ованных уже самим Муратовым. Все тщетно! Загадка остается загадкой. Сто двадцать семь вариантов Синицына и семнадцать Муратова. А воз и ныне там! Днем они проговорили два часа. К Сергею вернулось спокойствие и присущая ему точность. Подробно и обстоятельно он познакомил Муратова со всей проблемой. Теперь Виктор знает столько же, сколько Сергей, Конечно, можно обратиться за помощью в Институт космонавтики. Но Сергей не хочет, и Виктор хорошо понимает друга. Сам начал, сам доведи до конца. В институт обратиться все равно придется, но одно дело явиться с законченным открытием, и совсем другое -- с пустыми руками. Сознаться в своей беспомощности всегда неприятно. Сергей прав! Он, Виктор, не в счет. Друг от друга у них никогда не было секретов. Если загадку разгадает Виктор, это все равно что сам Сергей. Но как разгадать ее? Внешне Муратов спокоен. Но внутри него клокочет буря. Вот уже десять часов, как Сергей непробудно спит. А он все топчется на одном месте и ни на шаг не приблизился к разгадке. Такого еще не бывало. Правда, и с такой задачей он встречается впервые. А кажется, все так просто. В течение одной недели радиолокатор восемь раз показал в пространстве неизвестное тело. Восемь точек орбиты! А ведь и трех достаточно, чтобы быстро и точно рассчитать любую. Но расчеты неизменно заходят в тупик, вступают в вопиющее противоречие с законами небесной механики. Может быть, тело не одно? Может быть, их два, три или больше? Но Сергей считает, и Муратов согласен с ним, что это невероятно. Несколько тел вблизи Земли, и ни одно не попало до сих пор в поле зрения телескопа, Немыслимо! Скорее всего, тело все же одно. Сергеем рассчитаны всевозможные орбиты для одного и двух тел во всех мыслимых сочетаниях известных восьми точек. Ни одна не подошла. Муратов начал было производить расчеты для трех, но вскоре оставил эту затею. К разгадке надо подходить другим путем. Муратов знает: задача проста. Иначе быть не может. Она только кажется трудной. Стоит напасть на верную мысль, и расчеты не составят труда. Но где она, эта верная мысль? В чем тут дело? Муратов садится на диван, откидывается на мягкую подушку, закладывает руки за голову. Так лучше думается. Из окна веет приятной прохладой. Тропический зной ушел вместе с Солнцем на другую половину планеты. Часы показывают девять. Но это для меридиана Москвы. По местному времени сейчас два часа ночи. Муратов вспоминает рассказ друга... Первый намек появился еще в двадцатом веке. В 1927 году К. Стермер заметил необъяснимое отражение радиолуча от какого-то тела, находившегося недалеко от Земли. Какого? Это осталось неизвестным. Тогда почему-то не обратили внимания на сообщение Стермера. Через пятьдесят лет история повторилась. И снова никто не заинтересовался странным явлением -- радиолуч отражается как будто от пустого места. Оба факта объяснили ошибкой наблюдателя. В самом конце двадцатого века произошел едва не ставший трагическим случай с рейсовым звездолетом "Земля -- Марс". В двухстах тысячах километров от Земли звездолет встретился с неизвестным небесным телом, приближение которого к кораблю не было своевременно замечено очень точными и чувствительными приборами штурманской рубки. Что-то скользнуло по борту, оставив след в виде глубокой вмятины. По счастью, все обошлось благополучно, звездолет не успел еще развить полной скорости. "Естественное" объяснение нашлось и здесь -- метеорит, неисправность локаторов. И вот совсем недавно появился четвертый факт. И снова это случилось на звездолете. Грузовой корабль взял старт на Венеру. На борту находились строительные материалы и научное оборудование для сооружаемой на планете станции службы Солнца. Экипаж состоял из командира, штурмана и радиста. Почти сразу после вылета поступило сообщение, что локаторами обнаружено какое-то тело, диаметром в сорок метров, летящее наперерез курсу корабля. Скорость опять-таки была еще незначительной, и это дало возможность вовремя затормозить звездолет и избежать столкновения. Штурман успел направить имевшийся на борту небольшой телескоп точно по лучу локатора, но ничего не увидел. Радист корабля сообщил, что по мере того как неизвестное тело приближалось к звездолету, ослабевал сигнал на экране локатора, а в момент наибольшего сближения совсем исчез. Это было уже никак необъяснимо, "Отделаться" ссылкой на метеорит или на неисправность приборов на этот раз было совершенно невозможно -- факт подтверждали записи автоматов. В Институте космонавтики встревожились. Неведомое тело, грозящее безопасности межпланетных путей, надо найти во что бы то ни стало. Обсерватории приступили к поискам. Синицын включился в них с самого начала. В его распоряжении находилась очень мощная новейшая радиолокационная установка, с помощью которой на обсерватории велись работы по "лунному профилю". Круглые сутки, днем