ений? Сокровища Адеры. - Гм, - сказал Киссур, - а может, отдать их, сокровища, этому бандиту? Я все равно слыхал, что они навлекают несчастие на каждого, кто ими владеет. Теренс ошеломленно уставился на Киссура. Тот вдруг расхохотался и хлопнул землянина по плечу. - Попался, - вскричал Киссур, - нет, он опять попался! Шуток не понимаешь! Заверещал телефон. Бемиш поднял трубку и с размаху хлопнул ее на место. - Я не то что шутки перестал понимать, - закричал Бемиш, - я завтра сам в эти сокровища поверю! Я поверю в полевую ведьму, которая родится от сгнившего столба, консервную ведьму, которая родится от старой консервной банки, и карбюраторную ведьму, которая происходит от выброшенного в болото карбюратора. Я поверю в то, что я строю дырку в ад, надену белый балахон и пойду проповедовать "знающим путь", что земляне - бесы и что все сделанное землянами - морок, потому что доказать противное я не в состоянии. - Вообще-то это очень легко, - сказал Киссур. - Что? - Доказать, что земляне не наводят морок. - Сделай милость, расскажи. - Это очень старый способ, - сказал Киссур. - Я и сам им однажды воспользовался еще восемь лет назад, когда мне в какой-то провинции попалась шайка одержимых. Их глава уверял, что он неуязвим для стрел, и вот я сказал ему, что если это так, пусть он станет у стены, а я выстрелю в него из лука. А он сам верил в то, что говорил, и стал у стены. Я подшиб его так, что стрела вошла в грудь и на добрый локоть высунулась из лопаток, и он повис на этой стреле, подогнув ноги, а его сторонники, разочарованные, разбежались. Тебе достаточно взять в руки автомат и предложить ихнему проповеднику подставить свое брюхо под автоматную очередь. Если, мол, ты останешься в живых, значит, вся наша техника морок и я обещаю уйти отсюда, а если ты помрешь - то, значит, ты врал. Тебе что, не нравится? - Нет. - Почему? Боишься, что автомат даст осечку? Бемиш промолчал, потом спросил: - Так что же мне, Киссур, делать с бандитами? Мириться или воевать? - Да куда тебе воевать с бандитами, Теренс, - рассердился Киссур. - Тебе вон говорят, - хочешь расправиться с сектантами, возьми автомат и стреляй в сектанта, он сам к тебе придет! Ты в сектанта, который тебе свое брюхо подставит, стрелять не хочешь, а бандит, думаешь, тебе брюхо подставит? - Так что же ты мне посоветуешь? - Да ты же курица, Теренс. Ты же из стройки говно устроил. Тут мне Шаваш давеча изумлялся, что ты какую-то железку не по той графе учел и скосил себе налоги на полмиллиона, и уж так он этому удивлялся, - что даже он этого способа не знал. А пока ты учитывал свои железки и балансы... - и Киссур усмехнулся. - Ну если не дали боги уметь стрелять, значит, надо мириться. - А если бы я тебя попросил расправиться с бандитами? - Не стану я этого делать. - Почему? Потому что среди них много твоих добрых знакомых? Киссур помолчал. И в этот момент дверь в кабинет распахнулась и в нее влетел рассерженный Джайлс. - Вы почему не отвечаете, Теренс, - заорал он, - что это за манера вешать трубку! - У вас что-то срочное? - Срочное? Вы знаете, что творится в храме Адеры? Там этот их проповедник, Ашиник, привел толпу народа, сломали загородки, ворвались в храм и служат молебен. Бемиш повернулся и снял с вешалки плотный конопляный плащ, в котором он часто ходил по стройке, не бросаясь издалека в глаза. - Что вы собираетесь делать? - Послушать молебен. - Вы с ума сошли, - сказал Джайлс. - Позвоните Шавашу. Вызовите внутренние войска. В конце концов, они на этот раз нарушили закон! - Вызвать войска? И что? Пересажать всю деревню? - Пересажать зачинщиков. - А остальных превратить из недоброжелателей в террористов, да? Бемиш решительно завязывал веревочки плаща. - Я знаю, что хочет Теренс, - сказал Киссур, - я с ним. - Куда? Вдвоем? О Господи! - взревел разведчик и, видя, что Киссур и Бемиш устремились прочь из кабинета, побежал за ними. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой начальник над бесами заключает союз с праведными людьми. Храм Адеры плыл в ночи, подсвеченный снизу факелами. Толпа была огромна: люди в суконных куртках и травяных плащах, подпоясанных красными поясами, набились в разрушенный зал, с небом вместо крыши, окружая наспех сооруженный помост. Киссур и двое землян, одетые в деревенские конопляные плащи, замечены не были. Только когда Бемиш, энергично проталкиваясь к помосту, пихнул кого-то в спину, его толкнули в ответ и грубо сказали: - Чего лезешь, как бес! На помосте, справа и слева, горели огромные медные светильники, и на алтаре дымился круглый таз с пахучей водой. У самого края помоста стоял Ашиник, молодой проповедник "знающих путь". Его тонкое, как луковая кожица, лицо, раскраснелось, глаза сверкали в свете факелов, и толпа отвечала на каждое его слово восторженным ревом. Одет Ашиник был в красный плащ с