оторые происходили или продолжают происходить в вашем астрале; оно их считывает и реализует. Причем оно действует точнее вас самих: порою вы неправильно определяете, что именно доминирует в этот миг в ваших мыслях и желаниях - поскольку не контролируете своего подсознания ни в яви, ни здесь, в ПС. А Пространство Сна контролирует и то, и другое, мгновенно вычисляет равнодействующую - и потому нередко приводит вас в некоторое изумление - когда вы оказываетесь вовсе не там, где (как вам казалось) хотели бы. Я, как все мы, подсознания не контролирую. Однако всегда стараюсь по возможности учитывать вносимые им для ПС коррективы. И вот сейчас мне следовало докопаться до ответа на вопрос: почему я вдруг оказался в этой господней песочнице вместо того, чтобы заниматься розыском Борича в цивилизованных местах, где он был схвачен, можно сказать, на наших глазах? Я уселся на твердый, почти не продавливавшийся подо мною песок. Не то чтобы устал; просто следовало уменьшить поверхность облучения. Хотя мне лучше думается в движении, а не в статике. И принялся размышлять. Что было моей основной мыслью, основным желанием в мгновение, когда я выходил из шерифского кабинета? И еще раньше, когда я находился там, но разговор со свидетелями пошел уже на ходу? Ответить на это мне было нетрудно: Борич. Я хотел найти Борича, помочь ему освободиться - если его где-то держали силой, и использовать его - коли уж он оказался в ПС - как партнера в розыске Груздя. Итак, доминанта была - Борич. Осознанная доминанта. Ну а при чем здесь чертова пустыня? Я старался думать по-прежнему спокойно. Хотя подсознание мое наверняка уже принялось гнать волну по поводу воды, еды и всего прочего, что считается необходимым также и здесь. Я постарался внушить себе, что это совершенно не так: на деле ведь нам в ПС ничего не нужно из мирских благ. Нет, конечно, я могу здесь погибнуть от жажды; но только в том случае, если моим противником в правила игры будет введена моя уязвимость для такой гибели, и если она к тому же окажется более сильным сенсором. Убьет меня, естественно, не отсутствие воды, но сознание неизбежности гибели - и я ухну неизвестно в какие макроконы Аида. Но сейчас поблизости вроде бы никого не было. Так что не станем пугаться призраков. Будем думать логически. Мне был нужен Борич. Я не знал - и никто не знал, - в какой точке Пространства Сна нужно искать его. Но его страсти и привычки были известны. Лесной уроженец Борич любил широкие безлесные просторы, и когда выдавалось свободное время, он старался провести его в степи. Где-то в таком пространстве я и собирался искать его. Это было то самое подсознательное ощущение, а не осознанное чувство. Видимо, с учетом этого я и оказался перемещенным в некое пространство, где он должен был - и сейчас должен - находиться. Однако его здесь нет. Или, во всяком случае, мои органы чувств его не улавливают. Как можно объяснить это? Мой заказ можно было бы сформулировать так: я хотел оказаться в безлесном пространстве, в котором находится Борич. Но не всякое желание может быть выполнено сразу: например, в случае, если он сейчас как раз не находится в таком пространстве. Тогда я окажусь переброшенным в ближайшее к нему безлесье. Возможно, так это и произошло на самом деле? Если он не скрывается где-нибудь, скажем, в подземном сооружении, то логичнее всего предположить, что он физически недалеко, но обретается в другом восприятии: в Квадрате Сна, то есть в следующем слое ПС; увидеть происходящее там, пребывая в обычном сне, так же невозможно, как увидеть сон, находясь наяву. Для того, чтобы оказаться в следующем слое, нужно совершить новый переход, попросту говоря - еще раз уснуть во сне. Похоже, ничего другого мне сейчас и не оставалось. Хотя уснуть в такой обстановке... Мне почудилось, что мир вокруг меня заколебался: головокружение. Похоже, я рассудил правильно. Спать. Хочется спать... Глаза закрывались сами. ЧТО Я НАЙДУ ТАМ? В ушах свистел ветер. Копыта глухо били в землю. Она дрожала. Мы мчались по бескрайнему зеленому полю. Высокая трава доставала до стремян. Взлетали дрофы. Высоко парил орел. Ветер пахнул медом. Я покосился направо. Всадник рядом со мною носил белый, с золотой насечкой, нагрудник и островерхий шишак. Рука в кольчужном рукаве свободно держала повод. Седла были с высокими, восточными луками - и его, и мое, и, надо полагать, у тех сотен всадников, что мчались позади нас, сохраняя полное молчание. Верховая езда никогда не относилась к числу моих умений. Но во сне не приходится учиться долго, и я чувствовал себя так, словно родился и вырос в седле. В ответ на мой взгляд всадник повернул голову. Я увидел незнакомое мне смуглое лицо, окаймленное черной бородой с проседью. Он улыбнулся, показав прекрасные зубы, и что-то крикнул мне. Ветер унес слова. Он улыбнулся еще шире и вытянул правую руку с камчой вперед, заставляя меня всмотреться в