ом вашем вертолете и включить такую скорость, чтоб машины даже видно не было. Планетяне слегка смутились и переглянулись. - Можно, конечно, можно, - сказал мужчина с синими волосами, - но одному это опасно... Как бы вы не разбились... Рядом с вами должен находиться кто-нибудь из нас... - Зачем? Вы не доверяете мне? - Вы немножко переоцениваете себя и знание нашей техники, она ведь совсем иная, чем у вас на... - Я знаю не только земную технику, - ответил Колесников. В воздухе сразу чуть потемнело, и зазвучала негромкая, но тревожная музыка, и от нее у Толи побежали по коже мурашки. - Вполне возможно, - сказал мужчина с красными волосами, - но если в полете есть хоть малейшая степень ненужного риска, мы не можем допустить... - Да они что, сговорились с Землей? - шепотом спросил Колесников у Толи. - И там не разрешают, и здесь... - Мальчик, не волнуйтесь напрасно, постарайтесь понять нас, - сказала девушка, - мы ведь желаем вам добра... И только она сказала это, как в воздухе посветлело и раздалась уже не тревожная, а легкая, чистая, успокаивающая музыка. - Спасибо, - проговорил Колесников. - Мы решили лететь дальше... "Мы? - подумал Толя. - Зачем он говорит за всех? Нельзя так быстро улетать отсюда! " - Что вы, мальчики! - прямо-таки испугалась девушка. - Вы ведь ничего еще не видели на нашей планете... - Почему не видели? Видели, и нам этого вполне достаточно, - сказал Колесников. В почерневшем, как ночью, воздухе зазвучала пронзительная, словно набат, музыка. Ребята немножко растерялись и стали оглядываться. - Вы не должны так думать, - сказал мужчина с синими волосами. - добро - главное в нашей жизни, вы поймете это, если останетесь хотя бы на три дня, вы тогда будете свободны от всего... - От чего? - спросил Алька. - От некоторых заблуждений, от того, что мешает вам жить и видеть мир прекрасным, таким, какой он есть... - Вы нас доставите к звездолету? - стараясь говорить как можно вежливей, спросил Колесников. - Разумеется... Но почему вы так быстро хотите улететь от нас? - заговорили сразу оба. - Не спешите, останьтесь! Мы можем быть полезными для вас и для вашей Земли, мы... Глава 21. ЗАЛП - К звездолету, - негромко подал команду Колесников. Не прошло и минуты, как возле них бесшумно опустилась все та же удивительная летающая машина, они влезли в нее и быстро поплыли в воздухе. Внизу стлалась густая зелень парков, и в воздухе, который был окрашен в мрачновато-печальный, прощально-сумеречный свет, зазвучала тихая, грустная музыка. Уже у самого звездолета мужчина с красными волосами задумчиво сказал им: - Мы бы очень просили вас пожить здесь, нам так жаль расставаться с вами... - Мы не можем! - Колесников вскочил на трапик, вытащил из-за пазухи комбинезона ключ и вставил в скважину двери. - Может, вам тогда нужны какие-нибудь лекарства, пища, одежда, топливо, запасные части? - Спасибо, они у нас есть... Прошу на посадку! - приказал Колесников (члены экипажа, громко топая, гуськом полезли по трапу в люк), задраил дверь и бросился в рубку управления. - Какой ты все-таки неотесанный! - вздохнула Леночка, когда они уже взлетели. - Что ты говорил им, как вел себя! Это не укладывалось в их голове... - Стоп! - остановил ее Колесников. - А сама? Забыла, как восхищалась их музыкальными платьями? - Но ведь у нас таких нет... Она отвернулась от Колесникова и пошла в свой отсек. - Эх ты, Колесников! - сказал Толя. - Улетели с такой планеты!.. - Не огорчайся, найдем что-нибудь получше! - улыбнулся командир. - Как мы могли остаться, если они не доверяли нам? - Ничего ты не понял! - Толя махнул рукой и ушел к себе. Он сидел в своем отсеке и думал. Выходит, отец прав: во Вселенной существуют планеты куда более совершенные, чем Земля, жители их шагнули куда дальше землян. Или, может, они, ребята, улетевшие в звездолете, далеко не самые лучшие земляне? Что ж, может быть... Эх, узнать бы, как на покинутой ими планете достигли таких чудес. Отчего, например, искрится их одежда? Почему вдруг меняется окраска воздуха и вместе с ней музыка? Каким образом летают их странные вертолеты? Как появились на столе тарелки с едой? Были у Толи и сотни других вопросов; ни на один из них не успел он получить ответа... Один Жора не слишком огорчался: все-таки на этой планете ему удалось наконец прийти немножко в себя, расправить руки, разогнуть спину, погреться в лучах местного солнца и, уж конечно, уж конечно... Словом, теперь опять можно несколько дней терпеть эти полосатые тюбики с пищей... Вдруг он услышал в динамике голос командира: - Жора, тебе заступать на вахту. Идти не хотелось. Но Жора заставил себя подняться с койки, сладко потянулся и пошел в рубку управления. - Способен вести корабль? - смерил его ироническим взглядом Колесников. - А почему же нет? - Ну, тогда желаю... - Колесников ушел