существлял насилие? Люди, владевшие высочайшей техникой, существа, свободно перелетавшие с одной планеты на другую! Это казалось немыслимым, невозможным, но это было фактом! -- Здесь что-то не то! -- сказала все та же Марлен Фрезер. -- Ни Гианэя, ни Мериго не знают всех причин. Насилие одного человечества над другим абсолютно не возможно на том уровне, на котором стоит человечество Гианэи. Это исключено. Видимо, здесь проявилась злая воля сравнительно небольшой группы. Не следует делать поспешных выводов и судить обо всем народе Гианэи по поведению такой небольшой группы, оторванной от своего человечества. Мне кажется, Первенцев прав: мы столкнулись с высокоразумными существами, стоящими на тех же позициях, на которых стояли американские капиталисты в середине двадцатого века, готовившие гибель человечества в термоядерной войне. Моральный уровень один и тот же. В данном случае это были конквистадоры, не более, направившиеся на поиски новых планет и ожесточившиеся в разлуке с родиной. А может быть, у этих людей с самого начала не было уже ничего общего с их народом в целом. Это могли быть люди, изгнанные со своей планеты. Но даже среди них, что мы видим на примере Рийагейи, появились уже прогрессивные веяния. Гианэя не знала, где находится первоначальная родина. Тем более этого не знали четверо. Но можно было надеяться, что в архивах "ненавистных" остались указания. Мериго говорил, что, уничтожив пришельцев, его соплеменники не тронули ничего, что принадлежало "ненавистным". Неожиданно представившаяся возможность завязать сношения с двумя человечества ми иных планет не могла быть упущена. И люди деятельно готовились к первому этапу -- полету на родину четверых. Лететь должны были два корабля: тот, на котором прилетели четверо, и другой, спешно строившийся на Земле. Старт был намечен ровно через год. Гианэя почему-то не любила радиофонов. И Муратов нисколько не удивился, получив от нее письмо, хотя она и жила сейчас в том же городе, что и он. В этом письме Гианэя просила Виктора прийти к ней сегодня вечером. Она и раньше часто приглашала его, и в этом также не было ничего необычного. Тогда, после неожиданного обморока, Гианэя сразу покинула Пиренейский полуостров. С тех пор Муратов ее не видел, да и прошло только полторы недели, Причина обморока стала ясна после рассказа Мериго. Погибли все, кого знала Гианэя, в том числе ее родители и сестра. Люди Земли жалели Гианэю, но оправдывали образ действий народа четверых. Жестокое насилие требовало отмщения, нельзя было ожидать великодушия от столь долго угнетаемого народа. Расправа справедлива и была вызвана самими "ненавистными". Само это название говорило о многом. Но горю Гианэи все сочувствовали. Гостью любили, в ней было много хорошего. Теперь ясно было, что Гианэя испорчена воспитанием, жизнью с момента рождения среди убежденных колонизаторов. Очевидное влияние на Гианэю личности Рийагейи доказывало, что в этой девушке существует бессознательное стремление к благородству и справедливости. И было ясно, что она сильно изменилась за полтора года, живя в коммунистическом обществе Земли. Мериго требовал смерти Гианэи. Он настойчиво просил, чтобы "ненавистную" отдали ему и его трем товарищам, очевидно для расправы. Приговор был вынесен его народом, и он видел свой долг в том, чтобы выполнить этот приговор. Люди не согласились с таким требованием. Мериго рассказали о поступке Рийагейи, постарались убедить четверых, что Гианэя больше не враг. Они настаивали на своем. Гианэя была нужна, ее хотели убедить лететь на родину четверых, где она родилась, и помочь найти путь к настоящей родине -- планете, которую она не знала . В споре с Мериго людьми руководили иные чувства, но и этих соображений было достаточно, чтобы не отдавать ее Мериго. Ему сказали и об этом. И снова он не согласился: ненависть была сильнее голоса разума. Обе стороны так и остались при своем мнении. За безопасность Гианэи на планете четверых не беспокоились, ее сумеют защитить в любом случае, но в согласии гостьи многие сомневались, Муратов решил выяснить этот вопрос, воспользовавшись приглашением Гианэи. Он пришел точно в назначенное ею время. Гианэя была одна. Первое, что бросилось в глаза Муратову, была необычная одежда девушки. На ней снова оказалось золотое платье, в котором она впервые явилась людям на Гермесе. Он увидел небольшой столик, сервированный на двоих. Два бокала были наполнены золотистым напитком. Марины не было, и, видимо, Гианэя и не ждала ее прихода. -- Я попросила ее оставить меня одну на весь вечер, -- ответила Гианэя на вопрос Виктора. -- О том, что вы придете, она не знала. Гианэя жестом пригласила его сесть напротив нее. И Муратов вдруг почувствовал, что предстоящий разговор будет необычным. -- Вот, -- сказала Гианэя, протягивая ему два толстых альбома. -- Здесь мои