Надевать его не хотелось. У аграплана была герметичная кабина. Но рисковать и подавно не было желания. Мало ли что могло случиться. И он влез в костюм. Зашнуровался, застегнулся, опробовал шлем. - Связь со мной - с верхней антенны, - сказал он Умнику. - Лечу на разведку. Давно он уже не слышал и сам не произносил этих слов: на разведку. На миг защемило сердце - оттого, что, по сути дела, все разведки остались уже в прошлом. Но что делать? Обрели мы, наверное, все же больше, чем потеряли? - Выпускай из-под купола осторожно, - сказал он Умнику. - Не теряй слишком много воздуха, создай локальную струю, пусть меня вышвырнет побыстрее. Когда буду возвращаться, пойди прямо на стену, откроешь вовремя, иначе плохо мне придется. Он знал, что на Умника положиться можно: не ошибется и на сотую долю секунды; удивительными созданиями были все-таки эти грибы. - Понял, - ответил Умник кратко. Юниор стартовал так же - прямо из ангара. Свечой пошел вверх. Под куполом стемнело, и Юниор надеялся, что Зоя его не увидит в небе, избежит лишних волнений. Потому он и полетел, не заходя к ней, не предупредив, чтобы не давать женщине лишних поводов для страха... Снаружи свистел ветер. Купол был, вероятно, уже совсем близко, когда машину рвануло: в куполе открылся ход, невидимый, как и само силовое поле, но воздух потоком устремился в него, - тут была подветренная сторона, и давление за куполом не достигало внутреннего, - аграплан вынесло на простор, и купол вновь обрел непроницаемость. Юниор сделал круг, внимательно глядя вниз. Он уже почти забыл, как выглядит черный песок. Неуютно - после зеленого мира. И фиолетовая полумгла. Все как раньше. Только ветра такого не было, когда Юниор впервые вышел из корабля. И тени этой - тоже. Он попытался определить расстояние до нее. Локатор по-прежнему ничего не давал, приходилось лишь гадать. Сколько времени я могу затратить? - прикидывал в уме Юниор. - По ресурсам аграплана - хоть сутки. По своим собственным - пожалуй, не меньше. Но есть еще ресурс Зои. Ты не хотел, чтобы она чрезмерно волновалась. Вот и не заставляй ее. Значит, вернуться надо... не позже, чем через два часа. Сейчас я лечу по ветру, назад придется добираться против. Сейчас посмотрим, сколько я могу делать против ветра... - Он сделал плавный разворот, пустил машину в обратном направлении. - Трудно определить. Мой приборы дают скорость относительно среды, а на земле для ориентира совершенно не за что зацепиться. Хорошо, что корабль еще виден. Поймаем-ка его антенну... Так. Теперь приблизительно ясно. Три к двум. Значит, возвращаться я буду на треть дольше. Итак, я могу лететь к тени сорок минут, потому что назад придется добираться час, и еще двадцать минут потребуются мне на месте: ввести машину, раздеться, дойти до Зои. Итак, на полной скорости... Машину почти не трясло, не было воздушных ям: все было однородно - и плотность атмосферы, и давление, и скорость... А выше как? Машина стала набирать высоту. Странно: ветер здесь не сильнее, слабее. Плотность среды быстро падает. Назад полетим на высоте, быстрее выйдет. Значит, ветер в основном - по поверхности. Почему в небе ни огонька? Облачность? Давно пора бы пробить ее, но ее и нет вовсе - и видимости нет... Аграплан забирал все выше. Юниор следил за давлением за бортом. Вот уже миновали атмосферу, пора снижаться - это ведь не космический аппарат все-таки, знал бы - взял бы катер, а не эту игрушку... Такое впечатление, что непрозрачный слой остался внизу: поверхность уже совсем не видна. И по-прежнему - ни единой звездочки. Неуютное пространство. Странная планета: ни намека на светило, а уж отсюда я бы увидел - не его, так отблеск, зарю... Значит, автономная планета, без отца-матери, вечная фиолетовая полумгла - и все же сумрак, но не мрак! - и около тридцати по Цельсию... Да ладно, - примирился он. - Мне ведь сейчас важно что? Узнать, возможны ли осложнения, опасности. Светило у нас свое, воздух тоже, а что звезд нет - обидно, конечно, но при этой атмосфере мы снизу, из-под купола, их все равно не разглядели бы. Пока никакой опасности не вижу. Однако интересно: поверхность отсюда не видна, а тень заметна. На чем же лежит она, так называемая тень? На поверхности. На атмосфере? Или это все-таки не тень, а что-то совсем другое? Ответа на все это пока не было - оставалось только лететь. Юниор держался на предельной высоте, где моторам - не антигравам, а тяговым, ракетным - было полегче, так что он выигрывал в скорости. Сколько мы уже в полете? Полчаса. Тень казалась все такой же далекой, но стала как бы более плотной, яснее выделялась на фиолетовом фоне. Да нет - не тень. Сейчас ее скорее назовешь стеной. Стеной, что от самой поверхности поднимается ввысь, возносится над атмосферой. Словно какая-то плоскость, рассекающая и воздух, и, может быть, даже самое планету? Но стеной это быть не может. Тогда воздух не тек бы туда - тем не менее