лся в столицу. Он был на переговорах и остался на прием по случаю трехлетия компании "Садда". Джайлс представил его министру экономики. У Ашиника похолодели руки, когда, подойдя к одной из кучек, он увидел в центре ее Шаваша - с красивым, чуть обрюзгшим лицом. - Как здоровье? - внезапно спросил Шаваш, прерывая разговор с каким-то землянином и приветливо кивая Ашинику. - Спасибо. Ничего. - Ашиник слышал свой собственный голос словно из видеофонной трубки. - Как жена? Ашиник что-то пробормотал насчет того, что и жена в полном порядке. - Рекомендую, - сказал Шаваш, - этот молодой человек очень сильно помог нам в том, что касалось БОАР. Те люди, которые толпились вокруг Шаваша, но стояли слишком далеко, чтобы завести с чиновником разговор напрямую, тихо зашевелились и стали окружать Ашиника. Шаваш уже давно уехал, когда Ашиник вдруг с холодным любопытством осознал, что обрадовался кивку Шаваша - кивку того самого человека, которого в прошлой своей жизни был учен истреблять, как мангуста - змей. В иерархии новой, теперешней жизни этот кивок немедленно отличил его от других молодых людей, и над головой Ашиника словно зажегся маленький маячок, на который гости начали слетаться, словно мотыльки - на свет. Дверь за Ашиником захлопнулась, а Бемиш все так же сидел, рассеянно смотря в окно на поле. За два года на Bee он усвоил множество привычек империи. Пожалуй, разве одного он не делал: он еще ни разу не убивал человека потому, что хотел его жену. Сейчас, через семь месяцев после последней встречи, Бемиш не испытывал никаких чувств к бывшему сектанту Ашинику, который к тому же до ужаса начал смахивать на начинающего прилизанного брокера. Разве что изрядную досаду при мысли о потерянной доле БОАР. Но и тут не обошлось без некоторой сторонней выгоды. Каким-то образом история выплыла наружу, - видимо, ее рассказал сам Шаваш, не находя в ней ничего для себя зазорного, - и репутация Бемиша необыкновенно возросла. Крупнейшие люди Вей знали, что землянин не променял-таки друга на деньги, а на Bee друзей было предавать не принято. Можно было ради друга отправить невинного человека на плаху, можно было ради друга учинить потраву в казне, но вот самому другу изменять было нехорошо. Ашиник Бемишу был не нужен. Но он с удивлением осознал, что ему нужна Инис. Пока его наложница была рядом и можно было взять ее в любую секунду, подняться с ней наверх или просто запереть дверь кабинета на ключ, лаская мягкое тело и думая о другой женщине - недоступной, запретной, тогда Бемишу казалось, что любить ее смешно. Ну разве ты любишь свою автомашину? Ты ею пользуешься, а разбив, покупаешь другую. Но купить другую автомашину оказалось нелегко. Двух или трех наложниц перепробовал за это время Бемиш и, поморщась, выгнал вон. Девицы для катанья верхом, будучи вызваны на дом, тоже не помогали. Киссур, видя, что землянин мучается, как-то отвел его в такое место, что... тьфу, лучше не вспоминать... Потом был какой-то праздник во дворце Шаваша, где, помимо прочего, показали древнюю пьесу о князе Иниссы, и после этой пьесы Бемиш вдруг понял, что в этом мире издавна считалось нормальным для мужчины желать двух женщин одновременно и что он, Теренс Бемиш, кажется, стал больше вейцем, чем рассчитывал. Пронзительный писк телефона не дал Бемишу размышлять долго. Ответив на звонок, Бемиш резко встал. Пора отдать себе отчет - он вызвал Ашиника на Вею, чтобы отобрать у него жену. На Земле это могло бы и не получиться. Но здесь, на Bee, где Бемиш, по сути, давно перестал быть тем человеком, который на Земле называется словом "бизнесмен", и куда больше походит на человека, который называется словом "князь", - ему никто не посмеет возражать. Когда Бемиш, с большим подарочным пакетом в руках, вошел в номер гостиницы, Инис сидела у зеркала. Она обернулась и замерла, увидев землянина. Бемиш, как был, в легком плаще, подошел к ней и молча поцеловал. Женщина не сопротивлялась. - Это тебе, - сказал Бемиш, мягко отодвигая ее через несколько минут. Инис, вспыхнув от радости, начала разворачивать бумагу. Через мгновение она вскрикнула от радости, любуясь ожерельем из крупного синеватого жемчуга. Бемиш осторожно вынул ожерелье у нее из рук и надел ей на шею. Инис попыталась отвернуться. - Что такое? Бемиш ласково повернул к себе ее личико. И тут только заметил на правой скуле Инис безобразный круглый синяк. - Откуда это? - Ашиник меня ударил. - Ашиник? - Он часто меня бьет. - Почему? - Ему все не нравится, - сказала Инис, - не нравится, какие у меня платья, не нравится, что я была наложницей его хозяина, не нравится, что перед ним не падают ниц, не нравится, когда я танцую на вечеринке с другим. Он сначала работает день и ночь над сделкой, а потом он получает бонус и говорит, что это кусок сахара, который дали дрессированной вейской собаке за прыжок