м условиям. Тысячелетия при уменьшенной силе тяжести... Варвара соскочила со своего сиденья и прильнула к иллюминатору. Не хватало еще, чтобы Вуд увидел, как она стремительно краснеет, - еще бы, тупица, кретинка, амбистома безмозглая! Сидеть на клетчатом тапире и не узнать его! Не-ет, гнать ее надо отсюда на Большую Землю! - Что вы?.. - спросил он встревоженно. - Дождь. Извините. Я слушаю. Неправдоподобно крупные капли, подсвеченные попыхивающими низкими молниями, неторопливо, как снег, оседали на землю. - Ну, тапиры - это еще полбеды. Хотя я сам так удивился, что выскочил в тамбур, - хотелось своими глазами поглядеть. Вертолет в это время заходил уже на посадку, когда табун выметнулся из-за корабля. Чары спустил машину в каких-нибудь тридцати метрах и не заглушил двигатель, по фону был хорошо слышен шум мотора и его крик: "Назад, назад!.." - вот тут и я увидел их. Все верхом, а на некоторых буцефалах и по двое... Мне сперва показалось - оранги. Пока они восседали на тапирах, трудно было оценить их размеры. Собственно говоря, их следует называть чартарами, только называть вот некому... - Я видела, - хрипло проговорила Варвара, чтобы удержать его от подробных описаний. Вуд кивнул, не вдаваясь в обстоятельства, при которых она могла видеть этих только что окрещенных чартаров. - Ну, а дальше было что-то жуткое, - скороговоркой пробормотал он. - Свалка под вертолетом, ни винта не боятся, ни звука... Чары, по всей видимости, автоматически перевел двигатель на режим "семь футов под килем", и когда чартары поволокли Монка, Игоря и Ома к черному завалу, двинул машину следом, надеясь, что кому-то удастся вырваться и запрыгнуть на трап. Только вышло наоборот - пара образин влезла в кабину. Может, и не пара, а больше, но вывалились они кучей, а машина так и ушла потихоньку, переваливая через все препятствия с семью футами под брюхом... Где-нибудь на восьмисотом километре брякнулась, надо полагать, уже пустая. Да... Он снова закашлялся, мотая головой так сокрушенно, словно больше всего на свете его огорчала потеря вертолета. - Ну, все это я уже не очень хорошо видел - оружие нашаривал и кибов скликал. Скафандра надеть не успел, думал, отобью ребят, когда эти мохнатики попытаются перетащить их через завал... Как-то в голову не пришло, что там лаз. Отсюда все выглядело сплошняком... - Почему они не стреляли? - жестко спросила Варвара. - Почему они не защищались, черт побери? - Я это понял, только когда столкнулся с одним из них, с позволения сказать, лицом к лицу. У них глаза... Это даже страшнее, чем если бы они были просто человеческими. Когда чартары нападают, они визжат, улюлюкают - а глаза у них, как у детей. У обиженных детей. У голодных детей, которые знают, что никогда в жизни не наедятся досыта... - Можно было воспользоваться парализатором. - Это сейчас легко рассуждать... Парализатор-то надо было найти и зарядить. Конечно, все это добро должно находиться в тамбурных сейфах, но что-то взяли с собой Игорь с Омом, это так и уплыло в машине; свое оружие я как раз приготовил к чистке - чем еще на вахте заниматься? Короче говоря, время было потеряно и вся эта стая словно просочилась сквозь камень. Ребят и видно не было, так их облепили... Собственно говоря, задавили массой. И кажется, чем-то обмотали. Так и втащили в щель. - Голос у него совсем сел. Варвара едва разбирала. - А тапиры? - Как ни в чем не бывало потрусили обратно. Похоже, этот путь им был хорошо знаком. Хотя... Почему они повернули? Им ничего не стоило войти в лабиринт - это я говорю: "щель". Не щель это была на самом деле, а парадный подъезд, два на три с половиной, только с фасада это прикрыто гладким выступом, нужно обойти слева или справа, там проходы. Но самое странное: в центре этого выступа - иллюминатор. По цвету он не выделяется, разглядывать было некогда, а впечатление такое, словно он временно задраен металлической заглушкой. И высоко, чартару не дотянуться. Вот так. Но мы с кибом проскочили мимо него на предельной скорости, и я даже не сразу сообразил, что нахожусь в самом настоящем лабиринте. - Как же вы находили дорогу? На камне следов не остается. - По запаху, дитя мое. Я ведь прирожденный следопыт, всю жизнь на дальних планетах... - Варвара попыталась прикинуть, сколько же это примерно, - нет, ничего не вышло, возраст ее собеседника был совершенно неопределим. - Эти мохнатики воня... благоухали, как полтора зверинца. И вот тут-то я почувствовал, что идут они привычно и уверенно, - мне никак не удавалось сесть им на хвост. Иногда я даже слышал шум, но как только дорога раздваивалась, мне приходилось обнюхивать тот и другой вариант, время уходило. Хорошо еще, что я догадался крикнуть кибу, чтобы он запоминал путь. И петлял, как полагается в лабиринте; порой выходил в зальчик, откуда имелось полтора десятка выходов, но, к счастью, по дороге