никло впечатление, что пространство, в котором я летел, направляясь, возможно, не ближе, чем к центру планеты, начало сужаться. Между лохмами тьмы по сторонам замелькало что-то другое: тоже черное, но отблескивавшее. Потом чернота перешла в коричневые, затем и в красно-коричневые оттенки. Почудилось, что я попал в какое-то гранитное подземелье. Если я правильно - хотя и чисто интуитивно - оценивал свою скорость, то от поверхности должно было быть уже весьма далеко. Но до центра планеты - хотя Ассарт размерами и уступает Земле - оставалось наверняка еще много-много-много. Видимо, то, что меня интересовало, находилось куда ближе к поверхности. Только бы правильно угадать - что же меня интересовало!.. Посадку на Нельту разрешили без осложнений. Командир "Алиса" (имени своего он так и не назвал) и Советник, выполнив портовые формальности, первый неофициальный визит нанесли в местное отделение Межпланетного банка. Там они обменяли некоторые из бывших сокровищ Ассарта на чеки, принимавшиеся к уплате на любой планете Нагора. Безусловно, банк мог бы очень серьезно поинтересоваться происхождением драгоценных вещей. Хотя их владельцы и не скрывали, что прилетели с Ассарта. Это никого не удивило: как известно, на этой планете все шло вверх ногами. Может быть, если бы продавцы, попытались торговаться, банк заупрямился бы. Но ассартиды оказались сговорчивыми, и прибыль банка обещала быть если не стопроцентной, то уж на пятьдесят-шестьдесят можно было смело рассчитывать. Вещицы были - находка для коллекционеров. К тому же каждая имела официальный сертификат, который уже сам по себе стоил дорого. - По-моему, нас ограбили, - сказал Советник невесело, когда они возвращались на корабль. - Ассарт стоит дороже, - серьезно ответил командир "Алиса". - А на то, чтобы зафрахтовать корабли, тут хватит. - Должно хватить. Куда же мы теперь? - На Инару. Там всегда околачиваются трампы, и фрахт обходится дешевле всего. И "Алис" стартовал так же, как и садился, - без приключений. Снизу быстро надвигалась на меня твердая поверхность. Я не знал, означало ли это конец движения, достиг ли я цели - или то была только очередная преграда, через которую придется пробиваться. Перед тем как окончательно погасить скорость, я успел еще подумать, что температура здесь, внизу, странным образом не повышалась, как следовало ожидать, но оставалась неизменной. Мне трудно было сколько-нибудь точно определить, какова она, недаром я был окружен защитным слоем и падал как бы внутри пузыря; однако вряд ли она была намного выше нуля по Цельсию. Это уже само по себе было удивительным. Приземление мое прошло мягко: оболочка, в которой я находился, спружинила, и я очутился на тверди. И сразу же понял, что моя оценка температуры была близка к истинной: подошвы ног мгновенно обожгло холодом. Я находился в полном одиночестве. Но не в темноте. Лед, на котором я стоял, как бы слабо светился изнутри, и это свечение помогало хотя бы частично рассмотреть то, что осталось наверху: ту пустоту, через которую я пролетел, чтобы добраться сюда. Ледяная площадка оказалась, против ожидания, очень небольшой по размерам. Она была квадратной, и сторона этой фигуры была лишь метров десяти - или около этого - в длину. Ограничивавшие ее стены уходили ввысь. Где-то там, вверху, остался проход, через который я проник сюда. Но стены не были вертикальными; каждая из них представляла собою как бы склон, уходивший вверх под углом градусов примерно в пятьдесят. Однако стены эти не являлись плоскостями: они скорее напоминали лестницы с высокими, крутыми ступенями, каждая из которых была, может быть, чуть ниже моего роста. Иными словами, если это и была лестница, то создана она была не для того, чтобы по ней поднимались существа вроде меня. То был трап для гигантов. Мне, впрочем, лестница и не требовалась... Подумав об этом, я невольно переступил с ноги на ногу: ступни озябли, и холод, несмотря на защиту, поднимался к коленям. Я посмотрел вниз. И увидел, что стою уже не просто на льду, но в небольшой лужице. Наверное, часть моего тепла все же выходила наружу, и лед подо мной подтаивал. Как ему и полагалось. Значит, то была обычная вода. От этой мысли мне сделалось почему-то легче. Приятно, когда тебя окружают знакомые вещи и явления. Но, похоже, успокаиваться было слишком рано. Потому что положение, в котором я оказался, на самом деле было незавидным. Пользуясь способностями, на время данными мне Мастером, я мог в любой миг взлететь и устремиться вверх в поисках обратного выхода. Или мог по-прежнему стоять на медленно таявшей подо мною льдине. Но у меня не было возможности - взлетев, зависнуть над ледяной плоскостью - хотя бы для предотвращения простуды или неприятного озноба, который уже подбирался ко мне. Здесь это почему-то не получалось. Это, правда, не совсем точно: взлететь я мог; и даже сделал это. Повис примерно в полуметре