Владимир Иванович Немцов. Золотое дно --------------------------------------------------------------- OCR: Андрей из Архангельска --------------------------------------------------------------- ПОВЕСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЯЩЕНИЯ РСФСР МОСКВА 1952 ВСТУПЛЕНИЕ Если у вас есть время, дорогие читатели, и желание услышать о необыкновенном, возьмем лодку и поплывем вдоль берегов Апшеронского полуострова. Выберем тихий предутренний час, когда в Бакинской бухте замирают на рейде суда и одинокие яхты с повисшими парусами ожидают восхода солнца. Приглушим мотор - пусть лодка слегка покачивается на волнах. Посмотрите на город. Он выглядит необыкновенным, праздничным в этом море огней. Огни цепочкой поднимаются в горы, тянутся по берегу, скрываются за горизонтом. Это нефтяные промыслы вплотную, подступили к городу, и он кажется таким огромным! Можно слушать шорох волны за кормой, смотреть на огни и, если хотите... мечтать. Но не за этим мы сели в лодку. Пусть удаляются фонари Бакинской бухты. Мы направляемся в открытое море. Уже исчезли светящиеся шары Приморского бульвара, слились в одно сплошное сияние городские огни. Сквозь теплый туман, повисший над водой, видна только длинная полоса бледного света, словно Млечный путь спустился на землю. Тишина стоит над морем. Лишь изредка слышатся гудки танкеров да отдаленный грохот лебедки на погрузке судов. Впереди показались огоньки. Вы думаете, мы приближаемся к берегу? Нет. Эти неподвижные огоньки - в открытом море. Лодка наша направляется к ним. Внизу, под нами, в морских глубинах скрыты несметные богатства: в недрах морского дна таится "черное золото". Нефтеносные пласты, скрытые глубоко под землей, кольцами опоясывают горные хребты. Мы сейчас плывем около отрогов Кавказских гор. Вокруг них выросли нефтяные промыслы: и здесь, на Апшероне, и на севере - в Грозном, Майкопе. Дальше они огибают хребет с запада и идут в Закавказье. Такие же кольца нефтеносных пластов охватывают Урал, Карпаты, Аллеганские и Скалистые горы. Все основные месторождения нефти находятся у подножий гор. Найдена нефть и в море, под нами, около приподнятости дна, являющейся продолжением Кавказского хребта. Эти подводные горы идут к самому Красноводску. Может быть, в районах больших глубин Каспийского моря, по обеим сторонам этих подводных гор, лежат нефтеносные пласты? Ведь на другом берегу Каспия тоже находят нефть. Пока это еще не разрешенная загадка, хотя геологи предполагают, что здесь спрятаны неисчислимые запасы "черного золота" - такие, что с ними не смогут сравниться все вместе взятые нефтяные месторождения мира. Как спуститься на сотни метров под воду и пробурить там скважину глубиною в тысячи метров? Слышите?.. Словно перекликаясь с рокотом мотора нашей лодки, откуда-то из темноты доносится равномерное гуденье. Как отпечатанная на копировальной синьке, освещенная снизу фонарем, выросла перед нами стальная решетчатая конструкция. Это буровая вышка. Лодка замедляет ход, покачиваясь на волнах, и нам кажется, что раскачивается вышка, шагая нам навстречу. Вот она, цель нашего путешествия! Смотрите - вышка стоит вдали от берегов. Тонкие трубчатые ножки торчат из-под воды. На них - дощатый квадратный настил. Волны свободно бродят под ним. Морская буровая работает день и ночь. Крутится ротор бурильного станка, его тяжелый блестящий диск. Сверху, с вышки, опускаются трубы; они все глубже и глубже уходят в морское дно. Вгрызается в подводный грунт вращающееся долото... День за днем, месяц за месяцем проходит оно песчаные, глинистые, известняковые слои... Каспий редко бывает спокойным даже летом. Пенистые волны мечутся под дощатым настилом островка буровой, точно хотят приподнять его, оторвать от тонких, вздрагивающих ножек и унести в открытое море. Но крепко стоит стальной островок под ударами волн, не могут они разметать это хрупкое с виду создание человека. Сильны и бесстрашны люди, стоящие здесь на вахте. Посмотрите по сторонам. Видите - то там, то здесь мерцают огоньки? Это вышки, уходящие в море. Они спустились с холмов Апшерона. Им тесно на земле. Пока еще они робко жмутся к берегу, но смелая мысль советского человека, его упорство и неукротимое стремление вперед заставляют их идти все дальше и дальше в открытое море. Сейчас есть уже вышки, построенные в нескольких километрах от берега, на глубине десяти-двенадцати метров. У берегов раскинулись целые морские промыслы; они давно уже дают нефть... Из сотен скважин нефтяники Азербайджана достают жидкое золото земли. Горят над морем огни стальных островов, как бы перекликаясь с огнями наземных вышек. В ночной тишине глухо гудит мотор. Темная фигура поднимается вверх, на стальной переплет буровой вышки - точно на мачту корабля взбирается матрос, чтобы во мгле