кораблями. Напряжение поля минимальное, но если что - усилишь. Трюфель, как это водится у скочей, о готовности выполнить приказ не доложил, но через десять секунд на потемневшей, почти черной траве пролегла объемная белесая прямая, словно протянулся ватный шнур; из него молочными фонтанчиками выплеснулась струящаяся масса, образовавшая очень зыбкую на вид стеночку, которая, поднявшись метра на два, плавно закруглилась вправо и, упав снова на траву, выстроила полупрозрачный тоннель, упирающийся в спущенный трап соседнего звездолета. - Собственно, ты можешь остаться, там ведь мне ничего не угрожает, - сказала Варвара и двинулась по тоннелю. Сзади послышалось характерное лязганье - скоч, строго выдерживая дистанцию в один метр, семенил следом. - Раз уж увязался, то хоть фонарик зажги,- приказала ему Варвара. В защитном коридоре было почти темно, только слабыми пятнышками просвечивали луна и солнышко. Сзади вспыхнул фонарь, и девушка пошла быстрее, ступая по собственной тени. В какой-то момент ей показалось, что вон там, за черным овалом выхода, начнется вечерняя улица Пресептории, по которой недалеко уже и до Майского Луга, а там и полоска прибрежного сада, и пляж, и лиловый яшмовый монолит под скалой... Она встряхнулась и почти бегом выскочила из тоннеля. Трап как трап. Люк как люк, тоже забран сетчатой защитой, и такая же послушная клавиша справа, чтобы набрать шифр входа, не меняющийся десятилетиями, - незачем. Он ведь от зверей. Она влезла в тамбурную, щелкнула тумблером люминаторов, и потолки на кораблике разом засветились. На полу центральной площадки по-лягушачьи расположились три киба. Они все видели, все слышали, а толку от них, как от любого подъемно-транспортного механизма. Перешагнув через одного из них, Варвара направилась прямо в рубку. Сейчас она уже могла признаться себе, что сюда ее погнало не простое любопытство, а смутная догадка. Сейчас проверим. Она включила корабельный МИМ - малый интегральный мозг, и задала ему предельно простую задачку: воспроизвести звуковой сигнал, принятый от одного из членов экипажа и ретранслированный затем в виде пакета SOS. Щелкнуло, шваркнуло, прошуршало на бешеной скорости, и внезапно на полуслове зазвучал прерывистый, задыхающийся голос. Он был абсолютно незнаком и в то же время ужасно напоминал кого-то своей мягкой, словно искусственно заниженной хрипотцой. Варвара прослушала раз, ткнула кнопочку повтора и прогнала еще и еще. Задумалась. На пульте уже лежала едва заметная пленочка пыли и несколько трогательных ирисок. Незнакомый ей Иван Вуд, любитель сладкого и обладатель рокочущего баса, задал-таки задачку... Она наклонилась над плошкой фона, согревая ее дыханием: - Сусанин, Сусанин, вызывает Норега... - Что? - выскочил короткий чмокающий звук. - Только собирался... - Евгений, ты прослушал... - Давай быстро, Варька, что у тебя? - Я на корабле разведчиков. Вуда было очень плохо слышно. Поэтому киб, отправивший фонограмму, одно слово не разобрал и подставил самое близкое по звучанию из всех, ему известных. Я слушала неоднократно, и это слово - не "капибары". - А что? - Не разобрать. А догадываться я боюсь... - Понятно. Пять минут назад я бы тебя попросту обругал за панику. Но сейчас... Мы только что нашли сапог. - Кого? - Не кого, а сапог. С правой ноги. Висит на дереве, на высоте три метра сорок сантиметров. И не заброшен, а подвешен, и затяжной шнур завязан на два узла. На заклепке второй номер. Варвара невольно вскинула глаза на стену, где на привычном месте, справа от пульта, в алой рамочке висел список экипажа корабля. Пилоты и пассажиры в галактическом поиске как правило владели таким количеством профессий, что свободно заменяли друг друга. У Гюрга, впрочем, тоже имелся диплом пилота. Под вторым номером в красной рамочке значилось: Фюстель Монкорбье, штурман, вакуум-механик, ксенофизик. - А ты не допускаешь, что он сам прятался на этом дереве и зачем-то подвесил ботинок? - спросила Варвара. - Кто, Монк? Исключено. По этой ветке мог бы забраться только ребенок. И потом... - Ты что, Сусанин, боишься меня напугать? - Тебя напугаешь... У меня впечатление, что это... вроде нашего Майского Дуба. На него всякое вешают. Варвара вспомнила ленточки, крышки от консервных банок и живого ленивца - игрушечную дань памяти о язычестве предков, таком привлекательном с расстояния в доброе тысячелетие. - Ритуальное дерево, - подсказала она. - Вот-вот. И под ним - обглоданные кости. Тоже ритуальные. - Сусанин! - ахнула она. - Так я и знал, уже и обморок. Да не человечьи!.. - Евгений, миленький, ну что тебе стоит - прикажи скочу прибрать их в какой-нибудь контейнер! Ну хочешь, я тебя поцелую? За одну косточку? - Варвара, ты серьезно? - Конечно нет. Но ты понимаешь значение... В фоноклипсе что-то злобно крякнуло, словно переломилось. - Варвара, под этот каменный куб