над поверхностью и принял горизонтальную позу, чтобы лучше рассмотреть то, что мне почудилось. А именно: что светящийся лед не был чистым. В него по всей толщине - насколько позволяло разглядеть свечение - был вроде бы вморожен песок. Не слоем, но каждая песчинка в отдельности. Это могло случиться, если песчинки эти - или, может быть, скорее тельца - обладали нейтральной плавучестью, то есть вес их был равен весу воды при нулевой температуре, или же льда. Взлетев и уравновесившись горизонтально, я увидел, что и в образовавшейся подо мною лужице оказались эти тельца. И они двигались. Суетились. Сперва я подумал, что движение это хаотичное, как известное Броуновское. Но тут же мне почудилось, что в нем есть какая-то система. Однако разобраться я не успел. И не только потому, что вода в лужице вдруг помутнела, словно в нее плеснули молока. Нет, не только. Произошло неожиданное: я упал на лед - плашмя, как висел. Рядом с лужицей. Сосредоточившись, я снова поднялся над плоскостью, но на всякий случай из горизонтального положения перешел в вертикальное. Прошла секунда - и я больно ударился пятками о лед. Только теперь я понял: все было наоборот. Не я падал на лед, но плоскость снизу надвигалась на меня, как если бы не хотела отпустить нежданного гостя. Надвигалась - и с каждым скачком площадь ее становилась все больше, поскольку края по-прежнему упирались в стены. Мы словно находились в четырехгранной воронке, и лед, поднимаясь, как бы растекался вширь - без трещин и изломов, без малейшего звука. Подо мною как бы формировался ледник - но за секунды, а не за сотни и тысячи лет, как это происходит в нормальных условиях. Пожалуй, это все-таки был не лед. А что же? Подо мной снова образовалась лужица. Вторая. Первая же, похоже, однажды возникнув, более не хотела замерзать. Она даже чуть расширилась. И муть в ней вроде бы начала даже закипать. Нет, не закипать, конечно: не было ни струйки пара, да и тепла с той стороны не ощущалось. Но поверхность ее, что называется, ходила ходуном. И судя по этому движению, лужа не была уже столь мелкой, какой я ее оставил. Наверняка она углублялась. Это было не таяние. Какой-то другой процесс. Я невольно глянул вверх, просматривая путь к отступлению. Там все выглядело спокойным; сопровождавшие меня шары плавали в воздухе метрах в двадцати надо мною, не проявляя никакой агрессивности, но и не собираясь как будто освободить мне дорогу. Неизвестно еще, как они поведут себя, когда я кинусь наутек. Мне показалось, однако, что шаров этих прибавилось с тех пор, как я опустился на лед. Может быть, они размножались делением? Но над этим думать было некогда. Потому что с лужей близ меня произошла внезапная и неожиданная перемена. Она - показалось мне - вспыхнула. То, что я считал водой, вдруг загорелось оранжевыми, колеблющимися языками холодного пламени. И в пламени этом я увидел нечто. Точнее - не в пламени было оно. Оно само было пламенем. Просто оранжевые языки, вдруг закрутившись, образовали некую фигуру. Огненную фигуру, созданную из пламени. Что-то она напоминала мне. А может быть, скорее - кого-то. Хотя и не совсем знакомого, но все же, несомненно, не раз виденного. Наверное, я опознал бы эту фигуру сразу, но мешала ее зыбкость. Плазма, сформировавшая видение, продолжала играть - не подберу другого слова, - оставаясь в то же время в неких четко очерченных границах. Движение утихомиривалось медленно, словно бы нехотя; фигура оставалась на расстоянии метров полутора, и хотя мгновениями казалось, что она вот-вот надвинется на меня, охватит, поглотит, сожжет (хотя я понимал, что свечение это было холодным и температура вокруг него не повышалась, скорее наоборот, я невольно отодвигался; но фантом тут же сокращал расстояние до того, какое считал, видимо, нормальным. Прошло не менее минуты, пока я наконец не успокоился, поняв, что этот некто (или нечто) настроен не очень агрессивно и ищет скорее общения, чем драки. Когда испуг исчез, мне почудилось, что все это очень напоминает мирную бытовую сценку, когда подпивший субъект пытается навязать свое общество трезвому, поговорить по душам, в то время как трезвый старается избежать контакта, но осторожно, неявно, чтобы не обидеть, не задеть самолюбие выпившего, поскольку всем известно, что настроение у пьяных может меняться мгновенно и непредсказуемо. Все это показалось мне очень смешным, и я сказал ему - мысленно, конечно: - Ну, чего вяжешься? Я же к тебе не лезу... И словно только этого моего обращения к нему и недоставало для полного завершения процесса - пляска пламени остановилась, словно скованная морозом, все более чувствовавшимся, и фигура сформировалась окончательно. А у меня в голове что-то наконец сработало, и я узнал его. Это был я. Хотя и созданный из другого материала. Из оранжевой плазмы. Только там, где у меня обычного (у вас тоже) помещается головной мозг со