даль. Там, близ горизонта, мельтешили черные точки и время от времени что-то ярко, мгновенно вспыхивало. Всадник указал на мое копье. Тупой конец его был укреплен в петле пониже седла, так же, как у него. Бросив повод, он вытащил свое и взял наперевес. Я почти бессознательно проделал то же самое. Никогда мне не приходилось сражаться копьем, но я знал, что умею и это. И почему-то охотно воспользуюсь этим умением. Точки впереди росли. Теперь стало уже можно разобрать, что там - такая же лава, во весь опор несущаяся навстречу. Вероятно, именно с нею нам предстояло схватиться. Ради кого и чего - я не знал. Но мне это было безразлично. Главным стало - налететь, колоть, рубить, топтать конем... Как бы в ответ на мою мысль всадник быстрым и длинным движением обнажил саблю. Я сделал то же самое и увидел, что это была не сабля, а шашка, оружие, издавна известное в России, но не на Западе. Видимо, здесь, во втором слое Пространства Сна, я находился где-то в родных краях - только в неведомом мне времени. А, впрочем, наплевать на все времена!.. Теперь уже хорошо видно было, как масса впереди распадается на отдельных всадников, как сверкают их прямые мечи, колышутся на рыси копья - не такие, как наши, но длинные и, должно быть, массивные. В середине первого ряда на высоком древке летело знамя - длинное, узкое, к концу делившееся на множество косиц; было оно белым, с черным узором или рисунком вдоль - что там изображено, не разберешь. Неслись они лавой, растянутым фронтом и на много рядов в глубину. Вот сверкнули мечи и принялись взбалтывать воздух, разгоняясь для рубки. Заметно было, что движутся всадники куда медленнее нашего: видимо, были они в полном боевом снаряжении, и лошади их не могли развивать такого аллюра, такого сумасшедшего галопа, каким неслись мы. Что-то тут не совпадало, но мне и это было по фигу. Наш клин - а мы с чернобородым скакали на острие его - еще прибавил аллюра, над полем разнесся вой - дикий, как если бы мчалась волчья стая - лава начала загибать крылья, чтобы стиснуть нас, а то и совсем охватить, смыкаясь с тыла, и рубить с трех сторон. Я успел еще оглянуться на своих; наверное же, они были моими, хотя ни малейшего соображения не было - чей же я сам сейчас, черти бы взяли, за что и против кого собираюсь тут срубать головы? Лица позади меня были спокойными, сосредоточенными, хотя в глазах светился азарт; словно мы выбежали в поле забивать голы, а не играть в кегельбан головами - чужими и своими. Наше знамя тоже пласталось по ветру, и было на его полотнище изображено не что иное, как дерево, изогнутое аркой. Ага, вот, значит, как! - то было последним осознанным обрывком мысли. Потом остались только - крик, дикое ржание, лязг клинков, шумные выдохи при ударе, сдавленные, проглоченные стоны, обычный шум сечи. Никто не мог одолеть. Потом разнеслась покрывавшая все прочие голоса команда; не понимаю, как можно было докрикнуть ее до каждого без усилителя, но ее услышали - судя по действиям. Заключались они в том, что все наши вдруг бросились врассыпную во все стороны сразу, лишь отбивая удары, но не ввязываясь в бой, и в центре остались одни черные конники со своим знаменем на явно укоротившемся древке. Они не стали преследовать нас - потому, наверное, что тогда весь бой разбился бы на парные поединки, но у них, вероятно, не было уверенности в том, что в поединках они окажутся сильнее. Они стали сбиваться в массу, может быть, для того, чтобы продолжить путь, чему мы явно намеревались помешать. И тут я услышал звук - знакомый, но для этой обстановки по меньшей мере неожиданный. Пока крутилась сеча, ни у кого не было времени - да и нужды - глядеть вверх. Новый звук донесся именно оттуда, и я поднял глаза. Пятерка самолетов входила в боевой разворот, начиная атаку. Очертания их были мне незнакомы; плоские, резко угловатые, они принадлежали, надо полагать, к технике более поздней эпохи, чем та, в которой обитал я в мире яви. Я ожидал привычной пулеметной скороговорки, но ошибся: в ход пошли ракеты и лазеры, с тяжелой кавалерией обошлись, как с танковым корпусом. Может, и правильно, не знаю, я удовлетворился бы и стрелковой снастью. Ракеты ложились на удивление точно. Черные всадники не ожидали такой атаки, и, похоже, авиация вообще оказалась им в новинку; началась паника. Самолеты повторили заход, третьего не понадобилось. Покачав крыльями в знак прощания, они скрылись. Хрипло запела труба самый приятный из всех сигналов: отбой. Мы медленно съезжались к знамени - оно маячило поодаль от места бойни. Когда я приблизился, чернобородый окликнул меня: - Ну, Остров, проветрился немножко после своих подвалов? Я не стал улыбаться ему в ответ. Спешился и, по примеру прочих, полез в заседельную суму: очень хотелось есть. Нашарил горсть длинно наструганного вяленого мяса и кожаную флягу, в которой бултыхалась жидкость. Приложился. Чернобородый - нимало не похожий на Борича, и