через кольцо. Бемиш сел на кровать. Ему внезапно нечего было сказать. Двое в комнате молчали, а закатное солнце, плавясь и тая в небе, стремительно уплывало на запад, вслед за взлетевшим грузовиком. - Ты не купил себе новую наложницу? - вдруг спросила Инис. - Нет, - ответил Бемиш. - Почему? - Не знаю. Наверное, я недостаточно разлюбил старую. Инис осторожно опустилась на пол у самых ног Бемиша. Глаза ее, большие и зеленые, были почти как глаза Идари, и они глядели на Бемиша с восхищением и надеждой. x x x Когда вечером Ашиник вернулся в гостиничный номер, дверь в спальню была слегка приоткрыта, и на постели сидел недвижный силуэт. - Инис! - позвал Ашиник, открывая дверь, и осекся. На постели сидела не Инис - это был Ядан. Вождя сектантов было трудно узнать: он был одет в хорошо сшитый костюм с модным стоячим воротником и галстуком-лопаточкой. - Вернулся? - сказал Ядан. Ашиник ощутил холодную ярость. - Что вы от меня хотите? - Я спас тебя десять лет назад, мой мальчик. Я подарил тебе жизнь после гибели прежнего Ядана. Настало время платить. - Я заплатил. Это чудо, что я остался в живых. - Ты плохо заплатил, и многим было непонятно, почему твоя бомба оказалась не так хороша, как обещают бесы. - Я ничего тебе не должен, Ядан. Я должен Теренсу Бемишу, который сделал из меня человека. - Тебя купили, мой мальчик. - Нет. - Да. Одних бесы покупают за золотой, других за тысячу золотых, третьих - за миллион. Тебя, говорят, купили за целый миллиард, за кусок бесовской компании, которую вы назвали БОАР, и за возможность быть как бесы. Тебе даже отдали наложницу, которая надоела хозяину... Ядан замолчал и вдруг вскрикнул: - Тебя, человека, который мог стать Белым Старцем, повелевать миллионами сердец, тебя купили за возможность иметь домик в пригороде Лос-Анджелеса и работать восемь часов в сутки! - Убирайся! - заверещал Ашиник. - Или ты забыл, как говорил с богами, Ашиник? Забыл, как тебя живьем брали на небо, как тысячи ушей слушали тебя, как не слушают никого во всей этой глупой Галактике? - И что же мне боги такого наговорили? Что ты родился из золотого яйца? Что лазерный луч можно остановить заклинанием? Что земляне - бесы? Хорошенькие вещи говорили мне твои боги! - Ты глупец, Ашиник, - усмехнулся Ядан, - а земляне - бесы. Знаешь ли ты, что они построили этот космодром для войны между Землей и Герой и что когда эта война начнется, То бомбы с обеих сторон посыплются на нашу планету? Они сделали наш мир лужайкой, на которой будут топтаться слоны, и никто не получил за это ни гроша, не считая Шаваша, который получил шесть миллионов! Это ли не назвать бесовством? - Вранье, - ответил Ашиник, - вранье не хуже россказней о том, что ты вылупился из золотого яйца! - А ты знаешь, что Джайлс - сотрудник Федеральной Разведки? - Я строил этот космодром и знаю, что он гражданский! - А сколько на нем воруют, ты знаешь? Сколько родины увозят с этого космодрома? В это время в коридоре послышались легкие шаги, и в комнату впорхнула Инис. - Убирайся, - сказал Ашиник Ядану, тихо, но яростно, - я вас больше не боюсь. - Ты больше не разговариваешь с богами, да? - усмехнулся Ядан. И, мягко поднявшись, проскользнул мимо Инис в дверь. Ашиник не заметил, что, уходя, Ядан незаметным движением бросил в еле дымящуюся у входа курильницу щепоть желтоватого вещества. Он сидел на кровати, спрятав голову в руки. Последние слова Ядана горько ожгли его. Он действительно больше не говорил с богами. И хотя нынешний Ашиник очень хорошо знал, что такого рода разговоры - признак сумасшествия, все же глубоко в нем сидело воспоминание об этих беседах и о том, что они - признак избранности. Инис подошла к нему и погладила по голове, и Ашиник с удивлением увидел у нее на шее красивое старинное ожерелье из голубоватого асаисского жемчуга. - Ты где была? - недовольно спросил Ашиник. - Так. Гуляла по городу. - Где ты взяла это ожерелье? - Это подарок Идари, - быстро ответила женщина, - его прислали сегодня утром в корзинке. Слишком быстрый ответ насторожил Ашиника. - Это подарок Бемиша? - ощерился он. Инис вдруг уперла руки в бока. - А хотя бы и так! - вскричала она, - если ты мне не даришь красивых вещей, так хоть не запрещай это делать другим! - Ты его любишь, да? - закричал Ашиник. - Как тебе не стыдно! - Ты его любишь! Ты просто ревновала его к этой сучке, Идари! Всем известно, что она спала с Шавашем до Киссура! А потом они и с Теренсом спелись! Ты блудила со мной, чтобы наказать своего Теренса! Ашиник уже не слышал, что он кричит: глаза его странно бегали, словно пытаясь уследить за чем-то невидимым, растекавшимся по комнате. Взор ему застилала какая-то красная, колыхавшаяся пелена, словно отделявшая тот мир от этого и готовая порваться в любую секунду, и в ушах невнятно гудели шум и голоса, словно в телевизоре, включенном сразу на все