каждый его поступок она понимала, словно он предупреждал ее на каком-то им одним ведомом языке. Грязно-бурый водопад, в котором уже отчетливо можно было различить стремительное движение струй, свивавшихся в тугой жгут, неумолимо надвигался; но она совершенно не думала об опасности, в конце концов, риск был одинаков для всех, а главное - у нее продолжали звучать несказанные слова, родившиеся у них одновременно: если все-таки это конец, то будет еще доля секунды, чтобы прижаться плечом к плечу. И - вместе... А потом разом полетели экраны дальних обзоров - полыхнули черным пламенем; круговая панорама поселка погорела во вторую очередь, и только прямой экран, на котором росла бешено мчащаяся сверху вниз вода, был неуязвим. Уже в кольцевом вале закрутились поднятые со дна камни, полетели над водой вышвырнутые ошметки водорослей, а тут и пирс подвернулся, брызнули во все стороны куски бетона и арматуры; впереди всего понесся на гребне вала перевернутый катер и со скрежетом взмыл вверх по стенке ангара, и это был последний звук, а затем наступила жаркая тишина, и нечем стало дышать в неестественно уплотнившемся воздухе, запахло паленым - вроде бы от экрана, а на нем уже ничего не было видно, одна лиловая текучая мразь, и казалось, что льется она прямо здесь, стекая на пол и наполняя рубку удушливой вонью; и выключилось абсолютно все - темнота, и Варвара стояла спокойно и ждала, когда же это кончится, потому что до самого страшного не дошло - иначе Гюрг был бы рядом с нею. И все кончилось. Не то чтобы посветлело или что-нибудь включилось, а просто стало возможно дышать. - Ну что, Барб? - спросил Гюрг откуда-то издалека. - Над нами вроде чисто. - Она сама порадовалась, что голос ее звучит так обыденно, по-деловому. Так, была маленькая заварушка, но сейчас можно работать дальше. - Панораму, Ага! Заснули, альбатросы? Кажется, прозвище привилось. В темноте засуетились, защелкали, заскрипели, и вот уже на вогнутом экране поплыло изображение изуродованных улиц. Купола-дождевики стояли неповрежденные, но между ними был прорублен овраг, края которого продолжали змеиться трещинами и осыпаться; Варвара едва не ахнула вслух, когда увидела вывороченный Майский Дуб и разбросанный на довольно большое расстояние кустарник - кое-где он лежал даже на белых шаровых подушках силовой защиты. Когда ее выключат - это все обрушится на крыши. Амбарная площадь пострадала меньше; собственно говоря, там и громить было нечего, кибы успели затащить все валявшееся добро в колодцы и закрыть шапочками защитного поля; только плиты, уложенные десятки тысяч лет назад, не выдержали и теперь торчали углами; в промоине между ними стремительно неслась назад, к морю, чудовищно грязная вода. Из стены было выворочено несколько камней, и девушка с облегчением прикинула, что шалаш Тогенбурга должен находиться правее на добрых сотню метров, недалеко от ворот, и, следовательно, когда наружу, на обступивший Пресепторию кустарник летели выбитые из стены глыбы, несчастный козел должен был уцелеть. Командор облегченно вздохнул и выключил защитное поле. - Начнем считать раны, - сказал он.. - Ага, сколько человек, кроме нас, в поселке? - Одиннадцать, включая экипаж нашего корабля. - Чтоб завтра ни единого не было. А сейчас предупреди их, чтобы не лазали в канаву, даже если увидят там какое-нибудь добро... - Тут на пляже такого понакидало! - подал голос Кит. - Кликнуть кибов, что ли? - Кликни, кликни. Это как раз их дело. Люди пусть пока метров на пятьдесят к воде не приближаются. Оповести всех, Ага, и построже. Он распахнул дверцу и, задохнувшись густым воздухом, в котором висели еще не осевшие брызги, фыркнул. Потом вскинул руки и уперся в дверную раму, блаженно поводя плечами, словно скинув с них всю тяжесть обрушившейся воды. Варвара, осмелев, присела и пролезла под его рукой, выбираясь на крышу. - Самовольство на полубаке? - удивленно и насмешливо констатировал командор. - Я с мониторов никого не снимал. . Варвара мгновенно вспыхнула, словно ее, как котенка, поймали за шиворот. Она повернулась, чтобы занять свое место у экрана, и над дальним Ящеричным хребтом увидела удаляющуюся тучу. Смутная тревога поднялась и не давала успокоиться. - Сейчас самое время Водяному повторить свой трюк, - говорил Гюрг встревоженно, - так что следить за морем, но до появления новых феноменов съемки прекратить. Форафилами пожертвуем, пусть эта партия разбежится до минимальной плотности - скажем, единица на кубокилометр. Зонд поднять до... Барб, что случилось? Он шагнул на крышу и стал рядом, оборачиваясь и отыскивая причину Варвариного внимания. - Километров шестьдесят, - сказал он, оценивая расстояние до тучи. - Запас влаги не бесконечен, над горами он иссякнет. - Там Сусанин, - хрипло проговорила девушка. - Ну так что же? По сигналу тревоги они должны были