оворил он тоже по-русски, - я позволю себе заметить, что никто не давал вам права меня оскорблять. Вы сами вынудили меня к изложению моих мыслей. Мне необходимо место для опыта. А вы... вы... милостивый государь... - Да понимаете ли вы, товарищ... вы же бредите! Верно, что против войны надо бороться, так как она нужна только капиталистам. Но бороться надо силой организованного класса, а не одному ученому. Поймите, наконец, это! - К сожалению, у меня нет времени для политических дискуссии, к которым я не подготовлен. - Незнакомец нахмурился. - Джентльмены! Я тщетно пытался уговорить вас покинуть район опыта. Я вынужден принести вам свои извинения, но... я не могу больше считаться со случайными помехами. Я сожалею, джентльмены... Человек в галошах открыл зонтик и пошел к озеру. Моряк, наклонившись к Серджеву и Джимсу, тихо сказал: - Ребята, я, кажется, узнаю его. Это один из помощников моего босса, профессора. Надо думать, он рехнулся. Все трое неподвижно смотрели, как спускался к воде человек в плаще. Он остановился на обрывистой скале. Его черный силуэт выделялся на фоне далекой светящейся зелени. - Надо будет заварить горячих собачек, парни! Я захватил с собой целый пакет. Хорошие сосиски! Сколько времени-то? - И моряк вынул часы. - Тысяча три морских черта! Часы мои остановились. Джимс посмотрел на свои часы. Они тоже стояли. Огорченный моряк открыл заднюю крышку часов, где у него был вделан маленький компас. - Вот чудак, - продолжал он, - хочет прекратить войну! Пожалуй, легче сделать себе спасательный пояс из якоря... Эй! Что за наваждение? Компас мой напился рому! Вместо севера он показывает на ту скалу, где стоит этот чудак! Все посмотрели на раздраженного человека под зонтиком. Тот взмахнул рукой, и в воздухе что-то блеснуло. Предмет полетел неожиданно далеко и упал в воду. Человек неуклюже спрыгнул со скалы и со всех ног пустился бежать. Вскоре он скрылся за деревьями. - Конечно, сумасшедший, - заявил Серджев, пожав плечами. - Эй, ребята! Компас мой теперь показывает на середину озера. Чудеса! Свистать всех наверх! Начинается шторм! Действительно, с озером происходило нечто необыкновенное. - Серджев, ущипните меня, пожалуйста, или расскажите, что видите сами, - прошептал перепуганный Джимс. В середине озера, на том месте, где упал предмет, с шипением поднимался столб пара. Через несколько секунд там образовалась воронка. Из нее со свистом стал вырываться пар. Минуту назад лениво-спокойное озеро забурлило. Воронка с каждым мгновением расширялась, превращаясь в огромный кратер. - Кажется, стало видно дно, - буркнул Серджев. Отхлынувшая от берегов вода ринулась затоплять образовавшуюся брешь. Но, попадая в кратер, новые массы воды, словно соприкасаясь с раскаленным, неохлаждающимся телом, превращались в пар. Выброшенное кратером туманное облако окутало окружающий лес, клубясь в верхушках деревьев. Меньше чем в пять минут все горное озеро было осушено и превращено в туман. - Серджев... мистер Серджев! Где же вы? Я ничего не вижу... Голос пропал, как в вате. Лошади тревожно ржали. Моряк беспрестанно ругался. Густой теплый туман застыл в воздухе. Трудно сказать, что именно произошло в следующие минуты: подул ли с гор холодный ветер или свершилось еще что-нибудь. Во всяком случае, необычайное облако пролилось дождем. Что это был за дождь, отлично почувствовали наши путники. На несколько минут вода буквально повисла в воздухе. Затем она ринулась вниз с грохотом горного обвала. Она била, давила, хлестала... - Держитесь за деревья, ребята! - заорал моряк. Дымящиеся струи мчались в котловину озера. Вода достигла пояса. Люди судорожно хватались за деревья. - Это же кипяток, мистер Серджев!.. Спасите! У меня в Стаунгтоне маленькая сестренка... Спасите, мистер Серджев! - Клянусь дном океана, мне залило мою трубку! Эй! Лево на борт! Прячьте голову в карман! Но каждый мог кричать только сам для себя. Низвергавшийся с неба водопад заглушал все. Ливень кончился через несколько минут. Вода озера по крутым берегам стекла обратно, оставив в лесу поломанные ветви, торчащие стволы, перевернутую повозку с напоминающей гаубицу цистерной. Жалкие, мокрые люди беспомощно глядели друг на друга. - Если это сумасшедший, то опасный сумасшедший! - сказал Серджев. - Джентльмены! Не хочет ли кто горячих собак? У меня в телеге был целый пакет сосисок. Они наверняка сварились. - Идите к дьяволу! - сказал мрачно Джимс. - Больше мы вам не работники. - Пойдем, - позвал Серджев, - телега уже больше не поедет. Из ближайшего пункта мы пришлем вам помощь, старик. Джимс выжимал воду из своего костюма. Ноги его по щиколотку были в грязи. - Да, теперь я понимаю, зачем нужны были галоши! - вздохнул Серджев. Простившись с моряком, Серджев и Джимс поплелись