капюшоном, ниспадающий до земли и расшитый пестрыми крылатыми быками. Пояс плаща был из начищенных медных пластинок. Из-под плаща виднелись черные замшевые сапожки. У ног Ашиника лежал связанный белый гусь. Ашиник проповедовал о землянах. Если точнее, он проповедовал о недопустимости ношения одежды, сотканной бесами. - Двести лет назад, в последние годы правления императора Сашшара, - говорил человек в красном плаще, сверкающем в свете факелов, - среди людей страны Великого Света распространилась мода носить одежду из шерсти, привозимой варварами. Это было верное знамение того, что варвары завоюют страну. А сейчас люди носят одежду, сотканную бесами, - верное знамение того, что бесы захватят страну. Поэтому каждый, кто носит их паршивые джинсы или куртки - все равно что ходит голый. Надобно знать, что все, что ни делают бесы, суть морок и обман. И что они не умеют ничего, кроме как наводить морок. И хотя они очень могущественные, колдуны, мы еще могущественнее их. - Вранье, - сказал Киссур. Все присутствующие оборотились на голос. - Ты кто такой? - закричал Ашиник. - Меня зовут Киссур Белый Кречет, а это - начальник стройки Теренс Бемиш, мой лучший друг, и мы сегодня пришли послушать, как вы тут сходите с ума. - Не годится тебе, Киссур, якшаться с бесами, - сурово проговорил Ашиник, - ибо многие называют тебя воплощением Иршахчана, но, подлинно, - белое облако, и то пачкается о грязного крота. Киссур неторопливо поднялся на помост и пихнул юношу в грудь. Телохранители Ашиника тревожно вертели головами, - не Киссура ли видел Ашиник на прошлом бдении государем? - Ты собака и кость собаки, - закричал Киссур тем голосом, которым он отдавал приказы многотысячным армиям и который теперь безо всяких динамиков разносился над притихшей толпой, - ты смущаешь людей и толкуешь им всякую чушь, и ты говоришь, что белое - это черное, и путаешь ад с большой Галактикой, и ничего, кроме погибели для государства, от сект не бывает. И если ты считаешь, что все, что земляне делают, морок, - видишь, что это такое? - Оружие ихнее, - сказал Ашиник. - Лазерный пистолет "Стар-М", - загремел Киссур, - веерный эффект с улучшенными характеристиками. И ты сейчас станешь к этому поганому нужнику, который ты называешь алтарем, а я буду стрелять по тебе из этой пушки. И если оружие землян - морок, а ты - чародей, ты останешься в живых, а если оружие землян - оружие, а ты обманщик и лгун, - то ты сдохнешь и отправишься в ад, о котором твердишь столько глупостей! Ашиник побледнел. Он никогда не стоял перед дулом лазера. Он слыхал много раз, что такие случаи бывали, - стреляли бесы в праведников, и тогда выяснялось, что все это морок. Но... - Или ты боишься?! - заорал Киссур. И обернулся к крестьянам. - Да, он боится, он сам знает, что лжет вам! - Стреляй! - закричал Ашиник. - К алтарю, - орал Киссур, - и чтобы все отошли в сторону и смотрели двумя глазами, и не рассказывали потом того, чего не было! Толпа замерла и только сосредоточенно дышала. Ашиник цыкнул на своих охранников, и они поспешно отползли в сторону. Ашиник подошел к алтарю, поднял руки и повернулся лицом к Киссуру. - Все это глупость и морок, - сказал Ашиник, - и ты, Киссур, поддался ему. Но когда ты выстрелишь, и я оживу, заблуждение твое рассеется, и ты больше не будешь позорить свое имя, и станешь с нами против бесов. Киссур молча достал из кармана свежий "бублик", перезарядил пистолет и щелчком сбросил предохранитель. Глазок на верхушке "бублика" налился зеленым светом. Ашиник закрыл глаза и вытянул руки вперед. Бемишу, в свете факелов, были ясно видны молодое, покрытое потом лицо и цыплячья шея предводителя сектантов. "Молодец мальчишка", - шепнул рядом Джайлс. Киссур поднял веерник. - Не смей стрелять, Киссур, - сказал Бемиш. - Да вы что, - зашипел сбоку Джайлс. Бемиш оттолкнул его и вскочил на помост. - Не смей стрелять! - Идиот! - осклабился Киссур. - Я не могу позволить, чтобы на моих глазах убивали человека! Во что бы этот человек ни верил! - Бес! - завизжал Ашиник, - смотрите, люди, он знает, что не может меня убить! Толпа угрожающе загудела и подалась к помосту. - Сукин ты сын, - заверещал Джайлс, выдергивая из-под мышки лазерный "Кадет". - Убейте их, - закричал Ашиник, - они не могут причинить вам вреда! Люди напирали на помост. - Еще шаг, и мы стреляем, - заорал Джайлс. - Стойте! - вскричал Бемиш. Как ни странно, толпа приостановилась. Бемиш повернулся к толпе, расставив ладони - местный жест обращения. - В чем вы меня обвиняете? - спросил он. - Не всех землян, потому что, знаете ли, я не могу отвечать за любого проходимца, который родился по ту сторону неба. В чем вы обвиняете конкретно меня, Теренса Бемиша, директора Ассалахской стройки? Из толпы раздались нестройные возгласы: - Деревню бьют... Ходят пьяные... Землю отняли... Получают много... - Ах, получают