течет... И эта стена, или плоскость, не связана жестко с планетой - иначе она не приближалась бы к нам, к куполу, к нашему миру... Да, стена приближается, хотя и очень медленно, угловые размеры ее возрастают. Или же она стоит на месте, но увеличивается. Сразу не скажешь, тут нужны точнейшие замеры расстояния между куполом и нею, а как это сделать, если ни один прибор не воспринимает стену, или что это там, как материальное тело. Вот уж поистине - семь верст до небес и все лесом... Ого, как подхватило! Ветерок здесь куда сильнее, теперь я иду на грани звуковой скорости. Если очень внимательно анализировать показания локатора, берущего поверхность, то скорость можно установить достаточно точно. Назад выгребать будет трудненько... И ветер дует туда, к стене. Нет, это не стена, конечно. Скорее дыра. Черная дыра. И туда несется воздух. Что это? Космическая катастрофа? Или просто - какое-то сезонное явление, нам неведомое? Пока у нас есть только наблюдения, истолковывать их будем потом. А сейчас - знаешь что, разведчик? Давай-ка разворачиваться. Время твое истекает. К дыре ты то ли приблизился, то ли нет, но что-то все же установил, разведка не прошла без пользы, можешь возвращаться со спокойной совестью. Юниор сосредоточился: маневр предстоял не из легких. В последнее мгновение, перед тем, как переложить рули, он снова глянул на черное нечто. И, показалось ему, увидел. Он не поверил глазам, а снова поворачивать и убеждаться было поздно, но он был уверен, что не ошибся: сколько раз в жизни приходилось ему видеть такое! Два мерцающих, крохотных огонька. В разных концах - стены, или провала, или что это там было. Две звезды? Аграплан тряхнуло так, словно машина налетела на стену. На миг остановилась - или так получилось? Тягу, тягу! Юниор двинул сектор до конца. - И - выше, как можно выше, там спокойнее... Назад он летел не на треть медленнее, а, пожалуй, вдвое. Но с увеличением расстояния от дыры ветер ослабевал, можно стало снизиться, аграплан несся все быстрее. Прекрасно. Пора уже вернуться к Зое, успокоить ее. Чем, собственно, кроме того факта, что ты жив-здоров? Если эта дырка приближается к нам, то можно ожидать... неизвестно, чего именно можно ожидать, но ветерок, пожалуй, со временем еще усилится. Ну и что? - спросил себя Юниор. - Что сделает нашему куполу хотя бы и ураган? Да ничего. На поддержание купола сейчас расходуется не так уж и много энергии, понадобится - усилим, скупиться не станем. А раз купол выдержит, то и все под ним - тоже. Даже не почувствуем ничего. Но в случае, если ветер будет нарастать - не изменить ли нам конфигурацию купола: сделать его более вытянутым по ветру, пологим... Энергии, конечно, хватит, вот хватит ли мощности? Подсчитаем, подумаем... В конце концов, неужели этого недостаточно, чтобы спасти женщину, одну-единственную женщину. Скоро я тут, пожалуй, колею выбью, - усмехнулся Юниор, пройдя полдороги и оказавшись среди деревьев, где путь угадывался скорее инстинктом, чем памятью. - Надо бы понавешать тут китайских фонариков - сразу станет веселее, да и ходить легче. И Зое понравится... Мысль, что фонарики Зое понравятся, была сейчас нужна Юниору, чтобы хоть немного притушить чувство вины, вдруг в нем вспыхнувшее и горевшее все жарче. Как решился он пуститься в полет, даже не предупредив женщину, как не подумал о том, что придется пережить ей, пока она будет ждать известий от него - ведь ушел он в связи с какими-то тревожными сообщениями... Потому он сейчас и бежал к ней, хотя час был для визитов слишком поздний. Да, неладно получилось. Но ведь хотел, как лучше... В окнах было темно. Спит, решил Юниор, чувствуя, как растет в нем нежность к беззащитному существу, у которого, кроме Юниора, теперь никого в целом свете не было и кому Юниор был нужен не меньше, чем Зоя была нужна ему самому, - разница была только в том, что он это уже понимал, а она - еще нет. Он взошел на веранду, стараясь ступать потише. Ни одна половица не скрипнула, дом был сделан добротно. На веранде - пусто. Юниор подошел к двери, что вела внутрь. Нажал на ручку. Дверь не поддалась. Стучать? Нет, сон - дело святое, во сне человек набирается сил. Если спит - значит, все в порядке, не так уж Зоя ждала тебя, не очень беспокоилась, не надо преувеличивать собственное значение, дорогой разведчик. Он спустился с веранды, решил на всякий случай обойти вокруг дома - не затем, разумеется, чтобы влезть в открытое окно, а так, для спокойствия. "Какое уж тут спокойствие, - подумал он с усмешкой. - Тебе - да, тебе не будет покоя до утра, пока ее не встретишь... А почему, собственно, ты так уверен, что она спит? А если с ней что-то случилось? Если без сознания? Мало ли что может быть? Комбинатор воскрешает - но не лечит. Дверь заперта? Какой же там замок? С защелкой, она могла сработать и нечаянно, да и вообще... Нет, нельзя так взять и уйти, в то время как именно сейчас, быть