордый, но не под силу мне спуститься в горы, откуда не пробраться к морю, на берегу которого и воздвигнут Город Солнца. - Все ясно! - крикнул Кир. - В тебе сосредоточена вся Мудрость матерей, вся их Любовь, вся их Забота. И эта мудрость приведет нас к желанному берегу инков. И пусть здесь уступлю и я. Мы опустимся лишь там, где увидим белокаменные здания их Города Солнца. - Да будет так! - вздохнула Мать Мона. Щемящая тоска сдавила ей сердце. Холодный разум в ней боролся с пылким чувством женского начала. И, как это ни странно, пылкое чувство это было на стороне холодных рассуждений Линса, а ясный разум руководительницы склонялся к страстным аргументам Кира. ..."Поиск-2" пошел на приземление. Самодействующие приборы точно вывели его к намеченной точке поверхности Земы. Небо над этой точкой планеты было ясным, потому и виден был сверху берег океана. Теперь с меньшей высоты и мариане увидели белокаменные храмы, которые они приняли с орбиты за Город Солнца. Увы, это был не Город Солнца... Хотя Страна Храмов, как назвали ее потом мариане, находилась на берегу океана невдалеке от впадения в нее могучей реки. Корабль плавно опустился на землю, качнувшись на выпущенных лапах. Тучи дыма разлетелись по обожженной траве, смолк грохот двигателей, исчезло пламя. Настала тишина. Мариане знали, что теперь им не подняться, кроме как для возвращения на Мар. Полуголые люди, во всем похожие на мариан, только более крепкие и рослые, с высокими белыми повязками на головах пали ниц перед посланцами небес, спустившихся на "Летающей колеснице" (они здесь знали колесо!), в "вимане", как они ее назвали. Это не были инки или люди Толлы, не знавшие колеса. Они даже никогда не слышали о таких народах. Все это с горьким чувством скоро выяснили для себя "посланцы неба", сумевшие быстро освоить язык детей Земли. Поправить дело было невозможно. Оставалось ждать известий от Инко... и начинать общение с людьми. Так решила Мать Мона, приняв на себя задачу Миссии Разума своего сына. Линс Гордый ни словом не напомнил о своем "упрямстве". Он даже старался оправдать Кира Яркого изменениями, происшедшими на Земе из-за сближения с Луа: - Здесь поднялись горные кряжи и опустились в океан материки. Я высчитал, что именно так мог измениться лик планеты. Мы предотвратили столкновение Земы с Луа, но не могли смягчить их притяжения. Но бедный Кир всю тяжесть вины принял на себя. Потрясение было столь велико, что силы покинули его. Он не мог даже спорить с Линсом, возражать ему. Слабость, наступавшая на него еще в полете, теперь сломила не только его тело, но и дух. Сказалось облучение! Линс Гордый и Мона Тихая понимали, что оно было для Кира Яркого смертельным. Линс Гордый ухаживал за горбатым Киром, как заботливый Брат Здоровья. Но ничто уже не могло спасти юношу, который не задумывался о последствиях разведки. Он заплатил своей яркой и короткой жизнью за взрывы спасения, удержавшие Луну от столкновения с Землей. Кир Яркий умер... умер тихо, совсем не споря и даже улыбаясь Линсу и всем, кто оставался жить. По древней традиции Мара прах бедного Кира нужно было развеять в пустыне. Пустынь здесь, на Земе, не было, все цвело и буйно разрасталось. Мона Тихая решила развеять прах Кира над могучей рекой, протекавшей через Страну Храмов. Люди, узнав о решении Моны, которой поклонялись, столпились в ожидании на обоих берегах реки. В тот день свирепый ураган пришел на помощь Моне Тихой. Наивные же люди думали, что богиня, какой они считали Мону, просто вызвала бурю себе на помощь. И в час, когда валились в джунглях вырванные с корнем великаны, когда над берегом реки взвивались захваченные вихрем тучи песка, Мона бросала с обрыва горсть за горстью то, что осталось от жалкого тела, от страстного стремления служить Добру, от жажды жизни, знаний, правоты... Над простором реки с тучами песка смешался прах марианина, отдавшего жизнь людям, который желал счастья всем, но не изведал его сам... (По древней, неизвестно почему зародившейся традиции в Индии и ныне принято развеивать прах умерших над Гангом.) Люди в белых тюрбанах благоговейно наблюдали за посланцами небес, о которых сложили потом сказания, звучавшие в веках. ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗАОБЛАЧНОЕ МОРЕ - Горе инкам, горе! - послышались крики на палубе. - Солнце гаснет! Мы с Эрой и Тиу Хаунаком, задыхаясь, выбежали из кабины управления и увидели в проеме облаков настоящее солнце, но словно остывшее, бледное, покрытое причудливыми тенями. - Пусть успокоятся инки, самое страшное позади, - переводя дух, сказал Тиу Хаунак. - Дождь наконец стих, а в небе видно не гаснущее Солнце, а подлетевшую и оставшуюся у Земли звезду. Таким мы увидели после прекратившегося ливня первое полнолуние на Земле. - Это очень странно, - тихо заметил мне Тиу Хаунак. - Все вычисления доказывали, что Земля не способна захватить себе в подруги чужое космическое тело. Она могла лишь столкнуться с ним. - Тиу Хаунак не учитывал прежде спасительных взрывов, толчок которых удержал Луну от падения на Землю. - Только постороннее вмешательство могло сделать Луну спутником Земли, - согласился земной звездовед и с отсутствующим, напряженным взглядом углубился в вычисления, которые непостижимо как умел производить в уме. - Мощь таких взрывов должна на столько же превосходить силу проснувшегося около Города Солнца вулкана, на сколько море больше корабля. - Тиу Хаунак мог бы быть вычислительной машиной фаэтов, - попробовал пошутить я, но наш ученик был настроен серьезно. - Мудрость фаэтов сделала их сильнее самой Природы, - сказал он. - Беда их была в том, что знание вещей опередило у них познание Справедливости. Потому сыны Солнца стараются прежде всего передать инкам учение Справедливости. Познание вещей придет к их потомкам, не будучи уже опасным. - Хотелось бы поверить этому, - вздохнул Тиу Хаунак. Я почувствовал его сомнение и тревогу. Был ли я полностью уверен в своих словах? Мог ли предвидеть все пути развития будущих народов Земли, пытливых и незнакомых? А если бы опасное познание вещей спустя тысячелетия пришло, скажем, к тем же обитателям материка Заходящего Солнца, носящим в себе наследственные черты людей Толлы? Разве трагедия Фаэны не могла бы повториться и здесь, на Земле? Я ни с кем не стал делиться своими тревогами. Все равно путь мариан, развивавшихся под знаком Запретов Великого Старца, представлялся мне неверным. Мне казалось, что истинный свободный разум не должен знать запретов и сам найдет правильное применение знания. ... Первое полнолуние совпало с радостным событием на корабле. У Имы родился сын. В честь нового ночного светила его назвали Лун Хаунак. Небо почти очистилось от облаков, и в нем сияло волшебное ночное светило, заливая море серебристым светом. Когда на него набегали полупрозрачные облака, они заставляли его мелькать в непостоянной дымке. И тогда казалось, будто не облака, а сама Луна мчится по небу. Наша любовь с Эрой началась, когда Луна выглядела изогнутым ножом. Теперь она была сверкающим диском. Инки думали, что такой она останется навсегда. Однако уже в следующие ночи край светлого диска стал темнеть, словно кто-то прикрывал его. Инки испугались. Не новыми ли бедами грозит такое изменение лика ночного светила? К тому же зловещие, низкие тучи черным туманом ползли по морю, сливаясь с серой пеной волн. Тиу Хаунак объяснил своим соплеменникам, что ничего страшного в происходящем нет. Луна светит не сама, а лишь отражает солнечные лучи. Солнце же всегда освещает лишь половину лунного шара, который теперь обегает вокруг Земли. И временами с Земли будет видна или полностью вся освещенная половина Луны, или только ее часть, которая будет выглядеть изогнутым ножом при своем приближении Инки слушали своего знатока знаний настороженно. Но за время нашего долгого плавания они убедились в правильности его предсказаний. Это пробудило среди инков необычайное к нему уважение, а у нас - гордость за своего ученика. И мы были счастливы, что инки ставили Тиу Хаунака в один ряд с нами, сынами Солнца. Так началась для нас жизнь Земли с ее новым