нас. Потерян теперь окончательно... Из Холпа Крэл выехал утром. Очень рано. К девяти он уже был на столичном почтамте и отправил Ваматру радиограмму: НАШЕЛ В ПАРКЕ ТРАНЗИСТОР тчк ПОСЛЕЗАВТРА ВЫЛЕТАЮ КРАТЕР тчк КРЭЛ. Появление в "Кратере" Крэла, совсем недавно не соглашавшегося переехать со всеми холповцами в Африку, казалось, никого не удивило. Это напомнило Крэлу первый приезд в Холп, очень подбодрило его, улучшило настроение, омраченное тягостной ночной встречей с Ноланом. Готовясь к сообщению, Крэл изрядно волновался. Предстояло убедить Ваматра и его сотрудников в необходимости по-новому вести поиск, чтобы установить, не являются ли протоксенусы коммутаторами в извечном потоке Информации. Возникали опасения, не примут ли его соображения в штыки, со скепсисом, может быть, и с насмешкой. Однако все получилось по-иному. Конкретное предложение - попытаться проверить, не несут ли излучения протоксенусов сигналы доступные пониманию человека, сразу же нашло сторонников. Это даже немного огорчило Крэла. Он готовился к борьбе, был напряжен, предвидя атаки, и вдруг... Может быть, просто не поняли?.. Опустошенность, чувство предельной усталости охватили его после доклада, и захотелось побыть одному. Еще не умолкли голоса сотрудников, с энтузиазмом обсуждавших услышанное и уже строивших планы увлекательных поисков, а Крэл покинул столовую - самое большое помещение горной станции, где проводились многолюдные совещания. Стараясь, чтобы его не заметили, не окликнули, он прошел вдоль небольшой площадки, уставленной алюминиевыми сборными домиками, и очутился у обрыва. Пожалуй, впервые по приезде Крэл смог наконец немного осмотреться. Все вокруг было новым, еще не известным, и вместе с тем не производило такого впечатления, какое бывает при виде чего-то необычного. Африка представлялась совсем иной. Более экзотичной, что ли, а выглядела будничной, тусклей, чем ожидалось. Крутой склон зарос колючим ползущим кустарником, и Крэл не знал, как он называется; раскинувшуюся внизу саванну, желтую от пересохшей травы, утыканную зонтичными акациями, он раньше никогда не видел; плоские горы, загромоздившие горизонт, совсем не походили на горы, так полюбившиеся в Асперте, и, вместе с тем, окружающее казалось обыденным, пока не удивляло. Может быть, потому, что в Африке было неожиданно холодно?.. Зябко поеживаясь, Крэл медленно побрел по краю обрыва, обогнув древний лавовый натек, и за ним увидел конусообразную, со срезанной вершиной гору - потухший вулкан. - К-р-э-л! Кр-э-эл! Инса бежала по краю обрыва, весело размахивая чем-то большим, темным. - Инса! - Крэл сделал несколько шагов навстречу, протянул руки, и она сразу прильнула к нему. Теплая, своя. - Убежал зачем-то. - Хотелось побыть одному. - И даже со мной не хотелось? - Тебя-то я боялся больше всего. Знаешь, как страшно было. А вдруг не поймут, высмеют? - Но ведь поняли. Крэл, Крэл, как это здорово! - Инса прижалась к нему еще крепче и смотрела в глаза. Не отрываясь. Все такая же - дерзкая и смешливая, чуть-чуть странная, так и не растерявшая что-то очень характерное для девчонки с канатной. Быстро темнело. Еще видна была петляющая в долине, между округлыми скальными выступами дорога, еще можно было различить конусообразные темно-зеленого цвета горы, а на излучателях уже вспыхнули ярко-красные огни. Крэл направился к ним вместе с Инсой. - Ты хочешь туда? - Угу. Подъем был крутой, но не долгий. Станция осталась внизу. Один за другим начали зажигаться в окнах домиков огни. Потянуло холодком. - Набрось плед. - Так вот ты что тащила. А я думал, чем это ты размахиваешь. - Крэл не отказался от теплого куска пушистой ткани, сразу перестал зябнуть, и они пошли медленней. Перед входом в туннель он остановился. - Тебе порой не приходит мысль, Инса, что они могут оказаться хитрее нас? - Иногда думаю, но не верю. И потом... ведь мы их крепко держим в руках. С тех пор, как они претерпели новое превращение, они совсем не могут обходиться без наших излучателей. Дед проделал рискованный опыт, почти лишив их излучения. - И оказалось? - Что они не могут без него. Они не гибнут, правда, замирают. - А их попытки улететь? - Улететь?! - Вопрос прозвучал настолько искренне, что Крэл поверил: Инса ничего не знает о первых пробах протоксенусов преодолеть земное притяжение. Но как это могло получиться? Ведь кто-нибудь из ее сотрудников всегда дежурил в башне!.. Инса нажала кнопку у входа в туннель, двери раздвинулись, и они пошли по немного наклонному спуску. Туннель был низкий - пробить его в крепкой породе стоило немалых трудов, - но освещался хорошо. Тянулся он метров пятнадцать и заканчивался выходом в застекленное помещение, как балкон нависавшее над местом, где в незапамятные времена бушевала раскаленная лава, а теперь приютились протоксенусы. - Знаешь, Крэл, а Лейж молодчина, - Инса постучала согнутым пальцем по стеклу. - Это