уходит лаз... Если не тоннель. Широченный. И следы, только чьи - не разобрать. Мы уходим вниз. Наверху остается Гриша, держи связь с ним. - Хорошенькое дело, если внизу - ловушка! - Ты еще тут будешь встревать! - резко оборвал ее Сусанин. - Идем впятером и один скоч. Точка. А то все раскомандовались... Ага, вот где они сцепились с Гюргом! Но Сусанин - начальник спасательной группы, его голос решающий. - Жень, ты хоть дай ориентировочное направление, куда эта нора ведет. - Само собой. Все. Тик, тик, тик... Она бесшумно, словно могла кого-то спугнуть, вышла из чужой рубки, еще раз перешагнула через бесполезного киба и замерла, стоя на верхней ступеньке лестницы. Совсем недавно - и тоже на закате - она вот так же стояла, не решаясь ступить на почву первой незнакомой планеты. И была чертовски занята собой: так ли поздоровалась, и что подумали, и как посмели до плеча дотронуться, и куда бы ей провалиться... Теперь перед ней была незнакомая планета номер два, и не просто почва, а поверхность, скрывающая подземные ходы, горбатые пещеры, ледяные и мутные ручьи... И туда ушли ее ребята. Пятеро. На поверхности, если что случится, только они с Гришей Эболи. Если снизу придет призыв о помощи или, что гораздо хуже, все затихнет и долго-долго не будет доноситься ни единой весточки - Грише придется слетать за ней, и тогда пойдут они с оставшимися скочами. Так что ей, возможно, придется сунуться в совершеннейшую неизвестность, а она, вместо того чтобы приготовиться к этому, раскинула тут себе персональные тоннели, словно боится по травке пройти... - Трюфель, убрать защиту между кораблями! Только теперь, когда ровный снежный вал, соединяющий два звездою лета, мгновенно превратился в кисель и растаял, словно впитавшись в землю, стало видно, насколько же здешняя луна светозарнее земной. Солнце, уже скрывшееся за правой грядой, еще освещало снежные горы и подсвечивало чудовищные скалы Фермопил, придавая им зловещий темно-лиловый отблеск, а вся долина уже светилась ровным серебристым сиянием, и только на том месте, где пролегал тоннель, осталась темная, точно влажная, дорожка примятой травы. - Двинулись, - сказала Варвара и пошла по этой дорожке. Там, где трава была не вдавлена в землю утюгом силового поля, она топорщилась и поблескивала, словно была вырезана из тончайших полосок белой жести, и даже, казалось, звенела - а может, это подымалась на промысел вечерняя мошкара. Все усиливающийся фиалковый запах мешался с неистребимым металлическим, и это странно сочеталось с сухостью долины - наверное, надо было ожидать ночного тумана. Девушка прибавила шаг. Внезапно метроном, щелкающий из фоноклипса, умолк. - Внимание, - раздался голос Трюфеля, на этот раз звучавший скорее как женский, а такое изменение значило, что скоча обуревают отрицательные эмоции. - На нижней террасе большого экваториального хребта появилась стая крупных, предположительно копытных, животных. Направляются в долину. Ориентировочное расстояние четыре целых четыре десятых километра. Варвара остановилась и обернулась к снежным горам. Вершины еще розовели, но подножие совершенно не просматривалось, - видно. Трюфель пользовался инфракрасной аппаратурой. Ну что ж, как раз добраться до "Дункана", выпить чашечку кофе, поговорить с Гришей и тогда готовиться к первому контакту с чартарумской фауной. А света хватит - луна забирается все выше, и у здешней травушки-муравушки феноменальные отражательные способности... И правда, в долине сделалось светлее и свет этот был ровен, без прежних игольчатых бликов; дорожка размывалась, но это было не страшно - "Дункан" высился чужеродной нездешней громадой, и до него оставалось всего половина пути. Вот только запах стал насыщенным до омерзения. Не зацвела ли травка? Цветов видно не было, но стали неразличимыми и отдельные травинки: они были утоплены молочным туманом, который стремительно растекался от черного ущелья. - Ишь ты, - сказала Варвара, - а если нас скроет с макушкой, найдешь дорогу домой? - Найду. - Вафель, как всегда, был лаконичен. - Ну и ладно. В случае чего пойдешь первым, а я буду держать тебя за хвост. Хвостов у скочей не было, но Вафель правильно понял, что в качестве такового может быть использован запасной опорный манипулятор, а поняв, промолчал. Туман подымался, густея, хотя казалось, что дальше некуда, был уже выше колен и приводил в изумление тем, что совершенно не мешал движению. Напротив, стало легче, и мелькнула шальная мысль: вот станет по грудь - поплыву... - Расстояние до стаи три с половиной километра, - прорезался Трюфель. А, ерунда - три с половиной километра! До корабля рукой подать. Вот только захлюпало под ногами, и это противно, но при такой влажности иначе и быть не могло: идет стремительная конденсация, и накопившаяся вода сразу же утекает - вон как тянет ботинки, словно по ручью идешь, вот