земного слуха мелодии без аккомпанемента, поражая всех, кто ее слышал, красотой звука и невероятной широтой диапазона своего голоса. Эти песни, записанные магнитофоном, служили главной "пищей" Электронному Мозгу, в них было много новых слов и словосочетаний. Марина была убеждена, что Гианэя очень молода, но выяснить этот простой вопрос никак не удавалось. С непонятным упорством Гианэя отмалчивалась, когда ее спрашивали об этом. Манера гостьи игнорировать некоторые вопросы, будто не слыша их, никогда не раздражала Муратову и не вызывала желания во что бы то ни стало добиться ответа. Она всегда помнила, что, несмотря на поразительное сходство с людьми, перед ней человек иного мира, с иными привычками и понятиями. И она делала вид, что не видит в молчании Гианэи ничего особенного, а считает это естественным. Такая тактика безусловно была правильной. -- Когда яблоко созревает, оно падает само, -- говорили ученые. -- Гианэе надо предоставить время "созреть". И тогда она заговорит. И Гианэя заметно "созревала". Она все реже и реже отмалчивалась. Неохотно, но отвечала. Выполняя полученные указания, Марина никогда не задавала вопроса, на который Гианэя раньше не захотела ответить. И между двумя девушками было полное согласие и, внешне, полное взаимопонимание. Всем казалось, что Гианэя равнодушно относится к Земле, что жизнь Земли нисколько не интересует ее. Но Марина видела, и с каждым днем яснее, что это далеко не так. Она уже хорошо разбиралась в оттенках выражения лица и особенно глаз гостьи. И постепенно убеждалась, что Гианэя просто прячет от людей свой интерес к Земле, по какой-то, ей одной известной, причине надевает на себя маску равнодушия. За полтора года Гианэя объехала всю Землю. Она видела все, что было наиболее красивым, величественным и грандиозным на планете, природным или искусственным. И казалось, все это не производило на нее впечатления. Нигде она не задерживалась надолго, никогда не любовалась произведением искусства или красотой природы так, как это делали люди. Смотрела минуту, много -- две и отворачивалась. Но когда через несколько месяцев после поездки в Северную Америку Марина увидела нарисованный Гиа-нэей вид Ниагарского водопада, она поняла, что мимолетного взгляда достаточно для ее подруги, чтобы навсегда запомнить виденное. Величественная картина падающей воды была передана на рисунке до мельчайших подробностей. Казалось, что в мозгу Гианэи запечатлелся фотографический снимок водопада. И так было много раз. Гианэя все помнила, ничего не забывала. Нет, это было не равнодушие! Тогда, может быть, внешнее безразличие ко всему -- свойство ее соплеменников, своеобразная традиция, обязательная форма поведения, диктуемая обычаем? Могло быть и так, но Марина почему-то не хотела верить этому. Ей казалось, что Гианэя все же "напускает" на себя равнодушие, делает вид, что ее не интересует Земля. Зачем ей это может быть нужно? И постепенно у Марины появилось и крепло убеждение, что гостья из космоса склонна к притворству. И вот совсем недавно произошел случай, глубоко взволновавший всех и еще больше укрепивший Муратову в мысли, что Гианэя притворяется. Стоя у полотна шарэкса, по пути в Полтаву, Гианэя неожиданно задала вопрос, показавший с полной очевидностью, что она прячет от людей не только свое прошлое, но и настоящее. Откуда могла узнать Гианэя, что у Марины есть брат? Больше того, она знала, что форма пути шарэкса -- конструкция Виктора Муратова! Гианэя разговаривала только с Мариной. Все, что она говорила другим и что ей говорили, переводила Марина. Если гостья не знала ни одного земного языка, она никак не могла знать о существовании Виктора Муратова вообще. Но вдруг оказалось, что она об этом знает. И не только об этом. Новость была очень важной и повлекла за собой совсем уже непредвиденные последствия. Случайно ли проговорилась Гианэя? Или она намеренно захотела показать людям свою осведомленность? Этот важнейший вопрос сразу встал перед ученым советом Института космонавтики, с самого начала взявшим на себя все, что касалось гостьи из космоса. Гианэя, случайно или намеренно, но обнаружила знание одного из языков Земли. Из этого факта можно было сделать вывод, что старые подозрения справедливы, что Гианэя действительно принадлежит к тем, кто направил к Земле спутников-разведчиков. А если это так, то становилось очевидным и другое: ее соплеменники были на Земле. Но можно было объяснить все и проще: Гианэя сама, без чьей-либо помощи, изучила земной язык и могла читать на нем. Было очень важно выяснить, какой именно язык знает Гианэя. С этим вопросом обратились к Муратовой. На Земле существовало много языков. Общепланетный только начинал входить в обиход. Газеты и журналы, радио- и телепередачи сравнительно редко пользовались новым языком. В каждой местности (раньше