тем не менее именно он - тоже соскочил с коня, вразвалку подошел ко мне. - Ну ладно, - сказал он примирительно. - Не свирепей. Видишь же, я в полном порядке. - Не знаю, - ответил я, прожевав и проглотив. - Если в порядке, то мог бы и сообщить. И сразу заняться Груздем. А ты затеял детские игры. Авиация против крестоносцев. Какого черта? Влияние тяжелого детства? Не наигрался вволю? - Детство тут ни при чем, - проворчал он. - Просто давняя мечта. Я тут разобрался предварительно: это другой вариант истории, не реализовавшийся. Они прошли Балтику, северо-запад, никакого тебе, понимаешь, Ледового побоища - и вышли на оперативный простор, на южные земли. Татары же в этом варианте пошли не на северо-запад, а к югу, германскими землями, галльскими краями... - Куда бы кто ни пошел - раз вариант не реализованный, что ж в нем резвиться? - Остров! - произнес он наставительно, даже палец подняв. - Ты не хуже моего знаешь: нереализованный - не значит нереализуемый. Мы же не знаем механизмов селекции вариантов и реализации. Нас не спрашивают, такую их мать... Вот я и решил на всякий случай подстраховать историю. Я еще отхлебнул и сплюнул. Убеждать его сейчас было бы потерей времени: Борич был весь еще налит адреналином; только что из ушей не капало. - А истребители-то зачем? Он пожал плечами: - Чтобы отбить у них охоту. От простой драки толку было бы мало: конечно, мы им вложили бы - но они опять пошли. А это для них - полная чертовщина. - Подумают - померещилось. Да и свидетелей не осталось... - Зато с нашей стороны - сколько угодно. А историческое оправдание у меня есть, я все заранее продумал. Нормальные гарпии - железные птицы с соответствующим вооружением... - Кстати - а откуда самолеты? - Оружие Четвертой Мировой. Из ВВС Тихоокеанской Федерации. Точное время указать не могу: это нереал, понятно. Я махнул рукой. - Ладно, обидно только, что заставил меня зря терять время. - А это еще как сказать... - Собирайся. Дела ждут. Борич отрицательно покачал головой: - Извини, но я отсюда - никуда. Сейчас, во всяком случае. - Он сладко потянулся. - Я ж тебе сказал: мечта всей жизни - вот так: в седле, по степи, и никакого над тобой начальства... - Махновец ты, - сказал я. - И узурпатор. - Не обидно. А узурпации никакой не было. Я к ним - он кивнул в сторону - явился очень удачно: в соответствии с преданием. И без всякого заявления с моей стороны тут же оказался избранным в вожди. Глядишь, еще князем стану. Да не колотись ты: это ведь второй уровень ПС, практически - без выхода в нашу явь. Нереал. - Силой тебя, что ли, умыкнуть? - подумал я вслух. - Побереги здоровье, - ухмыльнулся он, покосившись на свое воинство, усердно подкреплявшееся. - Прими, как добрый совет. А что касается Груздя... Он вроде бы замялся; я насторожился: - Ну, что еще у тебя там? Он ответил - уже другим тоном, деловым: - Помнишь - ты перед моим уходом говорил насчет проекции следа? Я кивнул. - Потому я и оказался здесь, на втором уровне. И кое-что разыскал. - Так... Ну давай, давай, не мотай нервы на катушку! - Собственно, из-за этого мне и-пришлось затеять всю драчку: оказалось, что в микроконе, где этот след находился, были крестоносцы. И я решил соединить приятное с полезным. Можешь успокоить свою совесть тем, что и ты приложил руку к тому, чтобы этот след добыть. Я невольно помахал кистью руки; тяжелый клинок основательно ее отмотал. - Может быть, ты перейдешь к делу? - Насчет того - где он? - След, конечно. Что он собой представляет? Скрыт где-то поблизости? - Если бы так, то был бы я сейчас около него, а не тут. Нет, с этой штукой все в порядке. Я подобрал ее, пока ты вытряхивал из себя пыль после скачки. На, гляди. Он сунул руку за пазуху и протянул мне старую кривую трубку. Курительную, конечно, не телефонную. Я машинально понюхал ее. - Хороший табак был. Но это не аргумент. - Это его трубка. В яви можно будет проверить: помню, есть такая фотография, на которой крупно - он с этой самой штукой в руке. А если так, то - ты сам понимаешь - он был здесь совсем недавно. Счет идет даже не на часы - на минуты, может быть... Это я и без него знал. В Пространстве Сна всякий может иметь при себе любой предмет из своей (да и не обязательно своей) жизни в Производном Мире; не сам предмет, конечно, в его материальном варианте, но его точную копию, состоящую из того, как мы для простоты называем, кью-вещества, или квази-вещества, из которого мы и сами тут сделаны - вещества, которого в яви просто нет. И такой предмет может существовать неопределенно долгое время - пока находится при тебе или хотя бы в поле твоего воздействия; он вместе с множеством других таких же кью-предметов составляет твой микрокон, твою персональную ячейку в Пространстве Сна. Но стоит тебе уйти из этой среды или, скажем, потерять вещицу - и все начинает медленно таять, так же, как кью-тело убитого или иным образом умершего в ПС человека, любого