и у Монкорбье ботинок сорвало, ничего удивительного (неправда, экспедиционный ботинок, пока он не расшнурован, не стянешь и лебедкой...), и то-то было бы смешно, если бы на здешнем Майском Баобабе красовалась вот такая золушкина туфелька, - ой, да она еще и светится (наведенная люминесценция, осторожно, наведенная люминесценция...), и ничего удивительного, ведь светится этот белый кисель, и не белый он, а перламутровый, и проступает какой-то узор (ячеистые структуры типа эффекта Бернара...) шестигранный, а вон там змейка закруглилась голубая на желтовато-медовом фоне, ну прямо Жучка со своим хвостом, и еще, и дальше целых три - красота-то какая! Ногам только холодно, и тянет, тянет (глубина не меньше полуметра, скорость течения метров шесть-семь в секунду - как это я еще держусь на ногах?..), а то бы так и села и смотрела всю ночь и на эти громадные белые кувшинки, что распускаются на глазах и тут же обрастают тысячью лепестков, и на тонкие колоннады, просвечивающие в толще тумана... - Расстояние до головного животного - две тысячи метров. Стая насчитывает двадцать семь особей. ...и особи со мной вместе полюбуются, подогнут коленки, сядут на плоские задницы и поднимут добрые морды к луне, как скоч мой миленький, - ты не утонул там, Вафель (роботы стратегической разведки приспособлены для передвижения под водой...), ау, не слышу ответа, утопленничек (я не говорю вслух, а мысленную информацию скоч не принимает...) - Прошу разрешения поставить индивидуальную силовую защиту. В воде могут находиться мелкие животные, смытые со склона. Утеньки, трусишка ты кибернетический! Тебе бы только заткнуть мне уши и заслонить глаза, чтобы не видела я всей этой красоты, - и золотого купола, что медленно-медленно подымается из перламутровых глубин, как зачарованный остров (используются все частоты видимого спектра, следовательно, можно опасаться сильного ультрафиолетового излучения...), и звенящие лимонные шары, скатывающиеся с этих пизанских башен, чтобы у их подножия раскрыться огромной королевской лилией, - и чтобы всего этого не увидеть за колпаком защиты? - Ни-ка-ких фокусов, дражайший мой телохранитель, и не бодай меня под коленки, я уже дошла до трапа, только - тс-с-с... На "Дункан" полезешь ты, а я останусь. Я так долго ждала воды, моей воды, а теперь ее вдоволь... Ты слышал команду? Топай наверх, многоноженький ты мой, топай и сушись! - До головного животного тысяча двести метров. Ах, да какое это имеет значение, разве они смогут плавать так, как она, - неповоротливые клячи в мелкой воде! Ну, наконец-то набрать полные горсти - а вода холодна и кипуча, как ледяной нарзан, - и ткнуться в эту воду лицом... Колючие пузырьки обожгли щеки, и разом пришло отрезвление. Полотнище тумана - экран фантастического проектора. Но не это важно. Черные точки, приближающиеся со стороны гор... - До головного животного восемьсот метров. И не это! "Да ты что, Варвара, оглохла?" - шепнул голос Сусанина. Она подпрыгнула сразу на три ступеньки и выгнулась, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой прикрываясь от слепящего серебряного света, - что-то доносилось оттуда, от чернеющей в лунной ночи бесформенной громады каменного завала, по которому пробегали пугливые эльмовы огни. Да что же, что там? Крик? Боль? - До головного животного... - Тихо! Не мешай! Плеск и рычание двух ручьев, справа и слева, вода уходит, обмыв вечернюю долину, вершины хребта вот-вот совсем угаснут, и вместе с их факельным свечением торопливо выключаются все эти световые эффекты, как театральные прожекторы после окончания спектакля, и только на самых верхушках башен-минаретов, подчеркивая их невероятную высоту, остается по слабенькому огоньку. И все травинки снова вытянулись в струнку, словно приемные антенны. И легкость такая, что можно пробежать на цыпочках, едва наступая на острия этих травинок. И чуткость. Былая, едва не потерянная навсегда чуткость. Ведьминская. Только как это при всей обострившейся чуткости она забыла, что снова нет связи с вертолетом? - Трюфель, вызови вертолет! - Нет связи. Три тучи разом: слева и справа огромные стаи крыланов, а прямо, как раз между башнями Фермопил, грозовая, чья чернота сделала бы ее невидимой в ночи, если бы не судорожные прочерки коротких молний. - Эболи... Эболи... Отвечайте, Эболи... Гриша, где вы, Гриша, отвечайте, отвечайте, черт бы побрал нашу коротковолновую связь, Гриша... . Гриша... Отвечайте, Гриша... - ...