он сконструировал балкон, предложил поставить здесь такое стекло. Свинцовое. Сквозь четырехсантиметровую его толщину излучение протоксенусов не проникает. По крайней мере, не влияет на людей. Крэл молча слушал пояснения Инсы. Пожалуй, и не слушал, глядя на представшую перед ним картину. Застекленный балкон был погружен во тьму - только у пульта горела притененная лампочка, - красные огни на вышках-излучателях тоже были экранированы со стороны кратера, и темень, скопившаяся на дне, лежала густой, непроглядной. Но через несколько минут с восточной стороны вдруг засеребрилась зубчатая кромка кратера. Лунный свет постепенно стал проникать в естественную чащу, и Крэл перенесся в иной мир - серебристо-черный, холодный, пронизанный идущим через высокогорную разреженную атмосферу космическим излучением, мир чужой и далекий, породивший неведомые и, быть может, очень все же опасные чудища, притаившиеся сейчас в темноте. - Крэл! - Да, да, Инса. - Ты очень далеко, Крэл. - Я здесь, я с тобой, моя радость. - Нет, ты там, ты с ними. - Ну, не надо так, ведь ты знаешь... - Прости, - Инса говорила шепотом, оглядываясь на дальний угол, где за пультом сидел дежурный. - Прости, я становлюсь бабой. Мне показалось. Я не думала, что даже недолгая разлука, всего несколько дней, на которые ты остался в Холпе, окажется для меня такой тяжелой. - Инса, я... - Ладно, ладно. Я не буду. Я счастлива сейчас и очень горжусь тобой, Крэл. - А если все это чепуха? - Крэл прильнул лбом к холодному стеклу и, не отрываясь от него, продолжал: - Смотрю на их логово и думаю: а вдруг я затеял скверное дело. Удобная, эффектная гипотеза может отвлечь от истинного направления поисков. - То есть как? - А если они все же чужие! - Но ведь и дед отказался от этой мысли... - Ах, Инса, ничего-то мы не знаем толком, понимаешь. Еще ничего не знаем и никто не знает. Суетимся, выдвигаем заумные теории, а нужна проверка. Сейчас меня мучит одно: как найти подтверждение, простое и наглядное доказательство того, что при помощи протоксенусов мы и в самом деле сможем включиться в Вечный Поток Информации, сможем преодолеть Пространство и Время... Не найдем такого подтверждения - значит, чепуха все это, бред. - Опять ты мечешься, сомневаешься. - Я ищу. - Ну что же, тогда, пожалуй, ты прав. Доказательства искать надо. И надо заставить их, черт возьми, подать нам знак - понимаем, мол, хотим, чтобы и вы поняли. Порой Крэл приходил в отчаяние. Протоксенусов, боясь нашествия на "кратер" насекомых, продолжали держать на голодном пайке, притушив генераторы до минимума. В этом положении протоксенусы едва излучали, а для того чтобы определить характеристику создаваемого ими биополя и попытаться расшифровать излучение, нужна была оптимальная их активность. - Поймите, - убеждал Ваматра Крэл, - положение безвыходное. Порочный круг. Надо разомкнуть его. Давайте рискнем и постепенно будем смягчать режим. Если начнется нашествие насекомых, мы опять прижмем протоксенусов. Наконец Ваматр согласился. С каждым днем режим генераторов переводили на более благоприятный для протоксенусов, и активность их возросла. Насекомых они почему-то не призвали, но опять и по-новому встревожили исследователей. Даже до перехода в новую стадию развития многие их свойства, конечно, удивляли людей, но протоксенусы еще не заявляли о своих правах. Теперь они дали понять, что являются решительными противниками вивисекции. - Этого еще не хватало! - бушевал Ваматр. - Да я их, Да я их... уничтожу. - Он опасливо оглянулся на пульт, связанный проводами с кратером, и все присутствовавшие в лаборатории рассмеялись. - Вот вы всегда так. Смеетесь над стариком, и только. Знаю, знаю, уже грозился не кормить, испепелить. Угрожал, а они, подлецы, кликнули клич, призвали сонмы насекомых и перешли на самообслуживание. Знаю. Но ведь теперь... Это неслыханно: противиться человеку, нападать на человека!.. Как самочувствие лаборанта? - Еще плох. Из коматозного состояния его вывели, однако врачи встревожены. - Нет, что делают, паршивцы! - Ваматр потряхивал кистями рук, сновал по тесному, заставленному аппаратурой помещению, натыкаясь на столы, на ящики. - Подумать только, они, превратили в столб человека, который должен был проводить опыт. - Будем говорить точно, - вмешался Крэл, освобождая для Ваматра проход и устраиваясь повыше на лабораторном столе. - Человек готовился взять протоксенуса на _острый_ опыт. Ваматр резко обернулся к Крэлу, задел Ялко и, даже позабыв бросить свое "извините", быстро возразил: - Да ведь люди везде и всегда, во всем мире ставят острые опыты. Ставят не только на всякой мелкой живности, но и на собаках, обезьянах, даже на дельфинах! - А вот на протоксенусах, видимо, нельзя. - Уж очень непривычно нам, людям, встречать организованное неповиновение, преднамеренный отпор... Может быть, придется привыкать. - Обезьяны, дельфины, - иронически