у, и я снова насторожился. - Вообще-то по утрам полезнее чай, - поделился он опытом. - Чай я пью в пять часов, - последовал мой незамедлительный ответ. Он кивнул, словно и не ожидал ничего другого. - Могу сразу принять заказ, - предложил он. - Надо шесть раз подумать. "Чай" и "заказ" были паролем; "пять" и "шесть" - отзывом. - Не желаете ли выбрать? Он протянул мне карточку меню, объемом смахивавшую на годовой отчет серьезного банка; да и по проставленным суммам тоже. Я раскрыл. Пролистал. В карту напитков был вложен клочок бумаги, не предусмотренный ресторанными правилами. Там было указано место и время. Я кинул взгляд на часы. - Я передумал, - сказал я. - Пообедаю в городе. Он изящно поклонился и исчез, уволакивая за собой столик. Прежде всего - элементарный расчет времени. Поскольку все мои предварительные планы после сообщенного мне вчера изменения программы полетели псу под хвост, приходилось все просчитывать заново. Выходить нужно сейчас же. Конечно, соответствующим образом приспособив свой облик к обстоятельствам. Сначала зайти по адресу, указанному мне вчера щедрым заказчиком серии статей. Взять там обещанное. При этом сохранить достаточно времени для того, чтобы без малейшего опоздания прибыть на место встречи с Ольгой, а именно - на первый перрон Казанского вокзала. Оттуда я в свое время провожал ее в Екатеринбург, и вдруг, когда ей нечем оказалось записать телефон дачи, на которой я собирался погостить недели две, - широким жестом отдал ей мою любимую ручку - двухсотпятидесятидолларовый "Паркер", единственную тогда сколько-нибудь ценную мою вещь. Метаморфоза старика в нормального мужчину средних с хвостиком лет произойдет в вокзальном туалете. Покажись я ей в преображенном виде - чего доброго, испугается до смерти или расхохочется, что, так или иначе, привлечет к нам чье-нибудь внимание. Серьезно поговорить с нею - о ней, обо мне и о нашей (вопреки общепринятому мнению) дочери, Это может занять - включая возможный обед - три часа, больше я себе не смогу позволить. Затем - по результатам: то ли проводить ее до дома, то ли не провожать. Затем у меня в обновленной программе - проверка положения дел в "Реанимации". Как там ведут себя наши так называемые санитары, сестры и прочие клистирных дел мастера. Но это - лишь после очередного тура по городу и сброса предполагаемых "хвостов". И уже после этого - в отель читать то, что получу сегодня. Материалы, судя по вчерашним намекам, обещали быть вовсе не безынтересными. А прочитав - садиться за первую из цикла статей. Первую надо было написать обязательно побыстрее и получше, чтобы доверие ко мне со стороны работодателя укрепилось, а моя журналистская репутация выросла. Вот таким насыщенным будет день. Если Аллах захочет. Отель я покинул через служебный выход. Шел мелкими шагами, подволакивая ногу и налегая на массивную трость. Старику за семьдесят такая трость столь же пристала, как и аккуратно подстриженная седая бородка, и длинные, того же цвета, локоны, выбивающиеся из-под шляпы, а также старомодные зеркальные очки в широкой пластмассовой оправе. Пиджак дедушки более всего смахивал на старинный местечковый лапсердак, на ногах, невзирая на теплую погоду, реликтовый старец имел войлочные ботинки, известные в былые времена под названием "прощай, молодость". Для этого маскарада все у меня было припасено заранее. Неуверенно-фланирующей походкой дедуля добрался до "Киевской", там попетлял по переходам. "Хвоста" не было, меня вроде бы предоставили самому себе. Старику Веберу вдруг представилось, что сейчас он может, ничего не опасаясь, вспомнить город, побродить пешком в свое удовольствие, заглядывая в магазины и на рынки, потолкаться в метро и в автобусе, послушать, о чем говорят на улицах и как; насколько за минувшие годы успел измениться слеш выросло - или, напротив, уменьшилось - употре ление мата по делу и просто так. Посмотреть, как ул баются - и улыбаются ли вообще - люди друг друг много ли курят и есть ли еще на улицах пьяные. Вообще это была бы очень интересная прогулка, поле ная и поучительная, тем более потому, что дела могут повернуться и таким боком, что в Германию я, бы может, и не вернусь. Все могло случиться в ближайшем будущем. Как сказано в суре "Гром", айяте двадцать шестом: "Аллах делает широким удел тому, кому пожелает". Однако стоило мне покинуть номер, как в мое намозоленной голове снова зашевелились мысли вчерашнем выстреле. На этот раз меня заняла нова гипотеза. Нападение могло и не быть запланирован заранее (в таком случае его подготовили бы лучше), но было устроено на скорую руку уже тогда, когда я находился на приеме и каким-то своим действием вызвал подобную реакцию. Каким же? По моим прикидкам, выстрел мог быть ответом либо на мой разговор с шейхом Абу Мансуром, либо на беседу со Стирлингом. Для