много! - заорал Бемиш. - А почему вы не получаете много? Я вам предлагал работу? Предлагал! У меня сотни работ для вас! Так кто же виноват в том, что вы получаете меньше? Я? Или те, кто запрещает вам идти работать на стройку? Толпа заволновалась. Видно, что мысль о виновности секты в происходящих недоразумениях уже проскакивала среди разных голов, особенно молодых, только вслух ее не высказывали, а невысказанная мысль как бы и не существует. - Порядка на стройке нет, - выкрикнули из толпы. Бемиш поднял руку. - Вы правы. Я не смог обеспечить порядка на стройке. И повернулся к Ашинику: - А ты можешь обеспечить порядок? - Господь все может, а я его слуга здесь, в селе, - сказал Ашиник. - Очень хорошо, - сказал Бемиш, - ваши приверженцы правы. Я не могу обеспечить порядок на стройке. Государь, в конце концов, не может обеспечить порядка во всей стране, кто я такой, чтобы обеспечить порядок на космодроме? На стройку стеклись подонки и негодяи, и я не могу разглядеть, кто негодяй. Поэтому я прошу вас, Ашиник, стать моим заместителем, уволить тех, кого вы сочтете нужным, и набрать тех, кого вы сочтете нужным. Сектант поглядел несколько ошеломленно. - Я не могу служить бесам, - сказал Ашиник. - В таком случае, - сказал Бемиш, - каждая пьянка, драка и мерзость, которая произойдет на космодроме, будет происходить отныне по вашей вине. Потому что, работая на стройке, вы могли бы эту мерзость предотвратить. Почему вы отказываетесь от возможности сделать людям добро? Не можете? Тогда чего вы морочите людям головы, называете себя человеком силы? Не хотите? Тогда чего вы называете себя праведником? Серая толпа, похожая на огромную тысяченожку с горящими глазами факелов, заворочалась и зашевелилась, и к Бемишу, стоящему на помосте, долетели голоса: - А ведь если бы Ашиник стал начальником, то и в самом деле все пошло бы по-другому. Ашиник молчал. Бемиш ждал: что же это за человек и что в нем сильнее: жажда навредить людям со звезд или помочь крестьянам? - Вы же знаете мои убеждения, господин Бемиш, - проговорил Ашиник, - думаете, я откажусь от них ради окошечка, из которого у вас выдают жалованье? - Я, - сказал Бемиш, - верю в свободу совести. А свобода совести - это не тогда, когда позволяешь сотрудникам верить в то, что тебе нравится, а тогда, когда позволяешь сотрудникам верить во все, что им угодно. Считаете меня бесом - считайте. А если боитесь, что близкое знакомство со мной поколеблет ваши убеждения, - выходит, им грош цена? - Хорошо, - сказал Ашиник, - я принимаю ваше предложение. - Вы с ума сошли, Бемиш, - тоскливо промолвил Джайлс. Киссур с досадой взвесил в руке ствол и швырнул его в колодец черной Адере. - Дурак ты, Теренс, - сказал он, - и все вы, земляне, дураки. Получается, что от вашего оружия и в самом деле проку меньше, чем от надувательства. На следующий день старый бандит был увезен в столицу на грузовике. По пути грузовик был остановлен толпой крестьян-сектантов, бандита вывели наружу и поволокли в деревню, но так уж сложилось, что по пути его разорвали на кусочки. Не извещая совершенно об операции местных полицейских, Бемиш вызвал из столицы спецотряд из людей в масках, но с хорошо различимым варварским акцентом, - в основном это были бывшие воины Киссура, - и они прочесали бараки для наемных рабочих, беспощадно выуживая всех, кто выглядел подозрительно. Таких набралось около пятидесяти человек, - их избили до беспамятства, погрузили в сетку и прицепили сетку к грузовому вертолету. Вертолет сделал три победных круга над космодромом и улетел в столицу. Затем Бемиш запустил в бараки Ашиника и его сектантов. Он дал Ашинику полную власть - и не ошибся. Молодой фанатик был отличным организатором, и, видимо, его шпионская служба досконально знала, кто из рабочих в бараках - перспективный сектант, затюканный бандитами и ворами, кто - крепкий работник в стороне от этих дрязг, кто в прошлом году грабил банк в Иниссе, а кто попрошайничал в Верхнем Харайне. Ашиник просто приносил Бемишу списки подлежащих увольнению, и Бемиш их подмахивал, не требуя объяснений, которых все равно бы не получил. В тот же день Бемишу позвонил Шаваш и потребовал в категорической форме ареста сектантов. Бемиш отказался, сославшись на необходимость покончить с бандитами. Тогда Шаваш сказал, что он дает Бемишу две недели на то, чтобы покончить с бандитами, а потом Бемиш должен, в свою очередь, арестовать сектантов за превышение власти, самосуд и садистское отношение к подчиненным. Собственно, Шаваш даже не предложил этого плана действий, а как бы сделал вид, что это - план Бемиша с самого начала. Уничтожить одну заразу с помощью другой и потом списать на вторую всю мерзость, случившуюся при уничтожении первой заразы. В течение недели на стройке воцарились порядок и чистота. Бемиш не заблуждался насчет методов, какими