перечислял Ялко. - Да ведь никто из них не способен объединиться, согласовать собственные действия и всем сообща выступить против человека. Никто не способен, а вот протоксенусы, - Ялко закончил с гордостью, - смогли! - Ты так радуешься, словно бунтуешь заодно с ними, - Инса спрыгнула с еще не распакованного ящика. - Ты, Петер, вообще, как мне кажется, слишком уж высокого мнения о них. - Да, и не скрываю этого. Я и раньше считал их существами высокоорганизованными, а теперь, на новой стадии развития... Не исключено, что они совершенней человека, а может быть... может быть, и порядочней. - Ялко! Ялко, отступая от Инсы, прижался к алюминиевой стене лаборатории, но не сдавался: - Они еще покажут себя! Они могут такое!.. Инса не то с испугом, не то, с отвращением посмотрела на Ялко, повернулась и подошла к окну. - Вот это верно: они еще покажут. - Инса замолчала. Никто не продолжил разговора, и вскоре она сама прервала паузу. - А что касается отпора, неповиновения человеку, то здесь, я думаю, дело проще, чем кажется на первый взгляд. Давайте вспомним, как экспериментаторы и дрессировщики работают с животными. С любыми, даже с дельфинами. И у дельфинов все дело в мелкой рыбешке. - Не понимаю, Инса, к чему это ты, - нетерпеливо спросил Ваматр. - При чем здесь рыбешка? Какая рыбешка, говоришь? - Мелкая. Ею-то и подкармливают этих морских мудрецов, и они за подачку выплясывают в воде перед человеком. Да, за подачку, за подкормку... А вот протоксенусы, - Инса помолчала, оглядев всех, - не нуждаются больше в продуктах питания. Ни в тех, которые мы им милостиво отпускали, ни в тех, которые они получали, привлекая насекомых. Они начали синтезировать все им необходимое и обрели, таким образом, независимость. - Синтезировать? Из чего? - Из воздуха. Похоже, они ведут прямой синтез, строя сложнейшую органику из простых веществ. Нечто вроде фотосинтеза, осуществляемого растениями, но без участия хлорофилла, методом, совершенно еще не понятным, и притом со скоростью, в сотни раз превышающей скорость фотосинтеза. - Инса, это настолько серьезно, это... - Ваматр подбежал к Инсе, схватил ее за руки и, заглядывая в глаза, продолжал: - Инса, если ты не ошибаешься, то ведь мы откроем для человечества... - Мы? - дерзко перебил Ялко. Ваматр бросил руки Инсы и повернулся к Ялко, а тот продолжал спокойно, немного даже нагловато: - "Мы откроем, мы дадим человечеству!" Да согласятся ли протоксенусы? Теперь, не слушая друг друга, заговорили все разом, поднялся шум, и Ваматр, подняв руки, закричал: - Спокойней, спокойней, друзья! - Он, наконец, перестал метаться по лаборатории, сел, жестом подозвал всех к себе поближе. - Давайте попробуем без лишней экзальтации разобраться в происходящем, наметим план действий. Начнем по порядку. Как только мы столкнулись с совершенно необычным на Земле явлением: быстрым, направленным перерождением одних видов в другие, увидели существа, еще не известные человеку и притом обладающие удивительными свойствами, естественно, возникла мысль - а не порождение ли иного мира перед нами? Больше того, вечная тоска по родственному разуму заставила подумать: а может быть, он уже появился на Земле! Такое допущение не могло не волновать. Однако мы не только приходим в восторг от возможной встречи, но и задумываемся над проблемами, которые в этом случае возникнут... Какой критерий гуманности чуждого нам разума? Верна ли формула: разумно - значит гуманно! - Крэл тотчас вспомнил ночной разговор с Ноланом в Холпе и стал слушать Ваматра еще внимательней. - Достаточно ли гуманны и высокоразвиты оба разума, чтобы находиться в одной биосфере? Уживутся ли они, или вступят в борьбу? Может быть, один займет главенствующее, а другой подчиненное положение. Кому тогда будет принадлежать Земля? Тому; кто пришел раньше, тому, кто численно превосходит соперника, или тому, кто совершенней? Поистине страшно становится, когда представляешь, с каким комплексом проблем мы столкнемся, если протоксенусы окажутся представителями иного, внеземного, разума! В этом случае уже не мы, горстка людей, а ученые всей планеты должны будут решать, как должен вести себя в возникшей ситуации человек. А сейчас? - Сейчас надо установить главное - верна ли гипотеза Крэла. - Правильно. Одно дело контакт с инопланетным разумом, пожаловавшим к нам, другое - включение в Сферу Вселенской Информации. - Хорошо, если команда включаться пришла извне, как думает Крэл. Дали команду, когда предположили, что, кажется, на этой планетке, затерянной в космосе, на Земле нашей, разумные существа начинают приближаться в своем развитии к тому, чтобы и их подключить к Великой Сфере Связи. Если это так, протоксенусы дадут нам знать об этом. Следовательно, прежде всего нужен способ общения с этими существами. - Друзья! - Ваматр опять встал. - Поймите, сейчас протоксенусы - это не существа, это - явление! Необходимо досконально изучить это явление. Оно вызвано нами и, вместе с тем, возникло независимо от нас. Вы правы: прежде всего надо попытаться получить от них какой-то знак. Давайте послушаем Крэла. У него есть конкретные предложения. Обсудим их, и, если примем, тогда... - Ваматр устало опустился на стул, привычно засунул руки между колен и, разделяя каждое слово паузами, закончил: - Тогда... надо... снова... просить... у Хука... денег. - Хук приезжает сегодня, - вставила тихонько Инса. - Сегодня, - заволновался Ваматр, - сегодня, а мы еще ничего не решили. Крэл, Крэл, все, о чем вы мне говорили, может быть, и правильно, но ведь это опять потребует огромных средств. Уникальная аппаратура, которую надо затащить сюда, в горы; понадобятся еще и еще специалисты, которых надо как-то заманить в кратер. А это значит - расширять поселок... Хорошо, что вы, молодежь, здесь в горах, в волейбол не играете, а то вот спортплощадки... Поведение Ваматра раздражало Крэла. Он не выносил его манеры паясничать или униженно лепетать нечто несуразное, уничижительное в трудные для него минуты. - Вероятно, доктор, вы правы, - жестко начал Крэл. - Опять деньги, опять спортплощадки, унитазы, прецизионная аппаратура, вертолеты и астрономы, нужные только для прикрытия нашей деятельности, а между тем, у фирмы нет средств. Значит, следует кончать с нелепой таинственностью и предложить проблему всем ученым мира. Ваматр выпрямился, фиглярства как ни бывало, и он отчеканил строго: - На это мы не пойдем. По крайнем мере, пока. Что касается денег... - А я знаю, как подойти к Хуку, чтобы он раскошелился, - это прозвучало у Инсы задорно, немного хвастливо, совсем по-девчоночьи. - Ты... знаешь? - Пожалуй, да! - посерьезнела Инса. - Вы представляете, что произойдет с фирмой "Хук и компания", если в ее руках окажется способ непосредственного синтеза органики. - Инса, да ты молодчина! - Ага, - удовлетворенно кивнула Инса. - Надо еще суметь заполучить этот способ у протоксенусов. Но если сумеем, то Хук... Пожалуй, Хук пойдет на новые расходы. - Как знать, синтез - это опять журавль в небе... - К делу, друзья, к делу! Крэл, мы слушаем вас. Расскажите все, о чем вы мне говорили. Выкладывайте подробно, и мы все вместе попытаемся наметить программу. А с ней, благословясь, - к Хуку. Итак? - Итак, я хочу напомнить о главном. Что характерно для протоксенусов, что с самого начала производило особенное впечатление? Их свойство создавать какое-то биополе. Вот и следует, вероятно, постараться использовать именно это их необычайное свойство. Как мы убедились, попытки общаться с протоксенусами при помощи сигналов, подаваемых в любом частотном диапазоне, обречены на неудачу. Все это примитивно и идет от нашего, земного, очень локального в космических масштабах опыта. А ведь есть, наверное, нечто общее, универсальное для любых форм живого во вселенной. - Может быть, кодирование структуры белка? А что, если поток биоинформации несет код "понятный" не нам, а прежде всего цепочкам ДНК? - Это интересно, но, пожалуй, тоже не совсем универсально. Формы жизни, наверно, гораздо разнообразней, чем мы думаем. Могут существовать структуры не только подобные нашим, углеродистым, но, предположим, силиконовые, ионные, да, наконец, такие, о которых мы просто не можем составить представления. Прикажете и им предлагать для установления контактов рисунки пифагоровых штанов или хвастать знанием периодической системы элементов, демонстрируя таким способом свою взрослость? Нет, поиск, вероятно, следует вести в другом направлении. Если протоксенусы и в самом деле коммутаторы Великой Связи Миров, то им, конечно, известна форма общения с любыми мыслящими существами вселенной. Следовательно, нам остается только показать нашу подготовленность воспринять такой метод. Протоксенусы наверняка знают о нас больше, чем мы сами о себе. Поэтому теперь совершенно необходимо нам, людям, побольше узнать о них. Даже на предыдущей стадии развития протоксенусы всячески старались установить с нами контакт. Начали они давно. С попыток непосредственной передачи каких-то образов. Это, правда, привело к трагедии. Я имею в виду смерть Эльды Нолан и доктора Бичета. Затем протоксенусы пытались при помощи музыки, обладающей силой эмоционального воздействия, заявить о своем желании вступить в общение с нами. Музыка очень живо выражает процессы движения, развития явлений; и она, минуя вторую сигнальную систему, то есть слово, способна воздействовать практически на каждого человека, каким бы языком он ни пользовался, к какой бы нации не принадлежал... Мне очень жаль, доктор, - Крэл обернулся к Ваматру, - однако и в этом случае... - Ну, ну, говорите, не стесняйтесь, черт возьми. - Ничего не вышло из этого, сами понимаете. - А может быть, еще выйдет? - Ваматр заулыбался радостно, немного лукаво. Надежда засветилась на его