удобства я решил именовать его так, как он захотел, хотя в прошлый раз он был Гелдингом. Видимо, за минувшее время его ценность значительно упала. Это означало, между прочим, что не только рандеву с Ольгой, но и встреча, на которую я сейчас направлялся, могла оказаться небезопасной. Если тут был как-то замешан Стирлинг, то меня даже не стоило выслеживать, хватило бы терпения просто подождать. Если же Стирлинг ни при чем, то тем, кто стремился помешать мне, а через меня и многим другим, достаточно было бы узнать место и время. Не очень просто, но выполнимо, и для специалистов это не могло стать препятствием. Так что имело смысл поостеречься при всех обстоятельствах. Указанный мне магазинчик я отыскал без труда, давка, где торговали антиквариатом, приютилась недалеко от Балтийского вокзала. Прежде чем войти, я присел в расположенном неподалеку, прямо напротив вокзала, скверике, чтобы понаблюдать за входной дверью (именно с этой целью я приехал на полчаса раньше назначенного времени). Старичкам свойственно в хорошую погоду сидеть в сквериках и читать газеты; так было и так будет. Газета у меня была с собой, английская, правда, ну и что с того? Одним глазом я смотрел в газету, другим - боковым зрением - ухитрялся (помогали зеркальные очки) приглядывать за дверью. Газета была как газета. Глаз бегло скользил по заголовкам. "Новости торговой войны: японский парламент проголосовал против законопроекта, предусматривавшего строительство под Осакой сборочного завода "Дженерал моторе". Президент Робинсон предупредил, что всякий ввоз автомобилей и электроники японского производства может быть запрещен в ответ на эту явно недружественную акцию Японии... Министр торговли Бразилии Перейру заявил, что, по его мнению, происшедшее никак не повлияет на благоприятное развитие отношений между Дальневосточным торговым союзом и государствами Латинской Америки". Ну, это, как говорится, вчерашнее жаркое. Нас непосредственно не задевает. Вот Европу - несомненно, и весьма основательно. Она все старается хоть как-то утихомирить дальневосточную "промышленную мафию", от которой европейская промышленность и торговля уже с трудом дышат. Еще не так давно им там мерещилось, что можно наконец реализовать сформулированное некогда Александром Блоком: превратить нас в "щит меж двух враждебных рас монголов и Европы", не пуская дальше прихожей, где даже прибалтам уже казалось тесновато. Но не зря мы искали выход из холопства - и нашли вовсе не та, где Западу хотелось бы. Так что Дальний Восток нас сегодня не очень-то волнует. И если наши российские дельцы подсуетятся, то сумеют основательно сбить цены на японскую продукцию, которую Россия все еще закупает. Ну-с, а дальше? "Правящие круги Балтийских государств крайне нервозно восприняли известие о передислокаци Тридцатой армии Российских Вооруженных Сил из Северокавказского военного округа к западным границам Конфедеративной республики Беларусь..." Ничего удивительного. Тридцатая армия, по сути, - одни мусульмане. Вояки, как известно, суровые. Так что кое у кого штаны явно потяжелели. "Генеральный секретарь НАТО Морис Жоли в ответ на запросы представителей Балтийских стран заявил, что вполне удовлетворен заявлением российского военного министра г-на Серова о том, что перемещение Тридцатой армии произведено в полном соответствии с планом боевой подготовки десантных войск и не преследует никаких иных целей, кроме учебных". Ну и правильно, что удовлетворен. И прибалты могут быть совершенно спокойны. До референдума, во всяком случае. Референдум должен состояться третьего мая. Так-с. Что еще любопытного мы тут найдем? "Терроризм. "Боинг-787" авиакомпании "ЕА" с тремястами семнадцатью пассажирами на борту, совершавший рейс из Александрии в Кейптаун, захвачен в воздухе группой предположительно исламских террористов, после чего изменил курс и исчез из поля дрения локаторов над Центральной Африкой. Нынешнее местонахождение его неизвестно. Ответственность за угон самолета до сих пор не взяла на себя ни одна террористическая организация". Терроризм, да. Неорганизованный, никем по сей день не управляемый. Но пожалуй, недолго уже им осталось... Хотя, строго говоря, велика ли разница между террористами и спецподразделениями некоторых армий? Бывает, что очень невелика. Еще что-нибудь интересное?.. "Генерал Силантьев встретился с президентом России. Тема беседы: взгляды генерала на установление монархии". Ну, эти взгляды давно и хорошо известны. "Опасный груз на караванных путях" - о переброске в Казахстан тяжелого оружия. Откуда? Не установлено, "откуда-то с юга". То есть оказывается психологическое давление на избирателей. Только на тамошних или в первую очередь на наших, российских? "Президент Соединенных Штатов выказал озабоченность переговорами российского концерна "Нефтегаз" с