- Леди и джентльмены, - продолжал Кандербль,- вам предстоит присутствовать при самом небывалом состязании, когда-либо проводившемся в мире! Судьей является мировое техническое общественное мнение, в качестве представителей которого мы с радушием принимаем у себя инженеров братьев Корнейв из Крыма, инженера Седых из Москвы, инженеров Московского института ракетной техники и главного энергетика строительства русского туннеля инженера Авакяна. Как особо почетный гость на наших состязаниях присутствует сам судья Ирвинг Мор, пожелавший сказать несколько слов перед этим микрофоном. По всему пляжу зашумели голоса: - Будет говорить старик Мор! Слушайте Мора! - Все равно я голосую за Элуэлла, - заявил дядя Бен. - Леди и джентльмены, - послышался совсем еще не старческий голос знаменитого судьи, - великая Америка - это страна великой техники! Мы присутствуем при ставшем уже традиционным состязании русской и американской техники, состязании, где нет побежденных, а есть только победители, ибо достижения используются обеими сторонами отнюдь не во вред друг другу. Всем памятны совместные американо-советские космические полеты. Американская техника, создавшая фантастический поезд, - гордость нации. Поддержание технического престижа Америки - дело всей нации. Я объявляю решение технических проблем, связанных с постройкой туннеля через Северный полюс, и само строительство туннеля общенациональным делом. Я рассчитываю, что сегодняшние необычайные испытания повергнут в прах всех, кто пытался даже на техническом языке скомпрометировать туннель и его поезда. Свободные граждане Америки, пусть в предстоящие годы преуспевания страны ваше благосостояние растет с такой же скоростью, с какой промчится сейчас перед вами поезд будущего туннеля, который должен быть построен и будет построен! Пляж Лонг-Бич, на сотни миль покрытый людьми и машинами, загудел. Люди кричали, машины сигналили, кто-то стрелял в воздух. Этот необыкновенный концерт в Лонг-Бич был записан на пластинку, на проволоку, на пленку и даже на женский волос всевозможными звукозаписывающими фирмами, не говоря уже о прямом телевизионном репортаже через искусственные спутники связи на весь мир. - А вы заметили, дядя Бен, как он подковырнул вашего патрона? Ведь на техническом языке против туннеля выступает не кто иной, как Элуэлл. - Я голосую за босса, - упрямо заявил дядя Бен, перекатываясь на спину и закидывая руки за голову. После оглушительной радиопередачи и еще более оглушительного восторженного концерта американцев и их машин на пляже воцарилась относительная тишина. Глория и Джонни, покинув свою машину, решили протолкаться к перрону приемной станции сверхскоростного поезда, близ которой они остановились. Дядя Бен, Сэм Дикс и братья Генри и Джемс залезли на подножки машины и на капот мотора. Мери посадили на крышу. Она жеманно смеялась и болтала ногами. По примеру Мери большинство женщин также забрались на крыши своих машин. Мужчины стояли на багажниках. - Внимание! Хэлло! - послышалось из сотен расставленных по пляжу репродукторов. - Американский сверхскоростной поезд отправится через три с половиной минуты. Заметьте время по вашим часам. Отправится через три минуты двадцать две секунды! Внимание! Внимание! Отметьте время. Через три минуты четырнадцать секунд отправляется поезд! Репродукторы замолкли. По всему пляжу, увеличивая напряжение, слышалось тиканье хронометра радиостанции. - Я ничего не вижу! - жаловалась Мери. - Еще сорок секунд до отправления. - Поезд вышел! - истошно закричал в микрофон диктор. По пляжу прокатился вой десятков тысяч голосов. Мери глядела так, что слезы застилали ей глаза. - Вижу! Вижу! - закричал первым Сэм, к нему присоединился и Генри. В том, что произошло дальше, никто не мог дать себе отчета. Люди слышали звон - именно звон, иначе нельзя было назвать этот нарастающий, переходящий в звенящий визг и снова стихший звук. Что-то на мгновение заполнило чугунный лоток и скрылось. Облако песка как дымовой завесой закрыло трассу полутуннеля. Воздушные вихри долго крутили песчинки, которые забирались всюду: за воротник, в глаза, хрустели на зубах. - И это все? - спрашивали друг друга ошеломленные люди. - Поезд прибыл! - возвестил диктор. - Судьи подсчитывают скорость и расход энергии. Внимание! Через пять минут будет объявлен результат. Никто из американцев, бывших на пляже, не шелохнулся. Никто даже не переговаривался. Люди лишь шепотом предлагали друг другу пари, называя различные цифры достигнутой скорости. Джонни и Глория, плотно сжатые толпой репортеров, в которую им удалось проникнуть, попали почти к самому перрону станции, восторженно разглядывая ярко-красную змею сверхскоростного поезда. На перроне стояли несколько оживленно разговаривающих людей. - Кто это? А это кто? - шептала Глория на