зала: где Груздь? Ты ведь прекрасно знаешь, кто такой Груздь. В Пространстве Сна не принято лгать: все легко проверяется. - Слыхала, конечно. - Рассказывай. Она промолчала. - Ты ведь сказала: все, что угодно! - Да, но я думала... - Что ты думала - неважно, имеет значение только то, что ты говоришь. Что говорили они о нем? Он здесь? В замке? Если нет - то скажи хотя бы: они - или вы, все равно, - вы еще контролируете его? Зачем? По чьему заданию? Где ищете его? Она бледно усмехнулась: - Им незачем искать. - Ты хочешь сказать... Они снова нашли его? Она кивнула. - Где он? Быстрей, быстрей! Она вытянула руку в сторону замка, возвышавшегося на противоположном берегу озера: - Там. - И сколько их в замке - не считая Груздя? - Я насчитала одиннадцать. В самом замке. Но есть немалое число вооруженных вокруг замка. Не знаю точно, но, кажется, не менее двухсот. - Чем они вооружены? Соответственно эпохе? Или иначе? - Насколько я могу судить - более современно, чем мушкеты и шпаги. Так. Соотношение сил не самое оптимальное. А я - один? Или... - Ты сказала, там у них Груздь. И больше никого? - Я не видела. По-моему, больше нет. - Давно вы пришли сюда? - Часов восемь... Борич должен был оказаться тут раньше. - А когда занимали замок - не было ничего - схватки, сопротивления? - Все было тихо. Владельцы в Париже, челядь спит в боковом корпусе на чердаке. Значит, с Боричем - если он действительно здесь - пока еще не стряслось ничего худого. - А вы здесь, похоже, были чем-то вроде дозора? - Я кивнул на тающие останки. - Тебя ждали. Но я не хотела... - Она оборвала начатую фразу. - Почему же ты - с ними? - Меня заставили. - Так уж и заставили. - Ну - наняли, можно и так сказать. Мне обещали помочь... Там, наяву. - В чем? - Вот это уже не твое дело. - Что еще ты знаешь о тех, кто тебя затащил сюда? Она покачала головой: - Помню только, что мы должны были не пропустить тебя - если появишься. Говорили, что у тебя есть несколько путей из Узла - и этот в том числе... Интересно. Противник предугадывал мои действия даже лучше, чем я сам. - Ну, пусть. А обсуждали они - как я буду стараться проникнуть в замок? - Не слышала. Но, наверное, они к этому готовы. Они... они очень решительные люди. Я, пожалуй, тоже, подумалось мне. - Теперь припомни хорошенько: они упоминали в разговорах маленькую девочку? Ту, что они захватили в каком-то микроконе, когда она уснула в мире яви? Может быть даже, ее усыпили. Она медленно качнула головой - раз, другой: - Нет... Я сказала бы. Что за девочка? - Неважно. Похоже, она на самом деле ничего другого не знала. Странно. Единственный смысл перехватывать здесь, в Пространстве Сна, мою дочку для них заключался в использовании ее в качестве наживки: сведения о ней должны были выманить меня на них. Но в таком случае мне дали бы хоть намек на то, где искать ее, в каких микроконах. И передать такую информацию проще всего было бы сейчас, именно через Луизу. Хотя не исключалось, что замысел был иным, и они собирались использовать дочку для шантажа. Как заложницу. Кстати: если они держат здесь как-то обнаруженного ими Груздя, то не привезли ли сюда и дочку? Пленников легче охранять, когда они собраны воедино. Во всяком случае, такой поворот не исключен. Ну ладно. Посмотрим, чья возьмет. Я засунул кинжал за пояс. Одет я был сейчас в костюм, модный, пожалуй, в тысяча шестьсот восьмидесятых годах. Несмотря на возраст, одеяние оказалось достаточно удобным. Впрочем, чего только мне не приходилось носить в Пространстве Сна. - Доберешься к себе домой? - Да... Не уходил бы ты, а? Я искренне удивился. - Неужели ты... после всего... - Не в том дело, - сказала она. - Но мне не хотелось бы, чтобы с тобою случилось что-то неприятное. А если ты направишься в замок... Я кивнул: - Они сейчас все там. Значит, и мне нужно туда. - Я люблю, когда заставляют, - сказала она. - А обращаться в мужчину - не очень. Хотя здесь у нас, сам знаешь, бывает еще и не это. - Знаю. Ладно - может быть, и придется еще как-нибудь свидеться. - Я буду ждать. - Счастливо оставаться! В ЗАМКЕ Мне не приходилось прежде бывать в таких домах, хотя навидался уже много чего. Замок Шенонсе представлял собой четырехэтажное строение с круглыми, островерхими башенками по углам, с высокой двухскатной крышей и высокими трубами. Левее него возвышался донжон с конической кровлей, справа же - если смотреть со стороны озера, по которому я и приближался сейчас на громоздкой, неудобной плоскодонке, - примыкал длинный корпус, стоявший на арочных опорах, словно мост; да корпус и был построен над водой. Два окна второго этажа (первый был лишен их и служил, вероятно, для