о бревна что-то свешивается: два куля, один длинный, другой - вдвое меньше. Все это делит пещеру по диагонали, и основная масса троглодитов собралась именно там, где хуже всего видно, - по эту сторону, что под щелью. Варвара обернулась к Вуководу, выразительно пожала плечами. Он приблизил губы к самому ее уху,, и потеплевший воздух едва уловимо шелохнулся: - Ом... Ом Рамболт? Она повернулась так стремительно, что стукнулась откинутым щитком о верхний карниз амбразуры. Замерла в ужасе. Внизу никто даже не шевельнулся, только раздался всхрапывающий, многоступенчатый зевок. Она снова начала вглядываться в серую массу тел - странно, совсем нет малышей, похоже, что это не стойбище, а что-то вроде ритуального помещения... А может, столовая? И в этот момент вверху справа, где чернело над верхней ступенькой жерло еще одного коридора, возникло какое-то копошение. Кто-то светлее остальных - но не человек, это точно - выполз из дыры на четвереньках, свесился с верхнего уступа лестницы и так же, как это делали люди, стал с интересом оглядывать происходящее. Видимо, интерес его не был удовлетворен, потому что длинная лапа поймала свисающий с потолка канат, светловолосое тело сжалось в комок, оттолкнулось, и, с изяществом циркового акробата прочеркнув продымленный воздух, чартар влетел в левый верхний угол и бесследно куда-то канул. Дыра, дыра наверх, догадалась Варвара, иначе в пещере было бы не продохнуть: два костра, как-никак. И наверное, не одна дыра - вон в соседнюю, пустую, даже луна пробивается... Луна? Значит, гроза кончилась и, возможно, наладилась связь с "Дунканом"? Она хотела уже прошептать Вуковуду, что неплохо бы отослать одного из скочей обратно, к руслу ручья, и велеть ему поманипулировать с фоном - может, и донесется хоть что-то? Но она не успела: конец веревки, отпущенной выбравшимся на поверхность чартаром, лениво скользнул обратно и в своем движении задел древесный ствол и один из мешков, подвешенных к нему, - тот, что поменьше. И в тот же миг раздался пронзительный, царапающий взвизг, бесформенный предмет обрел способность двигаться и, изогнувшись, выбросил в разные стороны щелкающие клешнями щупальца. Он плясал в воздухе, раскачиваясь на удерживающей его веревке, и с каждым движением размах колебания становился все больше, клешни клацали, стараясь дотянуться до второго предмета, удлиненной тенью провисшего, чуть-чуть не задевая помоста. С каждым рывком этого членистоногого по рядам разлегшихся чартаров словно пробегал ветерок: они заколыхались, пришли в движение, послышались цокающие звуки, сливающиеся в цикадную трель; чартары приподымались, потягиваясь, страшным желтоватым светом заблестели расширившиеся глаза. Дергающийся, как паяц на ниточке, громадный скорпион дотянулся-таки до своего соседа, раздался треск рвущейся ткани и хриплый вскрик, и вот уже вторая фигура, изгибаясь, словно рыба на крючке, металась из стороны в сторону, пытаясь оттолкнуться от кошмарного соседа. И был это - как она сразу не догадалась - человек, подвешенный на вытянутых руках, и теперь ударами ног он оборонялся от плотоядно ощерившейся твари. А с чартаров слетел весь сон: подпрыгивая на плоских ягодицах, они лупили ладонями по земле, улюлюкая не хуже болельщиков какой-нибудь престижной команды. Цирк это был, цирк, и зверье потешалось над муками человека... Варвара отодвинулась, давая место Вуковуду, вышибла обойму из ракетницы и принялась точными бесшумными движениями сбрасывать пиронасадки с парализующих ампул. Обычно ампула останавливала первое животное, а сноп огней отпугивал всех остальных; здесь же придется действовать бесшумно и незаметно, начиная с последних рядов, чтобы не посеять панику: ведь где-то поблизости оставались еще трое людей ив суматохе их могли попросту покалечить. Шестнадцать зарядов, у Вуковуда столько же. Чартаров не меньше сорока. Выстрел, правда, не вполне беззвучен, но половину они уложат прежде, чем остальные поймут, что и откуда. Хотя понять они, конечно, не способны, но звериным нюхом почуять опасность - это да. Она загнала обойму на место и взяла Вуковуда за локоть: пора. Она даже не удивлялась тому, насколько они понимали друг друга. Один кивок - вы в темном шлеме, значит, вам стрелять из коридора и по той половине, что слева от мостков; ну, а мне в моем дурацком золотом оперении придется остаться здесь. Он понял, кивнул и быстро приложил ей палец к губам: слушать и не шевелиться. Снизу донеслось разочарованное поскуливание. Оба тела снова замерли неподвижно - скорпион набирался злости, человек - сил и терпения. Чартары отползали и вытягивались в полном изнеможении, лишь некоторые находили в себе силы подобраться к костру и выхватить из огня что-то вроде длиннющего полуобугленного огурца. В воздухе тошнотворно запахло подгорелой брюквой. Так что же, ждать, пока все они поужинают? Но