над свадебным столом и первые капли, с языческим благоговением пролитые на траву Майского Луга. И она со своей щенячьей самонадеянностью, и Лерой - рядом. Живой. Она отодвинула пустую тарелку, стиснула локти и опустила подбородок на скрещенные руки. А что, если она больше никогда не вернется на Степуху? И вся остальная жизнь пойдет вот так, последним номером в чужой команде? Вроде запасного игрока... Но ведь она сама выбрала этот путь и сама решила больше никогда ни на йоту не отступать от того, что она называла "стать прежней Варварой". Стала. Так в чем же она была не права? Почему она сидит в этой консервной банке, как третий скоч? Значит, где-то все-таки была допущена ошибка. Просмотреть, как на видеоленте, все с самого начала, благо времени, тягучего и бесполезного, больше чем достаточно. И самое легкое найти это начало. Потому что было так... x x x Новая лихорадочно застраивалась. Вместе с отбывшими телятами на Большую Землю был послан непомерный даже по космическим масштабам запрос - люди, оборудование и еще и еще люди. Все это нужно было разместить, и уже не во времянках, а капитально. Новая становилась столицей, окрест планировались базы и поселки, особенно на побережье. Как и подобало столице. Новая в первую очередь обзаводилась музеями - действительно, какой смысл хранить экспонаты на складах, если можно было расположить их в доступном для обозрения месте? Строительного камня было навалом, площади не ограниченны, кибов вдосталь - сооружения росли, как грибы. Только что Гюрг с Оленицыным и кем-то из бывших маринисток закончил доставку сюда громадных каменных блоков, выпиленных из пресепторской стены вместе с золотым тайником. Сейчас эти блоки, снова сцементированные воедино, высились прямо посредине одной из центральных площадок, и кибы с молниеносной быстротой возводили вокруг сейсмоустойчивый каркас. Варвара терпеливо ожидала, когда же Гюрг со своими подручными покинет место стройки, - ей надо было сделать точнейшие снимки для отправки на Большую Землю со следующим же кораблем. Она старательно избегала таких встреч, но уж если все-таки им приходилось сталкиваться - не шарахалась в сторону, втайне изумляясь тому печальному спокойствию, с которым она освобождалась от захлестывающих ее воспоминаний. Еще бы, многолетняя привычка: когда ныряешь, тем паче неожиданно, обязательно глотнешь горько-соленой воды. Привкус соли еще оставался. Что изумляло ее гораздо больше, так это поведение Гюрга. Она боялась навязчивости, грубо подстроенных ситуаций, психологических силовых приемов. Ничего не было. Сначала девушка взвалила вину на Сусанина - несмотря на недвусмысленный отказ, начальник биосектора вел себя так, словно не сомневался в успехе. Варваре приходилось буквально на каждом шагу ставить его на место. Его заботливая фамильярность и неизменное "ты" только копили порох для неминуемого взрыва, и однажды, искоса глянув на Гюрга, Варвара почувствовала, что бывший ее командор так спокойно и снисходительно воспринимает все выпады Сусанина в сторону Варвары именно потому, что убежден в ее неуязвимости. А сам он не предпринимал ничего, будучи уверен, что рано или поздно это за него сделает случай. Так было и в то утро: Гюрг заканчивал работу с "Золотой кладовой", а Сусанин донимал Варвару результатами зондовой съемки. С тех пор как нападения на всякую аппаратуру как на воде, так и над водой внезапно прекратились, все имеющиеся зонды были брошены в район рыжих островов. Мешала постоянная пелена тумана, но инфракрасная и ультразвуковая техника кое-какие результаты давала. И главный вопрос, мучивший и Сусанина, и Варвару - куда же подевались аполины? - пока стоял на первом месте. - В радиусе ста миль - ни одной особи, представляешь? - кипятился Сусанин. - Полезешь под воду? Я сам буду страховать. Варвара только пожала плечами. Под водой она уже бывала, и с нулевым результатом, а страховка Сусанина ее не особенно приводила в восторг. Она бесцельно перебирала снимки, сделанные с разных высот, и дивилась собственной апатии. Хотя - ждать нечего, тоска беспросветная... Она подперла щеку рукой и бездумно глядела на юг, туда, где должно было находиться море. Они с Сусаниным расположились на крыше биокорпуса - в новом городке все здания сооружались на манер мексиканских гасиенд - ровная площадка, окруженная балюстрадой, хочешь - симпозиум проводи, хочешь - в пинг-понг играй. Как правило, чередовали и то и другое. Внизу метался Тогенбург, видно, съел что-то неподходящее, блеял и припадал к земле. Варвара не выдержала, подошла к перилам и свесилась вниз, и в тот же миг на горизонте полыхнуло давно не виденной грозой, и в промежутке между пирамидальными кедрами начало расти что-то очень далекое и призрачное, неправдоподобное и потому не страшное. Сусанин все еще бубнил что-то свое, а Варвара махала рукой, не находя слов, и он наконец