пятьдесят каналов... Ашинику было знакомо это состояние - оно раньше предшествовало тому, что братья-сектанты называли "явлением богов", а земляне - "припадком". - Дай сюда, - закричал Ашиник, хватая женщину и падая с ней на кровать, и стал рвать ожерелье. Но ожерелье было прочное и маленькое, ни разорвать нитку, ни снять его с Инис было не так-то просто. - Ты с ним спала, да? - орал Ашиник. - В обмен на эту штуку? - А хотя бы и да? - вдруг усмехнулась Инис. - Или ты подаришь мне ожерелье на свою стипендию? Чем бы ты был без Теренса, Ашиник? Веселил бы сейчас народ на ярмарке сказками про бесов? В мозгу Ашиника что-то разорвалось и полыхнуло белым, и он услышал, как знакомый голос говорит: "Убей дьяволицу! Убей любовницу беса, или она понесет дьявола, от которого погибнет весь мир!" Руки его, вместо того чтобы разрывать ожерелье, наоборот, затянули его на горле Инис. Женщина закричала и забилась. "Тяни! Тяни! - кричал голос в мозгу Ашиника. - Тяни же, сын мой!" x x x Ашиник очнулся уже утром. Он лежал ничком на красном ковре, и утреннее солнце пробивалось сквозь шторы. Он почти ничего не помнил, кроме самого начала ссоры. - Инис! - позвал Ашиник. Ни звука в ответ. "Ушла, - мелькнуло в мозгу Ашиника, - ушла к землянину!" В дверь номера постучали. - Кто там? - хрипло спросил Ашиник. - Завтрак, - ответили ему. Ашиник, шатаясь, вышел в гостиную и открыл дверь. Хорошенькая горничная поглядела на него с некоторым состраданием: костюм молодого финансиста был смят и явно несвеж, и сам хозяин костюма стоял пошатываясь, с взъерошенными волосами и черными кругами под глазами. - Жена моя когда ушла? - хрипло спросил Ашиник. - Не знаю, - ответила служанка и чуть подмигнула мужчине, - но ежели вам нужна женщина... - Иди прочь. Горничная выскочила из номера. Ашиник залез в ванну, вымылся и побрился, немного приходя в себя. Воспоминания становились все четче, и теперь он был совершенно уверен, что вчера у него был припадок. Чертов Я дан! Довел его таки своим змеиным языком. Но неужели Инис ушла во время припадка? Ушла, оставив беспомощного мужа кататься по ковру? " Ашиник, морщась, проглотил две чашки кофе и пошел обратно в спальню, переодеться. И тут он заметил то, что не заметил полчаса назад - белую женскую руку на ковре, с другой стороны постели, ближе к окну. Ашиник подошел поближе - и замер. Инис лежала на ковре с другой стороны постели, и вокруг нее раскатились оправленные в серебро жемчужины - ожерелье все-таки лопнуло. На шее ее темнел красный след, но мало того - и тело ее было искромсано и залито кровью, и тут же валялся нож с костяной ручкой. - Инис! - отчаянно закричал Ашиник, обнимая лицо жены. Через пятнадцать минут Ашиник поднялся с колен. Кровь теперь заливала его всего. Он шатался. Мысли его бегали беспорядочно, как голодные мыши в клетке. Память становилась все яснее и яснее. Безобразная ссора - потом припадок. Возможно ли, что во время припадка он убил жену? Возможно. Полиция, несомненно, так и подумает. Это будет царский подарок для Шаваша... А что, если - убил не он? Он отказался выполнять приказ Ядана - Ядан знает, что Ашиник не помнит себя во время припадков, человек Ядана мог видеть все происходящее и наказать Ашиника за строптивость! Несомненно, так оно и было! Хотя зачем секте скандал, который на нее же падет? Ведь "желтые куртки" вытрясут из Ашиника все! Или Ядан рассчитывает, что Ашиник побежит к сектантам - спасаться? "Только они могут мне помочь, - подумал Ашиник. - Только они могут спрятать труп, а если нужно, и меня". Или - это не Ядан? Это мог быть шпион Шаваша. Это мог быть кто угодно, кто его, Ашиника, не любит! А кто не любит? Весь мир Ашиника не любит! У него был один дом - секта, но и ее земляне отняли! Бемиш! Теренс Бемиш его поймет! x x x Через семь минут бледный, но вполне причесанный Ашиник вылез из такси у главного здания космопорта. У него уже не было служебного удостоверения, дающего автоматический доступ на административные этажи, но один из администраторов узнал Ашиника и провел его наверх. Теренс Бемиш был, по счастью, у себя в кабинете. Он немедленно поднялся навстречу юноше. - Боже мой, "Ашиник! Что с тобой? Ты не болен? - У меня был припадок, - сказал Ашиник. "Что я говорю, - мелькнуло в его голове, - ведь когда найдут Инис, он сразу вспомнит про припадок. Хотя ведь я же собираюсь ему все рассказать..." Но в этот момент на поясе Бемиша запищало и засвистело. - Да! - закричал в трубку директор Ассалаха. И, через пять минут, бросив телефон, сказал: - Ашиник! Мне надо идти! - Я с вами! - Ни в коем случае! Вели принести себе кофе, я скоро вернусь! И исчез в проеме кабинета. Ашиник автоматически опустился в кресло хозяина кабинета. Он был растерян и в глубине души оскорблен, что Теренс не выслушал его. Прошло несколько минут, прежде чем Ашиник пошевелился. Он