по дороге, еле вытаскивая из грязи ноги. Вид у них был жалкий. Мокрые и худые, они походили на ощипанных птиц, вздумавших прогуляться по болоту. Пройдя несколько шагов, Джимс вспомнил про Ирландца, передумал и вернулся к старику с цистерной. Серджев пошел один, насвистывая. Хорошенько обдумав все случившееся, он решил молчать. Все-таки политическому эмигранту лучше быть подальше от полиции. Глава III. СБРОШЕННАЯ МАСКА Страшное огненное облако, близкая гибель и, наконец, почти чудесное спасение сказались на дочери профессора Холмстеда: она стала задумчивее, не прыгала больше по дорожкам парка на одной ноге и не надоедала Вельту требованиями отправиться на лыжную прогулку в горы. Как-то сразу из девочки она превратилась в девушку. Она даже почувствовала себя обязанной заниматься со своим спасителем Кэдом. Правда, занятия она любила обставлять самым необыкновенным образом. Кэд должен был забираться с ней вместе или на ветви старого дуба, или на крышу виллы. Сегодня местом своих занятий они избрали только что организованную лабораторию низких температур, где с компрессоров для сжатия водорода не убрали еще промасленной бумаги. Мод разложила перед собой тетради Кэда на лабораторном столе, смешно надула губы и важно сказала: - Кэд, я недовольна вами: вы опять ничего не выучили. - О леди! Кэд много-много работы... Босс посылал его в Нью-Йорк. - Ах, так? Отец хочет мешать нашим занятиям? Я ему задам! Я его заставлю самого с вами заниматься, и вы сделаетесь тоже ученым, Кэд! Лицо Кэда растянулось в улыбке: - Мистер Холмстед делал уже так, что Кэд перестал быть дикарь - он стал человек... Мод вздохнула и, подперев подбородок ладонями, задумалась. Кэд почтительно ждал. - A у вас в Корее бывает снег? - внезапно спросила Мод. - Кэд родился не Корея - Карафуто... Сахалин... Там снег бывает совсем часто. - А японцев вы любите? Кэд помрачнел: - Кэд ненавидит японца. Мод спохватилась: - Что же вы не отвечаете мне урок? - Простите, мисс Мод! - послышался гулкий бас. - Ах, это вы, Ганс! - радостно закричала Мод. - Едва нашел вас, мисс Мод. Вы, вероятно, забыли, что мистер Вельт ждет вас у пруда? Мод расхохоталась и всплеснула руками: - Ай-ай-ай, совсем забыла! - Потом вдруг покраснела и стала собирать тетради. - Кэд, вы меня простите... Девушка поспешно выбежала из лаборатории, понеслась было бегом по дорожке, но вдруг остановилась и, важно ступая, медленно направилась к пруду. Еще бы! Ведь ей в первый раз в жизни назначили свидание. Конечно, это ужасно неловко, что за ней надо было присылать шофера Ганса. Но это ничего! Мод закинула назад голову, встряхнула волосами и пошла еще медленнее. Из-за чугунной решетки за ней наблюдал человек в котелке. Сейчас он сильно отличался от жалкого, вымокшего и грязного рабочего с лесозаготовок - Джимса, принявшего недавно столь необычную ванну. Однако это был он. Вынув свою записную книжку, он аккуратно записал, что дочь профессора была в лаборатории низких температур. Так и должен был поступать человек, попавший в число сыщиков частного сыскного бюро, охранявших лабораторию Холмстеда от постороннего любопытства. Вельт еще издали увидел неторопливо идущую девушку. Стройный, подтянутый, он бросился к ней навстречу, взял ее руки в свои, но она неловким движением высвободила их и покраснела. - А я совсем забыла о своем обещании... - сказала она, может быть извиняясь, а может быть немного лукавя. - Сядем? - предложил он. - Сядем, - согласилась девушка и уселась, поджав под себя ноги. Помолчали. Мод подперла подбородок ладонью. Сердце ее колотилось. Ведь это же было ее первое свидание! Почему он молчит? О чем надо говорить в таких случаях? Наверно, о стихах. - Вы умеете писать стихи, мистер Вельт? - Я? - удивился Вельт, но потом смутился. - Откуда вы это знаете? - спросил он тихо. - А я не знаю, - призналась Мод. Вельт вздохнул. Мод - тоже. Ей становилось скучно. Право, читать о свиданиях куда интереснее! - Я прочту вам, мисс Мод, свое стихотворение, если вы только никому-никому об этом не скажете! - Пусть кошка научится плавать, клянусь дном океана, якорь мне в глотку, если скажу кому-нибудь слово! - выпалила Мод. Вельт испуганно посмотрел на девушку. - Это я слышала от того седого джентльмена, который приходил к отцу на прошлой неделе, - объяснила Мод, оправдываясь. - Ну, читайте, читайте! Вельт встал и, глядя вдаль, начал: Ни горестных тревог Несмытую печать, Ни сердца твоего Бездонную печаль Улыбкою не скрыть, Как трепетной чадрой, В забвенье не зарыть Напетого тоской... Улыбкою не скрыть, Как трепетной чадрой, Ни горестных тревог Несмытую печать, Ни сердца твоего Бездонную печаль. Вторую половину стихотворения Вельт прочел совсем тихо и грустно, скрадывая неудачные рифмы. Мод изо всех сил