понял, подскочил к ней и замер, глядя на вытягивающуюся вверх стрелу, оперенную белыми клубами. А потом все стало потихоньку таять. - Направленная аннигиляция, - тихо проговорил он. - Все-таки программа самоуничтожения была... - А кто на берегу?.. - обернулась к нему Варвара. - Никого, к счастью. Никого. Хоть на этот-то раз - никого. Пронесло. Так вот почему исчезли аполины! - Ну, будем надеяться, что это финальная катастрофа, - сказал Сусанин, в последние дни настроенный на беспробудный оптимизм. И следом за его словами прилетел грохот, запоздалый и никого не способный напугать. Но люди только сейчас почувствовали что-то неладное и повыскакивали из помещений, справедливо опасаясь землетрясения. - Женька, что там у тебя видно? - крикнул кто-то снизу. - Да, в сущности, ничего - Пресепторию нашу разнесло начисто и окончательно! И только сейчас Варвара вспомнила, что в таксидермичке оставался Полупегас. Левый. - Надо на берег, - сказала она с тихим вздохом. - Подранков собирать. - Сейчас нельзя - вертолет не вытянет. Шквал. - А... там, на побережье, не могли поставить защиту? - Кто? - Кибы, скочи... Мало ли кто. - Наша защита тоже не на любую мощность. Как говорится, и на Степуху бывает проруха. Что, Пегас?.. Она промолчала. Впрочем, собираться стали тут же, на недавно отремонтированную дорогу вылез грузовик, набитый добровольцами - и, естественно, Варвара была в общей массе; работа оказалась страшнее и грязнее, чем можно было увидеть в самом страшном сне, и когда утихли шквалистые ветры, взад-вперед замотался вертолет, обретший статус ветеринарного транспорта, и только на седьмой или восьмой день, перевязав и зашив кого можно и захоронив всех придавленных и истекших кровью животных, спасатели вдруг с удивлением отметили, что за все эти дни они не видели ни единой асфальтовой гориллы. Никто не отдавал никаких команд, просто кто-то улетал на Новую и не возвращался, да и четвероногих пациентов в изломанной, словно изжеванной каким-то чудовищем чаще почти не встречалось. Варвара с Кирюшей бродили по кромке воды, потому что вся галечная полоса была загажена разлагающимися останками рыб и водорослей. Варвара сейчас не могла припомнить, утро это было или уже вечерело, но грязные буровато-лиловые волны впервые за эти дни вдруг приутихли, лишь кое-где оттененные сравнительно чистыми оборками пенной белизны. Было невыносимо отвратительно, как на кладбище, на котором взорвалась залежалая с давних времен бомба. Она невольно искала то место, где совсем недавно торчал из зыби морской ничем не приметный ржавый пригорок острова. В море как будто ничего не изменилось - уцелевшие острова, как кочки на болоте, едва приподымались над водой, припорошенные пеплом взрыва. И черный плавник по-акульи резал воду, не оставляя за собой борозды. - Смотрите-ка, аполин! - крикнул Кирюша, как будто увидел Деда Мороза. Вернулись, значит. Варвара постояла, глядя себе под ноги, потом повернулась спиной к морю и, хлюпая по комьям тины, пошла прочь. Троекратно выгнутый корпус биолаборатории уцелел, снесло только крышу, вышибло окна и двери. Ветер пронизывал пустой каркас, словно это была развалина столетней давности. Да, пришельцы строили понадежнее. Варвара обошла цокольный выступ. Сзади пряталась от периодических шквалов палаточка радиста, и безработный Сегура, бравшийся помогать всем и во всем, сидел, скорчившись, едва умещаясь под защитным пологом. Услышав шаги, он поднял палец. Варвара поняла и пошла уже на цыпочках. "Да, да... По направлению?.. Да справимся мы с Гришкой! Сей минут будем. Нас тут всего-то трое. Ждите!" - Он оторвался от фона: - Зовите Кирилла, срочно возвращаемся на Новую. Только что принят SOS. Что-то невразумительное. Кто-то кого-то украл. - Кирюша, к вертолету! - крикнула девушка. - Путают они. Кроме нас, сейчас никого вне территории Новой не имеется. А нас не крали. - Да не про Степуху речь. SOS с соседней звезды, то есть с одной из ее планет. Подбежал, оскальзываясь на стеклянном крошеве, Кирюша и прислонился к щербатой стенке, переводя дыхание. - Поехали, - сказала Варвара. - В воздухе разберемся, что к чему. Но разобраться в воздухе не удалось. Наскоро пробормотав текст фонограммы, Сусанин куда-то умчался, - как поняла Варвара, - митинговать. Подлетая к Новой, Сегура заложил крутой вираж и спланировал на одну из свободных и пока безымянных площадок в самом центре поселка. Сверху успели заметить, что митинг имеет место на крыше только что отстроенного вивария - человек шестьдесят, кто в шезлонгах, кто на надувных пуфах, а большинство просто на перилах. - Ну вот и Кирюша с Сегурой, - проговорил Сусанин таким тоном, что стало ясно: за прибывших уже все решено. - Итак, дети капитана Гранта, "Дункан" под парами. Кровь из носу, но завтра должны стартовать. Кирюша только расплылся в улыбке - ему явно было все равно, куда стартовать