Вуковуд, откинувшись назад и не отпуская Варвариного плеча, словно он боялся потерять ее в темноте, что-то нашаривал в бурдюке своего скоча - еще обойму? Батарейку? Сравнительно небольшая, знакомая на ощупь коробочка... Мини-проектор! Заметный только им двоим узкий луч проколол полумрак, блеклым глазком уперся в противоположную стенку, поерзав немного, нащупал отверстие в следующую пещеру и, нырнув в него, утвердился наконец на известняковой стене. Тогда глазок стал расширяться, окрашиваться в сиреневый тон, и вот уже по стене скатывались призраки светящихся шаров - лиловые, рыжие, лимонные. Огненным водометом закрутилась бесшумная карнавальная шутиха; и чартары, красавцы спящие, снова начали подыматься; и лягушачьи трели сразу же слились в общий концерт, - видно, пляски со скорпионом им порядком надоели, а тут было новенькое, совершенно неожиданное, и тут уж было не до того, чтобы приплясывать на заднице и в ладоши хлопать, - чартары, как завороженные, поползли ко входу во вторую пещеру; шары и водовороты сменились змеящимися зигзагами, двоящимися, четверящимися, на тех, кто ошеломленно замер в дверном проеме, надавили сзади, и буровато-серая масса начала вливаться в дальнее помещение. Они еще не осмелели и, вползая, жались к стене, словно опасаясь, что светящийся фантом, природы которого им не дано было понять, отделится от импровизированного экрана и двинется на них; но любопытство было сильнее страха, и вот уже кто-то бочком-бочком, как краб по песочку, побежал к экрану; но еще оставалось не меньше пятнадцати особей, которые едва приподнялись с места и колебались - двигаться дальше или нет. Одна радость - шум в пещере стоял такой, что можно было не только разговаривать, а даже кричать. Поэтому у Варвары непроизвольно вырвалось: - Здорово! И когда вы успели?.. - А когда брился. Сидел на ступенечке, ждал киба со своим скафандром. Киб примчался, смотрю: в кармане проектор. А тут очередной припадок иллюминации... В среднем часа через два они повторяются. Проектор со съемочным диском, вот я и... - Молодчина вы. Теперь только бы этих, апатичных, туда заманить да силовым полем подпереть... А! Сссанта Фермопила... Из появившейся в центре черной точки стремительно вырос силуэт скоча, заслонил собой весь экран - и вдруг на стене чартарумской пещеры беззвучно зашелестела самая обыкновенная, невыразительная земная зелень. - Больше не успел, - виновато пробормотал Вуковуд. По стене проплывали дорожки, клумбы, какие-то пасторально-пряничные домики, озерцо... Все это, наверное, ласкало взор астронавта, много лет проведшего вдали от родной планеты, но вот чартары сразу сникли. Вуковуд, конечно, снимал на первую попавшуюся кассету - какие-нибудь там "Космические перекрестки", - но прелести французских парков и даже пара царственных лебедей вряд ли удержат внимание троглодитов. Лебеди друг за другом ударили крыльями, подняв два фонтана брызг. - Сейчас пущу задом наперед, - шепнул Вуковод. Две красные флорентийские лилии распахнули (замедленная съемка, а то как же еще!) свои копьевидные бутоны. - Минутку, - сказала Варвара, задерживая его руку. Два какаду ударили алыми клювами (ох, и неважно у "Космических перекрестков" с художественным вкусом!) в обвитые лентами тамбурины; звук был отключен - иначе все чартары разом обернулись бы на такой грохот, - но Варвара хорошо помнила эту традиционную заставку: "ДЛЯ! ВАС!" Это повторялось раз пять, а потом мурлыкающее контральто доверительно сообщало: "Для вас поет Ира Арлети!" или "Для вас - иллюзионист Труффальдино Кио!" Пока троглодитов проняло - пять самых шустрых уже подпрыгивали, пытаясь поймать попугаев за хвосты. Только бы повезло и дальше закрутилось что-нибудь попестрее! И повезло... Крошечный загородный дворец, весь в фонтанчиках и тюльпанчиках, стремительный наезд на розовые с купидонами двери, два зеленых тюрбанчика, а под ними - малютки грумы, они распахивают двери, и выплывает в фижмах и пудреном парике краса ненаглядная на самых цыпочках - знаем мы эти фокусы, левитационный генератор под полом, - и плывет, плывет, обмахиваясь страусовыми перьями, эфирно-трепетная, и крошечные атласные туфельки плетут менуэтовые кружева (сели троглодиты, сели бедные, пришибленные); только вдруг - крак! - взвивается молния снизу вверх, распадается огненным веером, а фижмы-парики словно огнем слизывает, и уже черная и гибкая, как саламандра, в парике "конголезские ночи" со всей приличествующей татуировкой и полусотней браслетов на всех четырех конечностях вьется, бушует, беснуется в диком танце, который ни одному м'ганге и не снился в кошмарном сне, - неистовая, чернолаковая, первобытная и такая, ох, такая синеглазая... - Ну, чего засмотрелись? - Локтем в бок без всяких церемоний. - Последний уже туда заполз, и все в экстазе. Пора. А еще бы не в экстазе - все африканские страсти