Денис. - Некогда... К подводной лодке! - скомандовал Андрей. Подводная лодка водолазной команды стояла сейчас в воздушном шлюзе. На полу слабо освещенной камеры плавали в воде какие-то ящики. - Продукты? - посмотрел на Дениса Андрей. - Так точно... И одежда. - Здорово! Когда успел? - Да когда ты по телефону говорил. Всплывшие ящики ловили и переносили внутрь лодки. - Довольно, - устало проговорил Андрей. Вода была уже по пояс. Денис взобрался на мостик лодки и протянул руку Андрею: - Лезь, Андрей Григорьевич! - Нет, надо плыть. - Куда? - Включить механизмы. Денис кивнул. Андрей несколькими сильными движениями доплыл до переборки, на которую не раз оглядывался во время погрузки. Вода уже почти достигала щита управления, где виднелись приборы и кнопки. Ухватившись за край мраморного щита, Андрей подтянулся на руках, нащупал ступеньку и встал на ноги. Вода доходила ему до груди. Шум падающей сверху струи все усиливался... Неожиданно наступила полная темнота. - Эй! Эй! - Голос Дениса был едва слышен из-за рева воды. "Все ли погибло? - с удивительным хладнокровием подумал Андрей. - Если это повреждение только одной осветительной сети, еще есть надежда. Если же повреждено аккумуляторное питание механизмов..." Осторожно Андрей нащупывал кнопки, стараясь восстановить в памяти их расположение. Каждая кнопка была ему известна: когда-то Сурен знакомил его с чертежом щита. Андрей нажал кнопку "выдержки времени". Теперь механизмы должны были сработать не сразу, а спустя четыре минуты. Сначала закроется шлюзовой отсек, изолировав шлюз от дока, а потом должен открыться люк, соединяющий шлюз с океаном. "Должен открыться, но откроется ли?" Ощупью Андрей двинулся обратно. Шум струи изменился. Андрею казалось, что вода стала прибывать скорее. - Эй... эй!.. Андрей! Эй! - кричал время от времени Денис. Блеснул огонек. Это Денис зажег спичку. "Не подмочил!" - почему-то подумал Андрей. Он увидел Дениса, который, согнувшись, сидел под самым потолком. "Значит, лодка уже всплыла... Еще немного - и люк упрется в свод. Тогда уже не попасть внутрь". Андрей напрягал все силы, стараясь подплыть к лодке, но вода несла его к противоположной стенке. "Четыре минуты... Только четыре минуты! За это время надо еще успеть задраить люк, иначе океанская вода под давлением десяти атмосфер ринется в лодку". Денис, лежа на площадке и инстинктивно упираясь рукой в свод, зажигал одну спичку за другой. - Бери... бери руку-то! - Где? Давай! Андрей в непроницаемой тьме не видел Дениса, но уже ощущал металл обшивки. - Здесь... сюда... сюда... Рука Дениса нащупала плечо Андрея. Пальцы вцепились клещами. - Тише ты... Больно ведь! Андрей стукнулся головой о свод шлюза, со стоном скатился в лодку по ступенькам трапа. Денис уже задраивал люк. - Зараз, товарищ начальник! - обернулся он с улыбкой. В подводной лодке ярко горели электрические лампочки. Было сухо, тепло, уютно. Андрей стоял, потирая ушибленную при падении руку. Электрический свет как-то успокаивал, вселял надежду. - Однако и жалкий же у нас с тобой вид, Денисище! - попробовал он улыбнуться. - Не парадный, - согласился Денис. - С выдержкой времени... Теперь надо ждать минуты две. Если механизмы исправны и сработают, то откроется люк, соединяющий нас с океаном. - Ну, авось, будь ласков... откроется, - серьезно и тихо сказал Денис, проводя руками по мокрым волосам. - Тогда мы сможем выбраться из дока, но при условии... - При каком? - Если док уже не опустился так глубоко, что наружное давление воды намного превышает десять атмосфер. Тогда нашу лодку раздавит, как скорлупу. - Ну что ж, - пожал плечами Денис, - две минуты не так много, можно подождать. Давай смотреть на этот манометр. Он покажет внешнее давление. Денис и Андрей уселись в кресла кабины управления и откинулись на спинки. Глаза их не видели ничего, кроме манометра. Денис стал считать вслух. На счет "восемьдесят шесть" стрелка манометра прыгнула. - Одиннадцать атмосфер! - воскликнул Денис. - Люк шлюза открыт. Док опустился лишь на десять метров. Дорога в океан свободна! - Торопиться надо, Андрей Григорьевич. Док-то опускается... Как бы не раздавило... - засуетился Денис. Заработали винты подводной лодки, включился прожектор. Сквозь стекла смотрового иллюминатора было видно, как медленно проплывали цилиндрические стены шлюза. На мгновение они сблизились - и вдруг исчезли. - Океан! - облегченно воскликнул Андрей. - Есть океан! - бодро откликнулся Денис. Оба внимательно посмотрели друг на друга. - Теперь обдумать надо нам с тобой, Андрей Григорьевич, как поступать. - Всплыть под лед немедленно, пока не истощились аккумуляторы подводной лодки. В торпедном аппарате у нас есть торпеды? - Имеются целых две - добре, как по инструкции. - Надо только отплыть подальше от этого места. Наверняка