Это в смысле - Тигр? Сделаем крохотную зарубку на посохе своего внимания. Уже не первую, кстати. - Сам Тайгер просил передать вам, что вы заинтересованы в нашем сотрудничестве не менее, чем мы. Потому что цель ведь у нас одна! Он сделал паузу - специально для моей реплики. Чтобы доставить ему удовольствие, я подал ее: - Какова же эта цель, по-вашему? В глазах его мне почудилось удовлетворение. Словно он был музыкантом и только что успешно прошел трудный пассаж. - Возвращение Груздя, естественно, что же еще? - Ну да, ну да, как же иначе, - откликнулся я. - Спасибо, теперь я понял. Прошу вас - продолжайте. - С радостью. Итак - сотрудничество. Потому что - вы знаете это лучше меня - все операции в Пространстве Сна могут осуществляться только после тщательной подготовки здесь, в нашем мире - и в результате такой подготовки. Там, в Пространстве Сна, вы имеете полную свободу действий. Но здесь наши возможности куда шире ваших. Мы можем обеспечить лучшую информационную базу - чтобы вам там приходилось пореже сталкиваться с неожиданностями. Мы можем совершать необходимые и профессиональные оперативные действия, чтобы выяснить - кто вам мешает, кто противостоит, и, наконец, - кто же совершил похищение Груздя. Как только мы выйдем на этих лиц - мы начнем работать с ними и, будьте уверены, получим нужные нам данные. После чего ваша работа там облегчится на несколько порядков - вам останется только прийти, взять и доставить Груздя сюда, вернуть в его бренную плоть. Очередная зарубка. - Звучит прекрасно, - сказал я, изображая на лице некую комбинацию из недоверия и воодушевления. - Но, боюсь, это слишком великолепно, чтобы оказаться еще и реализуемым. - Вот и снова вы не хотите воздать нам должного. Все сказанное вполне в наших силах. Но, разумеется, при одном условии. Снова пауза - и снова моя реплика: - При условии серьезной поддержки с нашей стороны? - Рад, что на сей раз вы все поняли. - Вы доходчиво объясняете. - Итак, вы согласны? - На сотрудничество? Но вы так и не раскрыли - в чем же оно, собственно, должно заключаться. - Разве? Простите, я просто еще не добрался до этого. Мы не собираемся требовать от вас ничего невыполнимого; мы не намерены давать вам какие-либо поручения или указания, связанные с вашей работой в Пространстве Сна. То есть у нас и в мыслях нет - вмешиваться в ваши дела. От вас же мы хотим лишь одного. Зная заранее схему ваших действий там, мы могли бы заблаговременно и качественно обеспечить их подстраховку отсюда. Это - первое. Возможностей у нас немало. Начиная хотя бы с гарантий безопасности вашей плоти здесь. Согласитесь, что до сих пор вы относились к этому достаточно легкомысленно. Разумное ли дело - уходить на операцию из своего дома, как это сделали вы на этот раз. Да и там, в Бюро - любое тело можно просто-напросто вынести через окно палаты, в наше время ни для кого не составит трудности проникнуть на второй или третий этаж извне, вынуть стекло - ну, и так далее... Еще одна зарубка - и достаточно глубокая. Что же касается ухода из моей квартиры прямо в Пространство Сна - этот факт не вполне совпадал с тем, что подсказывала быстро проясняющаяся память. - А вот попробуйте, - продолжал он, высокомерно усмехнувшись, - вынести хоть самую малость отсюда. Что - вынести; вы и сами отсюда не выйдете без нашей помощи. Прежде всего - просто заблудитесь! Здесь же вы будете в сохранности, как в банковском сейфе. И это - лишь наименьшее из того, что мы можем вам предложить. Хотя, не отрицайте, собственное тело - не такая уж малость... С этим я просто не мог не согласиться. - Второе, - продолжал капитан. - Как вы сами понимаете, всякое ваше действие в ПС будет вызывать противодействие здесь - со стороны ваших - и наших - оппонентов. Ясно же, что их ответные ходы там будут зарождаться здесь. И, предполагая эти возможные ходы, мы получим неплохую возможность пресечь их тут уже в начальной стадии. - Простите, капитан. Вы, видимо, исходите из того, что противники находятся на этой же территории - в России, в Москве. Но с таким же успехом они могут находиться и в Западном полушарии, и в Южном, или хотя бы просто в другой стране... Ведь, учитывая значение Груздя и его работы для всего мира, разве нельзя предположить, что те, кто охотится за ним - или уже схватил его и удерживает, - не являются представителями других стран? Он улыбнулся так, словно я сказал что-то, совершенно наивное и не заслуживающее серьезного обсуждения. - Нет. У нас есть все основания быть уверенными, что они находятся именно тут. Не просто основания: точное знание. Но нам не хватает имен и, кроме того, нужны доказательства. И как только мы с вашей помощью их получим, дело можно будет считать выигранным. И вам останется лишь беспрепятственно забрать Груздя - если ему понадобится помощь - и вернуть его всем нам. - Да, заманчиво, - не мог не признать я. - Вот видите! Так что дело