эта чистота достигалась: он видел, как по приказу Ашиника двое уборщиков пороли третьего за невымытую после смены тряпку: пороли с оттяжкой, с криком, солеными розгами. Две недели Бемиш безмолвно подписывал просьбы Ашиника, включая просьбу о приобретении за счет компании трехсот метров белого шелка и трех белых гусей, несмотря на то что Бемиш был вполне осведомлен, что белый шелк пойдет на пояса, которые сектанты исписывали заклинаниями и носили на теле, а белые гуси пойдут на гадание о судьбах бесов. В начале третьей недели Бемиш поймал своего нового заместителя по кадрам на том, что тот сидел и читал руководство по устройству и ремонту газосварочного аппарата, чего не стоило делать сектанту, полагающему, что газовая сварка суть наваждение и морок. x x x Через день на Вею прилетала высокопоставленная делегация финансового совета Федерации. Делегация должна была изучить состояние вейской экономики и собрать сведения о предоставленном Федерации целевом кредите Галактического Банка. С точки зрения Бемиша, такой сбор данных был излишней роскошью, потому что он еще не видел ни одного целевого кредита, использованного иначе, чем на постройку загородных вилл для ведавших его распределением чиновников. Кредиты были огромные, и виллы получались роскошные. А так как кредиты давались все равно под гарантию государства, чиновникам Федерации было трижды плевать, на что они пойдут. Делегация села на Ассалахском космодроме и выразила желание осмотреть построенные сооружения, а также вторую очередь стройки, отделенную уже от действующего космодрома плетеной железной сеткой. Делегация пришла в абсолютный восторг от порядка на стройке. Прощаясь с Бемишем, глава делегации, заместитель председателя Галактического Банка Содействия Развитию, сказал, что у него блестящий профсоюзный лидер. - Это просто поразительно! Теренс, где вы нашли такое сокровище? Вы видели, как его слушают рабочие? Они смотрят ему в рот, словно он пророк какой, а ему нет и двадцати! Зампред сказал, что этакому парню надо срочно дать стипендию и отправить в Хевишем или Гарвард, и обещал дать на этот случай рекомендацию. По отъезде делегации Ашиник спросил Бемиша, почему вместе с землянами не приехал Шаваш, который, собственно, и нес главную ответственность за распределение вышеупомянутых кредитов. Бемиш ответил, что Шаваш был занят. На самом деле Шаваш позвонил за час до вылета и сказал, что он приедет только в одном случае - если увезет с собой в мешке голову Ашиника. Шаваш так и выразился: "голову". - Вы знаете, - спросил Шаваш, - что это "знающие путь" устроили на меня последнее покушение? - Откуда мне знать, - огрызнулся Бемиш, - если вы повесили за него совсем других людей? x x x На следующий день Бемиш увидел, что акции компании "Окури" довольно резво идут вверх и что это происходит оттого, что "Окури" якобы получила от императора право на разработку недавно обнаруженных в Чахарских горах медных залежей. Бемиш позвонил Шавашу, чтобы узнать, правда ли "Окури" отхватила этот кусок, или кто-то просто распускает слухи, чтобы сорвать бабки, и есть ли в Чахарских горах медь вообще. - Меняю сведения об "Окури" на яйца Ашиника, - сказал Шаваш. - Нет, - сказал Бемиш. - Что с вами, Теренс, неужели вы в него влюбились? Никогда не замечал в вас склонности к мальчикам. Бемиш задохнулся. - Я шучу. Вы ведь любите совсем другую - женщину, - многозначительно и тяжело сказал Шаваш. И бросил трубку. Этим вечером, когда Ашиник ужинал в общей столовке, к нему подсел Бемиш. После чая Бемиш спросил: - Почему ваша секта так не любит Шаваша? Ашиник помолчал. - Шаваш - взяточник и негодяй. - Ашиник, сынок, все вейские чиновники взяточники и негодяи. Однако Шаваша вы не любите куда больше, чем, скажем, Ахаггара или Ханаду, - а ведь вреда они причиняют не меньше. - Ханада не пытался уничтожить нас. - Вот как? А Шаваш пытался? - Да. Он наводнил наш круг шпионами и раскольниками. Он подкупил тех, кто нетверд в истине, и она стали проповедовать всякую чушь, и многие дали совратить себя. - Какую именно? - Он подкупил Дахака, и Дахак стал говорить, что бесов нельзя исключить из числа сынов Божиих и что бесы не будут осуждены навеки. А еще он подкупил Амарну, и Амарна стал учить... - Ашиник вдруг остановился. - Наше учение вас не касается, - докончил он. Бемиш не смог сдержать улыбки. - Ты уверен, что каждый сектант, который верит не так, как ты, обязятельно подкуплен или совращен? - Эти люди были подкуплены Шавашем, - отрезал Ашиник. Бемиш помолчал. Вообще-то слова Ашиника походили на правду. Ведь и сам Шаваш когда-то сказал землянину, что главное, что убивает еретиков, - это раздоры внутри секты. И вообще, это так похоже на Шаваша. Да, этот чиновник крал, воровал, и недаром про него ходила шутка, что изо всех богов Шаваш больше всех завидует десятирукому Хагге: представляете, сколько добра можно наворовать десятью руками? Но при том только Шаваш, среди всех окружавших его взяточников, мог быть всерьез озабочен будущей опасностью, которую представляли "знающие путь". Да. Очень похоже, что Шаваш пытался справиться с сектой способом, который не вызвал бы международного скандала. Одно дело - публично повесить сектантов, обозлив тем самым все комиссии по правам человека, другое - заставить их передушить друг друга. x x x В конце третьей недели Бемиш застал Ашиника на краю строящегося сектора. В руках парень держал пистолет Бемиша, видимо добытый им из ящика в кабинете, и, вынув зарядную камеру, задумчиво разглядывал "бублик". В десяти метрах от Ашиника возвышалась здоровенная базальтовая глыба, которую оставили на краю поля по причине ее неподъемности. Теперь глыбу мог утащить обыкновенный "Атари" в два приема: она была рассечена посередине, края рваной раны вскипали черной базальтовой пеной. Огонек на верхушке "бублика" мигал красным - заряд был израсходован дотла. При виде Бемиша сектант бросил пистолет на траву и спросил: - А почему Киссур не застрелил меня? Бемиш покачался с носка на каблук. - Я уже говорил. Я не могу позволить, чтобы на моих глазах совершалось преднамеренное убийство, даже с согласия жертвы. - А я думал, - эта штука не может застрелить меня. Я тогда подумал, что вы помешали Киссуру доказать мою правоту. Бемиш молча смотрел на юношу. Интересно, сколько же времени ему потребовалось, чтобы четвертовать глыбу? "Бублик" "Стара" рассчитан на сорок восемь минут стрельбы в автоматическом режиме. - Это очень тяжело, - сказал Ашиник, - когда ты видел, что это - черное, а оно оказалось белым. - Ты действительно имел видения, Ашиник? - Я и сейчас их вижу. - О чем? О том, что земляне - бесы? - Да, - отозвался Ашиник, - а скажите, может человек родиться из золотого яйца? - Почитай учебник по биологии, - сухо посоветовал Бемиш. x x x На следующий день Ашиник распоряжался вырубкой леса под новый квадрат, и на глазах рабочих потерял сознание. Через десять минут он пришел в себя и продолжал распоряжаться, хотя Бемиш сказал ему по рации, чтобы тот шел и отдыхал. Два дня Ашиник чувствовал себя нормально, а на третий день вновь потерял сознание. Тогда он сказал рабочим, что превратит их в тараканов, если они скажут Бемишу о припадках, и Бемиш ничего не знал до той поры, пока, через две недели, Ашиник не потерял сознания на утреннем рабочем совещании. Он опять скоро очнулся, но Бемиш запретил ему даже рот раскрывать и поволок во врачебный кабинет к Айзеку Малиновскому, заведовавшему на стройке гриппами, несчастными случаями и лихорадками, а также регулярно стращавшего Бемиша эпидемией холеры. Малиновский измерил юноше давление, уложил на койку, опутал проводами и проверил на томографе. Ашиник не очень сопротивлялся. Казалось, ему было все равно. - На что-нибудь жалуетесь? - наконец спросил Малиновский, накрыв юношу простыней и сев рядом. - Нет. Я в порядке? - У вас сильное нервное истощение. Что с вами происходит перед тем, как вы теряете сознание? - Я вижу разные картинки. Я вот сидел, например, сегодня на совещании, а потом у всех вокруг начали расти рога и морды, а стена завязалась вокруг меня и стала душить. Ашиник помолчал. - Скажите, доктор, я сумасшедший? - Почему вы это спрашиваете? - Из-за видений. Я читал такую толстую книжку - учебник психиатрии. Там сказано, что если человек видит то, чего не видят другие, это значит, что с мозгами чего-то не в порядке. - Если бы ко мне пришел землянин и рассказал то, о чем рассказали вы, я бы, безусловно, порекомендовал бы ему обратиться к психиатру. Но есть такая вещь, как особенности культуры. То, что является ненормальным для одной культуры, может быть нормой для другой. На Земле тоже были эпохи, в которых видения видели самые здравомыслящие люди. - На Bee такие состояния не считаются нормой. Вы плохо понимаете нас, доктор. - О нет, я согласен, что ваши чиновники - люди рациональные. Но та специфическая субкультура, к которой принадлежите вы, - другое дело. Для "знающих путь" транс - норма, а способность впадать в транс - это один из способов доказать первенство. Вы чрезвычайно нервный и очень возбудимый человек, Ашиник, но вы абсолютно в своем уме. И я думаю, что ваши видения скоро исчезнут, потому что здесь, на службе компании, вы нашли другой способ быть первым. Малиновский насадил на шприц пластиковую ампулу с лекарством и сказал: - А сейчас вам надо хорошо и долго поспать. Когда Ашиник проснулся, был уже день. Огненные рожи, вившиеся в мозгу вчера, исчезли. Он лежал в широкой постели в комнате с резными стенами розового дерева и распахнутым окном. На окне сидела, изучая его похожими на капли ртути глазками, сизая птичка-дедовик, и далеко-далеко, за синими перышками дедовика и зеленью кустов, вздымалась