лице, и, глядя на него в эту минуту, верилось, что он глубоко и очень искренне любит музыку. - Не знаю, не знаю. - И я не знаю. - Ваматр ответил медленно, стал серьезен, даже печален. - Играть мне теперь все трудней и трудней. Протоксенусы не хотят больше... Впрочем... Что это я? Продолжайте, Крэл, продолжайте, пожалуйста. - Кроме перечисленных попыток протоксенусы предприняли и более тонкое воздействие. Они начали лечить людей: случай со мной, заживление трофических язв, исцеление Кирба от туберкулеза, наконец, - Крэл опять обратился к Ваматру, - я имею в виду... - Да, да, - подхватил Ваматр, - правильно. Опухоль у меня рассосалась! - Для чего они делают это? - продолжал Крэл. - Может быть, убирая химические шлаки в организме человека, улучшая обмен, усиливая эмоции, хотели показать доброе расположение к нам, свою готовность к установлению добрых отношений?.. Они подсказывали нам самые различные варианты, рассчитывая, что мы поймем их. И заметьте, во всех этих попытках протоксенусов было нечто общее. Во всех перечисленных мной случаях они влияли на _расстоянии_, то есть, создавая какое-то биополе. Вот и надо исследовать это биополе, определить его природу, установить его характеристики. - Не так давно, Крэл, вы сами считали такие попытки несостоятельными, справедливо находя современную технику еще несовершенной. - Это было в Холпе. С тех пор многое изменилось. На новой стадии развития протоксенусы излучают значительно мощнее. Надо воспользоваться этим и, применив новейшие приборы, попробовать принимать их сигналы. Они должны быть простыми. - Простыми?! - Да. Я позволю себе вернуться к началу. Так что же может быть универсальным для любой организованной системы, какой бы физико-химической структурой она ни обладала? Двоичный код! Любые мыслимые понятия, образы, сигналы, самую разнообразную информацию, возникающую в любой точке вселенной, можно передать, отвечая: "да" - "нет". Мы задаем нашим кибернетическим машинам программу, и они сочиняют стихи, пишут музыку, даже рисуют. Чередованием сигналов мы можем воспроизвести какую угодно картину - так давайте попытаемся регистрировать импульсы протоксенусов, давайте наблюдать их на экранах наших осциллографов, и, я уверен, мы наконец поймем протоксенусов, узнаем, о чем они так давно стремятся сообщить нам. - Так, значит, вы считаете их разумными? - Нет, не считаю. Думаю, протоксенусы, получив из Сферы Связи Миров программу, делают свой кусок работы, собирая информацию, пробуя контактировать с нами. Они, пожалуй, могут только казаться разумными, но поведение их типично для... насекомых: выполнение своей задачи "от сих до сих". Передаточная станция, к которой чертовски хочется подключиться! Не так ли? Подключение происходило мучительно. То, чего больше всего боялся Ваматр - выколачивание денег из Хука, - как раз удалось безболезненно. Инса была права. Интуиция крупного дельца подсказала Хуку, какой переворот может вызвать открытие прямого синтеза, и он, как говорится, открыл закрома. "Астрономическая обсерватория" расширялась. К уже существовавшим сборным домикам присоединились еще пять, к лаборатории пристроили помещение для работ по синтезу. Стройка и монтаж велись непрерывно, порой по ночам при свете прожекторов. Из долины, где кончался участок приличной дороги, почти вся транспортировка осуществлялась вертолетами. Теперь к кратеру, как некогда к башне в Холпе, все время подлетали стрекозы. На этот раз металлические, и несли они не информацию и пищу протоксенусам, а ящики с оборудованием и приборами, стройматериалы, целые панели зданий. Однако оживление, общее приподнятое настроение, возникшее на новом этапе работы, длилось не так уж долго. Прошел месяц, второй, кончался третий, а на огромных экранах, установленных в главной пультовой, не появлялось ничего такого, что можно было счесть за вразумительный знак, что подкрепило бы надежду исследователей, стремившихся подключиться к потоку Информации. Главное, правда, было уже достигнуто. В результате совместных усилий физиков и кибернетиков удавалось улавливать и фиксировать импульсы-сигналы, излучаемые протоксенусами. Как только в долине закончили монтаж электронно-вычислительного центра, показания приборов-датчиков, установленных в кратере, стали поступать на обработку в счетно-решающие устройства. Но и они не в состоянии были разобраться во все растущем потоке сигналов. Пришлось удвоить, а затем и утроить емкость ячеек памяти, но и этого оказалось недостаточно. Тогда заговорили скептики. Считая, что несколько клеток в организме какого-нибудь жука, не говоря уже о протоксенусах, намного сложней, чем вся система вычислительного центра, они обычно утверждали: - Пожалуй, электронные мозги всей планеты не в-состоянии понять протоксенусов. Они просто глупее их. Может показаться странным, но именно Хук первым давал отповедь маловерам: - Однако и дурак