рега! Почему не слышу? Варвара Норега! - Гриша! Не так официально. - Это я со страху, что вы пропали. Что у вас? - Световые эффекты и микронаводнение. Уже кончилось. - Вы-то где? Сусанин мне голову оторвет! - Ну конечно. Вы его больше слушайте. Если бы он за меня волновался, то не бросил бы одну. Так что я сижу на верхней ступенечке, подобрав ноги, чтобы никто за пятку не цапнул. - А что, есть претенденты? - И сверху, и снизу. Сверху тьма громадных крыланов, буду надеяться, что не вампиры... - Варенька, поосторожнее - а вдруг?.. - Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться. - И все-таки. А снизу? - Мчится какое-то стадо копытных, по-моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина? - Они двигаются от меня на северо-восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает. - Размеры?.. - Первая - высотой до пяти метров, дальше все ниже и ниже. - Ладно с этим, а как со следами? - Да никаких следов. В первой пещере определенно стойбище, и покинутое совсем недавно, потому как, извините, помет... - Чей, чей помет? Там же биосектор чуть ли не в полном составе! Варвара чуть не плакала. - Скот какой-то. Довольно крупный. Может, это и есть капибары. Но в глубь они уйти не могли, там проходы узенькие. - Но люди были с ними? Не аборигены, а наши, пропавшие? - А вот этого никто сказать не может. Там везде подземные ручьи, да еще с переменной мощностью. Хорошо, что скоч обратную дорогу запоминает, а то никакая ниточка, как у критской Ариадны, не помогла бы. - Значит, еще один лабиринт... Сколько они могли по нему пройти? Тик, тик, тик... - Гриша! Отвечайте... Метроном, чтоб его унесло в черную дыру! А главное, она не сказала то основное, о чем не имела права промолчать, - о ближнем сигнале тревоги, который она приняла. Эта боль, помноженная на отчаяние, и сейчас копилась где-то неподалеку, заставляя до рези в глазах вглядываться в громаду спящих Фермопил с крутыми рогами башен, обволакиваемых грозовой тучей. - Вафель, - проговорила она почему-то шепотом, - ты с четырех рук стреляешь? - Да. - Тогда мне портативный десинтор и хлопушку с парализирующими капсулами, быстро; себе - по паре этого добра. Над головой лязгнуло и застрекотало, словно по консервной банке помчалась металлическая многоножка. Варвара вдруг почувствовала, что рука ее, сжимавшая титанированный поручень, совершенно заледенела. Под ногами рябила залитая лунным светом вода - о том, что наводнение уже кончилось, было сказано ради душевного спокойствия Гриши и всех тех, кому он сейчас пересказывает их разговор. Но лунного серебра хватало только до той черты, где начиналось нагромождение черных скал. Если бы посмотреть на эту картину в снимке, можно было бы предположить, что между двумя слегка наклоненными друг к другу карандашами насыпали две горсти кристаллов самой различной формы. Беда была только в том, что "карандаши" раза в два превосходили Эйфелеву башню, а "кристаллы" - самый крупный грузовик с прицепом. И даже не в этом... Беда заключалась в том, что именно оттуда исходили волны тревоги. Над головой снова застрекотало; Вафель, свесившись вниз головой, подал девушке оружие. Десинтор - на крайний случай, он пока отдохнет за поясом, вот так, стволом вниз, а ракетница может пригодиться раньше; стадо уже близко, отчетливо видны массивные, как у буйволов, тела и небольшие головы, увенчанные вскинутым кверху рогом. Так сказать, легкая носорожья кавалерия. Их счастье, что на Чартаруме уменьшенная сила тяжести, иначе вряд ли им удавалось бы передвигаться таким вот частым скоком. Да еще и по воде. Да еще и так, словно их кто-то позвал. Жаль, чертовски жаль, что это всего-навсего носороги, твари нелюбезные и, мягко говоря, не вполне приучаемые. Вот и звуки доносятся почти отчетливо - тревожное похрапывающее хрюканье, покрываемое водопадным гулом, создаваемым целой сотней копыт. И сквозь весь этот пока еще отдаленный, но заполняющий от одного края до другого узкую долину гул, как ледяная спица пролетел крик. Варвара даже не была уверена, что слышала его, - может быть, это снова был беззвучный сигнал тревоги, повисший на мгновение в лунном свете, как бесконечно вытянувшееся начальное тире из сигнала SOS; но ей достаточно было того, что она приняла его всем своим существом, и в следующий миг она уже прыгала, не раздумывая, прямо в воду и летела туда, к черному завалу, и следом, катастрофически отставая, хлюпал по воде скоч, и она успела бросить ему через плечо непонятное для самой себя: - Без команды не стреляй! Хотя на кой ляд он вообще, как не на то, чтобы стрелять без всякой команды в тот момент, когда вообще не успеваешь или не можешь что-либо скомандовать?.. Но сейчас было не до того, чтобы разбираться с Вафелем, потому что ощущение полета длилось всего несколько секунд, а потом она поняла, что бежит катастрофически медленно, вода все-таки выше колен, и если б хоть по пояс, можно было бы передвигаться вплавь, вон какое сильное течение, чем дальше, тем сильнее, и так и тянет вправо, и там слышится глухое, характерное журчание, как будто вода уходит в подземный сток, - а действительно, куда бы иначе ей деваться, впереди ведь каменная баррикада; но журчание заглушается храпом и топотом сзади, вот уж кому