и зачем. Он был счастлив, что наконец-то попал в одну команду с Сусаниным. Но Сегура был мужик основательный. - Давай-ка, Евгений, еще раз все по порядку. Текст оборван с двух сторон. На каком этапе? - Вопрос резонный. Мы получили точку-пакет с ближайшего гиперпространственного буя. Получили первыми и практически без задержки. По каналам гиперсвязи пакет пошел на Большую Землю; со всеми переходами, энергонакоплениями, коррекциями это как минимум три-четыре дня. И не спорьте, я на этом собаку съел. Обратного адреса в пакете нет, но буй автоматически дал точное направление. Звезда в нашей зоне дальности по этому направлению одна-единственная, планеты у нее две, но ближайшая к светилу для высадки не подходит: там жарковато - вроде нашего Меркурия. Следовательно, остается вторая. Затруднения, уважаемые мои спутники, в том, что планета не описана. - Как так? - изумился Келликер. - А вот так. Она - последняя, внесенная в космический каталог. Свеженькая и тепленькая. Открыта группой Чары Тарумбаева и, следовательно, носит его имя. Вот все, что нам известно. Закавыка в том, что кораблик у нас маленький, много не нагрузишь, значит, снаряжение надо выбирать безошибочно. Спрашивается, как это сделать? Твое мнение, Гюрг? - Прежде всего, кое-что мы знаем. В тексте есть слово "Капибара", а это, насколько я понимаю, просто громадный грызун вроде морской свинки. Следовательно, животный мир аналогичен земному. Отсюда - и аналогия физических условий. - Э-э, - протянул Сусанин, - твоими устами да мед бы пить. На Большой Земле это крупнейший грызун, а там, не исключено, самый мелкий. Мышка, с позволения сказать, полевая. Тогда крысы там величиной с бегемота... А если они к тому же еще и летучие? Запросто. Тогда наш вертолет ни к черту не годится. - Ваш вертолет, - несколько высокомерно обронил Гюрг. - А наш в полевых условиях может использоваться как вездеход, лопасти снять - пятиминутное дело. Под водой худо-бедно ползает. - А скорость? - До семидесяти. - По шоссе? - язвительно вставил Артур. - А у вас есть выбор? К тому же, вертолет уже погружен на наш корабль. - Пюсик... - вздохнул кто-то на перилах. Но уважительно. Варвара не поняла, но спрашивать сейчас было не время. - Ну и само собой - команда, - заключил Сусанин. - Минимум. Пилоты - Сегура и Эболи... Манук Илириевна, Гриша у меня с койки не встанет, окромя ананасного сока глотка не сделает, об вылезти на поверхность даже не заикнется. Клянусь двумя Медведицами! Мы с Гюргом -это четверо. Врач нужен позарез, причем врач, пригодный к боевым действиям в свободное от медицины время. Это Дориан. Кроме того, беру биологов, и не потому, что своя команда, а в силу тех же загадочных капибар и прочей нечисти. Итого семь. Оленицын и Ригведас, останьтесь, остальные свободны и прошу ко мне не приставать. - Тем не менее, - пробасил Жан-Филипп, - не как начальник тамерланской базы, а как геофизик должен заметить, что спасательные работы на незнакомой планете без специалиста моего профиля... Короче, я просил бы включить меня в группу. Варвара из-за Кирюшиного плеча с любопытством наблюдала за происходящим - не хотела бы она сейчас очутиться на месте Сусанина. Но и того не так просто было сбить с твердой позиции. - Геофизик желателен, - проговорил он уклончиво, - как, впрочем, и добрый десяток других профессий. Дело в другом, Жан-Филипп, и вы меня поймете. Дело в субординации. В спасательной группе командир должен быть один, и ни-ка-ких конкурирующих авторитетов. С вами мне будет трудно. - Я понимаю... "А Лероя он бы взял", - мелькнуло вдруг в голове у Варвары. И, может быть, не только у нее. Вокруг Сусанина осталась шестерка избранных. Варвара подождала, когда на крыше станет совсем немноголюдно, спрыгнула с перил и направилась навстречу общему потоку. Ни Сусанин, ни Гюрг в этот момент на нее не смотрели, но оба каким-то шестым чувством уловили ее приближение: Гюрг выпрямился, невидящим взглядом уставившись куда-то поверх крыш, а Сусанин развернул плечи и весь подобрался, приняв боевую позу, словно на него шли с кулаками. По мере того как девушка подходила, вид у него становился все более и более петушиный. Варвара уловила это мгновенно и взъярилась так молниеносно, как умела только она. "Жалко, я не пантера, - усмехнулась она про себя, - сейчас бы у меня шерсть на загривке встала дыбом и хвост бешено хлестал по бокам..." И Сусанин струсил - решил отбить нападение, не дожидаясь первого выпада: - Ну а ты-то, ты куда? - спросил он нарочито грубо. И опять это его хамское "ты", и все еще вдобавок уставились, словно тут им вольер с клетчатыми тапирами... - Туда же, куда и ты, - сказала она негромко, но с ударением на каждом слове. И повисла пауза. Она тянулась и тянулась, и в этой растерянной тишине Варвара вдруг почувствовала, что все по-разному поняли ее слова. Мало того, она и сама ухватила за