может, нужно вмешаться!" Он снова поднялся на веранду, подошел к двери. Еще раз попробовал - было по-прежнему заперто. Несколько мгновений помедлил и осторожно постучал. Таким стуком не разбудишь человека, спящего в глубине дома; Юниор понял это и собирался уже постучать еще раз - решительней. Но внутри послышался шорох. Тогда Юниор проговорил четко: - Зоя, отворите, пожалуйста... Ему пришло в голову, что она заперлась от обиды, что не хочет впустить его и, быть может, настаивать на этом сейчас не следует. - Если не хотите - не отворяйте. Я не обижусь. Посижу тут, на веранде. Тепло, да и спать неохота. Я пришел, собственно, чтобы сказать вам: ничего угрожающего, опасного нет. Можете спать спокойно. - Он сделал паузу. - И луна такая... Все еще стоя у двери, он услышал два тихих, крадущихся шага, а затем голос - едва различимый, дрожащий, испуганный: - Это вы. Юниор, правда? Ему вдруг стало весело, и он решил сострить. - А вы ждете кого-нибудь другого? - Я никого не жду, - так же тихо, медленно ответила она. - Сейчас открою... Наверное, не только голос ее дрожал, но и руки - она не сразу нашарила выключатель. На веранде вспыхнул свет. Юниор невольно зажмурился. Дверь отворилась. Он вошел. Зоя прижалась к нему сразу же, спрятала лицо у него на груди и заплакала. - Ну, Зоя, ну... Что вы, зачем... - Юниор... Я так испугалась. Юниор... - Все в порядке, я ведь сказал. И бояться совсем нечего. Вы не накормите меня? Страшно хочется есть. Сами-то обедали? Ужинали? - Не помню. Нет, наверное... Я ждала вас. А потом мне уже не хотелось. Было очень обидно. И страшно. Я подумала, что осталась совсем одна. И ничего не могу сделать. Даже умереть не могу по своей воле. Это ужасно. Вы не представляете, как это все ужасно! Думать, что ты и так не настоящая, да еще и оставшаяся одной навсегда... - Простите меня, Зоя. Мне надо было все объяснить вам заранее. Наш прекрасный мирок временами требует внимания к себе. Что поделаешь... - И вы все же могли... - Зоя всхлипнула, уже успокаиваясь. - Знаете, весь вечер я вас ненавидела. За то, что вы пропали. Не сочли нужным предупредить. Не подумали обо мне ни минуты всерьез. За то, что я для вас так и осталась лишь куклой, моделью, фикцией, чем угодно, только не женщиной, и вы обошлись со мною именно так... Юниор, мне было очень страшно одной, и будет, наверное, еще страшнее, но если это так - то уходите, я не хочу вас больше видеть, идите и не смейте показываться мне на глаза... - Зоя! - Юниор наконец нашел возможность вставить хоть слово. - Зоя, поверьте... Я во всем виноват, но хочу сказать... Никогда в жизни не знал я женщины такой, как вы... Такой любимой! Зоя подняла на него глаза. - Это правда? - Я готов повторить это сорок тысяч раз! Впервые она улыбнулась. - Я жду, - сказала она. - Чего? - растерянно спросил Юниор. - Повторяйте же! Сорок тысяч раз - сойдет для начала. Юниор повторил - еще и еще, и еще раз... Потом была тишина. Потом Зоя спросила: - Так ты не оставишь меня? Никогда-никогда? - Никогда. Ни за что. И снова была тишина. Среди ночи Юниор проснулся. Лунный свет падал в окно, лежал на полу, и пол казался золотым. Зоя тихо дышала рядом. Юниор встал. Подошел к окну. Долго стоял, глядя на спящий мир. Вот и пришло оно, удовлетворенно заключил он. Свершилось. Я думал, что все уже знаю и понимаю. Но это впервые... Она не женщина? Тогда и я не человек. Неважно, каким способом возник каждый из нас. Важно - что возник. Низкий поклон всем, кто участвовал в этом. Да здравствует Кристалл, который сдал в середине пути и заставил меня оказаться здесь. Спасибо той Зое, что на Земле, за то, что позволила скопировать себя. Но больше всего - спасибо тебе, Зоенька, настоящая, эта - за то, что ты моя. На всю жизнь, сколько бы ее ни было еще впереди... Он вспомнил Леду. Спокойно, отвлеченно, словно и не с ним это было, словно в какой-то другой жизни. Нет, там, наверное, только казалось, что любил. Да, было что-то - думается, жалость была к той милой и несчастной женщине. Несчастной - потому что когда-то она отказалась от своей первой любви, но на самом деле" та была для нее единственной и настоящей. Леда потом никак не могла забыть ее и в самый разгар любовного празднества начинала вдруг плакать - потому что рядом был другой, не тот - первый и единственный. А я жалел ее, - думал Юниор, - старался утешить, но ей этого не нужно было, ей нужен был тот, но у него все давно сложилось иначе... А я ревновал к нему, кого никогда не знал, не видал даже, ревновал неуемно, и если бы мы с Ледой не расстались, никто из нас все равно не имел бы счастья в этом союзе. Мне очень жаль будет, если она так и не найдет себя в любви. А вот я - нашел. Там, где не ждал, где, казалось, и ожидать нельзя было ничего подобного. Нашел. И теперь уже не потеряю. Интересно: когда на Земле я встречал Зою, она просто мне не нравилась. Не потому, что была чужой женой, ну, могла