не попалось ни одной ловушки. - Или они уже бездействовали, - подсказала Варвара. - Не скажите... - покрутил головой Вуд. - Техника была, прямо скажем, в полной боевой готовности, и уж в чем не было недостатка, так это в световых эффектах. Судя по всему - люминофоры. Описывать не буду. Забавно, что во время обратного движения их сочетания были совсем иные, это меня и сбило... И полная потеря чувства времени. И пустота. - Значит, это помещение не используется как жилье? - Ни в коем случае. Привалы, правда, там устраивались, и следы... гм... не буду детализировать. Неаппетитно. - А вы не стесняйтесь - я по профессии таксидермист. - Вы - юная женщина, прелестная, хотя и не вполне беззащитная, что вас несколько портит... И не дай вам бог не то что попасть туда, а хотя бы представить, что за оргии временами там происходили. Когда я наткнулся на следы недавнего пиршества, это увеличило мою скорость втрое. И все-таки я догнал только самого последнего. Собственно говоря, не догнал, а наткнулся - чартар лежал, вытянувшись, в полной прострации. Есть громадное различие между позой ослабшего или раненого зверя - и безвольным человеческим телом в момент полной апатии. Это было последнее. Я велел кибу меня страховать, а сам принялся его разглядывать - нужно же получить полное представление о враге, с которым имеешь дело! И вот по мере того как я разглядывал его, он все с большим интересом приглядывался к нам. Готов поручиться, что он даже испытывал какое-то удовольствие!.. У Варвары мелькнула мысль, что с точки зрения хищника ее собеседник никак не мог вызвать положительных эмоций. Но что-то заставило ее промолчать. Однако Вуд безошибочно углядел тень иронии, невольно скользнувшую по ее лицу. - А вы напрасно сообщили мне свою профессию, - мрачно заметил Вуд. - Теперь мне в любом вашем мимолетном взгляде будет чудиться трезвая оценка живодера... Но, смею вас уверить, та образина смотрела на меня совсем по-иному. Чартару было интересно! Вскоре он присел, потом поднялся на ноги, и только после всего этого у него в глазах промелькнул страх. И он начал улепетывать от нас. Мы с кибом могли запросто скрутить его - но зачем? Это только задержало бы нас. К тому же, теперь мне не нужно было проверять дорогу: чартар вел нас уверенно, как гончая. Еще несколько поворотов, и мы выбежали в этакую трапециевидную камеру, узкий конец которой переходил в наклонный тоннель. Похоже, это был просто отвод для стока воды, ежели таковая наберется в лабиринт, но чартары ее приспособили для своих нужд - накатана эта труба была до блеска, так что сразу стало очевидно: туда скатиться можно, а вот обратно - весьма сомнительно. Труба изгибалась, как огромный штопор, и что там было внизу, угадать невозможно. Шумок сперва доносился, а потом и он смолк. А может, это у меня в ушах уже... - Штопор и наклон вниз, - задумчиво повторила Варвара, запоминая дорогу, которая, несомненно, ей предстояла. - А вы не можете хотя бы примерно оценить направление оси? - Как будто северо-восток, но компасу там доверять нельзя. И бросаться вниз очертя голову тоже было бы мальчишеством, ведь попади я в эти лапы - и нам никто не поможет... - Почему вы сразу не связались с кораблем? - Тон у вас, дитя мое, как у королевского прокурора эпохи неограниченной монархии... Проходили в школе? Варвара покраснела - в самом деле, нельзя же так свирепо накидываться на больного человека, к тому же непривычного к ее манерам. Хотя он тоже мог бы понять, что ею движет вполне законное нетерпение" - надо же что-то делать! - И потом, - продолжал Вуд, - не считайте меня таким уж законченным идиотом. Разумеется, как только я понял, что нахожусь в лабиринте, я попытался связаться с корабельным МИМом, но ничего не получилось. Возвращаться к выходу? У меня еще была надежда догнать своих. А вот там, возле этой крученой дыры, я понял, что без посторонней помощи не обойтись. Будь со мной не киб, а робот, я послал бы его обратно с поручением организовать SOS, но кибу это не по уму... Пришлось возвращаться самому. И как мы. мчались, вы можете себе представить. О том, чтобы запоминать или как-то отмечать дорогу, и речи быть не могло - я положился на киба, и он вел меня частым скоком, отрываясь временами, но не настолько, чтобы я мог его потерять. Мне то казалось, что мы сбились, то вроде что-то припоминалось. Пора бы всем этим виражам заканчиваться, но все еще не было цепочки камер, напоминающей батарею парового отопления изнутри, и круглого зальца с лунками, в которых лежали каменные шары. И только я подумал о них - звяк! - мой осьминог врезался в тупик. Я подбегаю - он ни одним копытом не шевелит. - Дичь, - сказала Варвара. - Кибы надежны, как табуретки, то-то вы их с собой всюду и таскаете... - А вы - нет? Впрочем, верно, у вас звери... С чего бы? - По милости стратегической разведки. Это их