разом, - и брызги искр от драгоценных браслетов, которые растут, увеличиваются и превращаются в буквы - "Для вас! Для вас! Для вас танцует Мара Миностра!" И, что особенно трогает, на чистейшем космолингве - для вас, троглодиты безграмотные! - Трюфель, силовой экран ко входу во вторую пещеру! Максимальный, но проследи, чтобы не перекрыть луч проектора! - А может, хватит? - подал наконец голос Вуковуд. - Запрем их на часик и все. А то еще рехнутся от восторга... - Там наверху дыра, могут выбраться. А за их здоровье не опасайтесь - наши стратеги от нее тоже малость свихнулись. - Ого! - только и сказал Вуковуд, глянув искоса на Варвару. Скоч, переваливаясь через камни, приблизился к стене. - Костры погаси на всякий случай! - крикнула девушка. Костры разом сникли, белое одеяло взвилось вверх и перекрыло все отверстия, кроме самого высокого. Теперь - скорость! Они скатились по сглаженным уступам, не сговариваясь, влепили по заряду в скорпиона - тот и не дернулся. Еще заряд по веревке, - и такое тяжелое на вид тело падает на руки, почти не сгибаясь. Варвара подхватила его - да будь благословенна здешняя сила тяжести! - подоспевший Вафель уже раскрыл коробку с медикаментами. Активизирующий аэрозоль на лицо и, главное, на руки, онемевшие и, похоже, вывихнутые. - Остальные! Где остальные? - У... сте-ны... Узкие лучи фонариков мечутся по пещере - да вот же, под самой стеной, потому сверху и не видно было... - Трюфель! Да оставь в покое генератор, ничего с ним не случится! Сюда, скорее. Веревки режь, нож не берет... - Пить... Скочи взваливают на себя бесчувственные тела Фюстеля Монкорбье и Ома Рамболта, остальные, освобожденные от пут и успевшие сделать несколько глотков, с трудом подымаются на ноги. Вуковуд обхватывает Боровикова, Чары тяжело опирается на плечи Варваре. Никто ни о чем не спрашивает - прежде всего покинуть это логово. С этой стороны чартары заперты надежно, но если они вырвутся наверх или, что еще хуже, им придет помощь из противоположного подземного хода - с четырьмя обессилевшими людьми передвигаться будет трудновато, даже под прикрытием второго генератора. - Звери, к тоннелю, и - в лабиринт! Скочи, цепко обхватив запасными манипуляторами тела людей, забрались по уступам достаточно проворно, Варваре и Вуковуду это далось труднее: их подопечные едва передвигали ноги. И когда замыкающая четверка достигла наконец последней ступени циклопической лестницы, из отверстия хода послышался грозный гул и скочи, пятясь, выползли обратно. - Вода! - догадалась Варвара. Некогда было раздумывать, почему да отчего, надо было искать другой путь: наклонный спиралевидный тоннель, в котором уже были нарезаны такие удобные ступеньки, был заполнен ревущим потоком. К счастью, он не достигал этой пещеры, а сворачивал по левому руслу и исчезал где-то в глубине, наполнив пещеру влажной свежестью. - Первый номер, оставить человека и - вверх по стене, там должно быть отверстие! - скомандовал Вуковуд, еще не привыкший к скочевым кличкам. Вафель осторожно спустил на камни неподвижное тело Фюстеля, и Варвара вздрогнула от безотчетной, но острой царапины по сердцу - странно раскинулись эти руки, глухо стукнула голова... Но некогда было остановиться даже на секунду: Вафель, чмокая присосками, был уже наверху, как раз там, где исчез чартар-акробат; сетку он догадался прихватить с собой, не дожидаясь указания людей. - Что там?-крикнула Варвара. - Можно, - лаконично доложил скоч. Вуковуд, совершенно позабывший о собственной немощи, тем временем скорее поспешно, чем осторожно засовывал Боровикова в сетку; Вафель дернул канат, и первый кандидат в спасенные через две секунды был уже наверху. За ним последовали Ом, Чары и, наконец, Фюстель. - Теперь вы, - крикнула Варвара, - мало ли что там... Вуковуд, умница, ни секунды не потратил на размышления - все логично. В сетку забираться не стал, уцепился за нее. Взмыл и исчез, дрыгнув ногами в дыре. Варвара торопливо подбирала поклажу, сброшенную скочем, глянула на генератор - надо будет прислать за ним хотя бы киба, как только они доберутся до "Дункана"; что делалось там, в соседней пещере, отсюда видно не было, но судя по цоканью и взвизгиваниям чартаров, отрываться от упоительного зрелища они не собирались. Девушка, в очередной раз радуясь собственной легкости движений, взбежала по ступенькам и, найдя проектор, поставила его на кольцевую протяжку ленты - теперь, если батарейки свежие, часов четыреста троглодитикам обеспечено. Прикрыла нишу плоским камнем, на всякий случай, и спустилась вниз. Последний беглый взгляд - ничего не забыто? Как будто... И в этот миг кто-то цепко ухватил ее за ногу. Она даже не испугалась, а удивилась: прикосновение было настойчивым, но слабым, словно это была лапка маленькой обезьянки. Она нагнулась: так и есть, детеныш чартара, возраста не разобрать, - был бы