старалась настроить себя на лирический лад, но у нее ничего не получалось. Вельт сел рядом с девушкой. Мод не шевелилась, а он, не отрываясь, смотрел на нее. Она чувствовала его горячее дыхание у своего уха. Почему-то она подумала о том, что он противно сопит носом. В ту же минуту Вельт схватил руками ее голову и запрокинул назад. Она увидела его губы. Тонкое тело девушки напряглось, как стальная пружина. Вельт только слегка задел горячими губами ее щеку. Еще усилие - и Мод вырвалась и вскочила на ноги. На глазах ее были слезы. - Как вы смеете!.. Как вы смеете!.. - шептала она. Вельт тоже вскочил. - Наша постоянная близость... наши прогулки... позволили мне надеяться... - взволнованно говорил он. - Вы думаете, вам все можно? - запальчиво кричала девушка. - Если ваш отец миллионер, так думаете, вам можно целовать девушек на берегу пруда? Вот я все расскажу отцу и мистеру Кленову! Тот никогда не лезет с поцелуями... Вельт не знал, куда деться. - Простите, - сказал он, сгибая свой стек. Потом он резко повернулся и пошел по направлению к лаборатории низких температур. Чем дальше уходил он от пруда, тем большая злоба овладевала им. К дверям лаборатории он подошел совершенно взбешенным. Его взволнованный вид был немедленно отмечен в книжке мистера Джимса, отличавшегося необыкновенной аккуратностью, за что он и пользовался благосклонностью английской разведки "Интеллидженс сервис". Мод некоторое время сидела у пруда и бросала камешки в воду. Трудно было решить, кто из двух ассистентов отца ей больше нравится - Вельт или Кленов. Вот если бы Кленов тоже попробовал ее поцеловать, тогда, пожалуй, она не возражала бы. "Но он ни за что не попробует!" - обиженно подумала она. "Надо идти заниматься с Кэдом!" - вздохнула Мод и пошла по дорожке. Наблюдая за идущей девушкой, мистер Джимс размышлял, как ему проследить за каждым шагом "повелителя мира", пребывающего в ассистентах у профессора Холмстеда, и одновременно разузнать о местонахождении таинственного Ирландца, угрожающего благополучию Великобритании. Внезапно что-то пролетело мимо него и ударилось о землю. Инстинктивно мистер Джимс взглянул вверх. В тот же миг котелок его свалился. Прямо над ним, рядом с полупрозрачными перистыми облаками, в небе плыло огненное облако, окаймленное фиолетовой дымкой. От его сияния окрашивались края соседних облаков. Мистер Джимс почувствовал, что пахнет гарью. Взволнованный необычайным явлением, он огляделся. В двух шагах дымился какой-то предмет. Сыщик нагнулся. В руке его оказалась обгоревшая ворона. Мистер Джимс брезгливо бросил обугленную птицу на землю. Холодный пот выступил у него на лбу. После того как Мод Холмстед вышла из лаборатории, Ганс с презрительным видом подошел к столу и стал перебирать листки бумаги с каракулями Кэда. - Положите бумажки, мистер Ганс, - сказал Кэд. - Но-но-но! - рассмеялся Ганс. - Не горячись, а то желчь разольется и ты еще больше пожелтеешь. - Чего надо? Чего надо? - скороговоркой забормотал Кэд, поднимаясь. - Я никогда не думал, - продолжал Ганс, - что у мисс Мод есть склонность дрессировать животных и даже обучать их грамоте. Кэд побледнел. На скулах его выступили красные пятна. - Еще раз... Еще один раз... Что сказал? - Я попрошу босса подарить мисс Мод обезьянку. У Кэда будет товарищ по ученью... и, верно, более способный! Ха-ха-ха! Седеющие волосы Кэда поднялись на макушке. Так поднимается шерсть у хищника. - Кэд терпел... Кэд заставлять... извиняться Ганс... - Что? - расхохотался гигант. - Ах ты желтая мартышка! Он подошел к низенькому Кэду и щелкнул его по широкому носу. Кэд согнулся и зашипел. Ганс, подбоченясь, стоял перед ним. Вдруг Кэд незаметным молниеносным движением как будто слегка коснулся горла Ганса. Гигант захрипел, взмахнул руками и повалился на пол. В этот момент дверь отворилась, и в лабораторию вошел Вельт. - Что вы делаете? - закричал он, увидев, что Кэд душит Ганса. Кэд не обернулся. На губах бесчувственного Ганса появилась пена. - Мерзавец! Встать! - закричал, бледнея, Вельт. Кэд медленно повернулся. Что-то холодное, неприятное было в его взгляде. Кажется, он усмехнулся. Вельт взмахнул стеком, но его рука замерла на полпути. Ногти больно врезались в ладонь. Кэд с силой отбросил руку американца. - Мальчишка! - прошипел он. Вельт взорвался: - Лакей! Как ты, цветной, смел схватить руку белого? - Вы ответите за ваши действия! - произнес Кэд. - Я требую извинений! Вельт выронил стек и попятился назад. Перед ним стоял незнакомый низенький человек с багровыми пятнами на лице, с опущенными уголками рта, весь напряженный, собранный, словно приготовившийся к прыжку. - Проклятье!.. Какую чушь несете вы, Кэд! - Не Кэд, а Кадасима, мистер Фредерик Вельт! - прошипел низенький человек. - Я требую