на фиг за ворота не смотрят, у них автомат заместо брызгалки. А если кто на соседней даче сидит? - А ну покажь, - не понял Лось. Все четверо взошли на площадку, опоясывавшую караульный домик. Бойцы обернулись на них. Серега был очень горд, что чувствует себя в центре внимания. Он забрал у охранника автомат и ткнул дулом в направлении соседней дачки. - Видишь левый участок? - сказал Серега, - он вообще, считай, не просматривается. А если там кто засел? Я бы, если бы меня дачку вашу послали осмотреть, как раз чердачок и обжил бы... Лось хмыкнул. Чердачок был тих и пустынен, никто на участке не двигался: только белели в темноте посыпанные снегом остатки картофельной ботвы, да чертежным рисунком возвышался алюминиевый остов теплицы. - Или вот опять же лес, - сказал Сережа, - видишь вон тот дуб на опушке? С этого дуба вся дача просматривается, Васька, разверни прожектор. Все следующее произошло в одно мгновение. Васька, недолго думая, крутанул тяжелый выпуклый глаз прожектора. Верхушку дуба залило светом. Прибор ночного видения, который держал в руках сержант Иванько, ведший наблюдение с дуба, мгновенно вышел из строя. Серега единственный увидел блеск линз и мелькнувшую меж веток тень. Сергей вскинул автомат. - Ты что? - удивился Вася. Раздалась сухая короткая очередь. В ветвях дуба что-то шумно всхрупнуло, с тридцатиметровой высоты на землю, ломая ветки, полетел человек. И тут же бесшумно щелкнувшая пуля, прилетев с чердака соседней дачи, ударила Сережку в грудь. - Нас обнаружили, - сказал Алешкин в рацию, - начали! Лось увидел, как над бетонной стеной, отгораживающей особняк от соседней дачки, как по волшебству возникли темные фигуры. Мигнуло и погасло изображение дороги на экране, стоявшем в караульном домике, и тут же из леса выскочили четыре неясных силуэта в камуфляже. Они не стали тратить времени на открывание ворот - о бетонное навершие стены царапнули ловко брошенные кошки, силуэты в мгновение ока оказались поверх стены. На мгновенье в лучах прожектора на рукаве одного из них сверкнула круглая эмблема - золотистый олень на черном фоне. Что за картинка, на фиг? Олень против Лося... Откуда-то гаркул голос: - Всем бросить оружие! РУОП! Лось попятился. Этого не могло быть! Он совершенно точно знал, что этого не могло быть! Не далее как два часа назад совершенно надежный человек снова перезвонил ему и уже подробно рассказал, как начальник секьюрити с ахтарского меткомбината приходил в РУОП и просил посодействовать против долголаптевских... И хотя начальник не знал всех тонких раскладов, - эти пробитые менты попросили за содействие бабки, и начальник - не заплатил! Лось колебался доли мгновения. РУОП или не РУОП? Если РУОП, тогда надо падать задницей кверху и молиться, дабы поскорее потерять сознание. Если не РУОП - то кто? Старые грехи? Тогда - ему конец. Налетят, ребят положат на землю, а самого вывезут в ближайший лесок и там же без затей шлепнут. Тогда - надо кричать, чтобы отстреливались, и пытаться уходить, это один шанс из тысячи, но так и этого шанса нет... РУОП или не РУОП? Краем глаза Лось заметил, как рядом с ним ошалевший, полупьяный Мишка Байбак разворачивает АКСУ. Спецназовец Вася, словно парализованный, ничего не видел и не слышал. Он лежал, обхватив упавшего товарища, и тупо повторял: - Серега! Серега! Каким-то чудом Вася разглядел движение автомата над головой. Он выбросил ногу не глядя. Мишка Байбак подломился и грохнулся спиной о доски, очередь бесполезно ушла к звездам и заснеженным верхушкам елей. К забору гигантскими прыжками мчались овчарки. - Рвем когти, - закричал Лось Камазу. Оба бандита нырнули в караульную комнатку и ссыпались вниз по лестнице, в темный, освещенный сорокаваттной лампочкой гараж. Там, близ полок с инструментами, темнел вделанный в пол канализационный люк. Канализацию эту сначала копали на самом деле, намереваясь проложить трубу на несколько десятков метров, до ручья, протекавшего в лощине, но потом местные власти заартачились, оказалось, что ручей какой-то особо чистый, а главное - Лось сам полюбил этот овраг и приспособился гулять в нем с собакой. Вместо канализации сделали отстойник, а широкую трубу, чтобы добро не пропадало, приспособили под подземный ход. В трубу врезались три люка - в самом доме, в караульном домике и в глубине участка. Лось бросился к люку и громко выругался: посереди гаража, закатившись одним колесом на вожделенную крышку, стоял тупорылый синий "рейнджровер" и пялился на Лося квадратными мертвыми фарами. Где могли быть ключи от этой посудины. Лось не имел представления. - Убери тачку! - скомандовал он Камазу. Сверху уже неслись матюки и звучные удары, кто-то заорал не своим голосом. Лось накинул стальной засов на дверь, ведущую в гараж. Камаз неторопливо подошел к внедорожнику, уперся пятками в стену, растопырился - и синий "рейнджровер" легко, словно