в небо двухсотметровая стальная игла фоновой мачты Ассалахского космодрома. Ашиник сообразил, что его, наверное, отвезли на виллу Теренса Бемиша. Он пока еще не бывал на вилле, потому что на космодроме было много работы и потому что Бемиш сам либо ночевал на космодроме, либо улетал по делам в столицу. Ашиник повернул голову и увидел, что рядом с ним сидит девушка. Девушка была одета в бархатную кофточку и длинную, затканную цветами и травами юбку-колокольчик. Дымчатый шелковый пояс, связанный пятилепестковым узлом, трепетал за ее спиной, как крылья бабочки. Девушка несмело улыбнулась Ашинику, и Ашиник вдруг улыбнулся в ответ. Что-то прошмыгнуло между ними - Ашинику на мгновение представился пушистый зверек, проскочивший из улыбки в улыбку. - Господин Бемиш велел вам лежать и не вставать. - Ты наложница Бемиша? - спросил Ашиник. Голос его вдруг обрел холодную уверенность, с которой он проповедовал сотням людей. - Да. - Я слышал о тебе. Ты - Инис. За сколько он тебя купил? Инис вздрогнула. - Он дал за меня столько, сколько просили, - ответила она. - Он тебя любит? - Господин Бемиш очень хорошо ко мне относится, - сказала Инис. - Почему я не видел тебя на стройке? Инис виновато улыбнулась. - Господин Бемиш очень хотел, чтобы я была на стройке, - сказала Инис. - Он сам учил меня, как работать в бухгалтерских программах и составлять ведомости. Он сделал меня своим секретарем. А потом началось все это безобразие... Однажды вечером я сидела в офисе, когда туда постучались трое рабочих. Они пришли пожаловаться на старшину, но, увидев, что я сижу одна, набросились на меня и... в общем, я успела позвать на помощь. После этого я попросила господина Бемиша, чтобы он оставил меня в усадьбе, и он согласился. Инис выпрямилась и с гордостью добавила: - Но я здесь очень много делаю. Я проверяю все сметы, и в прошлом месяце я сберегла господину Бемишу двести тысяч, когда я заметила, что один местный чиновник все время проводит через компанию фальшивые счета. Вздохнула и прибавила: - Правда, этому чиновнику все равно пришлось дать пятьдесят тысяч взяткой. - А какой программой ты пользуешься? - спросил Ашиник. Он был очень мало знаком с компьютерами и, по правде говоря, боялся этих страшных подсказчиков, которых земляне вечно носили с собой, как платки, и при каждом третьем слове вынимали из кармана и разворачивали. При взгляде на них ему все время вспоминалась одна из самых распространенных легенд секты - о том, что бесы вынимают свои души и кладут их в эти кремниевоорганические платки или железные коробочки, и душа бесов тоскует и мигает с дисплеев цветными огнями. Инис стала что-то говорить, но Ашиник пропустил ответ мимо ушей. "А бес не очень-то ревнив, если оставляет свою наложницу наедине с молодым человеком", - думал он. x x x Ашиник возвратился на стройку через три дня, и Бемиш был очень рад, потому что без него управляться стало трудно. Бемишу еще несколько раз случалось посылать Ашиника на виллу за важными бумагами или с инструкциями, и всякий раз Ашиник ездил с видимым удовольствием. А вскоре и Инис опять появилась в кабинете Теренса Бемиша в качестве секретарши, и Ашиник перестал часто ездить на виллу. Ашиник и Инис были куда младше Теренса Бемиша, - ей семнадцать, ему двадцать, но Бемиш все никак не замечал, как вспыхивали щеки Инис, когда в кабинет директора компании входил его молодой заместитель, и как часто Ашиник и Инис обедали вместе в служебной столовой или каком-либо из произросших, как грибы, портовых ресторанах. Хотя Теренс Бемиш и произнес, при своей первой встрече с Инис, какие-то слова о свободе воли, на самом деле эта свобода воли не пошла дальше того, чтобы сделать Инис своей секретаршей, - впрочем, Инис была добрая и хорошая девушка, но звезд с неба не хватала. Бемиш был вполне доволен, что утром она подает ему чистую рубашку и носки, днем - отличный кофе, а ночь проводит в его постели, - в тех, разумеется, случаях, если глава Ассалахской компании не веселился в столичном борделе или на приеме у высокопоставленного чиновника, который обычно кончался все в том же борделе. Бемиш относился к ней бережно, как к дорогой домашней мебели, но он знал, что из Инис ничего лучше секретарши сделать нельзя - милая, хорошая девушка, с теплым сердцем и не очень-то, признаться, умной головкой. А всякий неумный человек автоматически зачислялся Теренсом Бемишем куда-то в самый низ рейтингового листа. x x x На следующей неделе стройку посетил Тревис. Встреча была запланирована довольно давно и никакого отношения к скандалу с сектантами не имела, но, видимо, еще в полете Тревис чего-то услышал. Его первый вопрос по прибытии на стройку был: - Теренс, что тут у вас происходит? Говорят, вы сделали своим заместителем какого-то сектанта? - Знакомьтесь, Ашиник, - сказал Бемиш. Ашиник поклонился. Тревис