за вами. Нужно всего лишь ваше доверие и откровенность. - Я и не хочу ничего иного, как быть с вами совершенно откровенным. Другое дело - насколько это вам поможет. - Уж за это не беспокойтесь. - Тогда - конкретно: чего вы ждете от меня? Он кивнул: - Естественный вопрос. Он побуждает меня перейти к третьему и, пожалуй, главному пункту. Для того, чтобы обеспечить ваши действия в СП как можно лучше, мы должны знать имена людей, соприкасавшихся с Груздем в Производном Мире, точнее - тех из них, с кем вы намерены встретиться - или уже встречались там в процессе розыска. И знать, что именно они показали. - Зачем они вам? Разве здесь, в яви, вы не можете вызвать их и, как говорят у вас, побеседовать? - Неужели непонятно? Вы же прекрасно знаете, что всякий человек ведет себя по-разному наяву и во сне. Там вы способны получить у них такие сведения, которых они не дадут здесь - хотя бы просто потому, что не помнят, потому что память сна и память яви - вещи разные. Да что я вам растолковываю, вы сами можете прочесть мне лекцию об этом. Однако, в свою очередь, и мы здесь можем получить от них такую информацию, которой они там вам не дадут, и опять-таки не по злому умыслу, а потому, что, уходя в ПС, сами того не желая, оставляют ее тут. Вот почему мы сейчас нуждаемся в самой подробной и точной информации о том, с кем и как вы там работали и с кем еще намерены взаимно действовать, чтобы добраться до Груздя. Намеченный путь. Нужные люди. Этап за этапом. И кроме того: эти люди, безусловно, интересуют не только нас, но и наших противников. Зная этих людей, мы без особого труда выявим и тех, кто, помимо нас, ведет наблюдение за ними - и противник окажется у нас, как говорится, под колпаком. - Очень убедительно, - сказал я, изображая самое серьезное внимание. - Не понимаю только одного: почему бы вам не получить все эти данные у моего руководства? Почему именно от меня? В конце концов, все данные сходятся к ним, я же не единственный, кто работает по этому делу. - Просто потому, - сказал Халдей печально, - что там у них этих данных больше нет. - То есть как? - Да очень просто. Как вы прекрасно знаете, все сведения хранились в файлах. Кто-то провел компьютерную атаку. Все стерто и невосстановимо. Да, по-моему, атака эта началась еще при вас... Это соответствовало действительности, и мне оставалось только подтвердить сказанное им. - Вот почему нам пришлось обратиться к вам, - закончил он. Все было очень логично. Правдоподобно. И все же... Все же. Я вздохнул, выражая крайнее сожаление. - Действительно, наше положение оказалось даже более затруднительным, чем мне казалось там, в ПС. И мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь. Выражение его лица не изменилось. Только в глазах что-то изменилось на мгновение - словно кто-то мигнул фарами. - Не понимаю: почему? Вы мне не доверяете? - Да что вы, капитан! Такое предположение просто обидно. Дело совершенно в другом. Да вы сами знаете, в чем. Он моргнул. - Не представляю... - Ну как же. Вы же сами только что об этом говорили: все то, что я знал там, в Пространстве Сна, там и осталось - в той моей памяти. Я ведь ничем не отличаюсь от других людей, согласны? Его взгляд сразу заледенел. - Это не откровенность. Остров. Это просто ложь. - Вы мне не верите? Но ведь сами только что говорили то же самое! Он не ответил - только сердито засопел. Минуты две мы молчали. Потом он проговорил: - Я вижу - вы еще не созрели для серьезного разговора. - Уверяю вас... - Не надо. Остров, перестаньте. Ну что же: мы дадим вам некоторое время для размышлений. И вернемся к беседе, когда вы придете к выводу, что полная откровенность - в первую очередь в ваших собственных интересах. Напрягите свою память, Остров, и - я уверен - вы быстро вспомните все, что нам нужно. - Но послушайте: я и так... Он, однако, не внял призыву. Встал и стремительно вышел из комнаты - не хлопнув, впрочем, дверью, но аккуратно прикрыв ее за собой. Я снова остался в одиночестве. ЗАРУБКИ НА ПОСОХЕ Сел и принялся думать. Все, что сказал мне капитан, выглядело весьма правдоподобно. Однако опыт Пространства Сна учит не смешивать правдоподобное с истинным. Не привыкнув поступать так, сгинешь в два счета. И было несколько зарубок, которые недвусмысленно говорили о необходимости тщательно проанализировать положение, в котором я оказался. С одной стороны, существовала группа фактов, которые можно было признать неоспоримыми. В частности - то, что капитан Халдей был действительно капитаном Халдеем, и что был он работником именно той Службы, с которой мы впервые начали сотрудничать. С другого же боку... Я пытался сгруппировать мысли и подозрения, ввести их в систему. Впрочем, для качественного анализа не помешала бы еще кое-какая информация. Я сидел на койке, внешне расслабившись и рассеянно глядя куда-то в угол; на самом же деле держал в поле бокового зрения видеокамеру, пытаясь