взятый на буксир тягачом, скатился с люка. Камаз играючи подцепил крышку. Лось нырнул внутрь. Камаз хотел было последовать за ним, но сообразил, что лаз для него явно тесноват. "Застряну", - пронеслось в голове. В следующую секунду дверь в гараж вздрогнула от удара, и тут же раздалась автоматная очередь, кучно бившая по запору. Камаз бросился за "рейнджровер". Стальной засов в мгновение ока был перешиблен, в гараж влетели трое пятнистых, как крокодилы, парней. Они в мгновение ока оценили обстановку, сообразив все и про раскрытый люк, и про слишком крупногабаритного парня, прячущегося за дорогой тачкой. Один собровец бросился к люку, другой заорал, распялив глотку: - Руки! Руки на капот! Камаз положил руки на заднее стекло внедорожника, потом примерился и толкнул. Тяжелая машина нехотя сдвинулась с места. Прежде, чем собровцы сумели сообразить, что происходит, правое переднее колесо въехало в раскрытый люк. Машина с грохотом осела, ударившись рычагом подвески о бетонный пол. Один из собровцев подскочил к люку, сунул в щель автомат и наугад выпустил звонкую очередь. Сержант Чиркин, предводительствовавший тройкой, начал отчаянно ругаться. Кто бы ни ломанулся с окруженного участка через этот люк, догнать его не было возможности. Даже если с ходу найти домкрат, чтобы вытащить из раскрытого люка плотно застрявшее в нем колесо тяжелого внедорожника, понадобится минут десять-пятнадцать... Оставалось только надеяться, что беглеца перехватят на другом конце. С досады Чиркин вскинул автомат и изрешетил ни в чем ни повинную дорогую тачку. Собровцы появились на караульной площадке спустя мгновение после того, как с нее исчезли оба бригадира. Один из них ударил караульного ногой в пах, и как только тот согнулся, добавил сцепленными в замок руками по затылку. Байбака пнули так, что тот вышиб спиной окошко, ведущее в караульную комнатку, тут же на него навалились и принялись охаживать от почек и до затылка. - Кто стрелял? - грянул сверху вопрос. Поскольку Байбаком уже занимались, имелся в виду, очевидно, первый выстрел. - Это не я! - взвизгнул кто-то, - это он! Испуганного Васю оторвали от лежавшего Сережки. Тот был еще жив: Вася видел, как на губах его товарища пузырится розовая пена, как пульсируют на свету зрачки. А затем в поле зрения Васи появились чьи-то ноги, обутые в десантные ботинки пятидесятого размера, и один из этих ботинков с размаху ударил Сережку в бок, как футболист бьет победный пенальти. Прощальный собровский выстрел не пропал даром: срикошетировав о стенки трубы, одна из пуль на излете задела Лосю правое плечо и там и осталась. Ползти в узком, холодном ходу сразу стало вдвойне неудобно: под животом хлюпала собравшаяся после осенних дождей вода, плечо наливалось ноющей болью. Лось замерзал: тренировочный костюм, в котором он вышел из дома на пять минут, был явно не приспособлен для долгой прогулки при нуле градусов. А между тем ползти было надо быстро: даже если те, кто штурмовал дачу, не были осведомлены о тайном ходе заранее, сообщение о беглеце наверняка передали по рации, и сейчас пятнистые ребята с изображением красавца-оленя на груди ломятся к оврагу... И тут Лось внезапно вспомнил, где он видел картинку с оленем. Коля Заславский достает кожаную записную книжку с вытесненной золотом картинкой и буквами: АМК. "Это что за олень? " - спросил тогда Лось. "Это не олень, а изюбрь, - ответил Заславский, - Сляб его выбрал эмблемой комбината". Они тогда еще посмеялись, что лось и изюбрь - почти тезки. Служба безопасности комбината? Промышленная полиция? СОБР города Ахтарска? Это меняло дело. Интересно, если он подстрелит ахтарского мента, порвут ему московские менты очко за коллегу или нет? Лось вынул из-за пазухи ствол, проверил обойму и снял с предохранителя. Дальше он полз уже со стволом в руке. Лось дополз до конца трубы минут через семь. Выход был расположен под нависшим камнем и замаскирован на славу: сверху его было ни за что не разглядеть, а снизу внимательный наблюдатель мог различить лишь узкую тень у основания камня. Лось прислушался: все было тихо, но кто знает? Может, по обеим сторонам трещины уже стоят "изюбри", вооруженные, противу всяких биологических законов, отнюдь не метровыми рогами, а автоматами типа "Кипарис"? Высоко в верхушках деревьев шумел ветер. В овраге было довольно светло, - ночь была лунная, снег неожиданно кончился и тучи разошлись. Облетевшие березы и ясени не давали тени, и метрах в двух под собой Лось ясно увидел отпечатавшуюся цепочку двойных рубчатых следов. Если они пройдут обратно, они наверняка увидят следы его кроссовок. Лось совсем уже было собрался вылезти из-под камня, когда где-то рядом, в трех метрах, характерно щелкнула рация, и гнусавый голос проговорил: - Седьмой, я седьмой! Высылаем к вам еще троих, не перестреляйте друг друга. Выход не