живого существа. Трубка была потеряна или выброшена; и она успела немного подтаять, это было видно и простым глазом. Сейчас, оказавшись в руках Борича, а потом и в моих, она снова стала возвращаться к нормальному виду. - Если ты прав, - сказал я, - то Груздь действительно был здесь недавно. По времени этого миникона, конечно. Так или иначе - это уже лучше, чем ничего. - Мне это представляется вот как, - сказал Борич. - Похоже, что взять-то они его взяли, но он сделал ноги. Так что теперь они ищут тебя - чтобы ты его не нашел, и ищут его - иначе все их старания впустую. - Что же: интересная весть. - И еще: они считают, что выйти на его след можно, начав с его жилья - с того места, где он уснул. - Гм, - сказал я. - Такая мысль вроде бы и у меня возникала. - Вот и реализуй. Только - не обижайся, я все же поопытнее - учитывай: тебя там могут на чем-то и подловить. Кинуть ложный след хотя бы. Да мало ли что. - Да, - согласился я, - это реально. К этому мгновению я пришел к окончательному выводу: мне нужно самому побывать дома у Груздя; только видя обстановку, в которой человек живет, можно составить о нем наиболее полное представление. Наверное, можно было попасть туда и наяву - учитывая, что нашим заказчиком была Служба. Но на это ушло бы время, а кроме того - я не мог бы действовать там в одиночку, мне, как говорится, смотрели бы на пальцы, а потом еще потребовали бы подробный отчет: что именно я заметил, и к каким выводам меня привел осмотр. Но в наши планы совершенно не входило обучать эсбистов нашей методике, так же, как мы не стремились углубляться в их ремесло. Как говорится, у них - своя кодла, у нас - своя. Так что обследовать жилище Груздя лучше всего здесь, в Пространстве Сна, где оно существует точно так же, как в Производном Мире: как было сказано выше, тут есть все. - Ну что же, - подал я Боричу руку, прощаясь, - а на тебя мне, выходит, рассчитывать не приходится? Ты что: уже навечно ушел? Пока я был там, твой футляр вроде бы оставался в сохранности. - По-моему, там, в Производном Мире, мне долго не протянуть. Канал возврата еле прощупываю, связи и вовсе нет. Но если тебе понадоблюсь - теперь знаешь, где меня найти. Пусти только сигнал по второму уровню - и что смогу, для тебя сделаю. - Спасибо, - сказал я. - Ну а потом, когда разберешься с ним, найдешь и возвратишь по принадлежности - приезжай сюда. Или туда, где я окажусь - в гости. Мы живем весело, вольно. Может, понравится. - Все бывает, - согласился я, хотя не очень-то в это верилось. - Ладно. Ухожу. - Счастливо, - напутствовал он. - Выведи меня. Борич стал трясти меня за плечи: - Эй, вставай! Просыпайся! Пора!.. И заклубился радужный туман - пелена между вторым и первым уровнями Пространства Сна. Я возвращался туда, где надо было выполнять задание. Заниматься серьезным делом, а не махать шашкой. И для начала - побывать в том месте, откуда ушел в Пространство Сна пресловутый Груздь. ДОМА И СТЕНЫ ПОМОГАЮТ "Сукин сын Борич", - подумал я, сам того вроде бы не желая. Эта глубокая мысль возникла потому, что оказался я вовсе не там, куда, по-моему, направлялся, а у себя дома. Нет, я не вышел, разумеется, из Пространства Сна, и Борича винить, пожалуй, было не в чем. Просто мое собственное подсознание решило, видимо, что нужнее всего мне сейчас было - побывать именно здесь; решило - и распорядилось соответственно. Обычно мы с подсознанием живем дружно, иначе работать в ПС вообще было бы невозможно. Однако бывают и разногласия. В таких случаях в мире яви обычно верх одерживай я, зато в Пространстве Сна - оно. Как получилось и на этот раз. Но что я очутился дома - это бы еще с полбеды: всего лишь маленькая потеря темпа, которую я смогу без труда наверстать. Куда хуже было, что на диване в непринужденной позе сидела Люся И. и улыбалась так, словно только что получила беспроцентный кредит в долларах сроком на девяносто девять лет. Карабазо-барабазо, вот уж что некстати, то некстати. Какого черта?.. Мы с Люсей И. познакомились и подружились лет двадцать с лишком тому назад, и раздружились тоже за двадцать с чем-то до нынешнего дня; разница между "лишком" и "чем-то" составляла, помнится, года полтора. Происходило это совсем на другом меридиане, и какого рожна ей сейчас здесь понадобилось, было совершенно неясно. Получалось, что она затащила меня опять в семейный круг ПС, где мне сейчас делать было совершенно нечего. Кто и зачем вдохновил ее на такой демарш? Я вгляделся - и кое-что стал понимать. Судя по ее стартовой позиции, она - тут, в ПС - решила просто изъять минувшие двадцать с чем-то из оборота и продолжать так, словно ничто никогда и не прерывалось. Вот уж воистину - средь шумного бала случайно... Только в Пространстве Сна случайностей не бывает. Хотя причины и следствия нередко завязаны таким узлом, что и концов не найти. И чтобы уцепиться хоть за один из них, приходится порой изрядно повозиться. - Алло! - сказал