кончик хвоста какую-то очень далекую ассоциацию... Вертится, да в руки не дается. И Евгений свет Иланович, похоже, в шоке. Но Евгений Иланович уже вышел из шокового состояния. В лице его что-то мелькнуло - словно чуть было не растянулась от уха до уха блаженная ухмылка, но он вовремя спохватился, и выражение просто смягчилось, став обычным деловым. - Ножик только свой не забудь, - бросил он так, словно вопрос о ее участии в экспедиции был для него давно решен. Варвара подумала, что поменяйся они местами - и за такую реплику она получила бы от него традиционное: "Кобра!" Но от "кобры", к сожалению, мужской род не образуешь - не "кобер" же в самом деле! И, как это иногда бывает, стоило ей отвлечься, как тут же само собой вспомнилось то, что минуту назад маячило весьма смутно и волевым усилием из памяти не выцарапывалось. "Где ты, там и я" - ведь это звучало почти так же, как древняя, чуть ли не античных времен, формулировка: "Где ты, Кай, там и я, Кайя". И употреблялась эта формула в строго определенной ситуации, под мендельсоновский марш. Она искоса глянула на самодовольную физиономию Сусанина и фыркнула. Миновали античные времена, были и быльем поросли. И я тебе - вот именно, ТЕБЕ - это сейчас продемонстрирую. Чтобы не ухмылялся про себя. Она сделала шаг вперед и встала рядом с Гюргом - два летчика, два биолога и два члена Голубого отряда. Вот так это и надо понимать. Но Сусанин не понял - на него наседал Сегура: - Послушай, Евгений, ты ведь на мой вопрос практически не ответил... - Ну что мы будем долго разговаривать? В полете найдем время. Где усекли фонограмму? Ну уж конечно, не на приеме. Пакет пришел из собственной зоны дальности, не деформирован; следовательно, так его и отправляли. Зашифровку и отправку осуществлял корабельный киб, принявший текст от кого-то из членов экипажа. Вероятно, связь прерывалась. Между прочим, текст не на общепринятом космолингве, а на английском. Так что мы теперь в положении детей капитана Гранта - знаем только направление и часть текста. - Да по нашим временам и этого больше чем достаточно, - флегматично заметил Сегура. - До планеты микроскачок в подпространстве, благо зона своя и заправляться на буйке не надобно, а пюсик найдем по пеленгу. Вы давайте грузитесь. Попытаемся сняться завтра поутру. Назавтра поутру не снялись, закончить погрузку удалось к обеду. На борт Варвара явилась в блистательном комбинезоне стратегической разведки. О перелете вспоминать не хотелось - от Степухи уходили на двух "g" без передышки, потом болтанка в гиперпространстве, тянется это бесконечно, и совершенно непонятно, как корабельный хронометр умудряется фиксировать независимое время. Из подпространства вылезли не очень близко от искомой планеты, опять пришлось помучиться. Но когда легли на орбиту, вдруг началась полоса везения. Оказывается, поисковики (на космофлоте их звали попросту "шатунами") успели все сделать по инструкции - завесили спутник-зонд, с готовностью подключившийся при первом же вызове; на их корабле, как положено, работал автопеленг. Спутник приятным и даже не металлическим голосом сообщил, что планета названа в честь капитана Землей Чары Тарумбаева, или просто Чартарумой, и обрушил на спасателей целый каскад данных. Наиболее отрадным было то, что атмосфера и микрофауна позволяли людям находиться на Чартаруме без скафандров. Сусанин не стал тратить времени на лишние витки и отдал приказ автопилоту садиться точно по пеленгу. Кораблик поисковиков стоял в узкой уютной долинке, словно на зеленой ладошке. Чартарума пленяла своей симметрией: увенчанная громадными ледяными шапками на полюсах, она была опоясана широким кольцевым материком; белая полоса по всему экватору говорила о том, что материк этот, в сущности, представляет собой громадный горный хребет, плавно понижающийся в обе стороны, от вечных снегов до приморских низин. Впрочем, узкие языки фьордов довольно далеко забирались в глубь материка. Что отличало Чартаруму от Земли, так это невероятное множество круглых озер, расположенных на склонах хребта; от одного озера к другому тянулась белая кудель водопадов. Все это вместе напоминало старинные "фонтаны слез", где из одной раковины в другую безостановочно каплет ледяная звонкая вода. Впрочем, некоторые из этих круглых выемок были сухи, и на фоне каменистых склонов выделялись ядовито-фисташковой растительностью. В таком-то уютном лежбище, только не круглом, а удлиненном, как ладья, и приютился маленький, автоматически попискивающий кораблик. Если бы не пеленг, его можно было бы проискать целый год. На запрос с воздуха он не ответил. Сегура с Гришей Эболи умудрились подсесть к нему под самый бок. Кораблики были однотипны и смотрелись как близнецы; разделяло их не более двухсот метров. Входной люк первого звездолета был открыт, лесенка спущена, на низкой - по щиколотку - траве не осталось