определить ее тип и возможности. Это было нелегко, и ни к какому определенному выводу я не пришел. Определил, однако, что, каким бы широкоугольным ни был ее объектив, в комнате имелись участки мертвого пространства, находясь в которых, я оказался бы вне наблюдения. К сожалению, стена с окном обозревалась, надо полагать, очень хорошо. А во мне все более усиливалось желание попытаться выглянуть из этого окна; даже один взгляд на внешний мир порой дает множество необходимых сведений. А почему бы мне и не сделать этого совершенно демонстративно, у них на глазах? Такое движение является естественным для каждого человека, оказавшегося в незнакомом месте. И если он не подозревает хозяев дома в неблаговидных намерениях, у него не возникает ни малейшего желания скрыть свои действия. Наоборот, если не сделать этого, у того же капитана может возникнуть уже не подозрение, а твердая уверенность в том, что я ему не поверил. Однако к такому выводу, к полному недоверию я ведь еще не пришел? Еще нет, но, похоже, находился на пути к нему. Что меня смущало? Так, кое-что. Ну, хотя бы "Тайгер". У нас в Институте никто никогда не переводил кличку шефа на английский или какой-либо другой язык. Мы вообще не переводили ни кличек, ни паролей, ничего - потому что в идентифицирующих системах у нас все было вложено на русском языке. Поэтому услышать такой вариант имени даже в частной болтовне у нас в Институте он не мог. Следовательно, если информация поступала к капитану Халдею от кого-то из наших, то слово "Тайгер" в ней никак бы не фигурировало. И тем более оно не могло бы возникнуть, если бы капитан получил информацию, проникнув в наши компьютеры, где все было до предела русифицировано. Это была маленькая, но накладка. Второе: к вопросу о похищении тела. Он сказал, что при современных возможностях похитить тело из палаты второго или третьего этажа не представило бы никакой сложности. Однако в Институте наши тела лежали в нижних, подземных этажах, где никаких окон, естественно, не было. Что, Халдей не знал об этом? Если уж СБ давно приглядывала за нами, если какая-то информация утекает из Института, то такая деталь - где именно помещаются тела ушедших в Пространство Сна - им наверняка известна. И поскольку капитан является, видимо, непосредственным куратором взаимоотношений СБ с Институтом, то такую деталь он должен бы знать. А если не знает... Что же - если не знает, то он - не он? Не капитан Халдей? В это не верилось. Чем больше я вспоминал, тем более убеждался в том, что это был все-таки он. Он - и не он. Чушь какая-то. Далее: я совершенно точно помнил теперь, что стартовал я из Института, из третьей палаты. Из своего дома я был насильно вытащен в ПС, мне сделали предупреждения, возможно, хотели предпринять еще какие-то меры - но не смогли. Не по их вине. Что же получалось? Я даже поморщился: таким беспомощно-глупым представлялся я себе в эти минуты. Ну, хорошо. А если он - это он? Капитан Халдей, прекрасно знающий, где в Институте что лежит - и тем не менее демонстративно, именно - демонстративно пытающийся повесить мне лапшу на уши? Вывод может быть только один. Капитан передает мне в слегка зашифрованном виде вот какую информацию: "Я тебе вру, я вынужден тебе врать, у меня нет другого выхода. Имей это в виду и будь осторожен". Не очень-то вероятно. Однако другого объяснения я никак не мог придумать. А если я прав, то капитан, несомненно, находится под сильным давлением. Вынужден поступать так, как не хочет. Кто может на него давить? Разумеется, прежде всего - его начальство. Руководство СБ. А зачем? Если оно заинтересовано в неудаче операции по розыску Груздя, то им куда проще сделать все на уровне всего Института, а не одного дримера-исполнителя, от которого, если судить непредвзято, не так уж много и зависит. Я - хороший дример, приятно сознавать это; но не станет меня - убьют или сломают, - и пойдут другие, мало в чем мне уступающие. Они сейчас наверняка уже готовы к переходу в СП, ждут только команды. Если же не руководство - то кто? Тогда - только противник. Те, кто затеял все это похищение. И вероятнее всего - именно те, чье участие в этом деле капитан только что столь театрально отрицал. Слишком возмущенно. Чересчур картинно. Теперь, когда оппонент стал проявляться столь явно, я окончательно поверил в то, что состоялось именно похищение, а не просто какая-то причуда Груздя. Хотя у людей в элите или близких к ней подобные причуды возникают не так уж редко. Итак - некто надавил на Халдея с такой силой, что тому не оставалось ничего другого, как петь по тем нотам, которые этот "некто" положил перед ним на пюпитр. Но петь - местами фальшивя; уповая скорее всего на то, что заказавший музыку сам в ней не очень-то разбирается. Впрочем, всегда можно сослаться и на свой несовершенный слух. Ну а зачем противнику та информация, которую капитан столь настойчиво требовал от