я как можно более естественно. - Вот уж не ожидал. Чему обязан? Какой медведь проснулся? Не уверен, что она поняла, о чем, собственно, я спрашиваю. Но улыбка ее сделалась еще ослепительнее - пришлось даже зажмуриться. - Песик, - сказала она. - Ты ведь любишь свою косточку? Разве тебе не хочется погрызть ее? Эта кличка мне никогда не нравилась, но в те времена я терпел ее. Сейчас я зарычал, как настоящий пес - но только мысленно. Тут требовалась иная тактика. - Люся, - произнес я как можно ласковее, - я просто без ума от того, что ты пришла. Располагайся, как дома. Свари себе кофе, что-то покрепче имеется в баре. Я сейчас занят выше ушей, но скоро вернусь - и тогда мы спокойно посидим, как всегда. Уговорил? В прошлом, когда мы встречались, посидеть нам не очень-то удавалось: мы быстро переходили в горизонтальное положение. Я надеялся, что она и сейчас воспримет мое предложение именно так. Хотя ни тени желания у меня не было и - я знал - не будет. - Это все потом, - проронила она в ответ. - А сейчас приготовься услышать от меня разные неприятные вещи. Это было что-то новое. - Например? Люся И. откинула голову и поджала губы, прежде чем сказать: - Ты плохо ведешь себя, Пес. Ты очень плохо ведешь себя по отношению к своей дочери. Она ведь уже большая девочка. И ты сейчас ей очень нужен. Но она видит тебя крайне редко. И потому чувствует себя неуютно. Пес, ты должен уделять ей больше времени. Обязательно больше времени. Иначе потом горько пожалеешь. Я ожидал от нее чего угодно. Но уж никак не этого. - Постой, Люся... Ты о чем? Кто тебя прислал? Кто надоумил? Вопрос мой был целиком обоснован. Когда мы были знакомы с Люсей, у меня еще не было дочери, а когда появилась дочь - давно уже не стало Люси. Так что тут и впрямь был завязан какой-то узелок. Люся от моего вопроса просто отмахнулась. - Это совершенно неважно. Ты знаешь, что я права. Конечно, ты сейчас станешь говорить, что у тебя дела, дела, множество дел. У тебя всегда было множество дел. Но это совершенно не причина. И во всяком случае, из положения нужен какой-то выход. Люся - и поиски выхода? Раньше это не было ей свойственно; искать выход она всегда предоставляла другим. Я даже несколько опешил. - Ну хорошо, - сказал я, - какая-то правда в твоих речах есть. Вот я разделаюсь с нынешним делом, возьму отпуск - и целиком посвящу его дочке. Но... Она снова отогнала мои возражения ладонями, словно табачный дым. В свое время она изрядно курила. - Это никакой не выход. После отпуска будут снова дела, дела, дела... Кстати: у какого автора это было: дела, дела, дела... Хорошо звучит, правда? - Не знаю, - сказал я. - У Шекспира было - слова, слова, слова. - Ну все равно - очень похоже, правда? Да, так что я хотела? - По-моему, чего-то выпить. Банановый ликер, может быть? Или вишневый? Да не стесняйся, что за церемонии между своими людьми! Раньше это действовало безошибочно. На этот раз, к моему удивлению, она отказалась: - Потом, потом. Так вот... Ты вечно будешь в делах. Это вообще свойственно мужчинам, верно ведь? И тебе нужен кто-то, кто будет хорошо и внимательно смотреть за девочкой, воспитывать ее, наставлять уму-разуму... Господи, это ведь она себя предлагала - в наставницы! Ну просто с ума сойти. - Разве я не права? - Права, права... - пробормотал я машинально, думая совсем о другом. Конечно, никакой случайностью тут и не пахло. Кто-то разыскал Люсю в двадцатилетней давности и включил в игру. Вряд ли это потребовало труда: она была внушаема и управляема, был бы только мужик. Да, кто-то глубоконько забрался в мою биографию и основательно в ней порылся, ничем не пренебрегая. Как это действие сформулировать? Еще один способ давления на меня - через дочку? Это серьезно, таким не пренебрегают, нельзя. Не отмахнешься. Но раз уж она тут - надо выцедить из нее как можно больше информации. Может, она и проговорится - кто, где, когда - и так далее... - ...Песик! - Да, да! - спохватился я. - Ты совершенно перестал слушать - вечная твоя манера! Я говорю: сейчас ты отложишь все свои дела - на недельку, а еще лучше на две. Мы проведем это время втроем - я, ты и она. Она познакомится со мною, привыкнет, мы подружимся - тогда и продолжишь свои авантюры. Ты, кстати, сейчас чем занят? - Да так, - сказал я. - Зарабатываю на жизнь... Вот, значит, что. Отложить дела на пару недель. Заняться созданием семейного уюта. Ясно. - А кто это тебе подсказал - насчет моей дочки? - Подсказал? - Она высоко подняла красивые брови. - Да никто, по-моему, не подсказывал. Об этом же все знают, все говорят. - Все - это кто же? - Ну, Сережа, Володя... Все наши. Да ты знаешь. Я знал. Это и правда были ребята нашего круга - четверть века тому назад. Конечно, ни о какой своей дочке тогда и мыслей ни у кого не было. Совсем другими были интересы, они если и касались дочек, то чужих. - Конечно, - стараясь не очень фальшивить, произнес я. - Как