уже не первый раз сидел в этом кресле, замещая директора Ассалаха, и даже не в первый раз управлялся с директорским компьютером, но тогда он все равно вводил свой собственный пароль... Прошло две-три минуты, прежде чем Ашиник сообразил, что он сидит один перед компьютером директора Ассалаха и что на этот раз в машину уже введен личный пароль Бемиша. Когда через три часа Теренс Бемиш вернулся в свой кабинет, Ашиника там уже не было. "Догадался, зачем я его позвал на Вею", - подумал Бемиш. Откинулся в кресле и набрал телефон гостиничного номера. Трубка не отзывалась - в номере никого не было. Бемиш позвонил себе на виллу и услышал от управляющего, что нет, госпожа еще не приезжала, хотя все к приезду госпожи готово, как и было велено. Усмехнувшись, Бемиш на всякий случай позвонил главе пограничной службы и велел не пускать с поверхности планеты Ашиника и Инис. Впоследствии он не раз упрекал себя, что не вызвал сразу полицию, - хотя к тому времени это, конечно, тоже было все равно. x x x Через два дня в пять утра ночевавшего на вилле Бемиша разбудил звонок. Звонил личный секретарь Шаваша, и сердце Бемиша стукнуло, потому что звонок в такую рань мог быть только звонком об Инис - и она, и Ашиник пропали из номера отеля бесследно, как пропадает истлевший гриб в осенней земле. - Господин Бемиш? - Да. - Вы видели сегодняшнее "Синее солнце?" - Нет, не видел, - сказал Бемиш. - Посмотрите. Трубку повесили. - Газету! - заорал Бемиш, выскакивая на террасу. Белый от страха секретарь протянул ему газеты. На первой полосе было размазано: "Земляне строят близ столицы военную базу: вейцы стали заложниками в борьбе двух сверхдержав". На второй странице заголовок был другой: "Последняя взятка Шаваша. Почем родина?" Зазвенел телефон. Это был Киссур. - Теренс? Вас требует к себе император. В павильоне Благоухающего Спокойствия через полчаса. Телефон надрывался опять. - Нету меня, уже нету, улетел! - заорал Бемиш, выпрастываясь из халата. За белой стеной на летном поле уже весело бил прозрачными крыльями вертолет. Полчаса в вертолете Бемиш провел, изучая проклятое "Синее солнце", газету бунтовщиков, дрянь газету. "Так я и знал, что этим все кончится", - думал он. Газета соврала только по мелочам. Сумма взятки, полученной Шавашем, была занижена процентов на тридцать. Сам Теренс Бемиш именовался "профессиональным шпионом, агентом со стажем, вошедшим в доверие некоторых, близких к государю". Наплели даже басню, что три года назад Бемиш был выдворен с Геры по обвинению в шпионаже, что, конечно, свидетельствовало не в пользу его профессионального уровня. В резных покоях его уже ждали. Из серебряных венчиков курильниц подымался сладковатый дым, и золотые павлины по обе стороны запретной двери, отлитые еще при государыне Касие, с недоумением и осуждением вытаращили на землянина рубиновые глаза. Император, бледный и растерянный, сидел в кресле. Перед императором с невозмутимым лицом стоял разряженный Шаваш, и тут, справа, - первый министр Яник. Этот ел Шаваша глазами. - Здравствуйте, господин Бемиш, - сказал император. Бемиш почувствовал, что краснеет, словно он мальчишка, которого уличили в покраже шоколадки из супермаркета, а не в самом крупном военном скандале столетия. Государь помолчал и прибавил: - Я, конечно, не могу судить, - но, право, неужели император Страны Великого Света должен узнавать о том, что вы делаете с моей страной, из газет? В этот самый миг двери с золотыми фазанами растворились и в покои вошло новое действующее лицо, - Джайлс. Бемиш обернулся к нему и сказал мстительно: - Ну, что я вам говорил? Вляпались? - Мне очень грустно, господин Бемиш, - продолжал государь Варназд. - Я считал вас честным человеком. Я все время ошибаюсь в людях. - Бемиш тут ни при чем, - сказал Джайлс. - Подрядчиком должна была стать моя фирма. Нам пришлось очень долго уговаривать господина Бемиша, чтобы он дал согласие строить по-нашему. - И за сколько же господин Бемиш согласился? - усмехнулся император. Бемиш стал красный, как яблоки на гобелене позади императора, и сказал: - Ни за сколько. Я решил, если уж делать гадости, то бесплатно. - Постойте, - изумился Джайлс, - как так бесплатно? Вам передавали... Бемиш обернулся и пошел на Джайлса. - Сукин сын, - зашипел он. Но в эту минуту раздался спокойный голос Шаваша: - Это моя вина, господин Джайлс. Я взял от вас некоторую сумму для передачи господину Бемишу, но после того, как я переговорил с ним и он от денег отказался, я взял на себя смелость оставить деньги у себя. Вопреки здравому смыслу, Джайлс и Бемиш расхохотались. - Клянусь божьим зобом, - сквозь зубы проговорил Яник, глядя на маленького чиновника. Но император не очень-то обратил внимание на признание Шаваша: видимо, привык. А первый министр важно начал: - В древности за торговлю народом кипятили в масле, распинали