корабль. - То-то я смотрю, что снаружи пюсик как пюсик, а внутри... - А почему - пюсик? - неожиданно спросила девушка. - Пюс - это блоха, на старинном французском языке. Наши кораблики скачут от одной зоны до другой, как водяные блохи. Но там, над несвоевременно сдохшим кибом, я дорого бы дал, чтобы очутиться у себя на пюсике. Тем более что рядом загудело, сполохи какие-то заметались, впереди по курсу характерное потрескивание, и озон пополз - дуга бьет. Сейчас-то я понимаю, что это начались световые эффекты, я ведь был у самого входа; заработали какие-то генераторы - раскопать бы! - и вышибли из моего киба все его убогие мозги. - Как под Золотыми Воротами... - невольно прошептала девушка. - А какой дурак запускал кибов в ворота? - изумился Вуд. - Я вот их в свое время прочесал просто с разбега... - Вы? - вскочила Варвара. - Вы?.. - Конечно. - Но Джон Вуковуд... - Какая разница - Джон или Иван. Джон мне нравится больше. А Вуковуд - это прозвище, которое мне дорого досталось. Ну, да как-нибудь вам я расскажу. - Она подивилась ударению, которое он сделал на "вам", но промолчала, увидев взгляд, который он бросил на корабельный хронометр. До истечения двух часов, которые он отвел себе на отдых, оставалось всего пятнадцать минут. И тут вдруг Варвара поняла, почему он рассказывает так подробно, хотя мог бы ограничиться скупым перечнем фактов, а потом поспать хотя бы час. Он думает, что пойдет один. И не очень-то надеется, что поход его будет успешен. Поэтому он на всякий случай передает ей все мелочи, которые могут пригодиться, если она последует за ним. - Осталось немного, - словно угадав ее мысли, продолжал Вуковуд. - Я перепугался, честно говоря, как последний щенок, ринулся назад, в глубь лабиринта. Пересидел весь этот припадок иллюминации, причем у меня часы остановились, и батарейки в десинторе сели. Потом, когда все стихло, отыскал кое-как бренные останки своего киба, а от него и до выхода было рукой подать. Но времени я потерял столько, что о возвращении на корабль и речи быть не могло, и как только все сполохи погасли и связь восстановилась, я продиктовал корабельному вахтенному кибу короткий SOS-пакет с донесением о происшедшем. Мне было слышно, как киб его отправил, и я со сколь возможно спокойной душой решил вернуться к винтовому тоннелю и съехать вниз по нему до конца. Ну, и... короче, лабиринт показал мне, что он собой представляет. До киба своего я дошел четко: правая спираль, две ниши пропустить, в третью и налево, галерея-батарея, два или три поворота пропустить и налево, в зал с шарами - восемь штук, и все разноцветные. Выход тот, что возле лазуритового шара. И наконец... Он снова закашлялся: слишком долго говорил, никакого отдыха не получилось, скорее наоборот. Варвара покусывала губы, но не торопила. - Наконец то, что я назвал "тронным залом". Там ступеньки, так после них не ходите влево - вот здесь-то я, похоже, и забрался в тупиковую часть лабиринта. Дальше путается... Он протянул руку к стакану с чаем и жадно допил остатки. - Я сейчас, свежего, - пробормотала Варвара и выскочила из рубки. Она торопливо приготовила чай, высыпала в широкую кружку щепоть сухой малины - просто счастье, что привыкла таскать в личных вещах всякие дополнительные снадобья! - и, не колеблясь ни секунды, бросилась в госпитальный отсек. - Сейчас я заварю вам с малиной, - как можно спокойнее проговорила она, наклоняя голову, чтобы губы очутились у самой плошечки нагрудного фона и не проникли в него такие характерные звуки, как стеклянный хруст обломанного наконечника ампулы, - а вы ответьте мне на последний вопрос: почему в сообщении говорилось, что экипаж похищен капибарами? - Капибарами? - как эхо, отозвалось из фона. - Да потому, что мой киб кретин. А еще точнее, я сам кретин, не подумал, что словарный запас кибов ограничен... Другое там было слово, но киб его не знал, вот и подставил ближайшее по звучанию из тех, что ему известно... Связь-то барахлила... Неразборчиво... Другое было слово. Какое - она спрашивать не стала, и так утомился человек до смерти, слово-то она и так знала, догадывалась. И Сусанин догадался. Каннибалы - вот какое было слово. Так что у нее все права на то, что она собиралась сделать. Она бесшумно скользнула в рубку, держа перед собой кружку с дымящимся душистым чаем. Остановилась у кресла. Вуковуд спал, свесившись на подлокотник, как только может спать человек, в течение многих дней позволявший себе закрыть глаза на несколько минут и только для того, чтобы потом бежать, идти, ползти дальше, до следующего тупика. Лабиринт... Она тихонечко подсунула ему под щеку подушку и подивилась тому, что безобразная многодневная щетина совсем не колется. За короткие мгновения сна он помолодел на десять лет, а если его побрить, то наверное, скинет еще пяток... Стоп. Нет времени думать об этом. Даже перетащить его