ухо своему спутнику. Джонни не смог ничего ответить. За него отвечал сосед - всезнающий журналист в сдвинутой набекрень шляпе и с лоснящимся от пота и возбуждения лицом. Заговорили репродукторы: - Поезд развил на заданном расстоянии максимальную скорость в шестьсот сорок миль, или тысячу двадцать четыре километра в час. Принимая во внимание сопротивление воздуха, можно считать, что в условиях туннеля поезд разовьет гарантированную скорость - две тысячи километров в час. Хэлло! Судейская комиссия единогласно высказалась за новый сверхскоростной поезд как пригодный для плавающего туннеля. Хэлло! Даем слово нашим гостям. У микрофона - мистер Джон Седых, заместитель одного из русских министров, знаменитый инженер и полярный исследователь! Послышался низкий, громовой голос Ивана Семеновича, вызвавший у американцев, большинство которых не поняли ни слова, волну восхищения. - Достижение американской техники принимаем как вклад в общее дело. О нашем, советском, вкладе мы тоже позаботимся. - У микрофона - автор проекта мистер Эндрью Г. Корнейв-младший! - Это который? Невысокого роста? - спрашивала Глория. - Он берет в руки микрофон. Какое у него бледное лицо! Но он смеется... Говорит! Говорит! - Леди и джентльмены! Я восхищен, видя в новом сверхскоростном поезде так остроумно устраненные мои изобретательские ошибки. В новом достижении вижу приближение того дня, когда мы действительно перекроем расстояние между Европой и Америкой за два часа. Джонни! Джонни! Что это за женщина на другой стороне платформы, которая стоит так одиноко и не хочет брать микрофон? Она тоже русская? - Да... да... русская. Но кто она, никто не знает. - Смотрите, Корнейв-младший хочет подойти к ней, а она убегает! Бежит... бежит... Давайте посторонимся, дадим ей пройти. Тесно толпившиеся американцы вдруг расступились и дали дорогу взволнованной красивой русской женщине, которая прошла к ровной полосе прибоя. Последним по радио выступил соавтор американского инженера Степан Корнев. - Я рад, что помог Америке построить этот замечательный поезд, - кратко сказал он. Разъезд десятков тысяч автомобилей с этого небывалого спектакля сам по себе был удивительным зрелищем. Он был запечатлен на сотнях кинопленок и, помимо телевидения, уже вечером этого дня был показан на первых экранах страны. У многих зрителей вызвал восхищение эффектный кадр: пустынный пляж, весь усеянный обрывками газет и консервными банками, и у самой пенной линии прибоя, выделяясь на светлом небе, четкий силуэт одинокой женщины. Возбужденная Америка гордилась своим достижением. Миллионам американцев уже хотелось строить Арктический мост вместо ядерных ракет. И никто не чувствовал этого так глубоко, как скромный и энергичный мистер Медж. Глава третья КОНЦЕРН ПЛАВАЮЩЕГО ТУННЕЛЯ Пятнадцатого мая, через три года после открытия Выставки реконструкции мира, по поручению президента Соединенных Штатов Америки губернатор штата Ирвинг Мор, прозванный в истории "Туннельным губернатором", дал разрешение на строительство прямого железнодорожного сообщения между Аляской и Кольским полуостровом. Шестнадцатого мая, состоялось учредительное собрание акционеров концерна плавающего туннеля. Восемь крупнейших банкиров, пять железнодорожных королей, два автомобильных и один стальной магнат внесли в течение пятнадцати минут семьсот пятьдесят миллионов долларов и избрали директором-распорядителем концерна мистера Меджа - неутомимого борца за популяризацию идеи туннеля. В тот же час концерном был куплен двадцатиэтажный небоскреб на Пятой авеню, между 29-й и 30-й стрит, в котором происходило собрание. С утра 17 мая только что организованный концерн начал свою деятельность. Кабинет мистера Меджа еще не был отделан. Директор-распорядитель сидел за простым конторским столом-бюро. В комнате не было еще ни одного кресла, но уже стояло пять телефонных аппаратов, один из которых был связан прямым проводом с Европой, а другой - с Вашингтоном. Мистер Медж развивал лихорадочную деятельность. Его пиджак покоился на металлических плечиках, висевших на спинке стула, но даже в жилетке мистеру Меджу было жарко. Отирая платком пот с лица, он говорил Сэму Леви, еще недавно руководившему одним из крупных банков в Филадельфии, а ныне служащему концерна: - Семьсот пятьдесят миллионов, мистер Леви, - это только закуска для нас с вами, нечто вроде анчоусов или устриц. На обед нашему туннелю потребуется сразу несколько миллиардов. - Хоп... - пробурчал Леви, вертя массивное золотое кольцо на толстом пальце. - Акции на сумму полтора миллиарда долларов поступят в продажу завтра утром. Население Соединенных Штатов охотно отдаст свои деньги туннелю. Будьте спокойны, мистер Медж. Хоп! - Да, если американским ребятам это будет казаться выгодным, мистер Леви. Помните, что бизнес только тогда