они назывались странами) говорили на старом. Исчезли границы, постепенно стирались национальные различия, общей была культура и цивилизация, но до полного слияния человечества в единую семью, говорящую на одном языке, было еще далеко. Гианэя любила рассматривать журналы, и ей доставляли их отовсюду, из всех местностей, на всех языках. Было хорошо, что девушка иного мира хотя бы в этом проявляла какой-то интерес к жизни Земли. Думали, что ее интересуют только иллюстрации, не имевшие языковых различий. Теперь возник вопрос: какие именно журналы предпочитала Гианэя? Муратова не смогла ответить. Она никогда не обращала внимания, какой журнал смотрит ее подруга ни, тем более, на каком языке этот журнал. А вспомнить сейчас? Нет, она этого не помнила. Тогда решили получить ответ другим путем. Гианэя знала, что человек, предложивший новую форму пути для шарэкса, брат ее спутницы. Значит, в одном из журналов, прошедших через ее руки, была напечатана соответствующая статья. Какие журналы доставлялись Гианэе, нетрудно было узнать. И нужная статья очень скоро была найдена. В ней говорилось о шарзксе и упоминалось, что Виктор Муратов -- родной брат Марины Муратовой, подруги и переводчицы Гианэи. Стало очевидно, что именно эту статью и прочла Гианэя. Журнал оказался на испанском языке. Новость облетела весь мир. Из осторожности, чтобы Гианэя не могла случайно прочесть об этом, испанские газеты и журналы промолчали. Если гостья из космоса просто проговорилась, сама того не заметив, не следовало показывать ей, что ее тайна открыта. В Институте лингвистики облегченно вздохнули. В звучании слов, в построении фраз языка Гианэи давно уже заподозрили сходство с каким-то из романских языков Земли. Теперь отпали последние сомнения. Каким бы странным совпадением это ни казалось, но люди неведомой планеты (может быть, не все, а только часть, к которой принадлежала Гианэя) говорили на языке, очень сходном с испанским. Многое стало ясным. Не могла Гианэя "случайно" выучить именно тот язык, который больше всего походил на ее родной. Она знала его раньше, до того, как появилась среди людей! А отсюда, естественно, вытекал другой вывод. Гианэя и те, кто были хозяевами спутников-разведчиков, принадлежали к одному и тому же народу! Догадка стала истиной. Люди считали, что никогда еще существа иного мира не посещали Землю. Это оказалось ошибкой. Неизвестно когда, но соплеменники Гианэи были на Земле, и были довольно долгое время. Они успели узнать и выучить земной язык. Почему именно испанский? Да просто потому, что этот язык был самым легким для них. Но могло быть и другое. По-испански говорили не только на Пиренейском полуострове. В Мексике, республиках Центральной Америки, на Антильских островах, во всей Южной Америке, за исключением Бразилии, говорили по-испански. Космический корабль пришельцев мог опуститься именно там. Тогда сходство их языка с языком "землян" оказалось счастливой случайностью. С большой долей вероятности можно было предположить, что "гости" прилетали на Землю очень давно. Если бы это случилось в последние века, их прилет не остался бы незамеченным. А в период империи Карла Пятого, например, огромные пространства Южно-Американского континента были безлюдны. Легко было посадить корабль, скрыв его от взоров людей, смешаться с населением редких городов и поселков, узнать все, что было нужно, и так же незаметно покинуть Землю. Чем могли привлечь к себе внимание люди, подобные Гианэе? Зеленым оттенком кожи? Его легко было скрыть, прибегнув к гриму или к сильному загару. Необычной формой глаз? Возможно, что на это обратили внимание, но это был не столь уж заметный признак, чтобы поразить воображение или возбудить какие-либо подозрения у людей, которым и в голову не могла прийти мысль о существах иного мира. Так неожиданно открылась одна из тайн, окружавших Гианэю. Марина Муратова хорошо знала испанский язык. Велико было искушение внезапно заговорить с Гианэей по-испански, застать ее врасплох, но Марине посоветовали не делать этого. Если гостья все же не намеренно задала свой вопрос, а проговорилась, то лучше всего было сделать вид, что этот случай прошел незамеченным. А если намеренно, то тем более не следовало форсировать события. Пусть Гианэя сама решает, когда надо заговорить "полным голосом". Раз начав, она должна была пойти и дальше. Марине вменили в обязанность внимательно следить за тем, какие статьи в испанских журналах читает Гианэя, выяснить, насколько хорошо владеет она этим языком, что ее больше всего интересует. А редакциям испанских журналов посоветовали как можно чаще помещать материалы о спутниках-разведчиках и еще раз повторить всю полемику, развернувшуюся три года тому назад по вопросу о их местонахождении в настоящее время. Никто не сомневался, что Гианэя, даже если она это знает, все равно будет молчать. Но, может быть, она заинтересуется догадками людей Земли и случайно обмолвится какой-нибудь фразой, которая прольет хоть немного света в потемки тайны. Кому могло прийти в голову, что все эти ухищрения не нужны и что вопрос, так сильно интересующий всех, очень скоро и неожиданно выяснится. 