кое-что поймет, если умный будет говорить с ним, скажем, о погоде. Вообще, в этот период Хук радовал Крэла и Ваматра, освободив их от необходимости постоянно выпрашивать средства на проведение изысканий. Хук не отказывал ни в чем, делал срочные, дорогостоящие заказы в различных странах мира, выписывал самую совершенную, наиболее современную аппаратуру и приборы, нанимал лучших специалистов. Впрочем, секрет его энтузиазма был прост: протоксенусы способствовали проведению органического синтеза из элементов. Ни один процесс, происходящий в биосфере Земли, не мог соперничать по скорости с тем, что происходило в лаборатории, прилепившейся к кратеру. Элементы "неживой природы" - азот, кислород, углекислота воздуха - под воздействием солнечной радиации превращались в органическую массу. Процесс не новый, миллиарды лет назад начатый на Земле растениями, но земные растения, месяцами накапливающие сахаристые вещества и крахмал, не могли состязаться с установками, находившимися под влиянием протоксенусов. Производительность опытного участка площадью в несколько квадратных метров равнялась производительности нескольких акров полей, но... но протоксенусы "разрешали" людям вести процесс только в течение сорока минут в сутки. Никакие ухищрения экспериментаторов не давали способа увеличить этот срок. Протоксенусы, словно демонстрируя свои необычайные возможности, вернее, знания, почерпнутые ими из Вселенской Сферы Информации, показывали, на что они способны, что в состоянии дать людям, однако выдавали только крохи. - Не верят они нам, - сокрушался Ваматр. - Не усложняйте, доктор, - подбадривал Хук. - Я согласен с Крэлом. Он не считает их разумными, и он прав. Нужное нам мы от них возьмем. - Если сумеем. Сложно все это и... страшновато. - Ваматр поежился, плотнее укутываясь в плед. На небольшой террасе у нижнего ряда домиков-коробочек, защищенные от ветра, стояли кресла. На спинке каждого висел теплый плед, предохраняющий от холода и сырости. Ясное небо, усеянное неприветливыми звездами, чернота зияющего под ногами обрыва - все напоминало морозную ночь где-то на севере. - Никак не могу привыкнуть к мысли, что я в Африке. А вы, доктор? - спросил Хук. - И я. - Вы здесь не хуже себя чувствуете, чем в Холпе? - Нет, нет, пожалуй, даже бодрее. Вот только... - Вас все больше и больше огорчают протоксенусы? - Хуже. Люди наши. Особенно Ялко. Да и не только он, конечно. Боюсь приезда Лейжа. Аллан так "восприимчив. Ну а Ялко... Знаете, он как-то слился с протоксенусами, Порой говорит об их "философии", об их отношении к людским проблемам, словно выступает их дипломатическим и полномочным представителем. И он не один. Прислушиваюсь к часто возникающим у нас спорам и иногда не могу понять, то ли это интерпретация самих спорящих, то ли высказывается "мнение" протоксенусов. Что же касается Ялко, то тот вообще всегда готов отстаивать "интересы и взгляды" новых на Земле обитателей. - Холодно уже становится, а хочется еще побыть на воздухе. - Да, видимо, уже пора забираться в наши пеналы. - Не сетуйте, доктор, сами понимаете, как здесь трудно создать комфорт больший, чем это удалось. - Ну что вы. Хук, все превосходно. - Вы же знаете мой девиз: всякое дело надо делать хорошо, если нельзя - не делать вовсе. Смотрите, сюда идет Крэл. - Крэл, что это у вас, неужели догадались притащить бутылочку французского? - Сыро ведь, зябко здесь. - Вот молодчина. Подсаживайтесь поближе и сразу берите плед. Что там, в центре? - Наладили передачу записей на экраны верхней лаборатории и на главный пульт. Теперь от сумматоров будем получать расшифровки прямо сюда. - А каковы сигналы? - Хаос. - Да, не получается пока подключение к Сфере Связи. - Не будем терять надежды. Вы чем-то обеспокоены, Крэл? - В вопросе Хука чувствовалась заботливость. - О, вы хороший психолог. Настроение действительно отвратительное. - Неудачи? - Не только это. Альберт Нолан. - Что, что с ним? - Ваматр даже вывернулся из пледа и поставил на столик рюмку с недопитым коньяком. - Я получил от него письмо. - Вот как. - Он предупреждает всех нас, что мы, по его мнению, теряем контроль над протоксенусами. Он очень ясно намекает, что не допустит их распространения, так как это может привести к страшным последствиям. Письмо суховатое, если не сказать больше. - Но ведь они у нас в кратере и ничего поделать не могут! - А их попытки взлететь? - Таких попыток не было. - Следовательно, Нолан лжет? Ваматр не переносил, когда в его присутствии дурно отзывались о Нолане: - Альберт не может сказать неправду! Никто, поймите, никто из наших дежурных этого не видел. - Оказывается, - Хук помедлил, - оказывается, один человек все же видел. - Кто? - Лаборант Грэо. - Да что же у нас творится? Мы сами ничего не знаем, и вдруг... Крэл, я ничего не понимаю, я отказываюсь что-либо понимать. Грэо? Да как же он мог, как посмел не занести