выйти за пределы айсберга. - Есть отплыть! - А потом переодеться. - Есть переодеться! Помолчали. - А потом как? - спросил Денис. - Потом жалеть будем, что на нашей лодке нет радио. Это мы с Суреном виноваты. Считали, что лодка предназначена только для обслуживания дока. А под водой нельзя использовать радиосвязь. Вместо нее предусмотрен действующий на близкое расстояние ультразвуковой телефон. - Да... жизнь - она поправку внесет. - Значит, придется нам на самих себя полагаться, - сказал Андрей переодеваясь. - Шукать нас станут... - Ночь полярная... Разве заметишь такие две фигурки? - То верно... Андрей выпрямился. Он был одет в удобный меховой комбинезон и такие же унты. Денис с кряхтением натягивал на себя комбинезон, который был ему явно мал. - Ходили же пешком к Северному полюсу, - как бы отвечая своим мыслям, сказал Андрей. - Вот и мы пешком к Земле Франца-Иосифа пойдем. - Есть пойти к Францу Осиповичу! - ответил Денис, улыбаясь, словно дело касалось прогулки за город к хорошему знакомому. - Теперь, Денисище, ты управляй лодкой, а я пойду к торпедным аппаратам. Надо прорубить окно. Денис вытянулся. Его улыбающееся лицо дышало бодростью. Глава четвертая КУСОЧКИ МЯСА Началась пурга. То здесь, то там снег серой бесформенной массой взлетал вверх, вырастая справа и слева темными колеблющимися стенами, образуя подобие улиц. Ветер заставлял эти улицы извиваться, наполняя их клубами и мутными столбами. Частая серая сетка била в лицо. Люди тащили грубые самодельные сани, сделанные из обломков ящиков. Натягивая постромки, они наклонялись вперед, как бурлаки с бечевой. Ноги приходилось вытаскивать, высоко поднимая колена. От этого шли неуклюже, переваливаясь всем туловищем. Сани утопали в рыхлом снегу, загребали его, толкая перед собой... - Андрюша, ты бы потер щеки. Не отморозить бы... - Спасибо, Денисище. Ничего как будто... Редко-редко обменивались фразами. Все больше молчали, размеренно дыша, экономя силы. - Не остановиться ли? Как бы не сбиться нам с тобой... - Подожди. Пусть встретится еще хоть одна гряда торосов. - И то добре... пойдем. Снова шли через свистящую серую тьму, пробивая воющие снежные стены, с трудом вытаскивая из сугробов ноги. Остановились только тогда, когда уперлись в огромные, полузанесенные снегом глыбы. - Тихий ход, стоп! - скомандовал Денис. Принялись разгружать сани, вытаскивать спальный мешок. В черном небе - голые, замерзшие звезды. Поперек черного купола - лыжня космоса: Млечный Путь. На белом поле мертвые черные тени торосов. Пересекая ледяную равнину, тянется неровный след от саней. Над санями возятся двое. Что-то связывают, скрепляют... - Ты держи, а я затяну, Денис. - Поживут еще, поживут, будьте ласковы... Потом впрягаются, тянут, все удлиняя и удлиняя след. - Шли же люди к Северному полюсу... Нансен, Пири, Седов... - И то добре, Андрюша... А мы от Северного полюса... Комсомольцы на лыжах... Путь преграждают торосы. Привычным движением сбрасывает Денис постромки; устало стоит перед препятствием; потом, охая и что-то бормоча, принимается лезть наверх. Ноги его то и дело срываются, проваливаясь в заснеженные щели. К поясу его привязана веревка. Она натягивается... Андрей подталкивает сани сзади. Иногда он почти поднимает их, перебрасывает с одной глыбы на другую. Денис уже ползет на четвереньках, но все же тянет, тянет полуразвалившиеся сани. Наверху он ложится отдыхать. Чувствуя, что веревка ослабла, он хочет подтянуть ее, но руки не поднимаются. - Держи, Денис, держи! - Давай... давай... сюда... будь ласков... Андрей упрямо толкает сани, они уже совсем близко - сейчас Денис их схватит. Но сани срываются в щель между торосами. Натянутая веревка тащит за собой Дениса. Чтобы удержаться, он цепляется за ледяные выступы, загребает руками снег. Наконец, схватившись за веревку, Андрей вытаскивает драгоценные сани. Начинается спуск. Впереди - Андрей, выбирающий путь; сзади, сползая с одной льдины на другую, - Денис с веревкой на поясе. Переправившись через гряду торосов, не садятся - падают на снег. - Идти... идти надо, - твердит Андрей, тщетно стараясь подняться. Снова впрягаются в постромки и тянут, тянут, пока не встречаются с черной извилистой трещиной, издали похожей на брошенную веревку. Через нее не перешагнешь, не перепрыгнешь. Провалишься вниз - нет оттуда возврата. Приходится идти в обход, бессмысленно уклоняясь от пути, так тщательно намеченного Андреем после проведенного им астрономического определения. Иной раз обходное движение по краю трещины занимает целый дневной переход. Но вот наконец трещина становится уже. Собравшись с силами, Андрей перепрыгивает на другой край. Денис бросает ему постромки и натягивает веревку. Так по натянутым постромкам и веревке переправляют через трещину сани. Потом снова идут, низко