- Да я не об этом. И давно они так - летают по времени? - Нет. Им долго не хватало опытных данных, фактов. Потом они их получили - около двух лет назад. Техническое воплощение заняло немного месяцев. - Значит, они к нам летают? Или это запрещено? - Может, и летают, - неуверенно сказал он. - Не исключено. Этим занимается служба хроногации, я не очень осведомлен о ее делах: я ведь не хронофизик. Но если и бывают здесь, то так, чтобы мы не заметили. - Выходит, мы не знаем, а они, быть может, за нами наблюдают? И судят по-своему? - А раньше? - Александр усмехнулся. - Даже и до этого - куда было деваться от потомков? Все равно они вспоминали... и судили. Просто мы забываем об этом, а надо бы помнить всегда. Кира покачала головой. Наблюдают и судят. Осудят ли ее сурово за те слова, что скажет она Александру? Нет: за откровенность не карают. Но как трудно начать... - Ты часто вспоминал меня? - задала она обычный вопрос. - Не забывал. Так что вспоминать не было нужды. - А не будь меня здесь, ты бы вернулся? - Нет, - ответил он, не задумываясь. - Я... Нет. - Наверное, вскоре ты начнешь жалеть, что приехал. - Нет, - сказал он. - Это мне не грозит. Кира внимательно посмотрела на него: - Расскажи что-нибудь о них. Например, что там носят? - Как одеваются? - Он задумался; потом развел руками. - Да по-разному... Знаешь, я как-то не обратил внимания, - он виновато глянул на нее. Кира усмехнулась: - Ну, что-нибудь другое. - О будущем? - Он помедлил. - Тогда надо вспомнить, что было и чего не было тут, в наших днях. - Ты уже забыл? - Против воли, в ее словах прозвучало легкое раздражение, словно Кира была полномочным представителем этого времени, и вина перед эпохой становилась виной и перед нею, Кирой. - Образовалась этакая забавная смесь в голове. А кроме того, они не рекомендуют рассказывать. - Боятся, что мы не поверим? - Нет, почему же... Но там многое иначе, не только в науке или технике, но и в культуре, в отношениях между людьми, во всем. Понятно: полтысячелетия не может пройти, не изменив ничего. Кира сказала резко; она даже не ожидала, что получится так резко: - Отношения между людьми? Наверное, они стали намного проще, чем в наше время? Признайся откровенно. На этот раз он понял сразу: - Я ведь говорю не о себе. - Прости, - смутилась она, удивляясь внезапному приступу ревности. - Где ты там живешь? - В общем, - сказал он, - координаты те же. - В нашем городе? - Даже почти в нашем доме. Хотя дома этого нет, пожалуй, уже очень давно. Кира улыбнулась, не очень весело: - Конечно, пятьсот лет... Рассказывай дальше. Им пригодилось то, что вы привезли? - В какой-то мере - да. Они не посылали экспедиций в этот район, считая его малоперспективным. Так и получилось: мы рассчитывали встретить старые цивилизации, а нашли кипящие и фыркающие планеты. - Погоди, а сигналы, которые были приняты? - Это были не сигналы. Вернее, сигналы, но не те. Кстати, именно этот феномен - сигналы - и дал возможность... Он набрал побольше воздуха в легкие, и Кира поняла, что объяснение будет пространным. Ей было интересно услышать рассказ о работе экспедиции, но, чтобы слушать и понимать, надо было прежде избавиться от того камня, который лежал у нее на сердце и состоял из сплава неискренности и недоговоренности. - Слушай, - сказала она решительно. - Пока ты еще не начал рассказывать об этом... Я хочу, чтобы ты понял. Ты и я... Мы не можем, не вправе. Не вправе быть вместе, понимаешь? Ты, конечно, останешься в своем доме. А я... Он прервал ее, коснувшись руки. - Я не останусь в своем доме, - сказал он невесело, - и все это не нужно, потому что времени у меня - всего лишь до утра. До утра, и ни секундой больше. 8. Ночь. За городом Она остановилась и стояла долго, а его слова все звенели в ее ушах. Она сначала даже не поняла, что он сказал: так неожиданно, так вразрез ее уверенности это прозвучало. И поэтому первое, что она смогла сказать, выглядело беспомощно: - Ты шутишь! Он потянул себя за ухо: - Утром экспедиция будет возвращаться. Она заберет меня. - Значит, ты уже заранее решил?.. - Это не зависит от моего желания. Видишь ли, теперь мое время - то, будущее, а здесь я нахожусь лишь в гостях. Жить в чужом времени можно только под защитой энергетических экранов. А они пока что не могут действовать не только бесконечно, но даже сколько-нибудь продолжительное время без дозарядки. - Где же эти экраны? Я их не вижу. - Поле неощутимо. А источник его - вот он, вшит под кожу. Дай-ка руку... Он расстегнул куртку, и Кира, поколебавшись, положила ладонь на его грудь, справа. Действительно, под кожей ее пальцы почувствовали что-то небольшое и округлое. Она медленно отняла руку, ощущая, как невдалеке бьется его сердце. - Этой батареи, - сказал он чуть хриплым голосом, - хватает на двенадцать часов. - Двенадцать часов! - ужаснулась она. - Сколько же их прошло? - Она взглянула