распознать далекие мерцающие огоньки. И кажется оттуда, что огни уходят в просторы Каспийского моря, далеко-далеко, на другой берег, вдоль подводных отрогов Кавказского хребта. И в этом фарватере, освещенном огнями морских буровых, плывет теплоход из Красноводска... Да, это мечта... Будут ли строить вдали от берега стометровые башни подводных оснований? Этими ли путями пойдут советские инженеры для решения поставленной перед ними задачи - достать нефть из далеких глубин Каспийского моря... Пройдет всего лишь несколько лет - и мы об этом узнаем. Может быть, уже сейчас, когда мы с вами смотрим на удаляющиеся огни морских буровых и слышим кипение воды за кормой, где-нибудь в Баку, Москве, Ленинграде, Калуге, в рабочем поселке или колхозном села медленно идет по уснувшим улицам пока еще никому не известный автор нового проекта покорения морских глубин. Вот он остановился, слегка подпрыгнул, сорвал пыльный листок с тополя и пошел дальше... Может быть, через несколько лет о нем будут писать на первых страницах газет и журналов. Глава первая БЕЛЫЙ ШАР - Итак, студент Геологоразведочного института Николай Тимофеевич Синицкий направляется в Баку, - послышался тонкий металлический голос на фоне ровного гула моторов сорокаместного самолета. Пассажиры, откинувшиеся в покойных креслах, удивленно приподняли головы, ища глазами репродуктор. Смуглая черноволосая девушка, сидевшая с журналом у окна, вздрогнула: ей показалось, что голос раздался возле нее, откуда-то из спинки кресла. Она вопросительно посмотрела на соседа. Рядом сидел юноша лет девятнадцати. Он смущенно сжимал в руках маленькую коробочку из темной пластмассы. - Простите, - проговорил юноша. - Я случайно включил эту игрушку вроде магнитофона. Мне очень неудобно, что он за меня представился... - Оригинальный способ знакомства! - рассмеялась девушка, весело смотря на своего все более красневшего соседа. - И часто вы его применяете? - Ну что вы! - пробормотал он. - Аппарат я не для того сделал. - Надеюсь, - продолжала насмешливо соседка. - Так зачем же он вам нужен? Ее забавляла растерянность юного пассажира. - Я его первый раз испытываю, - доверчиво сказал Синицкий. - Пока он за меня все записывает. - И, между прочим, выбалтывает секреты, - усмехнулась девушка, вешая на крючок свою белую соломенную шляпу. - Плохая услуга! Студент опустил глаза и недовольно взглянул на свой карманный магнитофон. Этот забавный аппарат напоминал большой портсигар, только с дырочками. На выпуклой зеркальной кнопке отражалось уменьшенное во много раз лицо смущенного конструктора. Оно ему никогда не нравилось: голубке глаза, светлые ресницы и брови. Мягкие, как пух, рыжеватые волосы спадали на лоб... Сейчас Синицкий смотрел на свое изображение с ненавистью. Наверное, и в сорок лет он будет выглядеть немногим старше! Эта девушка смеялась над ним, как над мальчишкой, а ведь ему все-таки двадцатый год... Честное слово, обидно!.. Не поднимая головы, он взглянул на соседку. Она словно позабыла о студенте и что-то искала в журнале. Под ее проворными пальцами мелькали красочные, разноцветные рисунки: проносились ракетные пассажирские самолеты, оставляя за собой оранжевый след, навсегда застывший на глянцевитой бумаге; бежали голубые обтекаемые тепловозы, приземистые автомашины, скользили по воде гигантские глиссеры; тянулась через всю страницу автоматическая линия станков, управляемая одним человеком; блестели бронзовые провода высоковольтных магистралей постоянного тока, тянувшихся с гор Алтая; опускалась батисфера на морское дно... Синицкий с любопытством засматривал в журнал, следя за торопливыми пальцами соседки. Девушка нашла наконец нужную страницу: зеленоватая вода, каменистое морское дно, на нем стоит решетчатая башня. Художник изобразил вокруг башни красноперых рыб. На поверхности воды - островок с вышкой. Островок укреплен на подводной башне. Внизу подпись: "Новое глубоководное основание буровой вышки конструкции инженера Гасанова". - Значит, вы студент-геолог, если верить вашей говорящей коробочке? - неожиданно обратилась к Синицкому девушка. - Болтунья сообщила окружающим... - насмешливая соседка оглянулась по сторонам, - что вы летите в Баку... Синицкий со злостью сунул магнитофон в карман. Девушка улыбнулась. - Смотрите, это должно вас интересовать, - уже серьезно проговорила она и указала на рисунок подводной башни. Синицкий взглянул на крупный заголовок статьи, напечатанной рядом с красочной картинкой: "Подводное основание на глубине пятидесяти метров". - У нас в институте по этому случаю сегодня должен быть большой праздник, - сказала девушка, и студент почувствовал в ее словах легкий акцент уроженки Баку. - У вас в институте? - переспросил он и подумал: "Может быть, она из того института, куда я