3 В эти дни Виктор Муратов был очень занят и ничего не знал о новости, взволновавшей Землю. Он был срочно вызван в один из вычислительных центров, связанный с экспедицией Жана Легерье и контролирующий движение Гермеса. Возникло непредвиденное осложнение. На своем пути астероид встретился с крупным телом, еще не известной малой планетой. Локационные приборы и гравиометры своевременно предупредили о встрече, и катастрофического столкновения удалось избежать. Но траектория Гермеса изменилась. Нужно было дать указания Вестону, какие реустановки и на какое время пустить в ход, чтобы исправить курс. Легерье и Вестон сами произвели расчеты и сообщили их на Землю. Они совпали с расчетами, произведенными в вычислительном центре. Теперь требовалась четвертая, окончательная, проверка. В подобных делах давно уже стало традицией, чтобы вычисления производились четырежды. Как всегда, погрузившись в работу, Муратов выключил из сознания все остальное. А когда работа была окончена (в четвертый раз был получен один и тот же результат), осталось мало времени, и Муратов спешно отправился в Полтаву. Он мог бы узнать все от Болотникова, но их разговор сразу принял другое направление. И, уехав в Селену, чтобы встретиться там с Гианэей, Муратов даже не подозревал, что в его планы вошло новое и очень существенное обстоятельство. Испанский язык был почти что родным для Виктора. Его родители были русского происхождения, но много лет прожили в Испании, отец -- работая в геологической экспедиции, а мать -- архитектор -- на строительстве гигантского детского города, на южном берегу Пиренейского полуострова. Виктор родился и провел первые годы своей жизни в Альмерии. И там же окончил начальную школу. Знай он о мировой сенсации, ему стало бы ясно, почему язык Гианэи казался знакомым. Всего четыре дня назад он говорил об этом Болотникову в вагоне шарэкса. Но Муратов ничего не знал. Селена поразила его своими размерами. Она была значительно больше Полтавы, хотя считалась пригородом. Город вырос со сказочной быстротой, на пустом месте, за пять лет. Дома, улицы, даже сады и парки казались какими-то особенно чистыми, свежими, "новенькими". Чувствовался единый архитектурный замысел всего города. Это производило сильное впечатление -- грандиозности мысли и труда, вложенных в строительство. Муратов, конечно, знал об огромном размахе работ, идущих всюду, на всей планете, о сотнях новых городов, тысячах мелких населенных пунктах, снабженных всеми удобствами, о бесчисленном количестве научных и технических станций. Человечество стремилось как можно скорее покончить со старой жизнью, приспособить свою планету к новым, постоянно возрастающим требованиям коммунистического строя. Но как-то так случилось, что он сам жил всегда в старых городах, перестроенных, переконструированных, но все же старых, стоявших столетия. Селена была чуть ли не первым новым, полностью современным городом, который он увидел вблизи. Он усмехнулся, вспомнив свою уверенность, что первый же встречный укажет ему, где искать Гианэю. Попробуй найти в таком гиганте! Селена имела форму кольца. В центре помещался огромный ракетодром. Круговой вечебус провез Муратова через весь город. Он забыл о времени, о своем нетерпении, обо всем. Зрелище целиком поглотило его внимание. На каждом шагу, на каждом повороте открывались ансамбли зданий, один красивее и величественнее другого. Дома ка зались воздушными, обилие зелени подчеркивало легкость конструкций, огромные проемы окон насквозь пронизаны солнечным светом. Когда вечебус, замкнув кольцо, остановился там, где Муратов сел в него, он посмотрел на часы и вышел, хотя и был не прочь вторично совершить тот же путь. Времени оставалось совсем немного. На ракетодром он перелетел на планелете. На огромном бетонном поле жизнь шла обычным порядком. Возвращение Шестой лунной экспедиции не представляло собой ничего, что могло бы привлечь особое внимание. Чуть ли не каждый день здесь заканчивали свой полет космические корабли с Луны, Марса, Венеры, не считая внутренних, планетных, линий. И столько же улетали отсюда. Шестая интересовала только узкий круг лиц, связанных с космической службой, да еще таких, как Муратов, у которых в составе экспедиции были знакомые. Озабоченно сновали по полю быстрые, верткие служебные машины, медленно, солидно ползли чудовищной величины заправочные цистерны, летали на маленьких планелетах дежурные механики и диспетчеры. Далеко в центре поля блестели на солнце корпуса кораблей