меня? Противник, видимо, достаточно ограничен в своих действиях. Ему нужны эти люди, но сам он не может их выявить. В Институте капитан не мог бы получить список, даже попытайся он это сделать: наше сотрудничество с СБ предполагало, как я помнил, что они в наши дела, в нашу оперативную кухню не лезут, поскольку наши данные представляют собой интеллектуальную собственность Института, и никто не имеет права проникнуть в нее. Если действительно такая попытка была, то могу поручиться: наши файлы были стерты нашим собственным руководством, а где хранятся диски с копиями - никто, кроме него, не знает. Если капитан действительно попал в переплет, хорошо было бы ему помочь. Только как? Можно, конечно, без труда сочинить для него список - такой, какой ему наверняка очень понравится. Весьма правдоподобный - с точки зрения человека, никогда не работавшего над окружением Груздя. Можно, да. Но если этот парень действительно из СБ, то как-то не хочется увешивать его уши лапшой. Неэтично по отношению к людям, чью жизнь и службу никак не назовешь медом. Вот так вот. Очень интересно. Но это были еще не все зарубки. Еще одна касалась других Бюро. Та же накладка, что и с Тайгером. Мы в своем обиходе никогда не употребляем этого слова. Для нас наша база - Институт, и о том, что формально она носит название Московского Бюро, мы вспоминаем лишь при составлении официальных документов, направляемых коллегам в другие страны. Что это: случайная оговорка - или еще один скрытый намек? В данном случае - на то, что в дело замешан кто-то из-за рубежа? И не по этой ли причине Халдей так демонстративно-яростно уверял, что в деле участвуют в качестве противников только наши сограждане? Вовсе не исключено. Еще одна зарубка: говоря о возвращении Груздя, капитан произнес слова "бренная плоть". Употребить слово "бренный" применительно к телу находящегося в Пространстве Сна человека, пусть даже не дримера, а снивца, - величайшая бестактность. Можете считать это суеверием, чем угодно, но, говоря о находящихся на операции или попавших в ПС в беду, мы никогда не позволим себе употребить любое слово, хотя бы отдаленно связанное со смертью. А тут напрямую в сознании возникают бренные останки, похороны и все прочие прелести. Опять-таки - такое слово мог употребить только человек, находящийся не в курсе дела. И никогда в жизни не разговаривавший по душам ни с одним из нас. Да, весьма сомнительно, весьма... Дальше. Случайно ли обмолвился капитан, когда сказал, упоминая о людях, контактировавших с Груздем: "В Производном Мире" вместо правильного "здесь"? Мы ведь уже и так находимся в ПМ, не так ли? Может быть оговорка, конечно. Но может быть и намек: имей в виду - мы с тобой вовсе не там, где предполагается... Есть, о чем подумать. И еще одно обстоятельство, на которое нельзя не обратить внимания. На мне надета моя пижама, нет сомнений. Но - не та, в которой я засыпал. А вторая - та, что должна была лежать у меня дома в шкафу. Должна была - и, может быть, сейчас там и лежала? Ну что же: самое время подойти к окну. Не спеша, как бы из чистого любопытства, без определенного намерения... Я встал. С удовольствием потянулся. И медленно направился в намеченном направлении. Внутренне я был собран и готов к любой неожиданности: мне могли и помешать выглянуть. Не помешали, однако. И я беспрепятственно добрался до окна. Вернее - до того, что принимал за окно. На самом же деле это было лишь его изображение: рама, неплохо нарисованная на гладкой стене. Места, где следовало быть стеклам, были покрыты слоем отблескивавшего лака - только и всего. Вот, значит, как. И вот почему меня не остановили, не помешали увидеть хоть что-то: считали, что я не смогу увидеть ничего. Но, как говорится, в науке отрицательный результат не менее важен, чем положительный. И то, что я увидел, и то, чего не увидел, принесло мне информацию, хотя и несколько неожиданную, тем не менее весьма ценную. На ее основании можно было уже действовать. Я вернулся к койке. Сел. Сейчас мне предстояло проделать некий эксперимент. Я лег. Натянул на себя одеяло - ту его часть, что была побольше. Закрыл глаза. И мерно, медленно задышал, словно засыпая. Эксперимент дал результат уже через минуту. Грянула музыка. Оглушительно громкая. Даже не музыка: какофония. Впрочем, может быть, то был самый модерн. Заснуть под такой аккомпанемент просто невозможно. Музыка накатывала на меня со всех сторон, сверху, снизу. Мне казалось, что она вот-вот сомнет и расплющит мое хрупкое существо. Тем не менее я не открывал глаз и по-прежнему мерно дышал. Пусть попробуют применить более действенные средства. Если, конечно, я прав и мы на самом деле пребываем в Пространстве Сна. Ведь тут уснуть - значит исчезнуть, вырваться из области влияния тех, кого я все еще обозначал неопределенным словом "противник", раствориться в многообразии континуумов - и там принять меры для