бизнес, когда он выгоден одной стороне, а другой кажется выгодным. Позаботьтесь, парень, чтобы газеты кричали о том, что следующий шаг человечества - в глубины морей. Мистер Леви улыбнулся и снова пробурчал неизменное "хоп". Он хорошо знал свое дело и принял нужные меры: завтра вся пресса будет кричать о грядущих прибылях нового грандиозного предприятия. Отпустив мистера Леви, Медж связался по прямому проводу с городом Фербэнксом. Заблаговременно посланный на Аляску агент сообщил, что вчера вечером он за бесценок купил приморские тундры, откуда должна была начаться прокладка туннеля, а также узкую полосу земель, где пройдет железная дорога к устью туннеля. Мистер Медж, удовлетворенный, повесил трубку и вызвал секретаря. Можно было уже заказывать в завтрашних газетах объявления о продаже городских участков на территории будущего города - Туннель-Сити... Когда секретарь выходил из кабинета, он столкнулся в дверях с низеньким плотным стариком. Толстая шея и наклоненная вперед голова с упрямым лбом придавали ему сходство с быком. Новый посетитель с грохотом бросил на стол свою палку с золотым набалдашником, сдвинул шляпу на затылок и, бешено вращая глазами, набросился на мистера Меджа: - Хэлло! Черт вам в глотку, сэр! Неужели вы думали обмануть Бильта? Подавитесь собственной ногой! Недурно вы начинаете свою деятельность! Вчера вы выманили у меня несколько миллионов для того, чтобы железная дорога в Аляске стала необходимой, а сегодня вы уже перехватили нужные мне земли! Сейчас же подписывайте бумагу о передаче мне этих земель, или я выброшу ваши жульнические акции на биржу и буду играть на понижение! В подтверждение своих слов толстяк ударил кулаком по столу и грузно опустился на стул. Медж приветливо улыбнулся: - Хэлло, Бильт! Как поживаете? Вам нужны земли для железной дороги? Но я удивлен, что вы не купили их раньше. Неужели вам изменило ваше чутье? Сожалею. Вы хотите продать акции туннеля? Не совершайте еще и этой ошибки. Ведь пока что неизвестно, кто будет строить железную дорогу в Туннель-Сити, а выгоды... - Замолчите вы, старый жулик! Говорите лучше, сколько вы хотите за эти земли? И потом, как это вам удалось купить именно те участки, которые выбрали для трассы мои разведывательные партии? Мистер Медж загадочно усмехнулся и вытер платком взмокшее лицо. В течение десяти минут из кабинета доносились проклятия старого Бильта и ровный голос мистера Меджа. В конце концов, несмотря на свою скупость, железнодорожный король вынужден был оставить в кассе концерна огромную сумму. Расстались они все же друзьями. - Смотрите вы, старый аферист! - кричал старик. - Вы сами будете получать разрешение на строительство дороги. Я не намерен тратить деньги на взятки чиновникам. - Не беспокоитесь, мой друг, - пожимал ему руку мистер Медж. - Я сегодня же буду в Вашингтоне. У меня есть надежда попасть к президенту. А разве вы не знаете его отношения к туннелю? Хэлло, Бильт! Железные дороги снова сделают большое дело. Ха-ха! И они угостили друг друга хорошими тумаками в знак того, что нашли общий деловой язык. Бильт ушел. Мистер Медж улыбнулся и стал звонить в Оттаву. - Черт возьми, - кричал он своему агенту, - неужели вы до сих пор не смогли узнать, как отнесутся там власти к проекту постройки сквозной железной дороги через Канаду? Вы, кажется, хотите, чтобы я назначил вместо вас кого-нибудь другого?! Секретарь доложил, что прибыл сам Хиллард - стальной король. Гость был огромен и грузен, но движения его были быстры и решительны. Говорил он отрывисто и неразборчиво - может быть, оттого, что никогда не вынимал изо рта сигары, или потому, что считал простых смертных обязанными понимать это ворчание миллионов. - Хэлло, Медж! Приступим к делу. Вам нужен металл? Семь с половиной миллионов тонн? Я поставлю вам это количество в два с половиной года. - И канаты. Стальные канаты, мистер Хиллард. Четыреста тысяч тонн первоклассных нержавеющих канатов. Кроме того, рельсы для железной дороги мистера Бильта... - Канаты? О'кэй! Я могу построить несколько новых заводов. - Прекрасно, мистер Хиллард! Поговорим тогда о цене. Бизнес есть бизнес. Туннель оживит вашу металлургию, цены должны быть доступными. Двадцать процентов скидки против обычной цены, мистер Хиллард. - Бросьте, Медж! Вы думаете, что я помогал вам создавать туннельный концерн для того, чтобы отказаться от дивидендов? Мне были нужны заказы, и я создал туннель. О'кэй! Мистер Медж вежливо согласился: - Вы правы, мистер Хиллард. Вы один из самых крупных акционеров концерна. Поэтому-то я и хотел с вами посоветоваться. Дело в том, что я только что получил несколько телеграмм из Англии, Германии и других стран. Нам предлагают очень выгодные поставки чугуна и стали. - Убирайтесь к дьяволу! Если хоть один заказ будет передан на сторону, я