командирован?.." - Вы там работаете? - Поймали на слове! Придется сознаться. - Вопрос можно? - смущенно сказал Синицкий и вновь разозлился на себя: "Ну кто так разговаривает с девушкой? Будто я не студент второго курса, а младший школьник!.." - Гасанова вы знаете? - небрежно вымолвил он, постукивая пальцами по коробочке магнитофона. - Немного. - Девушка насторожилась, затем с улыбкой добавила: - Этот человек с головой потонул в нефти. - Наш директор тоже советовал "заболеть этим делом". Ну, а я, можно сказать, впервые встречусь с нефтью только в Баку. - А до этого встречались всюду, - снисходительно заметила девушка. - Смотрите! - указала она в окно, где виднелись блестящее крыло самолета и радужные круги от винтов. - Она в моторах нашего самолета. Взгляните вниз... Да нет, не сюда! Видите автомагистраль? Идут машины. Вон там, вдали, ползут, как жуки, комбайны. Всюду в моторах течет эта кровь. Впрочем, о чем говорить... Жизнь не может продолжаться без нее! Девушка неожиданно замолчала, словно не понимая, зачем ей вдруг понадобилось убеждать студента в особом значении нефти для нашего хозяйства. Она затянула на шее белый шарф и отвернулась к окну. Синицкий не сумел определить, какой же она ему показалась. Строгие восточные черты лица, черные глаза - такие черные, что не разберешь, есть ли в них зрачок... Красиво это или не очень - Синицкий не смог бы сказать. Правда, он об этом и не думал, увлеченный живой, горячей речью своей собеседницы. Заметив, что девушка на него не смотрит, Синицкий вытащил из кармана гребенку и украдкой провел по своим взъерошенным волосам. Спутница молчала. Студент покосился на свой тщательно завязанный галстук, скользнул взглядом по складке хорошо выглаженных брюк и выжидательно повернулся к девушке. - Почему вам не выбрать своей специальностью нефтеразведку? - неожиданно спросила она. Вопрос застал студента врасплох. Он об этом никогда не думал. Новая схема усилителя в аппаратах ультразвуковой разведки, которую предложил Синицкий, работая в лаборатории своего института, может быть применена не только для поисков нефти. Из-за этой схемы Синицкого и командировали в Баку, но все же он не может отдать предпочтения нефтеразведке... Еще бы! Так много на свете интересного! Например, способы самолетной разведки железных руд. Он изучал литературу по этому вопросу, даже проектировал свой, совсем особый прибор. Но... прошло два месяца, и беспокойный студент уже начал возиться с карманным рентгеноаппаратом для определения алмазов в породе. А еще через некоторое время непоследовательный в своих увлечениях изобретатель позабыл о разведке и рентгеновских лучах и стад конструировать радиостанцию в футляре от фотоаппарата. Он все еще не знает, что для него основное. Может быть, придется совсем изменить специальность... Кстати говоря, нефтью он вовсе не хотел заниматься. Он только испытает свою схему в новых аппаратах нефтеразведки, а там видно будет... - Простите, пожалуйста... - Синицкий был смущен затянувшимся молчанием. - Вы меня спросили о нефтеразведке. Скажу откровенно: по-моему, искать нефть не так уж сложно и не очень интересно... Потом я думаю, - он развел руками и кисло улыбнулся, - в век атомной энергии... - Без нефти все-таки нельзя обойтись! - с досадой перебила его девушка. - Неужели вы этого не понимаете? - Она заволновалась и стала говорить с заметным акцентом: - Заокеанские дельцы об этом прекрасно знают. Они кричат об атомном веке, а сами захватывают все новые и новые нефтяные районы. Из нефти, "между прочим", - девушка иронически взглянула на Синицкого, - добывается тротил - сильнейшее взрывчатое вещество. Надеюсь, это вам известно? - усмехнулась она. - А какая атомная техника заменит синтетический каучук, смазочные масла... все то, что производится из нефти? Даже молодые геологи, вроде вас, об этом должны знать! Девушка резким движением откинула непокорные волосы. Затем немного помолчала, словно собираясь с мыслями. Синицкий беспокойно вертел в руках коробочку магнитофона. Ему было не по себе. - Мы ни у кого не отнимаем нефть, - продолжала, видно чем-то рассерженная соседка, - своей достаточно. Но ведь ее нужно отнять у природы! Нам в ближайшие годы, как говорит товарищ Сталин, надо добывать шестьдесят миллионов тонн. Нефтяники, ясно, выполнят это указание, хотя добывать нефть не так-то легко, как вам кажется. Особенно, если это богатство запрятано в недрах морского дна... В борьбе за нефть нужно настоящее мужество, смелость, влюбленность в свое дело!.. "Скажу откровенно"... - повторяя эти слова, сказанные Синицким, девушка лукаво взглянула на него, - мне думается, когда вы начнете работать, то сами сможете не на шутку увлечься обыкновенной черной нефтью, которая так неприятно пахнет и даже пачкает нарядные костюмы. Синицкий