разглядывал юношу в упор. - Так ты, значит, считаешь меня бесом? - справился Тревис. - Я с вами незнаком, - серьезно ответил Ашиник, - но то, что я слышал о вас, заставляет меня думать, что многие бы охотно назвали вас бесом, да и вы бы не обиделись от такого названия. Тревис расхохотался. - Ладно, если ты и еретик, то хоть не сумасшедший, - сказал он. x x x Восемнадцатого числа Бемиш разговаривал с государем Варназдом. Это случилось так. У Бемиша набралось изрядное количество бумаг, требовавших подписи Шаваша, и он лично явился в столицу с бумагами и с подарками. Ему сказали, что Шаваш во дворце и будет там до утра. Бемиш отправился во дворец. Его пустили беспрепятственно. Бесчисленные павильоны и внутренние дворики, дышавшие свежестью сады были так неожиданно красивы, что Бемиш, уставший от лязга бетонных плит и от всей грязи своей огромной стройки, забывшись, пошел бездумно бродить меж танцующих богов и важно кудахчущих павлинов. Вдруг кто-то окликнул его из резной беседки: - Господин Бемиш! Бемиш оглянулся и подошел, пытаясь вспомнить, на каком из бесчисленных приемов видел он этого довольно молодого чиновника, с растерянным и милым лицом и бровями, загнутыми вверх наподобие ласточкина хвоста. - Не узнаете? - спросил, улыбаясь, чиновник. - Помилуйте, государь, - спохватился Бемиш, становясь на одно колено, - как можно не узнать! Государь указал Бемишу на плетеное креслице в глубине беседки, Бемиш сел в креслице и запихал за спину папку с бумагами. - Я хотел вас спросить, - продолжал государь, - что такое "unfathomable"? - Что? - изумился Бемиш. Государь подобрал лежавший перед ним томик и прочел, слегка растягивая гласные: Unfathomable sea, whose waves are years, Ocean of time, whose waters of deep woe Are salted with the salt of human tears... Бемиш опустил глаза на обложку: это был Перси Биши Шелли. - А, - сказал Бемиш, - unfathomable - значит бездонный. Это поэтическое слово. Не думаю, чтоб оно кому-то понадобилось сейчас. - Да, - кивнул государь, - у вас пропало много поэтических слов. И появилось множество всяких аббревиатур, да?. Бемиш кивнул. - Жалко, - сказал государь, - что ваши старые книги у нас не переводят. Справочники и пособия переводят, а Шелли - нет. - Вам нравится Шелли? - с опаской спросил Бемиш, чтобы поддержать разговор, хотя единственный Шелли, которого он читал, был некто А.Д.Шелли, один из соавторов книги "Монтаж радиолокационных маяков на геостационарных орбитах с целью коррекции курса космических лайнеров в околопланетном пространстве". - Да, - сказал государь, - когда я его читаю, я понимаю, что земляне очень похожи на нас. Или были похожи. Знаете, это представление о времени, которое приносит гибель лучшим и гордым, возвращается вспять... Государь замолчал. - Вы кого-то искали? - вдруг сказал он, кивая на папку, кончик которой виднелся из-за ручки кресла. - Да, Шаваша. Мне нужна его подпись. - Может быть, что-то могу подписать я? Я уверен, что у вас тут нет ничего... предосудительного. Император Варназд смущенно улыбнулся, произнося эти слова, а Бемиш испытал неприятное чувство. Ничего предосудительного? Что он имеет в виду? Что Бемиш не мошенничает? Или что вся грязь проходит мимо документов? - Так хотите, я что-нибудь подпишу? Бемиш колебался. С одной стороны, два документа действительно требовали подписи государя, - жди потом эту подпись три недели. С другой стороны, а что, если Шаваш будет недоволен? Решит, что Бемиш прокрался в сад, разыскал за спиной Шаваша государя, наговорил ему бог знает что, лишил Шаваша полагающихся для такой подписи подарков и вообще вел себя неприлично. Бемиш поднял глаза. Император вдруг скорбно улыбнулся и промолвил: - Простите. Я знаю, что моя подпись немного значит, но я все время забываю, что она может и повредить. "Господи! - изумился Бемиш, - он все понимает! Но почему же..." - Я хотел бы сделать вам что-нибудь приятное, - сказал государь. - Вы... Я видел несколько ваших картин. Можно посмотреть другие? Государь улыбнулся. - Пойдемте. Через пять минут они прошли через государеву спальню в светлую восьмиугольную комнату. Стражники таращили глаза: если здесь, в огражденных покоях, и бывали когда-то земляне, - Ванвейлен или Нан, - то, во всяком случае, это было достаточно давно. Бемиш не обманулся: рисунки государя Варназда были на диво хороши. Может, он не был гениальным художником, скорее всего, даже подражал кому-то из старых мастеров, - все рисунки, до единого, были выполнены в традиционной манере, легкой, чуть выцветшей от рождения акварелью, и во всех них было что-то грустное и беззащитное, до удивления гармонировавшее с лицом самого государя страны Великого Света. "Я бы не взял его на работу даже начальником отдела", - мелькнуло в голове Бемиша. Бемиш надолго остановился перед одним из рисунков. Это был вид из