извинений, господин ученый. Вы оскорбили офицера японской императорской армии! Секунду Вельт не понимал еще, кто стоит перед ним. - Кадасима... - произнес он, невольно отступая. Маленький японец надвигался на него. Неторопливым движением он достал из кармана очки в золотой оправе. Никогда прежде полуграмотный кореец Кэд не пользовался очками. По изменившемуся лицу Кадасимы проползла усмешка. Вельт увидел редкие, выпяченные вперед зубы. Ему стало не по себе. Он уперся спиной в стену. Рука Вельта потянулась к карману. Кадасима усмехнулся еще раз, и в следующий момент Вельт судорожно дернулся и упал на колени. Низенький японец выворачивал ему руку. - Ах, господин "белый"! Каково вам стоять на коленях перед "цветным"? Вельт скрипнул зубами, но не застонал. Между тем Кадасима ловко вынул из кармана Вельта револьвер. Потом неожиданно ударил американца ребром ладони по горлу. Вельт захрипел, привалился к стене и сполз на пол. Глаза его закатились и налились кровью. - Джиу-джитсу, сэр. Японская борьба. Учитесь! - Японец повернулся к двери и быстро запер ее на засов. - Приступим к переговорам, - сказал он, левой рукой ловко доставая из золотого портсигара папиросу. - Вы испортили мне все дело, едва не свели на нет те годы, которые я провел у Бакова и у Холмстеда. Любознательность ученого подсказала мне это полезное место для моей работы. Но я должен объяснить вам, коллега, что в жилах моих течет кровь, не позволяющая сносить оскорбления! У сынов древней страны Ямато есть свои священные законы. Оскорбленный дворянин или отвечает на оскорбление, или прибегает к благородному харакири. Но харакири - это величайшее уважение к врагу. Я не склонен проявлять его к вам. Вы можете сохранить вашу драгоценную жизнь, если выполните три условия... Первое, что мне нужно, - это краткая информация о сущности изобретения мистера Кленова. Я желаю знать, что за сила находится в руках у этого "испарителя озер". Второе: изложение тайны огненного облака. Я хочу знать, в какой связи оно находится с работами некоего ирландского революционера, рассчитывающего с помощью своих изобретений привести к гибели Британскую империю, в чем ему нельзя не сочувствовать. И, наконец, третье условие: сын американского миллионера Фредерик Вельт приносит свое извинение полковнику генерального штаба японской императорской армии Юко Кадасиме. Вельт молчал. Только теперь он смог вздохнуть. Какие-то посторонние мысли лезли в голову. Оказывается, если лежать на полу, то в окно видны верхушки деревьев. Как это странно! Приятно, что так тихо вокруг, и в то же время страшно. Дверь лаборатории заперта. Лабораторию стерегут, конечно, только снаружи. Взятый стариком самонадеянный сыщик Джимс делает обход. Боже, какой идиот! Неожиданно создавшееся положение показалось Вельту необычайно нелепым, и он не смог сдержать улыбки. Кадасима поднял с полу стек. - Если не ошибаюсь, коллега, вы изволили смеяться? - произнес он язвительно. Раздался свист рассекающего воздух стека, и ярко-багровая полоса перерезала лицо американца, пройдя по левому глазу. Вельт зарычал и вскочил на ноги. Маленькое дуло его собственного револьвера смотрело на него. - Успокойтесь, коллега! Вы хотели меня ударить - я ударил, теперь мы квиты. Вы слышали условия, на каких я оставляю вам жизнь? Угодно вам их принять? - Вы ошибаетесь, полковник. Я люблю жизнь, но не стану торговать ею. И я не боюсь вас! Стрелять в меня вам невыгодно: сюда придут сыщики и накроют вас... Вельт замолчал. Оба совершенно явственно услышали, как кто-то трогает снаружи дверь. - Не пробуйте кричать, коллега! Теперь мне нечего терять, - прошептал Кадасима. Вельт принял позу боксера. Предстояла схватка за право жить. Бокс против джиу-джитсу. Первым нанес удар Вельт. Это был прекрасный удар. Им можно было нокаутировать быка. Но японец был слишком легок. Он просто отлетел назад, ударившись спиной о дверь. - Я недооценивал вас, коллега! - прохрипел он. Вельт, не упуская мгновения, наступал. Как брошенный камень, метнулся вперед его кулак. Японец охнул и упал. Вельт хотел шагнуть к нему, но вдруг почувствовал, что его ноги сжаты ногами японца. Он хотел всей тяжестью обрушиться на противника, но Кадасима, лежа на полу, рывком повернулся. Американец неуклюже взмахнул руками и грохнулся на спину. Головой он с размаху ударился о станину компрессора. Грузное тело его только один раз судорожно дернулось. - Все! - сказал, поднимаясь, японец и стал искать упавшие очки. Очки разбились. Подобрав осколки и спрятав их в карман, Кадасима подошел к противнику и толкнул его ногой. Потом он оттащил обмякшее тело в сторону и накрыл бумагой с компрессора. Другим куском бумаги он вытер на полу красную липкую дорожку. Неподвижное тело Ганса, так и не пришедшего в себя, он