из рубки. Примерно к концу смены Жора заметил вдали небольшую красноватую планету и повел к ней звездолет. Послал, как обычно, радиозапрос и довольно быстро получил ответ: "А вы кого поддерживаете - черных или желтых? " - "А кто это? "- спросил Жора и повторил фразу, что они летят с Земли и с самыми добрыми намерениями. Из динамика раздался странный смешок, и Жора так и не понял, разрешено ли ему сделать посадку. Разбудить Колесникова? "Нет уж. Нечего его будить, - решил Жора. - А планета, кажется, не против посадки. - И повел звездолет на сближение с планетой. - Возьму и посажу его сам... " Корабль пробил сильную облачность и нырнул к планете. Жора посмотрел в иллюминатор и содрогнулся. Перед ним был горящий город. Он был огромный - конца-края не видно, скученный, тесный и весь затопленный огнем и черным дымом. Горели высокие дома, рушились стены - совсем как в кадрах старинной военной кинохроники, сохранившейся на Земле. Город был полон взрывов... Его обстреливали? Бомбили с неба? Жоре стало не по себе. И все-таки любопытство было сильнее страха и не хотелось улетать от этой планеты. Он миновал город, выбрал ровную пустынную местность, снизился и увидел в оптическое устройство: какие-то громоздкие машины двигаются вперед и палят из труб, извергая дым и огонь. За ними бегут какие-то люди с маленькими трубочками в руках и тоже палят... Да что они, в своем уме? Жора повел звездолет дальше и увидел вдали что-то синее, что-то вроде моря с зелеными пятнами островов. Подлетев поближе, он заметил на воде какие-то плоские махины с башнями, утыканными длинными трубами, - из них тоже извергался дым и огонь и раздавался такой грохот, что даже Жоре было слышно. Потом от одной такой плавучей махины быстро побежало что-то похожее на рыбку, побежало в белых бурунчиках к другой махине, ударилось в нее, и вверх взметнулся столб густого черного дыма, и эта другая вдруг переломилась надвое, с нее посыпались в воду какие-то похожие на муравьев существа... Не люди ли? Обе разломанных половины стали тонуть, и далеко по морю пошли высокие пенные волны... "Ну и планета! " - ужаснулся Жора и повел звездолет подальше от этой морской синевы. Он обогнул планету, увидел ярко-синие квадраты какой-то растительности и направил звездолет пониже, еще ниже... И заметил ряды бегущих людей. Они бежали и палили из узеньких трубочек, и синяя растительность впереди них и по сторонам горела, дымилась, и люди бежали с широко открытыми ртами, что-то выкрикивали и падали. Вокруг них что-то разрывалось, и на месте разрывов оставались черные, как оспины, ямы. "Да что они, и правда посходили с ума? - возмутился Жора. - Куда ни глянь - везде воюют. Жить им надоело, что ли? " Он поднял звездолет вверх и полетел дальше. И внезапно увидел внизу огромный разбившийся космический корабль с разорванным во многих местах корпусом, искореженной обшивкой, разбросанными вокруг обломками и деталями двигателей... Взорвался отчего-то в воздухе? Врезался на полной скорости в поверхность планеты? Жора поежился. А где-то вдали, далеко-далеко отсюда, светится во Вселенной его Земля - добрая, теплая, ясная, совершенно безопасная и надежная, с которой случайно ушел он с ребятами в этот полет... Жора опять стал вглядываться в эту дымную планету. Хорошо бы сесть на нее, поговорить с кем-нибудь из жителей, выяснить, в чем дело: почему они воюют... Но куда сесть? И все-таки Жора не терял надежды, что найдет хоть маленький клочок территории, где тихо, спокойно и ничего не горит, не дымится, не стреляет, не напоминает о страшных авариях. Наконец Жора отыскал такой клочок - на противоположной стороне планеты. Там стояли густые зеленые леса, радовали глаз круглые н квадратные полянки н было совершенно безлюдно, тихо, спокойно. Жора повел звездолет на посадку, на одну из таких удобных полян. И когда до планеты оставалось с полкилометра, случилось что-то странное: маленький островок деревьев быстро отъехал в сторону и на его месте оказались какие-то черные, уставленные в небо трубы; из них вырвался огонь и облако дыма, штурвал в Жориных руках без всякого его вмешательства резко повернулся в сторону, и звездолет так дернулся и рванул вверх, что Жора оглох от взрыва и вылетел из кресла. Дверь рубки открылась и к штурвалу метнулся Колесников. Жора, не понимая, в чем дело, катался но полу рубки, а Колесников уже сидел в кресле, и обе руки его твердо лежали на штурвале. Жора встал, потирая ушибленную голову. - А ты молодцом, вовремя отклонился в сторону! - похвалил его Колесников. - Ничего я не отклонялся, штурвал сам сработал и даже меня сбросил с кресла, - признался Жора. - Как это он так? - Кибернетика, электроника! - Понятно... А что это за планета? - Это Планета Постоянных Войн, а ты хотел сесть на нее, довериться ей. Есть у тебя ум и