хозяйственных нужд) светились, изредка там возникали какие-то тени, чтобы вскоре исчезнуть. Медленно и беззвучно гребя, я соображал. Если Груздь в замке, то задача не окажется слишком уж сложной: пробраться туда, минуя главный вход, мне, пожалуй, будет по силам. Но если они догадались упрятать его в донжон да еще выставить блок подобно тому, каким был заблокирован Аид, то придется нелегко: в таких башнях отсиживаются от достаточно серьезного противника. Как же все-таки им удалось схватить его? "Да почему именно схватить? - вдруг подумалось мне. - Может быть, здесь у него было назначено свидание с ними, и обе стороны просто аккуратно явились на рандеву? Да нет, не может быть: в Аиде он ведь бежал от них? А возможно, мы оказались там просто нежелательными и чересчур активными свидетелями, и ему не оставалось ничего другого, как стремительно исчезнуть - назвав предварительно - или услышав от них - координаты следующей встречи". Редкие, узкие бойницы донжона были темны. Вероятно, Груздь все-таки находился в замке. Договаривался. Но тело-то его у нас. И любой ценой надо вернуть его в явь. Пусть принимает решения там, а не тут. Я медленно вплыл под одну из арок под боковым корпусом и, держась вплотную к левой стене, осторожно приблизился к фасадной стороне строения. Удерживаясь за шершавые камни арки, выглянул. Вход был освещен двумя факелами. Я не заметил людей, но не сомневался в том, что они там были и, наверное, держали под прицелом каменную площадку, на которую выходили двери. Нет, излишний риск не был мне нужен. Я оттолкнулся от стены, снова сел за весла, развернулся и направился обратно. Выплыл на открытую воду и, загребая левым, вскоре почувствовал, как нос лодки уткнулся в берег. Выйдя на сушу, я остановился, вытаскивая из памяти формулу молодости. Для того, чтобы попасть в замок наиболее надежным способом, мне нужно было сбросить с плеч лет этак тридцать. Потому что во сне летают в молодые годы. В зрелости это очень трудно. Преображение во сне происходит мгновенно, так что я не потратил ни секунды лишней. Затем я взлетел и, переживая давно не испытанное наслаждение, подлетел к одному из освещенных окон. Удерживаясь пальцами за слив, заглянул внутрь. За длинным столом сидели четверо: трое напротив одного. Этот один сидел лицом ко мне. Я узнал его. Груздь. Он выглядел вполне благополучно, без синяков и ссадин, не был, насколько мне было видно, привязан или прикован к чему-либо, и разговаривал с теми, что сидели ко мне спинами, вполне спокойно и, кажется, даже доброжелательно. Что именно он говорил - я отсюда услышать не мог. Нужно было проникнуть внутрь. Оконные рамы в замке были, естественно, старинными, с небольшими стеклами. В нескольких местах стекла заменяла слюда. Замок, похоже, переживал не лучшие свои времена. Видимо, владелец его был не в фаворе у короля. Мне, однако, это было только на руку. Слюда, в отличие от стекла, вынимается из рам совершенно бесшумно. Правда, чтобы протиснуться внутрь, пришлось нанести зданию еще больший ущерб: выломать одну из перемычек между стеклами. Иначе в окно мог бы пролезть разве что годовалый младенец. Я был уже готов нырнуть в темную дыру, когда ощутил чье-то легкое прикосновение к плечу. Извернулся, готовясь нанести удар, сбросить нападающего вниз, в воду. Но это был не враг, и прикосновение не означало атаки. Рядом со мной оказался внезапно возникший из ничего Минаев. Я узнал его, хотя он на этот раз был бритым и вовсе не в своей лесной одежке, но в солдатском камуфляже. Я хотел было обрадоваться его появлению, но он не позволил терять время: - Скажешь все потом. Сейчас мне некогда. В замке будь внимателен и по возможности осторожен. Сейчас там все тихо. Но ненадолго. Скоро может возникнуть катавасия: тут полно защитников - их набрали из постоянных обитателей, - а сюда движется не менее внушительное войско, но только под другим командованием. - Под чьим? - Командует ими генерал - по-моему, наш общий знакомый. Я его встречал, совершенно точно, у твоей матушки дома. Когда передавал привет от тебя. Я почему-то не удивился. И кивнул: - Комдив Борисов. - А он, насколько я успел понять, подчиняется твоему приятелю (тут Минаев ухмыльнулся) - тому, что кормил тебя ужином. - Инке-Дремину, - констатировал я. - Этого следовало ожидать. А нас с тобой - двое... - Поэтому мне и надо поторопиться. Переговорить с ним, пока еще можно. Тут мне пришла в голову мысль. - Послушай, я видел в Узле... - Знаю. Ну, счастливо! Увидимся, когда дело пойдет к концу. И он исчез так же мгновенно, как появился. Я же оказался внутри, сумев не привлечь ничьего внимания. Излишним будет