бы нравиться хоть отвлеченно... Нет, ничего не было. А тут... Почему? Да потому, - сам себе ответил Юниор, - что она не та Зоя. Другая женщина. Поэтому я не ревную ее хотя бы к тому же Георгу. В жизни моей Зои никогда не было никакого Георга. Та Зоя осталась там, но с нею я и сейчас не имею ничего общего. Та на Земле и останется. Со своим мужем, со своими друзьями. А тут вдвоем будем мы. Хотя - не вечно, наверное, вдвоем. Она ведь - нормальная женщина, а раз так, то у нее и дети будут - и пусть их будет много... В нашем маленьком и прекрасном мире не хватает только детей, но они будут. Даже если окажется, что наше разное... разное происхождение чем-то мешает нам - все равно мы придумаем, как обойти это. Мы вместе - это такая сила: Зоя, я, Умник, Комбинатор, корабль с его энергетикой... Вот интересно: летел искать Курьера, а нашел себе жену - и никто в мире не убедит меня, что это менее важно... Зоя что-то прошептала во сне. Юниор отвернулся от окна, подошел к ней и долго смотрел на спящую, беззвучно благодаря за все, что она ему сегодня подарила и еще подарит. Наверное, его взгляд разбудил ее - подняв веки, Зоя посмотрела на него, во взгляде ее не было удивления. Она улыбнулась, медленно протянула руку, он опустился рядом с нею, и снова пришло забвение. Они открыли глаза одновременно. Было светло, за окном пели птицы. Они долго смотрели друг на друга без слов; все понималось и так, все клятвы были молча даны и приняты. Утро протекало так, словно не в безвестных глубинах мироздания находились они вдвоем, а в дачном поселке, где разросшиеся деревья помогают сохранить иллюзию удаленности от цивилизации, на самом же деле в сотне шагов пролегает магистраль, а за живой изгородью стоит еще один такой же или похожий домик, и в нем живут другие люди. Зоя поставила воду на плиту для кофе. Потом пили кофе и разговаривали - милый семейный разговор о бытовых мелочах, о том, как им хорошо и что нужно сделать, чтобы стало еще лучше, интереснее. Зоя фантазировала. Юниор, внутренне улыбаясь ее детскому воображению, обещал сделать то, усовершенствовать это, устроить еще что-то... Порой разговор перебивался воспоминаниями - безвредными, не нарушавшими обоюдного спокойствия, - воспоминаниями детской и юношеской поры. И весь этот день, до самого вечера, был - словно модель их предстоящей жизни, не бездельной, но достаточно безмятежной, неторопливой, достойной человека. Они фантазировали о том, как возникнет на этой странной планете целое человечество - от них пойдет, они станут родоначальниками, и потом, через века, через тысячелетия будут о них рассказывать легенды. Юниор всерьез предполагал (пока без подсчетов, а только в общем виде), что постепенно, с годами, зону обитания можно будет расширить, потом, когда народу прибавится, - и еще расширить, так что в конце концов - не при них уже, конечно, а намного позже - обитаемой станет вся планета. И всюду заживут люди - их потомки. Современная техника, не без гордости объяснял Юниор внимавшей Зое, и не на такое еще способна! В самом деле, что тут было нереального? Основа и источник всего - энергия; но агрегаты корабля получают энергию, используя разность энергетических уровней в смежных пространствах; установки при этом фактически не изнашиваются - во всяком случае, не более чем нержавеющая труба, через которую течет химически чистая вода; но если даже понадобится ремонт - на корабле есть семена всего, что только может потребоваться. Более того, из семян впоследствии можно будет вырастить не одну такую установку, как только возникнет в них надобность. На долгую службу рассчитан и Комбинатор: в нем нет ни одной движущейся детали и ни одной, работающей при высокой температуре. Однако не следует рассчитывать только на это. Есть полное описание Комбинатора, дьявольски сложное, конечно, но Умник разберется, для него такие задачи - просто развлечение, вроде шахмат для людей. Почти неограниченная информация, касающаяся и технологии, и медицины, и всего на свете, хранится в блоках корабельной памяти, и Умник может выдать ее по первому требованию. Сам же Умник, надо надеяться, как и земные грибы, обладает способностью воспроизводить себе подобных, так что и династия Умника должна продолжиться. Будут созданы новые генераторы защитного поля, и купол в конце концов охватит всю планету, которая постепенно превратится из бескрайней черной пустоты в шумящий зеленый рай. Хорошо мечталось им, основателям и родоначальникам нового человечества. Кофепитие затянулось до середины дня. Перед обедом они решили для аппетита выкупаться, поставили все на плиту, включили автоматику и сами пошли, едва одетые, - стыдиться тут было некого, климат не препятствовал. Шли не кратчайшим путем, ухитрились заблудиться, попали в какую-то заросль, которая словно создана была для того, чтобы здесь целовались. Потом вышли, как оказалось, совсем в другую сторону, очутились