соображение? Глава 22. ХОТЯ БЫ КРАЕШКОМ ГЛАЗА - А ты не кричи! - сказал Жора. - Кто ж думал, что есть такие ненормальные планеты?! - Тихо, - попросил Колесников и вместе с пилотским креслом повернулся к другим членам экипажа, сбежавшимся в рубку. - Лена, принеси, пожалуйста, мази, у него две шишки на голове вздуваются... - Не нужно мне никакой мази! - заупрямился Жора. - Ладно, оставайся с шишками, - проговорил Колесников и слегка смягчившимся тоном добавил: - Война ведь там, мы могли погибнуть. Не обижайся... - Я и не обижаюсь. - Жора шмыгнул носом, видно, раздумывая, что бы еще такое сказать, однако ничего не придумал и посмотрел на Леночку: - Можешь смазать мне голову мазью. Леночка вышла из рубки, и Колесников проговорил: - Боюсь, на звездолете осталась вмятина от того залпа, после посадки посмотрим... - Ты хочешь еще куда-нибудь сесть? - встревожился Алька. - После всего того, что было? - Никаких посадок! - выдохнул Жора. - На одной планете нас едва не съели дикари, возможно, людоеды, на второй мы ни за что обидели хороших людей, на третьей нас чуть не подстрелили, как воробьев... Чего ж нам еще ждать? За что терпим такие лишения? Ни на травке полежать, ни искупаться в море, ни позагорать на песочке... Мальчишки молчали, но Жора уже чувствовал, что вовремя заронил в них искру сомнения, и продолжал: - Нам нечего здесь больше делать, и я считаю, надо сейчас же возвращаться на Землю... - Это легче всего, - сказал Толя. - Нельзя пасовать перед неудачами, мы еще встретим столько прекрасных планет... - Аля, а как ты считаешь? - спросил Жора. - Я? Я... Ну как вам сказать... (У Толи тревожно забилось сердце: неужели Алька поддержит Жору? ) Вообще-то путешествовать интересно. - Но... - стал подсказывать и торопить его Жора, и это, видно, задело за живое Альку, и он сказал: - Но с возвращением не надо спешить! - Нет, надо! - Жору просто нельзя было узнать. - Какой толк, что мы блуждаем во Вселенной... - Мы не блуждаем! - поправил его Колесников. - Мы летим точно по выбранному курсу, по звездным картам... В это время в рубку заглянула Леночка, открыла коробочку, велела Жоре нагнуть голову и уверенно мазнула пальцем по двум, сильно обозначившимся шишкам. - Ой, уже не болит! - удивился Жора. - Просто волшебная мазь! - Уходите все отсюда, вы мне мешаете думать и прокладывать путь, - сказал Колесников. - Значит, ты против того, чтоб вернуться? - спросил Жора. - Против! Мы еще мало что видели... Мы все испытаем, проверим корабль в работе, выжмем из него неслыханные скорости... - Ура, Колесников! - закричал Толя. - Мы не из пугливых, не из тех, кто не доводит дело до конца! Мы ни за что не вернемся назад, пока не откроем новых планет... - Ты опять за свое? - поморщился Колесников. - Я больше не буду... - спохватился Толя. - Дело ведь не в словах, а в сути, а суть такова, что необходимо... - Говори попроще, - попросила Леночка. - Я тоже не спешила бы на Землю... - Как хотите, - сказал Жора, - только мне все это осточертело. - У тебя нет серьезной цели в полете, - ответил Толя. - Если б она была, ты не говорил бы такое... - Ребята, хватит, выйдите из рубки, - сказал Колесников. - Первая вахта моя, потом - Толина, затем - Лены... Думаю, ты не поставишь звездолет под удар в случае чего... - Никогда! - заверила его Леночка. Все, кроме Колесникова, вышли из рубки, разбрелись по своим отсекам. Больше не было сказано ни слова про Землю, но искра сомнения, оброненная Жорой, все-таки разгоралась. Толя ни о чем, кроме как о Земле, не мог уже думать. Он вспомнил отцовское лицо, голос мамы, смех Сережи Дубова, легкий, скользящий шум лифта в их доме, пыхтение дворников-роботов на бульваре Открытий, аромат роз в их дворе, гул и веселье Сапфирного. Он вспоминал позеленевшие от времени зубчатые башни над морем, ласточек, огромные просторы Земли, где давно уже нет таких вот, как здесь, дикости и войн, когда тебя могут укокошить крошечным кусочком металла, сбить в полете снарядом, прикончить каменным гонором... Отсек теснил Толю, жал со всех сторон, давил. Ему вдруг стало очень душно - прямо нечем дышать! - он выскочил в коридор и заглянул в салон. Заглянул и замер. У стенки, в кресле, сидел Алька и, откинувшись, пристально смотрел на картину, на ее подводный мерцающий зеленоватый сумрак с таинственными блестками проплывающих рыбок... Конечно же, это была картина его прославленного отца, и космонавты "Звездолета-100", надолго улетая, брали ее в память о Земле... Алька так вглядывался в картину, так был втянут в нее, что не заметил Толю. И Толя тихонько ушел в свой отсек, чтоб не мешать Альке думать и вспоминать. И еще сильней захотелось Толе хотя бы краешком глаза увидеть Землю, любой, даже самый неинтересный ее уголок. Это было так легко: нажми кнопку, и на огромном телеэкране в салоне появится она. Но