в госпитальный отсек и то некогда. Хотя сделать это было бы несложно: теперь он проспит, как убитый, часов двенадцать. Она отступила, затворила за собой дверь и первым делом выплеснула из кружки чай с уже не нужным снотворным. Стремительно летая по всем отсекам и вполголоса отдавая скочам необходимые команды, успела заварить новый, бирманский, с добавлением настоящего лесного женьшеня; залила в термос и осторожно поставила на пол, у ног спящего. Вызвала кибов со второго корабля. Поставила в дверях - наготове, на всякий случай. Торопливо, обламывая ногти, стала натягивать скафандр. Кликнула скоча - тот принес диктофон, держал теперь прямо перед нею, пока она прыгала на одной ноге, неловко залезая в скрипящую синтериклоновую штанину. Надо как-то покороче, но стоит только начать: "Уважаемый Иван Волюславович", как тут же потянет пространно объясняться... К чертям! По прямой, только по прямой, как умела это делать раньше и от чего поклялась себе не отступать теперь. Значит, так: "Вуковуд! Я ухожу на разведку. Безопасность полная - два скоча с генераторами индивидуальной защиты, стратегово добро и скафандр. Так что не волнуйтесь. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Он разбудит, не сомневайтесь. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. Ведь нас только двое. Все стимуляторы, которые разрешит "Гиппократ". До меня будете добираться верхом на скоче, скорость у него приличная, и все время - независимо от внешних условий - под индивидуальной защитой. И вот еще что: не корите себя, что вы заснули, я все равно собиралась напичкать вас снотворным". Любое послание требует подписи, а она вдруг вспомнила, что он ни разу так и не спросил ее имени. Она тихонечко вздохнула и, вместо того чтобы закончить официально "Старшая по кораблю Варвара Норега", добавила так, как само выговорилось: "А меня зовут Варварой". Она осторожно вошла в рубку, стараясь не шуршать синтериклоном, и поставила диктофон на пульт перед Вуковудом. Он спал, чуть приподняв уголки бровей, должно быть, изумлялся во сне чему-то невиданному. На Лероя он был похож, вот на кого. Она стрелой слетела с трапа, защелкивая замочек шлема, - несколько крупных дождевых капель успели упасть внутрь и так и остались за шиворотом. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. По прямой удалось только до скального выступа, который неожиданно вырос перед самым носом в дождевом мареве. Варвара автоматически отметила про себя иллюминатор, о котором говорил Вуковуд, - оконце как оконце, вместо стекла только титановая фольга или что-то там еще, что пальцем не проткнешь. Вернемся - разберемся. А сейчас - каждому свое. В смысле - индивидуальное поле защиты. - Вафель, к ноге! - скомандовала она и мимолетом сообразила, что это из собачьих команд, а не лошадиных. Она перекинула ногу через удобную седловину между нижним, двигательным бурдюком и верхним, вычислительно-рецепторным. Грузовые пазухи обоих бурдюков были плотно забиты медикаментами, тросами, пиропакетами и вообще всем, что под руку попалось. Сидеть было удобно, какие-то подбрюшные манипуляторы свернулись спиральками, образуя стремена. - Двинулись, - сказала она скочам. - Защитное поле на полумощность, пульсирующее: после трех секунд экранирования просвет на полсекунды. В разных фазах. При малейшей опасности просветы исключить. Да пребудет с нами дух Леонида. Это - дань Фермопилам; страшно, как-никак; а когда пробирает до подрагивания, начинаешь хорохориться даже перед роботами. Но настоящий страх еще впереди, когда придет ощущение, что кружишь на одном месте, а время уходит все быстрее и безнадежнее... - Трюфель, в кильватер! Две серебрящиеся торпеды - первая повыше, вторая пониже, - набирая скорость, обогнули выступ с иллюминатором и, словно втянутые воздушным потоком, скользнули в глубь загадочного сооружения. На какой-то миг они словно раздевались, сбрасывая призрачную на вид оболочку, и тогда в фосфоресцирующем световом киселе четко проступали невиданные на этой планете создания, легким наметом мчащиеся вперед на добром десятке пружинистых лапок. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных "колодцев вверх", в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось. Мерцание стен уже не удивляло - с первых секунд оно стало привычным, тем более после того, как Варвара заметила, что свет возникает как раз в те доли секунды, когда автоматически отключалась защита. Значит, люминофоры реагируют на биополе. Когда скочи одеваются защитной оболочкой, свечение начинает потухать, но не успевает - вот и заполнены все близлежащие помещения разноцветными световыми волнами, да и собственная защита мельтешит... Никогда не испытывала морской болезни, но если так будет долго продолжаться... Санта Ферррмопила!.. - Назад! Уже заблудились. В ребристую анфиладу, оттуда расходимся - ищем зал с