спутником - Луной. Погода стала ясной. Инки выбрались из трюмов на палубу, боясь, однако, подходить к бортам, чтобы не опрокинуть корабль. Среди них появилась и Има с ребенком на руках и неизменным попугаем гаукамайя на плече. Только теперь я понял, почему она, дитя лесов, не расставалась с ним. Оказывается, у племени кагарачей был своеобразный обычай: по случаю рождения ребенка отпускать на волю рыбу или птицу. И Има трогательно заботилась о попугае, не расставаясь с ним ни при землетрясении, ни во время наводнения. Ей нужно было сохранить его, чтобы в нужный момент отпустить на свободу. Теперь на корабле должно было состояться это маленькое торжество. Мы с Эрой и Тиу Хаунаком стояли в толпе инков рядом с Имой. Гиго Гант с Ивой, как всегда, находились в кабине управления, удерживая корабль хотя бы против волны, поскольку неизвестно было, куда плыть. Има, держа на руках золотоголового сынишку, дала ему вволю покричать. Это было как бы сигналом. Она перерезала охотничьим ножом золотистый шнурок, сплетенный из ее волос, подбросила освобожденную птицу над волнами и звонко крикнула: - Нет большего счастья, чем свобода! Пусть гаукамайя получит ее, но даст взамен счастье маленькому Луну Хаунаку, будущему мужчине! Попугай радостно взмахнул яркими крыльями, заигравшими всеми цветами на солнце, сделал круг над кораблем, словно выбирая место, куда бы сесть, потом передумал, и полетел в сторону... неизвестно куда. Впрочем!.. Мы с Эрой переглянулись, ведь мы научились понимать друг друга без слов. Птица могла полететь... только к берегу! К желанному для всех нас берегу... Однако было странно, что суша лежала в противоположной Городу Солнца стороне. Об этом говорило само солнце в небе! И все-таки птица полетела несомненно к суше! Я тотчас отправился к Гиго Ганту. Там уже был Тиу Хаунак, он, как и мы, заметил направление полета птицы. - Надо поднимать паруса! - обрадовалась Ива, узнав новость. - Еще больше удаляться от Города Солнца? - нахмурился Гиго Гант. - Тиу Хаунак подсчитал, - сказал наш земной друг, - что время, какое может продержаться в полете попугай, не так велико. Берег, который он почуял, а может выть, и увидел сверху, где-то совсем близко. - Земля на горизонте! Сколько раз этот крик моряков будет звучать надеждой на спасение в грядущей истории человечества! Полоску суши увидел с мачты Чичкалан. - Пьяная Блоха заслужил свою чарку пульке! - радостно кричал он оттуда, отплясывая на перекладине "танец пульке" и неведомо как сохраняя равновесие. Мы не ошиблись. Попугай гаукамайя, наш крылатый разведчик, верно вел нас за собой. Скоро полоска на горизонте стала различимой уже и с палубы. Трудно передать всеобщее ликование на корабле. Даже Нот Кри поднялся на палубу. Но, мрачно взглянув на спасительную полоску, пожал плечами и спустился снова в трюм. По мере приближения к желанному берегу все большее недоумение овладевало нами. Всюду виднелись только голые угрюмые скалы без единого дерева на них. Неужели штормовые бури вырвали все с корнем? Но тогда остались бы лежать поваленные стволы. С большими предосторожностями корабль подошел к голым скалам. Спустили лодку. Мы с Эрой и Тиу Хаунаком и несколькими инками на веслах отправились исследовать землю. Может быть, это был вулканический остров, поднявшийся с морского дна? Предположение это как будто подтвердилось, когда мы обнаружили на шершавых илистых утесах не успевшие еще засохнуть водоросли. Бесплодный берег не сулил спасения. С этим горьким известием мы вернулись на корабль. Первое, что мы увидели там, была Има Хаунак с ребенком на руках и... попугаем на плече. Гаукамайя сам вернулся к людям. Он не нашел свободы на мертвом острове. - Это не остров, - сказал Гиго Гант, тяжело дыша. Тяжело дышал не только он, вышедший нам навстречу, но почти все инки, за исключением тех, кто спустился в Город Солнца с высоких гор. Как вестник бедствия появился на палубе Нот Кри и объявил сдавленным голосом, что ему удалось установить с помощью хитрого опыта, что мы находимся сейчас на высоте по