всеми его причиндалами, у плазменного меня просвечивали тонкие голубые прожилки - тоже плазма, разумеется, - сплетавшиеся в неимоверно сложную и непрерывно изменяющуюся сеть. Если не считать цвета (столь интенсивно окрашенным я не бываю даже после бани), он был в точности мною, со всеми особыми приметами - старыми шрамами, родимыми пятнами и прочим. Я не успел еще как следует подумать, что идет серьезная атака на мое сознание - и, следовательно, моя защита пробивается, - когда в мозгу моем прозвучало: - Что ты вихляешься? Стой спокойно, не суетись, раз уж явился. Хотя никто тебя сюда не звал. Ну, что тебя носит? Comment vous portez-vous? Да перестань дрожать! Это было так неожиданно и показалось настолько смешным, что я расхохотался. Я ржал, завывал, из глаз текли слезы, я корчился от смеха, то была, пожалуй, настоящая истерика. Пока со мной-первым творилось такое безобразие, я-второй стоял - или висел, точнее, - в тех же полутора метрах от меня, невозмутимый, как памятник. Потом ему, кажется, надоело наблюдать, и он сказал: - Ну ладно, хватит. Никто тут не собирается пугать тебя. Я ведь мог бы явиться и в другом виде, и ты наклал бы полные штаны. Вообще, напрасно ты полез не в свои дела. Но уж раз ты тут оказался, давай потолкуем. Мне подумалось, что и это тоже смешно: он говорил именно так, как скорее всего выражался бы в такой обстановке я сам - окажись я на его месте. Но смех ушел, а поговорить действительно нужно было - собственно, я и прибыл сюда в расчете на что-то подобное, - на получение нужной информации, хотя, может быть, и не в столь простой форме. И я задал самый естественный вопрос: - Кто ты? Он - или я? - улыбнулся. Черт, неужели и мне свойственна такая вот ухмылка - нахально-пренебрежительная? - А ты что, не узнал? Могу дать зеркало. Я понимал, что он может; то есть не он, конечно, а некая сила, которая слепила его и поставила передо мною. И сказал: - Спасибо, не надо. Ты понимаешь, о чем я спросил. Или хочешь, чтобы я обращался к кому-то, кто стоит за тобой? - Обойдешься и моим обществом, - сказал он вызывающе. - Ты же любишь беседовать сам с собой, верно? Потом его ухмылка исчезла. - Я - приходящий вместо тебя. Большой Я - тот, кто приходит на смену большому Тебе. Мир, который встанет на место твоего Мира. - Это и так понятно, - сказал я. - Но почему? Чего вы хотите? И чем мы так уж провинились? Перед кем? Он сказал: - Дух, заполняющий и образующий Мир, находится в постоянных поисках наилучшей формы своего выражения в материи. В этом - второй смысл его существования. - А первый? - осторожно спросил я. - Первый - его собственное существование. Но не перебивай меня детскими вопросами. Дух - непрерывно ищущий и преобразующий. Вы - человечество Мироздания - одна из попыток такого выражения. Одна из ветвей поиска. Но ветвей много. Были расцветшие прежде вас. И увядшие - потому что в какой-то миг они переставали выражать Дух, приближаться к нему, но наоборот - начинали удаляться. И становились ненужными. Умирали, чтобы уступить место другим. - Мне не все тут ясно, - сказал я. - Дух - везде. Как же можно удалиться от него? В какую бы сторону мы ни двигались - мы все равно остаемся в нем. Или, как ты сказал, - приближаемся к нему. По нашей терминологии это называется лентой Мебиуса: она двустороння, но на самом деле поверхность у нее одна, и мы с тобой оба находимся на ней, даже если нам кажется, что мы - на разных ее сторонах и наши подошвы соприкасаются, а головы устремлены к противоположным созвездиям. - Скажи, - спросил он, - если нет неподвижности - существует ли движение? Вообразим ли мир без своей противоположности? Ты прав в том, что у этой ленты поверхность одна. Но все же головы наши смотрят в разные стороны. Но ведь два противоположных направления не могут быть одинаково верны? Или могут? - Хочешь сказать, что и Духу свойственна двойственность? - Не будь она присуща ему - ее не было бы и в мире. Видимо, свойственна. Но прошу тебя: не разговаривай со мной так, словно я - чрезвычайный и полномочный посол самого Духа. Я, условно говоря, в том же ранге, что и ты. И знаю, пожалуй, не больше твоего. Просто я представляю другую сторону, вот и все. Мы приходим, потому что вы оказались несостоятельными. И ты знаешь, в чем именно. Если разумная материя - а это высшая степень, пока что высшая, приближения к Духу, - если эта материя нарушает необходимое для развития равновесие, уничтожая окружающий мир, в том числе и самое себя, - значит, она - материя - в этом варианте реализации начинает побеждать Дух. Это понятно: она инертна, у нее есть масса покоя, и эта масса просит покоя или, по крайней мере, приближения к нему. А Дух - движение. Осмысленное движение, и именно потому и стремится выразиться в материи, что без этого движение стало бы бессмысленным, ни к чему не приводящим... - Да кто, в конце концов, решает - оказались мы