каменными шарами. Движение до тупика, по правой стене через два метра ставить метки, туда - минус, обратно - дополнять до плюса. Трюфель, ты - вправо. Включи-ка маячок... И пошел. "Тюк, тюк, тюк..." - пока слышно, а вот и резкое ухудшение слышимости - едва-едва "тю... тю", - а ведь почти не разошлись; вот и совсем маячок скис - "ю... ю..." - да нет, не звук уже, одно желание его уловить. Проклятая конструкция! Кто это научился так изолировать... Вафель легкой иноходью - чтоб не укачало - вынес ее в полукруглый зал. Метровые лунки, в них шары, похоже - крашеные. Не из цельного же это малахита да янтарной брекчии такие махины! - Стоп. Спусти-ка меня, Вафель, я огляжусь, а ты но меткам возвращайся на развилку, подбери Трюфеля и - сюда. Мне в скафандре сам сатана не страшен. Хорохоришься, Варвара-кожемяка! Страшно. По-человечески страшно. Фермопилы-то Леониду боком обошлись... Правда, он стоял себе на месте и сражался в силу безвыходности положения весьма героически, пока его какой-то сукин сын с фланга обходил; а тут вместо своего заветного "прямо и только прямо" - сплошные виражи и светопопыхивание... Аж тошнит. Она откинула щиток шлема и глубоко вдохнула - воздух был свеж, но не влажен, видно, дождь сверху не проникал. Так что наверх через эти трубы-колодцы не выберешься. Но какие-то вентиляционные отверстия имеются. Она покрутила головой, и в глаза бросились два иллюминатора, один напротив другого. И опять непрозрачные. На той же высоте. Странно, по дороге она безотчетно запомнила расположение еще двух. Она выпрямилась, подставив лицо спокойному касанию чистого, пронизанного светом воздуха. Силы мои, силы ведьминские, неужели откажете? Нет, не отказали. Она всегда знала за собой поразительно безошибочную способность к ориентации, и вот теперь, стоя под одним иллюминатором и глядя на другой, она знала - непонятно откуда, но знала точно, - долина с двумя кораблями позади. А как с пройденным путем? Если возвращаться, то и метки не потребуются - помнит. А Вуковуд, вжавшись обросшей скулой в прохладную подушку, посапывает непробудно, и жарко ему в свитере командирском - пневмония штука подлая, - это не какой-нибудь вирус, который прищелкнешь и нет его... Впрочем, вот этого она не знает и спиной не чувствует, просто думается ей о Вуковуде. И ведь не о Гюрге, не о Сусанине, хотя они забрались в самые тартарары, - о Вуковуде, престарелом и сквернообразном... Фу! Шар надо искать. Лазуритовый. Откуда это только Вуковуд набрался познаний в минералогии? Он, часом, не ошибся в названии камня? Лазурита среди шаров что-то не видно... Ультрамариновый шар нашелся точно посередине - он расположился в центральной лунке, остальные девять шаров... Стоп. Санта Фермопила, их же всего-то должно быть восемь! И лазуритовый - с края, иначе какая дверь от него! - Вафель, Трюфель! - Ага, мчатся. - Плохо дело, звери, - не та конура. Назад к развилке, ищем по новой. На поиски нужного комплекта шаров ушло еще полтора часа. Никуда это не годится, ведь Вуковуд это считал только началом пути, сюда он приходил без всяких колебаний и отклонений. Сбился он дальше, после какого-то "тронного зала", а она еще и до такого не добралась. Вот проем в стене возле синего, идеально обтесанного монолита, но дальше-то куда - влево или вправо? Вуковуд в первый раз ориентировался по запаху; если б сразу, по горячим следам, то и она могла бы - но сейчас столько времени прошло... Девушка открыла лицо, стащила перчатки. Стояла, пошевеливая пальцами, словно стараясь что-то нащупать, - чертовски мешает иногда собственное дыхание! - но ничего, ничего... Стены гладкие, не на чем повиснуть клочку шерсти. Ниши, проемы, углубления - все сглажено; по-видимому, литой камень - плазменные установки потрудились. И, кроме шаров, которые из лунок не выкатишь, - масса-то какая! - ни одного свободно лежащего предмета. По стенам встречаются скобки, дужки, крюки, но все впаяно намертво и притом на такой высоте, что и Варвара с трудом дотягивалась, - спрашивается: зачем тогда, если чартары нормальному человеку едва-едва по грудь будут? Или все это возводилось вовсе не для аборигенов? Она представила их себе такими, какими видела в золотой камере в стене Пресептории. Если бы Вуковуд был тогда с ними... Проклятье! Дался ей этот Вуковуд. Нет здесь никакого Вуковуда, а есть эти двуногие - хищный взгляд спрятанных под надбровными дугами глазок и массивные челюсти быстро развивающихся всеядных. И они тащили с собой людей... Она вспомнила, как однажды наблюдала в Мальтийском заповеднике, как компания самцов-шимпанзе загоняла в тупик маленького тамарина. Охота есть охота, и если она удачна, то кончается она неприглядным зрелищем. А о том, что могло происходить здесь, лучше и вообще не думать. Но ведь думается против воли. Видится. Рыжевато-серые твари, легкие и подвижные, несмотря на свою