магнатами Аравийского полуострова". Эка, спохватился. "Нужны ли Москве две новые мечети? Мэр столицы считает, что никто не вправе ограничивать религиозные потребности населения". А как же он еще может считать? "Восточноевропейские страны весьма озабочены падением курса их национальных валют". Ну а чего еще ждать от валют, основанных на долларе? Слон падает, и моськи, естественно, вместе с ним. Зато растут деньги, соотносимые с кувейтским динаром. Спасибо за несколько привядшую уже информацию. Одним словом - ничего нового, интересного. Ну а где же референдум, где же предстоящее Избрание? Ага, вот, на второй полосе всего лишь. Чтоб значит, не слишком бросалось в глаза. Повыше снова о терроре; но на этот раз не в воздухе, а а море - в Индийском океане неизвестными захвачу сухогруз "Аннелиза", плавающий под панамским флагом и перевозивший, возможно, оружие, закупленное правительством Малайзии в России. Судно изменило курс на норд-вест. В случае попыток освободить "Аннелизу" захватчики угрожают пустить ее ко дну вместе с экипажем и лицами, сопровождающими груз"... Ну-с? Я сложил газету, сунул в карман, заголовком наружу. Что же происходит с нашей лавкой? Время прошло, пора нанести визит. Все выглядело спокойно. Я вошел за минуту до того, как магазин должен был закрыться на обед. - Закрываем, закрываем, - нараспев прово-згласил джентльмен почтенного возраста, составлявшиг похоже, весь персонал коммер-ческого предприятия. В следующую секунду, быстрым взглядом оценив не столько мою неле-пую внешность, сколько заголовок торчавшей из кармана газеты "Дейли ньюс", он перешел на другой язык: - I'm sorry, the shop is closed for lunch. After one hour, please, sir. - За произношение вас не похвалили бы в пяти случаях из шести, - сказал я в ответ. - А за словоупотребление и подавно. Он прищурился: - У меня уже чай кипит. - Он кивнул в направлении двери, ведшей, похоже, в подсобку. - Простите, а костюмчик шили на заказ? У кого, если можно поинтересоваться? Похоже, ехидства ему было не занимать. Я быстро прошел в подсобку. Там было тесно. Если бы кто-нибудь хотел спрятаться, ему это вряд ли удадось бы. Старик вошел следом. - Ну что же, раз вы такой настойчивый... Так что вас, собственно, интересует? - Дела давно минувших дней, - сказал я, как было условлено. - Гм... Не уверен, смогу ли вам помочь. - Если не вы, то кто же? - Кто рекомендовал вам мой магазин? - Очень серьезный человек. - И он дал понять, чем я могу вам способствовать? Эта церемония начала уже надоедать мне. - Известной вам записью. - М-да, м-да. Возможно, конечно... Но это дорогой товар. - За который вам уже уплачено, не так ли? Он поднял плечи: - В каком-то смысле безусловно... Однако всегда возникают неожиданные траты... - Я оплачу их - в пределах разумного. Но прежде хочу знать, что покупаю. - Это длинный разговор. - У меня есть время. Похоже, оценив мой возраст в нынешнем гриме, он не очень-то поверил в мой оптимизм. Судил по себе самому скорее всего. - У вас есть и еще что-нибудь, наверное? Старик прикрыл один глаз.- например, пишущее микроустройство, а? Вы будете слушать, оно - писать, а потом окажется, что раздумали покупать, поскольку текст у вас уже есть... - Я покупаю не только текст. Мне нужен документ. Не копия записи. Она не явится доказательством. Сама запись. Копию можете не предлагать. Нужна лента, которая сможет при надобности выдержать любой анализ на подлинность. А что касается ваших опасений - у вас наверняка найдется аппаратура, достаточно хорошо защищенная от нелегального дублирования. Старик усмехнулся: - Как раз об этом я хотел вас предупредить. Попытка перезаписи с моего магнитофона приведет к стиранию текста. Вам все равно придется оплатить полную стоимость, но товара у вас не будет. - О'кей, - согласился я. Мне и на самом деле не нужна была даже самая лучшая копия. Наше дело требует оригиналов, потому что на кон ставится сама жизнь, а не ее голограмма. - Хорошо. Тогда присядьте. Прошу сюда. Вот вам наушники. Когда будете готовы, я включу. - Сперва я хотел бы видеть кассеты. - Просто видеть? Что это вам даст? - Мое дело. - Вы специалист? - Разумеется. - Н-ну что же... Но предупреждаю... Он вытянул ящик письменного стола, вынул пистолет, показал мне. - Если попытаетесь отнять товар силой... Я улыбнулся. - Я не работаю такими методами. Я журналист, а не гангстер. Он постоял еще секунду-другую на месте, потом подошел к дверце вмурованного в стену небольшого сейфа. - Простите. Я вынужден просить вас выйти на минутку... Он не хотел, чтобы я присутствовал при открывании сейфа. Что же - вполне понятная предосторожность... - Хорошо. Позовете, когда будете готовы. Я вышел в торговый зал - если можно было назвать так маленькое помещение. Двигаясь вдоль полок, подошел к витрине сбоку, выглянул. Насколько можно было