внутренних, "земных", линий и посадочных ракет. Межпланетные корабли не опускались на ракетодром. Они высаживали своих пассажиров или ожидали их за пределами атмосферы. В здании космопорта Муратов увидел много людей. Видимо, отправлялся в путь корабль дальнего рейса, и это были покидающие Землю и те, кто их провожал. Он сразу наткнулся на Стоуна. Председатель ученого совета обрадовался Муратову (они давно не виделись) и крепко пожал его руку. -- Итак, -- сказал Муратов, -- снова ничего! -- Да, к сожалению, снова, -- со вздохом ответил Стоун. Речь шла о Шестой. Оба уже знали, что экспедиция опять вернулась ни с чем. Никаких признаков присутствия на Луне спутников-разведчиков или их базы не удалось обнаружить. -- Это последняя, -- прибавил Стоун. -- Нет смысла продолжать поиски, пока мы не узнаем что-нибудь новое, например, от Гианэи. -- Внимание! -- раздался негромкий отчетливый голос. -- Отлетающим на Марс -- пройти на посадку. Провожающие могут идти только до вечебуса. Вестибюль заметно опустел. И тогда Муратов вдруг увидел Марину и Гианэю. Они стояли у одного из многочисленных киосков-автоматов, оживленно разговаривая. Проходившие мимо украдкой бросали любопытные взгляды на эту пару. -- Интересно, зачем она сюда явилась? -- сказал Стоун, проследив за взглядом Муратова. -- Похоже, что Гианэю очень интересуют наши поиски на Луне. -- Откуда она может знать о них? Стоун изумленно посмотрел на собеседника. -- Как, -- воскликнул он, -- вы ничего не знаете? -- Что именно? -- Да вы читали газеты эти дни, слушали передачи? -- Нет, -- ответил Муратов, -- мне было некогда. Вы же знаете, чем я занимался. -- Ну, ну! -- Стоун покачал головой. -- И никто вам ничего не сказал? Вся планета только и говорит об этом, а вы даже не слышали. -- А в чем дело? -- рассеянно спросил Муратов. Он думал о том, как ему подойти к Гианэе, чтобы это получилось естественнее. Обе девушки стояли спиной к ним. Но при первых же словах Стоуна рассеянность как рукой сняло. Он слушал в полном изумлении. Вот это новость! Гианэя знает испанский язык? Невероятно! -- Теперь вы понимаете? -- спросил Стоун. -- Еще бы! Именно понимаю, что весь мой план рухнул. -- Почему же? -- Стоун знал о намерениях Муратова. -- Скорей наоборот, это вам поможет. Но только надо быть очень и очень осторожным. -- Вот именно! А это как раз и означает, что нужен новый, совсем новый план. -- Гианэе не следует показывать, что нам известна ее тайна. Я посоветовал бы вам, как бы случайно, в удобный момент заговорить при ней по-испански с вашей сестрой. Выберите интересную для Гианэи тему. Интересно и важно проследить, как она будет реагировать на это. Муратов опасливо посмотрел на Гианэю. Она находилась от них шагах в тридцати, не больше. -- Мы говорим слишком громко, -- шепнул он Стоуну, -- Гианэя слышит более чем хорошо. -- Мы же говорим не по-испански. -- А кто ее знает. Может быть, она понимает. После того, что вы рассказали, я ни за что не поручусь. -- Да, это, пожалуй, верно. Толпа пассажиров, только что вошедших в вестибюль, отделила их от двух девушек. Очевидно, прибыла посадочная ракета с прилетевшего корабля или корабль внутренних рейсов. Муратов, поглощенный новостью, не расслышал сообщения диспетчера. Стоун посмотрел на часы. -- Шестая должна прибыть минут через двенадцать, -- сказал он. -- Идите к ним. -- Опасаюсь немного. Гианэя, возможно, не захочет говорить со мной. -- Вряд ли. Ваша сестра сообщала, что Гианэя еще вчера снова спросила про вас. "Я угадал, -- подумал Муратов. -- Она рисовала пейзаж Гермеса не случайно". Но Марины и Гианэи не оказалось на прежнем месте. Они куда-то ушли. Муратов отправился на поиски. С самого утра Гианэя нервничала. Это было хорошо заметно по ее движениям, голосу, выражению лица. Марина видела, что какая-то неотвязчивая мысль не дает покоя ее подруге. Как всегда, перед завтраком они отправились в ближайший плавательный бассейн. В эту эпоху гимнастические залы и бассейны являлись непременной принадлежностью каждого населенного пункта, каждого крупного дома. Но небольшие домашние бассейны не удовлетворяли Гианэю. Она любила не только освежаться, но и плавать. В это утро, словно забыв о времени, Гианэя очень долго не выходила из воды. Марина давно уже оделась и, сидя в соломенном кресле, ожидала подругу. Неутомимо и быстро Гианэя бессчетное число раз пересекала стометровую водную дорожку классически красивым кролем. И, как всегда, постепенно собралось довольно много зрителей. Редкий спортсмен Земли обладал таким отточенным стилем. С равномерной правильностью, напоминавшей машину, выходили из воды и снова врезывались в нее зеленоватые руки Гианэи. Тяжелая масса черных волос колеблющимся плащом почти закрывала гибкую фигуру девушки. В зеленой воде бассейна, ярко освещенной лучами солнца, свободно проходившими