сотру вас в порошок! - Пятнадцать процентов скидки, Хиллард, и мы - друзья! - Пять процентов, и ни десятой больше! - Подумайте, Хиллард, такой большой заказ! Вы же сможете снизить себестоимость, выпустив новые акции. Черт возьми, это стоит небольшой скидки! Уменьшится безработица, будет меньше недовольных. Вы получите возможность нажать на своих рабочих. - Знаю и без вас. Ну хорошо, семь процентов скидки. - Но вы еще не сказали вашего мнения о телеграммах. Хиллард сверкнул глазами: - Семь процентов на чугун, десять - на канаты. О рельсах договорюсь с Бильтом лично. - О'кэй! - вздохнул Медж. - Только я вынужден выдвинуть одно условие. Двадцать пять процентов суммы вы получаете нашими акциями. Они еще долго спорили, но расстались удовлетворенные и долго приглашали друг друга на обед. Через час мистер Медж зафрахтовал двенадцать крупных кораблей для переброски на Аляску рабочих и материалов. Одновременно он принял предложение приобрести семь огромных летающих лодок - незаменимое средство связи с Туннель-Сити. Теперь пора было заняться городом. Представитель компании светильного газа ждал в приемной. Мистер Медж подписал с ним соглашение о прокладке в месячный срок газопровода по всем будущим улицам Туннель-Сити. Потом он вызвал к себе в кабинет главного архитектора Туннель-Сити. Предоставив возможность архитектору, стащившему с себя даже жилет, яростно торговаться по телефону с компанией, готовой строить стандартные дома для рабочих, мистер Медж перешел к автомобилям. Представитель фирмы "Дженерал моторс" давно уже пытался проникнуть в его кабинет. Он выдвигал блестящую идею прокладки шоссе к Туннель-Сити. Мистер Медж был согласен строить шоссе. Одновременно он требовал поставки тысячи гигантских басов - грузовиков для переброски материалов и людей. - О'кэй, мистер Медж! Объединение "Дженерал моторс" предвидело ваши заказы. Дорожные машины уже стоят в Сиэтле. Я дам сегодня же телеграмму о погрузке их на корабли. Не забудьте, сэр, что железная дорога мистера Бильта еще не скоро начнет перевозить ваших людей и материалы. Наши же автомобили всегда к вашим услугам. Они снабжены специальными устройствами, чтобы передвигаться по снежной тундре, как по бетонированному шоссе. Мистер Медж хорошо понимал, что такое автомобиль. Он подписал соглашение с "Дженерал моторс", в которое включил пункт о специальной приплате за быстроту освоения дороги. Автомобильное движение должно быть налажено в двухмесячный срок. Туннель-Сити начнет жить с того момента, когда в него въедет первый автомобиль, промчавшийся через Аляску по прекрасному американскому шоссе. Неожиданно в переполненный кабинет мистера Меджа влетела очаровательная мисс Амелия в эксцентричном модном костюме, напоминавшем одновременно и греческую тунику и платьице девочки. Она уселась на край стола и закурила сигарету. Секретарь выпроваживал посетителей из кабинета директора-распорядителя. - Дэди, мы обедаем вместе? - О нет, бэби! - Мистер Медж посмотрел на часы. - Я должен сегодня обедать с президентом. Мне удалось этого добиться. - Дэди, я пришлю вам кондишен. У вас слишком красная шея. Я боюсь, что вам вредна такая атмосфера. - Увы, это не поможет, бэби. Если заставить человека двигать туннель, то он вспотеет даже на Северном полюсе. - Дэди, докладывайте мне о делах. - Все О'кэй, моя дорогая! Акции выпущены. Железные, автомобильные дороги, город Туннель-Сити, корабли, локомотивы, автомобили, самолеты, чугун, сталь, канаты, газ, дома, гавани, краны уже куплены или заказаны. - Дэди, а заказан ли подводный док? Приступили ли вы к организации строительства самого плавающего туннеля? - Нет, бэби, я такими пустяками не занимался! Мисс Амелия соскочила со стола и, подбежав к отцу, смерила его пронизывающим взглядом: - Дэди, вы... Мисс Амелия сдержалась. Неизвестно, что хотела она сказать, но мистер Медж хорошо знал свою дочь и, по-видимому, догадался. - Вы обязаны заниматься туннелем совсем не для того, чтобы подкармливать жирных Бильтов и Хиллардов! - воскликнула она, встряхивая локонами. - Где мой Кандербль? Он назначен главным инженером? Мисс Амелия впервые назвала Герберта Кандербля "своим". Заметив это, мистер Медж улыбнулся и поспешно сказал: - Нет еще, бэби, но я сегодня же назначу его. Он будет у меня вечером. - Вы неисправимы, дэди! - закричала Амелия. - Если вы поспешите с назначением Герберта Кандербля, я разнесу весь концерн. - Но, бэби... - тихо проговорил Медж, - вы же сами добивались?.. - Да, я добивалась, чтобы он желал этого больше жизни! - Мне кажется, бэби, вам удалось это, - неуверенно заметил мистер Медж. - Но почему теперь вы не хотите, чтобы он стал главным инженером? Это так отразилось бы на наших делах. - Главным инженером? Ему стать главным инженером? - Мисс Амелия размашистым шагом прошлась по