судить при таком поверхностном осмотре, меня никто не ожидал. И все же уходить отсюда придется через черный ход; не может быть, чтобы тут не было запасного выхода. Дом старый, а эти старые дома всегда предоставляют возможность уйти от слежки... - Можете войти! - донеслось из подсобки. Я вошел. - Вот они. Смотрите. Он протянул мне две кассеты - обычные кассеты для аудиомагнитофона. Я внимательно осмотрел их. Внешне все было в порядке: на такие именно кассеты писали еще шестьдесят, если не больше, лет назад; с тех пор успела появиться новая аппаратура, и подобные штучки стали уже редкостью - как квадратные кассеты первых видеомагнитофонов, к примеру. - Как они к вам попали? Старик усмехнулся: - Вы ведь не ожидаете, что я скажу правду? Ну, допустим, шел по улице и увидел - лежат под деревом... - Для меня это важно. За эти сведения я заплачу дополнительно. - Тысячу россов? - Если ответ будет правдивым. - Я купил их. И недешево. - У кого? - Это уже другой вопрос. - Я готов платить. - У человека, получившего записи в наследство. - А точнее? Старик покачал головой: - Этого я не сказал бы - даже если бы знал. Так вы будете прослушивать? - Непременно, - сказал я, вновь уселся и надел наушники. Весьма любопытная оказалась запись. Участники подслушанного разговора, естественно, не называют друг друга по фамилиям, и даже по именам весьма редко. Встреча неофициальная, они знают друг друга прекрасно, протокол не ведется. Можно только догадываться о том, кем являлся каждый из собеседников однако догадки - еще не уверенность. Поэтому все участников - их шестеро - я обозначил для себя просто номерами - в том порядке, в каком их голос возникают при воспроизведении записи. Да, собственно, конкретные имена тут ничего и не дали бы; не станем забывать, что разговор происходил почти тридцать лет тому назад, и ни один из собеседников сегодня не выступает как активный политический деятель. Половины из этой шестерки ныне нет в живых, из троих здравствующих один издал уже свои мемуары (крайне небольшим тиражом) и еще один, по слухам пишет (все это - при условии, что я правильно и идентифицирую), третий же молчит. У него есть основания считать, что на одном из этапов политической игры с ним обошлись нехорошо, после чего он ушел в себя. Его-то воспоминания наверняка и окажутся самыми интересными, но скорее всего будут опубликованы лишь после его смерти, если наследники пойдут на это и если им позволят. Итак - только номера. Начало записи я не запоминал. Там ведется обычный для таких встреч легкий, временами не очень приличный треп. Судя по звуковому фону, действие вообще происходит в бане, чем могут объясниться и некоторые дефекты записи - избыточно влажный воздух. Говорят о том, что кто-то чрезмерно толстеет, у кого-то - новое увлечение, какова была последняя рыбалка. Один хвалит свой новый автомобиль, еще один рассказывает о развлечениях, какими была насыщена его недавняя поездка в Лас-Вегас. После этого разговор понемногу приближается ко все более серьезным темам. "1-й. Да, все процветают, сукины дети. Никакая хвороба их не берет. А мы... 2-й. Надо потерпеть. Русь всегда была сильна терпением. 1-й. На терпеливых ездят. 3-й. Нет, он прав. Это кажется, что там все в порядке. Однако они зарываются. Слишком уж зарываются. А за этим всегда приходит пора унижения для нации. Придет и для них. И им пережить ее будет очень тяжко, куда тяжелее, чем другим. 4-й. Что-то больно умственное. До меня не доходит. 3-й. Нет, все очень просто. В новой истории зарывались Германия с Гитлером, Япония со своими воеводами, мы, грешные, с коммунистами. И вслед за этим всегда шло унижение... 1-й. Пока они там унизятся, Русь мохнаткой накроется, останется одно воспоминание. 4-й (тот, что рассказывал о Лас-Вегасе). Вообще-то не знаю, как оно там будет, но пока что унизительно для нас. Мы нынче даже не "третий мир". Мы - никакой мир. Гнусная какая-то жизнь... Вон ту откройте. Нет-нет, ту. 2-й. Надо перетерпеть. 5-й. Ну, не вам обоим скулить - с вашими деньгами. 4-й. Все же наше пиво лучше... Я не на свою судьбу жалуюсь. Мне за Россию больно. Да и - деньги деньгами, с ними, безусловно, можно везде и все, но только... Там деньги у нас берут, конечно, как у любого Другого, но посматривают так... когда думают, что ты не видишь... 1-й. А ты хочешь, чтобы на тебя смотрели с горячей любовью? 4-й. Их любовь я имел... Но когда-то, говорят, если не любили, то хоть боялись. А нынче - смотрят так, словно от тебя в любую минуту можно ждать чего-то... не страшного, не опасного, но неприличного. Что мы, дикари? 6-й. Да нет, мы не дикари. Просто мы для них непонятны. 1-й. Ага, загадочная русская душа... 6-й. Наоборот, никакой загадочности. Нормальная глупость. Отсутствие всякой логики, крайняя непоследовательность. И, с их точки зрения, полное отсутствие патриотизма. Сами-то они патриоты... 