задрейфовать и прикрыться, а отбой был предназначен только для поселка. Так что они там пересидят дождичек под крышей... - Что-то не так, - она упрямо замотала головой. - Что-то... Гюрг мгновенно оценил ситуацию. - Сусанин, Сусанин! Колонна, кто-нибудь, ответьте! - Он кричал в маленькую плошку персонального фона, а там, внутри рубки, уже слышался характерный свист - кто-то настраивал мощную стационарную рацию, которая при желании могла бы выйти даже на Большую Землю. - Связи нет, - встревоженно проговорил Ага. Варвара с какой-то благодарностью почувствовала, что ее ощущение тревоги разом было воспринято всеми, без сомнения или недоверия. Гюрг нырнул обратно в рубку. - Космодром, космодром! - вызывал он. - Когда была связь с колонной? - В одиннадцать ноль-три, - послышалось сквозь треск и шакалий вой помех, - сразу после начала движения. - Пробивайте связь, мы вылетаем. Эрбо, Кит, остаетесь на контроле побережья, если что - включить защиту и не снимать до моего возвращения. Остальные - за мной! Они мчались к вертолетной площадке, и Варвара беззвучно молила все небесные и подземные силы, чтобы ей не споткнуться, не отстать, чтобы примчаться к машине вместе со всеми, - и ноги отталкивались от земли легко и упруго, и она слышала этот звук - "топ-топ-топ", совсем как вчера, в тумане, когда Петрушка разбегался перед своими немыслимыми прыжками; и вот сейчас она чувствовала себя такой же легкой, сильной, что только подпрыгни - и у нее получится все не хуже, чем у Ригведаса. Вот те на, всего несколько дней рядом со стратегами, и все по плечу. Всемогуществом, оказывается, можно заразиться. Ну, это кстати, сейчас оно понадобится в полной мере. Маленький нелепый вертолет с двухэтажной кабинкой умудрился вместить всех. Когда он, закладывая крутой вираж, лег на левый борт, Варвара снова увидала тучу. На таком расстоянии водяного столба видно не было, но след его тянулся понизу, прочерченный по заросшим кустарником предгорьям Ящеричного хребта, словно процарапанный огромным когтем. Вертолет шел точно по следу, не рыская и не меняя высоты. Туча была теперь прямо по курсу, и видеть ее можно было только в лобовом колпаке, а его прочно заняли Хай и Ага. Все молчали, и в этом напряженном ожидании уследить за временем было совершенно невозможно. Вертолет шел гораздо быстрее обычной полевой машины, и пробитую плазменными путеукладчиками дорогу они не пересекли ни разу, так что девушке оставалось только гадать, насколько они удалились от побережья. Она тихонечко вытянула руку и глянула на часы: всего-навсего четверть второго. Сколько же могли пройти за это время тяжелые, неповоротливые грузовики? Ящеричный хребет они перевалили - это ясно: вон он, позади; дальше дорогу она помнила смутно, но что оставалось не меньше трех перевалов - это точно. За стеклом иллюминатора заклубился желтоватый туман. Похоже, что вошли в шлейф быстро мчащейся тучи. Внезапно над головой со скрипом съехала в сторону створка люка, тревожные глаза Норда под горестными - вразлет - бровями осмотрели всех, кто находился в нижней кабине. Так ничего и не сообщив, Норд исчез, но спустя полминуты в люк просунулась рука с двумя санитарными сумками. Первая сумка полетела в Шэда, вторая шлепнулась на колени Варваре. Вот так, без лишних слов ясно, что от тебя требуется. Шэд вдел руки в прорези, так что сумка по-кенгуриному пристроилась к его животу; Хай застегнул ему пряжку на спине. Варвара, поглядев, сделала то же, только пряжку застегнула сама. Снова стала ждать. Туман пошел клочьями, стало вдруг ясно, что это не туман, а дым, и багряно-лиловые заросли горного кустарника стали казаться языками пламени - наверное, от запаха гари. "Без паники, - сказала себе Варвара, - паниковать будем только по команде". Из верхнего люка снова высунулась рука и веером высыпала твердые карточки - снимок дороги, на которой четко просматривалась колонна машин. Теперь Варвара узнала место: этот перевал назывался Слюдяным, и грузовики взбирались по серпантину, когда грохочущий водяной тесак вспорол слоистый склон и в двух местах перерезал дорогу. Вертолет лег на правый борт, чуть не царапая осыпь, вильнул над серпантином, пересчитывая машины, и завис над провалом, куда, оскальзываясь на размытом склоне, пытались спуститься кое-как связавшиеся тройки и пятерки людей. Из провала валил тяжелый дым: горело мокрое. Тугие струи, разгоняемые вертолетным винтом, смахнули со склона остатки срезанного кустарника вместе с жидкой грязью, дым пугливо шарахнулся в сторону, и тогда стало видно, что метрах в пятнадцати ниже дороги между двумя глыбами застряла тупая кабина, отчаянно разбросав в стороны крепежные лапы, так что стала похожа на полосатого черно-оранжевого паука, пытающегося влезть по отвесному склону. Еще ниже горел коробчатый кузов - видно, при ударе об уступ грузовик