на воротах! Чем вы, господин Шаваш, можете оправдаться? - Я, - сказал Шаваш, - не вижу, в чем мне стоит оправдываться. Я подписал соглашение, которое сделало Вею из гальки в заднем дворе Галактики союзником Федерации Девятнадцати и потенциальным ее членом. Я подписал это соглашение в форме, наиболее выгодной для вейского народа. Условием подписания этого соглашения я поставил согласие на семимиллиардный кредит, предоставленный нам три месяца назад, - кредит, о получении которого тщетно вел переговоры первый министр. Я заключил самую выгодную для Вей сделку за последние семь лет, и я заставил землян оплатить ее семью миллиардами кредита! - Право, - заколебался император, - если дело обстоит именно так... - Но как оправдается тот человек, - продолжал Шаваш, - который, запутавшись во взятках и неспособности вести дела, готов сделать все, чтобы погубить империю, только потому, что с ней он погубит меня. Как оправдается человек, предоставивший информацию о секретном договоре еретическим газетам, - как оправдаетесь вы, господин первый министр! Яник посерел. - Это неправда, - пробормотал он. - Вздор! Я докажу, что это правда, и я докажу, что вы, вместо того чтобы известить обо всем императора, предпочли известить обо всем еретиков! - Подойдите сюда, господин Яник, - сказал император. Старый министр сделал неуверенный шаг вперед, один и другой. - Это так? Кто предоставил сведения "Синему солнцу?" Чиновник побледнел, руки его тряслись. - Скажите мне правду... - Я... я... - забормотал старик, - это военный консул Геры... Я не препятствовал, но... Увы, я не знаю, что делать... - Подать в отставку, - сказал государь. Старый чиновник отчаянно всплеснул руками. Шаваш стукнул кулаком по курильнице. - Наплевать на Геру! - закричал он, - Мы теперь - союзники Земли. Признать, что компания Бемиша получит от нас военный заказ! Признать, что империя, наконец, после семи лет страданий, вытащила счастливый прут! Император повернулся к Шавашу с кривой улыбкой: - И назначить вас первым министром? - Да, - сказал Шаваш, - и этим подтвердить, что мы заключили военный договор с Землей и с этого пути мы не свернем. - Если господин Шаваш станет первым министром, - подал голос Джайлс, - Земля сочтет это... э-э... благоприятным признаком. Это означает стабильность правительственной линии. Мы готовы рассмотреть вопрос о новом займе. - Государь, - сказал Шаваш, - я не взял ни одной взятки без пользы для моего народа, но вы не можете оставить первым министром человека, который, чтобы свести счеты с личным врагом, предает страну и императора! Император молчал. Все замерли. Золотые фениксы вытянули шеи, прислушиваясь к тишине. Дымок из курильницы тихо танцевал в солнечном луче. Когда император заговорил, Бемишу показалось, что боги на небесах и бесы в подземелье замерли, слушая его слова. - Вы правы, господин Шаваш. Стоило бы назначить вас первым министром. Но я, к сожалению, не могу этого сделать. - Почему? - спросил Шаваш. Император поднял на хромого чиновника свои серые глаза. - Потому что вы негодяй, Шаваш. Чиновник опешил. Будь он в другом месте, он бы, верно, по привычке съязвил, что не слыхал, будто негодяи не могут быть первыми министрами, и вообще прошелся бы по поводу в высшей степени детского довода своего собеседника, - но тут вдруг закрыл рот и заморгал, как гусенок. - Я не назначу вас первым министром, Шаваш, пока я жив, - тихо продолжал император. - Вы негодяй. А когда назначаешь негодяя на такой пост, то всегда выходит, что в конце концов он приносит стране больше зла, чем добра. Помолчал и сказал, подняв глаза на Бемиша: - Великий Вей, что же мне делать? Что бы вы, Теренс, делали на моем месте? - Я имел честь изложить вам мои взгляды, государь, - отвечал Бемиш. - И они состояли в том, что первых министров должен выбирать не государь, а народ через своих полномочных представителей. Государь нервно засмеялся. Потом захохотал, все громче и громче. - Вы правы, Теренс, - проговорил он, - вы правы! Я соберу ваших... представителей! Пусть они сами решают, кто будет министром! И пусть господин Шаваш попробует доказать им, что он действовал на благо народа, посмотрим, так ли глуп мой народ, как я! Император встал и побежал во внутренние покои. Джайлс и Шаваш заспешили за ним, но стража не пустила их. Бемиш повернулся, споткнулся о золотого фазана и бросился вниз по лестнице. На полпути он чуть не налетел на Киссура, который взбегал наверх. - Киссур, - сказал Бемиш с отчаянием, - вы же знаете, меня заставили. Киссур махнул рукой. - Что государь? - сказал он. - Он уволил Яника. - Великий Вей! А кто первый министр?! Шаваш?! - Никто, - сказал Бемиш, - государь обещает созвать парламент. Лицо Киссура исказилось. - Это ты ему посоветовал? Да? - Ты знаешь мои убеждения. - Я знаю твои убеждения. Тебе наплевать на эту