на часы, пытаясь различить стрелки в ночном мраке, потом перевела взгляд на Александра. - Когда ты приехал? Я ведь спала... - Прошло, в общей сложности, около трех часов - считая с момента старта. - О, как много уже, как много, - почти простонала она. - Ну, - утешил он, - ты, во всяком случае, успеешь сказать все, что хотела. - Ах, перестань! - крикнула она. - Я ведь не знала, как ты не понимаешь! - Разве что-то изменилось? Кира недоуменно посмотрела на него, потом нахмурилась. В самом деле: что же изменилось? Она не испытывала к человеку любви и твердо решила расстаться с ним в ближайшие же часы. Оказалось, что он все равно должен в эти же ближайшие часы уйти, исчезнуть окончательно. Что изменилось? Или все это было хитростью и в глубине души она знала, что не расстанется с ним, и хотела лишь наказать его - за что же? Она не нашла ответа, но чувствовала, что изменилось все. - Нет, - пробормотала она невнятно. - Ты меня не понял. Я хотела только сказать... Она ждала, что Александр прервет ее и тем поможет, потому что она и сама не знала теперь - что же хотела сказать. Но Александр молчал, он только смотрел на нее и улыбался, зубы его белели во тьме. - Я хотела сказать... Я думала... Он и в самом деле сжалился: - В общем, я так и понял. Что же мы стоим? Чудесный воздух. Там, в будущем, климат нормализован, и жизнь проходит главным образом на воздухе. Идем дальше. Так что строится сейчас? Театр? Она кивнула, зная, что Александр, несмотря на темноту, чувствует каждое ее движение. - Да, по моему проекту. - Ее не удивил вопрос о том, что еще полсуток назад было очень хорошо известно Александру: ведь полсуток прошло для нее, для него же - больше десятилетия. - Ну, идем же! Но Кира схватила его за руку. Александр внимательно посмотрел на нее, нагнувшись, приблизив лицо к самому ее лицу. Через секунду Кира отвела взгляд и выпустила его руку. - Нет, - сказал он. - Не надо... так. Не хочу. Станет только хуже. Пойдем. Теперь он взял ее под руку, и Кира повиновалась. Они пошли молча, не глядя друг на друга, но ощущая близость идущего рядом. Город кончился; справа все ближе к дороге подступал лес, слева приближалась река, оттуда повеяло влажным ветерком. Это было как раз кстати, потому что Кира почувствовала, что лицо ее горит, и не только от смущения, но и от гнева. Значит, судьба все-таки обманула ее! Поддразнила, позволила на миг почувствовать себя всесильной, могущей выбирать между одной и другой любовью, а на самом деле выбора не было, из двух у нее не оставалось ни одной, ничего не оставалось, кроме памяти, и память эта была горькой. Одиночество ухмыльнулось издалека, а за его спиной маячил тот, приходивший сегодня и обещавший прийти завтра, и это было еще хуже, потому что необъятна разница между тоской и любовью. Любовь шла рядом, отвергнутая с ходу... Но может быть, Александр пришел с намерением остаться, и только неласковый прием заставил его заговорить о расставании навсегда? Как она могла хоть на миг вообразить, что не любит его? Что случилось с ней? - Послушай, но у тебя ведь, наверное, есть какие-то запасные батареи! Не может быть, чтобы все ограничивалось двенадцатью часами. А как живут в экспедициях? - Они подзаряжают батареи, - ответил Александр сразу же. - У экспедиций - большой запас энергии. - Ага! Их можно заряжать? - Конечно. Заряд наводится, индуцируется. - Значит, ты можешь дома... Он невольно улыбнулся. - К сожалению, это доступно только там. Если бы я попытался зарядить батарею здесь, даже будь у меня вся аппаратура - городская сеть мгновенно вышла бы из строя. - И никак нельзя? Но ведь это опасно! А если они опоздают? Он кашлянул: - Все может быть, конечно. В будущем тоже так: все может быть. Но если случится, то легко и безболезненно. Мгновенно. - Значит, ты все-таки уйдешь, - почти без звука сказала она. - Да. Кира прижалась к нему как можно теснее, стараясь не нарушать ритма в котором они шагали. Потом отстранилась: - Ну, что же... Но если ты просто сердишься за то... Я была очень обижена на тебя, понимаешь? Чуть не наделала всяких глупостей. И в самом деле: ты меня оставил; все равно, ради чего - но это обидно. И когда ты вернулся, обида еще не успела пройти. Ведь для меня минуло всего лишь несколько часов! А теперь - я считала, что времени у нас бесконечно много. И обидела тебя. Не намеренно, и все же... Так что расстанемся мы самым глупым образом. - Да нет, - сказал он. - Я не обиделся. Но Кира не была уверена в его искренности. - Тогда придумай что-нибудь, Алька, милый... - впервые за эти часы Кира назвала его так и сама удивилась тому, что это получилось у нее легко и естественно, и никакого неприятного осадка не осталось на душе; наоборот - вспыхнула мгновенная радость: оба они, прежний Александр и этот, слились в одного человека, слились, наконец! Она не задумывалась над тем, что причиной этого слияния был