поежился, делая вид, что последнее замечание его нисколько не касается, и сказал: - Вряд ли кто останется равнодушным после вашей лекции. Такой я никогда не слышал у себя в институте. "На самом деле, - подумал студент, - я почти ничего не знаю о нефти. Помню, что читал о воинах Александра Македонского, которые мазали свое тело "черным жиром". Звали этот жир по-разному: "черное масло", "каменное масло", "земляная смола". Его также называли и "нефть" - от персидского слова "просачиваться"... Видимо, когда-то человек увидел эту жидкость просачивающейся из-под земли, - вспоминал Синицкий, опасаясь, что сердитая девушка тут же устроит ему экзамен. - Сколько веков прошло, а до сих пор никто не знает точно, что же представляет собой нефть!" Неразрешенная загадка... И, конечно, не ему, Синицкому, решать ее. Большие ученые каждый по-своему объясняют происхождение нефти: по мнению одних, она произошла из остатков вымерших доисторических животных, по мнению других - из растений, а третьи ученые утверждают, что из того и другого вместе... Синицкий, конечно, изучал все эти теории. По его мнению, люди скоро раскроют тайну нефти, они будут абсолютно точно знать все о ее происхождении. И решат эту задачу, конечно, наши, советские ученые школы академика Губкина. Оказывается, студент кое-что помнил, и если бы соседка начала его экзаменовать, он бы ответил по меньшей мере на четверку. Успокоившись, Синицкий поднял голову и встретился взглядом с человеком в квадратных очках, сидевшим на противоположной стороне кабины. Пассажир задумчиво теребил клочковатую бородку и внимательно рассматривал картинку в журнале, лежащем у него на коленях. Журнал был раскрыт на странице, где в зеленоватой воде темнела решетчатая башня. Видимо, не только одну девушку интересовала статья о достижениях инженера Гасанова! Человек, за которым сейчас наблюдал Синицкий, и другой пассажир, его сосед, были одеты как заправские охотники, собравшиеся в далекую поездку. Над окном висели два охотничьих ружья в потрепанных брезентовых чехлах. Еще выше, на полке, лежал чемодан, перевязанный веревкой. Студенту почему-то стало стыдно. Вот ведь обыкновенные люди, может быть два бухгалтера или врача, во всяком случае - не геологи, но интересуются морской нефтеразведкой. А он, будущий специалист - разведчик недр, вдруг обнаруживает перед девушкой кокетливое равнодушие к этому большому делу. - Скажите, пожалуйста, - робко обратился он к девушке: - где в Баку находится Институт нефти? - Так вы, значит, к нам направляетесь? - Вот это здорово! - обрадовался Синицкий. - У вас директором Агаев? Девушка замялась и недовольно проговорила: - О делах потом... Покажите ваш магнитофон, я немного разбираюсь в этой технике. Синицкий обрадовался. Ему хотелось сделать что-нибудь приятное для соседки, и он с увлечением начал демонстрировать свою конструкцию: вертел ручки, щелкал переключателями, открывал крышку, где были уложены тонкие коричневые листки, показывал, как электромагнитный рекордер чертит на этих листках невидимые строчки. Он даже открыл отделение усилителя, где торчали лампы величиной с горошину, и показал миниатюрные батарейки и репродуктор. - Но это еще не все, - восторженно заявил Синицкий. - Каких только игрушек мне не приходилось делать! Один раз я сконструировал рентгеноаппарат из простой электрической лампочки. Правда, его лучи были слабенькими, и для того, чтобы получить снимок руки на пластинке, я держал ее под аппаратом сорок минут. Так вот и сидел не шелохнувшись, пока рука не затекла... - Изобретатель рассмеялся. - А то еще строил походный спектроскоп для анализа минералов... Ничего не получилось!.. Синицкий рассказывал буквально с упоением. Он видел, что девушка слушает его с искренним интересом, и это льстило ему. Самолет летел над полями. Внизу проплывали, словно куски зеленоватого стекла, озера, болота, маленькие речки... Медленно уходили вдаль прямые линии железных дорог и широких автострад, как будто вычерченные на желтой бумаге. Наконец Синицкий закончил свой рассказ и робко, почему-то краснея, произнес: - Простите... За меня представился магнитофон, а я так и не спросил ваше имя и отчество... - Можно без отчества. Все равно забудете! Меня зовут Саида. Запишите на вашем магнитофоне. Между креслами проходила девушка в темном кителе с блестящими пуговицами. В руках она держала поднос с бокалами и бутылками. Небрежно, как будто бы ему каждый день приходилось выполнять роль предупредительного спутника, Синицкий спросил воды и тут же налил пенящийся бокал Саиде. Она старалась не смотреть на студента, чтобы не рассмеяться. Уж очень трогательной ей показалась эта робкая внимательность! Юноша пил медленными глотками, украдкой посматривая на Саиду. ...