человеческий, так можно дать годика два, - и совсем несмышленыш; теребит штанину и смотрит широко раскрытыми светло-желтыми, как лютик, глазенками. - Что тебе, маленький? Маленький потянулся к фонарику, прикрепленному у нее на груди, цапнул луч, и безобразные губешки растянулись от уха до уха. Привыкли к световым трюкам, не боятся... Но этот не просто не боялся - он тянулся к золотому огоньку, и у девушки вдруг мелькнула мысль, что это, быть может, единственный на десятки тысяч лет случай, когда одному из них посчастливится стать владельцем маленькой звезды. Она отстегнула фонарик и быстро вложила его в теплую сухую ручонку. Побежала к сетке, которая давно уже тревожно дергалась, схватилась за трос. Бледный лучик плясал на камнях радостно и бессмысленно, и тихое нежное цоканье неслось ей вслед. Скоч ухватил ее за запястья, умело и осторожно выдернул из дыры. Кругом, похрапывая, толпились клетчатые тапиры, Вуковуд торопливо совал им в морды что-то хрустящее, кажется яблоки. По небу неслись низкие тучи, и в просветах между ними вспыхивала то одна, то другая луна. Тени скрещивались, полыхала не то зарница, не то молния, высвечивала поросшую кустарником гряду и совсем близкую башню. - Связь?.. - спросила Варвара. - Нет связи. Вы ориентируетесь, где корабли? - Да вот же, рядом, только через холмы перевалить. Они стояли на травяном кургане, окруженном исполинскими деревьями; нетрудно было догадаться, что это - купол шарообразной пещеры. За белеющими, как у берез, стволами виднелся еще один курган, поменьше, - видимо, та самая пещера, которая сейчас была превращена в импровизированный кинозал. Так что убираться надо было отсюда, и побыстрее. - Боюсь, эта скотинка двоих в гору не вытянет, - проговорил Вуковуд, поглаживая по хоботу самого рослого тапира, по-видимому вожака; тот блаженно прогибал спину и жмурился. - Послушай, Чары, ты удержишься за гриву? Тарумбаев, сидевший на траве и уставившийся не мигая на снова вылезшую луну, - должно быть, у него мутилось в глазах - утвердительно кивнул. Варвара подтолкнула поближе к нему смирного на вид четвероногого, и тот на удивление привычно прилег рядом, предлагая седоку свою клетчатую спину. Чары перевалился ему на хребет, сжал кривыми ногами бока и замер - потомок кочевых племен, он мог теперь умереть в таком положении, но только не свалиться на землю. Вуковуд тем временем водружал Боровикова на соседнего "сивку-бурку", клетчатого каурку. Скочи по-прежнему несли Монка и Рамболта. Так и тронулись - впереди Вафель с Омом и единственным генератором защиты, затем несколько крупных тапиров, добровольно взявших на себя роль эскорта; Тарумбаев, за которого можно было не волноваться; следом Боровиков, справа и слева от которого пришлось держаться Варваре с Вуковудом - мог упасть; завершал странную кавалькаду Трюфель с не подававшим признаков жизни Фюстелем Монкорбье. Рядом с чартарумскими эвкалиптами холмы казались не такими уж и высокими, и звериная тропа, проложенная в кустах, позволяла передвигаться достаточно быстро. При появлении луны с крон деревьев, оставшихся позади, срывались стаи крыланов и весьма заинтересованно планировали вниз, туда, где шевелились раздвигаемые тапирами кусты. Нападать, впрочем, не решился никто, а может, им хватало крупных чернокрылых стрекоз, тучами взметывающихся из кустарника. Когда же луна скрывалась, под ногами начинали шнырять разногабаритные зверушки, - судя по невозмутимости тапиров, никому не опасные. Только раз головной отряд клетчатозадых стражей разом захрапел и, сдвинув ряды и задрав хоботы (вероятно, чтобы не цапнули острым зубом), двинулись куда-то вправо; раздался треск ветвей - удирал некто увесистый даже по здешним меркам. Так взобрались на перевал, и тут же в наушниках обоих шлемов запищало, защелкало, потом унылый механический голос запросил: "Вызов? Вызов? Вас не слышу... Тик... Тик..." Чары, лежавший на гриве переднего иноходца, прикусив прядку жесткого волоса, резко выпрямился, оглянулся и словно впервые увидел позади себя незнакомую наездницу в золотистом скафандре. - Это еще кто? - вопросил он и снова ткнулся лицом в крутую шею, исчерченную клетками. Варвара и Вуковуд переглянулись и, наверное, впервые за все время рассмеялись. - Ты держись, держись, - сказал Вуковуд, - приедем - разберемся. Долина с двумя торчащими, как серебряные свечи, звездолетами и антрацитовым массивом лабиринта в левой оконечности выглядела достаточно фантастично. Повезло же Чартаруме - две цивилизации... - Что? - быстро спросил Вуковуд. - Да вот и наши кораблики, и чьи-то башни... Не много ли на одну захудалую планетку? - Ну, нам-то попало в самый раз... Если доберемся без дополнительных приключений. - Доберемся, - уверенно пообещала девушка. Действительно, никакой тревогой из долины пока не тянуло. - Спускаться быстрее, росинанты у нас отменные, да