наклонясь вперед, с трудом вытаскивая из снега ноги. Однажды, едва люди отошли от трещины на несколько шагов, сани перевернулись, наехав на глыбу. Возились долго, пока не поставили их на полозья, снова потянули, но сани глубоко зарылись в снег. Повисшие на постромках путники не могли сдвинуть их с места. - Опять бисовы полозья разъихались! - проворчал Денис. Пришлось снять рукавицы. Пальцы замерзали мгновенно, не гнулись, не чувствовали прикосновения к дереву саней. Провозились несколько часов, оттащили сани шагов на сто и снова стали. Денис беспомощно присел у развалившихся саней. - Рукавицы... рукавицы надень, Денисище! Возились по очереди, но сделать уже ничего не смогли. - Бросить придется. Поклажу разделили на два огромных тюка: старались забрать все. Ошибку поняли еще задолго до конца перехода. Прежде если кто падал в пути, то мог подняться, а теперь... Первым упал и не смог встать Андрей. Денис каким-то чудом держался на ногах. Но едва он наклонился над Андреем, как упал сам. Подняться удалось, лишь освободившись от ремней. Дальше идти не было сил, хотя за весь переход прошли не больше четырех километров. Денис стал разворачивать смерзшуюся меховую груду: сегодня была его очередь отогревать спальный мешок. Андрей сооружал шалашник, чтобы развести в бензиновой печке огонь, согреть "кофе". Наконец Андрей забрался к Денису в мешок, лег с ним рядом. Так, лежа плечом к плечу и не обмениваясь ни словом, выпили они кипяток, который все еще продолжали называть "кофе", медленно разжевывая каждый кусочек отогретого мяса давно убавленной, до смешного маленькой порции. Спали тяжелым сном, без сновидений, без желанного отдыха. Андрей проснулся от холода. Дениса не было рядом. Едва сдерживая стоны, Андрей выполз из мешка. Пересиливая себя, сделал несколько привычных движений утренней зарядки. Денис сидел, скорчившись, над огоньком. Звезды заволокло, а это был единственный свет в распростершейся вокруг огромной полярной ночи. - Последний кипяточек, Андрюша, - печально сказал Денис. - Почему последний? - Бросить, бросить придется... Андрей сел рядом, наблюдая за слабым язычком пламени. Оба долго смотрели на огонек. Уже "кофе" давно вскипел, разогрелись мизерные порции мяса, снова вскипел чайник, а они все не тушили огонь - может быть, последний огонь, который они видели. Пошли не оглядываясь. Под грудой осколков льда остались все запасы бензина, печка, посуда. Теперь, чтобы получить воду, придется растапливать лед на груди. Идти с похудевшими тюками было как будто легче. Первые километры пути даже принесли желанную бодрость, автоматичность работы мускулов, но стоило встретить гряду торосов, как груз потянул их к земле. Долго отсиживались, прежде чем рискнули лезть на льдины. Денис был совсем плох. А впереди ждали поля, трещины, торосы, бесконечные переходы... Чувство голода ни на минуту не покидало людей. Даже усталость, тупая физическая боль, мутившая сознание, даже охватывавшее по временам отчаяние не могли заглушить никогда не прекращающихся мук голода. И без того ничтожный паек убавлялся Андреем с каждым переходом. Денис молчаливо соглашался со всем, что предлагал Андрей. Он безропотно сносил все лишения, но меховой комбинезон болтался на нем мешком, костлявые плечи торчали углами. Сны, полные обильных обедов, жирных блюд, шипящих сковородок, дымящихся сосисок, сны, полные аромата флотского борща, жаренной ломтиками румяной картошки, сочных бифштексов, нежных пирогов с тонкой корочкой и тающей во рту начинкой, - сны или видения, встававшие прямо из сугробов, подстерегали путников на каждом шагу, владели ими, мучили их, радовали, приводили в неистовство, издевались над ними. В мешке, полузамерзшие, со льдом в резиновых мешочках на груди, люди стонали, скрежетали зубами. - Нет, Андрюша, не вставай. - Почему, Денисище? Надо идти... - Нельзя! Слышишь, как воет... Лежали в состоянии, промежуточном между сном и обмороком. Над землей бушевала пурга, надрывалась сотнями сирен и гудков. Проходили часы... может быть, дни. Невидимые руки подносили блюда с горячими пельменями, повсюду валялись открытые банки со шпротами, на белой жести выступали капельки ароматного прованского масла... целые горы черной икры, белого хлеба... хлеба... хлеба, который можно было есть целыми буханками... Пурга кончилась. Снова вверху голодные, слабые звезды. На снегу - неясные, тощие тени. С невероятным трудом двинулись в путь. Шли, качаясь, падая, подымая друг друга. Перед торосами, вершины которых, казалось, достигали самых звезд, останавливались. Перебраться? Нет, даже если бы там, на вершине, был котел с горячими щами. Денис упал в снег. Андрей с болью смотрел на его рваные унты. - Денисище!... Дениска!.. Встань... ведь ноги у тебя отморожены. Денис зашевелился, с усилием сел. Андрей