Самолет приближался к морю. Уже показалась исчерченная голубыми линиями бесчисленных рек желтая земля: это дельта Волги в зарослях камыша. Сверкнуло море. А вскоре выплыли, будто из морской глубины, туманные горы. Через полчаса самолет подлетал к Баку... Вот уже близок берег. Самолет шел на посадку. На минуту у Синицкого заложило уши, он не слышал вопроса, с которым к нему обратилась Саида. Виновато взглянув на нее, он показал, что ничего не слышит. Так всегда бывает при резкой смене давления воздуха, когда самолет снижается. Синицкий проглотил слюну, что-то щелкнуло в ушах, словно мгновенно вылетели из них ватные тампоны, и снова стал слышен рокот мотора и говор пассажиров. Студент поднес к глазам бинокль и стал смотреть в окно. Море блестело, как мятая серебряная бумага от шоколада. Вдруг из-под воды вырвался гладкий белый шар, похожий на гигантскую плавучую мину. Он сверкнул на солнце полированными боками и, взметнув в воздух тысячи брызг, закачался на волнах. Синицкий застыл у окна. Надо показать необыкновенный шар Саиде!.. Поздно! Металлическое крыло самолета, как занавесом, закрыло шар. Быстро повернувшись, студент бросился к противоположному окну. Перед окном стоял охотник. Он тоже смотрел в бинокль на море. Губы его были сжаты в презрительную улыбку. Впрочем, может быть, это только так показалось Синицкому. Охотник опустил бинокль, равнодушно взглянул на юного пассажира и направился к своему креслу. Глава вторая НОВЫЕ ВСТРЕЧИ В это необыкновенно жаркое утро, когда бетонная дорожка Бакинского аэродрома казалась раскаленной добела, за решетчатой оградой в группе встречающих самолет стоял молодой человек с букетом махровых белых цветов. Ветер трепал полы его легкой шелковой куртки. Ее белизна оттеняла его загорелое лицо и иссиня-черные волосы. Человек нетерпеливо всматривался в небо, щурясь от солнца и поворачиваясь, словно ожидал, что самолет может показаться с любой стороны. ...В башне аэровокзала по мерцающему экрану радиолокатора побежал силуэт самолета. Дежурный выглянул в окно и увидел крылатую тень, скользящую по бетонированной дорожке. К самолету спешили встречающие. Впереди всех быстро шел человек с цветами. Спустили алюминиевую лесенку. В темном овале двери показалась Саида, за ней - Синицкий с ее ручным чемоданчиком. Саида спокойно и строго смотрела на подбежавшего к ней смуглого человека, молча приняла от него цветы, затем, закрыв глаза, устало положила голову ему на плечо. Синицкий поставил чемоданчик на землю и стал смущенно рассматривать ручки на магнитофоне. Ему казалось неудобным сейчас напомнить о своем присутствии. Он почувствовал что-то вроде легкой зависти. "Ну конечно, разве такая девушка, как Саида, может обратить на меня внимание? - думал Синицкий. - Кто я для нее? Мальчишка! Младенец с небесно-голубыми глазами... Мне еще ни разу не приходилось бриться..." Синицкий поморщился и вздохнул. Он вспомнил все свои обиды. Почему-то, как назло, ему никто не дает его законных девятнадцати лет. А ведь он уже второй раз участвует в выборах, да и вообще "человек с аттестатом зрелости". Как никак, а в институтской лаборатории о нем уже всерьез говорят. Поздравляли с изобретением. Командировку дали в Баку... Чего только Синицкий не делал, чтобы казаться старше! Перед самым отъездом он купил шляпу только затем, чтобы выглядеть "солиднее". Ничто не помогало!.. Студент припомнил еще одну неприятность: и в трамвае и в автобусе к нему часто обращаются уж очень запросто, как будто так и следует: "Мальчик, передайте, пожалуйста, билет!" Синицкий поежился от досады. "Мальчик!.. И как им только не стыдно!" Человек, встретивший Сайду, приподнял ее голову, пытливо заглянул в глаза и с болью в голосе сказал: - Ты мне не писала все эти дни. Ну, разве так можно? Я беспокоился... - Знаю, знаю, мой родной! - Счастье светилось на лице Саиды. - Но ведь ты у меня терпеливый. Умница! А вот Александр Петрович телеграммами засыпал... - Кто? - Васильев. - Саида повернулась к самолету. - Но где же мой багаж? - У меня, - отозвался робко Синицкий, протягивая чемоданчик. - Нет, не этот, - тряхнув головой, рассмеялась Саида. - Сейчас получим его и отвезем вас в город. Вы же не знаете, где наш институт... Простите, - вдруг вспомнив, сказала она, - я вас не познакомила: мой муж, инженер Гасанов. Вы, кажется, им интересовались?.. А этот молодой студент, - Саида указала на Синицкого, - принадлежит к беспокойному племени изобретателей. Сегодня он вручит директору "верительные грамоты", а потом мы с ним займемся... Берегитесь, быть вам нефтяником! Саида заметила грусть в глазах Ибрагима (так звали ее мужа) и ласково потрепала его по щеке. Синицкий неожиданно почувствовал, что освободился от какой-то непонятной тяжести. "Вот и хорошо! - с облегчением подумал он. - А мне-то показалось, что я даже немного