близ границы купола и уже оттуда, сориентировавшись, направились к пруду. Напрямик, по высокой траве. То держались за руки, то Зоя отходила в сторону, чтобы сорвать какой-то особенно понравившийся цветок, под конец она набрала белый букет. Потом бросились в воду и долго купались, затем загорали. Юниор убедился, что светило, созданное Комбинатором в числе прочих принадлежностей искусственной природы, не только светило и грело, но давало и ультрафиолет в норме. Они не торопились, они были заняты друг другом. Кроме того, вчерашнее катание на лодке прервалось так внезапно - и непременно нужно было его продолжить. После обеда их совсем разморило. Ну прямо курорт, - лениво думал Юниор, - нельзя так расслабляться, без дела недолго и совсем облениться, человек - создание хитрое... - Он снял трубку телефона, и Умник, не расслаблявшийся и не ленившийся, откликнулся тут же: - Все в пределах нормы. - Вот пусть и дальше будет так. - Понял. - А действительно, понимает Умник шутки? - Кристалл? - В графике. А на кой черт, если разобраться, ему Кристалл? Теперь, когда все уже решилось. Разве что для порядка. Юниор положил трубку, зевнул. Посмотрел на часы. Надо же - время опять к вечеру. Прямо летит оно, а кто-то говорил, что, если бездельничать, время тянется невыносимо долго. Врал, выходит, или же ему никогда не приходилось бездельничать по-настоящему, со вкусом. Ладно, у нас - медовый месяц, нам не стыдно. Но в ближайшие дни мы чем-нибудь займемся: стыдно - просто так жить, ничего не делая. Надо показывать будущему человечеству примеры трудолюбия, а чтобы показывать, надо уметь... Юниор вдруг поймал себя на мысли, что с удовольствием посмотрел бы, пожалуй, телевизор. Но его здесь нет. Хотя в трюме-два наверняка найдется, а всяких записей там столько, что до старости не пересмотришь. Старость, - он задумался. - Что касается моей, то в таких райских условиях она наступит не скоро - если не ожиреть, конечно. С ним тут ясно. А вот как с Зоей? - Мысль показалась ему важной, Юниор стряхнул одолевавшую сонливость. И в самом деле, оказалось, что он не знает одной чрезвычайно важной вещи. Мир, созданный Комбинатором: должен ли он развиваться во времени? Должны ли яблоки - краснеть, деревья - падать, люди - стариться? Или они все время так и будут находиться в одном и том же состоянии, на том же самом уровне развития? Если верно второе, то Зоя никогда не состарится и уж подавно не умрет: останется вдовой, значит, спустя какое-то время, и - навечно. Однако это означает еще и то, что не будет никаких детей и, следовательно, никакого человечества: раз нет развития во времени, то о потомстве и говорить нечего. Однако почему этого развития во времени быть не должно? Ведь по структуре, по функциям все здесь настоящее (он даже покраснел немного при этой мысли); а значит, все процессы должны протекать, как в самых настоящих, природных деревьях, зверях, людях. Логично? Вполне: И тем не менее надо будет навести справки по этому вопросу. Да, нужно будет потолковать с Умником, пусть он проанализирует проблему и даст свои выводы. А кроме того - станем вести наблюдения над природой. Вообще, придется очень серьезно заняться многими вещами, на безделье, пожалуй, времени не останется. Овладеть Комбинатором в совершенстве, чтобы не подчиняться ему, а управлять им; иначе опять-таки не будет никакого прироста человечества: Комбинатор не потерпит никого, кто не внесен заранее в его планы. Пока все еще здесь, кроме меня, - подданные Комбинатора, но так быть не должно, человек, хотя бы и созданный им, должен научиться командовать Комбинатором, точно так же, как человек, созданный природой, стал пытаться управлять ею и кое-чего, надо сказать, достиг. Да, вот и программа действий вырисовывается... Славно день прошел, - улыбался Юниор в постели, уже окончательно засыпая, ощущая Зою рядом, единственную, родную. - Прекрасный день. Пусть всегда будет так. Без всяких неожиданностей. Чтобы не прыгать в аграплан и не летать куда-нибудь сломя голову, когда тебе хочется обнимать женщину, и ей хочется, чтобы это делал ты. Очень глупо вместо этого куда-то лететь. Нет, пусть всегда будет так, как сегодня... В самом деле дни были прекрасными. Неделя прошла. Месяц. Пошел другой... И не надоедало. Характеры у них, что ли, были такими? Меня там давно уже похоронили, ловил он себя на мысли. На Земле. И, собственно говоря, правильно. Но кто виноват? Одно дело - что я сам не хочу возвращаться. Но другое - что если бы даже очень захотел, то все равно не смог бы. Чтобы стартовать отсюда, надо свернуть мир, а это значит - убить Зою. Кто смог бы совершить такое? Не я. Отец, конечно, погоревал. Если бы нашлась возможность сообщить ему... Ее нет. Отца жаль. Но он старик крепкий. Многое понимает. И, может быть, догадывается, что все тут не так просто: взял да погиб. Но если даже не догадывается, что же делать: у отцов одна судьба, у