вода почти не мешает; Варвара оглядывается и видит, что табун гораздо ближе, чем она опасалась, и впереди вожак с победно задранным к самой луне рогом... И то ли это были шалости лунного света, то ли животное поматывало на бегу головой, но Варваре в последний миг показалось, что этот рог мягко покачивается, как резиновый. А в следующую секунду она вскинула руку с ракетницей, раздался оглушительный хлопок, и вожак взвился на дыбы, не столько напуганный уколом капсулы, впившейся ему в грудь, сколько ошеломленный огненной завесой, полыхнувшей прямо перед его мордой. На Большой Земле одной такой ракетой можно было остановить стадо бизонов - искрящаяся, шипящая туча вытягивалась непреодолимым барьером на добрую сотню метров. Поэтому Варвара, опасаясь только двигавшегося уже по инерции вожака, изо всех сил рванулась в сторону, чтобы не попасть ему под копыта, но в последний момент споткнулась и, падая, постаралась распластаться, чтобы вода скрыла ее всю, - мало ли что придет на ум громадному животному, насмерть перепуганному искрящимся огнем и первыми признаками действия парализатора. А вдруг не подействует? Этот страх мелькнул у Варвары как раз тогда, когда она погружалась с головой. Действительно, ведь препарат рассчитан на земных или, на худой конец, на геоморфных тварей... Но он подействовал. Совсем близко от себя она услышала грохот, словно с вышки в бассейн обрушился шкаф, а затем, но уже тише, прогрохотало слева, справа, опять слева... Неужели Вафель принялся палить без разрешения? А главное - почему она сама не отдала ему этой команды? Она вскочила во весь рост. Сзади, всего в пяти-шести шагах, всхрапывая и совсем по-дельфиньи посвистывая, приподымалась и снова валилась в воду громадная туша, кажущаяся совершенно черной на фоне уже опадающей огненной завесы, через которую, почти не проявляя природного страха, проскакивали все новые и новые четвероногие. Теперь она боялась даже про себя назвать их, но развернувшись за уже проскакавшим табуном и как-то безотчетно подивившись плавности движений этих существ, она побежала следом по быстро мелевшей воде, и широкие крупы с куцыми хвостами, испещренные жирафьим крапом, мерно вскидывались в почти дневном лунном свете. Она бежала из последних сил, проклиная отяжелевшую мокрую одежду и изо всех сил стараясь не потерять направления на больше так и не повторившийся крик, и уже ничему на свете не удивлялась. А удивляться бы стоило - хотя бы тому, что весь этот табун мчался точно в том же направлении, как будто вызванный из сказки человеческим призывом о помощи. У самых камней они сгрудились, топчась на месте и наклонясь над чем-то, и Варвара, подбежав, остановилась, в отчаянье не зная, как быть дальше; о том, чтобы стрелять, не могло быть и речи: перепуганные животные легко могли затоптать того, над кем они так трогательно стали в кружок. К тому же, и попасть в него недолго. А эти... как их... микрожирафы единорогие, они, похоже, и вправду силятся помочь, пофыркивают, что-то поддевают головами... И словно в доказательство ее догадки один из этих крапчатых вдруг плюхнулся на зад, как собака, потом осторожно протянул вперед морду и передние ноги, и что там было дальше, разобрать стало невозможно, сплошная фыркающая каша; но когда залегшее животное поднялось, Варвара увидела, что поперек его спины, бессильно свесившись, лежит полуголый человек. Она ничего не успела сообразить, как ее ласково взяли под коленку, как-то не то подбросили, не то легонечко дернули вверх, и она, увидев рядом предупредительно подставленную спину, скорее рефлекторным, чем обдуманным движением оперлась на подставленную руку и мгновенно оказалась верхом. Она растерянно глянула вниз, недоумевая, чья же это была рука, - живая, гибкая, вовсе не манипулятор скоча - и вдруг увидела, что это вовсе не рука. Это был хобот. Животное обернуло к ней морду с влажным косящим глазом, задрало здоровенный - не меньше метра - хобот и победно рассыпчато хрюкнуло, словно хрипло рассмеялось. Похоже было, что именно оно утверждало себя в роли нового вожака. Не надумает ли предводитель табуна пуститься в галоп? Она сжала его бока коленями, потянулась, одной рукой держась за гриву, а другой ухватила лежащего человека за брючный ремень - для страховки. - Но, милые! - сказала она, и милые дружно шагнули в ногу, словно всю жизнь ходили вот так, парой и с людьми на хребте. - Вафель, не высовывайся! - крикнула она на всякий случай скочу, который предусмотрительно себя не обнаруживал. Вафель, умница, не ответил. Да и не до него было - этих мерно шагающих одров требовалось как-то подогнать к самому космолету, сгрузить тело, поднять по трапу... "Трюфель, - шепнула она в микрофон, продолжая правой рукой придерживать бесчувственное тело, - Трюфель, нужна связь с вертолетом... Позарез. Дай-ка общий SOS, и пусть фон соседнего