нашли? - Не нашли. Это точно в ту сторону, к речке. - Смотри в оба. Там этот бандюк чего-то не может найти выхода, как бы он нам не соврал... Связь прервалась. Лось, наполовину высунувшийся из дыры, замер. Под ним, метрах в трех внизу, шли двое ребят. Из-за того, что штурм начался раньше, чем планировалось, и из-за мудрого поведения захваченного в джипе бандита они так и не отыскали искусно замаскированной трубы. Ребята ступали осторожно, облапив руками маленькие тупорылые автоматы и то и дело меняя сектор обстрела. Господи, хоть бы они только не взглянули наверх! Они впервые в этом овраге, а Лось знает здесь каждый камушек, как только они пройдут, он никогда не попадется им на глаза... Один из собровцев задрал голову, одновременно вскидывая автомат. Он еще ничего не видел, - это было просто профессиональное движение - но спустя секунду он неминуемо должен был увидеть. Два выстрела разорвали мокрую ноябрьскую тишь. Бывший биатлонист, быть может, немного потерял физическую форму в том, что касалось драки или бега на длинную дистанцию. Но он по-прежнему оставался одним из лучших стрелков России. Две пули легли точно - одна в лоб поворачивающего человека, другая в висок его спутника. Лось кубарем выкатился из-под щели и бросился вниз по ручью. Через десять минут все было кончено. Если не считать того первого безумного выстрела, которым убили Иванько, бандиты почти не оказывали сопротивления. По количеству нападавших и оснащению их они быстро убедились, что имеют дело с государственной структурой, быстро ложились на землю и покорно подставляли ребра под собровские сапоги. Впрочем, бить их особо не били. Несмотря на самый настоящий ордер, подписанный областным прокурором, а также присутствие на операции нескольких московских ментов во главе с Гордоном, следовало помнить, что ахтарский СОБР залетел на добрых три с половиной тысячи километров западнее своей территории. Было ясно, что завтра или послезавтра всех арестованных бандитов отпустят, и мало будет приятного, если он все потянутся в поликлиники брать справки о раздавленных зубах и переломанных ребрах. По-настоящему досталось только тем, кто оказался в караульном домике - оттуда прозвучало две очереди, оттуда убили Иванько, а главное - у одного из бандитов, Васи Демина, вытащили поддельное удостоверение какого-то липового спецназа "Уран". При виде удостоверения ахтарские собровцы пришли в ярость и начали топтать москвича весьма основательно. Когда Черяга вбежал в дом, бандиты уже лежали, уткнувшись носом в дорогой паркет, смирно, как шпроты в банке. Черяга поддал под ребра первому, кто попался ему на пути. - Где Заславский? - заорал он. - Там... в подвале... Замок с подвальной двери сбили двумя выстрелами. Прямо на бетонном полу кучкой тряпья сидел человек. Кто-то из бойцов включил свет, человек поднял усталые и испуганные глаза. - Что за черт? - растерянно сказал Черяга, - ты кто такой? - Я - Степанян, - печально ответил черноусый пленник. Через двадцать минут Черяга поднялся в гостиную. Сквозь посеченные выстрелами окна в дом врывался ветер, на полу огромного зала рядком, как коробки на складе, лежали братки со сложенными на затылках руками. Рядом с ражим собровцем на коленях стоял стянутый наручниками Вася Демин. Выглядел Вася ужасно. Прежде чем рассвирепевшие сибиряки поверили, что он действительно мент, ему успели сломать два ребра и напрочь отбить почки. Озабоченный Алешкин шагнул к Черяге и прошептал на ухо: - Плохо дело, Денис, Лось, кажется, сбежал... - Как сбежал? - Через люк, ети его мать... Двух ребят в овраге убил, пять минут назад их нашли. Авось еще поймаем, ребята по следу идут. - А кто видел, что это Лось? - У ребят на два выстрела две дырки в голове ночью с двадцати шагов. Кроме Лося, в этом клоповнике никто так не стреляет. И еще - мы спецназовца убили... - Какого спецназовца? Командир мотнул головой, показывая на Васю: - Его товарища. Это он из "калаша" Иванько завалил... - А ну встань, - сказал Алешкин. Вася с трудом вскарабкался на ноги. - Это он меня украл! - завизжал из-за спины Черяги армянин. - Он и еще один! Вася изменился в лице, увидев пленника. - Ты откуда? Тебя же увезли... - Как увезли? - повернулся Черяга к спецназовцу. - То есть... - запутался Вася, - мне Сережка сказал. Он видел, как человека в багажник грузили... Черяга мгновенно сообразил, что произошло. На даче был только один специально оборудованный подвал. И как только эти два мента привезли нового пленника, предыдущего спешно пришлось переселять на другое место... - Какая тачка? Когда уехала? - рявкнул Черяга. - Ты, ментяра, не очень язык распускай, - посоветовал с пола один из задержанных. Ему немедленно двинули по почкам. Алешкин выхватил пистолет, сунул под кадык спецназовцу: - Мозги вышибу! Отвечай! - Д-давно уехала, - прошептал Вася, - серая "волга", еще светло