тот страх потери, который она пережила утром, провожая Альку - первого, и теперь, ночью, готовясь проводить второго. Эти чувства слились и помогли ей почувствовать, что это - один и тот же человек, один и тот же... - Слушай, а если обратиться к энергетикам? Может быть, они найдут способ зарядить тебя? Они даже не заметили смешного оборота речи. - Мало надежды: нет такой аппаратуры. Но пусть даже... а что дальше? Дважды в сутки повторять процесс дозарядки им не под силу; и потом, жить все время привязанным к их генераторам? Существовать на правах безнадежно больного? Нет, это была бы плохая жизнь. - Ну да, я понимаю, - суховато проговорила она после паузы. - Конечно, тебе там интересно и ты не хочешь возвращаться в нашу отсталую эпоху. Что же, ты прав. Я, например, тоже ни за что не отправилась бы туда: не представляю, что где-то может быть интереснее, чем у нас. Александр покосился на нее и на миг сбился с шага. Кира едва заметила это, продолжая: - В тамошней благодати ты однажды просто вспомнил, что где-то в темном прошлом живет женщина, когда-то близкая тебе, и приехал рассеяться. Так ведь? Развлечение не удалось, прости меня за это. И уезжай, уезжай... У нее перехватило горло. Она резко дернула руку, чтобы вырваться, но Александр удержал ее и прижал к себе. Они остановились, он гладил ее по волосам, она всхлипывала, прижавшись лицом к его груди. Так они простояли долго. - Прости, - повторила она наконец. - Не знаю, что я тут наговорила. Забудь. Пойдем, и рассказывай что-нибудь, я скоро приду в себя. Ну, например, о полетах. Там тоже летают? - Да. И далеко; мы и мечтать не могли о таких маршрутах. - В какое же будущее прилетают они? - Они возвращаются в свою эпоху. К звездам летают в гиперпространстве. Другие корабли, иные принципы движения. Нам, релятивистам, они удивляются: говорят, что для таких полетов надо было обладать громадным мужеством. - Наверное, очень приятно - быть эталоном мужества для целой эпохи! - Не думаю, чтобы у них его было меньше. Просто возникли иные формы проявления. Но они правы в том, что покинуть свое время - самое страшное. Ведь родная земля - это не только территория. Это еще и время. Я живу в этом же городе. Но тот ли это город, если вдуматься? В центре, например, где сейчас возвышаются эти ветвистые дома, у них, через пятьсот лет, находится... - Нет! - почти крикнула она. - Не надо! Молчи! Это нельзя слушать даже в самом лучшем настроении. Это ведь были ее дома, она придумала их, была ведущим архитектором, строительство закончилось совсем недавно - год назад. Это новые дома, и тяжело слышать, что когда-то на этом месте будет - или есть? - уже что-то совсем другое, а ветвистые здания, жалкие и безнадежно устаревшие, снесены и вывезены, как мусор. Ты работаешь и думаешь, что это надолго, но кто знает, каким на самом деле будет срок, в течение которого твоя мысль послужит людям?.. Кира не стала говорить этого вслух, но Александр догадался сам. - Извини, - сказал он. - Я помолчу. - Нет, говори. Только о другом, пожалуйста. Расскажи, как вы там живете, чем заняты... - Как живем? Трудно ответить исчерпывающе. Мы привыкаем, или уже привыкли, и они тоже привыкли к нам. Конечно, и привыкнув, мы отличаемся от них. - Там много таких, как вы? - Нет. И не будет много: после нас состоится еще лишь одна релятивистская экспедиция, она уйдет через два года. Потом Земля перестанет их посылать. - Почему? - Начнется разработка гиперпространственных полетов. Ты не устала? Пойдем помедленнее. - Нет, я чувствую себя хорошо. Чем вы там занимаетесь? Александр ответил не сразу, и пауза сказала Кире, что с этим, наверное, не все в порядке. Александр шел и насвистывал какую-то протяжную мелодию. - Чем занимаемся... - ответил он наконец. - Выбор там не узок. Пилоты все так же летают. - Он вздохнул. - На приземельских линиях. Звездники на приземельских линиях - не дальше Луны - это было немного, и Кира отлично поняла это. - А ты? - Нет. Я ведь никогда не был пилотом, и к тому же за десять лет можно соскучиться по Земле на всю жизнь. Первые месяц-два после возвращения мы вообще не могли делать ничего другого, только ходили и смотрели. Не потому, чтобы что-то казалось нам странным, а просто - это была Земля... - Значит, по-прежнему астрофизика? - На сей раз хронофизика, это интереснее. - Ты же говорил, что ты не хронофизик! - Да, - сказал он резко. - Я - что-то вроде лаборанта. Ясно? На настоящую науку меня не хватает. Да и всех остальных. - Почему же именно хронофизика? - Так уж получилось. Приехав, мы заинтересовали в первую очередь именно представителей этой науки. - Сегодня из тебя приходится каждое слово вытягивать. Пойми же, мне интересно! - Ну, нам удалось получить в полете некоторые факты; не будь их, вопрос о втором измерении времени и сейчас стоял бы на месте. Хотя объективно мы не были готовы заниматься такими вопросами: нам просто повезло. Установленные факты никуда не укладывались, интерпретировать их нам, естественно, было не по силам. Но когда мы вернулись и представили отчеты экспедиции, их физики ухватились за наши наблюдения и смогли построить теорию и даже провести строгий эксперимент. Некогда опыт Майкельсона пригодился для вывода теории относительности. А на этот раз те самые сигналы, на поиски источника которых мы летели, оказались... Как бы это сказать... Я ведь не популяризатор, лучше дома я напишу тебе уравнения... - Ну, хоть как-нибудь! - В общем, это были сигналы, посланные в будущее и изогнувшиеся во времени вследствие определенного стечения обстоятельств, а мы сыграли в этом некоторую роль - не наш корабль, конечно, но явления, возникшие в результате наших действий, астрофизических экспериментов, зондирования звезды... В этом роде, понимаешь? Конечно, нам такая интерпретация фактов и в голову не пришла, но существенным оказалось то, что уже там, в полете, кто-то все-таки попытался связать их с проблемой времени; иначе все это не нашло бы отражения в материалах экспедиции и люди будущего еще некоторое время о них ничего не узнали бы. Вот так обстояло дело. - А тот человек, который подумал о времени... наверное, он гений? - Да нет, - сказал Александр. - Какой там гений. - Но он смог... - Наверное, время чем-то досадило ему. И он во что бы то ни стало хотел перехитрить время. В общем, конечно, сложно понять... - Знаешь, - сказала Кира, - в твоих уравнениях я, наверное, не разберусь, как бы ни старалась. Но ведь это не значит, что я не могу понять ничего. Скажи: как вы там живете? Не только - что изучаете. Как живете? Коснувшись ладонью ее волос, он задержал на них свою руку, потом рука соскользнула; Александр вгляделся в свою ладонь, то ли пытаясь найти на ней след прикосновения, то ли желая прочесть слова, которыми следовало ответить. - Как живем? Представь: мы прилетели. Мы кто? - Герои, - не задумываясь, ответила Кира. - Герои. И по их представлениям - куда большие, чем по нашим. Естественно, всегда то, что представляется предкам нормой жизни, потомкам кажется сплошным преодолением трудностей. Так что для них мы преодолели не только то, что действительно было трудным, но и справились с тем, с чем, по нашему разумению, и справляться не надо было - это само собой подразумевалось. Иная эпоха, иной уровень жизни... - Да. Итак, прилетели герои... - Именно. Мы и в самом деле потратили много сил: такие полеты очень нелегки. Понемногу приходили в себя. Потянулись к работе. Они, потомки, это отлично понимали; менее всего они похожи на людей, способных чем-то удовлетвориться прежде времени, прожить без полного напряжения сил... - Прости, я перебью. А на кого они вообще похожи? - То есть? На людей... На нас с тобой: биологически люди не эволюционируют, во всяком случае, там это еще незаметно. Да, так они отлично понимали, какая перед нами трудность. Ведь, возвратившись почти сказочными героями и оставаясь такими - допустим на минуту - на весь остаток жизни, а мы не успели состариться, как видишь (он согнул руку, напрягая бицепс), мы ни в чем не разочаровались бы и никого бы в себе не разочаровали, в то время как начав заниматься тем же, чем занимались они, и неизбежно проявляя вначале беспомощность, делая кучу ошибок, заслуживая если не осуждения, то, во всяком случае, критики, мы могли перестать ощущать свою полезность. - Но почему же? Ты ведь считался хорошим специалистом, а знания уже сегодня можно усваивать с такой быстротой, что за какой-нибудь месяц... - Дело не в знаниях. - Он коротко рассмеялся, и Кира даже вздрогнула: так похож был этот смешок на его прежнюю манеру. - Наверное, я приехал специально, чтобы пожаловаться... Поплакать на груди. Вероятно, так оно и есть. Человек ведь редко сознает, в какой именно миг он достиг своей вершины. Ему хочется делать еще и еще... Пока ты жив, твоя жизнь еще не оправдана; ты не отдал всего, что можешь. Хочется отдавать. А на деле... Пока мы кажемся себе чем-то очень условным - этакая помесь древнего дедушки с несмышленым внуком; сумма, которая при делении все-таки не дает в среднем взрослого человека, способного разговаривать с ними, с потомками, на равных. - Но почему же, я не понимаю! - Мы слишком инертны, - с досадой сказал он. - Инерция мышления, интеллекта... Разум не может мгновенно приспособиться к совершенно новому. Он будет действовать по старым канонам, наперекор даже фактам и логике. Препятствия мы преодолеваем с помощью рассудка, но что может повлиять на него самого? Только другой интеллект; но тут есть, очевидно, нечто, подобное биологической несовместимости: психологическая несовместимость, что ли? Просто привить чужую мысль - если ты всем ходом жизни не подготовлен к ее восприятию - нельзя, она, как и чужая плоть, отомрет, будет отторгнута, произойдет некроз. Чтобы этого не