рисунки, относящиеся к планете, откуда я прилетела к вам. Возьмите их и передайте тем, кто полетит туда. Пусть они узнают, как выглядит природа и люди этой планеты. -- Значит, вы сами не полетите? -- спросил Муратов. -- Нет, -- со странным ожесточением ответила Гианэя, -- я навсегда останусь здесь. -- Может быть, вы перемените решение, если узнаете, что мы собираемся отыскать путь на вашу первую родину? -- Что в ней? Я ее никогда не видала, не знаю и буду там чужой. Рийагейа говорил, что на родине все изменилось, все стало другим. -- Он был там? -- Нет. Но Рийагейа все знал. Он был большой ученый. Я рада теперь, что он умер. Муратов положил руку на руку Гианэи, лежавшую на столе. Она вздрогнула, но не отстранилась. -- Поверьте, -- сказал он, -- меня очень огорчает ваше несчастье. Всей душой я сочувствую вам. Глаза Гианэи блеснули ненавистью. -- Не смейте говорить так, -- сказала она резко. -- Вы оправдали зверскую расправу этих дикарей. Вы не казнили их, Впрочем, -- Гианэя неожиданно рассмеялась. Муратов содрогнулся -- сколько затаенной боли было в этом смехе, -- вы не казнили и меня, хотя имели все основания это сделать. Отправляя меня на астероид, Рийагейа был уверен, что я иду на смерть. -- Он? -- Что же вас удивляет? Мы не знали, какими стали люди Земли. Книги, привезенные первыми, кто посетил вас, говорили о другом. Я все их прочла. -- Но если Рийагейа был уверен, что вы идете на смерть, то зачем же он высадил вас на Гермесе? -- Потому, что не мог убить своей рукой. -- Гианэя наклонилась в сторону Муратова. Ее глаза затуманились, и она долго молчала, видимо вспоминая прошлое. Потом заговорила отрывисто, не думая о связи своих слов, часто непонятно: -- Все спали. Рийагейа не будил экипаж, хотя было давно пора. Он очень мучился. Жалость, но не колебания. Он решил твердо. Второй корабль не летел за нами. И не было третьего. Прошло бы много времени. Он разбудил меня. Я еще ничего не подозревала. Не думала. И он сказал мне. Никогда не забуду его лица. Нет, я его не отговаривала. Я понимала, что это бесполезно. Его убеждения были всем известны. И он сказал мне, что остальные члены экипажа решили казнить его, как только корабль опустится на Землю. Они ему не доверяли. Он просил меня уйти. Уйти? Куда можно уйти с корабля в космосе? Мы долго летели, совершая круги. Я смотрела на него, спокойного, решившегося бесповоротно. Я знала, что если он не найдет того, что ищет, он все равно выполнит то, что решил. Но ему очень трудно было убить меня. Я давно знала, что Рийагейа любит меня как дочь. Он не мог убить меня своей рукой. Не мог. И сам же послал на смерть. Он был уверен. Мне пришлось подчиниться. Он сказал мне: "Я знаю, что спасаю человечество Лиа. Но не надо, чтобы они знали об этом. Молчи, если останешься живой. Молчи и перед лицом смерти". Я обещала молчать. В тот момент я готова была исполнить любое его желание. Последнее перед страшной смертью. Она закрыла глаза рукой. -- Вы любили его? -- спросил Муратов после долгого молчания. -- Не знаю. Я была слишком молода. А сейчас я стара. Я старше всех. Ведь никого не осталось из моих современников. Всех убили эти... -- она низко опустила голову, чтобы скрыть слезы. Всеми чувствами Муратов был на стороне Мериго и его народа. Но в этот момент он понял, что можно ненавидеть тех, кому сочувствуешь. Его наполняла острая жалость к Гианэе, ни в чем не повинной, несущей на себе последствия поведения других, в среде которых родилась. -- Вы очень похожи на него, Виктор, -- сказала Гианэя, -- потому я попросила вас прийти сегодня. -- Я рад, если могу хоть этим облегчить ваше горе, -- ответил он. То, что она рассказала, побуждало его задать ей много вопросов, но он понимал, что они будут неуместны. Пусть говорит сама. Гианэя подняла голову. Слез не было в ее глазах, она улыбалась даже, но он знал, что это только маска. -- Вы хотите что-то спросить у меня? -- Если вы не возражаете. -- Спрашивайте. -- Почему Рийагейа был так непоследователен? Из ваших слов ясно, что он понимал: люди Земли ушли вперед, они не такие, как прежде. Почему же он думал, что вы идете на смерть? -- Объяснение этому надо искать в нашей истории, - ответила Гианэя совсем спокойно. -- Когда-нибудь вы ее узнаете. Я верю, что вы достигнете нашей родины. Ваше развитие шло быстрее, чем это было у нас, и даже Рийагейа не предвидел этого. Я поняла это на Земле. Я не буду рассказывать, Виктор. Сейчас я не могу это сделать. Я так же, как Рийагейа, была убеждена, что люди Земли убьют меня. И, отправляясь на астероид, оделась на смерть. -- Значит, это платье?.. -- Погребальный наряд. В золотой цвет одевают умерших и осужденных на смерть. -- Зачем же вы надели его сегодня? -- Я хороню свою молодость. Ему почудилось, что она говорит неискренне. Неясная тревога медленно поднималась в нем. Он заставил себя