было... Алешкин выругался. В кармане запищала рация. - Третий, третий, я двенадцатый, - сказала рация, - к вам две тачки, "мерс" и "тойота лендкрузер", что делать с тачками? - Задержать, - сказал Алешкин. - Отставить! - заорал Черяга, - это Извольский! Командир СОБРа начал материться. - Только штатских нам еще не хватало, - сказал он. Извольский появился в гостиной через пять минут. Директор вошел, хрустя битым стеклом, за спиной его бугрились два охранника, длинное темно-серое пальто Сляба колыхалось от сквозняка. - Где Колька? - рявкнул директор. Степанян растерянно шевелился в углу. - Это что за чучело? - спросил Извольский. - Заславского увезли отсюда, - вполголоса сказал Алешкин, - часа три назад. - А Лось? - Сбежал. Двоих убил. Вон, Камаз ему дверцу подержал... Извольский обвел глазами всех присутствующих. Подошел к шкафообразному детине, лежавшему с краю. - Ты Камаз? - Да. - Встань. Витя Камаз неторопливо поднялся с пола, по-прежнему держа руки за затылком. Камаз знал, что имеет дело с разъяренным СОБРом и разъяренным директором, и потому двигался неторопливо и плавно, словно индийский факир перед гремучей змеей. Его поразило, что директор оказался почти одного с ним роста, ну разве сантиметра на четыре пониже. Они даже весили, наверное, одинаково, только там, где у Извольского был канцелярский жирок, у Камаза были одни сплошные мускулы. - Где Заславский? - спросил Сляб. - Не знаю никакого Заславского, - ответил Камаз, - а ты кто такой? Командир СОБРа кашлянул. - Вы ребятам премию обещали... - напомнил он. Извольский повернулся и смерил собровца глазами с головы до ног. - Обещал, - сказал он, - за освобождение Заславского. А не за хрена этого. Вы мне завтра муху от паука спасете и тоже премии потребуете... - Но они не... - начал Черяга. Сляб стремительно повернулся к заму по безопасности. - Они - не! А ты - да! Ты лоханулся, понял? И они свои пятьдесят штук получат, но из твоего кармана, понял? Черяга сморгнул. Извольский платил ему неплохие деньги, но Черяга работал на него достаточно недавно, а тратил много, и пятидесяти тысяч у шефа безопасности на счету не было. Было тысяч тридцать восемь, если прикинуть. Зато было две иномарки - внедорожник-"мерс" и дареная Извольским "ауди", черт с ним, "ауди" придется продать... В это время наверху шикарной лестницы, начинающейся прямо из гостиной, появилось новое действующее лицо. Мишка Клыков успел набраться основательней, чем все прочие бандиты, а потому еще час назад отключился и спал беспробудным сном. Он умудрился проспать весь штурм и бардак; собровцы, прочесывавшие верх здания, мимоходом заглянули в комнату, где Мишка дрых на коврике у разбитого окна, и решили, что парень словил пулю. Теперь организм Мишки пробудился и потребовал новой порции водки; не найдя оной возле себя. Мишка спустился вниз, а опустясь, обнаружил в гостиной немеряное количество людей и Камаза с поднятыми руками. Нельзя сказать, что Мишка хорошо соображал; притом долгий опыт приучил его к рефлекторному хамству, а рефлекторное хамство и плохая соображалка в некоторых случаях являются смертельным сочетанием. Мишка, как был, босой и в штанах без майки, кувыркнулся через перила, выхватил у ближайшего собровца автомат и диким голосом заорал Извольскому: "Не трожь Витька, урод! " В присутствии СОБРа не рекомендуется хватать чужие автоматы. И тем более - наставлять их на человека, обещавшего выплатить СОБРу за операцию пятьдесят тысяч долларов, даже если только что в короткой, но содержательной беседе выяснилось, что доллары платит не комбинат, а зам. Выстрелы грянули одновременно - стреляли Алешкин и двое его рядовых. Голова Мишки лопнула, как перезрелый арбуз, свалившийся из контейнера при разгрузке. Мишка стоял так близко, что кровь и мозг обрызгали темно-серое шерстяное пальто Извольского. Бандит выронил автомат и упал ничком. Камаз стоял неподвижно, старательно держа руки на затылке. - Шли бы вы отсюда, Вячеслав Аркадьевич, - безо всякого выражения сказал командир СОБРа, - неровен час, еще кто-нибудь выскочит. Сляб оглядел серые комочки на ворсе пальто, похожие на грязь от проехавшего рядом автомобиля. Медленно снял с себя пальто, кинул двумя пальцами в угол. - Пошли, - сказал он Черяге. Денис поплелся за ним побитой собакой. Зам Алешкина резво нагнулся, скатал пальто в клубок. - А че? - сказал он, - классная шмотка, почистить и носить на здоровье. Шура Лось благополучно пробежал метров двести вниз, после чего перешел ручей и вскарабкался на другую сторону оврага. Там, одним концом к оврагу, а другим к дороге, стояла небольшая дачка-развалюха, а при ней - прогнивший гараж. Дачку с гаражом Лось купил четыре месяца назад за смешную сумму в пять тысяч долларов, и знали об этом приобретении только два его ближайших соратника. В самой дачке никто не жил, зато в гараже стояла старенькая "пятерка" с любовно излаженным двигателем и полным баком бензина. Там же, прямо в "пятерке", в потайном месте, лежал техпаспорт, права и заграничный паспорт с фотографией Лося, все на имя некоего Александра Ивановича Никодимова. Особо приятным обстоятельством было то, что дачка, располагавшаяся на другой стороне оврага, выходила к другому проселку и другому шоссе, и представить себе, что сибирские изюбри, малознакомые с подмосковной географией, будут поджидать его на другом проселке, не приходилось. Лось всегда полагал, что уж если ты завел на даче подземный ход, - так ведь не голым же потом из этого хода выбираться? Когда, спустя двадцать минут, трое собровцев прибежали к дачке по следам Лося, то они не застали там ничего - не считая раскрытых дверей гаража и свежих отпечатков протектора на присыпанной снегом дороге. После того, как Черяга и Сляб уехали, командир СОБРа Алешкин и Володя Калягин отвели Камаза на кухню. Кухня на даче была большая и современная, с красивой японской газовой плитой. Плиту разожгли, на нее донышком вверх поставили тефлоновую сковородку, а на сковородку щекой приложили Камаза и порекомендовали ему ответить, где Заславский, раньше, чем из его щеки получится яичница. Камаз не стал ждать, пока сковородка нагреется, и принялся вырываться. Это было нелегко сделать, поскольку его приторочили к плите наручниками, да и Алешкин был мужик видный собой и в одиночку легко бы справился хоть с медведем. В конце концов оказалось, что Калягин с Алешкиным недооценили долголаптевского бригадира: он стряхнул с себя обоих ментов, выдрал из плиты дверцу духовки, к которой был приторочен, и пошел этой дверцей помахивать. Махал он до тех пор, пока Алешкин не ткнул в дверцу шокером. Проводимость у дверцы была прекрасная, и Камаз на некоторое время отключился. После этого, плюнув на технические достижения кухонных дизайнеров, Камаза приковали к батарее и принялись его обрабатывать исключительно с помощью подручного инструмента, а именно - пластиковой бутылки, наполненной водой. Бутылка имела то преимущество перед руками и ногами, что не оставляла следов. Интересовали Алешкина главным образом два момента - куда увезли Заславского и куда мог поехать Лось. Относительно первого пункта Камаз отговаривался совершенным незнанием, и это было похоже на правду. Но обидней всего было то, что Камаз решительно отказывался подтвердить, что в люк гаража сбежал именно Лось. Вместо этого он уверял, что в гараж с ним ломанулся кто-то из местных быков, а кто - он не знает, поскольку вообще у Лося бывал редко и парней его в лицо не различает. Это было явным враньем, потому что тот, кто убил в овраге собровцев, стрелял куда лучше рядового необученного бойца. Да и невероятным было, чтобы авторитетный пацан вроде Камаза подставился бы ради шестерки под собровские кулаки, заткнув на глазах разошедшихся изюбрей канализационный люк внедорожником. За такие шуточки и пулю под горячую руку можно схлопотать. Остальные бойцы не проявили стойкости Камаза. Особенно словоохотливым оказался спецназовец Демин. Этот показал, что вниз, в гараж, бросились именно Камаз с Лосем, и что больше никто за ними не побежал. Более того - Демин показал, что Камаз приехал на дачу не просто так, а эмиссаром от какой-то то вышестоящей шишки, и разговор между Камазом и Лосем состоялся не совсем дружественный. Разумно было предположить, что Камаза именно и прислали вправить мозги насчет Заславского. Но Лось то ли успокоил недалекого бригадира, то ли заверил его, что все, о чем его просят, уже сделано. Проблема была в том, что ребята действительно не знали, куда повезли Заславского. Это знал только сам Лось - а Лось сбежал. В Москву ехали в полном молчании. Извольский сам даже не сел за руль, что было для него проявлением крайнего неудовольствия. Водитель, слышавший выстрелы, посматривал на директора с немым вопросом. Сразу после Большого каменного моста, на Якиманке, Извольский внезапно увидел большой, светящийся изнутри автомобильный салон с дорогими иномарками. - Останови, - сказал Сляб водителю. Тот послушно притерся к бровке. Салон уже закрывался, но ради крупного во всех отношениях гостя тут же продлил время работы. Извольский пошел куда-то вглубь машин, вскоре вокруг него вились уже две девицы и два мужика. Денис подошел к менеджеру, скучающему за столиком. - Вы подержанные иномарки покупаете? - спросил он. - А что у вас? - "Ауди-А6", этого года, прошла тысячи три. Со всеми наворотами. Продавец сочувственно оглядел Черягу. - Кризис, да? Пригоняйте свою тачку, сойдемся... В глубине салона мягко заурчал двигатель, вспыхнули и погасли фары. Довольный Извольский, сопровождаемый целой свитой продавцов, подошел к менеджеру. Машина, им выбранная, была хорошенькая и отчаянно-красная "тойота-королла". К удивлению Дениса, Сляб улыбался. Менеджер весь