корабля ретранслирует". Метроном продолжал уныло тюкать - связи не было. За спиной что-то отдаленно зажужжало, Варвара с надеждой оглянулась: от верхушки одной из башен отделился голубой мерцающий шар, описал дугу и, влившись в черноту второй башни, исчез. Туча была уже над ними, и казалось, что острия этих минаретов вот-вот прорежут ее провисшее брюхо и оттуда хлынут струи воды, как тогда, на Степухе. - Давайте, слоники, давайте... - бормотала она, тихонечко пробуя бока своего иноходца. И опять он, словно поняв, припустил, шлепая по совсем уже мелкой воде. Второй не отставал. Теперь - попробовать свернуть к кораблю... И это пошло. Послушный слоник, просто заглядение, только вот ушки торчком и грива, как у яка, и уж совсем хорошо будет, если ты сейчас остановишься возле трапа... Да тпру, тебе говорят! До корабля оставалось метров тридцать. Спрыгнуть с широкой спины - пара пустяков и до трапа добежать не проблема, а вот как быть с тем, вторым?.. - Да стой ты, горе мое! - "Горе" шествовало как ни в чем ни бывало. - "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" Словно ободренный звуками человеческой речи, "сивка" прибавил шаг. Варвара стиснула зубы. Глаза ему закрыть, что ли? Попытаться вздернуть на дыбы? А если и второй взовьется, человек же упадет прямо под копыта... "Стой ты, дубина!" - послала она мысленный приказ. Нет, телепатических сигналов они не принимали. Она изо всех сил сжала коленями крутую шею животного, но слоник только мотнул головой и небольно шлепнул ее хоботом по коленке: не балуй, мол. Плохо дело. Она вышибла из ракетницы обойму, торопливо выдернула из нее капсулу и, опершись на спину соседнего животного, перемахнула ему на круп, позади лежащего человека. От неожиданной тяжести "сивка-бурка", как и полагалось мифическому буцефалу, только присел на задние ноги, но скорости не сбавил. Силен, красавец! Ну, извини... Она размахнулась и сильно ударила зажатой в кулаке ампулой в шею животному, одновременно хлопнув ладонью по противоположной стороне, чтобы отвлечь от ощущения укола. Получилось неловко, ампула ушла только наполовину, треснула и оцарапала ладонь. Хорошо, что это не стекло, а быстрорастворимый пластик, который сейчас всосется в кровь, а скорость воздействия уже проверена на вожаке... Ага, действует. С легкой иноходи он перешел на шаг, и задние ноги уже отстают, едва переступая, передние еще семенят, а задние волочатся, подгибаются, и девушка соскальзывает вниз, на нее рушится безвольное и такое тяжелое полуголое тело, до ужаса холодное, и его не поднять, и у самой колени подгибаются: царапина на ладони, парализатор проник в кровь, самая капелька, но ее хватило, до трапа не дотянуть, хотя до него каких-то полтора шага, сейчас набежит весь табун... Два громадных жука-рогача ухватывают ее холодными клешнями, больно и неловко, тянут куда-то вверх; но она из последних сил вцепляется мертвой хваткой в лежащего рядом с ней человека, - если бы губы слушались ее, она бы крикнула: "Сначала его!" Но губы одеревенели, проклятая ампула, и сплошной туман в голове, да и зачем кричать, - жуки-рогачи человеческого языка не поймут, впрочем, ничего человеческого здесь нет, только жуки, они тянут две сосновые иголки, гибкие душистые иголки... Когда она пришла в себя, у нее было такое ощущение, словно этому пробуждению предшествовала вереница утомительных и нелепых снов. Сквозь разлепившиеся с трудом ресницы проник невиданный до сих пор зеленоватый мертвенный свет, означился сводчатый потолок, к которому была прикреплена уйма какой-то членистой, суставчатой аппаратуры; затем зазвучал - или начал восприниматься - голос, механический, размеренный, как метроном: - Один-сигма шесть, один-сигма девять, один-сигма шесть, один-штирнер горизонталь тринадцать, два-оптима пять... И тут же сбоку возникло рыльце скоча с настороженными жгутиками антенн, взлетел над самым лицом манипулятор, и ко лбу пришлепнулась клейкая лепешка быстрорастворимого транквилизатора. Во рту возник вкус мяты. Бормотание "Один - сигма..." возобновилось с прежней размеренностью. Да это ведь портативная установка "Гиппократ", и команды - условный код последовательных этапов различных медицинских процедур! На втором курсе они это в училище проходили и даже делали лабораторные работы - но откуда это здесь? Она приподнялась на локте. Узкая, крытая белым пластиком коечка-скамейка убедила ее в том, что с ней самой ничего страшного не произошло, иначе ее поместили бы совсем в другое место. Кстати, вот и оно - занимает всю середину узенькой, расходящейся клином каюты. В училище это ложе именовалось "саркофагом". Пациент, помещенный в этот ящик, попадал во власть кибернетического комплекса, сочетающего консилиум профессоров с двумя дюжинами процедурных сестер. Сейчас к этому медперсоналу, воплощенному в вычислительные блоки и