переломился пополам, а может быть, в последний момент водитель успел нажать рычаг отцепления, чтобы облегчить кабину. Но тогда, выходит, он - внизу... Что-то разноцветное усеивало круто уходящие вниз осыпи, особенно много этого поблескивающего конфетти задержалось в разлапистых редких кустах, каким-то чудом прижившихся на каждом карнизике, в каждой выбоинке. Эта игрушечная пестрота показалась Варваре знакомой - ну точно, это же сотовые контейнеры, в которых последовательность емкостей задавалась цветом. Они весьма живописно смотрелись на стеллажах биолаборатории и, увы, содержали весьма горючие препараты. Горели труды полутора лет... Из верхнего люка почти бесшумно выскользнул Гюрг, и Варвара успела заметить, что от его пояса тянется наверх полупрозрачный канатик. - Лех держит связь и машину, - отрывисто проговорил он, - здесь - Барб и Ага, будете принимать... Внизу предположительно трое. Он продел левую руку в страховочную петлю и, отщелкнув ногой нижний люк, как-то очень обыденно, словно в дверь вышел, ухнул в пустоту. Канатик заскользил за ним. Варвара поежилась - по правде сказать, пустоты и высоты она боялась, не то что глубины в воде. "Прекратить самостоятельные спуски! - донесся снизу командорский голос. - Расчистить площадку для вертолета между третьей и четвертой машинами!" Еще пятеро разведчиков, торопливо застегивая массивные пояса, последовали за командором. Что ж они без масок и спецкостюмов, дым же внизу? Плохо им будет... Девушка встала на колени и, упершись в комингс, выглянула наружу: двое в кремовых костюмах уже стояли на крыше кабины, еще двое копошились где-то под нею. Плотный дым снова закрыл кузов грузовика, и еще двоих, ушедших на самое дно провала, совсем не было видно. - Приготовимся, - так же лаконично, как и командор, распорядился Ага. Он уже откинул узенькую коечку и теперь выдирал из стенных гнезд какие-то баллончики, сноровисто насаживая на них скошенные раструбы распылителей. Из верхнего люка свесилась голова Леха - носом книзу, и Варвара невольно подумала, что вот так, "вверх ногами", выражение лица очень трудно определяется. - Гюрг сказал, что шести хватит! - крикнул он и швырнул в Агу толстенькую розовую бомбочку с красным клювом. Ага перехватил ее и, почти не глядя, отправил в люк, чуть не задев отшатнувшуюся девушку. И еще одну, и еще - все заказанные шесть. - А что, если мимо?.. - робко заметила Варвара. - Самонаводящиеся. У бомбочек развернулись небольшие стабилизаторы, что-то закрутилось, тоненько запело, они стали похожи на поросят, висящих пятачками вниз и отчаянно крутящих хвостиками. Несколько секунд они держались стайкой, а потом, наращивая скорость, пошли прямо в центр дымового облака. Но не дошли - оттуда проклюнулись голубовато-лиловые язычки лопающихся прямо в воздухе контейнеров. Горел спирт, а точнее, заспиртованные препараты, а потом уже рвануло по-настоящему, так что кабина, застрявшая выше, подпрыгнула и начала тихонько соскальзывать с уступа, намереваясь кануть в сгустившийся дым. Это ей удалось только наполовину, видно, спасатели успели закрепить ее с помощью канатов, уже протянутых сверху, с дороги; она закачалась, как опутанное паутиной насекомое, вместе с фигурками в блестящих, не тронутых гарью и копотью костюмах, прилепившихся к ней. - Можно было бы поднять ее нашим вертолетом... - заикнулась было Варвара, но Ага только фыркнул и пробормотал что-то очень древнее о микроскопе и забивании гвоздей - девушка ткнулась носом в свою сумку и твердо решила больше голоса не подавать. Как и все биологи, она прошла фельдшерскую подготовку и содержимое сумки знала наизусть, чтобы любую нужную вещь можно было достать в темноте на ощупь. Но применять свое умение ей предстояло впервые, и странное дело - это ее нисколько не волновало. Снизу раздалось многоголосое шипение, видимо, начали действовать противопожарные баллоны, и что-то почти беззвучно лопалось, отчего теплые волны упруго подбрасывали вертолет, и Варвара не заметила, что один из канатиков быстро скользит вверх. Из нижнего люка вдруг высунулась рука в перчатке, похлопала по комингсу и резкий голос произнес: - Первый! Ага бросился ничком на пол, свесился наружу и рывком поднял в кабину неподвижное тело. Это был один из космолетчиков, и Варваре стало нестерпимо стыдно за мгновенное чувство облегчения - не свой... Все свои. А кому больнее, тот... своее, что ли. Ага кивнул Варваре, она поняла и взялась за ноги, вдвоем они уложили своего первого пациента на коечку, и Ага привычным движением прежде всего пристегнул крепежные ремни, на всякий случай. Всмотрелся в неподвижное, словно спящее, лицо и уже намеревался приступить к какой-то процедуре, но из нижнего люка, легко подтянувшись, явился Норд, останавливающим жестом поднял руку в перчатке: - Гюрг велел оставить как есть, похоже на