Толя помнил распоряжение Колесникова: не нажимать кнопку. И все-таки он не смог вытерпеть и нажал кнопку в своем отсеке. И сразу на небольшом блестящем экране появился Сапфирный с разноцветными автолетами на улицах и даже... Толя даже мельком увидел свой дом из голубовато-синих пластиковых плит и услышал негромкий голос сестры, читавшей на телестудии стихи о Сапфирном. Толя подобрался весь. Притих. Сапфирный был так далеко от него и был почти рядом! Голос сестры негромко звучал в отсеке, заполнял его, и с ним не было так одиноко. Однако ее голос могли услышать и другие, например Колесников. Вдруг он захочет размять ноги и пройти по коридору мимо его двери? А Толя, как и все другие, знал, что не только в салоне, но и в отсеках нельзя включать экран. Он нажал кнопку, и экран погас. Толя вышел в коридор. У двери отсека No 3 он замедлил шаги и прислушался. За Леночкиной дверью негромко звучал тот же голос. Сердце у Толи часто-часто забилось. Теперь он боялся одного: как бы Колесников не услышал. Пусть хоть она спокойно послушает Землю, а уж он, Толя, постарается, чтоб Колесников ничего не узнал... И Толя вошел в рубку. Колесников сидел в пилотском кресле и задумчиво смотрел через иллюминатор в холодную синеву Вселенной с густой россыпью звезд, с косыми облаками космической пыли. - Скоро будет следующая планета? - спросил Толя. - Судя по картам, да. - Колесников встал с кресла, потопал своими кривоватыми, не привыкшими много ходить ногами об пол. - Пойду похожу немножко по кораблю... - Постой, мне надо с тобой поговорить... Колесников опять сел в кресло: - Ну чего тебе? - По-моему, теперь нужно высаживаться с величайшей осторожностью и, даже получив разрешение на посадку, надо несколько раз облететь планету, разглядывая ее... - Все ясно... Ну, я пройдусь. - Да куда ты рвешься, подожди! - снова начал Толя. - Скажи, пожалуйста... Глава 23. СИНИЕ РОЗЫ Алька проснулся от тишины и неподвижности. Он спрыгнул с койки и почти оглох от этой тишины. Даже в ушах зазвенело. И под ногами не вздрагивал привычно пол, и в стенки отсека уже не была влита мелкая дрожь от работы двигателей. Выходит, что они не летят, а опять куда-то сели. Алька вышел в коридор. В нем было очень тихо. От двери с номером 5 слышалось сильное, с присвистом, всхрапывание. Ну ясно, это Жора восстанавливает силы, отдыхает от своих неудач и споров с командиром. Алька подошел к рубке управления: дверь открыта, внутри - пусто. Он посмотрел в иллюминатор, и в глаза ему нестерпимо ударило ярко-зеленым. И чем-то красным. И желтым. И синим. Алька зажмурился. А когда открыл глаза, увидел Леночку. И снова зажмурился: она была не в своем служебном комбинезоне, а в ослепительно белом платье с короткими рукавами. Она стояла среди цветов с большим букетом в руках и кому-то улыбалась... Кому? Вокруг нее - ни души. А где же Колесников? Где Толя? Может, Леночка, заступив на вахту, без ведома экипажа сама посадила звездолет? В это трудно было поверить! Но, кажется, это было так. Колесников и его экипаж, ни о чем не подозревая, беспробудно спали, а она расхаживала себе с букетом в руках по неведомой планете... Внезапно Алька ощутил тонкий аромат этих цветов. Он дошел до него сквозь прочные, ничем не пробиваемые стенки космического корабля и заполнил собой всю эту строгую и деловую, пахнущую металлом и пластмассой рубку с точными приборами, стрелками и клавишами. Алька вышел из рубки, на цыпочках подошел к люку и стал бесшумно спускаться по трапу. Дверь, конечно же, как и в рубку, была настежь открыта, а по инструкции дверь люка по прибытии на другую планету требовалось тщательно закрывать. Алька высунулся из двери, и его сразу оглушил одуряюще свежий, терпкий аромат и еще резче полоснула но глазам пестрота цветов, росших вокруг звездолета. Они были в росе. Роса искрилась на листьях и лепестках, дрожала, пускала живые острые блики в глаза Альке и на гладкую обшивку корабля. Цветы были раза в два, в три крупней тех, что росли на Земле, а чуть поодаль виднелась целая роща цветов - высоченных, с Альку ростом, а то и выше. Возле них деловито и громко, как вертолеты, порхали бабочки и жужжали пчелы. Заметив Альку, Леночка заулыбалась и помахала ему букетом: - Иди сюда! Алька спрыгнул с трапика в это многоцветное море и по пояс в росистой траве двинулся к ней и так вымок, что брюки прилипли к ногам. - И я вымокла, не бойся! - сказала Леночка. К одной щеке ее пристал голубой лепесток. - А где Колесников? - спросил Алька. - Не знаю, наверно, у себя... - А где Толя? - Спит, видно... А почему тебя все это волнует? Ну конечно же, произошло все так, как подозревал Алька! - Значит, ты опустилась сюда без разрешения? - Да забудь ты про свои разрешения и приказы! Здесь так замечательно! Здесь даже растут - посмотри на мой букет! - здесь даже растут