и вы, я вижу, на Земле не только в мобилях разъезжали. Вуковуд некоторое время молчал, прислушиваясь к хрусту ветвей, потом задумчиво проговорил: - Не столько на Земле... И уж совсем не на лошадях. Варвара не отозвалась: если захочет, сам расскажет. Экзотический отряд спустился наконец в долину и размашистой иноходью двинулся за Вафелем к "Дункану", минуя корабль Тарумбаева. Поравнявшись с трапом. Варвара схватилась за поручни и взметнулась вверх как маленький светло-золотой флажок: - Давайте Ома, быстро, его надо в саркофаг... Здесь-то она уже была дома, и все делалось как бы само собой, и Вафель на десяти манипуляторах осторожно поднимал бесчувственное тело, одновременно сдирая с него клочья комбинезона, и она знала, что теперь можно не беспокоиться: защелкнется крышка, поступит дополнительный кислород, и массаж вывихнутых рук, и ритмизация всего, что способно ритмизироваться, только одна беда - второго саркофага нет, но пока Джон подымает Тарумбаева и Боровикова, надо срочно дать команду на вертолет - возвращаться, возвращаться как можно быстрее! На пороге порскнул из-под ног пришлый киб. - Эй, - крикнула она, - а ну-ка быстро на свой корабль, все запасы медикаментов и то медоборудование, которое ты сможешь демонтировать за полчаса, сюда! А то ведь и среди своих могут оказаться покалеченные... Она метнулась в рубку - "Тик... Тик... Тик...". В бессильной ярости стукнула кулачком по пульту - да будь она и специалистом по фоносвязи, все равно автомат сделает больше: он универсален. Испробованы все диапазоны, все антенны. Видимо, по ночам лабиринт создает какой-то чудовищный экран, не нарочно, разумеется, но от этого не легче. Она вернулась в госпитальный отсек, но туда было уже трудно протиснуться: Ом в саркофаге, Боровиков и Тарумбаев на откидных лежанках, и над обоими уже растянуты кислородные палаточки. Трюфель с Вафелем - при них. - Я закоротил скочей на Гиппократа, - севшим голосом доложил Вуковуд. - Они сейчас ребятам нужнее. Обойдемся? - Обойдемся. - Она не просто с тревогой, а с какой-то непонятной болью глядела, какой, привалившись к дверному косяку, шарит непослушными пальцами по груди, не в силах расстегнуть скафандр. - Без вас, между прочим, я тоже обойдусь. Третья откидная койка вон там, под иллюминатором, и чтобы больше вас в вертикальном положении я не видела. - Ого!.. - только и сказал он. - Не ого, а давайте помогу. Она отбросила концы клейкого воротника, отщелкнула зажимы и стала стягивать неподатливый синтериклон с плеч - назад, за спину. Он вдруг поймал ее руки, прижал к теплому ворсу сусанинского свитера и стоял так несколько секунд, закрыв глаза. Потом разжал пальцы и продолжал стоять неподвижно, ожидая, когда маленькие шершавые ладошки выскользнут и исчезнут. А они не исчезали. Он открыл глаза и засмеялся: - Ну, а простоял бы я так минуту - вы бы так и не дышали? - Подумаешь! Я и четыре могу. - Слишком много у вас достоинств, - со вздохом проговорил он. - Ни один мужик в здравом рассудке вас замуж не возьмет. - Главное мое достоинство - уменье заваривать чай. Сейчас я вас напою, а пока кликните киба, чтобы помог вам раздеться. Я понимаю, что когда-то прекрасные дамы собственноручно снимали с рыцарей все доспехи... - И под доспехами обнаруживался плешивый мужичонка, как правило, еще и кривобокий. - Это еще почему? - крикнула она уже из камбуза. - Шлем - враг шевелюры, а помахали бы вы с детства одноручным мечом... Варвара, - вдруг сказал он странным тоном, - только не надо снотворного... Его голос так изменился, что она перепугалась и выскочила обратно, на центральную площадку. Вуковуд сидел на комингсе медотсека, и киб стаскивал с него ботинки. - Снотворное - это единственное, чего я в жизни боюсь, - проговорил он виновато. - Ладно, - кивнула она, - но на этот раз вам без женьшеня. Кстати, под рукой тут пюре из айвы с артишоком. Съедобное. Сойдет? - Посмотрим. Киб, прими у дамы чашки... Она передала кибу чашки и термос, одновременно шаря взглядом по полочкам, - нет ли там еще чего-нибудь, пригодного в пищу людям, не евшим несколько дней. С Вуковудом обошлось, а остальных придется кормить с ложечки. Остальных... И только тут до нее дошло, что же было самым страшным во всей этой круговерти, в которой и она потеряла голову, - не обратила внимания, что Фюстеля, которого тащил на себе Трюфель, в госпитальном отсеке нет. Так вот почему и голос у Джона Вуковуда был такой, словно ему на горло наступили, а он пытался шутить, и даже криво усмехался, и все старался не задеть этого главного - короче, обращался с ней, как с ребенком, потому что по какой-то многотысячелетней традиции детей старались заслонить от зрелища смерти... А еще он, наверное, казнился сознанием собственной вины - она-то ведь интуитивно нашла дорогу в лабиринте, а он плутал. Не размышляя ни секунды, она схватила