2-й. Это у нас - мало патриотизма? 6-й. Ну вот, скажем, в твоем хозяйстве есть наверняка информация: сколько денег за последние лет двадцать - тридцать утекло за границу. Они-то, патриоты, конечно, тоже вывозили капитал - но только когда нельзя было его разместить у себя дома. Они строили Америку. И построили. А мы ни... ничего не хотим создавать. Только прибыль. Что делать: идеология давно приучила нас считать себя интернационалистами. У пролетариата нет родины... 3-й. Это вроде бы и естественно... 6-й. Естественно в своей противоестественности. Нет, нас от патриотизма отучили. Но главное не в этом, конечно. Главное в непоследовательности. До сих пор не можем разобраться сами с собой: кто мы, в конце концов? 2-й. Не очень понятно. 6-й. Одно из двух. Или мы по-прежнему импе рия - и тогда надо начинать наконец заниматься собирательством. Либо мы просто Россия - и тогда уже в исторических рамках княжества времен, ска жем, Ивана Третьего. Тогда нечего хватать за штаны всякого, кто косится на выход. Почему Украине можно было, а татарам - нельзя? Или та чеченская эскапада... 1-й. Собирательство... Мысль, конечно, заманчи-идя - если смотреть чисто теоретически. А практически - кого ты на это поднимешь? Страна обнищала. Тут не до наполеоновских походов. 2-й. Собирательство - это могло бы, конечно, стать фундаментальной идеей. Чтобы поднять дух. Мы ведь гибнем не от бедности: от бездуховности мрем. Только воровать, а уворованное пропить. Вот взять да поднять знамя великой России... 3-й. Не поднимем. Некому. 6-й. Да, чтобы поднять такую идею, нужно Имя, Личность. Или - Слово. 3-й. В каком смысле - слово? Ораторское? 6-й. Да нет. В смысле - лозунг. Название того, во имя чего надо заваривать кашу. 4-й. Православие, например. 6-й. Слабенько. То, что многие в церковь ходят, вовсе не значит, что они эту церковь грудью закроют в случае надобности. Ждать не приходится. Такие православные знаешь когда начали вымирать? После Никоновской реформы, при Алексее Тишайшем. А закончили - сто лет назад. Уже тогда никто, по сути, не встал на защиту. А ведь защищать - морально легче, чем нападать. Потому что защищаешь, как правило, свое, а берешь - непонятно какое, если оно даже когда-то и считалось твоим. Нет, не пойдут за православным крестом. 1-й. Католики пошли бы, пожалуй. 6-й. Во всяком случае, больше и скорее, чем наши. 3-й. И мусульмане. 1-й. Эти - да". Интересно отметить: хронологически - во всяком случае, судя по моим материалам - это первый случай, когда об исламе было упомянуто в таком вот контексте. Возможно, этот миг и следует считать точкой Рождения идеи. "4-й. Выходит, Слова у нас нет. Что остается? Ждать, пока Личность придет? 6-й. Сидеть и ждать - дождемся ли? Люди мы все не первой молодости... 3-й. Что же - взять и нарисовать? Вряд ли получится. 6-й. Все возможно. Конечно, героев, как говорится, порождает эпоха. Но ведь эпоха - это не просто календарные данные. Это и обстановка, и люди... Например, мы с вами. Эпоха рождает Личность, но эпоху создают люди вроде тебя и меня. Сеятели. Чтобы Личность выросла, ее надо сперва посеять. И ухаживать. 1-й. Унавозить... 6-й. Конечно. В таких делах без дерьма не обходится. Но тут уж не до чистоплюйства. 3-й. Ты это серьезно? 6-й. Более чем. Все дело в том, чтобы вовремя понять, какую же Личность мы ждем. Потому что сейчас скорее всего все мы подсознательно ожидаем... 2-й. Иисуса Христа. 6-й. Нет, для мессии сейчас неподходящие времена. Мы ждем не пророка, но государственного реформатора или, вернее, того, кто объединит в одном лице то и другое. 2-й. В таком случае Ленина? 4-й. Или генерала Франке, или Пиночета - если оперировать именами прошлого века. Или, более современно... (Звук затухает, видимо, пишущий вынужден отдалиться на несколько мгновений. Слабо слышимую речь можно расшифровать разве что при помощи компьютера. Если понадобится, я когда-нибудь так и сделаю) 6-й. ...Совершенно иной. Предположим, Петр... 3-й. Я понял, что ты хочешь сказать: нужно одно временно и Слово, и Личность. Так? 6-й. Именно. И это Слово есть: Государь. Государь всея Руси. 5-й. Это ты загнул. 6-й. Ничуть. За этим словом могут пойти. А если с ним будет связана сильная личность - успех обеспечен. И тогда возродится единственная достойная форма существования России - империя. А это возврат величия, авторитета, силы... 1-й. Мечты, мечты... 6-й. Вовсе нет. 1-й. Да на наших глазах, четырех лет еще не прошло, пытались поднять такой лозунг. И что получилось? Пшик. Даже стрелять не пришлось. 6-й. Верно. А почему? Потому что попытку предприняли неумехи. Идеалисты. Решили, что достаточно выговорить слово - и все кинутся. Даже не пытались хоть как-то рекламировать идею. Подготовить. Организовать дело. Да вот, генерал лучше нас это знает. 