синие розы... А как они пахнут! Я ни разу не вдыхала такого запаха... - Ее лицо горело радостью и отвагой. - Здесь здорово! - сказал Алька, и сказал не потому, чтоб сделать приятное Леночке, а потому что здесь и вправду было здорово. Как во сне. Как в полной волшебств и превращений сказке. - Что это за планета? - Откуда мне знать? Пролетала мимо, заметила крошечную планетку: вся многоцветная, пестрая, с зеркалами озер, которые пускают огромные зайчики, один даже попал в звездолет и ослепил меня... Я снизилась, увидела столько цветов, ахнула и решила сделать посадку... Алька не спускал с нее глаз. - И ты сама включила тормозные двигатели? - А то кто же! Колесников? Я ведь назубок знаю назначение каждой кнопки и клавиши, и даже сложный механизм... Ну и посадила на планету корабль... - Вот и подпускай девчонок к штурвалу! - покачал головой Алька. - Ох и достанется тебе от Колесникова! Ты хоть обратила внимание на то, что сказало электронное устройство возле двери? - Я зорко следила за всеми приборами и автоматами... Выход был разрешен и даже желателен... - А где же ты взяла ключ? Ведь Колесников держит его у себя и никому не отдает. - Совершенно верно. Но ты заметил, что этот ключик висит на длинной цепочке, похож на серебряную рыбку и очень красив. Ну так вот, накануне вахты я попросила у Колесникова поносить эту рыбку на шее вместо кулона... - И он дал? - Еще как! Даже обрадовался, сказал, что эта рыбка красивее моего янтаря с ископаемой мушкой внутри... Я бы так хотела пожить здесь! И как можно дольше! "Ну и хитра! - весело подумал Алька. - А что дверь звездолета забыла закрыть, это можно простить ей". - А ты б не хотел пожить здесь? Алька пожал плечами. - А еще художник! - сказала Леночка. - Сколько здесь можно написать замечательных картин... Глаз от них не оторвешь! - Может быть... - замялся Алька. - Я буду писать... Я напишу... Но остаться здесь надолго? Ведь для жизни нужно и многое другое.. Что здесь еще есть? - Здесь есть цветы. Видишь, сколько цветов? Что тебе еще надо? Алька увидел большие ясные глаза, радостно глядящие на него, и пробормотал: - Ничего больше не надо... - Браво, Алик! - Леночка захлопала в ладоши. - Если Колесников устроит голосование, давайте проголосуем "за"? Идет? Алька хотел сказать, что все это надо обдумать. Планета, конечно, очень яркая, живописная, но имеется ли здесь какая-нибудь пища не только для бабочек и пчел, но и для человека? Растут ли здесь деревья, чтоб построить из них жилье? Есть ли вода, годная для питья? Пожить здесь недельку-другую неплохо, но чтоб поселяться надолго... Однако ничего этого Алька не сказал. - Идет, - проговорил он, увидев ее счастливое лицо. И тогда Леночка поспешно взяла его за руку: - Давай пройдемся, я тебе кое-что покажу... Смотри, сколько здесь бабочек! И какие они! Вот бы сюда Толиного отца! Написал бы новый труд о бабочках этой планеты... Леночка шла чуть впереди, Алька на полшага отставал. - Смотри, какое озеро! Какие на нем огромные кувшинки, и какого цвета - голубые и алые! На Земле таких нет. А какие у них листья... Не листья - плотики! Тебе они нравятся? - Нравятся. - Алька покорно шел за Леночкой. Ему все-таки было немножко не по себе, потому что он не знал, как поведет себя Колесников, когда проснется. Алька предчувствовал - нет, он был почти уверен в этом! - что их командир выйдет из себя из-за такого самоуправства. В этом неприятно было признаться даже себе, но Алька слегка побаивался Колесникова... - Давай покатаемся на листе кувшинки! - внезапно предложила Леночка. - Ты что, серьезно? Он же не выдержит нас. - Прекрасно выдержит, я уже каталась. Алька вытаращил на нее глаза. - Когда же ты опустилась на планету? - Часа четыре назад... Уже два раза купалась. И снова хочу. Здесь такая чистая, прозрачная и вкусная вода! - И ни один крокодил не съел тебя? - Представь себе - нет. Здесь подстерегает другая опасность: огромная бабочка может выпустить хоботок, обвить тебя и унести в небо... Алька засмеялся, подпрыгнул, потом перекувырнулся через голову и еще громче засмеялся. Потом сказал: - Ну давай купаться... Как давно мы не купались! Алька стал снимать рубаху. - Ну что ж ты не... - Я? - вдруг как-то оробело сказала Леночка. - Я... Да ведь Колесников выбросил на космодроме в Сапфирном мой купальник... - Нечего страшного, - проговорил Алька, - иди купайся первая, а я пойду вон за те цветы и подожду. И не торопись. Я хоть и нетерпеливый, а могу долго ждать. И если какая-нибудь бабочка захочет тебя унести в небо, кричи погромче, не дам тебя в обиду... Леночка убежала к озеру, и скоро до Алькиного слуха донесся звучный плеск воды. Вдруг Алька увидел Толю: он бегал по пояс в траве возле темно-синего звездолета, острым носом нацеленного в небо, и ловил бабочек. Трава блестела в лучах света и