пояснять, что окно, в которое я влез, было темным и находилось совершенно в другой комнате, где, как выяснилось, было очень немного мебели и совершенно отсутствовали люди. Конечно, представляло интерес, где расположились остальные люди из внутренней команды противника. Я подумал, что они наверняка находятся внизу: каких-либо неприятностей ожидали именно оттуда, предполагая, что в семнадцатом веке воздушная атака и парашютный десант маловероятны. Хотя, видимо, совершенно невозможным они такое не считали. И в этом я убедился, едва подошел к полузакрытой двери, за которой виднелся свет и слышались голоса, а в ту секунду, когда я начал прислушиваться, прозвучали еще и шаги. Кто-то вошел туда, и первыми словами, которые донеслись до меня, были: - Ну, что на крыше? - Вроде бы спокойно, - последовал не очень уверенный ответ. - Так не отвечают. Что наблюдалось? - Вообще-то все тихо. Но на озере была лодка. Один гребец. Шла к замку. Подплыла под него. - Немедленно послать людей с фонарями - пусть проверят все арки. Всякого замеченного - в Аид. - Слушаюсь. - А в воздухе? - Ничего особенного. Замечена большая птица. Скорее всего филин или в этом роде. Летела к замку, но на крышу не опустилась. - Пролетела мимо? - Нет, незаметно было. Может быть, села на крышу корпуса: с моей позиции не видать. - Хорошо. Иди. Продолжай наблюдение. Шаги прозвучали, удаляясь. А в комнате продолжился негромкий разговор. - Доктор Груздь, я вновь подчеркиваю: совершенно никакого риска для вас. И очень, очень большая выгода. - А я еще раз пытаюсь объяснить вам: вы принимаете меня за другого. Я не Груздь. Я совершенно другой человек. - Может быть, доктор, перестанем играть в детские игры? Мы наблюдаем за вами - там, в Производном Мире - уже около трех лет. Мы прекрасно знаем все: вашу внешность, голос, манеры... Поэтому мне хотелось бы, не теряя времени, перейти к делу. Вы можете, конечно, еще два часа убеждать нас в том, что вы - не вы. Но у нас хватит терпения. Не забудьте, что мы - профессионалы работы в Пространстве Сна, а вы - нет. Поэтому вам от нас никак не ускользнуть. Чем дольше вы будете упорствовать - тем дольше пробудете здесь и не появитесь в яви, - кстати, это очень на руку нам, потому что ваше дело там стоит, наше же закрутится немедленно, сразу после того, как вы сообщите нам то, что мы хотим узнать и что надежно уложено в вашей памяти. - Все, хоть отдаленно напоминающее угрозу, сразу же сказывается на моей памяти: она резко ухудшается. - Объяснять реальную обстановку вовсе не означает - угрожать. - Не надо играть словами. - Согласен. Я и не играю. Просто хочу, чтобы вы трезво оценили ситуацию и поняли, что находитесь в безвыходном положении. - Я уверен, что это не так. Но если вам так уж хочется, изложите вашу позицию - чего именно вы от меня хотите - с предельной ясностью, какая вам доступна. И лишь после этого... Я резко обернулся: позади, в соседней комнате - здесь они располагались анфиладой, - послышались осторожные шаги, и мне пришлось бесшумно добраться до противоположной двери, чтобы, как только сюда войдет человек, оказаться у него за спиной, а уж дальше действовать по обстоятельствам. Я уже стоял у двери, чья створка, отворившись, должна была прикрыть меня от взгляда человека, который приближался, когда шаги прозвучали у самой двери. Человек переступил через порог и, не останавливаясь, прошел - мне было видно в ночном полумраке, потому что снаружи теперь светила вынырнувшая из-за туч луна - в середину комнаты, остановился, поднял руки и стал медленно поворачиваться. Похоже было, что он знает о моем присутствии и делает все, чтобы не напугать меня. Я понял его правильно: - Борич! Он медленно опустил руки и кивнул. Тихо проговорил: - Я видел, как ты лез в окно. - А сам? - Когда заметил тебя, был в трубе. В каминной, на самом верху, выше их наблюдателя. - Как ты пробрался сюда? Он же мог... - Он уже ничего не может. - Хорошо. - Что будем делать? - Еще послушаем. Любопытно. Ведь Груздь здесь. - Знаю. И восемь человек внизу. И еще я заметил: куча народу вокруг - вовсе не с мушкетонами. - Ты опознал их? Чьи? На кого работают? На какое Бюро? Хоть какие-нибудь признаки есть? - Ничего явного. Подозреваю. Уверенности нет. Сам я находился в таком же положении. Оставалось только слушать дальше, о чем толковали за дверью. Говорил Груздь - словно по нашему заказу: - ...