кабинету. - Вы... вы понимаете, что я все это время ненавидела Герберта Кандербля? - О да, бэби! Об этом знает весь Нью-Йорк. - Да... я в самом деле ненавидела его, - упавшим голосом произнесла Амелия. - Но теперь... - Амелия на мгновение замолчала, потом продолжала с воодушевлением: - Дэди, вы понимаете, на каких условиях Кандербль может стать главным инженером концерна, директором-распорядителем которого является мой отец? - О да... - многозначительно протянул Медж. - Попробуйте ошибиться! - потрясла в воздухе кулачком Амелия. - И пусть Рыжий Майк кусает свой локоть! Вошел секретарь. - Мистер Медж, гидроплан ждет вас на Хадсон-ривер. Если вы еще задержитесь, то можно опоздать в Вашингтон. Мистер президент привык обедать вовремя: у него больной желудок. - Бэби, извините меня. Обед в Белом доме! Вы должны сами понять. Я сопровождаю нашего губернатора. Мистер Медж стал торопливо натягивать пиджак. Дочь помогала ему, нашептывая что-то на ухо. - Если вы сегодня ничего не добьетесь от Герберта Кандербля, завтра я брошу бомбу со своего спортивного самолета в ваш небоскреб! - О бэби, бэби! - прошептал мистер Медж. Через минуту он уже мчался по 30-й стрит к набережной Хадсон-ривер. Никогда его так не раздражали закрытые светофоры. На каждом перекрестке он вынимал часы. До обеда оставалось немногим больше часа. Мистер Медж не был поклонником сверхъестественной аккуратности, но с привычками президента приходилось считаться. Вот и набережная. Летающая лодка была причалена к арендованному концерном дебаркадеру. Над головой по эстакадам мчались автомобили. Мистер Медж почти пробежал через пустынный зал, знаками объясняя устремившимся за ним репортерам, что он занят: но он был доволен, что эти джентльмены в круглых соломенных шляпах добиваются хоть одного его слова. Уже в лодке он высунулся из окна, отлично сознавая, что его снимают. Летающая лодка развернулась и поплыла посредине Хадсон-ривер. Промелькнули небольшие катера и паромы с двумя смешными тонкими трубами. Вниз уходили доки, делившие всю набережную Хадсон-ривер на бесчисленные ячейки, похожие сверху на клавиши. Назад уплывало нагромождение зданий - застывшее в камне бурное море с фонтанами железобетонных тысячеглазых брусков, потоками крыш, расколотых трещинами улиц, волнами кварталов и воронками площадей и скверов. Постепенно все слилось в сплошную серую массу, над которой возвышались две группы похожих на колонны небоскребов. Исчезающий город походил на изломанную, зазубренную кривую температуры лихорадочного больного. Всю дорогу до Вашингтона, перекидываясь дружескими словами с губернатором Мором, постоянно извиняясь за свой неотвязный бизнес, мистер Медж связывался по радио с небоскребом концерна на Пятой авеню. Он дал распоряжение о наборе рабочих на строительство туннеля, связался с мистером Кандерблем и напомнил ему, что они должны встретиться сегодня вечером в десять часов. Пусть мистер Кандербль принесет все свои планы, касающиеся строительства туннеля, а также информирует его о том, что делают русские. Разговаривая по радиотелефону, мистер Медж в то же время просматривал газеты, заполненные статьями о полярном плавающем туннеле. Его заинтересовало одно сообщение. Известный миллионер, чудак и спортсмен, мистер Игнэс предложил через газету пари в три миллиона долларов, что американская часть туннеля достигнет Северного полюса раньше русской. И как последняя сенсация сообщалось, что мисс Амелия Медж приняла это пари! Мистер Медж загадочно усмехнулся и показал газету мистеру Мору. Тот одобрительно кивнул. Строительство туннеля обретало спортивный интерес, видимо, полезный для большого бизнеса. Это хорошо! Очень хорошо! Мистер Игнэс умеет делать бизнес! Теперь акции концерна будут покупать, как билеты тотализатора. Лодка летела над Вашингтоном. Белые пятна правительственных зданий проступали на фоне яркой зелени. Город квадратов и диагоналей. Самый геометрический город в мире. Две системы улиц пересекают друг друга. Одни составляют прямоугольную сетку стритов, а другие - наложенную на нее звездообразную сетку авеню. С юго-запада зеленый город оттесняется синей петлей реки Потомак. Летающая лодка круто снижалась. Вот уже и вода; проносятся деревья парка... По одной из аллей едет всадница; рядом с ней - джентльмен в цилиндре. Виднеется белое здание, окруженное со всех сторон колоннадой и напоминающее древнегреческий храм. Это памятник Линкольку. Ближе к центру города над массивом парка возвышается монумент Вашингтону, похожий на гигантский очиненный карандаш. Высота его 555 футов! Летающая лодка причалила к берегу недалеко от моста Эллингтона. Автомобиль уже ждал на набережной. До начала обеда оставалось девять минут. Мистер Медж облегченно вздохнул. Два репортера скучающе щелкнули затворами. Несколько праздных