манипуляторы, прибавилась еще и пара скочей,. Так кто же этот бедняга, потребовавший таких забот? Она потянулась к саркофагу, но перед ней мельтешил Трюфель, ничего не давал увидеть. Варвара только догадалась, что пациент лежит носом книзу, а спину ему массируют чем-то горячим и маслянистым - пахло растопленным воском и тибетской поднебесной травкой. Трюфель отступил на шаг, и над бортиком на миг поднялись страшно худые лопатки - ну прямо готовые вот-вот прорезаться крылышки. Это ж надо так исхудать, как после лиофильной сушки! Лопатки исчезли, зато поднялась круглая голова с реденькими, очень, коротко обстриженными волосами и тоже вызвала щемящее чувство жалости; но голова обратилась к ней, явив огромные черные глаза, как бы выходящие за границы впалых щек и совершенно белых висков - ну никак не могли они уместиться на этом лице! И тут же раскатился голос, великолепный сытый бас, от которого все кругом должно было покрываться налетом бархатистой темно-лиловой пыльцы: - Кррретины, пижаму!!! Скочи остолбенели. Призрачная рука Дон Кихота взметнулась в воздух и выхватила у скоча какое-то полотенце. - Боюсь, что они просто не знают этого слова, - задумчиво проговорила Варвара. - Я имею в виду пижаму. Незнакомец громоподобно фыркнул и исчез, упав лицом вниз. Рассмотреть его Варвара так и не успела. Из саркофага послышалась возня, вылетел обломанный манипулятор, через бортик перекинулась тощая нога в ботинке - на заклепке четко просматривалась цифра "5". Иван Вуд, значит. Ботинок грохнул по металлическому пьедесталу саркофага. Варвара оттолкнулась от лежанки и, преодолевая легкое головокружение, вскочила на ноги: - Осторожнее, я сейчас вам помогу... Вуд, если это действительно был он, свесил обе ноги, продолжая сидеть внутри, - поза препотешная: острый подбородок на острых коленях, плечи торчком; ни дать ни взять - нетопырь, которого заставили сидеть вверх головой и он мается от непривычности этой позы. - Остальных нашли? - хрипло спросил "нетопырь". Варвара молча покачала головой. - Тогда что вы смотрите? Дайте какой-нибудь свитер голому человеку, и займемся делом. Действительно, что за столбняк на нее нашел? У Сусанина, кажется, было что-то светло-серое, ангорское... Сейчас. "И стакан морковного соку!" - раскатилось вдогонку. И опять же она - растяпа, старик, судя по его виду, давненько не ел. Она лихорадочно собирала вещи, переворачивая вверх дном тесный кубрик, - свитер Сусанина, полукомбинезон Петрушки - у кого она видела теплые носки?.. Она запнулась - носки она видела у Гюрга. Это была единственная койка, в сторону которой она даже не посмотрела. Отсюда она ничего не смогла бы взять. Когда она видела Гюрга рядом с остальными, он воспринимался как частица общей группы - бр-р-р, какая ледяная педантичность. Но того Гюрга, который восторженно и изумленно шептал ей: "Да ты еще к тому же и трусиха?.." - того Гюрга больше для нее не существовало. Когда она вернулась в медотсек - вот она, последняя загадочная дверь, можно было и раньше догадаться! - Вуд стоял, согнувшись в три погибели и облокотившись на бортик саркофага, заходясь в кашле. - Пневмония, - сказала она. - Вы мне еще накаркаете! - Да куда уж больше... Он с трудом разогнулся и стал натягивать свитер. Варвара критически взирала на эти действия - ей было совершенно очевидно, что больного надо срочно закладывать обратно в саркофаг и продолжать масляные припарки. Но поди заставь его! Свитер скорбно обвис на костлявых плечах, подрагивая серебристыми ворсинками. - Мало, - сказал Вуд, поводя плечами. - Тащите еще что-нибудь. Ну и намерзся же я там... Варвара опрометью кинулась обратно в кубрик. Когда она вернулась с чьей-то меховой жилеткой, непокорный пациент уже стоял в полной парадной форме - полукомбинезоне и шарфе - и крошечными глоточками пил морковный сок. - Вот что, звери, - сказал он, обращаясь к скочам, - установите-ка мне в рубке самое удобное откидное кресло, да побольше подушек. И горсть самых сильных снадобий - на вынос. Два часа на прихождение в себя, потом обратно в лабиринт. - Куда, куда? - невольно вырвалось у Варвары. Он исподлобья глянул на нее и двинулся к выходу из медотсека. У Варвары даже дух захватило, так он в эту минуту был похож на кого-то. А на кого - непонятно. - Милая девушка, - пророкотал он, - расположимся в рубке, а там и поговорим. Варвара почувствовала, что пора положить конец этому недоразумению: - В качестве старшего по кораблю... Он обернулся так стремительно, что она поперхнулась и замолкла. - Четыреста чертей, - проговорил он с отчаянием, - если бы вы сами знали, до чего вы очаровательны! И во всей Галактике не нашлось вам более подходящего занятия, как быть старшей на корабле?.. И этот туда же! Впрочем, и то приятно, что ее усы ему не мешают. Как там полагается благодарить за комплимент? - Ну, пошли, пошли, - он