хотелось бы знать, в чьих интересах вы работаете. - Ради блага человечества, доктор. - Любопытно. По-вашему, мешать мне поставить открытие на поток значит - блюсти выгоду человечества? - Напротив. Мы хотим только одного: чтобы люди во всем мире смогли воспользоваться вашим открытием как можно скорее. - Странная логика. Задерживаете - чтобы ускорить? - Доктор Груздь, вы ведь не только великий ученый, но и большой деловой человек, это нам хорошо известно. И поэтому прекрасно понимаете: пока ваши конструкции пройдут в России тернистый путь от опытного до массового производства, утечет очень много времени. Гораздо больше, чем могло бы пройти, если бы этим процессом занялись всемирно известные транснациональные фирмы. - Пусть покупают лицензию. - Доктор, я уверен, что вы в курсе событий: ваше открытие запатентовано в России, но сделать это на Западе вы еще не смогли. - Теперь я понимаю, кто совал нам палки в колеса... - Интерес нашей фирмы, доктор, в данном случае является и выгодой всего мира. Для нас не существует недостижимого. Хотите пример? Пожалуйста: для того, чтобы привлечь к работе вас, пришлось купить на корню целое Бюро ОПС - и мы сделали это, не считаясь с расходами. Теперь вы поверите, если я пообещаю: мы сделаем все - с нашей технологической базой - не в два, а может быть, в двадцать раз быстрее, чем созданная вами компания. Даже при поддержке вашего правительства, у которого есть желание, но нет денег. - Но я-то не заинтересован в том, чтобы мои конструкции реализовались у вас. - Вы ошибаетесь. Потому что у вас будет твердо оговоренный процент доходов от производства этого изделия. И не во сне, а наяву. Мы уже здесь сможем подписать контракт или обязательство... - Кью-контракт? Это очень смешно. - Мы сделаем это в ПМ - как только вы проснетесь. - Но к тому времени идея и технология будут уже известны вам? - Нам нужны гарантии. В конце концов, все совершенно естественно: вы ведь передадите нам все это здесь, во сне - почему мы не можем ответить тем же? - Вы знаете, почему. В вашей команде - пятеро ученых, я узнал их, потому что встречал раньше - в яви. У них прекрасная память, и они будут запоминать не механически, а с полным пониманием сути дела. Конструкцию можно перенести в памяти из Пространства Сна в явь. Контракт - нельзя. Я могу предложить вам другой вариант. - Слушаем со вниманием. - Вы позволяете мне беспрепятственно проснуться. - Только-то? Теперь вы, доктор, предлагаете смешные вещи. - Я еще не договорил. Там мы с вами встречаемся. Подписываем контракт. И вы сможете получить искомое. - Вы уверены, что захотите передать нам... - Вы ведь получите документ! Не в моих интересах будет, чтобы о нем узнали. А кроме того... Вы же не думаете, что я смогу весь остаток своей жизни - надеюсь, он будет достаточно велик - обойтись без сна? А здесь, в ПС, я всегда буду находиться в сфере вашей досягаемости. - Да - если только вам не придет в голову обратиться к нашим коллегам из московского Бюро. Они, возможно, захотят обеспечить вам охрану в Пространстве Сна на все времена. А если не захотят, то им прикажут... Слушать было интересно, но меня интересовали и другие дела. Я повернулся к Боричу: - Ты давно тут? - Добрался, во всяком случае, раньше, чем они. - Слушай... С ними не было девочки? Борич усмехнулся: - Вряд ли они прибыли сюда, чтобы развлекаться. - Да я о другом. Девочки, моей дочери? Он едва не прикусил язык: - Что с нею? - Последняя информация: она спит слишком долго. - Ты думаешь?.. - Да. Так была она или нет? - Разумеется, нет. Неужели я не сказал бы тебе сразу? Ладно, закончим здесь - сразу же займемся ею. - Спасибо. Каким образом тебе удалось тут опередить всех? - Повезло еще в Аиде. Туннель Узла открылся как раз там, где стоял я. Окажись ты на моем месте - тебе повезло бы точно так же. - Постой... Не тот ли Туннель, в который угодил тот парень? - Степ? Тот самый Туннель. И снова - тот же Степ. Только на этот раз он направлялся в обратную сторону. Забавный паренек. - Надеюсь, ты помог ему? - Можно и так сказать. - Мне нужно было, чтобы он добрался до Института. Я сделал его моим курьером и передал... Борич сделал большие глаза: - Он не сказал об этом ни слова. Наоборот, всячески показывал, что в явь ему пока очень не хочется. Объяснил, что ему по не зависевшим от него причинам не удалось выполнить задание, и ему нужно хоть что-то сделать здесь, чтобы его не выгнали. - Ты хочешь сказать, что он... - Здесь. Я притащил его без малого на собственном горбу. Не хотелось оставлять парня на произвол судьбы. Он не слишком приспособлен к нашему делу. Хотя вообще-то может постоять за себя - в драке, скажем. Но Туннель оказался для него слишком сильным противником. - И он сейчас... - Я оставил его... - начал было Борич. И тут же прервал сам себя: - Да вот он! И действительно - в дверную щель видно было, как в освещенной комнате - в дверях в