3-й. Верно. Организации не было никакой. Мы их пасли с самого начала, но порой просто плакать хотелось, глядя на их конспирацию. Никакого представления о том, как делаются дела. Я беседовал потом кое с кем из них. Им, видите ли, претило учиться у истории, у большевиков. У них одно это слово вызывало нервную сыпь. 4-й. Необязательно у большевиков. Учиться можно было хотя бы у деловых Людей. Простая истина: хочешь продать товар - не скупись на рекламу. А у них рекламы совершенно не было. 3-й. Денег, кстати, тоже. Серьезных денег. Никто на них не поставил. Именно потому, что заранее просчитывалось: успеха с такими работниками не видать. 6-й. Все верно. И все же одно дело они сделали. Снова ввели Слово в обиход. 1-й (с иронией в голосе). Декабристы разбудили Герцена... (3-й смеется. У него характерный, легко узнаваемый смех.) 1-й. Что тут смешного? 3-й. Я стишок вспомнил, старый: "Какая сука разбудила Герцена, кому мешало, что ребенок спит?.." 6-й. Ну, на Герцена никто из нас не похож. Но тем не менее четыре года назад я задумался над тем, что не удалось. И понял: смысл в этом есть. Нужно только всерьез взяться за дело. 2-й. Возьмись, возьмись. Наш генерал с тобой впоследствии тоже... побеседует. 3-й. Зачем же впоследствии? Лучше заблаговременно. 1-й. Ты что, тоже думаешь, что может получиться? 3-й. Почему бы и нет? Такая идея и нас согрела бы. 4-й. Если бы делом занялись серьезные люди, профессионалы, - можно было бы найти и деньги Сколько понадобится. 6-й. Вот в этом я не уверен. То есть для начала дене дадут, не сомневаюсь. Но куда больше их понадобится после успеха. Потому что, если государь воцарится, от него будут ждать чудес. Быстрых и ощутимых. Обещания всем давно осточертели. И ему придется эти чудеса творить; иначе он окажется царем разового употребления. И скомпрометирует идею. Нужны будут огромные инвестиции во все отрасли, начиная с космического флота и кончая детскими яслями, инвестиции, какие нам и не снились. По моим прикидкам... (В этом месте ненадолго речь заглушается посто ронними шумами.) 4-й. ...Не достать, даже если, как говорится, жен и детей заложим. Нет, это безнадега. 6-й. Согласен. И тем не менее деньги такие есть. И нам их могли бы дать. Но, конечно, не просто так. 4-й. Кто? 6-й. Пожалуй, об этом пока преждевременно. Достаточно знать, что деньги такие на свете существуют и на определенных условиях мы их сможем получить. Очень много. Но для этого надо сперва показать, что дело делается всерьез. 2-й. Всерьез - значит, без спешки. Такой дом надо строить не спеша. Основательно. Рыть котлован, лить фундамент... 6-й. Согласен. Тут работы хватит на целое поколение. Может быть, мы лично результатами и не воспользуемся. Годы, даже десятки лет воспитания, или, как раньше говорили, пропаганды и агитации. Все в рамках закона. 3-й. Агитанда и пропагация. Обязательно. Потому что только таким способом можно будет вовлечь в эти дела все службы. А без нас, сами понимаете, результат может быть только со знаком "минус". 6-й. Службы - да, само собой. Но не только. Парламент. За три-четыре созыва его можно заполнить нужным образом мыслящими людьми. Хватит трепачей и хулиганов. Дальше - предприниматели. А главное - средние слои. Тут, между прочим, без романтики не обойтись. Потому что молодежь без нее не может. А ведь ей решать в конечном итоге. Молодежи. 5-й. Все это прелестно. Но только чего ради? По сути дела, вы собираетесь сделать работу за тех самых идеалистов, которые провалились четыре года тому назад. Потому что, предположим, - царь. Значит, по традиции его тут же обсядут эти - дворяне, от которых толку - меньше, чем чуть-чуть. И они станут решать вопросы? Нет уж, избавьте. Им это не по зубам. 3-й. Это все пустяки. Возникнут вопросы посерьезнее. И главный: откуда же этот самый царь возьмется? Из дома Романовых? Или новую династию ставить? (После этой реплики некоторое время прослушивается только фон; видимо, вопрос заставил всех призадуматься.) 1-й. Не уверен насчет Романовых. Сказал ведь неглупый, в общем, человек: история повторяется, как фарс... Скорее уж новая династия. Что-нибудь более современное... 6-й. Ну конечно. Вот у тебя есть внучек - способный мальчишка, так? 1-й. Ну есть... 6-й. И у других есть. А у кого нет - еще обзаведутся. Нет, господа, если не хотим сразу же вцепитьс: друг другу в горло - давайте эти мысли бросим. И прежде всего потому, что ничей внук не даст Имени. Только представитель законно царствовавшего дома. 3-й. Значит, Романовы все же. 6-й. У них - великое преимущество. Последни сто с лишним лет никто из них в доведении Росси до ручки не участвовал. Даже в гражданской войне ни один Романов личного участия не принимал. 3-й. Так-то оно так. Однако этого маловато. Мы конечно, как вы догадываетесь, стараемся быть курсе дела. И, откровенно говоря, этой самой Личности я среди нынешних Романовых не вижу. Ничего не вижу, кроме родословной. 