я сразу не понял. Сережа, Володя, само собой. Ладно. В общем, я с тобой согласен. Именно так и надо сделать. Втроем, да. Значит, так: сейчас ты тут займись немного хозяйством, я отлучусь на полчаса... - Никуда я тебя не пущу. Я соскучилась... Она сладко потянулась. В былые времена мне хватило бы такого приглашения. Но не теперь. Мне не хотелось близости с нею. Даже во сне. Или тем более во сне. Что-то неприятное было в ее откровенном призыве. Но... я находился на службе. Если бы для обнаружения какого-то следа или доказательства сейчас понадобилось бы рыться в кучах гниющего, протухшего мусора на свалке - я принялся бы за эту работу без колебаний, хотя пахло бы там вовсе не удовольствием. Какая же разница?.. Я опустился рядом с Люсей. Обнял ее, стараясь, чтобы движение это показалось естественным, чтобы оно свидетельствовало о том, что я горю, плавлюсь в синем пламени необоримой страсти. Подыграть бывает нетрудно, если партнер сам настроен на действие - или хотя бы, в свою очередь, хорошо подготовлен, чтобы сыграть роль. "Интересно, - мелькнуло у меня в голове, когда я стягивал с нее одежду, а она умело изгибалась и поворачивалась, чтобы помочь мне, - интересно, много ли она репетировала? И с кем?" Тут же я внутренне усмехнулся: мне-то что? Слава Спящему - в Пространстве Сна болезни вроде бы не передаются... Бывают действия, которые увлекают, если даже начинаешь их без особой охоты. На какие-то минуты действие становится главным, независимо от его целей и последствий. Это как в еде - привлекательно не только насыщение, но и сам процесс. Я чувствовал, что время уходит; но в конце концов это было кью-время Пространства Сна, и его можно было не жалеть. Усталость не приходила, как всегда бывает в этом мире, где - если все нормально - постоянно чувствуешь себя исполненным сил. Одновременно я делал усилия - не имею в виду физические, - чтобы она первой ощутила утомление и расслабилась, тем самым позволяя мне взять инициативу на себя. Наконец я почувствовал, что такое время наступило. Она уже не в состоянии была обдумывать вопросы и контролировать свои ответы. Она засыпала. Это означало, что Люся вот-вот ускользнет от меня, окончательно уснув, уйдет в Квадрат Сна или еще куда-то, где ее ждут. Может быть, следовало бы проследить за нею, но сейчас мне нужна была прежде всего информация... - С кем ты была до меня? Люся сонно усмехнулась: - Не все ли тебе равно? Я же не спрашиваю о твоих бабах. Хотя знаю... - Что знаешь? - Эта... Ну, как ее... Черт, забыла. Смешно, правда? Ну да, он ведь так и говорил: я забуду... Да, она уже не контролировала себя. - Говорил, что забудешь. Кто? - Да тот самый... Он тоже иностранец. Но московский. Живет здесь. - Какой иностранец? Американец, немец, итальянец?.. - Такой... Ничего из себя. Приятный. Говорит смешно. Пустое дело. Она, похоже, заблокирована. - Чего он от тебя хочет? Любви? - Чтобы... была... дочка... - она говорила все медленнее, веки больше не приподнимались, язык поворачивался с трудом. - Ты очень любишь дочку. Пригласить ее... Он хотел. Но ее... пока тебя там нет... стерегут... Она длинно, заразительно зевнула. - Что еще ты знаешь? С кем знакома? - С деее... деревом корнями в сторону и вниз... Видала... Смешно, да? И Люся уснула, как мне показалось, окончательно. Но когда я начал вставать, тут же вскинулась настороженно - видимо, там, откуда ее направили и контролировали, был дан новый толчок. Они не могли установить прямой контроль надо мной: знали, что я сразу же почувствую. Поэтому ей не давали уснуть. Это могло означать лишь одно: меня старались взять в плотное кольцо, охота шла всерьез. И действовали не дилетанты-снивцы, а дримеры, столь же квалифицированные, как я сам. Вернее всего, не наши. Но ведь в Пространстве Сна нет границ... Я поспешно одевался. - Ты куда? - требовательно спросила она. - Отдохнешь еще полчасика. Мне нужно съездить - доложить, что в ближайшие дни на службе не появлюсь. Возьму отгулы - там у меня набралось их с полмешка. А ты тем временем ну хотя бы стол накрой, посмотри в холодильнике - чем закусить... - Да я принесла полную сумку. - Ну и у меня что-то есть: не голодаю ведь. А я мигом! Не дожидаясь новых возражений, я бросился из квартиры, на ходу пытаясь раскрутить подсознание, чтобы оказаться подальше отсюда - и поближе к тому барскому дому, где в Производном Мире проживал разыскиваемый нами господин Груздь. ВИЗИТ НЕЗВАНОГО ГОСТЯ Я не раз проходил и проезжал мимо этого дома на Кутузовском, но бывать в нем мне еще не приходилось - и наяву, скорее всего, не придется. Мне это, собственно, вряд ли когда-нибудь еще понадобится. Переход в нужную точку пространства-времени прошел без помех: технология его была простой, потому что время оставалось нашим собственным, да и пространство было тем же самым. Надо было только следить за тем, чтобы не отклониться от намеченного мною времени выхода: от предыдущей