влюбился в эту девушку. Говорят, что при этом бывает довольно глупое состояние..." По лесенке самолета спускали вниз большие белые ящики, похожие на чемоданы. - Вот и мой багаж, - заметила Саида, указывая на них. Из кабины вышли охотники с ружьями в чехлах и остановились в стороне, словно кого-то ожидая. Собаки, которых тоже выгрузили из самолета, лениво повизгивая, с высунутыми языками лежали у ног охотников. Здесь же Синицкий заметил даму с огненными волосами. Она что-то оживленно рассказывала. Нельзя было не обратить внимания на ее костюм. По низу платья бежали собаки. Когда дама резко поворачивалась, они словно набрасывались друг на друга. Живые собаки, лежавшие у ног охотников, недовольно следили за изображением своих сородичей. Видимо, им так же, как и Синицкому, казалось, что такая портретная галерея на платье не совсем уместна. Студент вспомнил, что однажды видел в театре глупенькую девушку, прельстившуюся подобной модой. У нее всюду по платью бродили большие черные коты с высоко поднятыми хвостами. Девушка чувствовала иронические взгляды окружающих и в антрактах уже не выходила в фойе. Синицкий невольно улыбнулся. Он вспомнил, как тогда прыснул в кулак при виде этого кошачьего хоровода на платье. То ли дело Саида! Ее простой белый костюм куда красивее. К самолету по выжженной траве аэродрома бежал юноша, почти сверстник Синицкого. Он, видимо, очень торопился и на ходу кого-то выискивал глазами, похожими на чернослив. Увидев Саиду, он бросился к ней и обрадовано закричал: - Салам, Саида! Скорее поедем! Александр Петрович не дождется. Каждый день про тебя спрашивает. - Кто такой Александр Петрович? - несколько удивленно спросил Гасанов у Саиды. - Васильев. Я же тебе говорила. - Ведь он недавно к нам приехал. Откуда ты его знаешь? - Встречалась в Москве... - Саида повернулась к Синицкому. - Вот наш незаменимый техник Нури, - указала она на нетерпеливого юношу, которому так и не стоялось на месте. Он бросился к носильщикам, разгружавшим самолет, и закричал: - Тихо, тихо! Почему бросаешь? Это вам не кишмиш! Подбежав ближе, Нури уже более миролюбиво добавил: - Тут аппараты. Понимать надо! Как хрустальную пазу, нести надо... А так и моя бабушка может... Синицкий рассмеялся. Нури недовольно взглянул на него: как смеет этот мальчишка смеяться над ним! Бормоча что-то себе под нос, Нури отошел в тень под крыло самолета и вынул из кармана коробочку с проволочными головоломками. Нерешительно оглянувшись на Саиду, он вытащил из коробочки блестящее кольцо с висящими на нем квадратиками... Ничего не поделаешь, Нури никогда не мог отказать себе в удовольствии подумать в свободное время над "загадочными кольцами". Техник из Института нефти сам изобретал эти замысловатые задачи и считал, что они ему очень помогают решать "сложные технические вопросы". - Как успехи Васильева? - спросила Саида у Гасанова. - Не слыхал. Саида помолчала, видимо пытаясь подобрать нужные слова. - Твоими работами очень заинтересованы в министерстве. - Это же ты можешь сказать и о делах Васильева. - Да... тоже. Они действительно очень интересны, Ибрагим. Кстати... - Саида нерешительно помедлила, - я назначена в его группу. - Ты сообщила мне это "кстати", - сдержанно заметил Гасанов, - а я ничего не знал... Рассчитывал на твою помощь... Он медленно, как по капле, выдавливал из себя казавшиеся ему теперь ненужными и жалкими слова. Ибрагим знал, что Саида никогда не изменит своего решения. - Пойми, родной, опыты Васильева невозможны без моих аппаратов. - Тебе виднее... Гасанов замолчал и направился к машине. Саида поручила Нури погрузку багажа. Техник победоносно взглянул на парня в шляпе и снова подошел к носильщикам: - Теперь будет большое, ответственное дело. Понимаешь? Грузить надо, как банки с вареньем. Понимаешь? - Садитесь, Синицкий! - Саида указала на место в машине рядом с собой. - Сейчас покажем вам город. Недовольным взглядом Нури проводил приезжего. Этого парнишку взяли с собой, как большого начальника!.. Открытый автомобиль с дрожащей спицей антенны выехал с аэродрома. За ним пошла зеленая машина, похожая на сплюснутый огурец. В ней разместились охотники с собаками. До города еще далеко... Голубой лентой бежит шоссе, в глади его асфальта отражается небо. Жарко, ни ветерка... Земля светлая, чуть желтоватого оттенка, как крепкий чай с молоком. Ранней весной здесь росла трава, а сейчас от нее осталась только тонкая золотистая соломка. И небо здесь темнее земли. Показались стальные вышки нефтепромыслов. Они как бы расступались, освобождая дорогу. Саида разговаривала с Синицким. Гасанов молча сидел за рулем. Машина миновала промыслы и теперь приближалась к городу. Вот уже его окраины. - Так называемый "Черный город". - Саида указала на приближающиеся строения. - Ну