произошло, разум надо предварительно подготовить, как готовят тело. Этим наши потомки и занимаются - с переменным успехом. Он помолчал. - Дело не в том, что мы чего-то не знаем. Мы - не чувствуем. Слишком много принципиально новых идей, и мы пока еще не готовы к их восприятию, хотя уже вызубрили уравнения. Легко научить человека говорить, что бога нет, - куда труднее заставить его даже в самых тяжелых случаях не обращать глаза к небу. Конечно, мы со всем согласны, потому что не можем опровергнуть. Но чтобы творить, недостаточно соглашаться или даже быть уверенным; надо дышать идеями, как воздухом. Но кислородом дышат и рыбы, и люди; только рыбы извлекают его из водного раствора и гибнут на воздухе, хотя усваивать кислород воздуха, казалось бы, куда легче. Так вот, мы привыкли дышать в воде и не можем иначе - только шевелим жабрами... Он грустно усмехнулся и даже показал ладонями - как это они шевелят жабрами. Это действительно было смешно. - Ну вот, я поплакал. Тебе не противно? - Глупость. Слушай, а если бы ты заранее знал, что будет так, ты не полетел бы, правда? Это можно было, пожалуй, принять за скрытый упрек: вот каково покидать меня, так хоть покайся напоследок! Александр поднял голову. - А куда же я делся бы? - проговорил он удивленно. - Полет был неизбежен, даже больше - нужен. - Ну, пусть, - сказала она со вздохом. - Значит, потомки вам помогают. Ну и чудесно. - Видишь ли, все дело в том, что для нас из истории Земли выпало пятьсот лет. Это много. История оказалась разрезанной: кончалась на дне отлета и возобновлялась в день прилета, а между ними оказался ров в пятьсот лет. Его надо было засыпать. Шаг за шагом проследить весь ход человеческой мысли за эти пять столетий. От одной научной революции к другой. Подойти к последним выводам по достаточно пологому подъему. - И это вам под силу? - Да - если есть все нужные условия. - У тебя они есть? - Не все, - пробормотал он. - Ну, ладно. Послушай, мы оказались где-то... - Вот река. - Я имею в виду разговор. Кира... осталась немного часов. Давай проведем их так, словно ничего не случилось. Не было экспедиции. Мы не расставались. Просто гуляем, как обычно. - Хорошо, - сказала она, решив, что это и впрямь самое лучшее. Он неизбежно уйдет; она неизбежно останется. И пусть все будет так, как он хочет: ведь все-таки он пришел к ней, а не наоборот. Они шли берегом реки. Город остался далеко позади; в эту эпоху города обрывались сразу, не отделенные от лесов и лугов кольцом предприятий и свалок. Временами задувал ветерок - и смолкал, точно ему лень было дуть; листьям тоже было лень шевелиться и шуршать, катерам не хотелось двигаться, и они дремали на приколе, а попадавшимся изредка парам не надо было говорить, и они молчали. Только звездам хотелось светить, и они горели, и мерцали, и звали стремящееся вдаль человечество, а реке хотелось течь, и она текла, и отражала звезды, и играла с ними, легко перебрасывая светила с одной волны на другую. Вода не стремилась к звездам, потому что светила были в ней, а рекам этого достаточно; только человеку мало тех звезд, которые живут в нем, и он ищет, и всегда будет искать еще и другие. Река текла, изредка в ней всплескивала рыба; один раз тихо проскользнула лодка - еще кому-то, видно, не спалось, но он был один и поверял свои мысли лодке и реке. Они же по-своему отвечали ему, и он понимал их язык, как всякий человек может понять язык реки, язык деревьев, язык звезд, стоит лишь ему вспомнить, что и река, и деревья, и звезды - это та же материя, из которой возник и он сам, и так же существуют во времени. Но вот язык времени - можно ли понять его? Можно ли доказать времени, что очень жестоко - забирать самого дорогого человека и забрасывать его далеко, очень далеко, и делать это так, чтобы он даже не чувствовал себя виноватым! - Значит, гуляем, как обычно? - Конечно. - А я не могу, как обычно! Никто не вынесет этого: дважды в течение суток расставаться навеки с одним и тем же - с тобой! Это мука: делать вид, что мы гуляем, как всегда, хотя каждый миг я помню, что все лучшее - позади. Как мне жаль того, что позади, Алька! Будь это возможно - я без конца возвращалась бы и возвращалась назад, в самые счастливые дни жизни, и переживала бы их заново. Но вот ты можешь вернуться, а я - нет, мне придется жить от одной встречи с тобою до другой, а ведь они, наверное, будут происходить не часто. Ты жесток; ты лишил меня даже надежды на то, что обстоятельства заставят вас возвратиться через неделю или через год. А ты хочешь, чтобы я гуляла с тобой, как в прошлом, которое для меня неповторимо, и думала о будущем, которое недостижимо. Я не хочу! Не хочу сейчас быть счастливой: тем тяжелее будет потом. Вы ушли, а мы, оставшиеся, перестали быть нужными вам... - Ты ничего не понимаешь! - крикнул он. - Как это - не нужны? Ты - это и есть то, чего потомки мне дать не в состоянии, и без чего мне никогда не перешагнуть через все эти века. Разве это не ясно? Кира внезапно остановилась и схватила его за руки. - Алька! - сказала она. - Ну, да! - сказал он. - В этом все дело. - Я чувствовала, что ты прилетел не просто так. Я нужна тебе там. Потому что тебе без меня плохо! - Да, - сказал он. - Мне без тебя очень плохо. - Я же ничего не могу сделать. Или могу? Говори! - Если бы захотела, - после паузы сказал Александр, - ты бы смогла. 