страну. Ты думаешь, что демократия повысит курс акций твоих гребаных компаний! - Общение со мной пошло тебе на пользу, Киссур. Давно ли ты разбирался в акциях не лучше, чем я - в лошадях? Киссур с размаху сел на ступеньку и отдавил ногу Бемишу. Он сидел так довольно долго, а потом встал. - Ничего. Один парламент я уже повесил в полном составе, повешу и второй. Учти это, когда будешь планировать свои вложения. И побежал вверх, перепрыгивая через три ступеньки, правда, ступеньки были низкие. Еще в воздухе, возвращаясь в Ассалах, Бемиш в течение часа отдавал распоряжения скупать акции вейских компаний, скупать как можно тише и как можно больше. Через час, когда все звонки были сделаны, Бемиш вынул лист бумаги и начал рисовать схему рефинансированйя компании. Высокодоходные облигации Ассалаха в настоящий момент приносили четырнадцать процентов в месяц. Парламентские выборы и последующее повышение странового рейтинга должны были привести к подъему их курса. По расчетам Бемиша, через два-три месяца они должны были стоить сто три - сто четыре сента за денар. Уже сейчас они ходили по сто один и один сента за денар, - в таких условиях даже купленная выше номинала облигация все равно приносила тринадцать процентов. Согласно условиям проспекта эмиссии, повышение курса облигаций (равно как и падение) вело к пересмотру процентных ставок, так, чтобы курс облигаций составлял сто сентов за денар. Новые облигации Ассалаха, по рассчетам Бемиша, должны были приносить 11-12%. Его расчеты прервал новый звонок. - Есть новости об Инис, - сказал в трубке холодный голос Джайлса. - Наконец-то. Где она? - Вам лучше приехать на виллу. Через полчаса Бемиш стоял в дальнем углу своего роскошного сада, близ увитой росовяником узорчатой беседки. Перед ним был декоративный колодец, непременный, наряду с шалашом отшельника и ручными ланями, атрибут загородных угодий. За водой к колодцу, понятное дело, не ходили никогда - на то был водопровод. Но только ручное зверье стало вести себя странно близ колодца - и три часа назад прилежный садовник в него заглянул, опасаясь какого-нибудь непорядка. Бемиш стоял и смотрел, как двое затянутых в резину и кожу парней из службы безопасности переваливают через бортик колодца белое распухшее тело. Далеко-далеко в небе, среди звезд, сновали синие и желтые огни взлетающих кораблей, и непуганый соловей в соседних кустах солировал в целом хоре ночных цикад. - Знаете, что завтра напишет "Синее солнце?" - шевельнулся рядом Джайлс. - Оно напишет, что иностранный вампир убил свою любовницу и спрятал ее тело в заброшенном колодце. Бемиш повернулся, и Джайлс с ужасом увидел, что серые глаза бизнесмена пусты, как сейф, взрезанный бандитами. Потом генеральный директор Ассалахской компании покачнулся и, потеряв сознание, мягко осел в руки Джайлса. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой повествуется о непредсказуемых результатах народного волеизъявления. Прошла пара месяцев. Подготовка к выборам была в самом разгаре. По всей стране чиновники, открыв ворота усадеб, кормили будущих избирателей рисовыми пирогами, квадратными, как земля, и просяными пирогами, круглыми, как небо. По всей стране сектанты давали представления о железных людях. По всей стране предприниматели и торговцы, вместо взяток чиновникам, делали взносы на избирательную кампанию. Бемиш в это время много летал по Галактике. Близкие к нему люди знали, что он страшно переживал смерть Инис. Два дня землянин вообще никуда не показывался, запершись в своей спальне, а потом вцепился в дела, как голодная кошка в мышь, с лихорадочным и явным желанием забыться. Имена убийц назывались самые разные, и часто в кандидатах ходили бывший первый министр Яник и "знающие путь", между которыми, кстати, упорно подозревали всяческие связи,. Господину Янику, как и сектантам, не нравилось, что империю раскупают люди со звезд. Он упорно хотел, чтобы империю раскупили его друзья, а у людей со звезд, как нарочно, было больше денег. Еще чаще называли имя Шаваша, - говорили, что мстительный чиновник убил Ашиника за старое покушение, а девицу - за то, что Бемиш когда-то пожадничал ею и чтобы сбить людей со следа. Говорили, что землянин оттого так и неутешен, что знает имя заказчика, а отомстить не может, не развалив свой бизнес, и, по правде, были недалеки от истины. Была также популярна сплетня, что девицу зарезал сам землянин, чтобы изобразить неутешное горе и тем оправдаться от подозрений в любви к другой женщине - и громко называли имя Идари. Прилежно искали Ашиника, то подозревая его в убийстве Инис, то, наоборот, полагая, что он был убит вместе с женой, как отступник. Но Ашиник исчез бесследно. Зато нашли человека, который передал сектантам документы, свидетельствующие о военном предназначении космодрома, и это оказался тот самый технарь-марксист, который