зевак лениво глазели, как мистер Медж и губернатор Мор садились в машину. Было очень жарко. Мистер Медж поморщился. Как тихо всегда в этом "захолустном" Вашингтоне! Здесь не понимают значения их приезда. Машина подъезжала к Белому дому не со стороны фасада. Медж издали увидел знакомую всем высокую, угловатую фигуру президента. Несмотря на жаркий день, президент был в своей обычной черной паре. Он прогуливался по примыкающему к дому маленькому садику. Он любил распускающиеся вишни, подаренные одному из президентов японским императором. Все без исключения прохожие кланялись президенту, но никто из них не знал, о чем будет беседовать президент во время предстоящего обеда с двумя прибывшими к нему гостями, хотя беседа эта, конечно, будет записана тайными звукозаписывающими аппаратами, наводнявшими резиденцию американского президента. И запись эта в будущем послужит темой для оживленных дискуссий. Обедали втроем в большой старомодной комнате с окном на площадь перед Белым домом. Мистер Медж, засунув за воротник белую салфетку, ел поспешно, обжигаясь бобовым супом. Спустя два часа после завершения обеда мистер Медж, завезя губернатора в его резиденцию, сидел уже в своем офисе на Пятой авеню и диктовал стенографистке текст новых договоров и соглашений. Операторам компании кинохроники, которые ввалились к нему со своей громоздкой аппаратурой, он позволил заснять себя в рабочей обстановке, а телевизионную камеру разрешил оставить постоянно. Оператор должен был дежурить в соседней комнате. Кандербль застал мистера Меджа освещенным со всех сторон. В порыве профессионального увлечения операторы хотели заснять и мистера Кандербля, но Медж с неожиданной грубостью выпроводил их. Он собственноручно запер дверь и, подойдя к инженеру, похлопал его по плечу: - Итак, Герберт, начинаем большое дело. - Пора, - сказал Кандербль. - Русские впереди нас. Их хозяйственная система позволила им закончить работы на опытной трассе туннеля в Черном море - между Крымом и Кавказом. У них уже есть опыт строительства, готовый подводный док, который они перегоняют сейчас вокруг Европы, и налаженный аппарат. - Прекрасно, мой друг. Русские проделали за нас всю грязную работу. Они должны были учиться, а нам с нашей американской техникой учиться не надо. Имея таких инженеров, как вы, мой друг, Америка опередит в этом строительстве Россию. Мурманская железная дорога их не спасет, придется прокладывать еще одну. Мы же первое время будем доставлять грузы на автомобилях и вертолетах. - Я не сомневаюсь в успехе и выгоде нашего предприятия. - О'кэй, Герберт! Вы хорошо сказали. Именно выгода! Она является движущей силой и с помощью нашей техники может совершить чудеса. Однако к делу. Пора и вам стать в наши ряды. - Я готов, мистер Медж, принять на себя любую ответственность. Мистер Медж отвел глаза в сторону. - Да-а... - протянул он. - Правление концерна предложило мне подыскать подходящую кандидатуру на должность главного инженера концерна. Я уже думал о некоторых лицах и хотел посоветоваться с вами, как с другом. Герберт Кандербль оцепенел от удивления. Его лицо удлинилось еще больше. Он нервно постучал пальцами по столу и закинул ногу на ногу. Медж продолжал: - Я уже пожилой человек, Герберт, и считаю, что деловые отношения тогда процветают, когда подкрепляются истинной дружбой, а еще лучше, - вкрадчиво добавил он, - родством. Герберт Кандербль мрачно рассматривал свои ботинки. Глубокие складки между бровями то сходились, то расходились. - Вот об этом я и хотел поговорить с вами, - закончил мистер Медж. Несколько минут Герберт Кандербль думал. Он прошелся по кабинету, который за время отсутствия мистера Меджа успели уже устлать ковром и обставить дорогой мебелью. В руках знаменитый инженер вертел папку с бумагами и сверток чертежей, но Медж не проявлял к ним никакого интереса. Остановившись перед мистером Меджем, Кандербль в упор смотрел на него серыми колючими глазами. - Насколько я понимаю, сэр, это ваше условие? - Об остальных условиях мы с вами легко договоримся, - улыбнулся Медж поднимаясь. Герберт Кандербль неуклюже сел на кончик стула и хриплым голосом сказал: - Я прошу руки вашей дочери, сэр. Я уже давно думал об этом. Медж перегнулся через стол и похлопал его по плечу: - О'кэй, Герберт! Я всегда считал вас деловым человеком. - А теперь, - продолжал Кандербль уже другим голосом, - я хочу познакомить вас со своими планами. Мне срочно нужно будет... Он развернул чертежи. Мистер Медж слушал его с неподдельным интересом. Глава четвертая АРМСТРОЙ Тепловоз залился протяжным, низким гудком. Эхо вернуло этот звук, словно где-то далеко за низкорослыми деревьями проходила другая линия железной дороги, по которой тоже мчался поезд на север. Коля Смирнов, забравшись на самый верх груженой платформы, с