6-й. Можно подумать, что вы так уж и полностью в курсе дела. 3-й. Конечно. 6-й. Ой ли? 3-й. Ты о чем это? 6-й. Ну хотя бы вот о чем: останки цесаревича Алексея Николаевича вроде бы так и не обнаружены. 3-й. Есть такое мнение. Но есть и другие. 6-й. А из нескольких мнений можно всегда выбрать то, которое нас больше устраивает. (Не очень продолжительная пауза.) 3-й. Ну, идея в этом есть. 6-й. Вот и попробуй ее разработать на досуге. И еще одно. Для начала кампании всегда нужен повод. И повод должен быть убедительным. Если мы приговимся к выдвижению нашей фундаментальной идеи, то должны будем создать благоприятную обстановку. И это нельзя откладывать надолго. 5-й. По обстановке судя, интеллигенты вот-вот придут к власти: до выборов остается меньше года, и на этот раз, похоже, им повезет. 4-й. Надолго ли? Они ведь ни черта не сумеют - только еще хуже сделают. Пауки в банке - это ведь сказано прежде всего об интеллигентском правительстве. Высокая принципиальность их погубит. 6-й. Тебя это огорчит? 4-й. Черта с два. 2-й. Придется немного потерпеть - пока они сами не поймут, что ничего сделать не в состоянии. И втайне возможно, что перед уходом они попробуют сделать финт ушами - как последнее средство... 6-й. Ты о чем? 3-й. Ты что, имеешь в виду этот их проект?.. 2-й. Именно. Тройственный раздел. Проект, надо сказать, теоретически логичный, не придерешься. Но приведет ко взрыву. Потому что он-то и будет означать конец России как значительного государства. Все кинутся в поисках альтернатив. И вот тут-то... 6-й. Прекрасно. Требуется лишь, чтобы все случилось вовремя. Генерал? 3-й. Не вижу проблемы. Надо только, чтобы мы были готовы идти до конца. 6-й. Постараемся. 4-й. Выбросим идею на рынок, ладно. А для подстраховки? 6-й. Для подстраховки к тому времени должна быть уже конкретная Личность. Еще не для показа, но для того, чтобы дальнейшие действия строить под нее. 2-й. А у тебя такая есть? 6-й. Нет. Но начнем поиск. Будем искать, как будущего далайламу ищут. Не в нашем поколении, конечно. Среди детей. Предположим, лет десяти. Заранее подготовить биографию. И последовательно вести его по ней. И в смысле образования. И воспитания. Такого, чтобы и в Букингемском дворце чувствовал себя как дома. Соответственно политес, теннис, гольф, охота, яхта, музыка, лошади, языки. Обкатать на службах. Ему и в армии надо будет послужит, в офицерских чинах - пусть и небольших, и в экономике поднатореть, и желательны какие-то спортивные успехи... Словом, надо эту личность сформировать такой, чтобы люди сразу увидели - законный монарх, прирожденный лидер. Для этого, кстати говоря, нужна и привлекательная внешность. Вот тогда у нас будут все шансы. И чтобы смог ни в чем не замараться. Уж будьте уверены, все телестанции и все газеты мира будут его рассматривать на просвет. Не допускать никакой женитьбы - до воцарения. Ну и так далее. 2-й. Это ты не своего ли младшего имеешь в виду? По-моему, ему сейчас как раз десять. 6-й. Типун тебе на язык. Я от него отказываться не собираюсь. А ведь пришлось бы. И мать не согласилась бы. Да и потом - своим детям я желаю спокойной жизни. А у этого, пока неизвестного, может быть что угодно - но покоя ему не видать... 4-й. А может, чем черт не шутит, и правда поищем - и найдем подлинного Романова, по той самой линии, от Алексея Николаевича. Мог же выжить... 3-й. Будем искать и в этом направлении. Конечно. 2-й. Все это будет стоить кучу денег - еще до того, как начнут появляться хоть какие-то видимые резуль таты. Но кто станет вкладывать такие суммы втемную? 1-й. Господин чрезвычайный-полномочный, ты говорил... 6-й. Да. И если мы тут разговаривали всерьез, то в скором времени у меня будет возможность неофициально побеседовать на эту тему с серьезными людьми. Думаю, очень серьезными. 3-й. Это не там ли, куда ты должен получить назначение? Под тремя пальмами? 6-й. Давайте на этом закончим. 3-й. Интересная поездка будет. 4-й. Кстати, о поездках: Татьяна просила узнать..." (Тут разговор переходит на бытовые темы, нас не интересующие, а вскоре кончается и пленка. Но то, что нас интересовало, мы успели услышать.) Завершив операцию купли-продажи, я попрощался с антикваром, пересек улицу и перед тем, как нырнуть в метро, задержался возле мусорной урны, куда переправил ненужную более газету и заодно обозрел прилегающее к станции пространство. Ничего существенного не заметил. Нагло продефилировал мимо контролера, даже не пытаясь предъявить пенсионную книжку: облик убедительно свидетельствовал о моем возрасте. Внизу меня не поджидали никакие приключения; либо меня не вели вовсе, либо вели очень профессионально, совсем незаметно. И уже через несколько минут я, посетив согласно