через прозрачную крышу, Гианэя выглядела как призрак. Марина хорошо помнила первое посещение бассейна, вскоре после прилета гостьи на Землю. Помнила, как неохотно Гианэя согласилась надеть купальный костюм. Большого труда стоило тогда объяснить ей жестами, что нельзя закрыть доступ в бассейн другим людям. Вспоминая ответные жесты гостьи, Марина понимала теперь, что Гианэя хотела сказать, что не видит причин, почему она должна надевать костюм, если в бассейне кто-нибудь находится. Да и сейчас, спустя полтора года, она, видимо, не понимала этого. Всем давно стало ясно, что Легерье неправильно понял поведение Гианэи в самом начале ее пребывания среди людей. Она разделась при всех не потому, что относилась к людям высокомерно или пренебрежительно, а просто потому, что так было принято среди ее соплеменников. Они не видели причин прятать свое тело от чужих взглядов. Больше часа Марина ожидала. А когда Гианэя, наконец, вышла из бассейна, у нее не было заметно никакого утомления. Казалось, что она могла бы проплыть еще столько же. Они вернулись домой. За завтраком Гианэя неожиданно попросила показать ей Селену. До сих пор ни единым словом она не пояснила причин, побудивших ее приехать в Полтаву. Город ее явно не интересовал, все три дня она почти не выходила из дому. Но просьба нисколько не удивила Марину. Она ждала ее, давно не сомневаясь, что именно прилет Шестой лунной экспедиции заставил Гианэю явиться сюда. Теперь уже не приходилось удивляться, откуда она знает. Осведомленность гостьи в земных делах перестала быть тайной. Но что могло заинтересовать ее в этой экспедиции? И непонятной была нервозность Гианэи сегодня. Длительное плавание явно имело целью успокоить возбужденные нервы. Что тревожило Гианэю? "Ну хорошо, -- рассуждала Марина. -- Допустим, она хочет встретить Шестую. В составе экспедиции нет ни одного человека, которого она знает. Результаты? О них она могла прочитать или просто спросить. Незачем было приезжать сюда из-за этого. Если она читает испанские журналы, то должна знать, что пять предыдущих экспедиций вернулись ни с чем. У нее нет причин тревожиться, даже если она действительно принадлежит к тем, кто является хозяевами разведчиков. Найдут их или нет -- это, конечно, может интересовать ее, но не может служить причиной встречать экспедицию лично". Вчера Гианэя удивила Марину внезапным вопросом, приедет ли ее брат в Полтаву? Она не прибавила: "Встречать Шестую" -- но было ясно, что спрашивала именно об этом. Марина ответила, что да, Виктор приедет. Гианэя никак не реагировала, ничем не показала, какое впечатление произвел на нее этот ответ. Можно было подумать, что она его вообще не слышала. Уже несколько раз Гианэя просила Марину познакомить ее с Виктором, но до сих пор ничто не указывало, что она знает о тождестве брата Марины с человеком, доставившим ее с Гермеса на Землю. Теперь получалось -- она и это знает! А когда Гианэя тут же стала рисовать в альбоме пейзаж Гермеса, с Виктором на переднем плане, на этот раз не скрывая рисунка, Марина окончательно убедилась в осведомленности Гианэи. Кого же хотела видеть девушка иного мира -- брата подруги или спутника в полете? Хотела ли она познакомиться с близким Марине человеком или снова встретиться со старым знакомым? Если верно второе, то на это должна была существовать какая-то причина. Может быть, не прилет лунной экспедиции, а именно предстоявшая встреча с Виктором так сильно взволновала Гианэю? Марина немедленно сообщила обо всем Стоуну. В ученом совете с большим удовлетворением встретили это известие. Вопрос Гианэи давал все основания считать, что девушка решила "открыть карты", что у полотна шарэкса она не проговорилась, а намеренно дала понять, что знает многое, чего не могла бы знать, не владея земным языком. Но тогда почему она прямо не сознается в этом? Было похоже, что Гианэя все еще чего-то опасается. Марине рекомендовали отнестись ко второму случаю "откровенности" Гианэи так же, как к первому, -- сделать вид, что она ничего не заметила. 4 В Селене Гианэя была задумчива и рассеянна. Она старалась показать интерес ко всему, что ей показывали, и это больше всего говорило о потере душевного равновесия. Было проще и естественнее держать себя как всегда, сохранять обычное выражение равнодушия, к которому все давно привыкли и на которое никто не обратил бы внимания. Гианэя явно не владела сегодня своими нервами. Следуя намеченной линии поведения, Марина предложила вернуться в Полтаву как раз тогда, когда, по времени, следовало отправиться на ракетодром, если Гианэя действительно хотела встретить Шестую. Можно было ожидать, что тут уже Гианэя вынуждена будет ответить прямо. Но гостья нашла естественно звучавший ответ. -- Вы говорили, -- сказала она, -- что город выстроен кольцом вокруг ракетодрома, а его самого мне