также прикрыл ворохом бумаги. Сделав это, Кадасима отряхнул костюм и стал что-то искать своими близорукими глазами. Увидев в углу револьвер Вельта, он поднял его, осмотрел и сунул в карман. Подойдя к двери, японец осторожно открыл ее. Перед ним стояла испуганная Мод. Она заметила облако и стремглав прибежала сюда, но дверь почему-то оказалась закрытой. Японец опустил глаза. Девушке показались странными красные пятна на его скулах. - Мисс... забывай что-нибудь эта комната? - не поднимая глаз, спросил Кэд. - Где мистер Вельт? - Мистер Вельт... сильно быстро ушел. Девушка оглядела пустую лабораторию. Ворох бумаги в углу не привлек ее внимания. Кэд упрямо закрывал дверь. Мод взялась за ручку. Кэд с нескрываемой злостью захлопнул дверь, поспешно повернул ключ и положил его в карман. - Кэд, что вы делаете? Не говоря ни слова и не оглядываясь, Кэд зашагал к главному подъезду виллы. Мод шла за ним. Дверь у главного подъезда, в которую вошел Кэд, тоже оказалась запертой изнутри. "Боже мой! Что же это такое? С беднягой что-то случилось! Надо сейчас же позвонить по телефону мистеру Кленову, он должен быть в своей лаборатории". Глава IV. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ Кленов обернулся на звук открываемой двери и увидел Кэда. - Как, - удивился ученый, - разве уже пора обедать? Представьте, я не успел еще ничего сделать. - Нет, барин... Еще рано, рано. Обед еще сырой... Кэд пришел подмести пол, - на ломаном русском языке сказал слуга. - Ах, так!.. Ну хорошо. Тогда не обращайте на меня внимания. Мне только надо найти корень одного уравнения. Я очень благодарен вам, Кэд. Право, я мог бы сам... Так... общий интеграл... Японец зашел Кленову за спину и резко опрокинул его назад вместе со стулом. Кленов вскрикнул, но не успел опомниться, как был связан по рукам и ногам. Во рту, больно придавливая язык, торчал кляп. Японец поставил стул перед лежащим Кленовым и сел. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Японец полез в карман. Вынув оттуда лишь одну оправу от очков, он усмехнулся и положил ее обратно. Потом достал портсигар и не спеша закурил. - Вы удивлены, Иван Алексеевич? - начал Кадасима на чистом русском языке. - Обстоятельства, уважаемый Иван Алексеевич, говоря точнее - чрезвычайные обстоятельства, вынудили меня к столь поспешным действиям. Прошу вас рассматривать их только как меры предосторожности. Я льщу себя надеждой, что мы с вами сумеем договориться. - Японец откинулся на спинку стула и с наслаждением затянулся. - О, я знаю русских, точно так же, как и русский язык. Не правда ли, я недурно им владею?.. Что же вы молчите? Ах да! Я и забыл, что сам принудил вас немного к молчанию. Итак, давайте договариваться, Иван Алексеевич. Я вам освобожу рот, а вы дадите мне честное слово не кричать, Кстати, это и не поможет. С вашим опасным другом Вельтом я уже разделался. Профессор Холмстед не вернулся еще, как вы знаете, из лаборатории номер два. Одним словом, мы одни, Иван Алексеевич. Кадасима встал и, непривычно подтянутый, прошелся по комнате. Одну стену занимал огромный мраморный щит с желтыми вертикальными полосками шин. Для лабораторных нужд здесь можно было получить любое напряжение. Кадасима скользнул взглядом по табличке с надписью "2000 вольт" и усмехнулся. - Итак, мистер Кленов, - обернувшись, сказал он теперь на превосходном английском языке, - вы изложите мне сейчас сущность замечательного изобретения профессора Бакова. С помощью его вы собираетесь, вероятно, прославиться. Я не прошу вас, конечно, рассказывать о таинственной идее ирландского ученого, так опекаемого вашим шефом. Я прекрасно осведомлен, что ее скрывают также и от вас. Итак, того, что мне известно о вашем сверхаккумуляторе, как вы его называете, совершенно недостаточно. Я, желаю знать, каким путем можно добиться такой "концентрации энергии, как это можно сделать физически? С самого начала я пристально следил за достижениями профессора Бакова и вашими, как за достижениями своих собратьев по науке. Однако благодаря скверному характеру вашего друга Вельта и чувству достоинства, отличающему японского дворянина от остальных смертных, я лишен возможности продолжать свои наблюдения, интересующие меня с чисто научной точки зрения. К сожалению, теперь я располагаю слишком малым временем и вынужден прибегнуть к некоторому ускорению естественного хода событий. Изложив необходимые мне сведения, вы получите право пользоваться в дальнейшем жизнью по собственному усмотрению. Начинайте, мистер Кленов. Вы можете не бояться научных терминов. Я получил известное образование... в Кембридже. Некоторые мои труды имелись в библиотеке вашего покойного патрона, профессора Бакова, и, быть может, вам приходилось их просматривать. Неторопливой, пружинящей