опустился рядом. Так сидели молча, безучастные ко всему. Наконец Андрей, стряхнув с себя оцепенение, передернул плечами, встал. Денис не шевелился. Почему-то поза его показалась Андрею странной. - Денисище, что с тобой? - спросил он тревожно. Денисюк поник головой. Андрей схватил его за плечо, начал трясти. Голова Дениса беспомощно болталась. Андрей взял его под мышки, поднял. Какой он стал легкий! На ногах Денис удержаться не смог и, отпущенный другом, неожиданно повалился навзничь. Андрей стал около него на колени, заглядывая ему в лицо. Молодая луна осветила седые волосы на его давно не бритом подбородке. - Денисище... Ну Денисище же... - тормошил друга испуганный Андрей. Денис открыл глаза, пошевелил губами: - Андрюша... Андрюша... Андрей стал неумело освобождать его от тюка. Пришлось повернуть его на бок, отчего Денис слабо застонал. Голову его Андрей положил к себе на колени. Денис сделал знак - он хочет говорить. Андрей наклонился к нему возможно ниже, едва улавливая прерывистый шепот. Поземка подняла снег со льда, запорошив глаза и уши. Андрей заботливо стер снежинки со впалой небритой щеки друга. - Андрей Григорьевич... серденько мое... там у меня в мешке... мясо есть... - Какое мясо? - вздрогнул Андрей, нагибаясь еще ниже. - Моя порция, Андрей Григорьевич... Она в холстинку отдельно завернута. Смотри зараз не выбрось. - Выбросить? Почему? Какое мясо, Денисище? Ты бредишь. Жар у тебя. Рука у меня озябшая, не почувствую... - Нет, Андрей Григорьевич... Я тебе как начальнику докладываю... Запас там у меня схован. Андрей нахмурился, губы его дрожали. Денис продолжал: - Для тебя, Андрей Григорьевич, оставлял... Всю дорогу недоедал, прятал... Тебе-то нужнее... Андрей вытянулся, напрягся: - Зачем? Зачем ты это сделал? - То добре, Андрей Григорьевич... Про себя рассудил, что двоим все равно не дойти... Ну вот, остальное-то само собой решилось. Автор Арктического моста, начальник строительства, поди, нужнее меня стране. Ну вот... Возьмешь мой мешок, там все и найдешь, а меня... меня здесь зараз оставь... - Нет... нет, Денисище... - начал срывающимся голосом Андрей, потом вдруг почти закричал: - Товарищ Денисюк, я как начальник назначаю вам усиленное питание, объявляю длительный привал... отдых, пока вы не почувствуете себя лучше! - Нет, - прошептал, качая головой, Денис. - Поздно... Да и не к чему... Иди, а мешочек возьми, Андрюша. - Нет! - закричал в исступлении Андрей. - Денис, родной, не брошу я тебя! Не брошу! Зачем ты это придумал? Ведь у тебя же трое ребятишек... - То ж я не сам, Андрей Григорьевич, не сам... Давно я читал, что так одна индианка сделала, которая белого любила1. - Он помолчал, собираясь с силами. - А я ведь не только тебя люблю, Андрюша... я ведь служу нашему общему делу, которому нужен ты... А хлопчики мои... Ты позаботься о них... - И Денис замолчал, закрыв глаза. 1 Повесть Джека Лондона "Таинство женской души". Том 13, собрания сочинений. (ККК) Андрей боялся пошевелиться, думая, что его старый, преданный друг уснул. Денис несколько раз принимался стонать, но скоро затих. Так сидел Андрей неподвижно, пока не почувствовал, что коченеет. Он стал тереть руки, стараясь согреть их, потом осторожно дотронулся до Дениса. Рука его отдернулась сама собой. Долго смотрел он, наклонившись, на исхудавшее лицо, стараясь запомнить обострившиеся, освещенные луной черты. Андрей плакал... Глава пятая ОДИН Андрей шел один. Теперь он не смеет погибнуть, он обязан выжить! Позади оставался неровный след - тонкая пунктирная дорожка, теряющаяся среди снежных барханов. Худое лицо Андрея обросло бородкой, забитой сейчас снегом. Он шел, нагибаясь вперед, словно тащил сани, которых давно уже не было. Когда он останавливался, ему было трудно удержаться на ногах. Он должен был или опускаться на снег, или прислоняться к ледяным глыбам. За спиной его легко подпрыгивал сморщенный, тощий тюк. Наконец Андрей остановился, с трудом расправил мерзлый спальный мешок. Забравшись в него, взял с собой тюк. Тщетно шарил он рукой по карманам рюкзака. Кроме маленького холщового свертка, там ничего не было. В эту ночь, если это в самом деле была ночь на Большой земле, Андрей не развернул заветной холстинки и уснул голодный. Утром, проснувшись, он долго не мог пошевелить отекшими членами. Усилием воли заставил себя вылезти из мешка и заняться гимнастикой. Потом, сев на мешок, тупо смотрел на холстинку. Вдруг откуда-то издали докатился грохот. Андрей вскочил. Один за другим раздавались артиллерийские залпы. Лязг, рев, треск, сливались в дикую вакханалию звуков. Андрей поспешно развернул холщовую тряпочку и положил в рот кусочек мяса. Торопливо сложив спальный мешок, он зашагал на юг, изредка оглядываясь назад, откуда продолжали доноситься треск, гул и взрывы. Где-то там, за