первое, что под руку попалось: пакеты, жестянки, тюбики - и бросилась в рубку. Вуковуд сидел, как и прежде, в своем кресле, опять постаревший на полтора десятка лет. Поднос стоял рядом на полу. Она вывалила туда все, что принесла: - Во-первых, посмотрите, чем можно будет накормить Чары, возьмите на себя роль подопытного кролика. - Вернее, лорда-отведывателя королевских блюд, - усмехнулся он одними губами. - Вот-вот. А во-вторых, придумайте что-нибудь со связью! Вы же не первый год летаете. - Летаю-то я все свои тридцать четыре года, меня на корабль новорожденным погрузили... Впрочем, это не важно. Вы хоть договорились о том, как дублировать связь с сусанинской группой? - Ракеты... Он склонил голову к плечу, заглядывая в иллюминатор. Ни одной луны, только брюхо грозовой тучи, втиснувшейся между башнями. Казалось, она слилась с громадой лабиринта специально для того, чтобы отгородить долину от всего мира. - При такой видимости... До вертолета километров пять-шесть? Ну, пальните для очистки совести. Она побежала в тамбурную, схватила из шкафчика ракетницу, которая всегда была наготове, проверила - красные - и одну за другой всадила все шестнадцать ракет в набухшее водой темно-лиловое одеяло. Две из них таки попали в верхушки каменных глыб, отскочили, брызнули бесполезным алым фейерверком, не испугав даже тапиров, залегших прямо под дюзовыми кольцами "Дункана" переждать надвигающийся дождь. Она вернулась, заглянув по дороге в медотсек; на пульте Гиппократа светились три прямоугольника: один желтый - состояние средней тяжести и два изумрудных - удовлетворительно. Оба скоча, просунув манипуляторы под полог палаток, умело массировали омертвелые от веревок ноги разведчиков. - Что?.. - спросила она шепотом. - Нарушение водного баланса, - так же шепотом ответил Вафель. - Незначительное истощение. Множественные вывихи. Общий бронхосиндром. Ничего существенного. В памяти мелькнула машина, догорающая на дне ущелья, нервный тик, пробегающий по лицу Гюрга, - понавидались скочи на своем служебном веку. - А что с тем, которого нет в медотсеке? - Кровоизлияние в мозг. Реанимация исключена. Поздно. И - совсем тихо: - Где он? - В "черном трюме". А она даже не знала, что такой существует! Она скорбно, даже как-то по-старушечьи покивала - совсем не знала, Что говорить в таких случаях. Вернулась в рубку. - Отстрелялась. Две мимо, остальные над самым массивом - может, в разрыве между туч... - Она и сама понимала, что - бесполезно. А что же тогда остается? Послать скоча обратно через гряду, на восток, чтобы обошел подземный лабиринт и спустился к тому, где заблудились вертолетчики? - И это какой-то шанс, но ведь они могли и переместиться. Если бы скочем можно было управлять хотя бы со спутника - но для этого нужно ждать рассвета. Ночью связи нет, как видите. Варвара понимала, что все логично: зачем посылать одного из такой необходимой пары всемогущих роботов, и притом туда - не знаю куда. - Да поймите же, Вуковуд, не могу я сидеть вот так, сложа руки! И на них могут напасть, а там не развернуться, чартары ведь чуть не вдвое миниатюрнее... Да и Рамболту вашему каждую минуту может стать хуже! Что это я - "вашему"? Все они тут теперь мои... Она подняла на него глаза - прямо, только прямо: - Да мне просто страшно, Вуковуд... Он тянул чай, держа кружку обеими ладонями, как медвежонок. Собственно, ему и отвечать было нечего, он просто не засыпал, хотя ему-то это надо было больше всех лекарств, потому что иначе она осталась бы одна со всеми своими страхами. - А что вы все зовете меня Вуковудом? - неожиданно спросил он. - Привыкла. На Степухе ведь о вас легенды ходят. - Где, где? - На Тамерлане, - поправилась девушка. Одна бровь удивленно приподнялась - словно на то, чтобы поднять обе, у него не хватило сил: - И какой же момент моей биографии показался обитателям Тамерланы столь легендарным? - Ишь как скромно, - проговорила Варвара, присаживаясь на пол у его ног и дотягиваясь до второй кружки с чаем. - У вас что, вся жизнь состояла из таких пламенно-дымящихся эпизодов вроде шашлыка на шампуре? На Тамерлане рассказывали про то, как вы обуздывали Золотые Ворота. А что, было еще что-то героическое? - Это вы молодец, что не даете мне заснуть... Вроде маленького козленка, который бодается тупыми рожками... Героического вообще-то было мало, вот как здесь, - больше всяких несуразиц... Безвыходных лабиринтов. - Безвыходных лабиринтов не бывает, - твердо сказала Варвара. - Потому что тогда они называются по-другому. - Так и вообще не бывает ничего безвыходного. Так говорят, когда имеется ограниченное число решений и каждое - хуже некуда. Так и у меня с самого начала и до сего момента. - Это когда вас, совсем маленького, отправили с Земли? - Если бы с Земли! С Ван-Джуды. Мама... в общем, с мамой произошло несчастье. Отец решил отослать меня к своей