непринужденно улыбнуться. -- Но, оказавшись среди нас, вы поняли, что вам ничто не грозит? -- Не сразу. Слишком сильны были понятия, привитые с детства, и отчасти влияние прочитанного о Земле. Может быть, книги были неудачно выбраны. Не знаю. Когда вы перенесли меня на свой корабль, я подумала: "Странное совпадение". -- В чем? -- У нас есть обычай. Когда мужчина берет себе жену, он переносит ее в свой дом на руках. Я подумала: "Рийагейа мог бы это сделать для жизни, а этот, столь похожий на него лицом, делает то же, но для смерти". Она замолчала, потом сказала: -- Мне самой странно теперь, но я была уверена в смерти на Земле. И готовилась спуститься с вашего корабля прямо на костер. Меня пугала такая смерть. -- Почему на костер? -- У нас такая казнь. И я читала, что на Земле тоже была такая. Потом я поняла, что даже Рийагейа ошибся; вы лучше нас, ваша жизнь светла и прекрасна, что я должна закончить начатое Рийагейей, что он освободил бы меня от данного слова, если бы знал. -- Взгляд Гианэи остановился на часах, стоявших в углу комнаты. Муратов навсегда запомнил, что они показывали ровно десять. -- Поздно, пора кончать нашу беседу, -- Гианэя протянула руку и взяла свой бокал. Муратов не шевельнулся. -- Я пью, Виктор, за вашу родину, за ее счастливую жизнь. Одно время я думала, что она станет и моей третьей родиной. -- А разве это не так? -- Нет. Между мною и вами легла пропасть. Может быть, я рассуждаю неверно и вы правы. Но я ничего не могу поделать с собой. Я боролась, Виктор, иначе я позвала бы вас раньше. Простите меня. Тревога и смутное подозрение превратились в уверенность. Муратов отчетливо понял, что должно сейчас произойти, что означает золотое платье Гианэи. Он вскочил, опрокидывая кресло. -- Остановитесь! Его рука, протянувшаяся, чтобы схватить руку Гианэи, опоздала на долю секунды. Гианэя проглотила содержимое бокала. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1 На веранде, увитой зеленью дикого винограда, за небольшим круглым столиком сидели два человека. Один, высокого роста, с зеленым оттенком кожи, с очень узкими, словно прищуренными глазами, явно был соотечественником Гианэи. Другим был Виктор Муратов. Разговор шел на языке Гианэи. -- Жаль, что мы опоздали, -- говорил человек с узкими глазами. -- На несколько часов раньше, и в отношении здоровья Гийанейи не было бы сомнений, вернее их было бы меньше. -- Вы явились удивительно вовремя, -- сказал Муратов. -- Все произошло, как в сказке. Мне и сейчас иногда кажется, что это сон -- и корабль и вы, Вийайа. -- Он улыбнулся, позволив себе эту шутку. Чувство неловкости не покидало его. Странные глаза Вийайи взглянули на него пристально. -- Почему вы стесняетесь меня? -- спросил он. -- И не только вы. И почему не хотите обращаться ко мне на "ты"? У нас уже давно нет иного обращения. -- Нас приучила к этому Гианэя, -- ответил Муратов. -- До вашего прилета мы и не знали местоимения "ты" на вашем языке. -- Но теперь вы его знаете. Муратов смущенно молчал. Он мог бы многое сказать своему собеседнику, но понимал, что для Вийайи его объяснения покажутся странными и даже просто бессмысленными. Посещение Вийайи было неожиданным для Муратова, хотя он и знал, что все прилетевшие на удивительном корабле испытывают к нему особую симпатию, и понимал, отчего эта симпатия возникла. Причиной было все то же внешнее сходство Муратова с ними, то, что притягивало к нему Гианэю. Приди к нему кто-нибудь другой из экипажа корабля, Муратов бы не смутился, но Вийайа... Гости находились на Земле уже вторую неделю. Стали известны причины, побудившие их прилететь, имена и биографии космонавтов, история их родины. Люди Земли знали не только то, где находится планета, но и как она выглядит. Космонавты привезли с собой все, чтобы как можно полнее и подробнее рассказать о себе. И земляне знали, что Вийайа, даже на той планете, опередившей Землю в науке и технике, считался величайшим ученым. Не удивительно, что Муратов чувствовал смущение в обществе такого человека. Но Вийайа не понимал его состояния. Он сказал, первым переходя на "ты": -- Я приехал провести с тобой вечер. Неужели ты хочешь, чтобы я пожалел об этом? -- Пусть будет по-твоему, -- согласился Муратов. Но согласиться -- это еще не значит сразу перейти к делу. Муратов мучительно искал какой-нибудь естественный вопрос, но ничего не приходило в голову, Вийайа заговорил сам. -- Странно получилось, -- сказал он. -- С двух планет люди спешили на помощь Лиа, Земле, я хотел сказать. И не знали, что никакая помощь вам не нужна. Муратов обрадовался теме разговора. Здесь он многое мог спросить у Вийайи. . -- Нас очень удивляет, -- сказал он, -- что сообщники Лийагейи не сразу пустили в ход излучение. Зачем им понадобилось оставлять спутники возле Земли, строить лунную базу и только при вторичном прилете осуществлять