ночи, когда все обитатели квартиры сами находятся в Пространстве Сна - но в других местах. Наткнуться на кого-либо из них даже в ПС было бы крайне неприятно: события и тут порой принимают самый нежелательный оборот - вплоть до столкновений с милицией, которая в Пространстве Сна занимается тем же, чем и наяву (расшифруйте это заявление, как вам угодно). Конечно, противник мог бы перехватить меня и здесь; но вряд ли ему - или кому-либо из них - могло прийти в голову, что я стану наносить в ПС визит, который вроде бы даже проще было осуществить в ПМ, в мире яви. Соображения мои, видимо, оказались верными, потому что я беспрепятственно вошел в нужный подъезд, поднялся, пренебрегая лифтом, по лестнице (тут это не заставляет даже запыхаться: наше кью-тело не обладает массой, следовательно, и инерцией, и того, что называется физической усталостью, мы чаще всего вообще не ощущаем - если только она не является конструктивной частью эпизода) и бесшумно отворил дверь в квартиру. Дверь была не заперта, как я и заказывал. Внутри было тихо; спящие тела не представляли опасности, их кью-составляющие блуждали в это время в далеких, надо полагать, районах континуума. Возможно, с кем-либо из них мне потом придется искать встреч именно там; но не здесь и не сейчас. На этот раз никто не должен меня беспокоить. Бесшумно приотворяя двери, я без особого труда добрался до кабинета. Вошел. Включил свет. Прежде всего - на всякий случай - приоткрыл одно из окон: обязательная мера предосторожности, когда действовать приходится в замкнутом пространстве. Хотя обычное наше занятие в ПС - установление научных фактов, но и при этой работе нередко возникают, мягко выражаясь, деликатные ситуации. Потом я подошел к удобному креслу - из тех, что принято называть клубными, - сел и принялся с интересом оглядывать помещение. Обстановка меня не особенно интересовала: люди такого ранга, как Груздь, следуют, как правило, принятым в их среде канонам и заботятся прежде всего о престиже, а не об осуществлении требований своего вкуса или затаенных желаний. Эта комната не являлась исключением. Тут надо было искать не формы, но содержание их. Этим я и занялся. По принципу: от простого к сложному. Начал с книжного шкафа. Сразу можно было заметить, что содержимое его делится на две части. Из пяти полок на трех верхних стояли дорогие - в коже и с позолотой - издания, корешок к корешку, плечо к плечу, напоминая почетный караул при встрече Очень Важной Персоны. Похоже было, однако, что их не часто читали. Если читали вообще. Зато две нижние являли полную противоположность верху. Разноголосица обложек, переплетов, авторов, времен издания, тем, жанров - всего на свете, что только может отличать одну книгу от другой. Опустившись на корточки, я принялся вынимать и рассматривать тома, один за одним. Это было интересно и ничем не отличалось от привычных научных занятий в Пространстве Сна, когда, не имея прямых доказательств, стремишься набрать побольше косвенных, чтобы прижать все-таки упрямый факт к стенке и выбить из него чистосердечное и полное признание. Не очень научная терминология, правда? Однако всякая научная работа есть следствие, сыск, судебный процесс и - в заключение - приговор. Приговор гипотезе, теории, концепции - полное оправдание или смертная казнь. Вот и сейчас я искал если не доказательств, то, во всяком случае, следов для их поиска. А следы остаются везде - надо только уметь увидеть их и зафиксировать. Наверняка какие-то, условно говоря, отпечатки были и здесь. Что же мы имеем? Я вынимал книгу за книгой, раскладывая их по стопкам, сортируя: они должны были дать мне если не всю палитру интересов исчезнувшего Груздя, то хотя бы основу ее. Получалась любопытная картина. Были хорошо представлены книги о прошлой войне: Симонов, Бек, Бакланов, Быков, Бондарев, Некрасов - но ни Владимова, ни Гроссмана не оказалось. Дальше: Булгаков - однако не романы, а драматургия. Русской классики не нашлось; впрочем, она, вероятно, располагалась на верхних полках, в почетных пенсионерах. Советский роман: Катаев - вещи до шестидесятых годов, Каверин - то же самое, Эренбург - "Буря", но не "Оттепель", и не ранние вещи - и далее в таком вот духе. Зато богато: Проскурин, Астафьев, Иванов. Так. Еще? Детективы; но исключительно переводные, американские, отечественных не замечено. Стаут, Гарднер, шотландец Алистер Маклин, а также все о Шерлоке Холмсе. Чейза я не увидел. Зарубежный роман? Гм. Драйзер. Джеймс Олдридж, на родине не весьма известный. И Андре Стиль - это кто? Луи Арагон, "Коммунисты". М-да... А это что за автор? Какая прелесть! Одни названия чего стоят: "Вопросы ленинизма", "Экономические проблемы социализма в СССР", "Доклад о проекте Конституции Союза ССР" - на Чрезвычайном VIII съезде Советов 25 ноября 1936 года! Чудеса, да и только. А тут, в самом уголке? Господи, вот уж не ожидал! Старые, читаные-перечитанные, затрепанные