противоположной ее стене - появился тот самый парень, о судьбе которого мы только что толковали. Он вошел, остановился, недоуменно огляделся, не понимая - или притворяясь, что не понимает, куда он попал. Я приник к щели и увидел, что на Степа были уже направлены два пистолета. Борич смотрел поверх моей головы. - Ничего, - прошептал он. - Они же сами установили здесь, в замке, частичный блок. Эти штуки не фурычат. Стрелять можно только на вольном воздухе. Зато здесь - простор для рукопашной... И в самом деле: боек щелкнул, но выстрела не произошло. Зато Веник, похоже, успел прийти в себя и уже находился в стойке. - Трое на трое, - прошептал я. - Годится, - так же тихо отозвался Борич. - Раз, два... И мы - я пригнувшись, Борич во весь рост - ворвались в комнату, где трое сидевших напротив Груздя только начали подниматься со стульев. Но - и это было весьма странно - наше появление, как нам показалось, их почти не заинтересовало. И смотрели они не на нас, а в противоположную сторону: в окно. Я тоже невольно перевел глаза в ту сторону. Не к окну, выходившему на озеро, но к противоположному, из которого виднелся прилегавший к замку парк. Там мелькали тени. Беспорядочно перебегали, и, судя по множеству возникавших огоньков, стреляли. И предмет их внимания и страха был виден достаточно ясно. Не один предмет; я успел насчитать их не менее семи. Тяжелые боевые машины медленно приближались к дворцу. Танки казались еще страшнее оттого, что двигались совершенно бесшумно. Мне никогда не приходилось видеть бесшумный танк. Но тут они были. Танки-призраки атаковали столь же призрачных защитников замка Шенонсе. Бесшумно работали моторы, бесшумно вылетали из стволов пули. Уже через секунду я перестал удивляться. Один из танков повернулся ко мне бортом, и я увидел номер на его башне. Это был тот самый номер 203, который я заметил на одном из танков полка, увиденного мною на марше, когда я находился в Узле. В машинах сидели и шли цепью вслед за ними постоянные обитатели Пространства Сна - люди, не раз уже убитые здесь, а задолго до того убитые там, в Производном Мире, в давней и жестокой войне. Зрелище было настолько необычным даже для профессионалов, что и мы с Боричем, и медленно опускавший руки Степ, и люди, которых мы собирались атаковать, - все стояли неподвижно, не в силах отвести глаз от призрака войны. Мы очнулись только тогда, когда прозвучали уверенные шаги и в комнате появился Минаев. Увидев его, я даже не удивился. Понимал, что он непременно должен был появиться здесь. Минаев сказал, обращаясь к нашим противникам: - Советую капитулировать, господа. Как это только что сделало ваше войско. Хотя размышлять тут не о чем, даю вам одну минуту. Пока текла эта минута, я успел приблизиться к нему, чтобы спросить: - Где ты перехватил армию? Он слегка усмехнулся: - Помог твой приятель. Приказал комдиву отклониться от маршрута и помочь нам. Я понял, о ком он. Но для верности переспросил: - Дремин? - Это его люди. Они попали сюда при нем и навсегда останутся преданными его имени. Тут мы ничего уже не можем поделать. Да и вряд ли нужно. Я кивнул. Это и на самом деле было не нужно. Я лишь сказал: - Как только он согласился? - Наверное, нашел в таком обороте какую-то пользу для себя. Может быть, что-то в нашем будущем? Минута на размышления закончилась. И все трое собеседников Груздя разом кинулись на нас. Видимо, с мыслью о капитуляции они так и не смогли смириться. Я БЫЛ ИМ ТРИ ГОДА Все три наших противника были уже аккуратно упакованы: в ближнем бою, как выяснилось, они изрядно уступали нам. Борич со Степом отправились вниз - чтобы нейтрализовать ученых и немногих остававшихся там боевиков, помощью которых пользовались наши противники: разношерстный сброд, набранный по редко посещаемым закоулкам Пространства Сна, где ютились никогда не имевшие имен вояки, вроде гвардейцев кардинала или отрицательных героев множества триллеров моей эпохи. Мы остались с Груздем втроем: Минаев, Борич и я. Мне хотелось поскорее закончить дело, чтобы броситься на поиски дочери. И я не стал разводить с профессором дипломатию. - Итак, мы вас нашли, профессор. Попрошу вас ответить на несколько вопросов прежде, чем вы вернетесь в мир яви. Слегка улыбнувшись, он покачал головой: - Я не собираюсь возвращаться в Производный Мир - во всяком случае, в тот, который вы подразумеваете. Настал мой черед ухмыльнуться: - Вы и меня будете убеждать в том, что вы не профессор Груздь? Совсем другое лицо? Он утвердительно кивнул: - Именно это я и говорю. Однако... - Профессор, перестаньте... Подняв руку, он заставил меня остановиться на полуслове. - Однако, хотя я не