меньшей мере пяти тысяч шагов над уровнем прежнего моря. Известие это ошеломило нас, но помогло сделать верные выводы о происшедшем. Еще на Маре я, как уже признавался вначале, грешил различными гипотезами, восстанавливая против себя уважаемых знатоков знания. Эта склонность помогла мне теперь. - Море не могло целиком подняться на такую высоту, - решил я. - Очевидно, лишь часть его стала заоблачной. Должно быть, материк, где все мы жили, под воздействием проснувшихся из-за приближения Луны внутриземных сил выпучился. Но такое поднятие земной коры в одном месте непременно должно быть связано с опусканием другой ее части. - Что хочет сказать мудрый Кон-Тики? - спросил Тиу Хаунак. - Если бы это поддавалось расчету, Тиу Хаунак мог бы проведенными в уме подсчетами доказать, что соседний материк, лежащий к заходу Солнца, на котором жили белые бородачи, опустился в морскую пучину. - И на нем погибли единственные зачатки разума, проявившиеся у потомков фаэтообразных зверей, населивших Землю, - объявил появившийся в двери кабины управления Нот Кри, слышавший мои слова. - Решить это можно, лишь поднявшись снова в космос и наблюдая земной шар со стороны. Мы могли бы сравнить очертания знакомых материков с теми, которые увидели бы теперь, - логично заключил Гиго Гант. - Гиго, мой Гиго укажет выход, - сказала Ива. - Выход прост, - продолжал Гиго Гант. - Если мы находимся в море, поднятом за облака, то перед нами не мертвый остров, а новая часть поднявшегося мертвого материка. Чтобы найти леса и плодородные края, нужно вернуться к Городу Солнца. - Как? Снова плыть через море? - ужаснулась Эра. - Гиго Гант прав, - согласился я со своим другом. - Перед нами находится та преграда, которая, поднявшись со дна, заперла заоблачное море, сделав его озером. Гиго Гант уверенно вел под парусами наш корабль. Озеро Тики-кака (инки сохранили за ним название былого залива) оказалось не столь уж большим. Попугай мог бы перелететь его в поисках свободы. Но он уже не хотел улетать от Имы. Наконец мы достигли руин Города Солнца - Каласасавы. (Современное высокогорное озеро Титикака расположено в Андах, на границе Перу и Боливии на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря. На берегах его находятся морские раковины и окаменевшие морские водоросли. Близ развалин Каласасавы удивляют остатки портовых сооружении морского типа.) Здесь сохранился мол, защищавший гавань от океанских вод. К нему и направился наш корабль, чтобы ошвартоваться. К нашему изумлению и радости, набережная и мол были полны людей, вышедших нас встречать. Мудрый вождь Хигучак, правивший инками в самую тяжкую для них пору, потеряв часть людей и вместе с ними старого вождя Акульего Зуба, сумел сохранить племя и привести его обратно в город после окончания землетрясения. Гордая и сдержанная Има молча припала к груди седого отца, который с нежностью взял от нее своего внука. Потом мы осматривали залитые застывшей лавой улицы с выступавшими прямо из новых скал руинами домов. Самым удивительным оказалось, что Ворота Солнца уцелели. Ничего, кроме возникшей от первого толчка трещины, не выдавало перенесенных ими катаклизмов. Тиу Хаунак, скрестив руки на груди, любовался ими. Мы с Эрой подошли к нему и увидели Иву, бежавшую со стороны Города Солнца, словно на марианском состязании в беге без дыхания. Еще издали она крикнула: - Мама! - и, добежав, упала без чувств. Когда нам удалось привести ее в себя, она прошептала: - Электромагнитная связь... Мама на корабле "Поиск-2". - Где, где она? - Опустилась далеко... на другом материке... в стране великолепных храмов... - Почему же они не летят сюда? - У них ни топлива... ни пилота... - А Кир Яркий? - Излучение распада вещества... Он нашел на Луне заряды фаэтов... И еще топливо звездолета гигантов... Все это ему удалось взорвать. Потому Луна и не упала на Землю... - Почему они не сели на наш материк? - Все на земном шаре изменилось... Соседний с нами материк утонул... Они опустились на другой материк... Кир Яркий ошибся... Его уже больше