свой план? -- Об этом меня уже спрашивали, -- ответил Вийайа. -- Это объясняется несколькими причинами -- техническими и психологическими. Они искали планету для колонизации. Но не знали, удастся ли такую найти. И, улетая на поиски, не согласовали своих действий с теми, кто остался. В вашем эксплуататорском обществе властвовал индивидуализм. Коллективные действия были по самой своей сущности чужды господствующим классам. Это во многом способствовало их гибели. -- ("Когда он успел узнать все это", -- подумал Муратов. ) У нас, как это ни странно покажется тебе, коллективизм был свойствен касте господ. Они привыкли согласовывать свои действия между собой. Это, в совокупности с другими причинами, затрудняло у нас освобождение. Решив применить к человечеству Земли излучение, как вы это удачно назвали, они должны были вернуться и получить согласие остальных. Это первая причина. Вторая -- чисто техническая. Убегая с нашей планеты, они захватили с собой все имевшиеся в то время космические корабли. На одном из них находились те две ракеты, которые вы нашли и уничтожили. Других у них не было, и сделать их на промежуточной планете, где не существовало никаких заводов, было невозможно. -- ("Гианэя сказала правду", -- подумал Муратов.) -- Эти ракеты предназначались для других целей. И естественно, на них не было никаких излучателей. И на корабле их также не было. Тогда они смонтировали эти излучатели на Луне. Но не было вещества, являвшегося основой излучения. Нужно было вернуться за ним. Они нашли выход в том, что оборудовали базу на Луне. Вы ошибаетесь, думая, что эта база служила для зарядки двигателей. На базе синтезировалось вещество, нужное для излучателей. И по мере изготовления погружалось на ракеты. Но синтез требовал длительного времени. -- Сколько? -- Не могу точно сказать, но не меньше ста ваших лет. В общем, для них все сложилось удачно. Задумав свой план, они имели время вернуться и сообщить о нем остальным. -- Значит, они были у нас сто лет тому назад? -- Приблизительно. Муратов вспомнил все предположения и гипотезы относительно времени, когда появились возле Земли спутники-разведчики. Сначала их появление относили к 1927 году, потом к временам империи Карла Пятого. По словам Гианэи, они появились в конце двадцатого века. Получалось, что наиболее правильным было первое предположение. -- Почему же их никто не заметил? -- спросил Муратов. -- Сам корабль невидим для ваших глаз, -- ответил Вийайа. -- А люди? Немного надо, чтобы скрыть разницу. "Да, он прав, -- думал Муратов. -- Земная одежда, сильный загар, очки, и никто ничего не заподозрит". -- А язык? -- спросил он. -- Ступив на землю, они не могли ни с кем говорить. Лицо Вийайи омрачилось. -- Это одно из темных пятен, -- сказал он. -- Но ты, Виктор, уже знаешь нравственный облик этих людей. И это не должно удивить тебя. Они захватили в плен человека Земли. От него узнали язык и все, что было им нужно знать. Кто он был, этот первый, увидевший пришельцев иного мира? Вряд ли вам удастся установить теперь его имя. Но знакомство дорого обошлось этому человеку. Они не могли допустить, чтобы он оказался на свободе и мог рассказать о них. Муратов не задал вопроса. Все было ясно. -- Как согласовать, -- спросил он, меняя тему разговора, -- высокую технику на вашей планете ко времени отлета эскадрильи Рийагейи с существованием касты господ? -- Видимо, дело в том, -- ответил Вийайа, -- что продолжительность жизни человека различна на наших планетах. Мы живем в шесть раз дольше вас. Это ускоряет технический прогресс и замедляет общественный. С возрастом люди становятся консервативнее. -- Понимаю, -- сказал Муратов. Давно уже стемнело. На безоблачном небе мерцали созвездия, с детских лет хорошо знакомые Виктору, привычные для него сочетания блестящих точек. Но для Вийайи и его товарищей эти созвездия были чужды. Они только полторы недели назад впервые их увидели. Впервые, потому, что вид звездного неба с борта космического корабля и с поверхности планеты, сквозь ее атмосферу, различен. Вийайа встал и подошел к перилам веранды. -- Посмотри, Виктор, -- сказал он, -- вот солнце нашей планеты! Муратов увидел тусклую оранжевую звездочку, затерянную среди других. Он даже с трудом нашел ее по указаниям Вийайи. Но его нисколько не удивила легкость, с которой сам Вийайа отыскал эту крохотную точку на чужом ему небе. Экипаж корабля не мог "потерять" свое солнце. Солнце иного мира! -- Я знаю, -- сказал Вийайа, -- вы будете у нас. И может быть, очень скоро. Наши планеты рука об руку пойдут по бесконечному пути жизни и разума. Муратов подумал о Гианэе. Эта звездочка, слабо мерцающая на небе Земли, была и ее солнцем, которого она никогда еще не видела. -- Интересно, как воспримет Гианэя ваш мир? -- задумчиво спросил он. -- Этот вопрос ясен, -- ответил Вийайа. -- Гийанейа