не показали. Раз уж мы здесь, покажите и его. "Вывернулась! -- с досадой подумала Марина. -- Что за странное упрямство!" Они ездили по Селене в вечемобиле. Марина повернула руль, и машина направилась к центру. Непонятная тревога Гианэи усиливалась. Щеки девушки пылали, глаза блестели лихорадочно. Несколько вопросов, заданных Мариной, остались без ответа. Казалось, что, поглощенная своими мыслями, Гианэя ничего не слышит. Но когда они вошли в вестибюль вокзала космопорта, Гианэю точно подменили. Она оживилась и сама засыпала Марину вопросами. Ее лицо приняло обычную окраску, и только блеск глаз показывал, что тревога еще не покинула Гианэю. И вдруг (Марина не поверила своим ушам) Гианэя спросила: -- Сколько человек участвовало в Шестой лунной экспедиции? Слово "экспедиция", на языке Гианэи, впервые коснулось слуха Марины. Она догадалась о его значении по смыслу фразы. "Что же теперь делать? -- подумала она. -- Продолжать прежнюю тактику уже невозможно. Гианэя в третий раз сбрасывает маску. Не замечать этого и сейчас значит открыть ей мою игру. И нельзя же оставить ее вопрос без ответа. Надо принять вызов". -- Откуда вы знаете об этой экспедиции? -- спросила Марина, пристально взглянув на подругу. Натренированная память помогла точно повторить новое слово. Гианэя нисколько не смутилась. -- Вы же сами говорили мне об этой экспедиции, - ответила она невозмутимо. Это было явной ложью, такого разговора никогда не было, Марина помнила это точно. "Так! -- подумала она. -- Гианэя способна не только к притворству, но и ко лжи. Выходит, что в их мире мораль находится не на высоком уровне". -- Я не помню, -- сказала она вслух, -- чтобы когда-нибудь говорила вам о Шестой лунной экспедиции. А почему она вас может интересовать? Ответа не последовало. Гианэя предпочла прибегнуть к обычному молчанию. Марина напряженно думала, как поступать дальше. Она хорошо знала, что бесполезно настаивать на ответе. Промолчав один раз, Гианэя уже не изменит своего решения -- она будет молчать и дальше. По всем признакам, Гианэя собирается бросить притворяться ничего не знающей. Так пусть же все идет по ее инициативе! -- Мы будем ждать прилета Шестой экспедиции? -- спросила Марина как ни в чем не бывало. -- Да, -- ответила Гианэя. Этим коротким словом она признавалась, что специально для встречи Шестой приехала в Полтаву. Не могла она не понимать, что смысл ее слов ясен для Марины. И не боялась этого. "Что ж, пора уже! -- думала Марина. -- Знать язык и не говорить на нем очень трудно. Гианэя, наверное, истосковалась по свободному разговору. Играть роль полтора года более чем достаточно". -- Здравствуйте! -- раздалось позади них. Гианэя так стремительно обернулась, что не могло быть никакого сомнения, -- она узнала голос, который слышала полтора года назад. Радость осветила ее лицо. -- Наконец-то! -- сказала она с полной откровенностью, протягивая Муратову руку опять первой, как сделала это при расставании и чего никогда и ни с кем не делала. -- Почему вы так долго не появлялись? Я просила Марину. Четвертый раз! В несколько дней Гианэя, словно вознаграждая людей Земли за свое долгое молчание, "раскрывалась" с ошеломляющей быстротой. Муратов понял, что она сказала. -- У меня не было времени, -- ответил он, с трудом подбирая слова. -- Я очень рад видеть вас. Марина улыбнулась его произношению. Гианэя не улыбалась. Она не выпускала его руки и смотрела прямо в глаза тем же пристальным взглядом, как тогда, в выходной камере звездолета, точно собираясь что-то спросить или сказать. И молчала. Но она видела, что Муратов понимает ее язык. Что же мешало ей задать вопрос? -- Мне жаль, -- сказал он, так и не дождавшись ни одного слова с ее стороны, -- что я не мог раньше исполнить ваше желание. Помня совет Стоуна и действительно испытывая затруднение в подборе слов, он, будто нечаянно, вставил в свою фразу несколько испанских. Гианэя не переспрашивала. И по ее лицу нельзя было определить, удивил ли ее испанский язык в устах Муратова или нет. -- Вы были у нас? Муратов понял, что она имеет в виду Полтаву. "Она хочет спросить, видел ли я ее рисунок в альбоме", -- подумал он. -- Да, был. Гианэя отпустила его руку. Ему показалось, что в ее темных глазах промелькнуло разочарование. Чего же ожидала от него Гианэя? Ему стало совершенно ясно, что пейзаж Гермеса, эпизод, касавшийся их обоих, был нарисован и оставлен открыто на столе специально для того, чтобы он мог увидеть его. Это не только не было случайностью, но имело определенный смысл, должно было что-то сказать ему. И Гианэя ожидала ответа. Он почувствовал досаду на самого себя за то, что не сумел догадаться, не понял ее мысли. Тот факт, что человеку одной планеты чрезвычайно трудно постичь мысли и намерения человека другой, не служил оправданием в его глазах. Он должен, обязан