и ночью, невидимый луч прощупывал пространство в радиусе четырехсот тысяч километров от Земли. И вот неделю тому назад, придя утром на работу, Синицын увидел на ленте самопишущего прибора долгожданный сигнал. В три часа пятьдесят девять с половиной минут на высоте в двести восемнадцать тысяч километров пролетело какое-то тело СОРОКА метров в диаметре. Оно двигалось с востока на запад, то есть навстречу вращению Земли. Через двое суток, но уже днем, на том же участке неба, но на другой высоте, локатор вновь "увидел" что-то того же размера, что и первый раз, но летящее с другой скоростью. И так восемь раз. Все наблюдения сходились в отношении размеров, но расходились в высоте и скорости. Ни одного полного совпадения. Попытки увидеть, наконец, таинственное тело в визуальный телескоп не привела ни к чему, его не удалось обнаружить. Это никого не удивило: телескоп направляли приблизительно, да и тело было очень мало. К тому же его орбита неизвестна. В Институте космонавтики уже знали, что первый успех достигнут, и там ждут от Синицына подробного донесения. Неужели придется все-таки расписаться в своей несостоятельности?.. Муратов больше часа сидит не меняя позы и напряженно думает. Первоначальное убеждение, что тел не может быть несколько, постепенно бледнеет, заменяясь уверенностью, что их именно несколько. И не три или четыре, а два. К такому выводу приводит мысленный анализ всей работы, проделанной Сергеем и им самим. Два, только два! Они вращаются вокруг Земли, находясь всегда напротив друг друга по обе стороны планеты. Но ведь такое предположение приходило в голову и Сергею. И он занимался вычислением возможных орбит. И пришел к бессмыслице. Усомниться в правильности вычислений друга Муратов не может, такая мысль даже не возникает. У Сергея все правильно, все, кроме... Муратов вскакивает с дивана и подходит к столу. Да, надо проверить и такой вариант, даже если он выглядит фантастическим. Сергей исходил из предпосылки, что они имеют дело с двумя естественно возникшими телами, движущимися по законам тяготения. Тогда, конечно, ни одна из мыслимых орбит не будет соответствовать фактическому движению тел, если они... искусственные... А в пользу подобного предположения говорит многое. Во-первых, тела невидимы в визуальный телескоп даже с близкого расстояния (случай на грузовом звездолете). Это можно объяснить тем, что они окрашены в абсолютно черный цвет и не отражают лучей Солнца. Естественные тела не могут иметь такой окраски. Во-вторых, локаторы "видят" их издали и не "видят" вблизи. Это объяснить труднее, но можно предположить (фантазировать, так до конца), что те, кто запустил их, хотели затруднить людям нахождение этих тел. Как это сделано, -- вопрос другой. И, в-третьих, тела движутся навстречу движению планет, навстречу вращению Земли. Такое явление встречается в природе редко. Итак, искусственные спутники Земли, запущенные откуда-то со стороны! Цепкая память Муратова услужливо напоминает, что такая гипотеза была высказана в двадцатом веке. Когда-то он читал о ней. Как фамилия автора? Муратов напрягает память. Да, Брейсуэлл. "Но ведь искусственные спутники, созданные людьми, движутся по законам тяготения, -- думает он. -- Да, но только потому, что они летят по инерции, не имеют двигателей. При наличии посторонней силы орбита может принять самые причудливые очертания". Облегчает ли задачу эта новая предпосылка? Нет, скорее затрудняет. Как угадать траекторию, если совершенно не известна ее цель? Но все же надо попытаться. Известно восемь точек. Они принадлежат двум орбитам. Какие какой -- неизвестно. Но комбинаций восьми точек по четыре не так много. А если одной орбите принадлежат три, а другой -- пять? Или как-нибудь иначе? Неожиданно возникает еще одна мысль. Муратов даже вздрагивает, настолько она проста и очень, очень важна. Ведь если предположить, что тела искусственные, то естественно вытекает и другое соображение: они не сплошные, а полые. Это сильно изменяет массу, а следовательно, и все расчеты. И, конечно, не каменные, а металлические. Тогда может случиться и так, что одна из орбит, вычисленных Сергеем для двух тел, правильна, если внести в нее поправку на массу. Муратов начинает просматривать все записи Сергея сначала. Как ни нервничал Синицын во время работы, а записи и выводы предельно ясны, лаконичны и точны. Укоренившаяся привычка действует бессознательно... В тропиках рассветает быстро. Лучи поднявшегося Солнца разгоняют мрак в углах кабинета. Лампа светит уже тусклым желтым пятном. Но Муратов не замечает этого. Пластинки-программы исчезают в машине одна за другой. На маленьком экране четко выступают результаты вычислений. Электронный математик хорошо помогает живому. Орбиты, орбиты, орбиты! Только о них может думать Муратов, только они одни в его сознании. Ни для чего другого нет