подготовлена к нашей жизни длительным пребыванием в вашем мире. Если Лииагейа никогда не войдет в нашу жизнь полноправным ее членом, то Гийанейа сделает это легко. Она подготовлена! И, кроме того, очень молода. -- А если нет? -- Ты имеешь в виду моральную старость? -- Она прошла через смерть, -- уклончиво ответил Муратов. Вийайа внимательно посмотрел на него. -- Я понимаю, -- сказал он, -- что заставляет тебя и вообще вас всех беспокоиться о Гийанейе. Но поверь мне, Виктор, придет время, когда Гийанейа будет благодарна вам за то, что вы не дали ей совершить великую ошибку. Муратов ничего не ответил. Воспоминания о трагическом вечере снова овладели им. Он знал, что никогда не забудет ни одной подробности. И за несколько секунд молчания вновь пережил все... Гианэю спасли две случайности. Вернее, три, если учесть, что принятый ею яд действовал не мгновенно. Первой случайностью было то, что о намерении Гианэи догадалась Марина Муратова. И, подчинившись желанию гостьи, оставив ее одну, тут же сообщила обо всем Стоуну. Помешать Гианэе не успели, да этого и нельзя было сделать, но успели ее спасти. Роковой исход был приостановлен, смерть временно отступила. И тогда явилась на сцену вторая случайность: как раз в этот вечер к Земле подлетел корабль Вийайи!.. Муратов тряхнул головой, отгоняя воспоминания. -- Когда вы думаете разбудить ее? -- спросил он. -- Только на нашей родине. Так лучше. Гийанейа быстро освоится у нас. И станет такой же, как все наши женщины. Вы хорошо подготовили ее, -- повторил он еще раз. Муратов задумался. Он верил в мудрость и опыт своего собеседника и радовался за науку Земли, сумевшую, пусть на время, закрыть перед Гианэей двери смерти. Со всеми противоречиями своей сложной натуры эта девушка была ярким доказательством, что нет врожденных пороков, врожденных ненависти и зла. Все зависит от того, где и когда живет человек, зависит от среды, формирующей его взгляды и характер. -- Я до сих пор не знаю, как вы называете свою планету, -- сказал Муратов, всматриваясь в звездное небо. - Мы зовем ее Гийанейа, -- ответил Вийайа. Звездолет гаиаиейцев появился на небе Земли, когда на востоке Европы приближался вечер. Он был замечен сперва локаторами лунных станций и искусственных спутников, бесстрастно сообщивших о приближении металлического тела более трех тысяч метров длиною. Потом его рассмотрели в телескопы и убедились, что это не астероид, а космический корабль неведомой на Земле конструкции. Тревоги, сопутствующей совсем недавно появлению корабля Мериго, на этот раз не возникло. Все сразу поняли, что приближается корабль соотечественников Гианэи. На Земле знали о миссии, возложенной на Лийагейю, знали, что он вернулся на свою родину. Нетрудно было заключить, что именно он и указал своим соотечественникам путь к Земле. И почти у всех мелькнула правильная догадка о причине прилета этого корабля. Он приближался к Земле быстро и уверенно. Еще не начало темнеть, когда на территории местности, прежде называвшейся Западной Украиной и Польшей, его увидели невооруженным глазом. Тонкая, длинная полоска с заостренным концом появилась на небе. Ее форма могла бы походить на остро очиненный карандаш, если бы корабль был короче. Но его длина настолько превосходила толщину, что гость из космоса выглядел просто чертой, проведенной в небе острием рейсфедера. На расстоянии двухсот километров от поверхности Земли "черта" остановилась. К этому времени ее размеры были установлены точно -- три тысячи триста двадцать метров в длину и только пятнадцать метров в поперечнике. Корпус корабля был круглым. Летающая игла! Очень тонкая игла! От нее отделилась крохотная, видная только в оптические инструменты "черточка" посадочного аппарата. Отделилась сразу, как только корабль замер неподвижно. Это производило впечатление, что экипаж корабля почему-то очень торопится. И еще это говорило о том, что космонавты хорошо знают, куда они прилетели, знают, что на Земле их не ждет опасность. В противном случае они облетели бы Землю, рассмотрели ее с высоты, как-то подготовились к высадке. Ничего этого они не сделали. Стремительно подлетели к Земле и так же стремительно послали на нее десант. Так могли поступить только соотечественники Гианэи, заранее информированные о физических свойствах планеты. Догадка была верной. Навстречу посадочному аппарату вылетели два планелета. Ближайший ракетодром находился в Киеве, и гостей надо было проводить к месту посадки. Одновременно со всех сторон к Киеву устремились скоростные планелеты с встречающими и, конечно, с работниками Института космонавтики. Небо быстро темнело. Прилетевший корабль исчез из глаз, но ненадолго. Там, где не было облаков, увидели, как он вспыхнул, превратившись в огненную черту. Так же ярко засветился и спускавшийся аппарат. Земные планелеты не обладали