несостоятельными или нет? Вы? По какому праву? Тут я-он снова улыбнулся. - Мы ничего не решаем. Решаете вы - своими действиями. Мы - всего лишь другая материя. Известно, что среди вас, всегда находились любители порассуждать на тему: кто придет вам на смену, когда вы сами себя окончательно уничтожите: крысы, муравьи, дельфины? Они не придут, потому что исчезнут вместе с вашим миром. Придем мы. Сейчас пока мы - просто материя, плазма, мы даже не знаем, какие именно формы примем, осуществляя новую попытку. Не мы решаем. Может быть, опять начнем с простейших. А возможно, возникнем уже в форме развитого мира. Так или иначе - видишь лужи внизу? Ты догадался уже, что это такое? Это всего лишь гены; никто не знает еще, в каких комбинациях они будут упакованы, - но это более не будете вы. Кто? Безразлично: Дух вне времени, оно существует только для материи. Может быть, и сама структура Мироздания начнет меняться. Нас это не волнует. Мы просто ждем сигнала. Есть, понимаешь ли, критическая точка в развитии противодуховности, и когда вы ее достигнете, это и будет сигналом. И здесь, на этой планете, это произойдет очень и очень скоро. У нас наверху есть, как вы это называете, датчики; есть способ получения информации от них. И мы не ошибемся, выбирая время для начала. - Всякий датчик может соврать... - Нет. Этот человек сам не знает об этой своей роли. - Человек? Кто же это? - Слишком многого хочешь. Я понял, что прямой вопрос тут не проходит. Зайдем с другой стороны. - Почему именно Ассарт? Я знаю войны, в которых убивали куда больше людей, на порядки больше... - Дело не в арифметике. А в том, что в этой войне, которая на самом деле еще продолжается, приняли участие люди не одного и не трех, но шестнадцати миров! Все эти миры тоже оказались зараженными. И люди из этих миров все еще продолжают воевать тут... А главное: датчик показывает, что стремление уничтожать не ослабло после минувшей войны. Нет, оно, пожалуй, стало даже сильнее. Это и является главной причиной - насколько я понимаю. Но я ведь знаю ровно столько, сколько в меня заложено, я ведь лишь видимость... Странно было слышать такое от собственного двойника. Но я понимал, что он прав. - Но сейчас ведь не стреляют! - попробовал возразить я. - Поэтому мы пока здесь - под ледяной мембраной. Ждем. Но ты сам знаешь: пройдет очень немного времени - и они сцепятся. Все обстоятельства говорят об этом. - Тебе-то откуда знать! - А нас постоянно информируют, - и я-он поднял голову, взглядом указывая на по-прежнему парящие на той же высоте шары. - Нет, это не шаровые молнии. Хотя сходство, конечно, есть. Это - тоже мы. - И что же вы станете делать с нами - с теми, кто уцелел и еще уцелеет в войне? Приметесь уничтожать? - Нет. Мы начнем, надо полагать, просто приспосабливать мир к себе, изменяя его - так же, как вы это делали во время своего существования. Видимо, наш мир окажется для вас неприемлемым - или вы для него, безразлично. - То есть придется нам всем, беднягам, переходить в Космическую стадию существования? Ну что же... - Не знаю, но думаю, что вряд ли. Во всяком случае, от тех, кто существовал до вас, насколько нам известно, мало что уцелело. Да и то - скорее в памяти Духа: он-то не меняется. Может быть, и о вас потом будут рассказывать сказки, которым мало кто поверит. Может быть... - Погоди нас хоронить, - рассердился я. - Есть еще Мастер, Фермер, Силы... - Они относятся к вашей форме мира - значит, и их ждет та же судьба. Не особенно рассчитывай на помощь. Если уж сам этот мир не сумел существовать нормально... - Слушай, - прервал я его. - Это ты, что ли, такой холод нагнал? Я отчаянно мерзну. - Что удивительного? - ответил он. - Мы же поглощаем энергию. Вот я сейчас - твою... И в самом деле, я вдруг почувствовал, что устал - дальше некуда. И понял, что пора выбираться отсюда подобру-поздорову. - Ладно, - сказал я ему. - Поговорили. Спасибо за прием. Ныряй обратно в свое болото, а я, пожалуй, пойду спать. - Иди, иди, - согласился он. - Только поглядывай на Священную Гору. И когда она начнет швыряться пламенем - знай: это мы принялись за работу. Но мне хотелось получить гарантии. - А ты уверен, что я отсюда выберусь без потерь? Сюда-то мне пришлось пробиваться с боем. И с потерями... Я-он помолчал; голубая сетка в его голове запульсировала активнее, чем до сих пор. - Можешь выйти, - сказал он наконец. - Но учти: сил у тебя осталось в обрез. Условие: больше сюда не соваться. Это - наша территория, и не нами это установлено. Мы сказали все, что нужно было. И первый же, кто сюда наведается, к вам не вернется. Я поглядел вверх. Шары расступались, открывая путь наверх. - Будь здоров, - попрощался я. Но было уже не с кем: холодное пламя угасало, погружаясь в лужицу, которую на моих глазах снова схватывала корочка льда. Я взлетел. И почувствовал, что силы действительно иссякли. Когда наверху, в подземелье, каменная плита вновь возникла за мной, закрывая вход в этот странный котлован, напоминавший формой, как только сейчас пришло мне в голову, опрокинутую пирамиду, - я растянулся на грунте, показавшемся мне очень надежным и теплым. Хотя на самом деле не было верно, пожалуй, ни то ни другое. И лишь пролежав не менее получаса, собрался с силами и заковылял наверх: все, что я слышал, следовало побыстрее передать Мастеру. Если у меня еще достанет сил, чтобы установить связь. 