радостью подставлял веселое веснушчатое лицо встречному ветру. На некоторых платформах видны были фигуры людей, таких же, как и Коля, рабочих, добившихся почетного права сопровождать этот специальный маршрут. Навстречу неслись станционные здания. У Коли защемило под ложечкой: "Подъезжаем..." Промелькнул шлагбаум переезда. Девочка в пестреньком платочке важно держала свернутый флажок. Коля махнул ей рукой. Она заметила и улыбнулась. Подъезжаем! Коля потрогал под собой холодный металл изогнутых плит. Тюбинги. Куски будущей туннельной трубы, которая протянется под полярными льдами. Первый груз для замечательного строительства - Армстроя. И он, Коля Смирнов, электросварщик и сын электросварщика, своей работой добился почетного права доставить эти первые тюбинги и письмо макеевских рабочих строителям большого туннеля. Зазвенели сцепки. Поезд замедлял ход. Последняя станция: остался еще один перегон. Не заходя в Мурманск, поезд повернет на ветку, идущую к станции Арктический мост. Здесь тепловоз должен быть заменен электровозом. Впереди на платформе с огромными катушками стальных тросов стоял старый коммунист Никифор Иванович Железнов - представитель рабочих Светлорецкого канатного завода. Он закреплял между двумя катушками большой плакат. Ребята тоже украшали вагоны знаменами, портретами, зелеными ветками. Коля вытащил свой подарок - картину, изображавшую электросварку на каком-то сооружении. Она была выполнена в синих тонах, словно зритель смотрел на нее через синее стекло электросварщика, видя все так, как это представляется во время работы. Железнодорожники с фонарями и масленками в руках прогуливались около поезда и кивали головами на замечательную картину. Коля был горд. Еще бы! Ведь это он подал художнику оригинальную мысль нарисовать сварку "через защитное стекло". Электровоз мелодично загудел, и поезд тронулся. Побежали назад желтые будочки, потом низкорослые ели... Сейчас... сейчас он увидит свою мечту - Армстрой. Увидит смельчаков, дерзнувших проложить плавающий туннель подо льдом. Они казались ему сказочными богатырями. Их можно было видеть только на экране или читать о них в книгах. Впереди из-за леса показалось море. Оно было ровное и гладкое, как степь, и белесое, будто освинцованное. Только даль была испещрена оспинками барашков. Коля не мог оторваться от этого зрелища. Вот оно, настоящее полярное море! Еще немного - и поезд скроется под водой, уйдет на сто метров в глубину океана. Но где же льды? Отыскивая глазами воображаемые арктические льды, Коля проглядел, как поезд подъехал к станции Арктический мост. Конечно, это могло случиться только потому, что станция оказалась у него за спиной. Коля оглянулся и увидел повсюду головы людей, флаги, плакаты. Грянул оркестр. Ребята спрыгивали с платформы и бежали рядом с поездом. Коля тоже спрыгнул и едва не растянулся на перроне. Шагая рядом с поездом, он поглядывал на толпу, стараясь угадать, какое впечатление производит его картина. Коля прибавил ходу, чтобы догнать платформу, на которой видел Никифора Ивановича, с торжественной суровостью державшего развернутое знамя - дар светлорецких рабочих. Вдруг он остановился, словно налетев на столб. Прямо перед ним стояла группа людей, таких знакомых ему по фотографиям и кинохронике. С полураскрытым ртом он в упор разглядывал их. Это, конечно, Корнев Степан Григорьевич, старший брат. А это кто? Такой черный, глаза блестящие. Конечно, знаменитый Авакян, главный энергетик, строитель атомных электростанций. А это, наверное, партийный руководитель строительства Денисюк, огромный, добродушный. Пока Коля глазел на руководителей строительства, с ним поравнялся последний вагон поезда. На подножке специального салон-вагона стояла красивая стройная женщина и махала Коле рукой. Коля обомлел от изумления. Женщина спрыгнула на ходу и бросилась к Коле. Коля непроизвольно расставил руки и обнял ее. - Ой, простите! - весело воскликнула она и расхохоталась. - Я, кажется, на вас налетела? - Слушай, нехорошо, молодой человек: я объятия раскрываю, а ты обнимаешься. Почему так делаешь?- послышался сзади голос Авакяна. Коля отпустил смеющуюся женщину, не зная, куда деться от смущения. Сломя голову бросился он догонять поезд. Легкий аромат духов преследовал его. Коле стало весело. Ведь он только что видел живых, самых настоящих строителей туннеля! Слышал голос одного из них и даже столкнулся с живой Анной Седых - он уже сообразил, что это была она, - с Анной Седых, построившей знаменитый ракетный вагон и проектирующей "челночный" полет на Луну. Скажи - так никто ж тебе не поверит! А поезд, сменив локомотив, уже двинулся дальше. Коля едва догнал платформу Никифора Ивановича и вскочил на нее. Широко открытыми, радостными глазами смотрел он перед собой. Все получилось не так, как он думал. Никакого