походкой японец подошел к Кленову и, помедлив несколько мгновений, вынул у него изо рта кляп. - Советую вам, Иван Алексеевич, принять мои несомненно гуманные условия, - закончил он, снова переходя на русский язык. - М-да... мистер... мистер... - Ах, простите! Я не представился вам, коллега. Право, это невежливо. Еще раз простите. С вами говорит полковник японского генерального штаба Кадасима. Вы удовлетворены? - Д-да... Вполне... - Кленов помолчал. - "Исследование конденсаторов как источников энергии", издание Кембриджского университета, 1907 год. Помню. Итак, мистер... Кадасима, я должен вам сказать, что никогда не предполагал делать тайну из моих работ. Я позволю себе заметить, что, как и профессор Баков, работаю только для науки, во имя блага человечества, во имя великих идей мира и прогресса. - Конечно, коллега, все это мне прекрасно известно. - Но, мистер Кадасима, вы плохо знаете меня. Я не привык уступать силе! - Кленов говорил по-английски, не желая, видимо, переходить на родной язык. - О-о! Коллега, эта черта характера называется, если не ошибаюсь, упрямством! Вы, вероятно, думаете, что я играю с вами - как это говорится по-русски? - в бирюльки? - Он встал и наклонился к Кленову. - Я не стану в вас стрелять, чтобы не производить шума, Иван Алексеевич, но... я напоминаю лишь вам, что мы находимся в Америке. Здесь электричество, господин доктор, применяют даже для казни! Кадасима выпрямился, решительно подошел к щиту и стал присоединять провода к шинам, подключаемым к высокому напряжению. Кленов пошевелил бескровными губами. Он понял, что хотел сделать японец. В это мгновение зазвонил телефон. По горной ухабистой дороге трясся "лексингтон". В нем, крепко держась за кузов, сидел профессор Холмстед. Он возвращался из своей лаборатории э 2, где после опыта имел со своим помощником длинный разговор. Этот человек был скромен и тих, начитан, образован. Но свою трубку он всегда раскуривал, зажигая страницы, вырванные из сочинений Шекспира. Не повышая голоса, он замечал, что и англичане, и вся их культура заслуживают той же участи, что и страницы Шекспира. "Только тогда Ирландия будет свободной", - говорил он. Это был страшный человек, но удивительный ученый. "Что за времена! Ирландец и Баков... И такие два изобретения делаются одновременно. Огромная ответственность лежит на мне! Но иначе и быть не могло, если решился приглашать на работу людей с сомнительным политическим прошлым". Старик вздохнул и взглянул на небо. Там, среди потемневших туч, резко выделяясь на их фоне, плыло огненное облако. Это летящее зарево казалось Холмстеду зловещим. Оно мчалось по направлению к горам, постепенно уменьшаясь в размере. Ирландец работал. Холмстед едва ли не впервые в жизни потерял нить своей мысли. Выглянув, он попросил шофера свернуть на проселочную дорогу. Дорога шла вдоль быстрой горной речки. Неспокойные струи слегка пенились, и на зеленоватой поверхности тянулись белые жилки и полосы. Вода походила на мрамор. Обрывистые склоны спускались к быстрине. Казалось странным, что этот маленький ручеек мог прорыть себе путь в такой толще. Постепенно река становилась спокойней. Воды становилось все больше и больше. Наконец пенные волны успокоились. За поворотом, где дорога проходила под нависшей скалой, показалась плотина. Река исчезла. Вместо нее огромным удавом сползала вниз металлическая труба, скрываясь в небольшом здании из красного кирпича. Автомобиль, скрипя тормозами на спуске, остановился около калитки. Профессор Холмстед, опираясь на палку, направился к домику под черепичной крышей. Навстречу уже шел инженер этой затерянной в горах гидростанции. - Хэлло, Сэндерс! Заехал к вам по двум причинам. Во-первых, я зол, как биржевик, потерявший в один день не меньше миллиона; во-вторых, я должен предупредить вас, что работы непоседливого ученика покойного русского профессора заставят нас скоро значительно увеличить нагрузку в лаборатории номер один. Инженер, пожилой, бритый и спокойный, крепко потряс профессору руку и пригласил его войти. Профессор вошел в уютное помещение. За стеклянной перегородкой почти беззвучно вращались турбины. - Придется вам перейти на круглосуточную работу. Это нам нужно для зарядки новых кленовских аккумуляторов. Инженер приподнял бровь и пододвинул профессору коробку с сигарами. Холмстед вытянул ноги, порывистым движением достал из кармана ножичек, обрезал кончик сигары и задумался. ...