места! Ровно в девять утра Синицын, свежевыбритый, тщательно причесанный, в легком белом костюме, оживленный и даже веселый на вид, подошел к двери своего кабинета. Но веселость только внешняя, на душе тревожно и смутно. Удалось ли Виктору хотя бы отчасти, хоть в чем-нибудь подойти к разгадке? Возникла ли у него какая-нибудь новая мысль, могущая пролить немного света в потемки космической тайны? Открыв дверь, Синицын в изумлении остановился на пороге. Портьеры опущены, в комнате полумрак. Заложив руки за голову (знакомая поза!), на диване безмятежно спит Виктор! Но изумление сразу же сменяется сильнейшим волнением. Неужели?! И радость, безмерная радость наполнила все существо Сергея. Он стремительно кинулся к столу, не сомневаясь, что найдет там что-то бесконечно важное, решающее! Разве мог Виктор заснуть, не найдя разгадки! И действительность не обманула его ожиданий. На небольшом листке бумаги, вырванном из блокнота, Синицын прочел: "Сережка, кричи ура! Сегодня вечером получим фотоснимок твоего "объекта". А завтра утром -- второго. Орбита на экране. Любуйся! Вторую вычисляй сам. Что я тебе -- верблюд? Устал, как собака! Спокойной ночи! .... Виктор. Так и быть, подскажу! Оба "объекта" имеют одну и ту же массу. Учти!" 2 Ведущие ученые Института космонавтики не были расположены терять время. Слово сразу было предоставлено Синицыну. Он доложил коротко: -- Вокруг Земли, вероятно очень давно, обращаются два искусственных спутника неземного происхождения. Оба одного размера, полые внутри. Форма продолговатая. В продольном сечении -- эллипс, в поперечном -- круг. Длина сорок метров. Но это может оказаться не совсем точным. Орбиты спиральные. Оба тела то приближаются к Земле, то удаляются от нее. Вывод, подтвержденный наблюдениями с помощью локатора, -- скорости все время меняются. Среднее расстояние от центра Земли: первого спутника -- двести восемнадцать тысяч километров, второго -- сто восемьдесят шесть тысяч. Спутники, вероятно, металлические, но удельный вес материала определить нельзя: неизвестно, что находится внутри. Средняя скорость первого спутника -- пять с половиной километров в секунду, второго -- семь. Полученные данные дают все основания предполагать, что на обоих спутниках все еще работают какие-то двигатели, хотя их появление вблизи Земли надо отнести к 1927 году или раньше. При движении по спиральным орбитам по инерции они давно бы упали на Землю или на Луну. Орбиты вычислены известным математиком Виктором Муратовым и частично -- мною. Положение обоих спутников на их орбитах точно отмечено на ноль часов сегодняшних суток и может быть легко вычислено для любого момента. Но увидеть их непосредственно в визуальный телескоп до сих пор не удалось, хотя диаметр -- сорок метров -- вполне достаточен для этого. Муратовым высказано предположение, что они абсолютно черные и потому невидимы, так как не отражают лучей Солнца. Мы сделали попытку получить фотографию в инфракрасных лучах. Ведь если они черные, то должны быть сильно нагреты солнечными лучами. Но изображения не получилось, несмотря на многочасовую выдержку. То же произошло с применением пластинок, чувствительных к ультрафиолетовым, а также рентгеновым лучам. Мне лично кажется, что спутники не абсолютно черные, а как раз наоборот -- абсолютно белые. Здесь труднообъяснимая загадка. Вот все, что я могу доложить совету в данный момент. На нашей обсерватории работы по наблюдению за спутниками с помощью радиолокатора продолжаются. -- А фотографию в гамма-лучах вы не пытались получить -- спросил кто-то. -- Таких пластинок у нас не было, но мы их затребовали. Как только получим, сделаем и такую попытку. -- Мы не можем ждать и спокойно производить опыты, -- сказал председатель научного совета Института космонавтики -- профессор Генри Стоун. -- Все звездолеты Земли бездействуют, все работы в космосе остановлены. Такое положение нетерпимо. Мы должны точно знать, и как можно скорее, что представляют собой "эти тела. Основывать безопасность межпланетных сообщений на гипотезах и непроверенных данных невозможно. Если тела невидимы по какой бы то ни было причине, то нет уверенности в том, что орбиты вычислены правильно... -- И я, и Муратов уверены в этом, -- вставил Синицы и. -- Если тела невидимы, -- повторил Стоун, мельком взглянув на Синицына, -- то остается одно -- отправиться к ним и, так сказать, ощупать их руками. Прошу товарища Синицына не обижаться. Он сам доложил нам, что, по его мнению, спутники имеют работающие двигатели и что скорости все время меняются. Где гарантия, что орбиты не изменятся? Это может случиться в любой момент. Мы не знаем, кто и как управляет ими. Люди? Это маловероятно. Но не исключен электронный мозг. А его программа нам не известна. Споры и дискуссии отложим до более подходящего момента. Первый вопрос: можно ли полностью доверять