никаких следов. И шевеления во всей долине не наблюдалось, только вверху кружило что-то вроде стервятника. Нужно было идти, и Сусанин скомандовал: - Гюрг, Дориан, Туфель - за мной. Остальные на местах. В случае вызова разрешаю выход Сегуры и Оленицына с любым из скочей. Больше - никому. Замкнул клапаны скафандра и двинулся вниз, не дожидаясь, пока спутники оденутся. Варвара глядела в иллюминатор: Сусанин, оторвавшись от лесенки, вдруг как-то по-детски запрыгал, и только тут Варвара почувствовала, как это славно-двигаться в поле уменьшенной тяжести. Но прыгать прямо здесь, в рубке, было неудобно, и она справедливо рассудила, что это удовольствие от нее не уйдет. Сейчас все выяснится, куда лететь, каким образом спасать, и она тоже выпрыгнет наружу, на эту зеленую, манящую травку, и они отправятся; совершенно непонятно, что будет потом, но ясно одно: это "потом" составится из молниеносных, пружинистых действий, и надо сейчас собраться, накопить сил, подобно свернутой металлической спирали... С силами, правда, было не очень-то. Она сцепила руки за спиной и, прогибаясь назад, незаметно для других потянулась. Тело отозвалось тоскливым, ноющим неповиновением. Слишком много часов - именно часов, ибо отсчет времени сутками потерял всякий смысл, - продолжалось бессонное мытарство. Что это я все о себе да о себе, рассердилась Варвара. В самом деле, никто ведь не отдыхал, тем более те, кто уже двинулся к сиротливо торчащему напротив них кораблю. Она прижалась к иллюминатору - в поле зрения появился красный скафандр, это Сусанин, за ним, приподняв ощетинившуюся хеморецепторами морду, на шести опорных манипуляторах шустрил скоч, за ними двигались еще двое - в зеленом неудачного оттенка, почти сливающимся с тутошней травой, и в лиловом. Она не видела, во что облачались Гюрг с Дорианом, но по росту легко было определить, что Гюрг замыкал шествие. Шли они быстро, не озираясь по сторонам, и, глядя им вслед, Варвара впервые ощутила странное беспокойство, какое возникает при столкновении с чем-то неестественным. Что же?.. Пожалуй, вот что: уж слишком ровной была поверхность. И травка - как на стадионе. И - как на стадионе - ничего в ней живого. Да нет, чушь. Поверхность сглажена естественным образом, лавовый поток или вода; травка больше похожа на мох, так что все естественно. И вообще, из этой консервной банки ничего не почуешь. Выбираться надо, только вот Сусанин запретил. Ну это мы тоже переломим, пусть только вернется. Тогда и настанет время пощупать все руками, уловить придирчивым носом, а пуще всего - спиной. Она сызмальства привыкла, что самый чуткий приемник опасности - это спина. - Аппаратуру разбирать будем? - спросил сзади Петере. Собственно, он должен был не спрашивать, а распоряжаться - как-никак он младший научный, а она только лаборантка. - Пока - только стереовизирный комплект, - сказала она. - Леший его знает, может, и не до того будет. На корабле, как полагается, есть пара камер, но они хоть и с автоподстройкой на дальность, но без малейшего соображения: включил - они и снимают все подряд. Такого добра, наверное, и у этих горе-поисковиков с три короба наберется. Варвара с Петрушкой проворно вскрыли свой контейнер, приладили на один из иллюминаторов телеобъектив, держащий под прицелом второй кораблик и дорогу между ними, а затем уже из люка, испросив разрешение Сегуры, запустили вверх по корпусу корабля "коалу" - самодвижущуюся камеру на присосках. Подобно австралийскому медвежонку, от которого она и получила свое прозвище, эта компактная тридцатишестиобъективная установка имела свойство двигаться вверх, куда бы она ни была запущена - на осветительный столб или на склон Монблана, - и не останавливалась, пока не достигала вершины. И здесь она деловито поползла по титанировой поверхности, пока не утвердилась на самой верхушке торчащего, как минарет, корабля. Теперь надо было задать фиксационную программу, чтобы обе камеры не тратили даром пленку на катящиеся по склону горы камни, шаровые молнии, град, а также насекомых, червей и прочую мизерную живность. Сейчас во внимание принималось только то, что могло оказаться повинным в исчезновении предыдущей экспедиции. Дело не такое уж мудреное, но пока все отладишь, не один десяток снимков приходится порвать и спустить в утилизатор. За трудоемким этим делом Варвара и не заметила, как один за другим включились вспомогательные экраны, по воле Сусанина соединенные с покинутым людьми кораблем, информаторий начал заглатывать данные, собранные Чары Тарумбаевым и его товарищами за ту неделю, которую они провели на такой непримечательной с первого взгляда планете, как эта Чартарума. Вскоре появился и сам Евгений, без шлема, в расстегнутом скафандре, навьюченный всяческими пакетами. Снимки, кассеты, катушки магнитных нитей - когда ко всему этому прибавился груз, доставленный Гюргом и