нет... Излучение... - Бедный Кир Яркий! - прошептала Эра. - Мы должны лететь к ним на выручку, - решил я. Тиу Хаунак вопросительно смотрел на меня, не понимая языка мариан. Я объяснил ему все. - Мы вернемся, - пообещал я. - А мы с Гиго останемся, - твердо объявила Ива. - Ты, Инко, привезешь маму сюда, к нам... на нашем "Поиске". В тот же день Чичкалан отправился в горы проверить состояние нашего корабля. Вернулся он веселый. - Пусть Пьяная Блоха никогда не попробует больше пульке, если он не видел замечательного зрелища! - Чичкалан видел корабль? - хором спросили мы его. Он замотал головой: - Нет! Небесная Чаша превратилась в огнедышащую яму. Из нее поднимается огонь и дым, разъедающий глаза. Через край выливается Огненная река. - Отчего же так весел Чичкалан? - Пьяная Блоха знает, что стоит Кетсалькоатлю только приказать Огненной реке вернуться обратно, как он приказал сделать это морю, и Небесная Чаша всплывет невредимой из дымящейся ямы. Чичкалан заслужил свою пульке, наслаждаясь ею в стороне, а мы, сыны Солнца, беспомощно глядели друг на друга. Только Тиу Хаунак понимал наше бессилие. ГЛАВА СЕДЬМАЯ. МЫ ВЕРНЕМСЯ! Инки восстанавливали Город Солнца. Тиу Хаунак, Хигучак, Чичкалан работали наряду с каменотесами. Каждый из людей Каласасавы принял на себя добровольное обязательство, помимо обычной своей работы для общины, еще отдать и часть своих сил на расчистку улиц, уборку гор щебня и постройку новых зданий. Помогали разбирать развалины и восстанавливать дома и мы, сыны Солнца. Гиго Гант вызывал всеобщее восхищение, поднимая еще более тяжелые камни, чем могучий Чичкалан. Я тоже таскал камни, но меня угнетала иная, ни с чем не сравнимая тяжесть. И не только меня одного. По необъяснимой связи явлений и чувств вид восстанавливаемых зданий, постепенно оживающий Город Солнца пробудили во мне, в Эре, Иве и Гиго Ганте, не говоря уже о Ноте Кри, щемящее чувство тоски по родному Мару. Если бы хоть часть этой совсем не нужной для Земли в таком количестве воды можно было бы перенести на Мар, если бы создать на Маре атмосферу и не жить там в замкнутых пещерах, дыша искусственным воздухом! Какая чудесная стала бы планета! Пусть Мар бесконечно беднее и суровее Земли, он все же был родным и звал к себе. Но на возвращение домой уже не оставалось надежды. Материк со страной великолепных храмов, где опустился корабль Моны Тихой, был отрезан от нас беспредельным океаном, на дне которого утонул материк. Мы назвали его по имени Моны Тихой - материк Мо. Тоска!.. Я, всегда восхищавшийся роскошной природой Земли, искал сейчас пустынных мест, каменных россыпей, где не росло бы ни травинки, и там сидел в безысходном раздумье. Эра знала, где меня найти. - Инко, - сказала она, садясь рядом на камень, - мне кажется, что все-таки можно добраться до Моны Тихой. Вспомни о корабле Гиго. Разве мы не сможем плыть на нем через океан, как он сам собирался перед "потопом"? Я горько усмехнулся. Милая, милая Эра!.. Ей так хочется утешить меня. Но она упрямо продолжала: - Я понимаю, что залив Тики-кака стал озером, поднятым за облака. Но разве нельзя разобрать корабль по дощечкам и попросить наших друзей спустить их к новому берегу океана там, внизу? Я в изумлении посмотрел на свою подругу. Вероятно, глубокий смысл и опыт несчетных поколений заключен у нас на Маре в том, что высшим органом управления стал там Совет Любви и Заботы, Совет Матерей. На Земле это даже трудно представить, но вот сейчас моя Эра снова напомнила мне о родном Маре. - Луна стала спутником Земли. Непосредственная опасность миновала, - продолжала Эра. - Мы не нарушим Долга, если оставим сейчас наших земных друзей. Им предстоит светлая жизнь на многие тысячелетия, если они и дальше пойдут по пути Справедливости. Я раздумывал над замыслом Эры. Перенести корабль, опустить его на пять тысяч шагов вниз по отвесу?.. В тот же день я говорил об этом с Гиго Гантом. Наш инженер сначала был ошеломлен, так же как и я. Ива, та взволновалась. Оба признались мне, что тоска овладела и ими. Может быть, она была следствием