полученным данным? -- Имя Муратова нам известно, -- ответил молодой с виду, но в действительности шестидесятилетний профессор Метьюз. -- Синицына мы тоже хорошо знаем. По-моему, можно считать, что орбиты спутников в настоящее время соответствуют их вычислениям. Скажите, -- обратился он к Синицыну, -- ваши траектории совпадают со всеми восемью ранее известными точками? -- Да, совпадают. Радиолокатор три раза засек более далекого спутника и пять раз более близкого. -- А другие комбинации вы пробовали? Например, четыре и четыре? -- Пробовали все возможные сочетания. Кроме того, сегодня утром локатор вновь "поймал" близкого спутника. И его местонахождение совпало с вычисленным. -- Это достаточно убедительно. -- Какое мнение остальных? -- спросил Стоун. Все десять присутствующих согласились с Метьюзом. -- Тогда ставлю второй вопрос: нужно ли посылать корабли на поиски этих спутников? И если да, то сколько -- один, два или больше? Совет высказался за посылку двух кораблей, к обоим спутникам одновременно. -- И, наконец, -- сказал Стоун, -- третий вопрос: является ли такая экспедиция безопасной? Синицын встрепенулся. Стоун затронул вопрос, который они с Виктором обсуждали сегодня утром. -- Разрешите слово! -- Прошу вас, товарищ Синицын. -- Я хочу познакомить вас, -- начал Сергей, -- с мыслями, возникшими у меня и Виктора Муратова по вопросу о безопасности приближения к спутникам земных звездолетов. Мы имеем дело с двумя ракетами-разведчиками, посланными учеными другого мира для изучения нашей планеты на расстоянии. Несомненно, что оба спутника как-то передают информацию тем, кто их к нам послал. Все это, хотя и достаточно необычайно но, в конце концов, естественно и нам понятно. Странно и даже таинственно другое. Сделано все, чтобы мы люди Земли, как можно дольше не знали о существовании этих спутников. Спиральные орбиты, меняющиеся скорости, окраска, а может быть, и самый материал, делающий их невидимыми визуально, и, наконец, помехи, безусловно искусственные и преднамеренные, мешающие локации этих тел, особенно с близкого расстояния. Столько предосторожностей сразу не случайны, а намеренны. И самое интересное, все эти меры рассчитаны на технику, бывшую на Земле в первой половине двадцатого века, то есть тогда, когда спутники, надо думать, и появились возле Земли. Это говорит за то, что разведка не первая! Те, кто послал к нам непрошеных гостей, хорошо знают нашу планету, знают, что она населена разумными существами, знают уровень нашей науки и техники. Вернее, знали сто лет назад. Но возможно, что они знают и современную Землю. Недаром они так затруднили поиск и нахождение своих разведчиков. О чем все это говорит? Допустим, что мы сами послали бы таких разведчиков в соседнюю солнечную систему, к какой-нибудь планете этого солнца. Стали бы мы принимать меры к тому, чтобы обитатели этой планеты не заметили бы наших посланцев? Конечно, нет! Наоборот, мы сделали бы все от нас зависящее, чтобы их заметили, потому что мы рассматривали бы их как средство общения с разумом иного мира, как средство дать им знать о нашем существовании. Так и только так должны поступать разумные существа любого мира. Но мы видим совсем другую картину. Не с целью начать общение с нами посланы эти разведчики. Цель другая. И мы, люди Земли, не должны знать этой цели. Члены совета с большим вниманием выслушали Синицына. -- Выходит, -- сказал после долгого молчания профессор Метьюз, -- что мы встретились с тем, что всегда отрицалось в деле общения миров. Первая встреча с чужим разумом и... злые намерения! -- Нет, почему же? -- Синицын с трудом заставил себя возразить. Они с Виктором пришли как раз к такому же выводу, что и Метьюз. -- Не обязательно злые. Можно допустить даже, что намерения самые дружеские. Например, так: разведчики опасны, с ними надо быть очень осторожными... Ведь уровень развития, которому доступны такие эксперименты, исключает низкие побуждения! -- воскликнул он, видя сомнение на лицах слушателей. -- Они могут быть опасны для нас! Предосторожности, принятые теми, кто их послал, могут означать: "Внимание! Опасность!" А если они из антивещества? Это уже мое личное заключение, -- упавшим голосом заметил Синицын. -- Вы от него откажетесь сию же минуту, -- улыбнулся Стоун. -- Вспомните случай с рейсовым звездолетом "Земля -- Марс". Неизвестное тело коснулось борта корабля. Теперь мы знаем, -- это был один из спутников. Коснулось, оставило вмятину, но никакой аннигиляции не произошло. -- Верно, я забыл об этом, -- согласился Синицын. -- То, что мы сейчас слышали, -- продолжал Стоун, -- верно это или неверно, подтверждает обоснованность моего вопроса: является ли намеченная экспедиция безопасной? Я только что опроверг поспешную выдумку Синицына. Мы все хорошо понимаем, что побудило его срочно искать объяснение. Теперь я хочу