Дорианом, то стало ясно, что надо выбирать одно из двух: или отправляться на поиски пропавшей экспедиции, или зарываться во всю эту кучу разнородной информации на много часов. Сусанин выбрал промежуточный вариант: пустил запись задом наперед и на страшной скорости просмотрел отправку разведывательного вертолета. Ничего особенного, четверо погрузились в стандартную, не в пример стратегической двухъярусной стрекозе, машину и отбыли прямо на юг, пройдя между скошенными, как две Пизанские башни, скалами, служившими воротами этой уютной долины. Ворота, правда, были забаррикадированы циклопическими глыбами, в правильных плоскостях которых при желании можно было усмотреть руку - или манипулятор - гуманоида. Правда, в последние три века подозревать подобное на Большой Земле почему-то считалось дурным тоном... Как следовало из просмотренного, а также из бортового журнала, который с трех сторон (включая середину) прослушивали тоже на повышенных скоростях Сегура, Гриша и Оленицын, выходило, что на вахте совершенно спокойно остался ксеноботаник Вуд Иван Волюславович, заполнявший бортовой журнал восторгами по поводу внешнего скелета сухопутных кораллов, открытых им где-то вблизи корабля. Заканчивалась запись недоуменным: "Слоники? Десятка два..." Судя по хронометру покинутого корабля, сигнал бедствия был послан спустя шестнадцать часов после упоминания о слонах. - Проклятье, - пробормотала Варвара, - вот уж не везет так не везет... Само собой, приземление корабля поисковиков могло распугать - и распугало - всю живность в пределах нескольких километров, но в такой ложбине на склоне массивнейшего горного хребта увидеть слонов, пусть даже маленьких - это неизвестному ей Вуду совершенно невероятно повезло. А ей вот - нет. Хотя зачем на первый случай такие капитальные твари, как слоны?.. Ей уже начала мерещиться неповторимая вольность ее первых месяцев на Степухе. Может, повезет во второй раз, оставят ее здесь организовывать зоологический музей Земли Чары Тарумбаева? Ее мечты были безжалостно прерваны Сусаниным, принявшим наконец решение, провести разведку с воздуха, а пока - всем спать. За исключением Варвары, которой была доверена первая вахта. Она несколько раз обошла весь корабль, потом пересмотрела те пленки, где шевелилось вдалеке что-то живое и довольно крупное. К сожалению, почти все было сделано в инфракрасном излучении, ночью, да еще и автоматикой. Нет, пора ей было брать все в свои руки! Она прослушала выборку из бортового журнала, те места, которые вызывали недоумение: "Оптические аномалии... Половодье... Волчий глаз... Наведенный экран... Лыко..." Доверенный ей "Дункан", как теперь неукоснительно называли их космический корабль, был в совершеннейшем порядке, экипаж спал здоровым сном, обеспечивающим этим великовозрастным "детишкам капитана Гранта" максимум сил для всех последующих подвигов, и единственное, что здесь было непонятно, так это одно: зачем здесь присутствует она, Варвара Норега? Посадили приборы сторожить, а ведь с этим прекрасно справляется и скоч. И вот она сидит перед экранами, и почему-то кажется ей, что корабль абсолютно пуст, как пуста эта планета, и если ее бесподобная пара - Пегас и Пегги были не просто собеседниками и коллегами, а чуть ли не друзьями, то со скочами не то что не поболтаешь, даже не чувствуешь себя в безопасности. Пустое место. И главное - почему-то нет совершенно естественного ужаса перед бедой, грозящей этим исчезнувшим людям. Там, на Степухе, когда они лихорадочно собирались, что-то похожее было. А сейчас - нет. Планета холодна и безразлична, да еще и сам текст фонограммы... Ну, значилось бы, что разведчиков похитили медведи. Или удавы. А то - грызуны! Это ж несерьезно. Все равно, что "экипаж похищен кроликами". Вот уж нелепица, прямо "Алиса в стране Чары Тарумбаева". И как же это так получилось - ведь все вроде было правильно, перечеркнула она и стерла в памяти свою принадлежность к Голубому отряду, и вроде бы стала прежней, и шла прямым путем - легкая, хмурая, усатая, никому не подчиненная. И тем не менее выходило, что медленно и неприметно кружит она на одном месте, словно фиалка в омуте... Она вдруг встрепенулась, отряхиваясь от невеселых своих воспоминаний. Сколько же времени она так просидела? Почти час. И ни одного сигнала с вертолета. - Сегура, Эболи, вы меня слышите? Отвечайте! Ничего из решетчатой плошки фона, даже характерного треска. Варвара вскочила и помчалась в рубку. - Вафель, проверь связь! Трюфель, что за бортом? - Предположительно перепончатокрылые. Несколько сотен. - Вафель, почему не отвечает вертолет? - Связи нет. Корабельная аппаратура работает нормально. Нормально! У-у, дубина. И ведь вечереет, а если учесть их близость к экватору, где ночь и день почти равны, то предстоит больше сорока часов темноты... - Вы, оба, делайте что угодно, но чтобы связь была! Скочи взметнулись на дыбы, но в тот же миг с лацкана донесся приглушенный, но вполне узнаваемый голос Оленицына: -...