горизонтом, шли друг на друга ледяные поля, поднимались изломанными хребтами. Человек бежал от них. Новая реальная опасность прибавляла сил. Когда Андрей перелезал через нагромождение льдин, резкий порыв ветра чуть не сорвал его вниз. Со льда взвились снежные языки, колючие снежинки проникли под свободно болтающуюся на Андрее одежду, глаза мгновенно залепило. Над головой крутилось снежное облако, кругом все выло... Андрей упрямо перелез через торосы и пошел дальше, увязая в снегу. Он продолжал еще жевать жесткий кусочек мяса. Наконец метель остановила его. Забравшись в мешок, он ждал, пока стихнет буря. То забываясь в полусне, то просыпаясь, как от толчка, он прислушивался к завываниям. Наконец все стихло; в небе снова загорелись звезды, указывая путь. Новый кусочек мяса помог Андрею встать. Ритм ходьбы поглотил все ощущения. Дорога казалась удивительно легкой. Вдруг Андрей остановился, потом сделал несколько шагов в сторону. Стоя над странным сугробом, он неожиданно ощутил во всем теле тяжелые удары пульса. Потом опустился на колени, обхватил голову руками и упал. Тело его беззвучно вздрагивало. Перед ними были сани, сколоченные когда-то Денисом, сани, брошенные много дней назад!.. Все, все напрасно! Усилия выше человеческих, потеря друга - и все лишь для того, чтобы, блуждая по дрейфующим льдам, снова вернуться к проклятому месту! Андрей сел, ощупывая полозья. Но откуда железная оковка? Ведь Денис делал полозья из фанерного ящика. Корнев вскочил. Еще раз нагнулся, потом выпрямился и вдруг неожиданно приподнялся. Бессвязные слова рвались наружу. Кажется, он что-то пел или кричал. Продолжая свой нелепый танец, он сбросил тюк, достал секстан. Никто никогда не слышал, чтобы Андрей пел. Но сейчас он пел изо всех сил, радостно пел тут же мгновенно возникшую песню с особенными словами: "Не те... не те... другие сани... Ура... ура... другие! Нарты, нарты! Да здравствуют неизвестные нарты!" Но кто, кто бросил здесь эти сломанные норвежские нарты? Кто и когда мог быть в этой пустыне? Андрей обошел нарты, внимательно изучая снег. Да, люди были здесь совсем недавно... может быть, только вчера. Сани еще видны из-под, снега, а ведь недавно была метель. Кровь прилила к лицу. Андрей почувствовал, что у него пылают давно отмороженные щеки. Люди! Но метель занесла их следы. Все равно - догнать! Догнать во что бы то ни стало! Андрей торопливо накидывал на плечи ремни. Забыв об усталости, он почти побежал на юг. Ведь люди могли идти только туда. Остановиться на привал? Нет! Ведь идущие впереди, быть может, еще сильны... Быть может, они делают длинные переходы. Нет, он не отстанет от них. В конце концов Андрей свалился на снег в полуобморочном состоянии. Пришлось достать спальный мешок. Но спал он не больше трех часов. - Они уходят! - вскочил он, испуганный. - Догнать! Догнать их скорей! В этом спасение! Так прошло еще несколько дней. Андрей снова стал терять силы. Но однажды, в конце очередного перехода, его внимание привлек новый сугроб. Из-под снега торчал мех. Зверь? Андрей осторожно подошел к сугробу и судорожными движениями стал разгребать снег. Человек. Вернее, труп человека... Печально смотрел Корнев на свою новую находку. Неизвестный в удобном меховом комбинезоне лежал на спине, обратив лицо к безучастным, холодным звездам. Андрей нагнулся к нему, но тотчас отпрянул. У человека не было лица. Появившаяся луна осветила оскаленные зубы; глазные провалы черепа смотрели загадочно и страшно. По-видимому, какой-то зверь обглодал лицо несчастного путника. Андрей передернул плечами. Впервые он подумал об опасности. Ведь он был безоружен... Андрей нагнулся к мертвецу, счищая с него снег. Что-то покатилось по льду. Пузырек с жидкостью. Корнев открыл притертую пробку. Странный, дурманящий, сладковатый запах, удивительно знакомый, но который он никак не мог вспомнить. "Кто же этот человек? Как попал он в пустыню? - думал Андрей, принимаясь за погребение незнакомца. - Остался ли в живых кто-нибудь из тащивших сани? Почему человек не похоронен?" Завалив труп кусками льда, Андрей выпрямил онемевшую спину и посмотрел по сторонам. Кровь сразу остановилась в нем, колени дрогнули. В двадцати шагах, с любопытством глядя на него, стоял белый медведь. Так вот кому помешал он своим приходом, вот кто прервал здесь свою трапезу! Испугавшись в первый момент, он вернулся сюда, чтобы отстоять свою добычу. Медведь, словно приняв какое-то решение, неуклюже переваливаясь, направился к безоружному человеку. Машинально Корнев опустил руку в карман, но там был только пузырек. И вдруг сверкнуло воспоминание - сладкий, дурманящий запах! Теперь он знал, что это такое. Медведь приближался, глухо рыча. Ловким движением Андрей сбросил свой тюк и вытащил холстину; кусочки мяса рассыпались по