9. Перед рассветом. За городом Кира не поверила своим ушам - так это прозвучало просто. Она наморщила лоб: - Я бы смогла... Что я смогла бы? - Быть со мною. Там. - Да говори же, пожалуйста, не иероглифами! Она вспылила; это было еще ничего, она готова была его ударить, и не как-нибудь, а больно. - Почему ты не объяснил сразу же, что прилетел за мной? - Видишь ли... Ты ведь сказала, что ни за что не расстанешься со своим временем. - Но ведь я не знала! Ты был такой благополучный, такой гордый и независимый, а я распухла от рева... Поворачиваем. - Куда? - Домой! Раз я могу что-то сделать, я не стану терять времени. И объясни мне все. Скорее. Ну? Он подчинился. - Помнишь, я говорил еще об одной релятивистской экспедиции - последней? Там, в будущем, мы уже получили ее сигналы. Она стартовала через два года после нас, корабль ее обладал теми же характеристиками, - он сейчас уже почти готов, скоро начнется его монтаж на орбите. Параметры рейса подобны нашим. Расчет времени показывает... - Ну, ты же не на кафедре! - Короче говоря, они должны были вернуться на Землю тоже через два года после нас. А после нашего финиша прошло уже почти столько времени. Так что до их прибытия - там, в будущем, - осталось, ну, месяца два. - Через два месяца ты встретишь их там? - Вот именно. - Трудно поверить. Но раз это говоришь ты... - А главное - участники экспедиции, возвратившись, станут нашими современниками! - Понятно, - тихо проговорила Кира. - Значит, я должна принять участие в этой экспедиции. Она помолчала, пытаясь представить, насколько сложна задача. - И для этого я должна стать специалистом в одной из космических наук? - Или в космической технике. Но не просто специалистом - одним из лучших. Конкурс будет жестким, если судить по тому, как отбирали нас. - И всего за два года? - Вдвое быстрее: состав экспедиции утверждается за год до отлета, разве ты не помнишь? - А у меня еще на полгода работы с театром... - Брось ее. Кира покачала головой. - Не могу. Проект надо закончить. - Почему? - А почему ты не мог не лететь? Александр замедлил шаги. - Что же, некуда торопиться, если так... Он произнес это со вздохом, но Кире показалось, что кроме сожаления, в его вздохе и еще что-то. Она с подозрением взглянула на него. - Кажется, ты не совсем искренен. Александр молчал. - Не хочешь говорить? Но ты напрасно сомневаешься, Алька. Мне выносливости не занимать, я закончу проект - и за это же время стану специалистом. Одним из лучших. Стану, ты понимаешь? Веришь? - Верю, - кивнул он, потому что действительно верил. - Хотя ты не представляешь себе, какой это труд. - Ничего. Там ведь понадобятся специалисты по строительству станций на планетах? - Да, такие предусмотрены в экспедициях. - Вот этим я и займусь. Такая работа мне под силу. Я ведь не самый плохой архитектор в мире, - похвасталась она, хотя Александр уже давно знал, что она была хорошим архитектором. - А что касается работы в космосе... остановись на минутку. - Раскрыв сумочку, Кира торопливо рылась в ней. - На, возьми... И это подержи... - Зачем? - Просто мне надо найти одну вещь. Ага! Она вытащила плоскую коробочку телеабонента. Выдвинув тоненькую антенну, включила. - Ну вот, научная микротека - прекрасная помощница. Называй побыстрее! - Что же? - спросил он, но тут же понял. - Так... Программы общей подготовки для кандидатов в звездные экспедиции, с дополнениями прошлого и этого годов - четыре кристалла... Кира негромко повторила, поднеся коробочку к губам. Через секунду на поверхности коробочки зажглась синяя точка: заказ был принят. - Основы космического строительства - два кристалла... Минералогия планет... Стройматериалы: организация производства и использование в условиях систем звезд класса К... Космостроительная техника... Атмосферы планет, издание этого года... Дальше: архитектура внеземных станций... Биологическая защита... Водо- и воздухоснабжение в известных и предполагаемых условиях, два кристалла... - Не так быстро, - Кира положила пальцы на его рукав и продолжала посылать заказы. Александр продиктовал еще десяток названий, после чего Кира назвала адрес и выключила аппарат. - Я использую свою технику, - сказала она, - буду учиться наяву и во сне. Ты доволен? Ну, говори же: ты счастлив, ты уверен во мне больше, чем когда-либо, ты простишь мне за это все... что могло быть! Александр стоял, держа в ладонях содержимое ее