меним винт, а пока Петрушка произведет анализ этих обрубков... - Кирилл! Кирилл, вы меня слышите? - закричала Варвара. - Почему вы так долго молчали? - Мы молчали? - изумился голос, идущий снизу. Варвара сдернула фоноклипс с куртки и, держа его в обеих ладонях, поднесла к самым губам. -Я не слышала вас почти... около часа. Уже скочей вздернула по тревоге. - Но Евгений Иланович говорил с вами и про сигнал рассказал, слабый такой сигнальчик, но определенно металл. Наш инфрак дает очень неопределенный контур, что-то вроде ноги, притом значительно выше уровня земли. Мы хотели высадиться, но сплошная чаща, здоровенные такие баобабы... Вы еще на это ответили, что, мол, проклятье и не везет... Я сам слышал... - Это я, наверное, пробормотала вслух, - растерянно проговорила Варвара, - но к вам это не относилось. Так, вспоминала. Но вы меня услышали, а я вас нет. Мне это не нравится. - Ох, как много и мне здесь не нравится! - отозвался Кирилл. - Да, а что там у вас с винтом? - Мы хотели спуститься по лесенке - ну, там, где какой-то металл - и не успели зависнуть, как с вершины дерева на нас напали зеленые змеи. Судя по всему, все-таки растения вроде лиан. Петрушка сейчас с экспресс-анализатором возится. Одна особь попала в винт, прочность невероятная, вот и покалечили малость. Не ждали, потому что... - он слегка задыхался. Отчего бы? - Если такие лианы, то здесь, по-видимому, просто царство рукокрылых, иначе кого бы им ловить? На горизонте все время кто-то мелькает, но далеко - распугали мы всю живность. - Есть малость, - согласился Оленицын. - Ну, меня уже кличут, сейчас пойдем на прежнее место, установим вертикальный коридор силовой защиты и снова попытаемся спуститься. - Вы где сейчас? - Самая восточная точка скального кольца, окаймляющего Долину лабиринта. - Уже назвали? - усмехнулась Варвара. - Дело привычное. А лабиринт под всей этой чащобой самый форменный, о естественном происхождении и заикаться нечего. Ну, прилетим - карта будет уже готова. - Вы на связь-то выходите хотя бы раз в полчаса!.. - Что-то голос у вас больно жалобный, Варенька, плохо вас там скочи развлекают. Вот вернемся, тогда я сам... И этот туда же. - Кирюша, вас там звали. До связи. Фон умолк, она прицепила плошечку обратно на лацкан и обернулась к скочам: - Слыхали? Вы меня плохо развлекаете. А еще раз упустите связь, и вообще пошлю на слом. И показала им кончик языка. Почтение и даже некоторая робость перед этими вершинами достижений кибернетики и роботехники Большой Земли у нее вдруг разом улетучились. И вообще, теперь понятно, почему некоторые звездолеты имеют у себя в команде официально узаконенных собак, мышей, мангуст и даже филиппинских бу-утов, самых красивых зверьков на свете. - Между прочим, - сказала она, глядя не без высокомерия поверх рецепторных бурдюков обоих скочей, - пора мне познакомиться и со здешней фауной. Трюфель, включи метроном, чтобы я контролировала связь с рубкой. Вафель, за мной. Она вышла в тамбурную, с сомнением поглядела на легкий скафандр, приготовленный кем-то, не то Гюргом, не то Сусаниным, для нее - светло-золотой. Надеть? И "плавать" в надвигающихся сумерках, в траве, медленно обретающей тон и бархатистость колодезного мха, точно желтый лист осенний. - Точно желтый лист осенний... - повторила она нараспев. - Точно желтая кувшинка, - низким, завораживающим голосом подхватил скоч. Варвара уставилась на него, как на чудо морское: - Это ты сам придумал или Лонгфелло знаешь? - Знаю, - уже своим обычным, и не мужским, и не женским, но удивительно противным голосом отчеканил скоч. - Запрограммированы. - Ну тогда пошли. Посидим на нижней ступенечке. Для нижней ступеньки скафандра можно было и не надевать. Вот перчатки взять стоит, мало ли что захочется руками потрогать. Пока она вытаскивала тонкие синтериклоновые перчатки, Вафель, нагруженный микрогенератором силового поля, щелкнул клешней по клавише выходного заграждения и мордой вниз нырнул в люк. Варвара проследила, как он съезжает по металлическим рейкам, точно пингвин по ледяной горке, и усмехнулась. Сама же аккуратно развернулась и полезла вниз неторопливо, цепко хватаясь за перекладинки пружинящей лестницы. Если бы на нее смотрели, она, разумеется, вела бы себя не так осторожно, но сейчас чем черт не шутит, еще свалишься и ногу подвернешь, потом с тобой возиться будут и ничего вслух не скажут, но все-таки... Вафель ждал у нижней ступеньки и галантно подал манипулятор. Варвара изумилась, но промолчала - на такое и Пегас был не способен. Она спрыгнула на траву и вдруг отчетливо поняла Петрушку, стоявшего на голове. Действительно, так и подмывало встать на голову, сделать сальто, а еще лучше - попрыгать бы на батуте! До чего ж легко... Хотя и зябко. - А