снегу. Медведь приближался. В мгновение опорожнив пузырек, держа перед собой тряпку, человек смело пошел навстречу медведю. Медведь оскалил пасть. Каким маленьким казался человек по сравнению с огромной белой тушей! Андрей бросился вперед. Протянув пропитанную неоэфиром тряпку, он ловко окутал ею морду медведя. Зверь сгреб человека, прижал к своей груди, пытаясь освободиться от неприятной тряпки. Это спасло Андрея: медведь не разорвал его спины когтями - он лишь придерживал жертву одной лапой, а другой пытался стащить тряпку. Андрей напряг мышцы. На спину давила невыносимая тяжесть. В лицо лезла жесткая шерсть. Сладкий, дурманящий аромат мешался с терпким медвежьим запахом, похожим на рыбий. "Нужно не дышать, не дышать!" Хрустнули кости, в глазах помутилось... Медведь покачнулся, лапа его скользнула по спине человека - затрещала распоротая когтями куртка. Стон человека слился с громким медвежьим сопением... Андрей пришел в себя от холода, спина замерзла: видимо, снег забился в распоротую куртку. Отползти в сторону оказалось невозможным: нога была придавлена тушей медведя. Зверь лежал неподвижно. Тряпка, пропитанная неоэфиром, лежала тут же на снегу, около раскрытой пасти. С большим трудом человек вылез из-под медведя и попытался встать. Коченеющие пальцы нащупали разодранную одежду на спине. Куртка погибла, починить ее, конечно, нельзя; рана, по-видимому, пустяковая: кровь уже запеклась. Андрей глядел на уснувшего хищника. А что, если он проснется? Достав большой охотничий нож, он принялся добивать зверя. С сожалением смотрел Корнев на драгоценную медвежью тушу, которую должен был бросить в снежной пустыне. Ведь это же пища! Забрав с собой столько мяса, сколько мог унести, запаковав свой тюк, Андрей подошел к тому месту, где его застал медведь. Долго ползал он, подбирая рассыпанные по снегу кусочки старого мяса. Холод давал себя чувствовать: сквозь разодранную куртку проникал ветер. Андрей только после долгой внутренней борьбы заставил себя сменить одежду - пришлось отрыть недавно погребенное тело. В этот же вечер Андрей узнал вкус сырого медвежьего мяса. Сначала оно казалось противным, особенно жир. Приходилось заставлять себя есть. После всех потрясений он уснул, вконец обессиленный, ничего не чувствуя и ни о чем не думая. Во сне он боролся с гигантским медведем, у которого вместо морды был гладкий обглоданный череп с пустыми черными глазницами... Утром Андрей торопливо собрался в путь. Медвежатина ощущалась за плечами приятным грузом. Она давила плечи, но спина не гнулась. Переход шел за переходом. Новые силы вливались в Андрея после пережитой им встряски. Шаг стал сильным, упругим. С удивлением вспоминал Корнев, как раньше подолгу сидел перед каждой трещиной, прежде чем решался через нее перебраться. Однажды, стоя на вершине тороса, Андрей намечал дневной переход. И вдруг ему показалось, будто впереди движется какая-то темная точка. "Неужели опять медведь?" Андрей хотел бежать. Потом спохватился: "Вдруг это человек? Что, если у погибшего был товарищ?" Он легко перескочил через трещину и почти бегом бросился по ледяному полю. Да, это был человек! На снегу Андрей увидел путаные следы. Местами попадались глубокие ямы: по-видимому, человек падал. Долго бежал Андрей, пока совсем не выбился из сил, но догнать незнакомца не смог. Ему казалось иногда, что он видит темный силуэт на дальних торосах, но он не был в этом уверен: слабый свет звезд был так обманчив. Наконец Андрей решил остановиться на ночлег. Метели не предвиделось, и он не боялся, что снег и ветер заметут следы. Завтра, не позже, он догонит этого человека, а сейчас должен набраться сил. Он уснул беспокойным сном, в страхе, что потеряет своего еще не обретенного спутника. Несколько часов сна освежили его. Быстро собрался он снова в путь, на ходу дожевывая противный кусок медвежьего жира, отдающего ворванью. Сбивчивые следы, то пропадая, то появляясь, вели вперед. И вдруг Андрей увидел на снегу темное пятно. Он ускорил шаги, почти побежал, но, споткнувшись, упал. С трудом поднялся он - дыхание перехватило. Перед ним был спальный мешок. По-видимому, человек спал. Андрей осторожно сел и стал смотреть на неподвижную груду меха. Ощущение, что он теперь не одинок, наполняло его безудержной радостью. Хотелось смеяться, даже петь. Несколько раз он порывался разбудить спящего, но останавливал себя. Нет! Он должен беречь сон своего нового спутника. Несколько часов просидел Андрей, не спуская глаз с неподвижного спального мешка. Но вот груда меха зашевелилась. Андрей стал так, чтобы человек мог видеть его. Крик ужаса раздался в ледяной пустыне. Человек, стоявший на коленях и еще не успевший освободиться от мешка, закрыл лицо руками и повалился на спину. - Товарищ... товарищ... не бойтесь... я такой же