некогда приехал на виллу с Ашиданом и который потом устраивался шпионить на космодром. Бемиш сходил посмотреть на то, что от этого человека осталось. На следующий день, сидя в Лос-Анджелесе за столом переговоров, Бемиш нет-нет да и ловил себя на мысли: что бы сказал его вежливый, в черепаховых очках собеседник, если бы знал, что шесть часов назад респектабельный директор Ассалахской компании хладнокровно смотрел, как перед ним по кусочку срезают мясо с живого человека, и как этот человек истошно кричит, что ничего, ничего, ничего не знает про Инис. x x x Бемиш прилетел на Вею после месячного отсутствия, практически завершив все переговоры по созданию БОАР. И тут же на аэродроме нарвался на стайку журналистов, прилетевших освещать демократичность подготовки к выборам. Один из журналистов спросил: - Как вы оцениваете шансы Ядана на победу? За три часа до прилета Бемиша глава Белой секты, непримиримый противник землян, а стало быть, и всех их изобретений вроде демократии, кредитной карточки и пиццы, объявил о своем участии в выборах. - Ядана? - изумился Бемиш. - Это просто сумасшедший, который верит, что земляне - бесы. Он смотрит на мой космодром и говорит, что я построил дырку в ад. Он говорит, что каждое утро взбирается по лесенке на небо и там никаких землян нет, из чего следует, что все наши корабли и техника - морок, а наши космодромы - дырки под землю. Кроме того, он говорит, что родился из золотого яйца. Журналист ухмыльнулся и спросил: - Почему тогда вторым в списке партии Ядана стоит человек по имени Ашиник, бывший вице-президент вашей компании и, кажется, сотрудник миллиардера Рональда Тревиса. Он тоже, что ли, считает, что космодром - дырка под землю? Бемиш окаменел. Значит, Ашиник жив! А журналист скривил губы и добавил: - Как вам не стыдно повторять глупые слухи, которые распускают продажные чиновники для дискредитации народных лидеров! На следующий день Бемиш прочитал статью о Bee во влиятельной, и, стало быть, либеральной "Стандард Тайме". Статья была написана тем самым журналистом. Статья изображала предвыборную гонку на Bee как борьбу между продажными чиновниками и истинными выразителями народной демократии. Истинным выразителем народной демократии был Ядан. Продажные чиновники и отдельные нажившиеся на грабеже Вей земляне изо всех сил старались опорочить народного лидера. За статьей последовало интервью с Яданом. Журналист спросил Ядана: "Правда ли, что вы считаете землян бесами?" - Я не знаю, откуда взялась эта безумная утка. Впрочем, господин Бемиш плохо говорит по-вейски. Вы говорите: "Пошел к черту", а мы говорим в таких случаях "Ты - бес, иди домой". Может быть, кто-нибудь из моих друзей выругал так господина Бемиша, а тот, не очень твердо разбираясь в культуре, воспринял выражение буквально. Или вот вам еще один пример. Некоторые земляне пустили басню, что-де "знающие путь" утверждают, что их глава родился из золотого яйца. Но это лишь метафорическое выражение. "Вылупиться из золотого яйца" значит у нас то же, что у вас - "родиться в рубашке". Прочитав статью до конца, Бемиш приказал доставить к нему Ашиника. Это оказалось нелегко сделать, поскольку Ашиник, хотя и перестал прятаться, везде появлялся в окружении тройного кольца охраны. Бемишу пришлось удовольствоваться номером спутникового телефона сектанта, известным лишь десятку людей. Он позвонил ему и на отменном вейском в бешенстве заорал в трубку: - Это я плохо говорю по-вейски, да? Это ваша придумка, Ашиник, использовать для укрепления секты прессу землян? Ваша идея - внушить заезжему щелкоперу, что он лучше разбирается в тонкостях местной культуры, чем директор Ассалахской компании? - Ай-тана хари (Бес, иди домой), - с издевкой ответил Ашиник, бросив трубку. Бемиш был достаточно раздосадован, чтобы тут же издать приказ об увольнении Ашиника, до сих пор продолжавшего номинально числиться в совете директоров. x x x Как и большинство землян, живших и работавших в империи, Бемиш оказался поставлен перед странной проблемой. С одной стороны, местные земляне прекрасно - порой лучше правительственных чиновников - понимали, что из себя представляет так называемая "партия народной свободы", возглавляемая сопредседателями Яданом и Ашиником. Устроить против этих людей массовую кампанию в галактических средствах информации было на самом деле нетрудно. Но такая кампания обрушила бы рынок вейских акций, потому что деньги - самая пугливая вещь на свете И наоборот, сектантам она нисколько бы не повредила, потому что какое дело сектантам, что о них пишут газеты бесов? Местные земляне посовещались между собой и сошлись на том, что победа этих маргиналов ну никак невозможна. Поэтому пусть себе либеральные газеты балуются с новыми героями. Зачем заниматься разоблачениями? Только устраивать плохое паблисити для новых