изогнулся, приготовившись записывать данные для техпаспорта. - Оформите все на имя Ирины Григорьевны Денисовой, - сказал Сляб. - Паспортные данные? - спросил менеджер, не требуя, однако, самое паспорта. Сляб продиктовал паспортные данные и, хотя его никто особо не пытал, добавил: - Я человеку тачку побил, надо ущерб возместить. Ущерб, что и говорить, возмещался с лихвой - побили старую "шестерку", возвращали новую "тойоту". Извольского заверили, что документы будут готовы завтра к полудню, и Сляб сказал, что пришлет за машиной человека. Выйдя на улицу. Сляб явно повеселел, что-то насвистывал себе под нос и выгнал наконец из-за руля водителя. Черяга сел рядом на переднее сиденье и, нахохлившись, смотрел вперед. - Ты о чем с менеджером говорил? - внезапно спросил Извольский. - Спрашивал, за сколько можно продать "ауди". - А зачем тебе ее продавать? Денис не ответил. Сляб расхохотался, хлопнул Черягу по плечу. - Надулся, как мышь на крупу! Заплачу я твоим собровцам, пошутить нельзя! Денис искоса взглянул на шефа. Ему не показалось, что там, в домике, среди покорно лежащих бандитов, Извольский шутил. Просто он переменил свое мнение после того, как купил веселую красную "тойоту", и это было очень нетипично для Извольского, который мнения никогда не менял. "Откуда, кстати, он знает ее паспортные данные? " - удивился Черяга, а потом сообразил, что они вместе писали протокол об отказе от претензий, а уж запомнить цифры с любой бумажки для Извольского - пара пустяков, у него память, как у фотокамеры "минокс".  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КАК ПРОКАТИЛИ СТАЛЬ *  "Кроме богов, - отвечал Филипп, - я не боюсь никого, а не доверяю очень многим из присутствующих". Полибий ГЛАВА ПЕРВАЯ. РАО "АТОМЭНЕРГО", ИЛИ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕЛЕНИЯ АТОМНОГО ЯДРА А утром Черягу разбудило обиженное курлыканье мобильника - звонил Неклясов. - Денис, - сказал он, - приезжайте немедленно в офис. По голосу Неклясова Черяга понял, что случилось что-то ужасное. - Что такое? - Приезжайте. Это не телефонный разговор. Дима Неклясов дожидался Черягу в своем кабинете на третьем этаже. Вид у него был такой растерянный, словно только что перед Черягой кабинет покинул призрак Иоанна-крестителя с неклясовской головой на серебряном блюде. - Ну, что стряслось? - спросил Черяга. Он был почему-то абсолютно уверен, что новые беды имеют отношение к пропавшему Заславскому. И не ошибся. - Э... это "Росторгбанк", - сказал Неклясов, - они звонили. - И что они хотели? - Чтобы я вернул кредит. - Какой? Неклясов виновато опустил глаза, потом собрался и выпалил: - На закупку продовольствия. Восемнадцать миллионов долларов. - И кто его брал? - "Ахтарск-контракт". Заславский. - А при чем здесь ты? - Они говорят, что "АМК-инвест" прогарантировал контракт. Они бы не подписали подобный контракт просто с Заславским. У него же уставняк - десять тыщ баксов. - Они говорят? Неклясов убито покачал головой: - Я не гарантировал такого контракта. Было уже девять утра, когда в офис приехал Извольский. Объяснения пришлось повторить. Сляб молча сидел на стуле, грузный и взъерошенный. - Что-то я не понимаю, - наконец спросил директор, - у них что, крыша поехала - у банка? Как можно подписать контракт на восемнадцать миллионов долларов и не поинтересоваться по телефону хотя бы - а вы правда гарантируете контракт? Или это липа? Неклясов опустил голову еще ниже. - Вячеслав Аркадьич, - тихо сказал он, - я правда не подписывал ничего подобного! Я давал Коле гарантии. Под контракты с "Росторгом". Пятьсот тысяч, два миллиона... Вот... вот контракты, настоящие! Я их гарантировал! Неклясов засуетился, вытащил из груды бумаг на столе толстую папку с окантованным сталью глазком, вынул из нее несколько листочков. - Но я не подписывал контракта на восемнадцать миллионов! - вскричал Неклясов. Извольский выхватил у него из рук бумаги и некоторое время изучал их. - Так, - сказал Извольский, - для закупки свинины... Тушенка марки "Великая китайская стена"... и прочих товаров народного потребления... так? Неклясов еле заметно кивнул. Черяга еще не понимал до конца, что происходит. Извольский замер, и в кабинете внезапно стало необыкновенно тихо. Так тихо, что было слышно, как за дверью шелестит на компьютере секретарша. - АМК - как расшифровывается? - тихо спросил Извольский. - Ахтарский металлургический комбинат. Голос Извольского был полон ледяной издевки. - Ты мне в этом названии можешь найти слово "свинина? " А? Или часы электронные тайванские? Неклясов сжался. Кулак Извольского грохнул по столу так, что бумаги вспорхнули вверх и залетали по комнате, как вспугнутые белые гуси. - За моей спиной решили нажиться? - заорал Извольский, - бабки помимо меня провернуть? Моей фирмой гарантировать свой гешефт на тушенке?!! - Но... это было абсолютно