Поднявшись в свою комнату в мезонине, Мод бросилась к телефону. Долго никто не отвечал. Мод нервно вертела ручку индуктора. Наконец она услышала голос Кэда: - Да, да, леди... Кэд много-много не понимай... Он ходил по всем комнатам. Мистер Кленов и мистер Вельт нигде нет. Он сейчас быстро-быстро бежит парк... Трубку повесили. "Боже, что это? Значит, теперь Кэд в комнате Кленова! Что ему нужно там? У него было такое недоброе лицо... Как узнать, что там происходит? Неужели Кленов в опасности? Что делать?" Мод металась по комнате. "Ах, если бы увидеть... увидеть!" О счастье! Как она не подумала об этом сразу! Там, наверху, обсерватория отца. Из башенки, наверно, видно окно лаборатории. Там телескоп... Заскрипели ступеньки под торопливыми шагами. Кадасима повесил телефонную трубку и снова подошел к своему пленнику. В руках у него были концы проводов, присоединенных уже к шинам высокого напряжения. Не говоря ни слова, он стал обматывать левую руку и горло ученого оголенной проволокой. - Вы понимаете, надеюсь, Иван Алексеевич, что я должен спешить? Угодно вам начать свои объяснения? Иначе я буду вынужден включить две тысячи вольт на эти шины. Не спуская глаз с Кленова, японец подошел к щиту. - Вы убийца, Кэд! Вы преступник! - прохрипел ученый. Закрученный вокруг горла провод перехватил голос. Кадасима рассмеялся: - Преступник? Убийца? Как это все наивно звучит, коллега! Знаете ли вы, что, работая здесь, в лаборатории, над своими изобретениями, вы служите смерти! Вы становитесь соучастником массовых безжалостных убийств. Если хотите знать, то вы, Иван Алексеевич, во сто крат больше убийца, нежели я! Уничтожая вас, я спасаю десятки тысяч, а быть может, и миллионы людей! Кленов поежился. Японец взялся за рукоятку контактора: - Будете ли вы говорить, коллега? - Нет, мистер Кадасима! - твердо ответил Кленов. - Пока я работаю для науки, для ее высоких идей, я работаю для жизни. Это вы хотите заставить науку служить смерти! Но я не стану убийцей, мистер Кадасима! Лицо японца передернулось. - Я ненавижу вас, изобретатель! Вам удалось сделать то, о чем я мечтал многие годы... Я ненавижу вас! Мод вскочила из-за телескопа. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене. За окном были видны провода высокого напряжения. Плавной дугой провисая между чешуйчатыми изоляторами, шли они от высокой мачты, через трансформатор, к тому щиту, около которого стоял этот ужасный человек. Провода протянуты в каких-нибудь десяти футах от окна, как гигантские струны. Они даже гудят, тихо и печально. Этот звук песет смерть! С внезапной решимостью девушка бросилась к окну. Загремел упавший на пол телескоп. Схватив медную трубу, Мод прижала ее к груди... Внизу была земля, посыпанная песком аллея... Мод раздвинула трубу телескопа и что-то прошептала. Кадасима улыбнулся. Кленов в последний раз увидел его отвратительные зубы и закрыл глаза. - Я презираю вас! - сказал он и отвернулся. Снова выступили красные пятна на скулах Кадасимы. Еще более сузились маленькие глазки. - Хорошо, коллега. Если не я... если не Япония, то и никто другой, никакая другая страна не будет владеть вашим изобретением! Тело Кленова напряглось. Он силился порвать свои путы. В этот момент японец включил контактор... На секунду Кадасима скользнул взглядом по изогнувшемуся дугой телу и не спеша вышел из комнаты. ...Холмстед и инженер Сэндерс вздрогнули. Что-то щелкнуло, и тотчас завыла маленькая сирена. Зажглась красная сигнальная лампочка. Инженер вскочил. - Выбило масленик, профессор! - сказал он и побежал к щиту. - Профессор! Мистер Холмстед! - послышался через минуту его голос. - Я ничего не понимаю! Масляник выключило на линии лаборатории, в то время как там не предполагалось нагрузки. Вероятно, что-нибудь произошло! - Странно, странно... - шептал обеспокоенный старик, глядя на приборы. Масляный выключатель "вышибло" на линии, питающей Белую виллу. Сработали аппараты защиты, автоматически выключающие сеть в случае аварии или перегрузки на линии. - Да-да, странно... странно... Я обеспокоен. Я должен сейчас же ехать, - говорил Холмстед, тщетно пытаясь найти свою палку. - Право, сэр, в этом нет ничего особенного. Обычное короткое замыкание. Вот ваша палка... Простите, профессор, не эта дверь. Сюда, направо. Старик, задыхаясь, почти бежал к машине. Его нагонял Сэндерс, держа в руке шляпу гостя. Уже по одному виду профессора шофер все понял. Едва Холмстед вскочил, на подножку, автомобиль рванулся с места. Сэндерс смотрел вслед, растерянно вертя в руках шляпу профессора. Ветер раздувал седые волосы ученого. Всю дорогу Холмстед нагибался вперед, словно хотел этим прибавить скорость автомобилю. Его тощую фигуру на каждом повороте, на каждом ухабе кидало из стороны в сторону. Вот наконец и знакомый поворот, крутой подъем, чугунные ворота... Шофер отчаянно гудел, но на дорожке никто не появлялся. Прижав руку к сердцу, профессор соскочил на землю. К нему услужливо подбежал человек и поднял котелок. - Частное сыскное бюро! - отрекомендовался он. Старик смотрел словно сквозь него. - Что