сестре, благо у нее уже была двойня чуть постарше. Да и командиром на "пюсике" была женщина, лету - недели две... Стартовали. А на одном из промежуточных буев нас сбила нефиксируемая масса. Тоже легенды, может, слыхали? Чтобы уйти в подпространство, корабль должен отойти от буйка, где он заправлялся, и вообще очутиться подальше от источников гравитационного поля. Мы отошли, включились в режим перехода, и тут приборы показали приближение какой-то массы. Варвара припомнила свои в высшей степени тягостные впечатления после сигнала "режим субпространственного перехода". Единственная радость - что все это происходило достаточно быстро. Когда же их успели сбить? - И вы упали обратно на Ван-Джуду? - спросила она. - О ч-черные небеса Вселенной! Да как мы могли на нее упасть? Конечно нет. Сбили - это вышибли из режима. Так что в следующей зоне мы выскочили из субпространства не рядом с буем, а где-то в шести световых годах от него. Она знала, что это - самое страшное, что может приключиться во время полета. Так вот и появляются космические "летучие голландцы". - Ну, разумеется, у нас были трехгодичные запасы - с расчетом на анабиозные камеры. Но нашему сигналу SOS предстояло добираться до ретранслятора вдвое дольше, и к тому же мне было всего несколько месяцев, а на таких малышей анабиозная камера не рассчитана... Вот это и называется безвыходной ситуацией, когда надо продержаться вдвое дольше, чем идет сам сигнал. - А потом еще искать вас... - Ну, это уже проблема двух-трех недель - мы же точно указывали свои координаты. Подгреб бы спасатель с двойными энергобаками... Да он в конце концов и подгреб. Не в том дело... И по тому, как он запинался. Варвара вдруг поняла, что Вуковуд очень редко - а может, и никогда - рассказывает свою историю. - Не надо больше, - сказала она. - Да что там... Короче, она осталась со мной, а остальных уложила в анабиоз. И долго-долго считала... А когда просчитала все в триста тридцать третий раз, то отключила питание от общей камеры. И стала меня растить. Я помню, что мы очень весело с ней играли - собственно говоря, нам больше и делать было нечего. А когда я засыпал, она опять считала. Под конец она стала говорить со мной на своем родном, старинном языке, и называла меня Джоном, а не Иваном, и говорила, что как-нибудь я усну, а меня разбудят незнакомые люди. Обязательно разбудят - так и звала меня: Вуки, пробужденный... А когда мне исполнилось четыре с половиной, она и меня уложила в камеру. Два года я проспал, чуть ли не день в день. И разбудили. - А... она? - А она сосчитала точно, чтобы хватило мне одному. С тех пор я боюсь снотворного, да и на Большой Земле мне как-то неуютно... Шумно, многолюдно. - А летать не боитесь? - Да как-то нет... Сейчас вернутся наши и станет шумно и многолюдно. А если не вернутся? Если так же, как эти... - Вуковуд, прошло только полночи. Что же все-таки делать? - Ждать. Отоспятся Чары с Боровиковым, рассветет, если связь с восходом не восстановится, может быть, просто поднимем один из кораблей. - Гениально... И в этот момент в шлюзовой грохнуло. Что-то посыпалось на пол, послышалась возня - наконец-то! Войти могли только люди, ведь скочи были здесь, в медотсеке, а никакое зверье не способно проникнуть через защитное поле. Они разом вскочили, и даже не бросились навстречу прибывшим; с плеч упала такая тяжесть, что пришлось перевести дух и только тогда, освободившись от этого непосильного бремени ночного ожидания, почти спокойно выйти навстречу... Тянуло сырым сквозняком, и в пустом тамбуре суетился киб, подбирая рассыпавшиеся коробки. Вуковуд тревожно глянул на Варвару. - Это я его посылала, - почти беззвучно прошептала она, - на ваш... этот... "пюсик". В медотсек... может не хватить... Он поймал ее за плечи, обтянутые так и не снятым скафандром, скользким, как рыбьи потроха. Притянул к себе - думал, видно, что она заплачет. Варвара напряглась, не сопротивляясь, а прислушиваясь: из черного жерла выходного люка доносился свистящий гул, точно стремительно неслись тысячи маленьких серебряных саночек. Туча, слабо подсвеченная огнями иллюминаторов, уже спустилась ниже верхних оконечностей обоих кораблей - на соседнем замутился и исчез носовой сигнальный фонарь. Варвара мягко отвела руки Вуковуда, отключила защитную решетку, выглянула: тапиры, упрятавшиеся под "Дунканом", тревожно похрапывали, сбиваясь, в тесную кучу. Голове вдруг стало холодно; кисельный туман, опускаясь все ниже и ниже, залепил выход из корабля, но внутрь почему-то не пополз. Вуковуд потянул ее обратно, чтобы не высовывалась. Судя по скорости движения, туча уже. легла на брюхо, растекаясь от одного края долины до другого серой простоквашей. Тут же полыхнуло, малиново-красным ополоснув стены шлюзовой, и в тот же миг рядом засвистело, зашуршало, зазвенело стеклянными нитями. Варвара не