безопасно, - забормотал Черяга, - ведь ничего же не было! Кредит мы отбивали, бабки возвращали в срок... - А восемнадцать лимонов? - Я не подписывал этого контракта! Неклясов, казалось, готов был разрыдаться. Черяге внезапно стало жалко этого молодого, испуганного очкарика. Скорее всего, его действительно соблазнил беспроигрышным барышом Заславский. Комбинацию Заславский, разумеется, разыгрывал не один, а в компании с Лосем... Соблазнил, подписал на два-три контракта, и, когда отношения банка с ахтарскими двойниками стали доверительными и тесными (ну как же, - такие солидные фирмы) - обнес банк на восемнадцать лимонов и... стоп. Заславский должен был свалить за рубеж. А вместо этого... Внезапно Черяга поднял голову. - Погоди, Дима, - сказал он, - ты говоришь, что банк не давал деньги "Контракту" без вашей гарантии, потому что уставняк у "Контракта" десять тысяч баксов? - Да. - А у вас какой уставняк? - Тридцать тысяч. - Так чем вы лучше "Контракта"? - Но мы гарантируем контракт всеми своими активами... - начал Неклясов, а потом стал белый, как фарфоровый чайник, и замолчал. - Иначе говоря, - ледяным тоном подытожил Черяга, - вы гарантируете контракт в том числе и контрольным пакетом АМК, принадлежащим именно "АМК-инвесту? " И банк в случае невозврата кредита вправе наложить арест на все ваше имущество и в том числе - на акции? Было даже удивительно, что из трех человек эта простая и страшная мысль пришла в голову первому - директору по безопасности. В кабинете стало тихо, как в гробу. Потом Извольский медленно, с искаженным лицом, стал вставать со стула. С налитыми кровью глазами и сжатыми кулаками он ужасно напоминал медведя, поднявшегося на задние лапки. Неклясов запоздало вспискнул и попятился от Извольского. - Слава! - страшным шепотом начал Черяга. Извольский прыгнул. Полукруглый пластиковый стол, за которым по какой-то прихоти работал Неклясов, с точки зрения военной был расположен крайне неудобно, закрывая бизнесмену все пути ретирады и оставляя только один проход - тот, через который и продвигался сейчас Извольский. Первый удар гендиректора почти достиг цели - Неклясов отшатнулся, прикрываясь кстати случившейся папкой, но кулак Извольского врезался в папку с такой силой, что папка с развороченным рылом полетела в одну сторону, а сам Неклясов, немилосердно путаясь в ножках крутящегося стула, рухнул на пол. В эту секунду Денис подхватил гендиректора за локти сзади и закричал: - Слава! Уймись! Извольский двинул Черягу локтем, и тот пушинкой отлетел к стенке. Управляющий "АМК-инвеста" лежал под столом, дрыгаясь наподобие макаронины, лениво колыхающейся в кипятке, и с ужасом наблюдал, как к нему приближается огромная туша облаченного в костюм от Грекова медведя. По счастию, в эту секунду нога разъяренного Извольского угодила в опрокинувшуюся в начале схватки корзинку для бумаг. Извольский запнулся, загреб обутой в корзинку ногой и растянулся носом о ковролин. И тут же Черяга подскочил к нему с диким криком: - Слава! Успокойся! Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился охранник. Охраннику представилось феерическое зрелище: посреди кабинета в обнимку катались его непосредственный начальник (сиречь Черяга) и начальник начальника, имевший статус охраняемого объекта (сиречь Извольский). При этом Черяга проигрывал, так как всего лишь пытался удержать противника, которому явно уступал в весе, а Извольский, рычавший, как пьяный барсук, все никак не мог встать на ноги из-за проклятой корзинки. Исполнительный директор "АМК-инвеста" забился под стол и наблюдал оттуда за исходом схватки. - Чего смотришь? Беги! - крикнул Черяга Неклясову. Тот наконец очнулся. Быстро-быстро стал на коленки и прополз под столом. Встряхнулся около изумленного охранника, вылетел в предбанник, и порскнул вниз по лестнице. Мало-помалу Извольский успокоился. Охранник с Черягой усадили его на стул, поднесли стакан с водичкой и утихомирили, как могли. Между тем на часах натикало уже одиннадцать - пора было ехать в "Атом-энерго" получать заслуженную награду. Причина, по которой Вячеслав Извольский приезжал в Москву, была довольно необычная для российского директора - Извольский затеял строить собственную электростанцию. Разумеется, ни один российский меткомбинат, даже не плати он налогов вовсе и располагайся рядом с портом и залежами руды, не мог бы в нынешнее время помышлять о строительстве с нулевого цикла. Но в том-то и дело, что о нулевом цикле речи не было: в ста километрах от завода, там, где степь уже окончательно переходила в светлую тайгу, стоял городок Белое Поле, а в нем - две очереди заброшенной в 1993 году АЭС. Стоимость достройки составляла приблизительно семьдесят миллионов долларов. В прошлом году она равнялась пятидесяти миллионам, а в будущем году добралась бы уже до ста. Городок находился в ужасающем состоянии. Он