опровергнуть самого себя. Я недавно говорил, что присутствие на спутниках людей или вообще разумных существ сомнительно, маловероятно. Но я упустил из виду, что эти спутники находятся здесь уже сто лет, а может быть, и больше. Живые существа исключаются. Даже если обитатели того мира очень долголетни, все равно нет смысла запираться в тесном помещении на сто лет. Если есть управление, то оно или осуществляется со стороны, или это электронный мозг. Тогда, может быть, не следует рисковать? Может быть, просто уничтожить оба спутника -- и дело с концом? Я склоняюсь к мнению, что злого намерения нет и не было. Но все равно свою роль для тех, кто их послал, эти спутники давно выполнили. -- Этого мы никак не можем знать, -- возразил член совета Станислав Лещинский. -- Если двигатели работают до сих пор, значит, они были рассчитаны на это время и, следовательно, еще нужны. Но не в том дело, нужны эти спутники тем, кто их послал, или не нужны. Уничтожить их мы имеем полное моральное право. Их хозяева с нами не считаются и нас не спрашивают. Они о нас даже не думают. Не могут же они не понимать, что невидимые тела по соседству с планетой, на которой техника дошла до межпланетных сообщений, представляют собой большую опасность. Мне кажется, что вопрос можно ставить только о том, нужны ли эти спутники нам самим. Нужно ли нам познакомиться с их конструкцией, двигателями, установленной на них аппаратурой? Если это желательно, надо не только найти их, но и проникнуть внутрь. Если нет, тогда уничтожить. -- Здесь вряд ли будут два мнения, -- сказал Стоун. -- Техника двух миров не может быть совершенно идентичной. Что-нибудь полезное обязательно найдется. Например, методы локационных помех, "невидимость", способ передачи информации через бездну пространства, разделяющую соседние системы. К тому же мы не знаем -- соседние ли? -- Значит, и говорить не о чем. Нужно, и точка. -- Лещинский решительно "отрубил" это слово, ударив ребром ладони по столу. -- Но раз мы знаем, что возможна опасность, то не следует посылать два корабля к обоим спутникам, как мы решили. Пошлем один, сначала к первому, потом ко второму. -- Я прошу доверить мне руководство экспедицией, -- сказал Стоун. -- И включить в нее меня и моего друга Муратова. По-моему, мы заслужили это право, -- прибавил Синицын. -- Муратова здесь нет. -- Это не играет роли. Я говорю за него. -- С его согласия? -- Нет, мы с ним не говорили об этом. Но я ручаюсь... -- Хорошо. Значит, уже трое. Я думаю, что достаточно четырех-пяти человек. Виктору Муратову до сих пор не приходилось покидать Землю. Как-то так случилось, что даже в годы обучения, сперва в школе, а затем в институте, он не принял участия ни в одном предусмотренном программой полете на Луну. Он не помнил, болел ли он тогда или была другая причина. Когда друг детства и юности зачислил его в состав экспедиции, отправлявшейся на поиски таинственных спутников Земли, Муратову даже в голову не пришло, что его ожидает что-то необычайное, выходящее из рамок обыденной жизни. Он отнесся к предстоявшему ему полету в пространство, как мог бы отнестись человек первой половины двадцатого века к предложению совершить путешествие на ледоколе в Арктику. Это было непривычно, но не заключало в себе ничего, что могло бы вызвать особое волнение. Мысли Муратова были заняты не полетом, а его целью. Чем больше думал он об этой цели, тем слабее становилась его уверенность в успехе экспедиции. Десятки возможных препятствий приходили ему в голову, и каждого из них было вполне достаточно, чтобы свести на нет все усилия. Он нисколько не сомневался, что спутники действительно являются разведчиками другого мира и что те, кто направил их к Земле, сделали все, чтобы обеспечить их неуязвимость. Удастся ли преодолеть трудности? Сомнения Муратова разделялись всеми членами научного совета Института космонавтики. И они оправдались. Задача, вставшая перед экспедицией, оказалась гораздо сложнее, чем могли думать... Как ни странно, но самый факт, что возле Земли обнаружены два искусственных спутника -- порождение иного разума, иного мира, нисколько не поразил воображение не только ученых, но и широкой общественности. Люди давно привыкли к мысли, что рано или поздно будут получены прямые доказательства существования разума вне Земли. И когда это действительно случилось, никто не удивился. Реакция человечества выражалась одним словом: "Наконец-то!" Предположение, что хозяева спутников могут оказаться не братьями, а врагами, решительно отвергалось подавляющим большинством. Это было чудовищно, нелепо, невозможно! Разум, способный послать разведчиков в чужую систему, способный создать таких разведчиков, не мог быть заражен чувствами вражды или ненависти к другому разуму. "Но почему же тогда они так затруднили нам знакомство с этими спутниками?" -- спрашивали