светящимися корпусами. Посланные навстречу гостям включили бортовые огни. Но этого оказалось достаточно. Было ясно видно, как посадочный аппарат повернул в их сторону. Три аппарата, два земных и один чужепланетный, совместно устремились к ракетодрому. А дальше все произошло совсем просто и даже буднично, Посадочная "ракета" гостей казалась точкой рядом с самим кораблем, но в действительности она была гораздо больше планелетов дальних рейсов Земли. Опустилась она не вертикально, как можно было ожидать, судя по ее конструкции, а плашмя. Быстро, точно и совершенно беззвучно легла на бетонную полосу как раз там, где и намеревались люди посадить ее. Точно экипажу было дано указание по радио. Из открывшегося люка вышли семь человек... Странно произошла эта долгожданная встреча! Не только внешность гостей была заранее известна, но и цель их прилета (пока предполагаемая), место (приблизительно), откуда они прилетели, их язык. Не так представлялась она фантазии землян в течение веков! Совсем не так! Из примчавшегося к месту посадки вечемобиля вышло также семь человек. Это были Стоун, пятеро членов Совета и Гарсиа. Земляне и гийанейцы (люди тогда еще не знали, как называют себя гости) встретились словно давно были знакомы. Приветственное поднятие руки ладонью вперед со стороны прибывших и дружески протянутые руки встречающих -- вот и вся церемония первой встречи представителей двух планет. Для Вийайи и его спутников эта встреча была действительно первой. Вийайа сразу нарушил секундное молчание. -- Люди Лиа! -- сказал он, к удивлению встречающих, на испанском языке. -- Появились ли возле вашей планеты неизвестные вам космические тела? Единственным, кто его понял, был Рауль Гарсиа. И он сразу подумал, что ничего удивительного нет, испанский язык прибывший узнал от Лийагейи, и что догадка о цели прилета этих людей верна. Они явились предупредить об опасности, а может быть, и для того, чтобы помочь землянам справиться с этой опасностью. Поспешность, с которой был задан вопрос, показывала, -- мысль о том, что они могут опоздать, не давала покоя прилетевшим и что именно этим объясняется поспешная высадка, невзирая на наступающую ночь. Спасти незнакомых обитателей чужой планеты, спасти во что бы то ни стало было их единственной целью. Ведь они не знали научного и технического уровня, до стегнутого человечеством Лиа, не могли знать, что люди Земли справились и без них. Молодой инженер был глубоко тронут благородством гостей. Он подошел к Вийайе, движимый чувством благодарности, крепко обнял и поцеловал его, хотя и знал, что смысл этого поступка останется непонятным прилетевшему. -- Нам все ясно! -- сказал он. -- Космические тела появились и уже уничтожены. Никакая опасность нам не угрожает. Но мы признательны вам за намерение помочь человечеству Земли. Что-то в выражении лица Вийайи подсказало Гарсиа, что его маленькая речь не совсем понята, и он тут же повторил ее на языке Гианэи. Удивление гостей, услышавших родной язык из уст землянина, было столь очевидно, что встречающие сразу поняли -- прилетевшие даже не подозревают о присутствии на Земле их соотечественницы. Но эта соотечественница находилась при смерти -- и об этом надо немедленно сообщить. Гарсиа так и сделал. -- У нас, -- сказал он, -- находится дочь одного из тех, кто покинул когда-то вашу планету. Ее зовут Гийа-нейа, и она умирает. -- От чего? -- резко спросил Вийайа. -- Приняла яд, неизвестный у нас. Мы смогли замедлить смертельный исход, но, чтобы ее спасти, вам надо торопиться. -- Когда это произошло? -- Сегодня, несколько часов назад. И тут в полной мере проявился высокий моральный уровень прилетевших. Ни один из них не задал больше ни одного вопроса, они все поняли и сразу начали действовать. Гианэя была им чужда почти так же, как люди Земли, они имели право считать ее единомышленницей Лийагейи, существом враждебным, но сочли своим долгом немедленно прийти к ней на помощь. Один из них кинулся обратно внутрь посадочного аппарата и вскоре появился с каким-то предметом, похожим на сумку. Вийайа назвал два имени, и двое выступили вперед. -- Как можно скорее доставьте их к Гийанейе, -- сказал он. 2 Звездолет гийанейцев так и остался висеть над Землей, на высоте двухсот километров. Он был неподвижен и не участвовал в этом вращении планеты. Благодаря этому его могли наблюдать на всей Земле. Опустить его на поверхность было нельзя, потому что корабль не смог бы тогда подняться без сложной и громоздкой пусковой установки. Гийанейцы назначили старт в обратный путь через два месяца. Одновременно должен был стартовать и корабль, доставивший на Землю четырех. С ними первоначально были намерены послать земной космолет, спешно строящийся специально для этого рейса, первого за пределы Солнечной системы. Прилет корабля Вийайи изменил все планы. Теперь с Земли отправлялись