сыновей - другая. Так думал пилот Дальней разведки. Бывший пилот, наверное. Впрочем, таким размышлениям он предавался не часто. Только когда позволяли дела и Зоя. А без дела он не сидел. Причин тому было множество. Во-первых, пришлось выполнять многочисленные требования и пожелания Зои. Она не хотела бездельничать. Общества, в жизни которого она могла бы принимать деятельное участие, как делала это земная Зоя, тут не было. Воспитывать было пока еще некого. Хозяйство отнимало не так уж много времени и не удовлетворяло своею ограниченностью и однообразием работ. И Зоя решила разводить цветы. Не те, что росли сами собой под куполом; нет, редкие, экзотические. Пришлось вплотную заняться содержанием второго трюма. Это потребовало почти целой недели. Многое хранилось там. Кое-что Юниор извлек для улучшения домашней обстановки, другое - для разных фермерских работ, которым - предполагал он - рано или поздно придет черед. Нашлись и семена. В аккуратных коробочках с названиями по-латыни. На беду, ни он, ни Зоя этого прекрасного языка не знали и разобраться не могли. Пришлось разделить семена на множество групп и сеять на нескольких участках, которые еще надо было подготовить, а потом наладить и орошение (дождей в этом мире не бывало) и внимательно смотреть - не появляются ли вредные для растений обитатели и не придется ли вести с ними войну, которая была бы затруднительна из-за привычки Комбинатора сразу же восстанавливать все уничтоженное. Хорошо еще, что он мирился с присутствием предметов, не им произведенных и не числившихся в его программах. Их Комбинатор как бы не замечал и потому не трогал. Кое-что тут Юниор не мог понять: почему же Комбинатор учитывал его? А если не учитывал - почему все же не появился мужчина, даже когда Юниор не в корабле скрылся, а вообще покинул Комбинатора, вылетел за пределы купола? Видимо, Комбинатор руководствовался какой-то логикой. Юниору недоступной. Он пробовал поговорить об этом с Умником во время их непродолжительных, но регулярных бесед. - Я не могу разговаривать с Комбинатором так, как с тобой, - разъяснял Умник. - У него нет таких устройств, которые можно было бы назвать мыслящими. Он - крайне сложный автомат с компьютером, ведающим только выполнением программ. Для общения со мной у Комбинатора имеется несколько стандартных ответов, и все они касаются только программ и условий их реализации. Вопросов типа "почему" или "зачем" он не воспринимает. Так что дать тебе точного ответа я не в силах. Могу только высказать свои предположения. Я полагаю, что у автомата такой степени сложности, вернее, у его компьютера - обширная память, которая фиксирует и окружающую обстановку, иначе Комбинатор не мог бы к ней приспосабливаться, а без этого стала бы невозможной реализация программ. И вот я думаю, что даже когда ты исчезаешь, сведения о тебе, имеющиеся в памяти, мешают Комбинатору исключить тебя из его диспозиции - может быть, потому, что сигнала о твоей гибели к нему не поступает. Однако, может быть, есть и какие-то совсем иные причины. - Но ведь мужчина должен быть запрограммирован. В принципе! Как ты думаешь? - Логически рассуждая, должен. Однако логика бывает всякая. Я хорошо знаю твою логику. И совсем не знаком с логикой того человека, который создавал Комбинатора и его программы. - Ты хочешь сказать, что мы этого никогда не узнаем? - Что значит - мы? Ты не узнаешь, а я, возможно, да. - Почему? Когда ты узнаешь? - Когда ты умрешь, я увижу, возникнет ли другой мужчина. - Умник, мне вовсе не хочется умирать. - Люди часто рассуждают так, что мне трудно понять их. Что значит хочется или не хочется, если это неизбежно? Тут категория желания не играет никакой роли. - Разве вам, грибам, все равно - жить или умирать? - Тебе пришлось бы очень многое понять, прежде чем начать мыслить нашими категориями. Ты можешь пробыть на одном месте без движения хотя бы год? - Сомневаюсь. - А мы проводим всю жизнь. И живем куда дольше вашего. Многое из того, что вы постигаете или выражаете при помощи физического движения, мы осуществляем совсем иными способами, и они для тебя непостижимы. Но ведь тебя не интересую я, ты разговариваешь со мной для того, чтобы узнать что-то новое о Комбинаторе? Что тебя волнует, кроме мужчины? - Может ли созданная им женщина рожать детей? - Иными словами, развиваются ли его фикции во времени? Попытаюсь узнать. - И еще. Согласится ли он с возникновением здесь новых живых существ, которых нет в его программах, но которые и не входили, наверное, как входил я, в конечный результат реализации его программы. - Ты много думаешь о детях, Юниор. - Может быть, ты считаешь, что я слишком молод для этого? - Нет. Хорошо, что ты пока еще не слишком стар. Я выполню и это твое задание, попытаюсь установить. Однако я не стал бы надеяться только на то, что можно установить теоретически. Нужен эксперимент. - Умник! Пойми своим грибным рассудком: прежде, чем рожать ребенка, надо знать, что ему не угрожает ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. - Да, конечно. Я в этот миг упустил из виду, что вы не разбрасываете миллионы спор, как это делаем мы. У вас каждый потомок на счету. - Вот именно. - Хорошо. Я подумаю. И в следующий раз: - Умник, мне пришла в голову блестящая мысль. - Я слушаю. - Надо снять с меня матрицу. - Зачем? - Чтобы, в случае если со мной что-нибудь случится... Комбинатор мог бы восстановить меня. - Разумно. Объясни, как сделать это. - Если бы я знал! - Я тоже не знаю. - Но можешь узнать. У нас же есть все данные о Комбинаторе. О его устройстве и деятельности. Есть готовые программы. При твоей безупречной логике и работоспособности ты мог бы понять, какие данные и в какой форме ему для этого нужны, а затем - как нам эти данные получить. Потом мы занялись бы созданием нужной аппаратуры. Не думаю, что она слишком сложна для нас. - Хорошо. Задача непроста, но я займусь ею. - Спасибо. Что ты узнал о том, о чем я просил раньше? - Достоверно - почти ничего. Но с вероятностью девять из десяти - кое-что. Для того, чтобы здесь могли возникать и существовать новые создания, нужно определенным образом скорректировать деятельность Комбинатора. Иначе вряд ли что-либо окажется возможным. - А как это сделать? - Если ты поручишь выяснить - я попытаюсь. - Сделай это, пожалуйста. - Юниор! - Слушаю. - Кристалл давно готов. Но до сих пор не извлечен из инкубатора и не установлен на место. Корабль все еще неисправен. - Я не собираюсь никуда лететь. - Корабль неисправен. Этого не должно быть. - Неважно. - Важно. Я не смогу работать над твоими задачами в полную силу до тех пор, пока меня будет раздражать ощущение неисправности корабля. Пойми: я чувствую его, как продолжение моего тела. Если хочешь получить ответы - установи Кристалл. - Ладно, если ты уж так сильно хочешь. - Я не могу хотеть или не хотеть. Это нужно - значит, должно быть сделано. - Я сделаю. Но и после этого разговора Юниор взялся за Кристалл не сразу. Слишком уж много было всякой другой работы. Они с Зоей усердно вили свое гнездышко, а кроме того. Юниор изображал заядлого фермера, так что и впрямь можно было подумать, что копаться в земле всегда было любимым его занятием. Он подготовил еще одну площадку для Зои, для ее цветов: однако из того, что было посеяно на первой, не взошло ни единого ростка. Почему - им, не сведущим в ботанике и агрономии, понять не удавалось, но они упорно продолжали работу, хотя все меньше верили в ее успех. - Юниор, - сказала Зоя однажды. - Семена так и не дают всходов; я тут раскопала несколько - они не изменились: не сгнили, но и не начали прорастать. - К сожалению, - согласился Юниор, выпрямившись и опершись на лопату. - Видимо, Комбинатор как-то подавляет их, и здесь могут существовать не настоящие, а лишь его растения. Зоя отвернулась. - Что ты? Тебя это так сильно огорчает? - встревожился он. - Не только это. Я ведь тоже - не настоящая... Я привыкла к этой мысли, потому что верю тебе во всем. Но когда-нибудь ты станешь попрекать меня этим. - Зоенька, подумай! Попрекать тебя? Да ты в миллион раз лучше всех, как ты говоришь, настоящих! Я никогда и ни в чем не смогу упрекнуть тебя. Зоя повернулась к нему. Глаза его блестели от слез. - Здесь, конечно. Но если тут что-нибудь случится... - Непохоже, - сказал Юниор, - чтобы здесь могло произойти что-то такое, чего мы не хотели бы. - Разве это совсем исключается? Юниор подумал. - В принципе - нет... - Вот видишь. И тогда одно из двух: или тебе придется улететь и бросить меня здесь... - Никогда! - Или остаться со мной, подвергнуться опасностям и, может быть, погибнуть. Разве тогда ты не станешь упрекать меня? - Нет, родная. Но ты права вот в чем: нам действительно надо приготовиться ко всяким случайностям. Я, откровенно говоря, по-прежнему считаю, что ничего страшного тут произойти не может. Но... пусть для твоего, для нашего спокойствия. - Что значит "подготовиться к случайностям"? У тебя все равно будут два выхода: остаться - или улететь... - С тобой! - Я - на корабле? - Именно! - Но ты же говорил... Или это не так? - Вот именно так: сейчас войти в корабль ты не можешь. Но я уверен: есть способ что-то изменить. Что-то придумать... - Скажи - что. - Пока еще нет. Надо основательно подумать, посоветоваться с Умником. - Юниор оглядел вскопанный участок: слой почвы был тонок, под ним лежал все тот же черный песок. - Пожалуй, хватит на сегодня. - Воткнув лопату в землю. Юниор подошел к Зое, обнял ее за плечи. - Пойдем ужинать, маленькая? Такая работа, должен сказать тебе, весьма благотворно действует на аппетит. Да и вообще, мужчины - страшно прожорливые существа, ты не находишь? - Нахожу, - сказала Зоя. - И просто не понимаю, как я до сих пор могла мириться с этим. Но ведь кормить вас - единственный способ хоть как-то поддерживать семейное согласие. - Ты