того, чтобы им больше никогда не удалось меня выловить. Если я прав, они не позволят мне уснуть. Если же я ошибся - ... Они попробовали. Дверь распахнулась, и вбежал капитан. Он сорвал с меня одеяло. И увидел пистолет, направленный ему в живот. Пистолет возник у меня в руке только что, в полном соответствии с законами Пространства Сна, в частности - с правилом Шнеура, согласно которому в ПС все необходимое возникает у вас, когда вы этого желаете, хотя бы бессознательно. Я же потребовал оружия вполне осознанно. Законы Пространства Сна действовали в этой комнате без осечек. Потому что вся она находилась в Пространстве Сна, а вовсе не в Производном Мире, как мне пытались внушить. В ПС! И капитан Халдей тоже. И я сам. Операция была задумана неплохо: убедить меня в том, что я оказался в Производном Мире и должен вести себя соответственно. Однако их погубили мелочи, заставившие меня заподозрить неладное. Окончательно же я убедился в справедливости своих предположений, когда, стоя у окна, попробовал проткнуть стену пальцем. В ПМ такое мне никогда не удалось бы. Но в ПС мы способны еще и не на такое - и без всяких физических усилий. И вот сейчас капитан, или кем он там был, глядел на пистолет, окаменев на какие-то мгновения. Он понимал не хуже меня, что выстрел заставит его выйти из этой игры - и вновь ощутить себя лишь в каком-то очень далеком континууме. Ему этого очень не хотелось. Кроме того, он знал, что не заслужил этого, что сделал для меня все, что мог, чтобы, не подставляя себя под удар, просветить меня относительно подлинного положения дел. Я решил успокоить его. И подмигнул. Его губы шевельнулись, он что-то сказал. Но из-за продолжавшей бесноваться музыки я не смог расслышать ни слова. Увидел только промелькнувшую улыбку. Похоже, он понял. Застыв на секунду, он продолжал смотреть на меня - не мигая, стараясь что-то внушить. Скорее всего - то, что люди его могут оказаться тут в следующее же мгновение. Люди, приданные ему тут, в ПС, а вовсе не сотрудники СБ в мире яви. И тогда опасаться за свою судьбу придется уже мне. Такая перспектива меня не обрадовала. - Извини, капитан, - сказал я и крепко ударил его рукояткой пистолета по голове. Он упал - точно так же, как упал бы, происходи все это наяву. Я бросился к двери. Мне нужен был хоть какой-то простор. И место поспокойнее. Подальше от любителей таких сафари, в которых предметом охоты являлся я. В голове промелькнуло, что я слишком долго находился в ПС в одиночестве. Одинокий дример последовательностью и осмысленностью своего поведения притягивает к себе внимание каждого наблюдателя, как дерево, отдельно стоящее на равнине, вызывает любопытство у молнии. Такой мыслью определялись и мои последующие действия: мне нужно было скрыться в толпе, в толчее людей и событий. Попасть если не в сам Узел нашего макрокона, то хотя бы в Туннель этого самого Узла. В бездну, в которую недавно (или уже давно?) на моих глазах ускальзывал юный и неопытный Степ. Кстати о птичках: если Степ еще не выбрался - а в Институте сейчас явно не хватало сил, чтобы снарядить серьезную команду для его вызволения, - то он до сих пор может пребывать там, шарахаясь из одного миникона в другой, из другого в третий, стараясь побыстрее выбраться в явь - и, как это бывает с заблудившимися, на деле лишь все больше удаляясь от нее - чтобы в конце концов оказаться в других уровнях, макроконах и плоскостях, нарваться на неприятности - и пропасть уже окончательно, оставляя в институтской палате одно лишь погруженное в кому тело. Попав в Туннель, я мог, кроме всего прочего, попытаться найти Веника. И не только для того, чтобы оказать ему крупную услугу; чем дальше, тем более я понимал, что мне очень пригодился бы ассистент, подручный, адъютант - называйте, как угодно. И в таком качестве самым лучшим был бы, разумеется, дример, пусть и начинающий, но зато наверняка свой. Если мы будем вдвоем, да еще вернется Минаев - окажемся серьезной силой, способной схватиться с кем угодно. Итак, мне нужно было в Туннель Узла. Формула перехода была у меня уже на языке. Дело несколько осложнялось тем, что я не знал точно, в каком уровне нахожусь, а формулы для разных уровней сильно отличаются друг от друга - не собственно содержанием, но запускающей их в ход командой - предформулой, так сказать. Приходилось рисковать. Правда, в конечном итоге любая команда привела бы меня в Туннель, но если она для нынешнего моего уровня неправильна, то на вход в Туннель потребуется больше времени - это еще с полбеды - и сил; а вот по этой части я уже испытывал некоторые сложности. В Пространстве Сна не обязательно ни завтракать, ни обедать, но подзарядка нужна. Я выбежал, оставив камеру с обездвиженным кью-Халдеем позади. Формулу я произнес на ходу. И после двухсекундной паузы - слова команды. И почувствовал, как скольжу, срываюсь, и падаю, падаю, падаю, погружаясь в плотный серый