был построен на ровном месте среди сосен и пихт и должен был быть образцовым социалистическим "городом будущего", с прямыми улицами, утопающими в зелени скверами и белоснежными домами. Строительство, впервые приостановившееся в 1985 году, после Чернобыля, окончательно заглохло в 1993-м. Два энергоблока, законченных на девяносто семь и на восемьдесят пять процентов, вставали из полувырубленного бора, и с каждым годом молодая поросль подбиралась к ним все ближе. Никакой другой работы, кроме строительства АЭС, в городке не было. Не было и никакого другого поселка ближе, чем на сорок километров. Специалисты по возведению и эксплуатации ядерных объектов занимались собирательством и охотой. Мало кто из них смог переехать в другие города - жилье в мертвом городе стоило триста-четыреста долларов, и купить на эти деньги даже собачью конуру в областном центре было невозможно. Примерно треть от потребной ему энергии завод получал со своей собственной, не очень дешевой ТЭЦ. Остальную продавала ему местная энергосистема. (Дело в том, что автор нынешней энергетической системы страны, г-н Дьяков, создавая ее, поделил все электростанции по принципу вершков и корешков. "Себе, в РАО "ЕЭС России", я возьму что покруче - магистральные сети и гигантские дешевые ГРЭС и ГЭС с себестоимостью энергии 7-28 руб. МВт/час, а местным АОэнерго оставлю то, что останется, - допотопные живопырки по 500-600 руб. МВт/час и низковольтные линии передач - рассудил отец российской постперестроечной энергетики. Единственное, что при этом не было учтено - это то, что непосредственно снабжает заводы электроэнергией не далекое РАО, а местные АОэнерго. Поэтому они категорически не заинтересованы в том, чтобы продавать заводу дешевую "чужую" энергию по 7 руб. МВт/час, и столь же категорически заинтересованы в том, чтобы продавать заводу "свою" энергию хоть по 600 рублей... А завод, в свою очередь, категорически не согласен с тем, чтобы платить 600 рублей за то, что могло бы стоить 7 рублей... Поэтому он либо не платит за энергию, либо платит за нее собственной продукцией по ценам, завышенным в несколько раз. По принципу: "Ах вы мне электроэнергию по 5 центов? А вот я вам за нее ватные штаны по 300 долларов! " То есть, к примеру, чтобы расплатиться, завод берет коробок спичек, оценивает его в миллион рублей и отдает энергосистеме. Все бы хорошо, но вот беда: потом приходит налоговая инспекция и начинает требовать налогов... с миллиона рублей. "Но это же был только коробок спичек! " - возражает завод. "Нас это не колышет. По балансу это миллион рублей", - отвечает инспекция. ) Энергосистема продавала заводу энергию в четыре раза дороже, чем она стоила на самом деле, а Извольский платил за энергию векселями, которые на рынке стоили в четыре раза дешевле, чем по номиналу. В целом получалось баш на баш. Но Извольскому не нравились две вещи: во-первых, унизительное состояние зависимости от энергосистемы, которая время от времени порывалась брать с завода деньги. Во-вторых, оплачивая общий тариф, завод должен был платить и за ракетную часть, за которую не платило государство, и за проводок, перекинутый поверх забора части к коммерческой палатке, и за новую дачу главы "Сунжэнерго". Кроме того, электроэнергия, которую продавала система, была в принципе дорогая, даже если не считать ракетной части и барышей посредников. Она была дорогая потому, что основными генерирующими мощностями в области были три старые допотопные электростанции, или, на сленге энергетиков, "живопырки". Себестоимость энергии на них была такая же, как если бы Извольский вздумал плавить металл не в домне, а в земляной печке, и вдобавок половину этого металла продавать налево. Короче - достройка АЭС сэкономила бы Извольскому две трети реальных платежей за электроэнергию. Услышав о намерениях Извольского, энергетики взволновались. Если бы Извольский достроил АЭС, он бы перестал субсидировать "живопырки". Более того - Извольский, будучи человеком пробивным, наверняка бы распихал излишки дешевой энергии от АЭС по разным местным предприятиям - и где бы тогда была энергосистема? Энергетики живо посчитали, что достройка АЭС унесет у системы 70 млн дол. в год, но это было еще полбеды. Если учесть, что не меньше половины этой суммы попадало не на счета энергосистемы, а в карман ее попечителей, получалось, что Извольский лишал всех заинтересованных лиц тридцати пяти миллионов долларов в год! Беда была в том, что местные энергетики ничего сделать не могли. АЭС принадлежала не им и даже не РАО "ЕЭС России". АЭС принадлежала акционерному обществу, контрольным пакетом которого управляло Министерство атомной промышленности в городе Москве на улице Большая Ордынка. (Здесь и далее некоторые детали функционирования российской атомной энергетики изменены. Нижеописанные события - художественный вымысел, и