сдержалась, быстро натянула защитную перчатку и высунула ладонь наружу, подставляя ее стеклянному дождю. Тонкие ледяные спицы ткнулись в ладонь, не прокалывая синтериклона, - к счастью, они рождались на малой высоте и не вонзались, а просто сыпались сверху, словно сосновые иголки. Полыхало все чаще, и казалось, что там, за бортом, идет малиновый снег. Было тревожно, как в ненадежном одиноком жилье посреди метели. И дышать тяжело. - Как-то там?.. - Пахло бедой, прямо-таки тянуло, но не из прикрытого решетчатой защитой люка, а совсем наоборот - сзади. Они еще не переступили порога госпитального отсека, а ярко-красный прямоугольник уже подтвердил: да, худо. Состояние Рамболта тяжелое. Под крышкой саркофага четко проступало вытянувшееся серое лицо с такой сухой даже на взгляд кожей, что казалось, коснись - и зазмеится трещинками. Бесконтактные датчики расположились нимбом вокруг головы, и гибкие манипуляторы ползали по рукам, поклевывая вены. Открывать сейчас крышку было нельзя - Гиппократ делал больше, чем могли бы люди. И все-таки... Вуковуд оторвал кусок ленты, выползшей из щели диагностера. Пробежал глазами. - Хуже некуда, -сказал он, - это гравифобия. Варвара молча подняла на него глаза - она как-никак прошла фельдшерский курс, но о такой болезни и не слыхала. - Это не болезнь. Состояние. Даже нет, требование организма. Короче, это компьютерный диагноз, люди в такое не верят... Варвара быстро глянула на саркофаг - как это не верить, когда - вот... Снова молча выпрямилась, ожидая разъяснений. Она уже знала, сейчас ей придется сделать что-то невероятное, пока неизвестное ей самой, но что именно - для этого у нее было еще недостаточно информации. - Вы, наверное, слышали, что после полетов все корабельные Гиппократы сваливают свои записи в одну кучу - кажется, где-то на Багамах. Там центр. Так вот, у людей, долгое время проведших в невесомости, особенно в юношеском возрасте, иногда при самом незначительном заболевании организм словно перестает бороться - и так до тех пор, пока больного не помещают в антигравитационную камеру. В состоянии невесомости организм как бы "приходит в себя". И заранее это ни распознать, ни предугадать нельзя. Со мной, между прочим, это тоже может случиться... Это что бы вы не пугались. Она, не мигая, смотрела на него, словно не слыша. И тем временем лихорадочно прикидывала - что делать? Что делать?! И еще как-то подсознательно соображала - вот оно что, не пугайтесь... Это он затем рассказывал о своей истории, чтобы она не испугалась, если ей придется остаться здесь совсем одной с четырьмя бесчувственными людьми на руках. Ему очень не хотелось, но он рассказывал, чтобы она знала: то, что выпало ей, - это далеко не самое страшное... - Наш антигравитатор включается только в полете, - отрывисто проговорила она. - На взлете и посадке. Предлагаете взлететь? - Да. - Вы - второй пилот? - Нет. Придется положиться на автоматику. - У нее два варианта; первый - выход на орбиту... - Вот именно. Поднимаемся и ждем, когда к нам присоединятся ваши. У них есть врачи? - Да, Дориан. Сусанин и Ригведас - биологи, с космической практикой. Помогут. Но подъем на левитре бесшумен, и они не узнают о нашем взлете. Могут проплутать в лабиринтах до второго пришествия. А потом пока вернутся, пока погрузятся на второй корабль, поднимутся и состыкуются с нашим... Целая вечность. - Может, сверху связь установить легче? - предположил Вуковуд без особого энтузиазма. - Не гарантировано. Автоматика нас обратно не посадит, мы окажемся наверху, запертые с умирающим человеком... А кто из ваших - врач? - Монк. - Проклятье... Сколько еще проспят ваш командир и этот... второй? Вуковуд набрал запрос на панельке Гиппократова пульта, вспыхнул экранчик: "Раньше шестнадцати часов пробуждение противопоказано". Варвара покачала головой - она представляла себе, насколько плохо соображает человек, насильственно вызванный из царства искусственного лечебного сна. Отпадает. - Второй автоматический вариант - доставка на ближайший буй, - продолжал Вуковуд. - Кстати, там госпитальный комплекс не чета нашему... Расположимся и будем ждать всех - и вашу группу, и спасательный корабль с Большой Земли. Он уже мчится сюда... - И будет дней через десять, - закончила Варвара. - Если учесть, что мы пойдем ему навстречу, - через семь. - Да, но выхода-то нет. - Выход - сейчас же, немедленно связаться с Сусаниным. Вуковуд первый опустил глаза. Что ответишь? Он так и стоял, тяжело опираясь на панель управления Гиппократа, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пусть что-нибудь сделает, выплеснется, разрядится - полегчает. Потому что выхода действительно нет, если не случится чуда и сусанинцы не вернутся в течение часа сами собой. Щелкнул разряд ракетницы, еще и еще... Пусть. Мизерный шанс. Четырнадцать... Пятнадцать... Шестнадцать. Обойма.