ну-ка, отыди, - неожиданно для себя велела она скочу и, почти не разбежавшись, сделала пару приличных курбетов. Скоч рванулся за ней, но продолжал держать строгую дистанцию в один метр. Хорошо бы сейчас встать на руки и в таком естественном виде вернуться к подножию лесенки, но перчатки мешают - скользят. Девушка вскинула руки, поднялась как можно выше на цыпочки и вот так, вытянувшись тоненькой чуткой стрелочкой, втянула в себя вечерний воздух, пахнувший инеем, мятой и мокрой металлической посудой. Вот теперь она была на Чартаруме. На Чартаруме, которая грозила бедой. Этот запах тоже присутствовал в воздухе. - Давай-ка глядеть в оба, - сказала она Вафелю и медленно повернулась вокруг себя, озирая окрестности. Но прежде чем рассмотреть повнимательнее этот неприветливый, лиловато-вечерний мир, она услышала наконец его звуки. Он был вполне обитаем, и ее слух, обостренный тихими, но четкими клевками метронома, уловил шуршание и цвирканье в остывающей траве, а потом трассирующий стрекот не то жука, не то саранчи, и гулкий глупый удар в броню корабля. Долина жила нормальным предзакатным копошением насекомых, для которых и звездолет, и человек были одинаково велики, чтобы их заметить. Распуганные же птицы, а быть может, и звери прятались где-то в укрытых зеленью террасах, превращавших долину в двусторонний амфитеатр. Впереди, как два крыла черного лебедя, взметнулись скалы Фермопил (вот так сами собой возникают и узакониваются названия), и скальная свалка между ними казалась сейчас нераздельным антрацитовым массивом. А прямо напротив, еще не тронутые чернотой, но уже оттененные сиреневым и карминным, уходили ввысь ступенчатые горы, поначалу чем-то поросшие, потом удручающе голые, а дальше и до самого горизонта - а если не видеть этого сверху, то можно предположить, что и до самого края света - снежно-белые. Облака вихрились в вышине, нацеливаясь пасть на притягательную сахаристость ледников, как только скроется солнце; но пока между ними и незатупленными остриями горных вершин было видно смягченное пепельностью розоватое небо. Дали небесные, и зачем же занесло сюда таких громоздких и неуклюжих, как мы! Таких совершенных, неуязвимых, бронированно-скафандровых - в этот мир, который и дик, и чуден. - Связь, - предупредил Вафель, хотя никто его об этом не просил, и помешал мысли о том, что этот мир был бы почти идеален, если бы поблизости было море. И тотчас же из клипса донесся голос Сусанина: - Ау, Варвара! - Здесь! - поспешно откликнулась она и тут же рассердилась на себя, что голос прозвучал как-то испуганно. Ну да, она вылезла из корабля, но ведь этого ей не запрещалось, и скоч с генератором рядом, и она даже не вышла за пределы тени, отбрасываемой "Дунканом". А в конце концов, если что и не так, то каким образом ее можно будет наказать - отправить обратно на Степаниду? Но Сусанин был слишком занят общими бедами, чтобы обратить внимание на оттенки ее интонаций. - Значит, так: мы лезем под одеяло, то есть под всю эту зеленую толщу. Думаю, что увидим что-нибудь впечатляющее. Жалко только - темнеет. Мы тут рядом с интересующим нас баобабом обнаружили каменный куб двадцать на двадцать, смахнем с него пыль и зелень и сядем нормальненько, так что ты за нас не волнуйся. С него будем спускаться по силовому коридору, тоже абсолютная безопасность. Спустимся - доложим. Ты там еще не перетрусила, если честно? - Не успела. Обедала. - Варвара, не буди во мне зверя! - Хорошо тому, в ком спит сухопутный зверь... - Да, о воде: западнее нас, внизу и километрах в шести, либо очень широкая река, либо фьорд. Наша долина ниже твоей метров на сто пятьдесят, так вот что удивительно: с нашей стороны от самых утесов, Фермопил то есть, спускается настоящая катальная горка - так и тянет плюхнуться на задницу, как в детстве. И что удивительно - накатана до блеска. - Там что, какой-нибудь выход? - Явного ничего не просматривается, да и ущелье ведь завалено до полной непроходимости, но может - щель... - А поверху? - Вот уж исключено! Видали мы эти ужасы с вертолета. Ну, нам пора. Варвара хотела сказать что-нибудь традиционное, но не успела - из плошечки снова закапали тугие ртутные дробинки метрономного сигнала. Она тихо вернулась к трапу и медленно поднялась на три ступеньки. Справа от Фермопил солнце, совсем бледненькое и полиловевшее, как накануне ветреного дня, уже коснулось подбородком края ступенчатого амфитеатра. Слева высунулась и стала быстро набирать высоту первая луна, и девушка вспомнила, что на подлете к Чартаруме они насчитали шесть абсолютно безжизненных спутников, достаточно крупных, чтобы ярко светить в ночи. - Что будем делать? - негромко проговорила Варвара, привыкшая общаться со своими роботами. - Возвращаться на "Дункан" скучно, гулять в полной темноте будет неуютно. Сходим-ка в гости! Трюфель! - Слушаю. - Поставь защитный коридор между