18 Генерал Ги Ор приходил в себя медленно. Зеленый туман с розовыми прожилками, в который генерал, казалось, был погружен, вращался вокруг него; может быть, впрочем, всего лишь кружилась голова. Генерал зажмурился, стиснул зубы - сделал усилие, чтобы прогнать наваждение. Это ему удалось. Оказалось, что он - в одном белье - лежит в койке, какими ему не раз уже приходилось пользоваться во время космических походов и десантов. Окружавшие его стены и остальные предметы, составлявшие неприхотливую обстановку, только усилили в нем уверенность в том, что он находился на борту корабля. Просто, казалось бы. Но на самом деле в этом-то и заключалось самое непонятное. Генерал, как ему казалось, ясно помнил, где и когда находился, когда с ним произошло - ну, вот это самое: потеря сознания, что ли? Нападение? Но Ги Ор не чувствовал себя плохо; ничего не болело; непохоже было, чтобы его кто-нибудь - ну, допустим, ударил, оглушил. Нет, со здоровьем все обстояло как будто бы нормально. Но вот остальное оставалось совершенно необъяснимым. Да, абсолютно верно: тогда, вечером, он находился в своей - штабной - части подвала, работал над окончательным уточнением деталей штурма Жилища Власти. По сути, все главное было уже сделано, оставалось подчистить мелочи - в частности, окончательно определить состав групп, которым предстоит проникнуть в подземные ходы и овладеть главными воротами изнутри. После этого он должен был, доложив обо всем Повелителю Армад, отправиться в это самое Жилище Власти в качестве - нет, не заложника - так обойтись с собой он не позволил бы никому на свете, - но гаранта безопасности какого-то местного вельможи, собиравшегося прибыть на тайные переговоры с Охранителем. Генерал считал, что это будет неплохой рекогносцировкой: своими глазами увидеть место будущих военных действий. Так что это его нимало не беспокоило. Итак, он работал, сверяя различные наброски системы подземного лабиринта; полученные из разных рук, они во многом не совпадали, и это вызывало определенные затруднения. Почувствовав легкую усталость, он вышел из подвала на воздух. Вечер был теплым и ясным, и генерал минуту-другую с удовольствием любовался великолепным, как всегда, звездным небом. Он успел уже привыкнуть к рисунку ассартских созвездий, вначале казавшемуся ему странным, но и здесь небо ночью было таким же светлым, как и на его родной планете Агур. От мысли о далеком родном мире на миг защемило сердце, а затем... А затем он очнулся вот тут - в каюте корабля. Корабля, неведомо какого и невесть как здесь очутившегося. Впрочем, где - здесь? Этого генерал не знал. Каюта была освещена, но в ней не было ни единого экрана, что представлялось странным, зато целых два иллюминатора, которым не полагалось быть. По-видимому, корабль не принадлежал к военному флоту. И это, собственно, и было самым непонятным. На Ассарте - генералу это было, как он полагал, достоверно известно - не было ни одного исправного корабля. Ни и" принадлежавших бывшему флоту этой планеты, ни - из состава Десанта Пятнадцати. Обломки - да, обломков было множество. Останки сгоревших или разбившихся единиц многих флотов. Но вряд ли кому-нибудь было бы по силам восстановить даже самый маленький и менее всего пострадавший кораблик. И уж тем более - поднять его в пространство, поскольку и все оборудование доступных космодромов донкалата Мармик за войну и после нее успело прийти в негодность и нуждалось в замене. Так, во всяком случае, докладывали побывавшие там офицеры, которым можно было верить. Возможно, конечно, что где-нибудь за океаном, в дальних провинциях, что-то и сохранилось. Но, в соответствии с имевшейся у Ги Ора картой, там космодромов было всего два. И добираться до них пришлось бы достаточно долго - при современном состоянии дорог и при почти полном отсутствии транспорта. И тем не менее - он находился на борту корабля. Мало того: корабль этот, вне сомнений, совершал полет, а не стоял где-то на грунте. Опытный десантник, генерал Ги Ор даже не понял, а ощутил это всеми, как говорится печенками, - и по меньшему уровню гравитации, и по составу дыхательной смеси, да и просто - интуитивно. Такими были его первые впечатления и мысли. Они, однако, заняли у него немного времени. Не было смысла - ломать голову над тем, что и почему. Единственное, что сейчас следовало сделать, это - привести себя в порядок, чтобы с достоинством встретить любое развитие