несчастный, как вы. Хэлло! Хау ду ю ду, сэр! Экуте ву? Андрей испуганно тряс незнакомца, обращаясь к нему на тех языках, которые знал. Наконец незнакомец осторожно отвел от лица руки и, заикаясь, сказал на плохом английском языке: - Простите, сэр, мне показалось, что мертвый друг явился передо мной. Эта куртка... эта куртка... Андрей вздохнул: - Вы правы. Мне пришлось взять его одежду. И Андреи рассказал незнакомцу, при каких странных обстоятельствах он встретился с его мертвым другом. Неизвестный слушал, грустно качая головой: - Я был так слаб, что не смог похоронить его. И вместо наказания небо посылает мне вас... О сэр, жизнь не кажется мне теперь потерянной! Андрей с любопытством рассматривал своего нового товарища. Он был еще молод. У него было лицо с приплюснутым носом, раскосые глаза смотрели печально. По всей видимости, это был японец. Он протянул руку Андрею, слабо пожал его пальцы и производил: - Мы связаны кровью моего друга и этой пустыней. - Мы товарищи отныне, - подтвердил Андрей. - То-ва-ри-щи, - тихо, с трудом повторил японец. Глава шестая ОБРЕТЕННЫЙ ДРУГ Ледяные поля больше не казались такими унылыми, звезды светили ярче - не было больше одиночества: рядом с Андреем размашистым, экономичным шагом шел его новый спутник. Юко был удивительно спокойным и скромным человеком. Он не надоедал Андрею расспросами, мало рассказывал и о себе. Андрей узнал только, что он один остался в живых из экипажа самолета, посланного для подготовки американской трансполярной трассы, так рекламировавшейся в последнее время. Самолет, вылетев с Алеутских островов, совершил вынужденную посадку прямо на лед. Это стоило жизни двум членам экипажа. Двое оставшихся - Юко и его товарищ - решили идти к русской земле. Провианта у них было мало, и они очень страдали. Пришлось бросить сани, на которых Юко вез своего товарища-американца с отмороженными ногами. - Однажды наступил момент, когда мой друг покинул спальный мешок, - тихо говорил Юко. - Я хотя удивился, но не придал этому значения. Когда же я встал, то нашел его уже задохнувшимся. Добрый товарищ... Он не хотел быть мне обузой и воспользовался неоэфиром... Да простит мне бог, но я как безумный бежал от этого места, так и не погребя его тела... Я жестоко наказан теперь вашим рассказом. Никогда во всю мою жизнь это темное воспоминание не покинет меня! Юко поник головой. Андрей утешал его как мог. Он ведь тоже потерял своего друга. Рассказ Андрея о гибели подводного дока Юко выслушал без всякого интереса. Казалось, никакие события в мире не могли теперь взволновать его. При всяком удобном случае он переводил разговор на свою прекрасную Японию и мог долго-долго, с трудом подбирая слова, говорить о ней. Один спальный мешок бросили; спали теперь вместе, согревая друг друга. У Юко оказался запас жидкого топлива, и Андрей снова узнал вкус горячего чая. Силы возвращались к нему. Японец тоже чувствовал себя бодрее: медвежатина была именно тем, чего не хватало его истощенному организму. Юко проявил себя на редкость выносливым человеком. Андрей помнил его следы, по которым можно было судить, что он шел, изнемогая, падая, и подолгу лежал. Но теперь, когда они шли вместе, Андрей никогда не видел, чтобы Юко чем-нибудь выдал свое утомление. Он шел всегда прямо, никогда не жаловался. Это смущало Андрея: что могло вселить силы в этого измученного, так же как он сам, человека? Только ночью, когда они лежали в спальном мешке и японец забывался, Андрей слышал его тихие стоны. Монотонно тянулись утомительные переходы. Глядя на своего молчаливого, стойкого спутника, Андрей тоже старался держаться бодро, но слабость с каждым переходом все больше и больше овладевала им. Ноги распухли и болели, зубы расшатались, десны стали кровоточить. Цинга? Юко заметил состояние товарища и стал с нежностью заботиться о нем. Он взял на свои плечи почти весь груз, несмотря на протесты Андрея. Он заставлял его идти, уверяя, что движение - лучшее средство борьбы с болезнью. И наконец, в котомке японца оказались лимоны, самые настоящие лимоны! Случалось, что японец переносил Андрея через трещины буквально на руках. Андрею было стыдно, он проклинал свою слабость. Он хорошо видел, что самоотверженно помогающий ему товарищ только нечеловеческим усилием воли держится на ногах. Но цинга лишила Андрея силы сопротивления. Он вынужден был принимать заботы японца. Так продолжали они двигаться вперед. Все чаще и чаще мела поземка, переходящая в пургу. Не раз спутники по нескольку суток оставались в спальном мешке, боясь высунуть голову. В эти мучительные, тягучие часы, когда над льдами свирепствовала пурга, японец старался занять Андрея. Он рассказывал ему о Японии, рассказывал о девушке, которую любил, скромно не называя ее имени. Он читал ему японские стихи, утонченные, со