сомневающиеся. "Этого мы не знаем, -- отвечали им. -- Но узнаем потом. Не следует забывать, что спутники были посланы в эпоху, когда на нашей Земле существовали такие явления, как вражда народов и войны. Ведь - все указывает на то, что Земля давно и хорошо знакома им. А зная людей того времени, они не хотели знакомить нас с техникой, могущей быть использованной во зло. Например, с атомной техникой, которой сто лет назад еще не было у нас". Это звучало вполне правдоподобно. Но в узком кругу работников космонавтики, в кругу тех, кто должен был во что бы то ни стало войти в непосредственный контакт с разведчиками, не могли пренебречь, пусть маловероятной, но возможной гипотезой "враждебности". Ее надо было учитывать. Корабль был оборудован всеми способами защиты от любой опасности, которую могли только предвидеть. И в назначенный день, памятный всем людям Земли, экспедиция началась. Прошло сорок два часа. Звездолет "Герман Титов" -- летающая лаборатория Института космонавтики -- находился на параллельной орбите к ближайшему от Земли спутнику-разведчику, держась от него на незначительном расстоянии. Наземные обсерватории, наверное уже в пятнадцатый раз, передавали, что координаты корабля и спутника совпадают, что оба они фиксируются локаторами в одной и той же точке и, следовательно, находятся на одной прямой, по "лучу зрения" локационной установки. Но спутник никак не удавалось обнаружить. Многочисленные приборы, расположенные на огромном стенде, занимавшем большую часть рабочего помещения корабля, упорно бездействовали. Только гравитонный определитель, или, как его чаще называли, гравиометр, показывал присутствие какой-то значительной массы в близлежащем пространстве, которое глазу казалось совершенно пустым. Спутник, несомненно, находился где-то тут, совсем рядом. К несчастью, показаний одного только гравиометра было недостаточно, для того чтобы подойти к невидимому телу. Необходимо было нащупать его другими приборами, которые показали бы не только массу, но и точное направление на нее, а также расстояние. А этих данных все еще не было. Спутник явно не изъявлял желания легко "даться в руки"... Сначала все шло гладко. Командир "Титова", опытный астролетчик Юрий Вересов, уверенно вывел свой корабль на нужную траекторию и, пользуясь указаниями с Земли, "пристроился" к спутнику, что называется, вплотную. Тогда же поступило первое сообщение о совпадении координат. Казалось, что цель достигнута и остальное просто: пришвартоваться борт к борту и начать обследование "гостя". Но так только показалось... Медленно и осторожно приближался корабль к цели. Никто не знал, что ожидает людей в непосредственной близости к "чужеземцу", как встретит он земной звездолет, какие средства "защиты" установили на нем неведомые хозяева. Было вполне возможно, что они решили ни при каких обстоятельствах не позволить людям Земли ознакомиться со своим разведчиком, не зря же были приняты столь многочисленные меры предосторожности. В одном только можно было быть вполне уверенным: спутник не из антивещества! -- Он может взорваться, если мы подойдем к нему слишком близко, -- предположил Стоун. -- Не пора ли послать вперед робота? -- Пожалуй, рано, -- ответил Синицын. -- Надо подойти ближе. -- А кто может сказать, близко мы или далеко? -- отозвался Вересов. -- Во-первых, об этом говорит гравиометр. Его показания еще не достигли вычисленной нами массы спутника. Значит, он еще далеко. А во-вторых, должны же проснуться другие приборы. Какая бы защита ни была установлена на спутнике, земные локаторы пробивают ее. Значит, и мы можем нащупать спутник, будь он хоть трижды невидим. Инфракрасный... -- Синицын осекся на полуслове. Стрелка гравиометра резко качнулась влево. И почти в тот же момент несколько наземных обсерваторий сразу сообщили, что спутник отделился на экранах локаторов, ушел вперед, увеличив скорость. Невольно явилась мысль -- случайно ли? -- Словно почуял нас, -- сказал Муратов. Вересов включил ускорение. Примерно через час положение снова стало прежним. Стрелка гравиометра пошла вправо. Муратов не отрывал глаза от окуляра телескопа. Ему было поручено визуальное наблюдение, но до сих пор он еще ничего не увидел. И вот ему показалось, что сплошная россыпь звезд, окружавшая звездолет со всех сторон, заслонилась в одном месте чем-то непрозрачным. Точно призрак чего-то большого и темного закрыл немерцающие точки светил, образовав черный провал в глубину космоса. Но видение мелькнуло и пропало. Удалось ли, наконец, увидеть таинственный спутник, или это было обманом уставшего зрения?.. Муратов ничего не сказал товарищам о своем наблюдении. Это все равно не могло ничем помочь им. Вересов снова начал осторожное приближение, руководствуясь только стрелкой гравиометра, которая медленно ползла вправо. Неведомая масса приближалась. Стоун уже протянул