в протокол, не сделать записей в лабораторном журнале? Ну хотя бы устно... Нет, нет, его надо немедленно... Я не знаю что, но что-то надо сделать немедленно. Уволить! Да, да, прежде всего уволить. - Ни в коем случае. Может быть, это единственный шанс узнать, кто же у нас работает на Нолана. Исключительный случай, и мои детективы, надеюсь, не оплошают. Теперь Крэл быстро поставил рюмку и повернулся к креслу Хука. В полумраке террасы, немного подсвеченной красными охранительными огнями, парящими над кратером, лицо его едва угадывалось, не разобрать было, что оно выражает, но тон, которым Хук заявил о детективах, был серьезен. - Ваши детективы? Так. - Крэл помолчал и затем решился. - Вы их держите и здесь, среди нас? - Разумеется. - Вы меня очень порадовали. Как-то надежней себя чувствуешь при мысли о такой... о таком внимании. - Не следует обижаться, Крэл. Без этого невозможно. Люди у нас разные, и теперь их много. Право, не сердитесь, тем более, что детективы у меня отличные. Здесь все дело в методе. Я нанимаю их сразу несколько и прежде всего каждому даю задание: узнать, кто кроме него занимается слежкой. Тот, кто выявит остальных, сам не будучи раскрыт, и считается лучшим. Ваматр вдруг развеселился и даже захлопал в ладоши: - Браво, Хук! Наконец-то мы сможем оставить унизительные разговоры об угрозах Нолана. Пусть всем этим занимаются ваши детективы. Грязь, грязь, гадость. Ассенизаторы нужны, конечно. Они избавляют нас от необходимости прерывать работу и копаться в нечистотах. Пусть себе занимаются. И вы, вы вскоре убедитесь, что Нолан, Альберт Нолан не может сделать что-либо дурное. Он кристальный, чистый, и он горд своей чистотой. Его девиз, никогда вслух им не произносимый, но всем, кто с ним соприкасается, понятный: подлость - никогда! Гордо это, достойно. Пожалуй, вся его беда в том, что он маньяк, догматик и исповедует: не всегда верь тому, что видишь, но никогда не сомневайся в том, во что веришь. Альберт не может, не в состоянии разувериться ни в чем, во что раз поверил. И в смерть Аллана Лейжа он поверил. Раз и навсегда. Пришел бы Лейж к нему, и он бы глазам своим не поверил и в вере не поколебался, убеждения своего, что мы изверги, уничтожители людей, не переменил бы. - А вот Лейжа, вероятно, - подумал вслух Хук, - мы скоро и пошлем к Нолану. - И это не поможет. Не поколеблется Нолан, не отступится от своего убеждения, что необходимо запретить нам торговать "страшной силой". А крестовый поход... крестовый поход против нас продолжит... - Странное у вас отношение к Нолану. Ребячество какое-то, сентиментальность. От того Нолана, перед которым вы преклонялись, осталось немного. Вот вы о его кристальной чистоте толкуете, а он, этот отменно порядочный человек, действует самыми грязными способами: подкупает людей и засылает их к нам, как соглядатаев. - Неправда. Разве Альберт подкупал Лейжа, Крэла? Он обращал их в свою веру. - Я не о них, а о том, что он делает теперь. Да, поначалу он засылал к нам людей интеллигентных, а они, и Лейж и Крэл, они не устояли перед вами, Ваматр, их увлекла проблема, и они у нас ассимилировались. Перешли в нашу веру. - Хук положил руку на колено Крэла, прикрытое пледом, и чуть сжал пальцы. - А вот теперь Альберт Нолан уже поступает по-иному. Он просто-напросто подкупил человека. - Вы его уже поймали? - Ваматр хитренько улыбался, вглядываясь в лицо Хука. - Еще не поймали. - А! - Не спорьте, Нолан опасней, чем вы думаете, и я это докажу вам. Скоро докажу. - При помощи ваших детективов? - спросил Крэл. - Да, Крэл. Они, главным образом, и нужны для этого. И вы, и доктор Ваматр многого не учитываете, все еще находитесь под влиянием импозантной фигуры знаменитого Альберта Нолана. Святой ангел. Никаких пятен на нем. Христианин! - Да, да, светлый, - умилился Ваматр. - Чистый. Таким быть не могу. - Ваматр картинно расставил руки, как бы раскрываясь весь, а закончил горестно. - Дьявол я. Правильно говорит Альберт - дьявол. Крэл все чаще приходил в негодование от манеры Ваматра говорить о себе: "Что это он, - размышлял Крэл, - паясничает, как обычно, когда старается увильнуть от трудных решений, или искренен и унижается, теряя веру в себя? Ну какой он дьявол? Земной он. Очень земной и нужный. Труженик, созидатель. Шумной, чудной и живучий". - Христианин, - это Хук уже произносил с нескрываемым сарказмом. - Знаете, из тех, что за веру гибли на ристалищах, кого на потеху римлянам терзали львы. А чем, позвольте, спросить, кончилось христианство первых веков? Инквизицией, доктор, инквизицией. Вот такие, как Нолан, пытали, сжигали, кстати, таких, как вы, Ваматр, шли на все, блюдя чистоту догматов, изгоняя Дьявола - вестника прогресса. На все шли, ничем не гнушались, ничего не считая недозволенным, когда им надо было "укреплять веру". Подумаешь - подкуп. Да в арсенале их адских средств это мелочишка, пустячок, нестоящий