событий. А в том, что развитие последует, не было никаких сомнений. Подумав об этом, Ги Ор лишь пожал плечами. Оглядел каюту. Она смахивала на жилище офицера среднего ранга: ничего лишнего. Стартовый кокон. Стенной шкаф. Столик. Стулья - два. Светильники - тоже два: над столом и на крышке кокона. Тренажера не было. И аппаратов для отдыха - тоже. Приотворенная дверца вела в туалет. Вторая, побольше - надо полагать, служила выходом. Наличествовали также звезды. За иллюминаторами - далеко, где им и полагалось быть. Судя по их множеству, генерал находился все еще в скоплении Нагор. Генерал распахнул дверцу шкафа. И увидел на вешалке свой мундир. Ги Ор быстро оделся. Ему показалось странным, что мундир был не тот, в котором он был одет, когда работал и вышел на воздух; не повседневный, несколько потрепанный, хотя и всегда тщательно вычищенный, но с подвыцветшим шитьем; то не был и привычный десантный комбинезон, черный, с драконами на воротнике и левом рукаве, но - почти новый парадный комплект, какой надевался лишь по большим праздникам или на торжественные приемы. Мундир этот вместе со всеми принадлежностями постоянно хранился в отдельном чемодане, где он не мялся; и вот теперь кому-то - все еще неизвестно, кому - оказалось угодно, чтобы генерал Ги Ор выглядел, как на параде. Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало и остался, в общем, доволен. Взгляд этот, кстати, подтвердил и то, что он прежде установил, проведя ладонью по щекам: лицо было чисто выбритым - вероятно, за ним ухаживали, пока он находился без сознания. Сколько же суток? Одни? Десять? Сто? А кормили его тоже во сне? Странно, но особого голода он не испытывал. Хотя, пожалуй, от легкого завтрака не отказался бы. Ги Ор еще раз оглядел каюту - на этот раз внимательно, стараясь обнаружить глазок наблюдения: опыт говорил, что за ним обязательно должны приглядывать. Но не отыскал. Возможно, и не следили. Тогда он решительно подошел к двери, не сомневаясь, что она окажется запертой. Нажал на ручку. Дверь открылась. Навстречу ему чертиком взвился человек. Военный. Но солдатского сословия. Тоже в парадной форме. Вытянулся. Отдал честь. Отрапортовал: - Старший капрал Ур Сют - для услуг Его Победности генералу! Похоже, морду эту генерал не раз уже видел. Ага. Вспомнил. Один из придурков самого Повелителя Армад, вроде денщика. Ну, а тут он зачем? - Вольно, - разрешил он. И, упершись в капрала холодным, как и полагается старшему начальнику, взглядом, вопросил: - Как же это ты, любезный, здесь оказался? Похоже, в глазах воина, вообще-то нахальных, какие и бывают у тех, кто постоянно трется около начальства, промелькнула растерянность. - Не могу ответить, Ваша Победность! Силой неизвестных мне обстоятельств доставлен сюда для услуг Его Победности, как я понимаю! - Ну-ну. Любопытно. Какие же это могли быть обстоятельства, старший капрал? Позволили себе перепиться? На самом деле генерал так, конечно, не думал. Но не признаваться же было нижнему чину в том, что и его самого, генерала, эти обстоятельства крайне интересовали. - Никак нет! Докладываю Его Победности: выполняя приказание Предводителя Армад, возглавлял охрану некоего лица, а именно известной господину генералу женщины с ребенком. Вслед за нею вышел из дома. Более ничего не могу припомнить. - Отшибла баба, значит, у тебя память, - предположил генерал. - Даже не прикасался к ней, Ваша Победность! - Ну ладно, - и Ги Ор махнул рукой. - Кстати, я запамятовал: это какого флота корабль? Вигульский? Тут надписи на каком-то тарабарском языке, на инарском, что ли? Ты в кораблях смыслишь? - Никак нет! - Ну и дурак, - проворчал генерал. - Ладно. А как тут с едой? Тебя кормили? Вообще, где тут что? Веди к капитану, или кто тут вообще командует. Старший капрал Ур Сют не успел даже пояснить, что он и сам только с час тому назад пришел в себя и ровно ничего не знает. Потому что в их разговор вмешался новый голос: - Господин генерал, а также вы, старший капрал, командир корабля приглашает вас к завтраку, за которым вы сможете узнать все, что вас интересует. Генерал и старший капрал невольно оглянулись. Голос принадлежал появившемуся в бесшумно растворившихся дверях человеку весьма почтенного, как сразу определил генерал, возраста, выглядевшему, однако, еще весьма бодро. Одет он был в штатское и, следовательно, не мог быть ни пилотом, ни вообще кем угодно из команды. Говорил же он как человек образованный - судя по тому, что объяснялся на языке мира Нерошах, где Ги Ор учился в Академии, без малейшего акцента - а всякому известно, как трудно добиться правильного произношения звуков этого языка, а еще более - верной интонации при разговоре. А у этой недоокаменелости, как определил вошедшего генерал, все обстояло настолько блестяще, что Ги Ор невольно спросил: - Вы с Нерошаха? Каким образом... В ответ он получил вежливую улыбку, а вместе с