руку к кнопке. Легкое нажатие -- и от корпуса корабля отделится маленькая, но мощная ракета космического робота-разведчика. Направляемая портативным гравиометром, она устремится к соседней массе, чтобы плотно прижаться к ней, посылая на борт корабля сигналы чутких приборов, способных услышать "неслышимое" и увидеть "невидимое". Что-то мелькнуло на инфракрасном экране... И... снова резкий рывок стрелки влево. Минута ожидания -- и голос с Земли сообщил: спутник опять отделился, затормозил, отстал! Это уже походило на сознательное действие. Вересов включил тормозные двигатели. -- Так может продолжаться до бесконечности, -- сказал он как бы про себя, но достаточно громко. На этот раз Синицыну удалось заметить отрывистый сигнал радиопеленгатора. На сверх ультракоротких волнах прошла передача. Она не могла иметь земное происхождение. Все коротковолновые станции Земли молчали в эти часы, выполняя просьбу Института космонавтики. Источник сигнала явно имел связь со спутником. Было ли это излучением его собственного передатчика или, наоборот, его приемник принял сообщение со стороны, осталось неизвестным. -- Может быть, эхо передачи, которую мы только что приняли? -- высказал предположение Стоун. -- Например, от Луны. -- Совершенно в другом диапазоне, -- ответил Синицын. -- Эхо от Луны могло прийти гораздо раньше, но не в этот момент. Она слишком близко. На этот раз прошло свыше двух часов, пока удалось снова приблизиться к спутнику. И в третий раз все повторилось сначала. А затем в четвертый... в пятый... в шестой... Спутник "метался". Он то увеличивал, то уменьшал скорость, как только "Титов" приближался к нему на какое-то определенное расстояние. Предугадать эти маневры было невозможно, в них не было никакой последовательности. Иногда спутник уходил несколько раз подряд, потом неожиданно тормозил. И снова уходил вперед. Трудно было отделаться от впечатления, что это не механизм, а живое существо, стремящееся скрыться, уйти от беспокоящей его погони. Так прошло сорок два часа. Ни участники экспедиции, ни ученые, наблюдавшие с Земли за ходом операции, уже не сомневались, что спутником управляет чья-то сознательная воля. "Кто-то" или "что-то" заметило корабль, разгадало его намерения, и желание воспрепятствовать встрече становилось очевидным. Кто же управлял им? И откуда осуществлялось это управление? С самого спутника или... Но мысль, что управлять могли с планеты, находящейся вне Солнечной системы, казалась слишком фантастичной. -- Электронный мозг, -- утверждал Стоун. -- И он находится на спутнике. -- Только не на спутнике, -- возражал Муратов. -- В этом случае не нужны радиосигналы. -- Они могут поступать от одного спутника к другому. Ведь их два. -- Им не о чем "говорить", если на них нет разумных существ. Управление идет с Луны, или... с Земли -- С Земли? -- А разве это невозможно? -- вопросом на вопрос отвечал Виктор. И действительно, такое предположение, выглядевшее на первый взгляд довольно странным, имело реальное основание. Если обитатели соседнего мира (соседнего ли?) давно знакомы с Землей, а этот факт казался уже несомненным, то разве не могли они, тайно от людей, посетить нашу планету и оставить на ней, в хорошо укрытом месте, свой электронный мозг? В эпоху, когда не существовало еще "Службы космоса" и никто не следил за прилегающим к Земле пространством, чужой звездолет, при желании его хозяев, мог посетить планету и улететь с нее никем не замеченным. Муратов был прав. И еще легче было посетить Луну, на которую тогда еще не ступала нога человека. Да и теперь тайны спутника Земли разгаданы еще не полностью, поверхность Луны исследована не вся. -- Если существует этот электронный мозг, -- сказал Вересов, -- и в него заложена программа не допускать приближения земных предметов, то мы его, то есть спутник, никогда не догоним. -- Похоже на то, -- уныло согласился Стоун. Погоня настойчиво продолжалась, но надежда на успех давно уже была потеряна. Спутник не мог "устать". Если заключенной в нем энергии хватило на сто или даже больше предыдущих лет, то не было никаких оснований ожидать, что она истощится именно сейчас. Никто не мог предполагать, что экспедиция так затянется. На борту не было второго пилота. Водители-автоматы были бессильны в условиях непрерывного изменения режима полета, им невозможно было дать программу действий. И после двух с половиной суток преследования "Титов" вернулся на Землю. Усталые, раздраженные полной неудачей, вышли из него Стоун, Муратов, Синицын и Вересов. -- Думать, думать, думать! -- сказал Стоун. -- Неразрешимых задач не существует. Выход должен быть, и мы его найдем! 