эмиссий. Фондовый индекс, по мере приближения выборов, рос как на дрожжах, потому что фондовые индексы в развивающихся странах всегда растут перед выборами, и кричать в этих условиях о партии народной свободы - копать под свою же маржу. И из бумажных и спекулятивных прибылей, полученных заводчиками или финансистами из землян, значительная часть жертвовалась на избирательную кампанию Шаваша - бесспорного в их глазах и милого их кошельку будущего лидера страны. Она жертвовалась на основании бесспорных и убедительных социологических прогнозов, предрекавших победу Шаваша. О чем финансисты не знали - так это о том, что все подобные прогнозы оплачивались Шавашем. Купить две сотни социологов было гораздо проще, чем купить пятьдесят миллионов избирателей. Впрочем, Ассалахской компании выборы принесли кое-какие проблемы. Ашиник порою мелькал на страницах галактических газет. И если его высказывания по отношению к землянам были в целом корректны, то именно на примере Теренса Бемиша он разъяснял особенности коррупции в империи. В основном речь шла о таможенных злоупотреблениях в Ассалахе и отчаянной инсайдерской торговле в фондах Бемиша. Это не прибавляло здоровья котировкам компании, и рост их заметно отставал от роста общего фондового индекса. Но самое страшное для Бемиша было то, что благодаря выборам поссорились Шаваш и Киссур - два человека, которые очень много значили для планеты и не меньше - для самого Бемиша. Разлад начался исподволь, с того момента, как Киссур открыто заявил, что он против всяких выборов. Шаваш - наоборот. Когда государь сказал в лицо Шавашу, что никогда не назначит его первым министром, Шаваш понял, что он может стать первым министром только благодаря воле народа. Почти немедленно, торопясь и лихорадочно поспешая, Шаваш бросил все свои силы и средства на раскрутку гигантской политической кампании и создание собственной партии. Методы Шаваша были сколь первобытны, столь и действенны. Двери особняка вице-префекта были распахнуты для нищих; день и ночь в них раздавали бесплатную похлебку и пироги. В это время принимали закон о минимальной заработной плате. Первый министр Яник настаивал на пятидесяти ишевиках, Шаваш - на восьмидесяти. Яник настоял на своем. Тогда вице-префект Шаваш возвестил, что он доплатит недостающую сумму тем работникам столицы, кто получает меньше восьмидесяти ишевиков. Дважды на Шаваша совершались покушения. Трудно сказать, подлинные ли то были покушения или нет, но, без сомнения, Шавашу они пошли только на пользу: он стал единственным человеком, противостоящим сектантам, и таковым воспринимался и благонамеренными людьми, и иностранными инвесторами. Разрыв между Шавашем и Киссуром, которые вполне могли уживаться при императорском дворе, стал неизбежен, как только первый превратился в главу партии "Вейский демократический блок", а другой - в человека, считавшего демократию несусветной глупостью, пригодной для Вей не больше, чем меховая шуба - для тридцатиградусной жары. Окончательная ссора произошла на пирушке в одном из загородных дворцов Шаваша. Бемиш присутствовал на ней: ему надо было встретиться с несколькими чиновниками из Чахара да вручить Шавашу чек на избирательную кампанию. Они все были пьяны, Киссур, пожалуй, менее, а Шаваш более всех. Во всяком случае, Шаваш полулежал, раскинувшись, на диванчике, а на его коленях сидел один из его рабов, смазливый мальчишка лет четырнадцати, чьи отношения с хозяином не вызывали сомнения ни у кого из присутствующих. Мальчик целовал пальцы хозяина и подбирал кусочки с его тарелки, и настал наконец момент, когда будущий премьер-министр, светоч и надежда народа, враг инфляции и столп добродетели, с замаслившимися глазами стал пробираться к выходу, подталкивая перед собой мальчишку. Двое или трое просителей, вившихся вокруг Шаваша в надежде обговорить разные важные дела, убрались с дороги, понимая, что лучше сейчас не встревать между замминистра и скромным мальчиком, и в этот момент перед Шавашем оказался Киссур. - Шаваш, - сказал бывший первый министр империи, - ты правда собираешься завтра в Ланах? В Ланахе должен был быть съезд трех провинций, банкеты для избранных и пироги для всех. - Да. - Не езди, я прошу тебя. Шаваш ошеломленно улыбнулся. - Я не могу, Киссур. Народ ждет меня там. - Я прошу тебя, Шаваш, не надо. Ради нашей дружбы. Недостойно вейского чиновника обезьянничать этим глупостям землян, участвовать в выборах. Шаваш пьяно хихикнул. - Это твоя личная просьба? - Нет. Я говорю от имени другого. Киссур не сказал: "другого человека". Никогда, даже в душе, он не называл императора Варназда человеком. Император всегда был для него - бог. - Тот, от имени кого ты говоришь, боится, что я выиграю выборы? - Ты недостоин стоять во главе государства. Все присутствующие, затаив дыхание, слушали этот диалог, вскоре обро