две группы землян. Одна с гийанейцами на их родину, а другая -- на родину Мериго. Поскольку отпала цель найти путь на Гийанейю, не было смысла ожидать готовности земного космолета. Чтобы проводить Мериго и его товарищей на родину и ознакомиться с планетой, можно было ограничиться их кораблем, который по комфортабельности даже превосходил корабль Вийайи. Правда, скорость обоих звездолетов была несоизмерима, но этот недостаток корабля Мериго компенсировался наличием анабиозных ванн, в которых на корабле Вийайи не было никакой нужды. Космолету же, строящемуся на Земле, теперь предназначалась иная роль. Через полтора года, после полной реконструкции, вызванной тем новым, что узнали от гийанейцев, он должен был отправиться вслед за кораблем Мериго, взять с планеты земных исследователей, а затем посетить и Гийанейю. Расстояние от нее до родины Мериго оказалось совсем незначительным по масштабам космоса, во много раз меньшим, чем от Земли. По просьбе гийанейцев на их корабле должна была вылететь и Марина, так как Вийайа считал ее присутствие при пробуждении Гианэи необходимым. После непродолжительного колебания Муратова согласилась. Она понимала, что для девушки, потерявшей всех своих родных, осталась самым близким человеком. Требования к участникам экспедиций были различны. Если на Гийанейе нужны были только инженеры и ученые, которые могли бы детально ознакомиться с наукой и техникой планеты, то для полета на родину Мериго, где еще не существовало, по сути дела, никакой науки и никакой техники, выбор диктовался иными соображениями. Нужно было ознакомиться с населением, наметить пути быстрейшего развития, определить, чем и как Земля может оказать помощь. Нужно будет обследовать всю планету, а не только остров, на котором жили Мериго и его сородичи. Не мог этот остров быть единственным населенным местом планеты. А какими окажутся другие народы, или племена, никто не знал. Средства передвижения, в виде морского и воздушного транспорта, приходилось брать с собой. В разобранном виде все это могло легко поместиться на гигантском корабле. Включение в эту группу специалистов-языковедов и оснащение ее электронными "лингвистами" было необходимо. Нужны были механики, пилоты, навигаторы, географы, топографы для составления карты планеты, строители и, разумеется, медики, так как лечение больных туземцев рассматривалось, как наилучшее средство вызвать доверие и любовь к незваным пришельцам. Впоследствии предстояло отправить на планету, даже не имеющую еще названия (пока ее называли "Планета Мериго"), представителей других специальностей, так как было решено, что именно Земля возьмет на себя главное "шефство" над планетой. В результате на Гийанейю отправлялось одиннадцать человек, а на планету Мериго пятьдесят. Часть из них останется там до прилета смены, которая будет подготовленной только через пять лет. В составе этой смены оказались Синицын и Гарсиа. Виктору Муратову было предложено принять участие в подготовке первого земного космолета и лететь на нем, но Виктор, согласившись на первое, отказался от второго. В хлопотах подготовки незаметно шло время. И как-то невольно забывалось, что приближавшиеся старты были первыми стартами землян в большой космос. Возможно, это происходило потому, что стартовали не земные звездолеты, а просто гости, посетившие Землю, возвращались обратно. Внимание человечества Земли сосредоточилось на строящемся корабле. Именно он, земной космолет с земным экипажем, олицетворял собой первый вылет за пределы Солнечной системы. Только он! Экипаж был уже сформирован и, пользуясь присутствием гийанейцев, тщательно изучал навигационные материалы обоих кораблей -- Мериго и Вийайи. Все улетающие с Земли, как через два месяца, так и через полтора года, были заняты "выше головы". Одна только Марина Муратова не готовилась совсем, если не считать усиленного чтения гийанейских книг из библиотеки корабля Вийайи, которым она занималась в часы дежурства у постели Гианэи для усовершенствования в языке. Гианэя лежала в отдельной палате одной из крупнейших больниц Ленинграда, у ее постели непрерывно дежурили медики. Марина буквально выпросила разрешение участвовать в этих дежурствах. Учитывая ее особые отношения с Гианэей, разрешение было получено. Искусственный сон, в который погрузили Гианэю врачи корабля Вийайи, был не глубок (глубокий сон они считали вредным) и мог в любую минуту внезапно прерваться. А проснувшейся Гианэе Марина была бы необходима, как единственный близкий ей человек на Земле. Да и не только на Земле. Одна Марина могла предотвратить очень тяжелую психическую травму от сознания вернувшейся жизни, с которой Гианэя рассталась, не видя смысла и сил для дальнейшего существования. Все знали, что Гианэя любит Муратову. То, что она удалила ее в вечер самоубийства и пригласила к себе