переломы ребер с обеих сторон, так что командор всадил ему целую канистру анабиотика. До новой площадки продержится, а здесь, в полевых условиях, можно что-нибудь и напороть... - Как остальные два? - быстро спросил Ага, и Варваре почудилось, что вместо "как" прозвучало "кто". - Одного уже подымают, а другой... другой на дне. Гюрг сам полез. Сумка с медикаментами у Шэда, а анабиотик лошадиными порциями вкатывает Гюрг. Диагноз устанавливает тоже Гюрг. И в провал, грохочущий непрекращающимися взрывами, лезет он же. А она должна стоять над этим совсем незнакомым ей человеком и ничего не делать, потому что так велел тоже Гюрг. Она присела на корточки возле койки и попыталась прислушаться к тому, что происходило с этим человеком. Но ничего для нее не прояснилось, человек был туго спеленут искусственным оцепенением, когда ради того, чтобы задавить боль, гасят все остальное в организме, где только сердце едва уловимо мерцает. Она взяла руку, попыталась нащупать пульс - с непривычки ей это не удалось, и вдруг накатил панический страх: сердце не бьется! Варвара заставила себя прикрыть глаза, сжаться в комочек и придушить эту панику. В отряде стратегической разведки только и не хватало истерички! Все хорошо, пульс сейчас отыщется... И он отыскался, слабый, естественно, но не внушающий опасения. Как ее учили в таких случаях, она достала из сумки три ампулы кардостимина разной степени, на всякий случай считая бугорки на донышке, - необходимая мера для тех, кто применял препараты скорой помощи в темноте или вслепую, - и приклеила их на правое плечо своего пациента. Теперь если что, не надо будет тратить даже секунды на розыски лекарства. Она уже приготовилась сидеть так на полу и ждать этого "если что", как в днище ударили и кто-то крикнул: - Второй! Из люка стали вырастать руки. Вернее, то, что было когда-то руками, а сейчас напоминало две обугленные ветки, с которых свисали ошметки чего-то красного и пузырящегося. Затем медленно показалось лицо, совсем знакомое лицо, которое Варваре не хотелось узнавать, потому что оно было не изжелта-смуглым, как всегда, а белым и тоже каким-то остановившимся. Глаза Сусанина были прищурены больше чем обычно - сейчас за все время подрагивающими ресницами видны были только донельзя расширенные болью замершие зрачки. Варвару он как будто и не узнал. Высунулся из люка наполовину - кто-то подталкивал снизу - и рухнул лицом в пол, продолжая поднимать над головой руки, чтобы их ничего не коснулось. Варвара метнулась к нему, вцепилась в воротник, рывком приподняла, крикнула спешащему на помощь Аге: - Руки, руки держите! Ага сообразил, плюхнулся на пол и обхватил Сусанина сзади, поддерживая руки, обожженные до локтя. Голова Сусанина запрокинулась и легла ему на плечо. - Хорошо, - шептала Варвара, - все будет хорошо... Она никогда не говорила таких слов - ни людям, ни зверью; это были не ее слова и не ее тон. Но сейчас нужно было так, и она не смогла бы сказать, откуда она знает, а как именно нужно. Она выхватила из-за пояса свой неразлучный нож, откромсала обгоревшие рукава и, безошибочно найдя баллончик с регенопластиком, принялась осторожно напылять на изуродованные, кровоточащие руки спасительную пенистую пленочку. Мимо нее кто-то проскакивал снизу вверх, качался и уходил из-под ног вибрирующий пол, потом явился Гюрг, неизвестно откуда, присел рядышком на корточки, осторожно похлопал Сусанина по щеке; тот резко открыл глаза, словно только и ждал этого пробуждения. - Точно - трое?.. - спросил командор, пытливо и цепко приглядываясь не к губам, а к глазам, точно оценивая, а можно ли будет верить ответу. - Трое. Гюрг исчез наверху. Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара, продолжая методично обрабатывать сантиметр за сантиметром то, что недавно было человеческой кожей, на миг замерла и вопросительно глянула на Агу. Тот, кося глазом на Сусанина, снова прикорнувшего у него на плече, тихонечко покачал головой. Вертолет шел полукругом над опадающей шапкой дыма, нацеливаясь на расчищенный между машинами участок шоссе. Краем глаза Варвара заметила две светло поблескивающие фигурки, зависшие на переплетении тросов, спущенных вниз от грузовиков. Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела. Она закончила с одной рукой и принялась за другую, так же уверенно и безукоризненно, словно делала это не впервые в жизни. Правда, и регенопластик был не совсем такой, как на тренировочных занятиях, а эластичнее, послушнее. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. Впрочем, это Варвару не удивляло: здесь, в Голубом отряде, все было лучшее - и вертолеты, и медикаменты, и сами люди. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Зарядилась от окружающих. Индуцированное всемогущество, так сказать. Раньше она все время мучилась какими-то сомнениями, собственной неуместностью, неприспособленностью. Теперь она была на своем месте, вернее, на одной двенадцатой части того места, которое занимала под всеми солнцами Вселенной стратегическая разведка. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. К такому, выходит, привыкаешь очень быстро. О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора. Это, собственно, Варвару тоже не касалось - она делала свое дело, сосредоточившись на нем целиком. В регенопластик входила целая гамма легких анабиотиков, так что Сусанин уже просто спал и, вероятно, видел вполне счастливый сон. Аге вряд ли было удобно так долго поддерживать сзади его руки, держа их за локти, но пока был нанесен только тоненький слой, которому предстояло превратиться в кожу, а теперь еще надо было покрыть все это толстой пенной защитой, упругой и неуязвимой для всего на свете, кроме одного специального растворителя. Варвара взялась за новые баллончики, приноравливаясь работать сразу двумя руками, но тут же почувствовала, что за спиной стоит Гюрг. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак - одними ресницами: "У меня все в порядке". У них это очень здорово получалось - разговаривать ресницами. - Нет, - негромко возразил Гюрг, - так неудобно. Сейчас... Он достал из верхней кабины узенькие носилки и закрепил их, уперев концами в стенки. Потом они с Агой бережно водрузили на них Сусанина лицом вниз, так что голые руки его свешивались с обеих сторон. Варвара присела под носилками - да, так было много удобнее. Распылители посвистывали дуэтом, наращивая толстый слой упругой пенозащиты. Все было правильно. - Через неделю заживет, - облегченно вздохнул Ага, поднимаясь и растирая затекшие ноги. - Если чесаться не будет, - Гюрг был хмур. - Ты останешься, а вы, Барб, вместе с Шэдом переправите раненых на новую площадку. Встречный вертолет оттуда уже вылетел. - А туча? - вспомнила Варвара. - Ушла на северо-восток. На карте материка этот район значится как "Амбы". Варвара смутно припомнила снимки, сделанные с воздуха, - словно расчерченные по линейке столпообразные плато, разделенные глубочайшими каньонами. А геологи-то ломали головы, каким образом Степанида оказалась разрисованной в клеточку, - феномен, доселе нигде не встретившийся. Достаточно было поэкспериментировать с такими вот тучами, а потом за несколько тысячелетий выветривание и сезонные дожди окончательно обособят каждый участок, превратив его в конан-дойлевский "затерянный мир". Вот куда бы добраться, там, наверное, зверье уникальное... - Я пошел, - Ага выпрыгнул из люка, освобождая место Шэду. Шэд, значит, здесь. Никому внизу он больше не нужен... - А... третий? - не удержалась она. - Мы его поднимем. Потом. - Кто?.. - Штурман-механик. И правда, ведь с Сусаниным обычно ездили летчики! - Разбился? Впервые на лице Гюрга проступило что-то вроде растерянности: - Возможно, нет... Но внизу оказалась одна тварь. В общем, его задушили. Да, чуть не забыл! Он полез за пазуху и вытащил несколько длинных перьев нежного апельсинового цвета. Издалека их можно было бы принять за убор райской птицы, но Варвара сразу заметила, что золотящаяся волнистая бахрома свисает только с одной стороны от основания - на Большой Земле такого не встречалось. И в то же время смутное воспоминание заставляло ее торопливо перебирать в памяти недавнее прошлое. Утренний туман над непроходимыми зарослями "черной стороны" и сказочные радужные создания, взмывающие над кустарником с легкостью птиц. - Перистый удав! - воскликнула она. - Но до сих пор его встречали только там, за Барьерным хребтом. - Я его вам достану, - торопливо пообещал Гюрг. - То есть то, что от него осталось. А сейчас - пора. Он наклонил голову и поглядел на ее руки - словно дотронулся. "Сейчас он скажет: и возвращайтесь быстрее!" - внезапно пронеслось у нее в голове. Сусанин всхрапнул, попытался перевернуться на бок - Варвара ойкнула, выронила баллончик и, крепко обхватив его плечи, прижала к поручням. Вернуться скорее - это ведь значит оставить их всех там, на новой. Их всех, которые до самого недавнего времени были "МЫ все". И оставить именно тогда, когда они в беде. Она беспомощно оглянулась на Гюрга. - Вы можете задержаться там столько, сколько вам будет нужно, - мягко проговорил он. Створка люка захлопнулась за ним, Варвара наклонилась и принялась шарить под скамейкой, отыскивая закатившийся баллончик. Вертолет свечой взмыл вверх, и левая рука Сусанина качнулась, оставив на щеке девушки липкую пенистую кляксу. - Ух, как заложил, др-раконий потрох, - сорвалось у Шэда. - Простите. А растворителя у меня нет, так что прилетите на Новую чумазой, - Перебьюсь. - Вы-то что дергаетесь? Эксперимент на нашей совести. - А я - не с вами? Шэд смутился. Варвара машинально терла щеку, и внутри нее что-то опускалось. "Можете задержаться