кажущуюся нескладность, и вонючие до омерзения, до липкого пота под скафандром... - Сюда, - сказала она уверенно. Это был не запах, не призрак, не галлюцинация - просто ощущение того, что те, кого она так четко себе представляла, были именно здесь. - Теперь сюда. Трюфель, за мной. Не рыскай. Направо и по ступенькам. Прикройся намертво. А ты. Вафель, сними защиту. Мешает. Прямо под колонны... Дорога неглубоко уходила вниз, по светящимся ступенькам, петляла из одной ниши в другую; пошли узкие колодцы, которые нетрудно и нестрашно было перепрыгивать, иллюминаторы то попадались на каждом шагу, то исчезали напрочь; в маленьком углублении блеснуло - пуговица, совершенно земная, выдранная с мясом. Кто-то из четверых похищенных? Вряд ли. Скорее Вуковуд. Еще пуговица, еще... Кончились. Теперь он рвал на себе одежду, отмечал привязанными к скобам и перильцам наскоро оторванные ленточки. Выходит, вышел он на правильное направление, но где-то свернул не туда. Ага, здесь. Она остановилась, проверяя свои ощущения, и тотчас откуда-то с потолка соскочил мягкий светящийся шарик, прокатился по плечу, руке, оттолкнулся от манжета, не коснувшись голой кожи, и как колобок побежал по правому проходу - заманивал. И еще одна невесомая жемчужина, и еще... Купился, выходит, Вуковуд на эти бусы. Нужно влево. - Трюфель, ты метки ставить не забываешь? - Нет. Первое слово от них за все путешествие! Идеальные спутники. И дорогу, вероятно, запоминают без всяких меток. Как и все остальное. - Вафель, ты не запомнил, сколько мы встретили таких вот - видишь, наверху, над аркой - иллюминаторов? - Восемнадцать. - Умница. Налево. Если по часам, то не так-то они долго бегут - гораздо больше потеряли на поиски шаров. Да оно и правильно, эти троглодиты не выбрали бы слишком продолжительное странствие с добычей на загривках, поискали бы берлогу под боком. Она все время старалась думать о них, и не просто думать - видеть за ближайшим поворотом; порой ей казалось, что ее скоч не мчится вперед, а играючи перебирает лапами, вися в воздухе, а это весь громадный лабиринт поворачивается и подплывает под нее, оборотясь то правым, то левым боком, как узорная вышивка под иглой швейной машинки. Однажды что-то темное, бесформенное промелькнуло в тупичке; Варвара было притормозила, но Вафель мотнул головой и прошествовал мимо. - Ты чего это? - поразилась девушка. - Может, Вуд что-то бросили или наши обронили... - Останки гуманоида, - отрывисто бросил скоч, не сбавляя скорости. Хорошо хоть, этот не путал гоминида с гуманоидом! Она не успела ужаснуться, как из-под ног брызнула вода, и она испугалась, что сейчас собьется; но то, что вело ее, не было запахом, и вода была бессильна помешать ей. За очередным поворотом кончился свет, и скоч, повинуясь ультразвуковым локаторам, пошел по синусоиде, ритмично виляя то вправо, то влево, но не задевая ни одного угла. Коридор внезапно расширился - топотание по мелкой воде гулко отдавалось где-то вверху, но пронизывающее ощущение пустоты не позволяло угадать расположение стен. И кроме того... - Стой! - крикнула Варвара. Внезапно возник образ веера - не то брызги, не то крики, - все бесшумное и неосязаемое, но оно было вот здесь, на этом самом месте, вертелось, как маленький смерч, то распадаясь, то снова свиваясь в тугой жгут... Это были следы драки. Наверное, прозвучал сигнал и пленники, отшвыривая усталых конвоиров и срывая ослабшие, неумело наложенные путы, страшно и безнадежно рвались, как им казалось, назад, а на самом деле вон туда, куда рукой махнешь - и не видно ее, руки-то; темнота еще гуще, чем здесь, в середине зала. Что там, непонятно, да и не важно - тупик, должно быть, потому что дальше опять коридор; туда надо, Вафель, только туда. Там снова плотной толпой двигались напрягшиеся в темноте шерстистые твари, и волосы на загривках еще дыбом, и шерсть под мышками взмокла в драке, и остро пахнет бедой, но это сильный, отпугивающий и стервенящий дух здоровых, молодых бойцов - слабые и больные пахнут погано, как мокрая лежалая шерсть... Слабых здесь не было. - Влево, Вафель, скорее! Как только можешь! Справа анфилада, и светящиеся бледно-зеленые гусеницы, петляя и пританцовывая на кончиках хвоста, уползают, заманивают по широким пологим ступеням; и слева уходящая под теплящиеся вдалеке световые арочки бегущая дорожка - в горку, чтобы потом упоительно катиться хоть на заду, хоть на брюшке... Прямо! Наконец-то прямо, по темному жерлу тоннеля, кончающегося тонким световым кольцом... - Стоп, звери! Приехали. Трюфель, сбрасывай всю поклажу и - на "Дункан". Возьмешь находящегося там Джона Вуда и, ни на миг не задерживаясь, сюда. За сколько думаешь добраться? - Расстояние в один конец покрою за двадцать пять минут. - Ясно, туда и обратно - час. На бегу, когда уже выскочишь из лабиринта и установишь связь, продиктуешь