был более вдумчиво отнестись к рисунку, попытаться понять, что она хотела сказать. И, не сделав этого, он, возможно, испортил свои шансы на откровенность Гианэи. -- Я видел ваш рисунок, -- сказал он, со смутной надеждой что-то поправить и еще чаще оснащая свою речь испанскими словами. -- Вы замечательно рисуете. Она отвернулась с таким откровенно пренебрежительным видом, что Муратов смутился и мысленно выругал сам себя. Начало возобновления старого знакомства складывалось явно не в его пользу. Голос диктора сообщил о приземлении посадочной ракеты с корабля, прибывшего с Луны. Это и был тот корабль, которого они ожидали, -- Шестая лунная экспедиция. Марина перевела сообщение Гианэе. -- Вы так и не ответили мне, -- спросила гостья, -- сколько человек участвовало в этой экспедиции? -- Восемнадцать. -- Прибыли только они? Других пассажиров нет в посадочной ракете? Пятый раз! Слова "посадочной ракете" Гианэя сказала по-испански. Марина не решилась ответить на том же языке. Стоун рекомендовал ей сугубую осторожность. Гианэя могла произнести два испанских слова нечаянно, сама того не заметив. Она была взволнована с самого утра, не владела собой. -- Не знаю, -- ответила Марина на языке Гианэи. -- Думаю, что других пассажиров нет. Это корабль особого назначения, только для экспедиции. Настойчивость Гианэи все больше удивляла Марину. Зачем ей надо знать такие подробности? Посадочная ракета опустилась недалеко от вокзала. Подали трап, и один за другим на землю спустились пассажиры. Их было хорошо видно. -- Я сейчас вернусь, -- сказал Муратов. -- Подождите меня на этом месте. Он пошел навстречу Сергею. Марина заметила, что Гианэя про себя считает вы ходящих из ракеты. Когда вышел последний, восемнадцатый, она вздохнула явно облегченно. Получалось, что девушку иного мира тревожил вопрос: все ли вернулись с Луны? Муратов и Синицын встретились на половине дороги, -- Итак, -- сказал Виктор, -- снова ни с чем? -- Как видишь! -- недовольным тоном ответил Сергей. -- Это что же, по выражению твоего лица я должен видеть? -- Знаешь ведь, -- Синицын не улыбнулся шутке товарища. Его лицо оставалось хмурым. Муратов внимательно посмотрел на друга. -- Стоун сказал, что эта экспедиция последняя. -- Знаю. И не согласен с их решением. -- Вас встречает Гианэя, -- сказал Муратов, уверенный, что эти слова поразят Синицына. Но он ошибся. На лице Сергея ничего не отразилось при этом известии. -- Зачем ей это понадобилось? -- спросил он равнодушно, явно не интересуясь ответом. -- Загадочная история. -- Муратов коротко рассказал о последних событиях, связанных с Гианэей. Синицын и тут остался равнодушным. -- Об этом стоит подумать, -- только и сказал он. -- Знаешь что, Витя, не говори со мной о Гианэе. Меня раздражает даже звук ее имени. Я не знаю причин ее молчания, но когда подумаю, что стоит ей захотеть... К прибывшим подошел Стоун. -- Ты где остановился? -- поспешно спросил Синицын. -- Ага! Я приду к тебе сегодня вечером, часам к восьми. И тогда мы подробно поговорим обо всем. А сейчас, извини, некогда. Муратов отошел. Хотя он сам не участвовал ни в одной из шести экспедиций, неудача товарищей неприятно действовала на него. Ведь именно он вместе с Сергеем вычислял траектории спутников-разведчиков, именно они оба пришли к выводу, что спутники на Луне, в районе кратера Тихо. И вот шестая неудача подряд! Неужели произошла ошибка? Нет, не может этого быть! Расчеты неоднократно проверялись другими людьми. Таких коллективных ошибок не бывает. Спутники на Луне! Так почему же не удается найти их? Муратов понимал раздраженное состояние Сергея и его антипатию к Гианэе. Она была человеком, который мог одним словом разрешить загадку. Она должна была знать! Она знала! И молчала, равнодушно наблюдая за тщетными усилиями людей Земли. Это действительно могло вызвать не только антипатию, но и ненависть у людей, годы затративших впустую. Муратов понимал это, но сам не мог настроить себя против Гианэи. Она ему нравилась, была симпатична, несмотря ни на что. Он настойчиво заставлял себя думать, что причина молчания Гианэи кроется в ее воспитании, во взглядах и представлениях ее мира. Она просто не понимает, чего хотят от нее люди Земли. Разговор между Мариной и Гианэей, который он несколько минут назад слышал, неопровержимо доказывал, что Гианэя интересуется результатами лунных экспедиций, что не случайно оказалась она в Селене именно сегодня. "Знает, все знает!" -- Он медленно подошел к девушкам, стоявшим там же, где он их покинул. И неожиданная мысль пришла ему в голову, заставив его на мгновение остановиться. "А что, если спросить Гианэю прямо? Она обрадовалась моему появлению, относится ко мне явно не так, как относится к другим людям. Мои испанские слова она восприняла, как будто ожидала их от меня, и даже не пыталась