всего пережитого. - Но нам с Гиго нужно остаться, - сказала Ива и расплакалась. - Мы дали клятву никогда не оставлять инков, - всхлипывая, добавила она. Гиго Гант понуро стоял рядом с ней, протирая очки. На его лице отражались все чувства, терзавшие его. Тиу Хаунак с высоко поднятой головой выслушал нас. Когда мы сказали о возможном плавании на спущенном с гор корабле, на его смуглом лице с горбатым носом не отразилось ничего. Он спокойно сказал: - Тиу Хаунак знал, что сыны Солнца придут к этой мысли. Он и сам мог бы им сказать об этом, если бы не боялся остаться без них. И тогда Ива с решительностью, присущей марианкам, объявила, что они с Гиго Гантом останутся и что она ждет ребенка. Лицо Тиу Хаунака просветлело. - Пусть благословенно будет дитя Солнца, которому предстоит править инками, не имея в крови крупинок сердца ягуара. Чичкалан, узнав о нашем замысле, попросил взять его с собой. Мы напомнили ему, что он только что выбрал себе юную жену из числа танцовщиц. Я хорошо помнил ее, со шрамом на бедре, спасавшую вместе с сестрой своего деда. Чичкалан усмехнулся и сказал, что согласен лететь со мной хоть снова на небо и... даже без жены. Мы не захотели разлучать их и пообещали взять обоих. Тем более что корабль, доставив нас на материк великолепных храмов, должен был вернуться. Поэтому Чичкалану предстояло взять себе в помощь наиболее смелых и отчаянных инков, прежде уже плававших с ним и с Гиго Гантом. Охотники нашлись. Ну а о помощниках и говорить нечего. Не было инки, который не стремился бы помочь нам, хотя все они искренне страдали от мысли, что должны будут расстаться с нами. Чувства этих людей были для нас наградой за все, что мы перенесли вместе с ними и ради них. x x x Под руководством Гиго Ганта корабль стали разбирать на отдельные доски. Его остов был облеплен людьми, как трудолюбивыми насекомыми земных лесов. За короткий срок красавца корабля, качавшегося у причала былого морского порта, не осталось. На набережной появились аккуратно сложенные груды дерева с письменами на каждом кусочке. На берегу моря эти значки помогут собрать корабль таким, каким он выстоял все невзгоды плавания во время "потопа". Затем сотни инков, нагрузившись деревянными частями, возглавляемые Хигучаком, отправились вдоль берегов озера Тики-кака. Мы не могли пересечь озеро и начать разборку корабля на другом его берегу, более близком к океану, потому что корабль не взял бы с собой всех необходимых носильщиков. Старыми тропами инки шли до тех пор, пока вновь возникшие горные складки не исказили знакомую местность. Пришлось выслать вперед разведчиков. Они находили, и порой и прокладывали новые пути, по которым устремлялись носильщики. Мы, сыны Солнца, разделяли тяготы наших друзей. Каждый из нас нес что-нибудь из частей корабля. Нам с Эрой достался рулевой механизм. К концу дня он, казалось, весил вдвое больше, чем с утра. Я не услышал от Эры ни вздоха, ни слова жалобы. Никогда мне не забыть того дня, когда мы вышли к обрыву, за которым начинался спуск и куда отступило после катастрофы море. Спускаться всегда труднее, чем подниматься. Каждый из носильщиков понимал, что ни одна часть корабля не должна пропасть, иначе не собрать судна. А уронить ношу в пропасть было так легко! Лишь железная выносливость людей победила. Вся армия носильщиков без единой потери в пути спустилась к новому берегу океана. Последние тысячи шагов пришлось прорубаться сквозь молниеносно возникшие здесь заросли. Шум прибоя казался нам наградой за непосильный труд. И сразу же, без отдыха, люди под руководством Гиго Ганта принялись собирать корабль, спустившийся сюда из-за облаков. Вскоре наш красавец покачивался на волнах у отвесной скалы небольшой бухты. На корабль погрузили все необходимое для дальнего путешествия. Наконец настал день, когда мы с Эрой, Нотом Кри, Чичкаланом с женой и еще двумя инками матросами перебрались на корабль. Близился тяжкий миг разлуки. Мы прощались не только с инками, но и с Ивой и Гиго Гантом. В толпе провожающих почему-то не оказалось ст