корабельным кибам сообщение, а те пусть непрерывно ретранслируют его поисковой группе. Ну, аллюр два креста! Серебряная торпеда рванулась с места и, вспарывая темноту сверлящим посвистом, исчезла в глубине лабиринта. Что он без команды догадался прикрыться защитой - это он умница, но вот если он собирается на такой скорости тащить на себе Вуковуда, то вряд ли последний по прибытии сюда сохранит требуемую работоспособность. А может, связь с Сусаниным уже восстановилась и они ринутся сюда всей группой, достаточно великолепной, чтобы обойтись без измотанного голодом и пневмонией пожилого человека? Хорошо бы, слишком хорошо, чтобы осуществиться. Да и потом... Если признаться откровенно, то она хотела бы, чтобы Вуковуд был рядом и своим глубоким, гудящим голосом рассказывал о каких-то приключениях - не таких смертоубийственных, как это, разумеется, а хотя бы о своем детстве. Но пока она тут одна - не считая Вафеля - и нужно что-то делать. Как глубоко уходит вниз эта плавно загибающаяся труба? Будь она прямой, так плюнуть и дело с концом. Эксперимент на уровне создания и техники гуманоидов низшей ступени. - Вафель, подвинь-ка поближе ко мне генератор защиты, а сам тихонечко, на присосках, спустись вниз. Определи глубину и сделай пару инфраснимков. Вафель, даже не кивнув по своему обыкновению, с легким шипом выпустил присоски на подошвах лапок и, перебирая ими, как краб, бочком заскользил вниз. Круто, очень круто, и это прекрасно: оттуда, снизу, нападения ждать нечего. А ночью, в темноте, вряд ли еще одна партия мохнатеньких всадников отважится спуститься в долину, где торчат два громадных корабля. Да и гроза тут не земной силищи. Вафель стремительно взвился из полутьмы тоннеля. - Глубина по вертикали - четырнадцать метров, - вполголоса доложил он. - Внизу пусто. Он протянул влажный квадратик снимка - ага, вот оно что: под самой оконечностью трубы поблескивает вода. Нетрудно было догадаться, все-таки на этой спирали набиралась хорошая скорость, а раз эти любители лабиринтов не боялись пользоваться такой экстравагантной дорогой, значит, приземление ожидалось мягким. Хороши были бы они с Вуковудом, если бы скатились так же, как эти образины, и бултыхнулись, как лягушки! Слева от этой водяной посадочной площадки какие-то кочки, вот туда и надо нацеливаться, по ним как раз попадаешь в проход - жаль, не видно, куда он ведет. Может, сразу за ним и стойбище... - Вафель, у нас около часа, попробуем нарезать ступеньки. Неширокие, сантиметров двадцать пять. Справа, вдоль осевой стеночки. Ты начнешь с середины, я - сверху. Давай. Неизвестно, как еще им придется уносить ноги оттуда, так что трос надо будет прикрепить вместо перил. Сейчас-то этими ступеньками не воспользуешься, десинтор дает две тысячи градусов - работа впрок, так сказать. А жарковато в скафандре... Она резала двадцать девятую ступеньку, когда вверху раздался шум. Вуковуд или троглодиты? Если второй вариант, то нужно скорее добраться до генератора защиты. Перебирая трос, она вылезла из трубы - Вуковуд, облаченный в какой-то мышиный тусклый скафандр, присев на корточки, выгребал у Трюфеля из переметной сумы яблоки, сетки, какие-то аппаратики подозрительного назначения... У скочей же есть вся фиксирующая аппаратура! Но не выговаривать же ему, и так сейчас заведет насчет того, что не разбудила... Нет, молчит. Смотрит огромными глазищами, в пол-лица, и молчит. Побрился. Значит, успел проснуться до того, как примчался скоч. - Трюфель, все обратно в сумку, - скомандовала она, - и в трубу. Уложишь там в сторонке, каким-нибудь мхом прикроешь и вместе с Вафелем наверх за нами. Скоч подхватил багаж и ухнул вниз. Ну вот, остались лицом к лицу, и оба молчат. Не спрашивать же его, как, мол, здоровье? А если бы восстановилась связь или еще какой подарок судьбы - сказал бы сам. И он видит, что ей похвастаться нечем, ну, нашла дорогу, быстро нашла - Варвара в первый раз глянула на часы, - в общей сложности пять с половиной часов потратила. Для хорошего лабиринта это просто рекорд - а лабиринт по-настоящему хорош. Кому только он понадобился? Вернулись скочи. Так что же все-таки сказать? Варвара помедлила еще секунду... Прямо, только прямо! А если прямо, то сказать она ничего не хочет - вот услышать бы неплохо. Тогда промолчим. Классическим античным жестом - большой палец, повернутый вниз - она одновременно дала понять, что все обстоит достаточно скверно, и что надо спускаться, и что на будущее полезно сохранять тишину. Не теряя времени, вцепились в скочей - пристегиваться некогда - и по крутой спирали скользнули вниз. Подножием тоннеля лабиринт кончался. Замшелые стены и озерцо, служившее посадочной площадкой для тех, кто спускался естественным образом, не носили следов цивилизации. А главное - здесь начиналось царство запахов. К сыроватой, но не гнилостной свежести болотца примешивался