колыхалась, расступаясь перед ним. Сачка у Толи не было, он ловил бабочек руками и, поймав, относил в звездолет, и рыжий, веснушчатым нос его при этом горделиво смотрел вверх. Алька тут же решил помочь ему. Но... Но что если Леночку и впрямь унесет в небо гигантская бабочка? Да нет уж. Наверно, пошутила. Наверно, даже на неведомых планетах нет таких сильных, хищных бабочек. Алька стал подкрадываться к черной с голубоватыми волнистыми разводами бабочке. Сложив крылья, она присела на махровый белый цветок, развернула и опустила внутрь него тонкий хоботок. Алька схватил бабочку и, не чуя под собой ног, длинными прыжками бросился к Толе. И вытянул к нему руку: - Смотри, какую поймал... Нужна? Толя унес в отсек сразу две бабочки свою и его, - вернулся и сказал: - Чудо, а не планета! - А что скажет Колесников? - спросил Алька. - Леночка тоже в полном восторге от планеты. Это она посадила на нее звездолет... Знаешь, что она хочет? Она хочет надолго здесь остаться! И меня уже уговаривала... А как ты относишься к этому? Толя нервно потер лоб и вздохнул: - Прекрасная идея... Здесь так хорошо... Здесь столько цветов и бабочек! От благоухания у меня даже с непривычки голова болит... - Значит, остаемся здесь? - неуверенно спросил Алька. - Ведь если мы втроем примем решение остаться здесь и проголосуем "за", Колесников вынужден будет подчиниться; пусть даже он перетянет на свою сторону Жору, нас все равно большинство! - Это верно, - уже серьезно сказал Толя. - Здесь хорошо пожить день, два, десять... Боюсь, что потом здесь покажется однообразно. Ведь мы полетели в глубины Вселенной ради того, чтоб постичь... - Знаю ради чего, не говори! - прервал его Алька. - Идем лучше к озеру, может, Леночка уже кончила купаться... - И Алька громко крикнул. Она откликнулась, позвала их. Ребята стащили с себя комбинезоны и осторожно, как зимой на непрочную льдинку, ступили на маленький круглый зеленый плотик - лист кувшинки; Толя не без труда перепилил складным ножом толстый, уходящий ко дну стебель листа, и они отплыли от берега. Толя с Алькой - худенькие, загорелые, в одних трусиках - лежали на гладком блестящем листе и гребли руками, а Леночка стояла посередке и громко смеялась. Внезапно на берегу появилась маленькая фигурка Колесникова. Даже издали было видно, что лицо у него сонное, недовольное. Он подошел к воде, протер глаза и зевнул. - Кто посадил сюда звездолет? - Я. А что, тебе здесь не нравится? - спросила Леночка. - раздевайся и плыви к нам! - А что я тебе говорил? - сказал Колесников. - Или все вылетело из головы? Никто не имеет права по своей воле садиться на незнакомые планеты! - А ты? - нашлась Леночка. - Что - что я? - недовольно шевельнул бровями Колесников. - Ты имеешь право садиться, ни с кем не посоветовавшись? - Ну как тебе сказать, я... - замешкался Колесников, и Леночка не стала ожидать, пока он выпутается из трудного положения. - Так вот я и взяла пример с тебя! - засмеялась она. - Разве плохая планета? - А чем она хороша? - хмуро спросил Колесников: видно был очень недоволен собой. - Немедленно плывите к берегу! Мы сейчас же улетаем отсюда! -- Мы никуда не полетим! - спокойно сказал Толя, уже не глядя на него, а продолжая лежать на гладком упругом листе и загребая прохладную воду руками. Так они плавали, наверно, целый час, любуясь голубизной неба, блеском двух светил - ярких маленьких местных солнц, давших этой планете тепло и жизнь, отражением в воде громадных раскрывшихся кувшинок... Колесников что-то кричал с берега, приказывал, размахивал руками, но ребята далеко отплыли от него и ничего не могли расслышать. Да и не хотели. Потом Толя принялся грести руками к берегу, сказав со вздохом: - Как бы он голосовые связки не повредил... Скоро ребята стали разбирать его слова, фразы, а потом их громадный лист уткнулся в берег. - Нечего здесь терять время! - разорялся Колесников. - Мы не для этого полетели в мировое пространство! Правда, Толя? Он искал у него поддержки, и Толя ответил: - Правда... Но цивилизация цветов - разве это плохо?.. Мы решили отдохнуть и пожить здесь... Раздевайся, Колесников, искупайся с нами и позагорай! - Я ненавижу купания и загорания во время полетов! - закричал Колесников. - Здесь вам не Земля! Мы - люди дела... К кораблю! - Он махнул им рукой и двинулся к звездолету своим медленным неуклюжим шагом, уверенный, что и они следуют за ним. Но когда шагов через двадцать Колесников обернулся, он увидел, что они и не думают следовать за ним. Они плавали и ныряли возле своего зеленого плотика, брызгались, и Леночка с радостным испугом визжала. И тогда Колесников просто вышел из себя: - Я вам приказываю! Чтоб через пять минут все были в своих отсеках! Глава 24. НЕПОСЛУШАНИЕ Внезапно Толя понял, почувствовал: вот когда он должен сказать Колесникову все, что он