митинга не было - ну и правильно! Тут темпы нужны, а не парадные речи. Поезд уже спускался в выемку, сделанную в земле. За ее стенами исчезали и станционные постройки, и ажурные подъемные краны-деррики, четко выступавшие на фоне моря. Коля Смирнов и его товарищи стояли неподвижно, торжественно. Электровоз приближался к отвесной стене, похожей на неприступную скалу. Внизу, у самого ее подножия, чернели два маленьких пятна. - Туннель, - шепнул Коля, схватившись за полу тужурки Никифора Ивановича. Тот стоял как на параде, косясь на черные отверстия, похожие теперь на два темных, загадочных глаза. Когда электровоз скрылся в отверстии туннеля, в толпе, оставшейся на станции, прокатилось "ура!". Аня крепко жала руки Степану Григорьевичу, Сурену, Денису. - Поздравляю, поздравляю, друзья! Наконец мы дожили! Стройка большого туннеля началась! - Пожалуй, вы не вполне правы, Анна Ивановна,- заметил Степан Григорьевич, задерживая ее руки в своих. - Стройка началась уже давно. С того самого момента, как правительство решило построить специальные канатные заводы, выделило для туннеля крупнейшие доменные и мартеновские печи, закрепило лучшие прокатные станы. - Согласна, согласна! - смеялась Аня. - Но все-таки с началом прокладки большого туннеля я вас поздравляю! - И ока еще раз крепко потрясла обеими руками большую руку Степана. - А, дивчина! - загудел басом Денис. - То добре надумала к нам в такой торжественный день заглянуть. - Я, Денис, не только на торжество. Я вам новый проект привезла. - Слушай, это не женщина, это проектесса! - возвестил Сурен. - Не только женщина, но еще и сильный человек. Не всякий после случая с вагоном... не упал бы духом. Ой, дивчина! Аня улыбнулась и покачала головой: - Это, Денис, не ракетный вагон. Я только принимала в новом проекте участие, потому что хотелось работать... для Арктического моста. - Это очень хорошо, что Анна Ивановна не забывает нас, - вмешался Степан Григорьевич. - Я пригласил ее привезти нам для ознакомления проект ракетного якоря. Я предвижу, что он сэкономит нам миллионы тонн камня и металла. - Экономия металла - то по моей вроде специальности. Я ж трубы для Мола Северного экономил. А ну, что ж тут придумала? - Это довольно просто, - начала Аня. - По мысли Андрея... - Аня на мгновение запнулась, но тотчас овладела собой, - по его мысли, на дно океана надо было спускать привязанный к канатам большой груз камня или металла, который достаточно прочно лежал бы на дне. Груз должен не только удерживать трубу от всплытия, но также сопротивляться подводным течениям. Этими условиями определяется величина требуемого балласта. - Добре, - сказал Денис. - Я лишь хотела напомнить, что вес балласта будет значительным. Так вот, в нашем институте разработан якорь, напоминающий огромный штопор с широкими винтовыми лопастями. На обеих сторонах ручки штопора помещены небольшие ракетные двигатели. Едва якорь коснется дна, начинаются взрывы. Отдачи этих взрывов заставляют штопор вращаться и ввинчиваться в грунт... - Так... так... ввинчиваться, - наморщил лоб Денис. - Ну конечно! И легче всего это достигается ракетным способом. - Богато надумали! Шурупы в океанское дно ввинчивать! Ну и Анка! Ха-ха-ха! Денис был в восторге. - Теперь нужно поставить опыты в рабочих условиях, - продолжала Аня, стараясь скрыть свою радость. - Вот здорово! Да я ж сегодня соберу наших подводников. Ты нам сообщение сделай. Аня согласилась. - А теперь пойдем, - потащил Аню Сурен. - Ты Дениса так своим штопором раззадорила, что ему наверняка его в руках подержать хочется. Надо отпраздновать встречу. Аня смеялась и уже было пошла с Суреном и Денисом, но Степан остановил ее. - Анна Ивановна... - Он лишь на одно мгновение задержал дыхание, потом сказал с привычной неторопливой сдержанностью: - Ведь вы еще в Москве просили меня показать наше строительство. Хотите? - Но я ведь отниму у вас слишком много времени, - сказала Аня, смотря на Сурена, который делал за спиной Степана какие-то знаки. - Напротив. Показывая вам строительство, я совершу свой обычный обход. Кроме того... - он помолчал, - кроме того, я просто рад вашему приезду... - Последние слова Степан Григорьевич сказал тише, чем обычно. Аня снова рассмеялась, пожала плечами и крикнула Сурену: - Я приду, приду! Идите! Сурен обнял Дениса и увлек его в быстро редеющую толпу. Аня и Степан Григорьевич молча пошли вдоль железнодорожного полотна. Степан Григорьевич, высокий, прямой, плотный, неторопливо шагал со шпалы на шпалу. Аня никак не могла рассчитать своего шага, чтобы попасть с ним в ногу. - Ну, почему же вы молчите, Степан Григорьевич? - Я? - рассеянно переспросил Корнев. - Вы. Конечно, вы. Я не знаю человека, который мог бы так же несносно молчать, как вы. - А вы все такая же... - задумчиво произнес Корнев.