туман, пахнущий болотом и едким дымом, какой бывает, когда горит сырая древесина. Я падал, и падению этому, казалось, никогда не будет конца. В ПОИСКАХ СОБЕСЕДНИКА Когда опытный дример попадает в Туннель Узла, он не мечется суетливо вверх-вниз, действуя наугад; не нажимает, образно выражаясь, на кнопки, как человек, оказавшийся в лифте здания в миллион этажей, но забывший, на каком из этого миллиона помещается то, что ему, человеку, нужно. Не гоняет кабину попусту, потому что каждый раз, когда он подает механизму новую команду, и кабина, замерев на миг, меняет курс и ускоряется, - каждый раз пассажиру вдруг становится совершенно ясно, что он направляется опять не туда, куда следовало бы, но наоборот, от этой точки удаляется и надо немедленно остановиться и не лететь вверх, а скользить вниз, в уже пройденные полмиллиона остановок. Снова кнопки, команда; новая смена вектора - но через секунду-другую пассажир уже нимало не сомневается в том, что прав он был не в этот последний раз, а в предыдущий - и все начинается сначала. Так может поступить снивец - но не дример, а если ух кто-то из нас - то разве что совершенный молокосос. Каким и был Степ, но не был я. Во всяком случае, мне приятно было так думать. Поэтому я и действовал совершенно иначе. Предоставил кабине направляться туда, куда ей самой хотелось. Вы, конечно, понимаете, что кабину, как средство передвижения, я придумал просто для наглядности; на самом деле никаких кабин нет, да и стены Туннеля не являются чем-то твердым, и прежнее сравнение с экраном тоже чисто условно. Если сопоставлять с чем-то, то уж не с экранами, а со множеством сценических площадок, на каждой из которых идет свое действие, причем каждый раз совершенно другой пьесы. Разница между сценой и экраном, как вы уже догадались, в том, что в экран запрыгнуть или хотя бы влезть нельзя, а на сцену - можно, хотя бы из зрительного зала. Единственное, что уж точно имеется в Туннеле - направление движения: вашего относительно площадок, или площадок относительно вас - это уж как вам угодно вообразить. Скорость движения регулируется опять-таки формулами, забывать которые не советую - если только не хотите превратиться в вечного зрителя отрывков без начала и конца - как это скорее всего и произошло со Степом. Так что я выбрал ту скорость, которая показалась мне самой подходящей, и принялся глядеть. В зрительском положении в Туннеле Узла есть своя сложность: вы должны не только увидеть то, что происходит сию секунду перед вами, но и как можно быстрее найти продолжение действия в противоположной от вас стороне. Потому что ведь не только вы движетесь, но и каждое из открывающихся перед вами действий, каждый миникон, как это называется у нас, тоже течет в своем времени под каким-то углом к вашему, так что вам нужно в мгновение ока - никак не медленнее - сообразить: сближается ли этот миникон с вашим по времени и пространству, или, напротив, - может занести вас, если решите им воспользоваться, куда-нибудь в разгар метанового снегопада на, предположим, Титане, или, если это для вас слишком далеко - на завтрак крокодилам где-нибудь на берегу неизвестного притока Амазонки. Благодаря разности времен одни действия протекают для вас чересчур быстро, иные - слишком медленно, и если вы хотите вмешаться в какое-либо из них, вам нужно предварительно уравнять свою и их хронопластику, а кроме того, еще и определить энергетический уровень того миникона, что тоже весьма существенно: если он намного выше вашего - вы в этой энергии, так сказать, утонете, если ниже - миникон вас просто высосет, и у вас не хватит силы даже на то, чтобы сжать пальцы в кулак. Все это настолько сложно, что лучше - даже имея определенный опыт - и не пытаться действовать таким образом. Есть другой способ: ждать, пока тут, в этом самом Туннеле, где-то неподалеку от вас окажется другой дрим-путешественник, перемещающийся из одного миникона в другой (это и с вами наверняка случается чуть ли не каждую ночь, потому что на протяжении вашего непроизвольного выхода в СП - вашего сна, попросту говоря, вы видите и участвуете чаще всего не в одной сценке или событии, но в нескольких; мгновение, когда одно из них сменяется другим, и есть момент перехода через Туннель - или прохода Туннелем). Самое краткое общение с таким временным попутчиком даст вам больше важных сведений о тех миниконах, откуда он следует и куда направляется, чем множество суматошных прыжков туда-сюда. Как это бывает не так уж редко, я оказался прав. Прошло совсем немного времени, и некто, покинув один из проходивших в тот миг миниконов, оказался почти рядом со мной и задержался, с любопытством оглядываясь, но не так, как это сделал бы профессиональный дример вроде меня или, скажем, Борича. По тому, как человек ведет себя в Туннеле, вы сразу можете определить его профессиональный уровень. Мы, дримеры, умеем перемещаться по