там..." - Скажите, Шэд, а на кой лях я вам вообще нужна? - Ну, Варенька... - Без "ну" и без "Варенька". Не терплю. Отвечайте, как есть. - Ну, а уж коли "как есть", то сами видели - ситуации у нас, как говаривали в старину, сплошь и рядом "не штатные". Тут нужна одновременная оценка с самых различных позиций. А у нас разброса почти нет, сами видите, какие мы одинаковые. Посему не раз уже приходили к выводу, что не худо бы заполучить в отряд женщину и ребенка. Для полноты спектра, так сказать, экспертных оценок. И тут - вы... То и другое в одном лице. Только... - Что - только? - спросила Варвара, чтобы уничтожить даже следы сомнения. - Только одно и другое - не в равных степенях... Смотрите, встречный! Базовый вертолет, захлебываясь оборотами винта, проходил метрах в ста. "Борт стратегов, борт стратегов, медицинская помощь не требуется?" - тихонечко заверещала пуговка среднедистанционного фона, пришпиленная к лацкану Шэда. - Спасибо, справились. Новая к нашему приему готова? Пуговка несколько секунд оскорбленно молчала, потом, уже затихая, донесся голос, в котором Варвара наконец-то узнала Параскива: "Новая-то готова..." Шэд безнадежно махнул рукой. Всегда так: издалека кажется, что можно было действовать и оперативнее, и результативнее. - Минут через семь-восемь сядем, - предупредил он. Варвара машинально подняла руку, чтобы стряхнуть с себя копоть, и остановилась: комбинезон был испещрен бурыми прочерками, словно она попала под ржавый дождь. Вот как. "Грязь к нашему не пристает..." А это была не грязь - кровь. - Возьмите-ка, - проговорил Шэд, отцепляя пуговку фона и пришлепывая ее на лацкан Варваре. - Работает от теплоты дыхания. От его движения бурые шелушинки вместе с чешуйками сажи посыпались на пол. Кремовая похрустывающая поверхность куртки засияла девственной чистотой. - Дайте-ка... - Он по-хозяйски взял девушку за плечо, повернул к себе и бесцеремонно принялся счищать все остальное. x x x Сусанин спал беспокойно, подпрыгивая, точно его жалили, и продавливая гамак поджарым задом. Киб, качавший его, все время сбивался с ритма. Варвара вылезала из шезлонга, подбегала, бесшумно переступая босыми ногами, поправляла свешивающиеся руки, окутанные облаком пены. Увязая каблуками в мелколистной горной травке, подбиралась Кони, заглядывала осторожненько, чтобы не разбудить, и, конечно, будила - у Сусанина на нее был особый нюх. Тогда начинались препирательства, начальник биосектора жаждал вступить в свои права на новой территории, а Кони увещевала его совсем по-старушечьи, со всеми немыслимыми для нее "ладушками" и "сон - лучшее лекарство". Сон ему действительно был необходим: кроме ожогов, Сусанин основательно отравился, наглотавшись дыма со всем букетом испарений из горящего кузова. С химическими воздействиями справиться было легко, но среди горевшего были и биоактивные препараты, так что Сусанина скрутил целый клубок разномастных аллергий. Пилоту-механику, отлеживающемуся в палате со множественными переломами и не склонному к гамакам, досталось от пожара меньше, но тоже хватило. За больными неусыпно следили не меньше дюжины врачей - к счастью, дистанционно, - два киба и медбрат Дориан. Каким образом среди участников экспедиции обнаружилось столько людей с медицинскими дипломами, оставалось только гадать. И уже совсем непонятно, на каких правах тут существовала Варвара. Она просто осталась и все. Кормила, помогала при перевязках. Она знала, что, когда смывают защитное покрытие, начинается боль - словно прорывается все, накопившееся за целые сутки. А снимать надо, потому что сквозь тончайшую пленочку регенопластика проникнуть внутрь не может ничто, но вот наружу постоянно выбрасываются частицы отмершей клетчатки, прикрытая напылением грязь и вообще все постороннее. Все это надо было ежедневно удалять, и проще простого было бы на это время давать общий наркоз, но к любому виду искусственного сна у Сусанина возникла непоколебимая ненависть. Он предпочитал мучиться, но не спать. Когда грузная, но легкая на руку Манук Серазиан (как только теперь выяснилось - старший ординатор базового госпиталя) начинала неприятную процедуру, Сусанин покрывался гнедым крапом - аллергия на нервной почве - и замолкал. Едва Манук удалялась, он отыскивал глазами Варвару и принимался ругаться. Варвара, скинувшая свое форменное кремовое великолепие и облачившаяся в белый халатик, сидела с ногами в шезлонге и плела травяной поясок. Каждый залп брани обычно начинался в сослагательно-безличной форме: - Силы небесные, ну чтоб отсюда унесло всех этих милосердных и сочувствующих! Он устремлял свои рысьи глазки в просвет между деревьями, к которым был привешен гамак, отыскивая по-осеннему бледное, но еще теплое небо. Здесь, в долине, вообще было теплее, чем на побережье. "Совсем другие у него глаза, когда он не щурится, - меланхолично