думает о нем. И Толя сказал: - А ты, пожалуйста, не приказывай и не кричи! Колесников недоуменно посмотрел на него. - Если хочешь, мы проголосуем, кто за то, чтобы улететь, - продолжал Толя. - Хочешь или нет? Колесников перевел глаза на другие лица и все понял. - Не хочу, - сказал он уже совсем другим тоном. - Но вы это всерьез? Здесь оставаться? - Он огляделся по сторонам, и, судя по его глазам, все ему здесь было неинтересно и чуждо: и эти склонившиеся над водой цветы, и раскрывшиеся под жаркими лучами громадные голубые и алые кувшинки, и эта пускавшая яркие блики зеркальная гладь озера... Все это, судя по его глазам, не заслуживало внимания. - Придется тебе, Колесников, подчиниться, - храбро сказал Алька. - Сколько можно гнать и гнать вперед?.. Мы устали! Мы-то ведь не моторы, не двигатели какие-то... Мы-то ведь живые! Пора остановиться и подышать чистым воздухом... Я буду здесь рисовать, Толя - ловить бабочек, Лена - собирать цветы... Наверно, и Жора, когда проснется, будет без ума от этой планеты. Здесь можно поваляться на траве, посмотреть в звездное небо и подумать... Здесь так хорошо думается и дышится. И ты постарайся, Колесников... И тогда Колесников схватился руками за голову и прямо-таки застонал: - Как здесь можно жить? Ведь ни души вокруг! И ни одного дома! Ни одной автострады! Ни одной разумной машины... Я не могу... Я не вынесу всего этого... Ребята... - И он из твердого, уверенного в себе Колесникова превратился в маленького несчастного мальчика. - Привыкнешь, - сказал Толя. - Алька прав. Колесников потупился. - Хорошо, и я поживу здесь... - едва слышно произнес он. - Попробую... Ведь это ненадолго? - Там увидим. - Алька опять прыгнул на сверкающий лист кувшинки; лист сильно закачался, и они поплыли от берега. Колесников отвернулся от них и медленно побрел по ярким, благоухающим цветам и травам к звездолету. Прошло три дня, и Колесников, тихий и задумчивый, почти не выходил из корабля; он молча ел с ребятами в салоне, почти не разговаривал, умывался в душевом отсеке, хотя остальные мылись и плескались в озере. Что касается Жоры, так он сразу же примкнул к ребятам, и теперь его хохот перекрывал смех других. Ребята гонялись друг за другом по берегу, кувыркались через голову, ныряли в воде и, конечно же, ловили для Толиного отца бабочек. Выяснилось, что год назад Леночка две недели занималась в кружке любителей чешуекрылых во Дворце юных в Сапфирном; этого срока было маловато, чтоб собрать приличную коллекцию, но вполне хватило, чтоб узнать, как их лучше ловить, умерщвлять и хранить; их, оказалось, нужно аккуратно укладывать в бумажные пакетики. И еще, оказалось, нужно обязательно записывать, где, когда и при каких обстоятельствах была поймана каждая бабочка. Так что охота на них пошла у ребят веселей. Между прочим, Леночка оказалась и самой быстроногой и, наверно, поймала этих бабочек столько, сколько остальные мальчишки, вместе взятые... Пока ребята веселились, Колесников расхаживал по тесной рубке управления, напряженно о чем-то думал, трогал ручки и рычажки, сигнальные лампочки и циферблаты или рассматривал звездную карту. Или подолгу пропадал в отсеке двигателей... - Похудел он, - сказал однажды Толя, - и на нас по-прежнему не смотрит... Как бы он не... - Толя осекся. - Что "не"? - спросил Алька. - Как бы он не заболел, - ответил Толя. - Я читал, что это бывает в космических путешествиях... Он даже среди нас одинок... Он знает, понимает и любит совсем иное, чем мы с вами, и не так, как мы... - Что ты предлагаешь? - спросила Леночка. - Надо лететь, ребята, - сказал Алька. - Он так осунулся, здесь ему все не мило... Пожалеем его, а? Ведь он... Он, по-моему, не совсем такой, каким хочет казаться, и бывает добрым и мягким... - И я так думаю иногда, - сказал Толя. - Засело в нем что-то с самого раннего детства и мешает быть другим... Пожалеем его! Летим! Впереди нас ждут никем не виданные... - Затихни, - попросил Жора. - Сколько можно? - А я останусь здесь! - вдруг сказала Леночка. - Улетайте без меня... Мне не надо ничего другого... - Ты что, серьезно? - Толя почесал свой рябенький от веснушек нос. - Как ты будешь одна здесь жить? Не страшно будет? Не скучно? И чем ты будешь питаться, когда съешь свою норму тюбиков? Леночка опустила голову, потом вдруг отскочила в сторону, зажала в кулаке висевшую на шее сверкающую рыбку - ключ от звездолета, и крикнула: - Не дам вам его, и не улетите! - и побежала вдоль озера. - И не будет мне скучно! - Это правда? - спросил Алька. - Что ей не будет с нами скучно? - блеснул глазами Жора. - Истинная правда... - Да нет, все тебе шутить! - отмахнулся от него Алька. - Что не улетим без ключа? - Как же улететь, не заперев дверь? - сказал Толя. - В полете должна быть полная герметизация. И потом, этот ключ автоматически