ней заявление: - Нет, генерал, но мне приходилось в свое время нередко бывать там. Но спешу представиться: я - бессменный Советник Властелинов Ассарта и в настоящее время намерен посетить несколько миров скопления Нагор с, так сказать, дипломатической миссией. А вы находитесь здесь потому, что должны помочь мне в выполнении этой весьма непростой задачи. Ги Ор расправил плечи: - Вы, следовательно, ассарит? - Совершенно точное определение. - И вы полагаете, Советник или как вас там, что я, генерал Ги Ор из Десанта Пятнадцати, буду содействовать представителю моих врагов хоть в какой-то мелочи? - Я более чем уверен в этом, генерал, - прозвучало в ответ. Ги Ор откинул голову: - Можете расстрелять меня немедленно... - О, что вы! Мы слишком ценим вас! - ...но я и пальцем не шевельну, чтобы помогать Ассарту! - А этого от вас и не требуется. - Вот как? Какого же черта... - Простите, генерал. Но не лучше ли будет - побеседовать об этом за завтраком? Неужели вы не успели проголодаться? Генерал проглотил оставшиеся невысказанными слова, но это нимало не утолило аппетита. И Ги Ор пробормотал: - Ну, если вы настолько любезны... Ему отнюдь не были чужды светские манеры. В определенных рамках, разумеется. - В таком случае прошу следовать за мной. И, повернувшись, Советник вышел в светлый коридор. Военным осталось лишь принять предложение. За столом их ожидал всего лишь один человек; видимо, он и был командиром. - Рад приветствовать вас на борту корабля "Алис", - проговорил он, когда трое вошли в небольшую кают-компанию. - Прошу садиться. А вы, - обратился он к старшему капралу, - надеюсь, справитесь с обязанностями буфетчика? У меня на борту сейчас его нет. И он кивнул в сторону дверцы, за которой, надо полагать, находился камбуз. - Не беспокойтесь, - добавил командир, - там уже все готово, осталось только подать. У меня хорошая автоматика. Генерал, усаживаясь, облегченно вздохнул: ему не придется завтракать за одним столом с нижним чином. - Никогда не слышал о таком корабле, - обратился он к командиру, и не только для того, чтобы поддержать разговор. - К какому флоту вы принадлежите? Нельта? Тулесир? Ра-Тиг? Или все же Ассарт? - "Алис" не принадлежит ни к одному из флотов, - вместо командира ответил Советник. - Это, я бы сказал, частный корабль, хотя и прекрасно вооруженный. Он не базируется ни на одном из известных вам миров. - Иными словами, - уточнил прямодушный генерал, - вы пираты? На этот раз улыбнулся даже командир. - Пожалуй, можно сказать и так, - сказал он - и тоже на нерошахе - хотя и не таком чистом, как у Советника. - В таком случае, я должен считать себя похищенным? - продолжал настойчивый генерал. - Но если вы ожидаете за меня выкупа, то скорее всего разочаруетесь. Мой мир Агур не платит за своих пленных. - О, - проговорил Советник тоном утешения, - выкуп заплатите, генерал, вы сами. И не только за себя, но еще и за тысячи, десятки тысяч воинов, томящихся вдали от родных мест. - Хотел бы я знать - каким способом, - усмехнулся Ги Ор. - Примитивно простым. Станете пиратом, как и мы. Генерал нахмурился. Помолчал, пока появившийся с подносом Ур Сют умело расставлял кушанья; старший капрал должен уметь все: прислуживать за столом, стричь, брить, выносить судно... А когда новоявленный буфетчик удалился - спросил: - Надеюсь, это была шутка? - Нимало, генерал. Но не беспокойтесь: вам не придется нападать на чужие корабли, грабить и проливать кровь. Наше пиратство, я бы сказал, несколько иного толка. - Вы не собираетесь нападать? - Во всяком случае, не с оружием в руках. - Ничего не понимаю, - откровенно сознался Ги Ор, с удовольствием прожевав салат. - Чего же вы добиваетесь - вообще? И от меня - в частности? Что вам нужно? - От вас - прежде всего, несколько простых расчетов, - сказал командир "Алиса". - Сколько бойцов из Десанта Пятнадцати находится сейчас на Ассарте? - Полагаю, - сказал генерал, - что не должен отвечать на этот вопрос. Численность войск, к которым я принадлежу, является тайной, и я не стану раскрывать ее. - И не надо, - махнул вилкой Советник. - Нас интересует другое: сколько кораблей нужно, чтобы разместить этих людей и вернуть их на родину? Вернее - на их родины? - Смотря каких кораблей... - Ну, скажем - больших транспортов. Без особых удобств. Но ведь солдаты к ним и не привыкли, не так ли? Генерал чуть заметно улыбнулся: - Не встречал такой армии, где солдат доставляли бы к месту боя в каютах-люкс. - Целиком с вами согласны. Итак? Генерал задумался. На планете - если считать не только тех, что сосредоточены вокруг Сомонта, но и все еще разбойничавших на дорогах, - могло набраться тысяч до сорока... На большой транспортник можно взять до двух тысяч. Следовательно? - Не менее двадцати больших транспортов. Конечно, если вы имеете в виду орбитальные, те, что загружаются прямо в пространстве и не садятся на планеты, то их понадобится