права, - сказал Юниор. - Без пищи я слабею. - Он подхватил Зою на руки и понес. - Боюсь, что я не смогу пройти так и тридцати километров. Вот после ужина - другое дело. - Пока донеси меня до дома, - сказала Зоя, обняв его за шею. - А после ужина, так и быть, я позволю тебе носить меня на руках, пока не надоест - мне. - Повинуюсь! Когда они уже подходили к дому. Юниор, так и не опустивший Зою с рук, спросил негромко: - Ты затем и начала разговор насчет возможных неприятностей, чтобы не идти домой пешком? О, женская хитрость! Зоя подняла на него серьезные глаза. - Нет, хотя, конечно, раз нет лошадей, приходится как-то выходить из положения... Кстати, почему их нет? - И уже другим тоном: - Знаешь, мне на самом деле отчего-то беспокойно. - Ты можешь объяснить - отчего? - Ничего не могу объяснить. Но... что-то не так. И мне иногда снова становится страшно. Как в самом начале. Наверное, все это мои бредни и ты будешь смеяться? Юниор молча поднялся на веранду и здесь позволил Зое соскользнуть с его рук и встать на пол, но продолжал обнимать ее за плечи. - Нет, - только теперь ответил он. - Смеяться не буду. У нас, в Дальней, интуиция в большом почете, мы никогда не пренебрегаем ощущениями, даже не имеющими логического обоснования. Знаешь, что я сделаю завтра же? Снова слетаю на разведку - туда, к черной дыре. - Я буду очень волноваться, - тихо сказала Зоя. - Как жаль, что мне нельзя с тобой. - Тогда опасностей не возникло бы? - улыбнулся Юниор. - Нет, - серьезно ответила она. - Ты будешь со мной. Разве я теперь могу существовать один? Ты всегда рядом. - Знаю, - кивнула Зоя. Пока воздушным потоком аграплан не выбросило за пределы купола. Юниору казалось, что полет вряд ли будет отличаться от предыдущего. И в самом деле: ветер, насколько можно было судить изнутри, не усилился, а что другое могло угрожать им? Ветер и на самом деле оставался таким же - равномерным, без порывов и пауз, сплошным, как безбрежная река без островов и мелей. Оказавшись в свободном пространстве. Юниор не сразу стал набирать высоту, хотя помнил, что чем выше, тем воздушный поток слабее. Сейчас он не собирался снова лететь к дыре, хотя она продолжала интересовать его; Юниор решил сделать лишь несколько расширяющихся кругов, лететь как бы по раскручивающейся спирали, оставляя купол в центре. Такой облет казался Юниору нужным хотя бы для того, чтобы убедиться, что, кроме этой дыры, в окрестностях купола нет ничего непонятного или угрожающего. Что-то изменилось - это пилот понял почти сразу. Что? Он сообразил лишь на втором витке: чем дальше от купола, тем больше стало встречаться светлых пятен среди черного песка. Сперва Юниор подумал, что это - тоже песок, но только белый, - но, снизившись и пролетев несколько сот метров на бреющем, почти над самой землей, убедился, что это не так: более светлые пятна были местами, чистыми от песка, обнажившимся скальным основанием. Очень возможно, что песок постепенно сносило ветром. На третьем витке таких пятен оказалось больше, камень лежал обширными площадями, песок сохранялся лишь кое-где, в углублениях. Можно было подумать, что черный песок сейчас остался лишь на просторной круглой площади, в центре которой возвышался купол, прозрачный, казавшийся отсюда ярко-зеленым пятном на сумрачно-фиолетовом фоне. Возможно, сам купол и задерживал песок - не только из-за своей непроницаемости для ветра, но и само поле как-то влияло, сдерживало, может быть, сообщая песку статический заряд. Юниор не успел как следует подумать об этом: его внимание привлекло нечто новое, что вовсе его не обрадовало, напротив, заставило нахмуриться и даже прикусить губу. То была трещина. Узкая, угрожающая, как нож, черная полоса рассекала более светлую поверхность, неизвестно где начинаясь и заканчиваясь тоже за пределами обозримого пространства. Конечно, трещина тут могла быть, в ней не было вроде бы ничего страшного: не может же каменный монолит тянуться бесконечно. Но трещина, показалось Юниору, была свежей. Он убедился в этом, еще снизившись и пролетев над ней несколько километров, сбавив скорость, чтобы следовать всем ее изгибам. Юниор понял, что трещина должна была возникнуть совсем недавно, потому что, летя низко, явственно увидел, что уходила она далеко в глубину. Если бы структура каменного плато и раньше была такой, песок давно заполнил бы трещину, сровнял ее с поверхностью. Но песка в ней не было. Наоборот, казалось, какой-то восходящий воздушный поток шел изнутри: машину несколько раз слегка подбросило, когда она оказывалась над узкой - от метра до полутора в ширину - расселиной. Вдруг Юниор пригнулся к самому стеклу: почудилось ли ему в неверном свете или края трещины на самом деле колебались друг относительно друга, едва заметно дышали? Если так, то признак был очень тревожным: нельзя было больше рассчитывать на незыблемость основания, на котором стоял, с которым был сейчас как