сомнений, раскаянии. Подобный грешок и замаливать нет смысла. Ну, а мы, те, против кого он организует крестовый поход, мы... - Крэл, Крэл! - Инса бежала от кратера к нижней террасе. - Что-то случилось, - испугался Ваматр. - Там... - Инса не могла перевести дыхания, тяжело оперлась о спинку кресла Крэла, и наконец выпалила: - Там, на втором экране... контуры. - Да сядь ты, пожалуйста, расскажи толком. - Сейчас сидеть? Да вы что! Идемте скорее в пультовую. Понимаете - контуры. Еще размытые, не очень ясные, но явно контуры каких-то фигур или предметов. Подъем к кратеру всем показался трудным. Что касается Ваматра, то он едва дышал, но передохнуть отказывался. - Скорей, скорей! Ведь, может быть, сейчас, именно в эти минуты... мы увидим и поймем... Не могу. Да, Инса, ты права, надо отдышаться немного. Знаешь, почему-то дрожат колени. Глупо. Старый черт - расчувствовался. Пойми, Инса, если эти контуры окажутся сигналами от них, я не выдержу, расплачусь. - Ваматр крепко опирался о руку Крэла, жадно заглатывал разреженный горный воздух. - Надо быстрей оборудовать помещение рядом с пультовой. Хук, если это произойдет, если мы увидим изображения, я переселюсь туда. Ни минуты без наблюдений! Всегда, всегда. День и ночь. - Послезавтра, ну, в крайнем случае дня через три-четыре все будет закончено. - Это Хук говорил, уже отдаляясь от Ваматра. Как-то совершенно незаметно он очутился метров на пять выше всех остальных. Ваматр, почувствовав нетерпение Хука, собрался с силами и тоже поспешил к дверям туннеля. По туннелю они почти бежали и только в пультовой, не сговариваясь, замедлили шаг. К экранам они приближались чуть ли не крадучись. Разочарование было слишком велико. Ваматр весь как-то обмяк и, не поддержи его Крэл, вероятно, опустился бы на пол. Инса поспешно подала ему стул. - Инса, да что же ты? На экранах, как и вчера, как и третьего дня, плыли бесконечно изменяющиеся сочетания цветных переливчатых пятен. Все уже успели насладиться феерической игрой красок, напоминавшей каждому свое: кому странные пейзажи, кому дикие причудливые сны, кому заманчивые и вечно новые сочетания фигур детского калейдоскопа. Инса, чуть не плача, обратилась к дежурному: - Но ведь вы видели! Правда? Ведь нам не показалось? - Совершенно верно. Контуры появлялись на экранах. Сперва на втором, а как только вы ушли - и на остальных. Видны были довольно отчетливо, насколько я могу судить, они повторяются периодически. - Ну вот, а вы... - Смотрите, смотрите! - закричал Хук. - Вот оно! Экраны потемнели, краски сгустились, набегавшие от края к краю зеленоватые волны затрепетали, стали тревожней, и в центре каждого экрана - прием дублировался четырьмя приборами - показались контуры. - О, теперь видно гораздо отчетливей, - обрадовалась Инса. Сомнений не оставалось. Из хаоса сигналов, непрерывно излучаемых протоксенусами, удалось наконец выделить что" то организованное, и это давало возможность заключить: контуры не случайны, они - и это казалось главным - что-то изображают. Но что? - Да, да, - волновался Ваматр, - что может значить эта странная фигура? - Мне кажется, - Крэл был возбужден не меньше Ваматра, голос его срывался, - мне кажется, это даже не важно сейчас. Сам факт получения первого изображения вселяет надежду. Мне бы не хотелось ошибиться, но сегодня, да, пожалуй, сегодня исторический день - мы подключились к Великой Сфере Связи! Хук сновал от пульта к стене, на которой были смонтированы экраны. Строгая модальность сошла с его лица, на нем расположилась хорошая, даже какая-то наивная улыбка, оно помолодело. Трудно было предположить, что Хук сможет вот так, очень по-детски, восторгаться случившимся, и, когда он потрогал экран рукой и руку отдернул, как нашкодивший мальчишка, Ваматр рассмеялся. Счастливо, искренне, по-доброму. Он обнял Хука, и Хук сказал тихо, каралось, только Ваматру. Но слышно было и Крэлу, и Инсе: - Фармацевту, и вдруг выпало такое!.. Первым протрезвел Крэл и деловито обратился к дежурному: - Вы отсняли изображение? - Разумеется. - Да, да, все фиксируйте на пленку. Потребуется масса пленки, черт возьми, но ничего не поделаешь - каждый штрих должен быть сохранен. - Не отчаивайтесь. Хук, затраты на пленку вас не разорят. Все сигналы подаются в центр и запасаются в ячейках памяти наших электронных машин. - Надежно ли это? Знаете, Ваматр, на фотопленке как-то привычней, крепче... Посмотрите, вам не кажется, что рисунок становится ярче? - Да, пожалуй... Но это не контуры какого-то предмета, а скорее геометрическая фигура... - Фигура странная. Две линии под небольшим углом. Каждая переходит в закругление с разным радиусом, и потом снова отрезки прямых линий... - Нет, эти короткие отрезки - не прямые. - Стоит ли спорить? - вмешался Хук и приказал дежурному: - Позвоните в центр, пускай сделают отпечатки снимков и сейчас же раздадут их нашим математ