замыслу туалет, где вернул себе нормальный облик, спокойно вышел на поверхность под длинной, лет пятьдесят тому назад построенной, традиционно выгнутой горбом стеклянной крышей вокзала - в непосредственной близости от перронов и свернул налево, к крайнему. Все элементы своего маскарада, кроме очков, я оставил в боксе камеры хранения. До назначенного времени оставалось еще восемь минут, и я неторопливо пошел вдоль длинного и, похоже, вконец опустевшего состава. Пекинский скорый прибыл с четверть часа тому назад, и пассажиры успели уже схлынуть, поездная команда занялась, видимо, наведением порядка в вагонах, чтобы сэкономить время в отстойнике. Так что заметить любого, кто возникнет на этом перроне, было бы легче легкого, даже не оборачиваясь, а просто пользуясь зеркальными очками. Состав заслонял от меня все остальные перроны, но и меня - от возможных взглядов оттуда. Я дошел до последнего вагона, так никого и не заметив. Значит, удалось прийти чистым. Назад я шел еще медленнее. И когда поравнялся с третьим от конца спальным, далеко впереди, у электровоза, появилась женщина, остановилась на мгновение и быстро, решительно двинулась ко мне Чем ближе мы подходили друг к другу, тем менее уверенными становились мои шаги. Я ждал Ольгу. Но эта женщина, похоже, совершенно не имела с нею ничего общего. Она была, по-моему, пониже ростом, чем та, кого я жаждал увидеть и обнять. Если Ольга всегда выде лялась стройной, гибкой фигурой, легкой походко (мы тогда звали ее "балериной"), то сейчас даже просторный балахон не мог до конца скрыть у этой жен-щины отвислый живот, что же касается походки, то шедшая мне навстречу просто ковыляла, переваливалась на ходу, как утка. Конечно, человек способе преображаться - если требует дело - до полной не узнаваемости. Но для этого надо быть профессионалом или хотя бы пользоваться услугами квалифицированных костюмера и гримера. Прежде всего гримера - потому что и черты лица этой женщины сперва показались мне чужими. По всем правилам, мне нужно было круто повернуться и быстро уходить: вместо Ольги мне явно подсунули кого-то другого может быть, даже переодетого женщиной киллера, он уже через несколько секунд окажется на дистанци неприцельного, через карман, выстрела. Я же был безоружен. Но какая-то сила заставляла меня идти и идти вперед - до того самого мгновения, когда мы осте новились лицом к лицу. И она сказала: - Здравствуй, Вит. Я очень рада... Она сказала это голосом Ольги. В последующие две секунды я понял, каково приводится реставраторам, тщательно и медленно, сантиметр за сантиметром, расчищающим от слоев копоти, грязи и чужих мазков подлинный лик, постепенно освобождающийся для того, чтобы можно было увидеть его первозданную красоту. Это тяжкий труд, в особенности если на него отпущены считанные мгновения. И мне не удалось бы справиться с этой работой, если бы не ее глаза - конечно, уже не такие искрящиеся, как в наши времена, но по-прежнему безошибочно узнаваемые, заявляющие громко и неоспоримо: это я, взгляни же, это я!.. Это и на самом деле была она. Ольга поняла, что я все-таки ее узнал. И виновато улыбнулась: - Видишь, Вит, какая я? На вокзале - там, на Европейском - я прошла мимо, но ты не узнал... Мне оставалось лишь опустить голову. - Зато этот тип узнал, - продолжала она. - И мне пришлось побыстрее уйти. Потому что он... - Она запнулась. - Кто - он? - спросил я негромко, но требовательно. Она вдохнула, чтобы ответить. Но вместо слов я услышал легкий стон. И Ольга начала медленно оседать к моим ногам. В первый миг я не понял. Решил, что сердце. Подхватил ее, но не смог удержать сразу: она оказалась страшно тяжелой. Откуда-то, как мне подумалось, из-под плаща высочилась тоненькая струйка крови. Похоже, что пуля - если была пуля - осталась в теле. Выстрела я не слышал. Но, еще не успев разогнуться, понял, что второго выстрела я могу не услышать по совершенно другой причине. К счастью, дверь вагона, напротив которой мы остановились, оказалась хотя и закрытой, но не запертой. Я распахнул ее. Проводника не было видно, я втащил Ольгу на площадку. Захлопнул дверь. Волоча ногами по грязному полу - коврик был уже снят, - добрался до первого купе. Напрягаясь, приподнял ее и уложил на мягкий диван. Однако через несколько секунд я убедился в тем, что Ольге уже совершенно ничего не нужно. Пуля вошла не в спину, как я подумал вначале, а в затылок. Я вздохнул. И словно этот звук послужил сигналом, поезд тронулся. В противоположном конце вагона зазвучали шзи. Вероятно, возвращался проводник. Я решил было задвинуть дверь. Потом понял, что это не нужно. В коридоре наверняка остались следы крови; проводник заметит их, поднимет тревогу и, во всяком случае, приготовится к неожиданностям. Мне следовало действовать с опережением. Я встал лицом к двери, на самом