3 Прошло несколько дней. Юрий Вересов снова занял свое место у пульта управления. Экипаж его звездолета составляли те же три человека. Но на этот раз "Герман Титов" был не один. Вместе с ним вылетали еще два корабля из технической эскадрильи Института космонавтики -- "Валентина Терешкова" и "Андриан Николаев". Все звездолеты этой эскадрильи носили имена первых космонавтов Земли. Начиналась вторая экспедиция, с той же целью, но с другими методами, найденными в тиши кабинетов. Спутники вели себя спокойно все эти дни. Ближайший из них "успокоился", как только "Титов" прекратил погоню и взял курс к Земле. Виток за витком, по своим спиральным орбитам, оба разведчика невозмутимо кружились возле Земли, изредка меняя скорости в соответствии с расстоянием и законами физики. Локационные установки следили за ними без всякого труда. Сигналы на экранах были странно слабы, но не пропадали. Наблюдения велись круглые сутки. По просьбе Института космонавтики один из звездолетов, возвращавшийся на Землю с Венеры, подлетел близко к более далекому спутнику, чтобы проверить, как он поведет себя. Разведчик номер два подпустил корабль почти вплотную и, так же как и первый, ушел от него, увеличив скорость. . Оба спутника вели себя совершенно одинаково. Сопоставление результатов этого опыта с тем, что наблюдалось во время первой экспедиции, привело к появлению новой теории, почти противоположной первой. Синицын и Стоун, независимо друг от друга, пришли к выводу, что спутниками никто не управляет, вернее, не управляют люди, живые разумные существа. Приборы-автоматы реагируют на приближение посторонней массы и дают сигнал двигателям, которые так же автоматически включаются, направляя спутник вперед или назад, причем направление это случайно. Никакой разумности в действиях спутников нет. -- Точно так же, -- заметил Стоун, -- эти приборы реагируют на приближение спутников к Земле или Луне. Этим можно объяснить спиральность орбит. И вполне естественно, что они чувствуют массу Земли или Луны на значительно большем расстоянии, чем массу "Титова". Такой взгляд как будто объяснял все. Он имел такое же право на существование, как и любой другой, поскольку истина оставалась неизвестной. Но был один факт, который вносил существенное основание сомневаться в правильности всей гипотезы. Это был сигнал радиопеленгатора, замеченный Синицыным при втором подходе "Титова" к спутнику. Правда, сигнал этот был единственным и ни разу больше не повторился. И если бы не лента самопишущего прибора, неоспоримо доказывающая, что сигнал действительно был, Синицына могли бы заподозрить в ошибке. -- Ничего не доказывает, -- упрямо стоял на своем Генри Стоун. -- Сигнал поступил от одного спутника к другому. Это просто означало: "Внимание!" Предупреждение, вполне доступное кибернетическим установкам. На очередном заседании научного совета Муратов внес конкретное предложение. -- Мы имеем, -- сказал он, -- два исходных пункта для дальнейших действий. Первый -- спутники ощущают приближение к ним посторонней массы, причем чувствительность установленных на них приборов невелика. Второй -- наличие радиопередач. Оба эти обстоятельства можно использовать для получения информации. Как? Это я сейчас скажу. Начну со второго пункта. Если товарищ Стоун прав и спутники предупреждают друг друга об опасности, то они должны будут сделать это вторично, когда мы снова приблизимся к одному из них. Я обращаю ваше особое внимание на то, что сигнал пеленгатора появился только при втором подходе "Титова", а не при первом, что было бы более логично. Почему же это так случилось? Разве мог кибернетический автомат "прозевать" первое наше приближение? Я вижу одно объяснение этому факту. Так могло произойти исключительно только тогда, когда этот сигнал был послан не автоматом, а живым существом. Но в этом случае он послан не со спутника, а извне. Вижу, что некоторые из вас хотят что-то возразить. Погодите немного, я докончу свою мысль, и тогда... Я предлагаю: раз и навсегда установить, откуда пришел сигнал. Сделать это можно с помощью пеленгации. Разумеется, имея дело с передатчиком, расположенным в пространстве, нам недостаточно обычных двух линий, нужны три. Значит, надо послать три корабля, которые зафиксировали бы один и тот же сигнал. Кстати, единственная линия, которую мы уже имеем, по моим расчетам, не проходила через точку, где в тот момент находился второй спутник. Теперь перейдем к первому исходному пункту. Мы убедились, что спутники подпускают звездолет очень близко к себе и только тогда уходят от него. Повторяю еще раз: это доказывает небольшую чувствительность их приборов. Так не будем же беспокоить их такой крупной массой, как звездолет. Подойдем к спутнику на безопасное расстояние, а остальное поручим людям, одетым в скафандры. Можно с уверенностью сказать, что эти приборы не почувствуют приближение такой малой массы, как человек. -- Какую роль вы предназначаете этим людям? -- спросил Метьюз. -- Обследовать спутник, выяснить, из чего он сделан, почему невидим, и, наконец, попытат