окна, - вероятно, дворцового, судя по завитому уголку рамы, на зимний сад. Огромные пласты мокрого снега пригибали к земле сухие кисти цветов, посередине большой черной прогалины четверо садовников-простолюдинов, нахохлившись, как воробьи, от холода, разжигали костер. Позади костра сиротливо торчало копье. Было видно, что рисовавшему жалко этих людей, но он считает, что ничего не может сделать. Зима. Из года в год. Unfathomable sea, whose waves are years... - Ну, - сказал государь Варназд, - какой вам больше всего по душе? Бемиш показал на рисунок с садовниками вокруг костра. - А еще? Бемиш выбрал еще. - У вас отменный вкус, - сказал государь. - Это лучшие. - Вы давно их написали? - Да, семь лет назад, я тогда был в плену у Хана-лая. Это мои стражники. Видите - копье? Бемиш побледнел. Да, ведь семь лет назад государь Варназд был в плену у мятежников, и не просто в плену: Ханалай только что не морил его голодом, вытирал на пирах пальцы о волосы, ждал только полной победы, чтобы казнить недостойного императора... - Наверное, - сказал Варназд, - чтобы хорошо рисовать, надо плохо себя чувствовать. У меня был тогда повод жалеть себя. - Мне не кажется, - осмелился Бемиш, - что вы тут жалеете себя. Вы жалеете этих крестьян, которые вас сторожат. Они вышли из восьмиугольной комнаты на террасу. У балюстрады стояло легкое кресло с золотой головкой и распростертыми крыльями по краям, - казалось, что кресло летит, и несколько скамеечек для ног. Государь сел в кресло и указал Бемишу на скамеечку. Они сели, государь помолчал и спросил: - В ваших газетах пишут, что я должен созвать парламент и передать право выборов главы правительства народу: только так-де можно справиться с произволом и коррупцией. А мои чиновники уверяют, что народ мой беден, растерян и озлоблен, что в стране множество тайных сект. Если позволить голосовать только богатым - вспыхнет бунт, если же позволить голосовать всем, то одна половина парламента будет состоять из сумасшедших сектантов, а другая - из чиновников, подкупленных бандитами. И еще говорят, что только в спокойные времена может управлять собрание, в неспокойные же времена должен править один человек. Ведь в природе собраний думать долго, а в неспокойные времена надо решать быстро, и любое долгое решение в неспокойные времена - неправильно. Что полагаете вы? Бемишу было неудобно сидеть на своей золоченой жердочке, - что он, попугай? Он встал и сказал: - Я полагаю, что всегда найдется тысяча доводов, почему демократия - плохая вещь. И я думаю, что все эти доводы - нечистоплотны. Я не верю, что народ так глуп, как это пытаются изобразить бессовестные политики, и, простите, государь, я уверен, что миллион глупых простолюдинов обмануть труднее, чем одного умного императора. Варназд помолчал. - Когда я был в плену у Ханалая, я много об этом думал. Я думал, что это мои собственные ошибки привели к гражданской войне и что самое скверное было в том, что я не очень-то был виноват в этих ошибках. Просто, если все зависит только от одного человека, чиновники вокруг хотят решить все свои проблемы, обманывая этого человека, и конечно, им это удается. И я решил, что один человек не должен править страной, потому что вообще не бывает государей, которые не ошибаются, а бывают только государи, которые думают, что не ошибаются. Бемиш усмехнулся. - Извините, государь, но не очень-то заметно, что вы так решили. - Меня отговорили, - сказал Варназд, - отговорили земляне, Нан и Ванвейлен. Принялись доказывать, что выборы приведут к анархии; что народ сочтет их позором и уступкой землянам, которые диктуют свои условия освобожденному императору; что даже Ханалай понимал, что мироздание империи Ведикого Света держится на почитании Бога-Государя, а выборное собрание будут не почитать, а презирать. Может, это и так, но на самом деле все упиралось в то, что Нан и Ванвейлен понимали, что им легче будет править от моего имени, чем от имени выборного собрания. Да, они отговорили меня. - Не думаю, - сказал Бемиш. - Вы позволили себя уговорить. Вы отнекивались от власти, пока ее у вас не было, а когда ее вам вернули, вам не очень-то захотелось от нее отказываться. Бемиш ожидал гнева или равнодушного "нет", но государь вдруг опустил голову, и на ресницах его показались слезы. - Странное дело, - сказал Варназд, - я ведь сам себе много раз говорил то же, что и вы. А вот вы сейчас мне сказали эти слова, - и я готов вас за них возненавидеть. И всплеснул рукавами: - Где же она, моя власть? Вы даже побоялись подписать у меня бумаги, те, которые завтра принесет мне на подпись Шаваш! Испугались, что Шаваш заподозрит в этом интригу, что подписанным мной бумагам не дадут ходу! А ведь вы с Шавашем друзья! - Государь, - сказал Бемиш, - если вы все понимаете, почему вы так себя ведете? Почему не назначите дату выборов? - Знаете, - сп