сумочки. - Опять молчишь? Да сунь все это в сумку! - Кира, милая... Главного ты пока не знаешь. Его тон снова не понравился ей: - Слушаю? - Понимаешь... мы там, в будущем, знаем, что эта экспедиция возвращается. Но, судя по сообщениям, она оказалась не столь удачной, как наша. Они возвращаются, но не все. Не все! - Понимаю. - Мы еще не знаем, сколько погибло, и главное - кто... - Я полечу. - Но если... - А я не боюсь. Есть ради чего рисковать. - Ты хочешь сказать - ради меня? - Ради себя самой: ведь и ты нужен мне. "А кое-кто напрасно ждал все эти годы, - подумала она внезапно. Что же, его жаль. Но помочь нечем". - А я говорю откровенно, Кира: я боюсь. - Зачем же ты... зачем ты дал эту надежду? - Не знаю, что со мной, - сказал Александр хмуро. - Я ехал к тебе именно затем, чтобы позвать. И был уверен: ни с одним из нас ничего не может случиться. Даже в момент размыва... - Что это? Объясни. - Просто термин хронодинамики. Явление, сопутствующее началу поворота во времени, выходу во второе измерение, момент наименьшей устойчивости системы. Бывали случаи, когда... - Когда происходили катастрофы? - Ну, что-то в этом роде. Но даже и в это время я был уверен, что все кончится благополучно. Знал, что еще увижу тебя, а сейчас - боюсь. И думаю, что не имею права посылать тебя в опасность. - Да разве ты меня посылаешь? Я лечу сама. Кстати, я и без тебя додумалась бы до этого. Не понимаю одного: судя по твоему рассказу, эта техника для перемещения во времени у вас еще не очень совершенна. Как же они берут пассажиров? - Каких пассажиров? - Взяли же тебя! - Ну... мм... Я очень попросил. - Алька! - сказала она настойчиво. - Ну-ка, взгляни на меня! - Ну, я имел в конце-концов право... - Ага! Какое же? Молчишь? Кто обнаружил эти сигналы в экспедиции? И кто связал их с проблемой времени? - Тот, кому повезло, - ответил Александр, пожимая плечами. - Милый, твои ответы, как загадки для детей: разгадка тут же, она просто написана вверх ногами. Я ведь знаю, чем ты должен был заниматься на корабле! Даже больше: я не забыла, о чем вы спорили еще до отлета. - С Евгением? Он возражал. Но его сопротивление и помогло мне потом найти нужную точку зрения. - Бедный Евгений, - сказала Кира, подавляя возникшее на миг искушение рассказать о сегодняшнем визите этого человека. - А теперь скажи: что помогло тебе перехитрить время? Александр потянул себя за ухо и сказал: - Ты. - И после этого ты хочешь, чтобы я не шла на риск? Послушай, если ты просто намерен заставить решать меня одну, это не получится, можешь не умывать рук. Я тебе по-настоящему нужна там? - Еще как! Я же объяснил тебе... - Вот ты и решил. Потому что слово "лети" - всего лишь другой способ выразить то же самое. Итак, через два месяца мы окажемся вместе - и навсегда! - Но для тебя пройдут не два месяца, Кир: двенадцать лет, и не таких уж легких. - Ты же перенес их! А я выносливее тебя. И сейчас у меня еще прибавилось сил. Мне только хочется представить все как можно яснее. Вообрази: время прошло, я прилетела и мы встретились снова. Как это произойдет? - Будет хорошая погода, - начал он после паузы. - Весь город переселится на пляж. Я привезу тебя туда прямо с космодрома. Возьмем яхту. Под парусами уйдем на острова... - Погоди, какие острова? - А? Ну, там они есть, ты увидишь. Очень оригинальная кон... - А потом? - Пойдем в концерт. А ночью поплывем в подводный город. Хочешь в подводный город? - Куда угодно, - сказала она. - Только с тобой. - А мне угодно, - проговорил Александр, - нести тебя на руках. Он и в самом, деле поднял ее на руки и понес - он и раньше носил ее так и не уставал, силы в нем было много, и двенадцать лет, кажется, ее не убавили. - Вот так я унесу тебя к морю. Будем просто лежать на песке и загорать. - Или строить из песка внеземные станции, - сказала Кира, делая вид, будто засыпает у него на руках. Но тут же напрягла мускулы, чтобы высвободиться: она была слишком возбуждена и ей не хотелось покоя. - Да, - сказал Александр, помогая ей встать на ноги. - Так оно и будет. - Не пойму одного, - сказала Кира, оправляя плащ. - Разве ты не мог перед тем, как вернуться ко мне, найти в архивах список улетевших с последней экспедицией? - Возможно, я и сумел бы, - задумчиво ответил он. - Хотя трудно проследить за судьбой каждого отдельного человека. Я не пытался, потому что... ну, потому что боялся не найти там твоего имени. Кира кивнула. Они возвращались в город другим путем, все время держась близ реки, уходя от зари, которая догоняла их. Позади, на горизонте, возникла яркая полоса и быстро расширялась. Ее отблеск поднялся выше деревьев. Кира взглянула вверх. Звезды гасли, но солнце уже готовилось сиять, и птицы пробовали голоса. - А птицы там есть? - Птицы, и цветы, и все. Тебе там понравится. Кира кивнула, представляя себе тот мир, легкий и элегантный, и уже отыскивая свое место в нем. - А