Груздь, но я был им почти три года. И у меня есть свидетель того, что дело обстоит именно так. Он кивком указал на Минаева. Бывший шофер улыбнулся и проговорил: - Совершенно верно. Впервые я не нашелся, что сказать. - Прикажете понять вас буквально?.. - только и пробормотал я. - Совершенно буквально. Два с лишним года я играл его роль. Жил в его теле. Но этому пришел конец. Меня отзывают. - То есть как... Куда? Вместо него ответил Минаев: - Домой. В нашу явь, не в вашу. - Откуда же вы? Мнимый Груздь пожал плечами. И сказал лишь: - По меркам яви - издалека. - Из другого миникона? - Макрокона. Просто мы там тоже были заинтересованы в результатах того, что происходит у вас. Пришлось немного вмешаться. Я не справился с острейшим приступом любопытства: - Заинтересованы? Тоже хотели... воспользоваться результатами? Как вот эти ваши недавние преследователи и собеседники? Он покачал головой: - Сейчас это нужно вам. Но впоследствии... это сыграет немалую роль в овладении способами влияния на реализацию макроконов в Производном Мире. Это будет своего рода возможностью заказывать будущее; а двигаться всегда легче, когда цель путешествия уже видна. - Нельзя ли подробнее? - Об этом - нельзя. О Грузде, как человеке - думаю, что можно - в разумной степени. Видите ли, настоящий Груздь был на пороге открытия. Мы лишь наблюдали. И все более убеждались в том, что последнего шага он не сделает. - Не тот уровень знаний? - Знаний у него хватало. Но был подсознательный порог, через который он не мог переступить. И это ему мешало. По моему молчанию он понял, что я все еще не разбираюсь в теме. - Вам случалось бывать у меня... вернее, у него дома? - Д-да... - Вас не удивил подбор политической литературы? - Откровенно говоря - да. - По нему можно сделать однозначные выводы о его социально-политических симпатиях и антипатиях, верно? - Без усилий. Но почему такой человек, как он, в наши дни... - Вы знаете его биографию? - Нет. В яви она везде стерта. Это он... Нет, вы? - Это я. - Зачем? - Когда он проснется, ему не нужно будет, чтобы кто-нибудь догадался об этом - теперь, когда всех интересует его судьба - и он сам. А ведь все дело заключается именно в биографии. Свое отношение к минувшей эпохе он унаследовал от родителей. - Ну, допустим. И что же? За убеждения не карают. Он может в душе обожествлять кого угодно... - Не совсем верно. Он обожествлял те времена подсознательно и понимал - это было уже не подсознание, вернее, не только оно, - что работает на благо общества, которое в большинстве своем наотрез отказалось от того прошлого, от его людей, событий, героев... Получалось, что он работает против самого себя. И справиться с этим оказалось выше его сил. Он очутился в тупике - не научном, а психологическом. И своими силами не мог из него выбраться. - И вы решили заменить его? - Мы были вынуждены. Мы решили его вылечить, но дело не должно было останавливаться: в России остановка - это конец. Но такие болезни не лечатся таблетками, даже гипнозом не лечатся. И вот мы однажды перехватили его - и поместили в тот миникон Пространства Сна, в котором он только и мог вылечиться - но не сразу, далеко не сразу. Мы же воспользовались его телом, в которое вошел я. Хотя в числе кандидатов был и Минаев. - И сейчас настоящий Груздь... - Думаю, что теперь он уже где-то очень близко. Он вернется; иными словами - проснется здоровым. И дело продолжится. - Получается, что открытие - не его? - Целиком его. Он ведь знал, какой шаг нужно сделать последним; просто не мог решиться на него. Я не внес ничего своего, да и не мог бы при всем желании. Я служил, если угодно, лишь каналом связи между ним - находившимся там, куда мы его поместили, - и вашей явью. А Минаев - пусть он продолжает так называться - охранял и меня здесь, и Груздя - там, куда мы его направили: без помощи там он скорее всего пропал бы. Зато там, в тех условиях, знаете ли, разум его работал с высочайшей продуктивностью - иначе там нельзя было спастись. Все сделал он сам. - Но, вернувшись, он не узнает... Он растеряется... - Ничуть. Я же сказал: я служил каналом связи. Я не полупроводник и не улица с односторонним движением; связь была двусторонней. Еще вопросы? - Вопросов много... - проговорил Борич медленно. И мы стали задавать их. А он - отвечать. Хотя и не на все. Не так уж редко он отделывался словами: - Это преждевременно. Или: - У вас пока еще не поймут этого. Так что нет смысла. Не менее трех раз он решительно заявил: - Ну, все. Хватит. Но мы с Боричем не унимались. Когда все же пришел конец - не вопросам, конечно, а его времени, я покачал головой, а Борич проговорил: - Рассказать - никто не поверит... - Ну, кто-то из ваших специалистов поверит. А другим и не надо рассказывать. Что же касается вашей работы - вы просто найдете его. А уж Груздь сам знает, что ему говорить и что делать. Будьте уверены. Неожиданно он сладко потянулся: - Наконец-то. Еще чуть-чуть - и я проснусь у себя. В моей яви. Подниму голову и увижу... Счастливо улыбаясь, он умолк. Я перевел взгляд на Минаева; тот улыбался так же мечтательно. Я не вытерпел: - Вы увидите... что? Да постойте! Скажите хотя бы: где же настоящий Груздь? В какой стороне искать его? Ответа не было. Как не было больше и этих людей. Если, конечно, они были людьми. Впрочем, какая разница? В Пространстве Сна все равны. Зато прямо передо мной оказался другой человек - тот, кого я уж никак не ожидал увидеть здесь. - Здравствуйте, дрим-драйвер, - четко выговорил капитан Халдей. - Капитан? Каким образом?.. - Неважно, - сказал он. - Слушайте внимательно, дрим-драйвер. Вас ждут в Большом Карпатском переулке. Те, кого вы так хотите увидеть и вернуть в явь. Знаете, как попасть туда? - Знаю, - механически пробормотал я. - Со своей стороны могу лишь поблагодарить вас - за то, что вы правильно поняли меня, когда я был вынужден сыграть невыигрышную роль. Тогда иного выхода не было. - Послушайте, капитан... Но он исчез мгновенно, словно его здесь и не было. - Ты понял? - на всякий случай спросил я Борича. - Понял. Поехали! МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА Мальчику было лет двенадцать. Он шел по узкому переулку, прижимая локтем к боку старую, затрепанную детскую книжку. Мальчик то и дело, боязливо оглядываясь по сторонам, съеживался и отводил глаза, когда его касался чей-то случайный взгляд. Человек, который привел его сюда, тот, что носил погоны с капитанскими звездочками, внезапно исчез, и мальчик остался в одиночестве. Вокруг все было знакомо и чуждо; знакомо - потому что он родился здесь и успел прожить несколько лет, чуждо - потому что здесь не осталось больше ничего и никого своего, близкого или, думал он, хотя бы дружеского. Да и все-таки многое было иначе: вместо булыжника - асфальт, водоразборная колонка, стоявшая прежде вот тут, бесследно исчезла, так же, как старые дома, занимавшие тогда всю левую сторону. Он шел, сам не зная, куда идет и почему вообще оказался здесь. Потом что-то - изнутри - заставило его остановиться и поднять взгляд до уровня второго этажа. Глаза его нашли два крайних окна слева; одно было двух-, другое трехстворчатым. Эти окна он видел много раз - внутренним взглядом, находясь очень далеко отсюда и утратив уже веру в то, что когда-нибудь сможет смотреть на них наяву. Здесь он жил, здесь все они жили - до тридцать седьмого. Два этих окна были их окнами; два других выходили на противоположную сторону, во двор. Двор помнился ему так же четко, как переулок, и квартира, и все, что тогда стояло в ней; но давно уже - с того самого года - здесь жили совсем другие люди. Они не знали его и не хотели знать. Они никогда не были в Заполярье, в зоне, а если и были, то не зеками, а теми, кто охранял злейших врагов народа. Не мерзли и не гибли на лесоповале, не задыхались и не умирали от недоедания в угольных шахтах, но в теплых полушубках и с винтовками стояли или расхаживали, следя за порядком. Весь мир в представлении мальчика делился на две, только на две общности людей: охраняемых, заключенных - и тех, кто их заключал и охранял. Кому где быть - решала судьба; она казалась мальчику чем-то вроде свернутой бумажки с написанным номером, которую вытаскивали из чьей-то серой замызганной ушанки. Не там, не в зоне - где-то совсем в другом месте, но все происходило именно так. Потому что иного повода для того, чтобы оказаться по ту или эту сторону, он не знал. Он сам не был в той зоне, но всего лишь в специальном детдоме для детей врагов народа, и ни леса, ни угля там не добывали. Но каким-то образом, неведомым ему сейчас способом он ухитрился побывать и в лесу (где была мать), и в шахте (там до последнего своего дня трудился отец), находился с ними рядом и даже сам водил пилой и долбил породу кайлом, и это - как ему сейчас казалось - продолжалось очень долго, дольше, чем он вообще жил на свете. Дольше жили, может быть, только его глаза; если бы сейчас кто-нибудь заглянул в них, то встретился бы с усталым, но твердым взглядом много повидавшего и еще больше передумавшего человека. Он все стоял и смотрел на окна, ощущая, как внутри его происходит странное раздвоение: проходят все эти страшные картины, порождающие ненависть к прошлому и ко всем словам и действиям, из которых это прошлое выросло, - но проходят, как