думала Варвара. - А ведь пожалуй, совершенно такие же, как у меня. Никогда не замечала". Сусанинские экзерсисы уплывали стороной, не задевая ее. - Медиков развели, доброхотов больничных - до Луны цепочкой не перевешаешь... На космодроме кто? Кто с телятами? - Половина наших людей там, да еще стратеги. Они не то что с телятами, они... они с сиренами морскими управятся. Но это невинное воспоминание привело Сусанина в бешенство: - Купили тебя на дежурную байку! Как дурочку... "Кончайте лазать в аварийный люк, выносите даму через центральный шлюз!" Варвара вспыхнула впервые за все эти дни. Но Сусанин уже переключился на другое: - Осел я, осел! Засадить всех летяг в первую машину - это ж надо было соображать! - Надо было по тревоге остановиться и прикрыться защитным полем, - наставительно заметила Варвара, только чтобы хоть что-нибудь ответить, и это окончательно взбесило Сусанина. - А вы ее объявили, эту тревогу? У меня рация на приеме без передыха, и от вас - ни черта всю дорогу! - Как - ничего?.. - осторожно переспросила девушка. - Тревогу приняли и здесь, и на космодроме. - Ни одна машина ни черта не слышала. Что мы, оглохли? Ну, тучу заметили, поздно, правда, но на кой ляд нам в тучи всматриваться? Полем прикрылись, но поле-то машину бережет, а не дорогу! У нас под носом как резануло - грунт из-под колес вон, машина как белое облачко парит, вся в защите, как в пене, я кричу: "Выбрасывайся!" - а куда выбросишься, если защита и дверцы заблокированы? Консервная банка... Он перевел дыхание и некоторое время бормотал себе под нос что-то уж совсем непроизносимое. - Но ведь кто-то выпрыгнул? - осторожно спросила Варвара. - Снял поле, вот и выпрыгнули. Двое. Трое остались. Штурман в рычаги вцепился, все пытался крепежными лапами кабину удержать, когда я кузов отстегнул... А Конрой... Опять последовало полутораминутное бормотание под нос. - С Конроем вы не виноваты, - тихонько заметила девушка. - А вот об этом только мне судить! - снова взорвался Сусанин. - И катилась бы ты со своими утешениями... Нечего тут мне сопли утирать! Начальник колонны за все в ответе, даже если бы это было и не с моей машиной. А уж то, что я его снизу вытянуть не сумел... - Да не мучайтесь этим, Евгений, если бы вы его и вытащили, все равно было бы поздно... На дне провала обитал перистый удав. Затаился, как будто ждал... - Врешь!.. - Да спросите хоть у Кони. Просто вереница жутких совпадений, предугадать которые было невозможно... - Слушай, Варька, я тебя не узнаю! Мать-примирительница. И всех по головке - утеньки мои, невиноватенькие! Тьфу! Кто это видел в дыму перистого удава? Это ж только в страшном сне может присниться! В темную сентябрьскую ночь! - Я видела перистого удава, - кротко заметила Варвара. - На той стороне, за Оловянными воротами. И все видели... - Вот именно, за воротами. Какая нечистая сила могла перенести его сюда? Варвара пожала плечами и не ответила. Она понимала, что Сусанин отчаянно борется с зудом, неминучим при форсированной регенерации кожи, и эта несмолкаемая брань позволяет ему отвлечься от своих ощущений. Но ведь и она смертельно устала - все последнее время ее жизнь протекала в катастрофическом многолюдье и неумолчных разговорах. Подумать некогда, не говоря уж о том, чтобы дать волю своему ведьмовскому чутью. - Мне командор перья со дна провала достал. Гада тоже обещался выудить. Останки. - Хм, командор... Опять нечленораздельное бормотание. А что - командор! Ее командор. Вот так, пусть примирится. Тем более что сейчас он не меньше Сусанина грызет себя за все случившееся. Хотя где гнездилась причина бешеного гнева Водяного, представить просто невозможно. И потом - вся эта цепочка, на конце которой - золотое перистое чудовище, притаившееся в осенней листве... в осенней... Осенняя, отмирающая, угасающая... Цепочка ассоциаций заплясала, как змейка на экране осциллографа, свилась в клубочек, старательно пряча смысл. Угасание защитного барьера, вот что. - Евгений Иланович, я на минутку... - Давай, давай! Она бросилась в тренажный зал, где ночевала на жесткой массажной лежанке, схватила свою куртку, поднесла к губам шоколадную кнопочку фона. - Командора, - выдохнула она. Кнопочка дохнула сложным шумовым переплетением свиста, шороха, неразличимых голосов. Потом все разом смолкло: десять из одиннадцати датчиков отключились. - Вы, Барб?