меньше, но... - Мы имеем в виду посадочные, - сказал командир "Алиса". - Значит, двадцать. Что же, генерал: вот эти корабли нам и нужно получить. Генерал пожал плечами: - Я бы не сказал, что это - простая задача. Сколько людей у вас на борту? - Считая вас с капралом - четверо. Ги Ор с удовольствием засмеялся. - Теперь я понимаю, что это действительно шутка. - Ничуть не бывало, - возразил Советник. - Все очень реально. Нам известно, где можно одновременно найти такое количество кораблей. Притом - готовых принять груз. - Интересно - где же? - На торговом космодроме Инары. - А, знаю. Они вывозят оттуда этот... как его... трипротин. - Неважно. Главное, что они там есть. - Пусть это и транспорты, но команды их вооружены. Как же вы рассчитываете заставить их выполнять ваши приказания? Смешно. И генерал вновь пожал плечами. - Мы и не будем заставлять их. - Разве есть другой способ? - Разумеется. Добрый старый способ. Мы не станем заставлять их, мы их просто наймем. - Они принадлежат разным мирам, множеству компаний. Вы сможете договориться с ними? У вас найдется, чем заплатить? Они ведь потребуют плату вперед: совершенно не зная вас... - Нас они не знают, вы правы, генерал. Зато они знают вас. Ваше имя, имя победоносного генерала, известно всему Нагору. Вот вы и будете вести с ними переговоры. От своего имени - и от имени вашего главнокомандующего. Охранителя. - Мы называем его Предводителем Армад. - Очень уместно. Вот вы и доставите ему армаду. Погрузите солдат. И развезете их по домам. Хватит им горе мыкать на Ассарте. Что их там держит? Генерал поджал губы: - Воинская дисциплина. Ну, и... Каждому обещано, что после овладения Сомонтом и Жилищем Власти он получит свою часть хранящихся там Сокровищ Ассарта. Или, может быть, вы собираетесь перед посадкой на транспорты выплатить каждому его долю? На этот раз засмеялся Советник. - Поверьте, генерал, мне, пережившему не одного Властелина, находившемуся постоянно рядом с ними. Большая часть этих сокровищ хранится только в легендах. На самом деле если они некогда и существовали, то сейчас от них остались крохи. - М-м, - промычал генерал. - И много ли? Советник очень серьезно сказал: - Достаточно, чтобы оплатить двадцать транспортов в оба конца. - И это все? - Поверьте. - Но я слышал, что даже посетителям показывают... - Муляжи, генерал, не более. - Но есть ведь и оригиналы? Капитан отодвинул тарелку, вытер губы салфеткой: - Есть, генерал. Они - в моей каюте, в сейфе. Здесь, на борту "Алиса". И сейф этот, как вы понимаете - не банковский, а обычный капитанский. Но чтобы зафрахтовать двадцать транспортов, этого хватит. На большее рассчитывать не сможет никто. - И вы думаете, солдаты вам поверят? - прищурился Ги Ор. - Они поверят вам. Генерал опустил голову. Помолчал. - Не знаю, - сказал он минуты через две, - как и когда вы меня выкрали. Но сейчас меня там нет. И это значит, что для самого последнего разгильдяя в армии Повелителя Армад я сейчас - не более чем дезертир. Так что мне не поверит больше никто. - Ну, зачем же так мрачно смотреть на вещи, - усмехнулся командир "Алиса". - Заверяю вас: вы ни на минуту не отлучались от вашего войска, и в настоящее время находитесь там же и выполняете свои обязанности. Так что никто и ни в чем не сможет ни упрекнуть, ни даже заподозрить вас. - Не понимаю... - пробормотал генерал. - Это все-таки розыгрыш? - Нет, генерал, - ответил на этот раз Советник. - Все именно так и обстоит. Вы - здесь, и там - тоже вы. Или, во всяком случае... - он выдержал маленькую паузу, - некто, кого можно назвать вашим двойником. Генерал покачал головой: - Внешность можно подобрать, конечно. - Он откинул голову, выпрямился на стуле. - Но я ведь не артист в кино. И воспроизвести не только, скажем, мой голос, но и то, что я сказал бы в том или ином случае, - для этого действительно надо быть вторым Ги Ором. Но такого нет. Или все-таки есть? - Мы вам его покажем, - сказал командир. - Когда вернемся. И уж вы сами будете судить - похож он или нет. А сейчас нам пора готовиться к прыжку. Надеюсь, ваш капрал не упустил случая набить живот. - Он не был бы солдатом, - сказал Ги Ор серьезно, - если бы сплоховал. - В таком случае, я помогу вам устроиться в коконе. - Это я умею и сам. Однако, чтобы совесть моя была совершенно чистой, хочу предупредить вас: мне приходилось вести только переговоры о капитуляции противника. Боюсь, что это мое умение не пригодится сейчас. Можете ли вы всерьез рассчитывать на меня? - Хотите ли вы, - спросил Советник, - чтобы солдаты вернулись домой? Ведь правительства закончили войну, ее продолжают лишь сами войска. - Конечно, как командир, я обязан сделать все, чтобы уцелевшие победители (последнее слово он подчеркнул голосом) благополучно вернулись домой. Кроме тех, конечно, кто сам захочет остаться на Ассарте. - Не думаю, что таких будет много. - Согласен с вами. - В так