случилось? - Мы ничего не заметили, сэр! - сказал Джимс. Профессор нервно тряс калитку. За оградой было мертво. Мистер Джимс и шофер переглянулись. Холмстед стал неумело вставлять ногу в чугунный узор калитки, чтобы перелезть через нее. - Подождите, сэр! - услужливо сказал Джимс. Подскочив к воротам, он вынул из кармана звенящую связку. Повозившись с полминуты, он театральным жестом распахнул калитку. Угрюмый Холмстед быстро зашагал по дорожке. Растрепанные волосы его развевались. Сыщик и шофер шли сзади. Джимс вынул револьвер и спустил предохранитель. В напряженном молчании продвигались они вперед. Вдруг шофер остановился и протянул руку. Старик вскрикнул и, неуклюже подпрыгивая, побежал к флигелю. Плечи его странно поднялись, ноги казались непомерно длинными. Задыхаясь, он остановился на дорожке перед флигелем и склонился над тем, что лежало на песке. Шофер и сыщик сняли шляпы. - Мод! Мод! - шептал старик, ощупывая распростертое тело девушки. Джимс поднял с земли обгорелую трубку телескопа. Он посмотрел наверх. Там плавными дугами провисала линия высокого напряжения. - Короткое замыкание, - прошептал Джимс, указывая рукой на почерневший провод. - Мод! Мод! Девочка моя! - все повторял старый профессор. Мод слабо застонала: - Спасите... мистера Кленова! Профессор сделал жест рукой. Сыщик и шофер, как-то странно пригибаясь, бросились к Белой вилле. Через несколько секунд со стороны виллы послышались тяжелые удары. Это выламывали дверь. Особенно старался Джимс. Ярость при мысли, что кто-то опередил его, удваивала его силы. Дверь сорвалась с петель. Шофер и Джимс, пробежав коридор, на секунду остановились перед лабораторией. Держа револьвер в вытянутой руке, Джимс стал осторожно открывать дверь. На полу сидел Кленов и старался развязать руки. Увидев вошедших, он указал глазами на щит: - Не понимаю, почему нет тока! Ведь контактор включен. Только теперь Джимс заметил провода, соединявшие горло Кленова с шинами высокого напряжения. Он прыгнул к щиту и рванул рукоятку контактора. Шофер старался освободить Кленова. - Кто это сделал? - спросил сыщик. - Мистер Кадасима... из Кембриджа. - Какой Кадасима? - Кэд, Кэд! Полковник Кадасима. Мистер Джимс выхватил записную книжку. Освобожденный от пут, Кленов тяжело опустился на стул. - Все-таки, джентльмены, я не вполне понимаю... почему я жив? - смущенно сказал он, вертя в руках поднятый с полу кляп. - Насколько я могу догадаться, сэр, вас спасла мисс Мод, дочка профессора, - вежливо сказал Джимс. - Мисс Мод? - Да, сэр! Она выбросилась из окна обсерватории на провода высокого напряжения. - Выбросилась?.. Каким же образом это могло спасти меня? - Леди держала в вытянутой руке медную подзорную трубу, которой и замкнула провода, пролетая мимо них... Короче говоря, она, если сказать попросту, пережгла пробки. - М-да... не пробки пережгла, а вызвала короткое замыкание линии, - поправил Кленов задумчиво. Потом, словно спохватившись, он вскочил и нетвердой, но торопливой походкой пошел к выходу. Шофер направился за Кленовым, а Джимс с профессиональной тщательностью стал обследовать помещение. От его взгляда не ускользнуло ничто, даже недокуренная папироса Кадасимы и осколок от его очков. Мод сидела рядом с отцом на садовой скамейке. Она видела, как вышел из дома Кленов, как ускорил он шаг, направляясь к ней, как, наконец, побежал. С широко открытыми глазами он остановился перед ней. Мод улыбалась, а он, запыхавшись, говорил: - Как же так? Вы спасли меня... Это ведь очень опасно - прыгать из окна! - Я все видела в телескоп, мистер Джон, - слабым голосом произнесла Мод. - Но ведь... ведь можно было просто выбросить на провода трубу... - О нет, Джонни, - вмешался Холмстед, - труба могла отскочить и не замкнуть сразу двух проводов. Надо было крепко держать ее в вытянутой руке. - И я не могла поступить иначе, - добавила Мод и постаралась улыбнуться. Кленов совсем растерялся от этих простых слов: - Право, я не смею выразить... Я готов теперь для вас... тоже выпрыгнуть из окна. Он смотрел на Мод и словно видел ее впервые. Синие глаза, светлый пушок на щеке... Когда она выросла? Странно, почему раньше он не замечал, как она хорошо улыбается? Холмстед похлопал Кленова по плечу. - Все хорошо, что хорошо кончается, мой молодой друг! Вельт очнулся первым. В чувство его привела мучительная боль в затылке и левой половине лица, перерезанной рубцом. Шурша бумагой, он с трудом приподнялся и пополз к телу Ганса. По дороге ему попался стек. С проклятьем он поднял его. Разбросав бумагу, прикрывавшую Ганса, он с тревогой склонился над ним, но тут же вскочил возмущенный. Ганс храпел, он мирно спал: обморок перешел в сон. - Какая скотина! - процедил сквозь зубы Вельт и бесцеремонно толкнул Ганса ногой. Ганс сел, р