детские книжки, давным-давно изданные. Когда самого Груздя еще не было на свете. Довоенные еще издания. Рабле - в переложении для детей. Рони, "Приключения доисторического мальчика". Ну и, конечно, мушкетеры, рассыпающиеся на отдельные страницы. Память о детстве, о родителях? Так или иначе, книжки эти здесь сохранялись. А что толку? Хотя, если подумать, какой-то прок все же был: память подсказывала, что вот такую же, - если не эту самую, то, во всяком случае, очень похожую книжку я нашел в древнем макроконе, незадолго до начала розыска Груздя. Так что они могли находиться в какой-то связи. От книг я перешел к беглому обзору того, что висело на стенах. Один акварельный пейзаж. Похоже - изображение его собственной дачи. Для увековечения, так сказать. Несколько фотографий: хозяин дома с некоторыми весьма известными людьми, российскими и другими. Дань понятному честолюбию. Какие-то парижские виды, не Елисейские поля и не Эйфелева башня, но укромные уголки - средневековью домики, узкая булыжная улочка. Еще вид неизвестного происхождения: громадные, странного вида деревья, ручей петляет меж ними. Выполнено, кажется, фломастерами, в уголке - неразборчивая подпись, но не Груздя, начинается на М, работа явно не профессиональная. И еще вид, но в другой манере: степь с редкими зелеными купами, и горная гряда голубеет далеко на горизонте. Что за местность - не оговорено. Вот и вся галерея. Что дальше? Африканские маски - вероятно, привезенные из поездок, скорее всего в те места, где их производство поставлено на поток. Но уж больно грубо сделаны маски. Слишком грубо для подделок. Ну, в конце концов, мне это безразлично. Говорит разве что о вкусе хозяина. А на письменном столе - подставка с полудюжиной трубок и зеленый фирменный кисет с голландской "Амфорой". Я понюхал: запах был тот же, что и на втором уровне ПС, в трубке, которая, естественно, осталась там: я не мог бы унести ее, если бы даже захотел, она никак не была связана с моим жизненным опытом, и я мог сохранять ее лишь до первого перехода. Я осмотрел трубки, что стояли здесь: та была одной из них. Я повертел ее в пальцах и поставил на место, окончательно поверив в то, что Груздь действительно побывал там и, возможно, его спугнули крестоносцы - или он сам торопился по своим делам куда-то в другие измерения Пространства Сна. Узнать бы еще: в какие именно? Пока я не нашел ничего нового. Однако не все еще потеряно. Пошарим-ка в ящиках... Ящики были, разумеется, заперты - там, в Производном Мире; здесь, в ПС, все тамошние ухищрения не срабатывают, здесь и своих хватает. Я стал выдвигать один ящик за другим. Бумаг оказалось очень немного; вероятно, деловая переписка хранилась на дисках, они же - в сейфе. Я его пока не обнаружил, но был уверен, что стальное хранилище скрывается за дачным пейзажем. Ничего, доберемся еще. Времени хватает - поскольку его тут просто нет. Единственным интересным, что мне удалось найти, кроме наивных и трогательных писем, нацарапанных детскими каракулями в давние времена (дети его, я знал, давно уже выросли), оказалась старая, почти совершенно выцветшая фотография. На ней мальчик лет десяти, основательно укутанный в меховую шубейку, стоял на коротеньких лыжах на фоне дома - судя по облику, построенного где-то в конце двадцатых - начале тридцатых годов. На стене дома виднелась табличка, свидетельствовавшая о том, что дом располагался в Большом Карпатском переулке, и я на всякий случай крепко вбил название и вид дома в память: никогда не знаешь, что и когда может вдруг понадобиться, - а также и самого мальчика. Снова память о детстве? Груздь, видимо, был сентиментален - как всякий жестокий человек, а добрым его, судя по карьере, назвать было бы трудно. Были также какие-то наброски, я пробежал глазами страницу-другую; видимо, Груздь раздумывал о своей будущей книге, сейчас кто только не пишет книг. Конечно, это тоже была информация; ясно, однако, что далеко в Пространство Сна он ушел не ради поисков материала для своего творчества. Если, конечно, он ушел сам; но в версию с похищением я все еще до конца не верил. Да, ящики стола меня основательно разочаровали. Я обратился к услугам сейфа, который действительно обнаружил за акварелью с дачей. Он, однако, оказался под метелку пустым. Это, впрочем, меня не весьма удивило: в яви тут побывали люди из СБ - увозили тело в больницу и, конечно, наложили лапу на все, что могло представлять не чисто семейный интерес. Были, так сказать, в своем праве. И это тоже - моя ошибка: для поиска в квартире Груздя надо было выбрать более раннее время, когда в Производном Мире он еще не уснул; тогда все еще лежало на своих местах. Пожалуй, придется так и сделать: явиться сюда вторично - ну, скажем, неделю тому назад. И повторить осмотр. ЧТО, ГДЕ, КОГДА? Только после этой, так сказать, предварительной части я решился наконец перейти к главному: к личному к