-спросил незнакомый голос. Будь он ближе, теплее, она, наверное, смешалась бы - в первый раз говорила по СВОЕМУ фону со СВОИМ командором. Но голос был искажен, и за ним она не увидела нечаянно подрагивающей щеки, к которой так хочется приложить ладонь. - Появились некоторые соображения, - доложила она с излишней сухостью. - Есть основания полагать, что пси-барьер, проходящий по меридиональному хребту между Золотыми и Оловянными воротами, понизил свой порог. Перистые удавы на этой стороне не водились, Сусанин это подтверждает. Она сделала паузу, как бы проверяя собственные слова. Так бывает: скажешь вслух и произнесенное выявляет ошибки того, что в уме казалось безукоризненно логичным. ' - Что же из этого следует? - так же сухо заполнил паузу голос Гюрга. - А то, что туча с этим водяным тараном может не иметь ни малейшего отношения к вашему эксперименту. Пси-барьер перестал удерживать тех, кто наиболее приспособлен к миграциям, и была сделана попытка поставить перед ними дополнительную преграду. Это случилось ПОСЛЕ форафил, но не ВСЛЕДСТВИЕ. - Следовательно, это может повториться? - Не исключено, так что за тучами теперь придется приглядывать. - У вас все? - Все. Отбой связи. - Минутку, Барб! Когда вас ждать?.. - Не знаю. Она опустила пуговку и прижала ее к холодному пластику лежанки. В комнате воцарилась ломкая тишина. Подними опять этот крошечный диск - и снова возникнет голос. Ну?.. Она взяла пуговку и прицепила ее к поясу - чтобы нечаянно не дыхнуть в ее сторону. И вдруг вспомнила, что не спросила о том, что торчало занозой в памяти вот уже третий день. Разумеется, тут не до серых козликов, когда люди себе кости ломают и руки жгут, но все-таки... Но и тревожить командора еще раз по пустякам было неудобно. Варвара вздохнула и пошла в ординаторскую, благо там был установлен достаточно мощный фон, по которому можно было связаться с Пресепторией. К счастью, и Манук была на месте. - Манук Илириевна, можно мне вызвать свою старую лабораторию? Вдруг там кто-нибудь из роботов застрял. - Да ради бога, девочка! Чувствуй себя как дома. Может, пойдешь на крышу, позагораешь? Лица на тебе нет с твоим грубияном. - Ой, что вы, Манук Илириевна, он же такой хороший, вы его просто не знаете! Манук вздохнула: и кто в Пресептории не знал, что за сокровище этот Сусанин, от него уже не одна лаборантка ревмя ревела - и, тяжело ступая, выплыла за дверь. Варвара нашла на самодельной табличке код бывшей таксидермички и, почти не надеясь на успех, набрала его. К ее удивлению, ответ раздался немедленно: - Робот Пегас одна вторая. Хм, кто это его так обучил? Или самолюбие не позволяло именоваться Полупегасом? - Говорит Норега. Привет, Полупегас. Ты все время в помещении? Разве тебя не взяли вместе с оборудованием? - Взяли. Не меня. Нахожусь в помещении, исключая четыре часа двенадцать минут, затраченные на осмотр наружных стен базы. Все понятно. Ригведас отправлял все оборудование по описи и поэтому ограничился одним роботом, забыв о втором, то есть о второй половинке. А это, конечно, левый. - Вот что, милый: придется тебе еще раз осмотреть стены, но не изнутри, а снаружи. И все кусты, пещерки и ручейки, которые попадутся тебе за пределами стен. Максимальное удаление - пятьдесят метров. - Распоряжение считаю бессмысленным, так как мною произведен осмотр стен с наружной стороны с максимальным удалением в сто метров от основания кладки. - Стоп, стоп! А что тебе было поручено искать? - Одиночное млекопитающее, подкласс - настоящие звери, инфракласс - высшие звери, отряд - парнокопытные, семейство - полорогие, подсемейство - козлы, вид - настоящий козел, род... - Ну и зануда ты, братец! Не проще было сказать, что послали тебя на поиски Тогенбурга, только не рыцаря, а козлика, и не серенького, а беленького. И кто послал? Ригведас? - Отнюдь нет. Начальник отряда стратегической разведки. Его полномочия по отношению ко мне были подтверждены информаторием базы. - Бедный Гюрг, - пробормотала Варвара. - И ты, естественно, козла не обнаружил, - проговорила она без особой надежды. - Парнокопытного. - Козла я не обнаружил. Парнокопытные в указанной зоне не наблюдались. - Ну, а непарно? - Наблюден тапир. - Какой тапир? - Клетчатый. Варвара тихонечко застонала и жгуче пожалела, что не догадалась включить фоновую запись, - все-таки чувство юмора у Сусанина еще не атрофировалось. На полчаса он бы развлекся. - Тапиров на Степухе пока никто еще не видел. Живой был? - Отнюдь нет. Нарисованный. - Могу себе представить - кто-нибудь из здешних Пиросмани, украшавших ворота трапезной. И еще что-нибудь насчет тапиров, которые самые во Вселенной. - Отнюдь нет. Техника изображения мне неизвестна. Варвара задумалась. Полупегас, будучи роботом, органически не мог врать, и казус заключался в том, что ему были известны ВСЕ способы изображения животных - чем угодно и на чем попало. Ведь он был не каким-нибудь разнорабочим кибом, а специализированным роботом, сконструированным для нужд таксидермической лаборатории. Внезапная догадка не была невероятной, - напротив, чего-то такого и следовало искать если и не в самой Пресептории, то в ее окрестностях; и тем не менее дыхание перехватило, как при нырке в ледяную воду. - Ты... доложил? - Отнюдь нет. Распоряжений о непарнокопытных получено не было