как, - с гордостью спросила она, - похоже? Синицкий удивленно смотрел на незнакомые улицы. По сторонам мелькали белые каменные стены нефтеперерабатывающих заводов, светлые корпуса, розовые, светло-сиреневые, кремовые жилые дома, зелень парков, дворцы культуры, клубы, кино и выкрашенные белым стволы молодых деревьев... "Черный город" проехали. Машина скользила дальше по гладкому асфальту. Решили свернуть на набережную. С одной стороны здесь высились светлые высокие здания, с другой - зелень бульвара. Он тянулся на многие километры. Машина мчалась, набирая скорость. Сквозь листву деревьев мелькали, как осколки разбитого зеркала, кусочки ослепительного моря. - Я бывал в городах на море, - говорил Синицкий, придерживая шляпу, - но такого длинного и широкого приморского бульвара не встречал нигде. - Наша гордость! - улыбнулась Саида, откидывая с лица растрепавшиеся от ветра волосы. - После войны мы его продолжили. Теперь он начинается от Дворца Советов и идет до Баилова. Синицкий с любопытством смотрел по сторонам. Где он, в каком городе? Ему казалось, что он много раз бывал здесь, ходил по этим улицам, среди зданий из светло-серого камня, видел большие витрины, громадные щиты с афишами. Он чувствовал себя смущенным, как при встрече с давно знакомым человеком, имени которого не помнишь. На какой же город похож Баку? Может быть, на Ленинград? Ну конечно, особенно эти центральные улицы. И, пожалуй, только солнце, палящее южное солнце, глубокие черные тени, небо ослепительной голубизны да море неповторимого синего цвета отличают этот город от своего северного собрата. Машина свернула в сторону. - Взгляните направо: улица Шаумяна, здесь сравнительно новые здания - выстроены перед самой войной, - сказала Саида, указывая на широкую улицу, застроенную высокими домами серо-сиреневого цвета, с белыми линиями окон, балконов, портиков, строгих, прямолинейных украшений. Улица мелькнула и скрылась. Блеснули стекла зеленого киоска с надписью "Воды". Архитектор придал ему такую невероятно обтекаемую форму, что Синицкому показалось, будто киоск сейчас сорвется с места и помчится вслед за машиной. Вот впереди он увидел розовое здание с белой колоннадой на крыше. Колонны как бы поддерживали голубой небосвод. - Это кинотеатр "Низами". Построен тоже до войны, - пояснила Саида. - Понимаете, что меня удивляет, - с оттенком досады продолжала она: - у нас совершенно не знают этого города. Не знают третьего по величине города нашей страны! Вспомните, сколько написано о других городах. С Ленинградом знаком каждый ребенок. Кто не слыхал о Невском проспекте, Адмиралтействе, Литейном! Кажется, что любой человек, никогда не бывавший в Ленинграде, сможет начертить его карту, - так известен город по литературе, газетам и рассказам очевидцев. Я уже не говорю о Москве: о ней знают все, и это вполне естественно. Но вот, например, возьмите Киев. Кто не слыхал названий Крещатик, Владимирская горка, Лавра! Одесса с ее лестницей тоже известна. А кто скажет, какая главная улица в самом большом после Москвы и Ленинграда городе, в Баку? Синицкий подумал: "А верно, как много еще нужно видеть!" Он не знал, что нефтяной Баку - это прекрасный светлый город, где в зеркало блестящего асфальта смотрятся облака. Он чувствовал себя путешественником, впервые открывшим неведомую землю. Глава третья "ПО-МОЕМУ, ВАСИЛЬЕВ ФАНТАЗЕР" Синицкий сидел на балконе гостиницы и нетерпеливо ждал, когда можно будет ехать на праздник к Гасанову. Еще бы, инженер сам пригласил его! Наверно, очень хороший человек Гасанов... Он сразу понравился Синицкому, так же как и Саида. Впрочем, о ней студент вспоминал с чувством какой-то непонятной неловкости. Ему казалось, что влюбленность с первого взгляда вещь нелепая и даже обидная, в особенности для него - Синицкого, для Саиды и, конечно, для Гасанова. Вот бы знал этот инженер, как в самолете буквально петушком топорщился и суетился мальчишка Синицкий, пытаясь завоевать расположение своей соседки! Он и воду для нее заказывал и пытался представить себя гениальным изобретателем... Нет, Синицкий явно собой недоволен... Он встал и лениво прошелся по каменному полу балкона. Впервые он видел Каспийское море, суда, далекие вышки, яхты с желтоватыми парусами: они боязливо бродили у берега, как утята. Дым от парохода поднимался столбом, как в морозный день. Было очень жарко. Разглядывая набережную, Синицкий видел серебристо-зеленую полосу бульвара, кусты ярко-розовых олеандров, клумбы темно-красных цветов, неподалеку белый ажурный переплет водной станции. Рядом высилась, как памятник давно прошедших веков, суровая Девичья башня... Она похожа на две гигантские, будто сросшиеся вместе ребристые трубы - так, по крайней мере, определил ее форму Синицкий. Усевшись в кресло, он привычно провел расческой по непослушным волосам, вынул из кармана магнитофон, тщательно осмотрел его, покрутил ручки и тут же подумал: "Что же мне с ним делать? Пока это только записная книжка... Может быть, попробовать записывать в нее, как в дневник? Пожалуй, это идея!" Изобретатель включил аппарат и поднес его ко рту. - Я буду тебе говорить все, что только замечу интересного, а твое дело - записывать. Точка! - внушительно заключил он и перевел рычажок. - Точка! - с той же интонацией ответил аппарат. - Вот и прекрасно. Ты будешь моим дневником. Синицкий снова передвинул рычажок. - ...