миниконам по собственному выбору - и, оглядывая окружающее, таким выбором мы и заняты. Снивец же просто таращит глаза, потому что от его желания здесь мало что зависит: его всосет любой новый миникон, который соответствует ему по энергетике и хронопластике; сам снивец может лишь немного регулировать время, но не более того. Сам он этого не сознает, потому что и здесь, как вообще часто в Пространстве Сна, у него работает подсознание, у нас же - осознанная воля. Пока парень таращил глаза вокруг, я с некоторым интересом разглядывал его. Облик попутчика показался мне несколько странным. Он, похоже, в Производном Мире относился к тому же времени, что и я, в ПС являлся, безусловно, гостем, то есть нормальная жизнь его протекала наяву, об этом же свидетельствовал и возраст. Одет парень был в шикарный клубный пиджак, все прочее на нем соответствовало: на пальцах была целая коллекция перстней, на некоторых даже по два; одни очки стоили, пожалуй, не меньше сотни зеленых. Не очень гармонировал со всем прочим лишь его арсенал: автомат на плече, здоровенный пистолет в наплечной кобуре (судя по тому, как оттопыривала пушка его пиджак малинового цвета) и за спиной (я увидел это, когда он повернулся, чтобы обозреть несколько вновь подключившихся к Туннелю миниконов) - двустволка-обрез двенадцатого калибра. Вооружен он был, как на парад. Когда я уже сделал вывод относительно его социального и прочего статуса в современной яви, он успел удовлетворить свое первичное любопытство и обратил внимание на меня. Рука его дернулась было к автомату, но он сразу же сообразил, что я опасности не представляю - его наметанный взгляд мгновенно определил, что оружия, во всяком случае серьезного, при мне нет, - и жизнерадостно ухмыльнулся. - Во даем, а? - были первые произнесенные им слова. - Да, - я не нашел причины не согласиться. - Что надо. Он чуть подумал над следующей репликой: - Ты чего здесь? - Гуляю. - Во даешь! - А ты? - Тоже гуляю, - и он засмеялся так искренне, будто сказал что-то, невероятно остроумное. Таким способом можно общаться до бесконечности. Однако у меня уже созрел относительно этого парня некий план. - Куда сейчас собрался? - А хрен его знает, - ответил он безмятежно. - Так, еще покантуюсь где-нибудь. Где понравится. Повеселюсь. Какой-нибудь шум устрою. А может, если успею - найду местечко поуютнее. Надежную крышу. На потом. - А просыпаться скоро? Кажется, мой вопрос немного огорчил его. Он взглянул на меня уже без улыбки. Возможно, даже с некоторой обидой. - Скоро, такую их... Это меня вполне устраивало. - Тогда слушай, - сказал я тоже серьезно. - Есть дело. Не трудное. Но с наваром. Он оживился было. Но почему-то очень быстро сник. - Какое дело? - Как только проснешься, сразу хватай телефон и звони. Номер тебе дам. Позовешь Тигра. Его не будет - передашь другому, запоминай твердо: Остров просит обеспечить надежную охрану девочки от известной вам стороны. Еще просит сообщить о принятых мерах. Вышел ли Степ? Если нет - пытались ли его вытащить. Новости о Грузде. Все интересное. Нахожусь в движении. - Я передохнул. - Запомнил? Он помолчал секунду-другую. - Как будете вытаскивать того парня? Он на какой киче? - Объяснения потом. Сначала обещай, что позвонишь. Он медленно покачал головой: - Пораньше бы немного... - Я же успел тебе все сказать! - А толку что? Телефон у меня, кореш, отняли, еще когда меня вязали. А сейчас уже поздно. Теперь даже свиданок нет. Подали, правда, на помилование, да только это пустой номер. Слишком тяжело на меня навесили. Хреново мне, кореш. Вот и стараюсь побольше сюда уходить. В камере быть уже мочи нет. Вот ищу местечко, куда приткнуться, когда навечно сюда переберусь. Я понял: в курьеры он положительно не годился. - За что же тебе так навесили? Я уже знал, какой ответ получу. И не ошибся: - Ничего не знаю. Не виноват. Ошибка. Да ну... И он махнул рукой. Добавив, однако: - Ничего. Это им отольется. - Здесь неплохо, - сказал я, чтобы утешить - хотя вряд ли он заслуживал утешения. - Ну и там было... - он запнулся, подыскивая слово, - весело. - Покосился на меня, во взгляде промелькнула надежда. - Тигр, не знаю такого... Но если можете вытащить - может, и вытащите меня? Я бы и на вас поработал. У нас туда ходов не осталось, закрыли, гады. Если у вас есть... Я прервал его, покачав головой: - Ты не так понял. Там мы никого не вытаскиваем. Только здесь. - А, - сказал он бесцветным голосом. - Значит, ты уже покойник. Тогда конечно. Ладно... пока! Он махнул рукой и увеличил скорость. Я еще некоторое время смотрел ему вслед. Потом он исчез, всосанный каким-то миниконом там, впереди. КАПИТАН, УЛЫБНИТЕСЬ! Но в одиночестве я оставался в Туннеле недолго. Новый человек появился сзади, догнал меня, двигаясь с большей, чем я, скоростью. Я не видел, из какого мини-континуума он возник. Поравнявшись со мною, он кивнул мне, как старому знакомому: - Привет, попутчик. Что так медленно? Прибавьте ходу! Время не ждет. Скоро вставать. А столько еще не сделано... Я покосился на него, когда он обгонял меня. Почти молодой и очень веселый, он явно чувствовал себя здесь непринужденно, по-хозяйски, словно мастер спорта по конькам на любительском катке. Он, продолжая по-дружески улыбаться, протянул руку: - Больше жизни, попутчик, больше жизни! Вам куда? Долго ли до рассвета в вашем доме? Я кивнул; пусть понимает, как хочет. Он подхватил меня под руку. Своей левой. Хватка была железной. - Если все равно, как провести время до подъема, - идемте со мной! Не пожалеете! Такое вам никогда не снилось... Я не успел еще ни придумать вежливой формулы отказа, ни воспротивиться силой, как он метнулся вправо вверх, не разжимая своей клешни. В последний миг, уже оказавшись в том миниконе, куда он то ли втолкнул, то ли втащил меня, я невольно сжался в комок, готовясь почему-то оказаться в холодной воде. Но получилось иначе. Не очень обширное помещение представляло собою сегмент шара, разделенного на четыре равных доли. Под ногами - гладкий пол, за спиной - стена, почти сплошь занятая множеством непонятных на первый взгляд приборов; потолок же и остальные стены трудно было бы отграничить друг от друга: они образовывали единую поверхность, четверть сферы. Подковообразный пульт вышиной около метра и шириной сантиметров в семьдесят тянулся, повторяя изгиб дуги, от левого заднего угла до правого, четыре кресла располагались в изгибе подковы, и все они были пусты. А выше пульта вся выпуклая поверхность была прозрачной, до невероятности прозрачной, и сквозь нее виднелась чернота, усеянная холодными, немигающими глазами звезд. Создаваемый ими рисунок показался мне незнакомым. Иными словами, то была - я сразу же понял безоговорочно четко, как и бывает в Пространстве Сна, где никогда не требуешь объяснений, - командная рубка космического корабля, только не такого, какие существуют в моей яви, и, наверное же, не такого, какие будут летать в предлежащих эпохах, но звездолета, каким он возникает в нашей фантазии в соответствии с уровнем наших знаний. Может быть, такой корабль никогда не сможет летать в будущей яви, но в Пространстве Сна способно летать все, даже утюг; поэтому я нимало не удивился, но принял все, как должное. И лишь взглянул на человека, втащившего меня сюда, вырвав из Туннеля Узла. Я постарался, чтобы взгляд этот выражал полное спокойствие, хотя это оказалось не очень-то легко. - Ну вот, - сказал он, - теперь мы обрели уединение, в столь укромном местечке нас никто не потревожит. Можем поговорить. Или у вас, быть может, есть возражения? Последние слова прозвучали с едва заметной иронией. Но пока он говорил, я успел уже составить представление о том, что, собственно, произошло и чего следует ожидать при развитии эпизода. - Полагаю, что можем воспользоваться свободой слова. - Я постарался, чтобы и в моих словах ирония оказалась достаточно ощутимой. - Я внимательно выслушаю - если у вас действительно есть, что сказать. Он удовлетворенно кивнул. И начал так: - Когда я засыпаю и ухожу в ПС, я стараюсь каждый раз посетить какой-то новый мир, где никто из людей никогда не бывал. Это мое увлечение. Не знаю ничего более интересного. Возразить было нечего, и я согласно кивнул. - Мне случалось и, наверное, еще не раз случиться видеть удивительные картины, события, существа... очень много удивительного. И всякий раз я горько сожалею о том, что рядом нет никого, с кем я мог бы разделить радость открытия, изумления, нового знания... Я пытался найти попутчиков среди многих обитателей этого Пространства. Странно - люди пугаются, не хотят сопутствовать мне, хотя это так интересно, так прекрасно! Почему-то людям больше нравится, находясь в Пространстве Сна, по-прежнему вертеться в круге своих семейных и деловых интересов. Словно для этого не хватает яви! Он был прав: это действительно так. И я снова кивнул, подтверждая справедливость сказанного. - Но вот я увидел вас. И сразу понял: вы - другой человек. И не случайно, не по одной лишь воле подсознания блуждаете здесь. Я решил, что тут уместно будет выразить удивление. И поднял брови, зная, что это легкое движение не останется незамеченным. Так и оказалось. - Почему я так решил? Да не знаю. У меня хорошо развита интуиция. И работает подсознание. Я просто понял, что вы - именно тот человек, какого я давно хочу встретить. Вот встретил. И предлагаю вам совершить вместе со мною самое интересное, быть может, в вашей жизни путешествие. Увидеть то, что вы сами никогда не увидите. Я поджал губы и склонил голову к плечу, обозначая таким образом сомнение. - Почему не сможете? Да хотя бы потому, что такой полет требует немалой предварительной подготовки - иначе вас может забросить так далеко, что потом и не выбраться. Рассуждение было совершенно справедливым. Но я глубоко вздохнул, развел руками и впервые