как там строят? Расскажи. - Ну, ты же знаешь, - я ничего в этом не понимаю. - Просто опиши, что видел. - Попробую, - вздохнул он. - Представляю, как беспомощно это прозвучит для специалиста... Он стал рассказывать, рисуя в воздухе руками, и один раз даже остановился, чтобы нацарапать на песке контуры - получилась какая-то виноградная гроздь. Рассветные бестеневые сумерки делали линии почти неразличимыми, но Кира разобралась и пожала плечами: - Не понимаю, какой в этом смысл. - Они ведь не связаны гравитацией, у них в каждой системе свой центр тяготения, - пояснил Александр. - Наше направление верх - низ в данном случае неприменимо. - Ах, вот оно что... Все было новым и странным, кое с чем Кира не согласилась бы, многого просто не понимала. Было ясно лишь, что это - архитектура других материалов и техники, задач и потребностей, и эстетические критерии за пятьсот лет тоже, конечно, подверглись изменениям. - А что у вас находится там, где сейчас площадь?.. Она назвала место, где встанет здание театра. Александр помолчал, припоминая. - Ну конечно, как я сразу не сообразил: там сейчас Большая игла. - Там стоит большая игла? Что это? - спросила Кира каким-то чужим голосом. - Устройство для гиперсвязи. Не стоит, а парит. Очень красивое сооружение, для тех времен... - Ты - как пророк, - грустно сказала Кира. - Но пророкам хочешь - веришь, хочешь - нет, а ты все знаешь точно, с тобой не поспоришь, как бы ни хотелось подчас. Вот, значит, и театр мой не доживет... Александр проворчал что-то, досадуя на себя: увлекся и сказал, чего не следовало. Он попытался утешить ее: - Откровенно говоря, из того, что есть в городе сейчас, сохранилось немногое, да и то - не всегда лучшее. Ты огорчилась? - Нет, - неохотно ответила она. - О чем ты думаешь? - Ни о чем. Просто: ночь прошла, наступило утро... 10. Утро. Дома Наступило утро, и город, в который они вошли, охватил их сразу - еще по-ночному тихий, но неуловимые краски ночи, ее иррациональные линии исчезли, уступив место трезвой ясности. Они взяли машину. Город бежал, торопясь зайти им за спину. Из невидимых магистралей в срезах тротуаров ударили струи воды, светлый пластик улиц потемнел, потом в нем отразилось утро. Из машины Кира вышла первой и несколько секунд постояла перед домом. Ей вдруг показалось, что ничего не было и она только что возвратилась с космодрома, и сейчас снова услышит шаги за спиной. Шаги и в самом деле раздались - шаги Александра. Он обогнал ее и распахнул дверь. Она медлила. - Прошу, королева, - произнес Александр, склоняясь. - Ответь: ты будешь меня любить? Что бы ни произошло? Вместо ответа он подхватил ее на руки и внес в дом. От прикосновения его рук возникла тревога; кто-то посторонний подумал за нее, что она так и не успела навести дома порядок. Эта была последняя мысль из реального мира. Затем время остановилось. Минула вечность, когда Кира порывисто поднялась, чтобы взглянуть на часы. - Нет, - сказал Александр, не открывая глаз. - Не беспокойся. Они предупредят - за четверть часа. Она кивнула и отвернулась, не пытаясь объяснить, что ее интерес к прибору, измеряющему время, был вызван иной причиной: почему-то подумалось, что все сроки уже прошли, а Александр остался с нею и не случилось ничего страшного... На самом деле время, оказалось, шло гораздо медленнее. Александр обеспокоенно спросил: - Ты обиделась? Но ведь я... - Нет, нет, - устало проговорила она. - Хочется пить. - Она и в самом деле ощутила во рту какую-то горечь. Он неохотно поднялся, затем Кира услышала шаги. Александр еще не успел отправить заказ, когда Кира, надев халат, показалась в дверях. Он подошел к ней и хотел обнять, но она отстранилась: - Алька, подожди. Скажи: у тебя нет сомнений в том, что мы избрали правильный путь? - Не понимаю, - проговорил он, настораживаясь. - И я не понимаю, но что-то не так... - Конечно, готовиться будет тяжело... - Разве дело в этом? Работать я умею. И даже то, что новые знания там не пригодятся - тоже ничего: мало ли ненужных вещей мы запоминаем... Но... Вот: что же в том мире буду делать я? - Ах, вот что! - Александр облегченно перевел дыхание. - Ну, найдешь занятие по вкусу. - А мне по вкусу мое дело. Но там - окажется ли оно мне по силам? - Ну... я полагаю, - сказал он без уверенности в голосе. - Только искренне. - Н-не знаю, - сказал он, ухватившись за мочку уха. - А я почти уверена, что нет. То, о чем ты рассказывал, мне чуждо. Я вряд ли смогу, как ты говорил, дышать этим. Александр почувствовал, что должен сказать сейчас что-то значительное и хорошее, чтобы все их планы не рухнули, опрокинутые непониманием. Но ничего не приходило в голову. - Вечерами будем гулять, - вернулся он к самой спокойной из тем. - Ты и не узнаешь окрестностей... - Да? - безразлично спросила она, но за кажущимся безразличием он почувствовал боль. - Тебе неинтересно? Кира вздохнула. - Ну ладн