дневником, - послушно повторил аппарат. - Вечером я расскажу тебе все, что случилось за день... Магнитофон лежал на коленях, а Синицкий думал: "Видел ли я белый шар?.." Перед глазами встало лицо охотника. "Нет... при чем тут он? А зеленая машина? Почему она ехала за нами?.. Чепуха! Обычное совпадение. Иной раз мы видим необыкновенное и загадочное там, где этого нет. Ну, скажем, белый шар. В первый момент я подумал, что это мина. А откуда она появилась в Каспии?.. Вам, дорогой друг, и ответить нечего. Просто вы, уважаемый Николай Тимофеевич, начитались приключенческих романов. Вот и все... Тут и без этого много непонятного. Например, кто же такой Васильев?.." x x x На дощатом настиле опытного пятидесятиметрового основания буровой вышки стоял Гасанов. Внизу плескались ленивые волны. Инженер смотрел, как рабочие убирали вышку зеленью, готовясь к предстоящему торжеству. Рядом с Гасановым оперлась на перила и смотрела на далекий берег маленькая худенькая девушка, которую все звали Мариам. Она тоже была конструктором и работала в Институте нефти, в группе Гасанова... - По-моему, Васильев - фантазер, - резко сказала она. - И мне кажется, что скоро в этом убедятся все! Гасанов удивленно взглянул на Мариам. Откуда у этой молодой девушки такие решительные суждения о человеке, которого она почти не знает? Даже он, Гасанов, воздерживается от подобных оценок, а Мариам?.. Ведь он помнит ее совсем девочкой - сначала копировщицей, затем чертежницей. Потом она, дочь старого бурового мастера, стала конструктором, способным решать самостоятельные технические задачи. Но, однако, это не дает ей права говорить так об инженере, у которого она многому может поучиться. Конечно, годы учебы в заочном институте очень серьезно подкрепили ее знания. В двадцать четыре года о Мариам Керимовой говорили, как о талантливом конструкторе, "без всяких скидок" на возраст. Гасанов с улыбкой смотрел на нее. Он все еще не верил, что видит перед собой ту самую девочку-тихоню с длинными, почти до колен, косами и большими темными глазами, которые, как многим казалось, только одни и могли поместиться на ее узком лице. Он не верил, что это именно та Мариам, тихий, несколько глуховатый голос которой очень редко слышали даже ее близкие друзья. Но все-таки это была она - та девочка с постоянно опущенными глазами, а теперь - строгий инженер со своим мнением и сложившимися вкусами. - Вы видели Васильева? - спросил Гасанов, стараясь придать своему голосу полное равнодушие. - Его никто не видел. - Девушка нахмурила сросшиеся брови. - Он не выходит из своей лаборатории. Впрочем, это не имеет значения, - с подчеркнутой строгостью добавила она. - Я не любопытна и вовсе не интересуюсь его внешностью. Важен проект, а я его только что видела... - Ну и как? Я ничего не знаю о последнем варианте. - Уверена, что это абсолютно бесплодная фантазия с претензией на внешний эффект. Вчера мне прислали скорректировать чертежи его электробура. Честное слово, не лежит у меня сердце к этому делу! Просто не хочется время тратить. Лучше уж с ребятами заниматься в техническом кружке. - Да что с вами, Мариам? Откуда такая желчность? - А как вы думаете, Ибрагим Аббасович? Обидно! Я хотела на вашем плавучем острове работать. Вы же об этом знаете... А тут... - Она прикусила губу и отвернулась. - Ну, не горюйте, не стоит, - утешал ее Гасанов, хотя нуждался и сам в утешении. - Забудем обо всем, о любых неприятностях. Вы же знаете... Сегодня такой день - только радоваться! - Он невольно вздохнул. - Я вас познакомлю с занятным человеком. Только что прилетел из Москвы, причем всю дорогу занимал Саиду своими изобретениями. Мне кажется, он и вам не даст скучать на вечере... Я устрою так, что он будет сидеть с вами рядом. - Как не стыдно, Ибрагим Аббасович! - Мариам обиделась, - Я дело говорю, а вы... Она махнула рукой, повернулась и пошла по гулкому дощатому мостику в комнату отдыха. "Почему-то ребята не едут!" подумала Мариам, подходя к радиотелефону. Была договоренность с парторгом, что на праздник пригласят вновь организованную молодежную бригаду. Несмотря на большую работу в конструкторском бюро, которая не оставляла у нее свободного времени, Мариам заним