выключает электронную машину, разрешающую пли запрещающую выход из звездолета... Да и как же улететь без Леночки? Вы не огорчайтесь, Леночка скоро вернется. Она ведь не дурочка и все понимает... - Еще как! - подтвердил Жора. - Высший класс! Леночка вернулась к ужину с огромной охапкой цветов в руках. Молча влезла в звездолет и разделила охапку на несколько букетов. Первый букет она поставила в салоне, второй - в рубке, потом в отсеки ребят и только в отсек No 1, где жил Колесников, не решилась поставить. - Можно и тебе? - спросила она, сунув голову в отсек двигателей, где сидел Колесников с каким-то черным измерительным прибором в руках. Он кивнул своим резким, похудевшим лицом и не сказал ни слова. Леночка поставила в узенькую вазочку в его отсеке три синих розы, вышла в салон и сказала: - Ну что ж, летите. Сняла с шеи и отдала им ключ с цепочкой. - Это верно? Она так сказала? - Колесников вылез из отсека двигателей, обвел глазами экипаж и так посмотрел на них, точно не верил, сомневался в правде ее слов. Толя ничего не ответил ему, спустился с ключом вниз, закрыл дверь и вернулся в салон: - Давай старт. И тогда Колесников окончательно поверил. Лицо его оживилось, глаза заиграли, рот восторженно открылся, и он закричал: - Спасибо! Ур-ра! - и кинулся в рубку. Через несколько секунд звездолет с грохотом и свистом взмыл в небо. Колесников прочно, как привинченный, сидел в кресле, сжав обеими руками маленький белый штурвал. Так сжимал, точно был намерен никогда уже не выпускать его. Глаза его смотрели пристально и зорко. - Колесников! - позвал Толя, но тот с таким вниманием смотрел вперед и прислушивался к реву двигателей, что не услышал его. Толя пошел в свой отсек. Отсек почти весь был завален белыми пакетиками с бабочками. Глянув на них, Толя уже не чувствовал себя таким виноватым и легкомысленным перед отцом. Дома у них были тысячи разных бабочек, но здесь были такие, каких он никогда еще не видел. Возможно, отец не знает об их существовании. Вот будет радость! Толе захотелось проверить, какие бабочки есть, а каких нет в справочниках. Он пошел в библиотечный отсек и стал перебирать глазами корешки книг. Нужного справочника не было, однако неожиданно Толины глаза наткнулись на толстую книжищу с его фамилией на серебристом корешке. Толя вытащил ее. Автором книги был отец, и называлась она "Мир бабочек". Странно, что она была в библиотеке космического корабля! Толя не раз видел эту книгу дома и даже, случалось, рассеянно листал, разглядывая рисунки диковинных бабочек Земли и других планет. Разглядывал, но не читал: были у Толи книги поважней этой. Сейчас это была единственная в звездолете книга о бабочках. Толя вернулся в свой отсек, раскрыл ее и стал разглядывать картинки. Сколько здесь было бабочек! Каких только расцветок здесь не было! Черно-бархатистое сияние крыльев чередовалось со снежно-белым, лимонно-золотым, изумрудно-синим, оранжево-красным... Прочитав в книге фразу, что существуют бабочки, запросто перелетающие через океан, Толя заинтересовался и стал читать дальше. Он читал и не мог оторваться от тонких белых страниц. Книга втягивала его в себя, как некогда картины Алькиного отца втягивали в свои глубины. Толя читал и не верил: оказывается, отец открыл пятнадцать новых видов бабочек на Земле; он специально ездил за одной из них к Кордильерам и поймал ее там на краю пропасти, и пока что во всей Вселенной известен только один-единственный экземпляр этой бабочки. Расцветка ее крыльев так ошеломляюще красива и необычна, что один из крупнейших гобеленных мастеров Земли создал по ее мотивам шесть великолепнейших огромных гобеленов и подарил каждому материку по одному, и они висят, радуя глаз, в Дворцах искусств... А одна из бабочек отцовской коллекции натолкнула самого знаменитого композитора Земли на создание Симфонии Алых Проблесков, одной из лучших симфоний последнего десятилетия... Толя читал. Он то глотал текст целыми страницами, то замедлял чтение, отвлекался и думал. Поиски и добыча каждой новой бабочки были для отца величайшим событием. Как-то раз Толя ехал с ним на автолете на просмотр нового фильма о самой далекой планете, куда сумели добраться земляне. Выехали поздновато и опаздывали. Внезапно отец заметил из окна какую-то бабочку, порхавшую над клумбами проспекта, и, забыв обо всем на свете, вскочил с места и ринулся к кабине водителя (разумеется, Толя - за ним), упросил его немедленно остановить автолет. Они выскочили из него и со всех ног бросились к клумбам. Отец на ходу налаживал складной сачок. С первого взмаха он поймал бабочку, извлек из легкой прозрачной ткани мешочка, пристально рассмотрел через свои сильные квадратные очки, вздохнул, сказав: "Обыкновенная лимонница! " - и отпустил. Они опоздали на двадцать минут на демонстрацию фильма из-за этой