бы скользя по сознанию того, что вот именно с ним, лично с ним, и с его родителями ничего подобного никогда не происходило, и те времена, а также последующие, еще несколько десятилетий, более полувека, были для всех них благоприятными, и родители его занимали в этом мире видные и полезные посты, и во благовремении опочили вполне достойно и в приличных условиях, и сам он всю жизнь пользовался многими привилегиями, сыгравшими, быть может, немалую роль в том, что он стал тем, кем в конце концов стал. Сейчас - и не только сейчас, но уже многие годы - сознание этой двойственности обитало в нем и порою делало жизнь совершенно невыносимой - хотя внешне все выглядело более чем благополучно; оно заставляло его все глубже уходить в работу - и оно же мешало эту работу завершить... Он вдруг резко, со страхом, повернулся: ему показалось, что к нему приближается охранник или, может быть, воспитатель; мальчику не было вполне ясно, каким образом он оказался здесь: выпустили его, или, может быть, он бежал - и тогда его сейчас же схватят и вернут туда, куда он никак не хотел возвращаться. Но это оказался не охранник и даже не милиционер; это была незнакомая девочка - примерно его возраста, она выглядела, как это чаще всего бывает, немного старше. И, возможно, поэтому оказалась более смелой, хотя взгляд ее выдавал некоторую растерянность. - Здравствуй, мальчик, - произнесла она с излишней решительностью, словно это было не пожелание, а приказ. - Здравствуй, - ответил он тихо. - Пожалуйста, помоги мне. - А как? - спросил он, удивившись. - По-моему, я заблудилась. Во сне. - Это Большой Карпатский переулок, - сказал он, не задумываясь. - Был еще Малый, но сейчас его уже нет. А ты где живешь? Куда тебе нужно попасть? - Мне нужно проснуться, - ответила она. - Но кто-то мешает. Я уже давно хожу тут по переулкам и никак не могу выйти. А мне давно пора вставать. Мальчика ничуть не удивило то, что для того, чтобы проснуться, девочке нужно было почему-то выйти из этих переулков, знакомых ему сызмальства. Не показалось странным и то, что она считала себя спящей, хотя все делала, как бодрствующий человек. Не показалось - потому что все это каким-то образом относилось и к нему. - По-моему, я тоже заблудился, - проронил он. - И блуждаю куда дольше твоего. - Ты тоже не знаешь этих мест? Но мы в Москве? - Конечно. И пройти здесь я могу с закрытыми глазами. Я заблудился внутри себя. Давно. И побывал в разных местах. А теперь, кажется, увидел выход. - Ты тоже спишь, - заявила она уверенно. - Мы все тут спим. И, значит, нам пора проснуться. Только выйдем отсюда! Мне пора в школу. - Ты такая и есть - наяву? - полюбопытствовал мальчик. - Какой же мне быть еще? А ты разве нет? Он покачал головой: - Наяву я совсем другой. Был. Я очень долго не просыпался и не совсем уверен, каким стал теперь. Но не таким, каким был. - Как это интересно! - воскликнула девочка. - Пойдем, я боюсь, что папа уже волнуется. А твой? - У меня нет папы, - вздохнул мальчик. - Но там, где он сейчас есть, он тоже волнуется... Погоди... Я помню: мы с ним виделись - недавно, тут. И поспорили. Он стоял на своем. Но на этот раз не смог убедить меня. - Да мы пойдем когда-нибудь? - нетерпеливо спросила девочка, топнув ногой. - Мне нужно еще собрать книжки... - Мне тоже, - сказал он. - Чтобы многое выкинуть. Или сжечь. Если время позволит: очень много работы. Ну, пошли. - А мы не заблудимся снова в этих переулках? - Нет, - уверенно ответил он. - Я чувствую, что кто-то снял блок. Ты разве не ощущаешь? - Н-нет, - ответила она. - Но если кто-то снял блок, то это мог быть мой папа. Он это умеет. Дай руку, чтобы ты не потерялся. Они зашагали, взявшись за руки: так было надежнее. И вдруг мальчик снова резко остановился: страх заставил его. - Смотри! Они идут к нам! - Ну и что? Ты боишься людей? Мальчик с опаской глядел на двух приближавшихся. - Какой ты трус! - проронила она насмешливо. - Это просто люди. Хотя... Нет, не просто! Это папа! И дядя Борич... Папа! Я здесь! Папа! Взрослые бросились к ним... - Дочка! - сказал я. - Ну, заставила ты нас побегать! - А вы, профессор, еще больше, - добавил Борич. - Но теперь все в порядке. Пора вставать. Думаю, вы выспались на всю жизнь вперед. В яви вам теперь ничто не грозит. - А те, что искали меня... и его? - С ними все ясно. Они больше не помешают. - Хорошо бы, - промолвил Груздь. - Скажите, а он? - Вернулся к себе домой, - успокоил профессора я. - Он объяснил вам - что-нибудь? Об их заинтересованности и так далее? - Да, - ответил я. - Кое-что. - Рассказывайте, - потребовал он. - Немедленно! - Расскажу, - заверил я. - Только в другой раз.