угарный дух очага, но самым главным был запах пещерной твари, не схожей ни с единым земным зверем. Естественный темный лаз вел туда, откуда сочился этот запах, и проход этот, к счастью, не был прям - за острыми выступами прятаться было легко, а в крайнем случае можно было бы и вскарабкаться наверх, в полную темноту, по естественным и лишь смутно угадываемым уступам. Варвара спешилась и, сделав Вуковуду знак оставаться на месте, прокралась вперед, до следующего поворота, проклиная последними словами шуршащий синтериклон. Здесь ход раздваивался: русло подземного потока временами, без сомнения, протекавшего по лабиринту и низвергавшегося по спиральной трубе, уходило влево, резко сужалось и терялось в непроглядной тьме. Зато правый ход становился шире, по его стенкам скользили слабые блики, а откуда-то снизу доносился слабый гул - не голоса, а какой-то общий фон самых примитивных глуховатых звуков - всхлипывание, позевывание, чмоканье... Громче всего кто-то чесался. В круглой дыре прохода не было видно ровным счетом ничего, кроме далекой каменной стены да редких искр, взлетавших откуда-то снизу, - видно, основное помещение, расположенное за этим отверстием, находилось на несколько метров ниже его. Варвара опустилась на пол, подползла к краю и вдруг заметила, что в этом естественном преддверье громадной пещеры метрах в полутора от центрального входа имеется еще одна щель, слишком узкая, чтобы в нее мог пролезть человек или чартар, но достаточная, чтобы служить окошечком или бойницей. Она, согнувшись, перебежала вправо и приникла к холодным каменным краям. Больше всего ее поразили не размеры пещеры, а ее форма - почти правильный шар. Коридор, по которому они сюда пришли, переходил в массивную лестницу, ступени которой спускались до дна пещеры, пересекали ее точно посередине, образуя неровный помост, деливший пещеру пополам. По обеим сторонам от помоста на мшистой подстилке лежали вповалку чартары. Блеклые язычки двух костерков, теплящихся у противоположной стены, освещали их скудно и неравномерно, но и этого было достаточно, чтобы заметить, что чартары не спали, а пребывали в каком-то неестественном состоянии полного отупения. Варвара прищурилась, стараясь как можно быстрее адаптироваться к этому полумраку, и чем дольше она всматривалась в открывшуюся ей не такую уж неожиданную картину, тем тревожнее становилось на душе. Никого из людей видно не было, а с чартарами творилось что-то из ряда вон выходящее. Перетравились они чем-то, что ли? И вдруг жуткая догадка поразила ее. Тошнота так стремительно подступила к горлу, что она отшатнулась, зажимая себе рот. Отравились, Отравились нездешней добычей... Бесшумно возникшие руки обхватили ее, прижали к скрипучей поверхности скафандра, так что клапаны, как льдинки, морозно приклеились к щеке. Ее трясло неудержимой крупной дрожью, и Вуковод, стаскивая зубами перчатки, все гладил и гладил ее лицо, забираясь под шлем суховатыми легкими пальцами и царапая их о край щитка; от этого волосы вылезли на лоб, защекотали нос, и Варвара, с ужасом почувствовав, что вдобавок ко всему еще сейчас и чихнет, невольно прикусила первое, что попалось. Это был мизинец - не свой, Вуковуда. Оба замерли. Так прошло с полминуты. Кажется, оба не дышали. Снизу тоже ничего не доносилось, только потрескивание костра да заунывные всхлипы. Вуковуд наконец освободил свой мизинец, дунул на него и, продолжая прижимать одной рукой девушку к себе, тихонечко отодвинул ее от смотровой щели. Он долго всматривался вниз, крутил головой, даже чесал подбородок; наконец решительно придвинул Варварино лицо к амбразуре, указывая на что-то совершенно определенное. Варвара торопливо оглядела пещеру, отыскивая то, на что он направлял ее внимание, - может быть, вон те голубоватые светящиеся пятна на противоположной стене? А ведь точно, вторая пещера там, и не пятна это, а отверстия, и самое большое - посередине, костерки горят как раз слева и справа от этого входа, а голубоватый свет потому, что стены во второй. пещере белые, известняковые, и откуда-то сверху пробивается луч луны. Но в той пещере никого - во всяком случае, отсюда так кажется. И почему она заинтересовала Вуковуда? Или эти канаты, свешивающиеся с потолка? Может, корни, а может, и веревки - говорил же Гриша про какие-то живые лианы; в сушеном виде вполне сойдут за пеньковый трос. Помост и то, что над ним? Сооружение, хитрое для примитивных троглодитов, но если на дне пещеры валялись камни, то несколько поколений жителей могли общими усилиями соорудить уступы, переходящие в мостик, а затем - снова лестницу, которая ведет в другой коридор. Кстати, для удобства сообщения от одной верхней ступени к другой протянулась балка - впрочем, какая тут может быть балка? Ствол дерева, вон и сучки торчат. Воздушный мостик, как раз для аборигенов. Они цепкие. С этог