своеобразным ритмом, без рифмы, полные намеков и скрытого смысла. Юко предложил Андрею изучать японский язык. Андрей с охотой согласился. В свою очередь, Андрей стал учить нового друга русскому языку. Так, стараясь не говорить по-английски, коротали они часы вынужденного бездействия, на которое обрекала их ненастная погода. Андрей воспрянул духом. Лимоны, отдых, заботы нового друга сделали свое дело. Былая энергия вновь возвращалась к нему. Проснулись и мысли, а с ними - заботы о строительстве. "Что сталось с Арктическим мостом? Уцелела ли благодаря водонепроницаемым переборкам хоть часть туннеля? Возможно ли продолжение работ? Дошел ли поезд с людьми до земли? Что со Степаном?" Однажды, проверяя свои запасы, путники убедились, что медвежьего мяса осталось очень немного. Запасы японца давно уже кончились. Пришлось перейти на голодный паек. Ссылаясь на болезнь Андрея, Юко настоял, чтобы Андрей получал увеличенную порцию. Кроме того, он хотел отдать ему всю свою порцию риса, бывшего в его котомке. - Вы еще окажете мне услугу, когда мы придем к вашим русским зимовщикам, - говорил Юко, пытаясь убедить своего больного друга. Но Андрей не мог принять эту жертву и был неумолим. Тянулись бесконечные льды, торосы и трещины. Люди шли как во сне, поддерживая друг друга. Кроме Сурена Авакяна и Дениса, Андрей ни с кем не сходился близко. Этот же человек расположил к себе Андрея. Всей душой Корнев привязался к своему новому товарищу. Идя плечом к плечу по ледяным полям, они молчали, но даже это немое общение с новым товарищем ободряло. Наконец провизия кончилась. Остались только кусочки мяса, которые были для Андрея священными. Андрей без колебания предложил японцу включить их в дневной паек. Узнав их происхождение, Юко долго отказывался. Но Андрей был настойчив: он не хотел, чтобы еще один человек отказывался ради него от пищи. Когда на привале они впервые положили в рот кусочки смерзшегося мяса, Юко снял шапку и встал. - Почтим его память, - сказал он. У Андрея навернулись слезы на глаза. Его друг продлил жизнь не только ему, но и его новому товарищу. После этого случая к концу второго перехода Андрей увидел на горизонте груду льдин. Это мог быть ледяной вал, какие они встречали десятки, но острое волнение почему-то охватило Андрея. Юко был близорук, он ничего не мог рассмотреть. Андрей так ускорил шаг, что Юко едва поспевал за ним, смущенно улыбаясь. Чем внимательнее вглядывался Андрей в нагромождение льдов, тем учащеннее билось его сердце. - Земля! Земля! Юко, земля! - наконец закричал он и побежал. Сил было очень мало, и Андрей скоро упал. Все тело ныло, голова кружилась. Юко был далеко позади. Андрей решил подождать его. Наконец японец догнал товарища, и они вместе пошли к земле. По-видимому, это был один из островов архипелага Франца-Иосифа. Они достигли берега совсем измученные. Но на этот раз впервые за все путешествие они ночевали на земле. Собственно, земля эта мало чем отличалась от ледяных полей. Она была так же покрыта льдом и снегом, и только в редком месте можно было увидеть скалу, на которой не удержался снежный покров. Но все-таки это земля! Теперь они близко у цели! Ах, если бы иметь карту! Андрей был убежден, что остров Рудольфа теперь близок. Скоро они увидят друзей! Скоро они почувствуют тепло натопленного дома! Скоро, скоро они услышат голос Мира! Несмотря на утомление, Андрей проснулся раньше Юко. Он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить товарища. Японец спал беспокойно и бормотал бессвязные слова. Корневу послышалось чем-то знакомое имя: "Кими-тян". Наконец Юко проснулся. Следом за Андреем он выбрался из мешка. Его лицо осунулось за время перехода. Лишенное растительности, оно казалось юным. Они долго совещались, прежде чем избрали направление дальнейшего пути. Карту архипелага Франца-Иосифа ни Андрей, ни Юко вспомнить не могли. Решили идти от острова к острову в надежде наткнуться на жилье людей или на хижину брошенной зимовки со складом продовольствия. Тяжело было покинуть твердую землю и вновь ступить на лед. Несколько раз оглядывался Андрей на неизвестный остров. Ночевали они на льду. Отдохнув, снова двинулись, надеясь вскоре набрести на землю. Но остров не попадался. Оба товарища скрывали друг от друга тревогу. Сделали еще один переход, но никаких признаков земли так и не заметили. В этот привал был съеден последний кусочек мяса, завещанного Денисом. Друзья больше не разговаривали. Все было понятно без слов. Решили идти обратно, чтобы испробовать новое направление. Впервые Андрей заметил, что и Юко начал сдавать. Его походка стала неровной, он часто останавливался, чтобы отдышаться. Теперь Андрей пытался помочь товарищу, ободрял его. Они были в одном переходе от острова, когда услышали в небе гул. Оба только что