Виктора, только лишний раз подтверждало эту любовь. Она хорошо понимала, каким тяжелым было бы для ее подруги присутствие при ее смерти. А Виктор был мужчиной и, по понятиям Гианэи, не должен был обладать особой чувствительностью. Ведь все ее родственники мужчины были суровы и жестоки. Она к этому привыкла. На Виктора трагический вечер произвел очень тяжелое впечатление. Почти две недели он даже не мог ничем заниматься, не мог прийти в себя от нервного потрясения. Он знал, что никогда не забудет этого вечера и того мгновения, когда Гианэя упала к его ногам, казалось, бездыханная. Только в этот момент он внезапно понял, что любит эту девушку иного мира не только как "гостью Земли". Это открытие поразило его потому, что он сам не подозревал о незаметно возникшем чувстве. Когда выяснилось, что Гианэя не умерла, он понял, что никогда не сможет вырвать из сердца эту любовь. Решение Вийайи отправить Гианэю на родину показалось Муратову наилучшим выходом для него. Часто видеть ее было бы пыткой. Но по мере приближения дня старта корабля его все сильнее охватывала тоска, Не видеть Гианэю тоже означало не меньшую пытку. И все же он думал: "Пусть не скоро, пусть через годы, но после ее отлета станет легче. Время излечивает все!" Может быть, он был и прав, но сейчас ему не становилось легче от таких мыслей. Он думал, что никто не подозревает о его переживаниях и старался не дать повода догадаться о них. Но Марина догадалась давно, в тот момент, когда со Стоуном и двумя врачами вбежала в комнату и увидела лицо брата, стоявшего на коленях у тела Гианэи. Приближалось двадцатое сентября -- день старта. Первым должен был вылететь корабль Вийайи. Такой порядок диктовался соображениями безопасности. В космическом пространстве два звездолета, как бы они ни были велики, выглядят песчинками среди обширной пустыни, и их столкновение так же маловероятно, как и столкновение двух песчинок, поднятых ветром с разных мест. Но все же такой возможностью нельзя было пренебрегать в данном случае. Направление полета обоих кораблей в течение нескольких земных лет совпадало. А корабль Вийайи летел быстрее... К пятнадцатому числу вся подготовка была закончена. Вийайа и его товарищи жалели, что их время столь ограничено, но о том, чтобы задержаться хотя бы на месяц, два, даже не думали. Сделать это не позволяло состояние Гианэи. Врачи даже опасались, удается ли оставить ее погруженной в сон на все время пути и не придется ли разбудить в космосе. Никто не сомневался в том, что принятые медициной Земли и Гийанейи меры предотвратили опасность. Гианэя спокойно спит, и длительный сон не принесет ей ничего, кроме пользы. Но разумным существам любой планеты свойственно ошибаться. Девятнадцатого сентября все улетающие с Земли собрались в Киеве. Весь этот день и в ночь на двадцатое непрерывно прибывали планелеты с провожающими. Еще никогда ракетодром не был так загружен. Все шло нормально. Ничто не предвещало грозы. Гианэю с величайшими предосторожностями на специальном планелете доставили в Киев еще семнадцатого и поместили в клинику, расположенную рядом с ракетодромом. Гианэя продолжала спать так же, как спала в Ленинграде. Переезд не создал опасности пробуждения. Все было спокойно. В ночь на двадцатое сентября дежурил земной врач. В два часа тридцать минут в состоянии Гианэи внезапно наступило резкое изменение. Лицо спящей покрылось темными пятнами, она зашевелилась, словно пытаясь сбросить с себя сон. Ритм сердцебиения стал прерывистым. Поднялась тревога. Через несколько минут у постели Гианэи собрались несколько земных врачей и три гийанейца. Им не понадобилось много времени, чтобы понять, что все это симптомы внезапно наступившей агонии, что Гианэя умирает. Что же случилось? Единственное объяснение было в том, что принятый ею яд не полностью нейтрализован, что он только "затаился". Перелет в Киев не прошел безнаказанно для спящей. Враг "очнулся" и набросился на свою жертву, стремясь закончить дело, начатое два месяца тому назад. Кто был виноват в этом? Земные врачи сделали, что могли. Они не знали, чем именно отравилась Гианэя, и приняли только общие при отравлениях меры. Гийанейцы знали состав яда, но у них не было противоядия. Никто не был виноват. Короткий консилиум вынес не менее короткий приговор: смерть наступит через несколько часов, сделать нельзя ничего! Это был тяжелый удар как для землян, так и для гийанейцев. -- Мы не могли предвидеть такой случай, улетая к вам, -- сказал Гиймайа, старший врач корабля гийанейцев, -- а то, что мы ей дали, очевидно, оказалось недостаточным. -- Значит, конец! -- сказал профессор Гипслис, главный врач ленинградской клиники, где лежала Гианэя, приехавший в Киев проводить свою пациентку. -- У нас нет консервированной крови, -- продолжал Гиймайа. -- В ней не было необходимости в полете. Если взять кровь