не стал дожидаться ее благодарности. - В рубке вы мне покажете, как вам командуется. Он посторонился возле двери и галантно пропустил ее вперед. Скочи, перебрасываясь подушками, уже готовили откидное кресло. - А может быть, вы?.. - вдруг обеспокоился он, смущенный излишком комфорта. - У меня свои привычки, - отпарировала она, присаживаясь на краешек пульта и хозяйским жестом указывая ему на кресло. - Не закоротите там подачу топлива в энергобаки... Взлетим. - Да уж как-нибудь. - Вам виднее. Ну, так коротко - кто и откуда? Приняли наш SOS в рейсе? Не с Большой же вы Земли. - Естественно нет - не успели бы. Сигнал приняли с ближайшего буя,-пояснила она, болтая ногой. - Ближайшего к вам или к нам? - донеслось из груды подушек. - И к вам, и к нам. - Вы что, с Тамерланы? - Да. Восемь человек, старший - Евгений Сусанин. - Знаю такого. Со старшим вам повезло. И откуда он все знает - и про Тамерлану, и Сусанина? - Вас нашли по пеленгу, - продолжала она. - Сели около десяти часов назад, переписали вашу информацию на наш корабельный МИМ, обнаружили на юге лабиринт и, поскольку в SOS-пакете упоминалось именно о нем, направили туда спасательную группу. Поиск по металлу. Затруднения с аппаратурой - барахлит. Около часа тому назад произвели высадку в центре лабиринта, примерно... - она соскочила с пульта и подошла к карте, - примерно здесь. На дереве подвешен ботинок, на заклепке номер второй. У подножья дерева вход в подземные пещеры. Оставив на вертолете дежурного, остальные шестеро пошли вглубь. Направление - северо-восток. Связь прервана. Все. Вуд молчал, покачиваясь в своем кресле. - Не тот... - тихо процедил он сквозь зубы. - Что? - Не тот лабиринт. В тексте же ясно сказано - вход в шестидесяти метрах от корабля точно на полдень... Компасу здесь доверять нельзя. - Но мы приняли не полный текст... - Она хотела было добавить про детей капитана Гранта, но поняла, что не время. - Постойте, какой же там лабиринт? Там сплошной завал... - Тогда я по порядку. Только... Зверь, слабенького чаю и пару сухих галет. Сколько же я не ел?.. - Он вздрогнул и весь сжался. - Они ведь тоже... Итак, мы сюда плюхнулись на предмет разведки. Общая съемка, поиски следов жизни - вы знаете. Мерси. Это относилось к стакану, возникшему из-за плеча. Варвара терпеливо ждала, пока он маленькими кусочками ломал печенье и макал его в чай. Да, теоретически она знала, как осваивается сектор: выбирается мощная звезда, в безопасной близости подвешивается буй, который будет постоянно копить энергию для подзаправки кораблей. На него же поступает и вся информация, поначалу - собранная зондами. Подгребает обычный поисковик, вроде вот этого, получает первые прикидочные данные, доставленные зондами, и если в этой информации нет смертельно опасного, то высаживается на планету. Тут обнаруживается, что зонды порядком наврали, - аппаратура как-никак работает с расчетом уже известных условий, а на каждой новой планете они неизвестны. Вот и происходят сбои. - Да, так вот, - продолжал Вуд. - Сели именно сюда, потому что засекли цветовые сигналы. Вон примерно то, что сейчас за иллюминатором... От черного завала к обоим кораблям быстро тянулась светло-сиреневая светящаяся пелена; вот она подкатила под опоры, ушла дальше; стадо крапчатых слоников бродило по ней, покачивая хоботами, им было по колено. Внезапно в обратную сторону покатился словно свертывающийся рулон - очень это напоминало детскую игрушку "тещин язык". Слоников накрыло с головой, но они этого даже не заметили - к световым эффектам они были нечувствительны. - Сели, таким образом, на ночную сторону, - продолжал докладывать Вуд, - не по инструкции. При посадке разогнали какую-то стаю, значения этому не придали. Уж очень это было неординарно: следов цивилизации не наблюдается, а на совершенно пустом месте идет какая-то передача информации методом цветовых сочетаний. Сели - погасло. Потом... ладно, подробности придется опускать, да и вы дали мне прекрасный пример телеграфного стиля. Итак, отоспались. Проснулись перед самым рассветом, я стал на первую вахту. Визуально источник иллюминации не просматривался, решили сделать небольшой кружок на вертолете. Ребята погрузились, скафандров не надевали, так как высаживаться никто на поверхность не собирался. Машину вел сам Чары. Собственно говоря, разведкой это назвать было нельзя; главным образом. Чары присматривался, как ведет себя машина в здешнем небе. К каждой планете нужно, так сказать, прилетаться... Простите меня, это я от слабости - забалтываюсь. Они прошли точно на юг, между минаретами, и уже повернули обратно, забирая к востоку, когда я увидел табун. Солнце вставало, тени искажали картину, и в первый момент мне показалось, что это - слонята. - А во второй?-не удержалась Варвара. - Да тапиры, разумеется. Модифицированные применительно к здешни