притвориться непонимающей. Рискнуть?" Он чувствовал, что напрасно задает себе этот вопрос, что решение им уже принято. Нет никаких сил сдерживаться и чего-то ждать. Стоун и ученый совет чрезмерно осторожны. Что плохого может произойти? Ну не ответит -- и только. "Э! Будь что будет!" -- подумал он. -- Гианэя! Я очень прошу вас ответить мне на один вопрос. -- От волнения Муратов не заметил, что говорит целиком по-испански. -- Он очень важен для всех нас и особенно для меня лично. Вы должны ответить, если вы мне друг. Искусственные спутники, направленные к нам вашими соотечественниками, находятся сейчас на Луне? Марина в полной растерянности но с тайной радостью услышала этот неожиданный вопрос. Ее брат решительно и просто разрубал завязавшийся узел. Гианэя опустила голову. Она поняла все, что сказал Виктор, и не скрывала, что поняла. Было видно, что в ней происходит какая-то мучительная борьба. А когда, наконец, она подняла голову и посмотрела на Виктора, он увидел, что глаза гостьи полны слез. Никто никогда не видел, чтобы Гианэя плакала. -- Да, -- ответила она едва слышно. Муратов перевел дыхание, волнение душило его. -- Почему вы молчали? -- спросил он, с трудом справляясь с голосом. -- Вы же знали, как это важно для нас. Она ответила еще тише: -- Я боялась. Я хотела сказать давно, но вы все не появлялись. Но теперь я не боюсь больше. Я давно поняла, что Рийагейа был прав. Я погубила себя, но спасаю вас. Гианэя говорила по-испански совершенно свободно. Но не только Марина, но и Виктор сразу понял, что она знает не современный испанский язык. "Очень важно выяснить, когда в Испании говорили так, как говорит Гианэя", -- подумала Муратова. 5 Седьмая экспедиция на поиски таинственных спутников-разведчиков собралась быстро. Теперь, больше чем когда бы то ни было, следовало торопиться. Там же, на ракетодроме, после долгого и томительного молчания Гианэя прибавила несколько слов, имевших огромное значение для космической службы. Ответив, вероятно, неожиданно для самой себя, на вопрос Муратова, Гианэя заторопилась уехать. Она явно опасалась дальнейших вопросов с его стороны, быть может, жалела о своей откровенности, была расстроена и сильно взволнована. Муратов проводил их до вечемобиля. Он понимал, что нельзя спрашивать Гианэю ни о чем, она не ответит больше ни на один вопрос. А ему хотелось, и было очень нужно, задать ей этот вопрос, единственный и чрезвычайно важный. И вдруг Гианэя сказала сама, сказала именно то, что он хотел спросить. Уже сидя в машине, она протянула ему руку, впервые ответила на пожатие. -- Я должна предупредить вас, -- сказала она так тихо, что он едва расслышал. -- Будьте очень осторожны. Наши, -- она произнесла длинное слово на своем языке, очевидно означающее "спутники", или другое, более правильное, название разведчиков, -- опасны, и к ним нельзя приближаться. Уничтожьте их. И торопитесь, торопитесь! Она откинулась на сиденье и закрыла глаза. Вздохнула так глубоко, что ему послышался звук, похожий н, а стон. Страдальческие складки легли у ее губ, и все лицо Гианэи показалось вдруг постаревшим. -- Поезжайте же! -- шепнула она Марине. Вечемобиль умчался. Виктор остался один. Он долго смотрел вслед машине. Сердце успокаивалось, билось ровней и медленней. Итак, полный успех! Порыв, необдуманный и рискованный, дал неоценимый результат. Спутники на Луне, и Гианэя сама советует уничтожить их, не приближаясь к ним. Уничтожить! Только сейчас он вспомнил, что забыл спросить самое главное -- где надо искать спутники, в каком месте расположена база. Но вряд ли Гианэя знает это. А если знает, то скажет потом. Она ответила на основной вопрос. Одно дело -- искать, не имея уверенности, что спутники на Луне, и совсем другое, когда такая уверенность есть. Муратов отправился искать Стоуна. Председатель ученого совета и участники Шестой экспедиции еще не уехали из космопорта. Сообщение Муратова было встречено всеми с удивлением и радостью. -- Вы правильно поступили, -- сказал Стоун, -- Видимо, мы переосторожничали. Надо было спросить раньше. -- Это верно, -- ответил Муратов, -- но спросить должен был именно я, а не кто-нибудь другой. Гианэя сказала такую фразу: "Я давно хотела сказать, но вы -- (то есть я, - прибавил Муратов) -- все не появлялись". Она почему-то хотела сказать именно мне. -- Как можно скорей надо начинать сначала, -- сказал Стоун. -- Теперь можно не разбрасываться, а искать только в кратере Тихо. Слова Гианэи подтверждают правильность вычислений. Будем им верить. Плохо, что мы не уничтожили спутники на их орбитах сразу, как хотели. -- По-моему, это не плохо, а как раз хорошо, -- заметил Синицын. -- Надо уничтожить не только спутники, но и их базу. А тогда мы даже не подозревали о ее существовании. -- Уничтожить просто, -- сказал кто-то из состава Шестой экспедиции. --